Введение

Введение

«Якоже убо царския утвари златом украшены с многоценным камением веселят очи зрящих на ня, паче же сих духовная красота!»

У каждого народа есть заветные имена, которые никогда не забываются, напротив – чем дальше развивается историческая жизнь народа, тем ярче, светлее становится в памяти потомства нравственный облик тех деятелей, которые, отдав все силы на служение своему народу, успели оказать ему существенные услуги.

Такие деятели становятся излюбленными народными героями, составляют его национальную славу, их подвиги прославляются в позднейших сказаниях и песнях. Это как бы звезды на историческом горизонте, освещающие весь дальнейший исторический путь народа. Еще выше значение тех деятелей, жизнь которых озаряется ореолом святости, которые умели совершать дело служения своему народу в угождение Богу.

Тогда они становятся ангелами-хранителями своего народа, предстателями за него пред Богом, к ним в тяжелые годины обращается народ с молитвой о помощи, их небесной защите приписывает счастливые события и случаи избавления от разных бедствий.

Но чем выше значение священной личности в истории и памяти народной, тем труднее для позднейшего жизнеописателя воспроизвести ее светлый образ. Чтобы объяснить тайну того благоговения, той горячей любви, которыми народ наградил своих избранников, необходимо своим рассказом произвести на своих читателей приблизительно такое же впечатление, какое производил сам исторический деятель на своих современников, необходимо рассказать жизнь народного подвижника и героя так, чтобы в сердцах отдаленных потомков вспыхнула искра любви к нему, одушевлявшей его современников.

Но ведь это – задача почти неисполнимая по своей трудности. «Горе тебе, бедный человече! – восклицает современник-очевидец, приступая к описанию кончины св. Александра Невского. – Как опишешь ты кончину господина своего? Как не выпадут у тебя зеницы вместе со слезами? Как от тоски не разорвется у тебя сердце? Человек может оставить отца, а доброго господина нельзя оставить, с ним бы и в гроб лег, если б можно было!» Так выражали свою любовь современники.

Задача жизнеописателя несколько облегчается, если о жизни великого и святого человека сохранились богатые исторические свидетельства. Но, к великому сожалению, в рассказе о св. Александре Невском нам приходится довольствоваться скудными историческими известиями. Летописные известия о лицах и событиях ХIII–XIV вв. кратки, отрывочны, сухи.

«Тяжек становится для историка его труд в XIII и XIV вв., когда он остается с одною Северною летописью; появление грамот, число которых все более и более увеличивается, дает ему новый богатый материал, но все не восполняет того, о чем молчат летописи, а летописи молчат о самом главном, о причинах событий, не дают видеть связи явлений.

Нет более живой драматической формы рассказа, к какой историк привык в Южной летописи: в Северной летописи действующие лица действуют молча; воюют, мирятся – ни они сами не скажут, ни летописец от себя не прибавит, за что они воюют, вследствие чего мирятся; в городе, на дворе княжеском ничего не слышно, все тихо; все сидят запершись и думают думу про себя; отворяются двери, выходят люди на сцену, делают что-нибудь, но делают молча.

Конечно, здесь выражается характер эпохи, характер целого народонаселения, которого действующие лица являются представителями. Летописец не мог выдумывать речей, которых он не слыхал; но, с другой стороны, нельзя не заметить, что сам летописец неразговорчив, ибо в его характере также отражается характер эпохи, характер целого народонаселения» (История России – Соловьева, т. IV, 371).

С другой стороны, уважение к памяти героя не позволяет пускаться в догадки, предположения, создавать образы и картины для оживления рассказа. Надлежит постоянно помнить строгое предостережение великого московского святителя Филарета: «Не надежно для нас догадками проникнуть в души святых, которые далеко выше нашего созерцания. Надежнее следовать простым сказаниям очевидцев и близких к ним» (Письма митрополита Филарета к архиепископу Филарету Черниговскому Приб. к Твор. св. отец, 1864 г., т. 1, 341).

