ФБР И БОРЬБА С БАНДАМИ
ФБР И БОРЬБА С БАНДАМИ
В 1899 году у добропорядочного парикмахера в Неаполе родился сын, которому при крещении дали имя Альфонс. Ему не было еще и года, когда родители с тремя его братьями и сестрами переселились в Нью-Йорк. Но надежды отца на лучшую жизнь в «стране неограниченных возможностей» не оправдались. Он не нашел здесь работы по специальности, и ему пришлось стать землекопом. Матери тоже не оставалось ничего иного, как подрабатывать в качестве уборщицы, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Дети же были предоставлены самим себе и слонялись по улицам и переулкам Бруклина, где юный Альфонс усвоил первые навыки того ремесла, которое позднее прославило его на весь мир как «великого Аль-Капоне».
Король гангстеров Чикаго начал свою карьеру преступника в «kid Gang» — детской банде Бруклина. Множество таких банд подростков держали в страхе целые кварталы города, терроризируя население. Они регулярно взимали дань с торговцев фруктами и овощами, а отказ от уплаты быстро вел к разорению владельца лавки. Банды шутить не любили. Кто не желал платить, не мог рассчитывать на то, что витрина его магазина впредь останется целой, а прилавок не будет разворочен. Со временем Аль-Капоне превратился в благообразного молодого мужчину; вежливые манеры и солидный облик никак не выдавали в нем гангстера. Однажды он поссорился со своим близким другом, и драка кончилась поножовщиной. Альфонс получил резаную рану от верхнего края левого уха до левого уголка рта. Рубец остался у него на всю жизнь, за что он получил свою кличку Скарфэйс — «физиономия со шрамом». Кумиром молодого парня был Джонни Торрио — босс нью-йоркской банды «Five points Gang» и вершитель дел мафии на Северо-восточном побережье Соединенных Штатов.
Мечты Скарфэйса вскоре сбылись: в девятнадцать лет он вступил в банду, стал принимать участие в разбоях и убил свою первую жертву. В это время произошло слияние банды Торрио с бандой всесильного Бриллиантового Джима — Колосимо, считавшегося главой преступного мира Чикаго.
16 января 1920 года Конгресс США ввел в силу «сухой закон», запрещавший изготовление, продажу, ввоз и вывоз, а также приобретение алкогольных напитков. Нарушение данного положения считалось нарушением федерального закона; финансовое ведомство создало свой собственный орган для контроля за его исполнением. Так при помощи запретов пытались «осушить» страну от алкоголя.
Это решение, о котором до сих пор говорят и спорят не только в США, но и в ряде других стран мира, через несколько лет было отменено. Исторический ущерб, который оно нанесло стране, едва ли переоценим: обоснованно считается, что «настоящая» организованная преступность, мафия, которая с годами стала практически неотделимой частью общества, всерьез начинается именно с этого же рубежа. Точно так же массовая наркомания определенно берет начало именно с этого времени. Чрезвычайно велики и финансовые потери — и это при том, что с медицинской точки зрения серьезного снижения уровня заболеваний, связанных с алкоголем, не произошло. Это, кстати, все — почти точная «предтеча» социальной бури, которая поразила в восьмидесятые СССР.
Но среди вопросов, которые возникают в связи с «сухим законом», очень важен и такой: неужели в США не было достаточного количества профессионалов, которые все это могли предсказать и предотвратить? Ответ очевидный: конечно же, были. И если к ним не прислушались, если все сделалось «с точностью до наоборот», то была серьезная причина, не сводимая к интересам нескольких лоббистских группировок.
Представляется, что важнейшей причиной был перелом в общественном сознании, который начался в ходе Первой мировой (один из показателей его — массовое дезертирство, другой — последний всплеск и ощутимое падение влияния коммунистической идеологии); другой подобный перелом, в шее-тидесятых-семидесятых, обернулся деидеологизацией.
Характерно, что накануне отмены «сухого закона» намного больше половины опрошенных взрослых жителей больших городов высказывались за его немедленную отмену — в то время как громадная часть «одноэтажной Америки» горячо поддерживала «сухой закон».
Существуют глубокие параллели между происходившим в США в 20-е годы и «на постсоветском пространстве», хотя, если быть точнее, началось это у нас не меньше чем за десятилетие до юридического распада СССР. Все возрастающее количество людей освобождались от норм, которые формально были связаны с коммунистической идеологией, но в значительной мере являлись в общем-то всего лишь христианской моралью. Ослабление и распад тоталитарно-идеократического механизма государственного устройства позволял реализовывать эту деморализацию, причем «верхи» подавали — как и в США двадцатых, — самый яркий и убедительный пример. И этим примером, конечно же, руководствовались, пусть даже не всегда осознанно, массы.
«Повсюду возникали самостоятельно, а частично и по заданию крупных бизнес-картелей преступные объединения и «рэкетирские» группы для взимания с мелких предпринимателей мзды за «охрану» их от гангстеров. Преступность приобретала все более организованные формы, приспосабливаясь к той ситуации, в которой находилась…»
О какой стране это написано? О США?
Но вернемся к «большим бандитам».
Колосимо блестяще подготовился к борьбе против «сухого закона», и уже 16 января 1920 года быстро сколоченная им организация приступила к делу. Он имел по всей стране своих людей, которые изготовляли запретные напитки, и торговали ими из-под полы. Во главе первой в США организации подпольной торговли спиртным стоял сам Бриллиантовый Джим. Но другие гангстерские группы тоже хотели погреть руки на этом бизнесе; они, естественно, вступили в конкурентную борьбу с чикагской «монополией». В июне Колосимо был убит соперничающей бандой. В пышных похоронах гангстерского главаря приняли участие почти все видные лица Чикаго — депутаты, судьи и «отцы города», ведь Бриллиантовый Джим был с ними на короткой ноге. Его преемником, унаследовавшим также и эти полезные связи, стал Джонни Торрио, правой рукой которого был Аль-Капоне..
Способы обхода «сухого закона» были самые разнообразные. Процветал нелегальный импорт спиртного. Особенно большие партии ввозились из Канады, они беспрепятственно поступали через границу трехмильной зоны, где «бутлегеры» перегружали опьяняющую жидкость — вино, пиво, виски, шампанское и дешевую водку, — на свои быстроходные баркасы. Контрабандисты делали отличный бизнес, «рентабельность» составляла от 400 до 2000 процентов, и полиции лишь изредка удавалось задержать лодку «бутлегеров». Но Джонни Торрио и Аль-Капоне стремились избежать даже малейшего риска, и поэтому стали на несколько иной путь снабжения алкоголем. Они создали в Чикаго — на территории своей сферы влияния, — множество тайных водочных заводов и пивоварен, став, таким образом, независимыми от контрабанды алкоголем.
Однако подпольные предприятия не могли долго оставаться в тайне. «Дело» следовало усовершенствовать. И если при Бриллиантовом Джиме обычно подкупали чиновников городской администрации, полицию и юстицию, то теперь Аль-Капоне решил посадить на соответствующие посты непосредственно членов своей банды.
В 1924 году в Сисеро, пригороде Чикаго, насчитывавшем 70 тысяч жителей, происходили выборы мэра, и Аль-Капоне сумел добиться избрания на этот пост своего сообщника Джона Паттона. Начальник полиции тоже был из банды Торрио — Капоне, поскольку Скарфэйс проживал в Сисеро и сам решал, что должно происходить в «его» городе. В конечном счете, он же командовал внушительным отрядом из 700 человек, которые либо изготовляли и распространяли спиртные напитки, либо обеспечивали дела гангстерского треста в городском управлении. В Сисеро царила железная дисциплина. Тот, кто решался воспротивиться приказу босса, мог считать величайшим счастьем, если ему просто переломают ноги, потому что в большинстве случаев дело кончалось убийством.