Единственное средство сколько-нибудь помочь горю – это самому автору проникнуться глубоким благоговением и любовью к предмету изображения и чутьем сердца угадать то, на что не дают ответа соображения рассудка. Согретая глубоким искренним чувством речь коснется сердца читателя – сердце сердцу весть подает. Но увы! – мы глубоко сознаем свою немощь в этом отношении сравнительно с жизнеописателями древних времен.

Начиная свой рассказ, они своим восторженным духом возносились к высокому идеалу нравственного совершенства в лице угодника, житие которого писали. «Как старинный миниатюрист ХIII в., – говорит почтенный исследователь русской старины, – украшая священные рукописи изображениями, хотя и сведущ был в искусстве, но от благочестивого умиления, по выражению Данта («Ch’ha l’abito dell’arte e man che trema», Parad. XIII, 78), трепетала рука его, – так и автор жития, приступая к своему благочестивому подвигу, признается, что он, взяв трость и начав ею писать, не раз бросал ее: «Трепетна бо ми десница, яко скверна сущи и не достойна к начинанию повести»; но потом, утешаясь молитвой и находя в ней для себя и нравственную подпору, и творческое вдохновение, принимался писать как бы в поэтическом восторге, весь проникнутый верованием и любовью к изображаемому им угоднику» (Древнерусская народная литература и искусство – Ф. Буслаева, т. II, 239).

Главным источником наших сведений о святом великом князе Александре Невском служит житие его, написанное современником. В кратком отрывочном рассказе «самовидца возраста его» живо отображается глубокое впечатление, произведенное святым князем на современников. Живые черты, которыми современник обрисовывает личность «своего доброго господина», тем более драгоценны для нас, что их, как сказано выше, не встречается в Северной летописи.

«О велицем князи нашем Александре Ярославиче, о умном и кротком и смысленном, о храбром, тезоименитом царя Александра Макидоньского, подобнике царю Алевхысу крепкому и храброму, сице бысть повесть о нем, ему же бяше Бог лета приложил по его правде, и угобзи ему Бог дни и чьсти в славу его. О Господе Бозе нашем, аз, худый и грешный и малосмысленный, покушаюся написати житие св. вел. князя Александра Ярославича, внука вел. князя Всеволода.

Понеже слышахом от отец своих, и самовидец есмь взраста его, и рад бых исповедал святое и честное житие его славное; но яко же Приточник рече: «В злохитру душю не внидет мудрость; на высоких бо краех есть посреди же стезь стояще, при врат сильных приседить. Аще груб есмь умом, но молитвою Св. Богородицы и поспешением св. вел. князя Александра начаток положю».

Так начинает современник свое жизнеописание, которое дошло до нас, по словам исследователя древнерусских житий святых, «в свежем, не потертом поздним преданием виде». Начиная писать каждую новую главу, мы внимательно перечитывали жизнеописание современника, стараясь проникнуться тем настроением, которое сказывается в его словах. Не нам судить, насколько это удалось. Мы можем сказать только, что нас ни на минуту не оставляло искреннейшее желание – «да не будет ми лгати на святаго!».

Да не посетует читатель на то, что в предлагаемом жизнеописании святого Александра Невского он встретит подробное воспроизведение эпохи, событий и всех обстоятельств времени, имеющих то или другое отношение к личности князя. То были темные, тяжелые времена! Зато, по выражению поэта, «чем ночь темней – тем звезды ярче!.».

«Якоже ароматы, – говорит великий святитель московский, – чем более растираются руками, тем больше издают благоухания, – тако и жития святых: чем более углубляем мы в них свое размышление, тем более открывается святость и слава праведных, а наша польза» (Московского митрополита Платона слово на день преподобного Сергия, т. V, 26).

И если наша книга введет хотя несколько читателя в глубокую древность, в родную заветную старину, даст возможность подышать ее воздухом, если наш рассказ сколько-нибудь оживит в душе читателя светлый образ святого и великого подвижника земли русской, обновит чувства любви и благоговения к его священной памяти, – мы сочтем себя вполне вознагражденными за труд.

М. Хитров 1891 год, 28 ноября