Борьба за Вену

Борьба за Вену

Решение об обороне Вены «при всех обстоятельствах» было принято на исходе осени 1944 года. Гитлер требовал этого как от вермахта, так и от остмаркского партийного руководства и органов управления регионом. Когда 24 февраля 1945 года имперский наместник и имперский комиссар обороны Бальдур фон Ширах вместе с доктором Хуго Юри[111], гауляйтером Нидердонау (Нижнего Дуная), приехали в Берлин, чтобы вместе с другими сановниками Третьего рейха принять участие в торжествах по поводу двадцатипятилетия провозглашения партийной программы, Гитлер задал ему вопрос: «Вы будете удерживать Вену, Ширах?» На это последний ответил: «До сих пор венцы выполняли свой долг и будут делать это и впредь!» В своих опубликованных в 1967 году воспоминаниях Ширах дополняет этот эпизод: «Это было все, что я мог сказать, но также и самое малое из того, что я должен был сказать. Так мы распрощались в последний раз: он в уверенности, что я принесу в жертву два миллиона венцев, послав их в бой ради продления его жизни, – а я в убеждении, что рейх уже давно потерян и что я буду бороться теперь не за Гитлера, но ради сохранения города и его жителей…» В своей же официальной ипостаси имперский наместник Вены представлял другую точку зрения. Выступая 11 марта 1945 года перед группой членов гитлерюгенда, отправлявшихся добровольцами на фронт, он воодушевлял их следующими словами: «…всего лишь несколько дней тому назад, во время посещения фюрера, я снова пережил на себе чудо соприкосновения с его личностью. Адольф Гитлер ничуть не изменился. <…> Его первые вопросы были о Вене, о людях и о городе, который он так любит. И еще его вопросы касались прежде всего юношества: испытаны ли они как защитники, хватит ли у них отваги, чтобы принять на себя тягчайшую ношу? И я верю, что вы не разочаруете фюрера! Не напрасно же вы столько лет носили его имя!»

В конце марта, когда венцы узнали о катастрофе вермахта на озере Балатон, а газеты с редкой открытостью сообщили о приближающейся с востока опасности, в городе было введено чрезвычайное положение. Соответствующий указ был подписан опять-таки Бальдуром фон Ширахом, который кроме прочего требовал «от каждого немца» решимости сражаться и самоотверженности, а трусам и забывшим свой долг людям грозил всей строгостью закона. 31 марта жителям Вены было запрещено покидать город «без разрешения». Началось формирование батальонов фольксштурма, с 1 апреля были закрыты школы. Все тот же Бальдур фон Ширах объявил по венскому радио, что «час испытаний для Вены настает». После этого он представил своим слушателям защитников Вены: оберст-группенфюрера (генерал-полковника) СС Зеппа Дитриха, который со своей стороны в краткой речи заверил венцев, что «все, что есть в человеческих возможностях, будет сделано для того, чтобы удержать этот юго-восточный бастион нашего германского фатерланда. Обещать большего означало бы дерзко испытывать судьбу. Борьба будет тяжелой, успех достанется нелегко…»

Однако все это были только слова. Да от Дитриха и нельзя было ожидать ничего другого. Он возвратился в Вену с жалкими остатками своей некогда столь гордой армии и нашел приют в доме Шираха. «Я спросил его, – рассказывал позднее Ширах, – сколько танков осталось у него. Дитрих ответил: «Мы называемся 6-й танковой армией, поскольку у нас есть еще шесть танков!» (Несмотря на огромные потери, кое-какая техника у немцев еще оставалась – Дитрих здесь утрирует. – Ред.) Затем он яростно обрушился на Гитлера. «Адольф требовал от нас, чтобы мы наступали там, у Балатона, хотя вся местность от проливных дождей стала сплошным болотом. Если предпринимается танковая атака, то танкам нужна прочная почва. Но Адольф не желал подождать хотя бы пару дней. Поэтому все наши танки и завязли в болоте!..» – «И с этими оставшимися машинами ты хочешь оборонять Вену?» – Черта с два я буду, – возразил Зепп Дитрих. – Все это только фантазии прошлого. Мы можем только вести сковывающее сопротивление, чтобы у Шёрнера[112] в Чехословакии не было оголенного фланга…»

Спустя несколько дней русские вели бои в пригородах Вены и начали обходить город с запада – Дитрих покинул Вену. Ширах со своими ближайшими сотрудниками тоже перебрался на запад. Он утверждал, что выполнял «приказ фюрера». На самом же деле он просто-напросто бросил партию, население, молодежь и военнослужащих вермахта на произвол судьбы. Вместо себя он назначил 2 апреля 1945 года командующим войсками в районе Вены генерал-лейтенанта Рудольфа фон Бюнау, а также генерала войск СС и обергруппенфюрера СС Вилли Биттриха, который с остатками своего II танкового корпуса СС должен был оборонять город. Оба этих генерала должны были организовать оборону города силами фольксштурма, солдат вермахта и войск СС. В самую последнюю минуту (5 апреля) город был объявлен зоной обороны, а не крепостью. Таким образом, Вена избежала судьбы Будапешта.

Бюнау и Биттрих с чрезвычайной поспешностью приступили к работе. На всех въездах в город были возведены баррикады, большинство уже под обстрелом русской артиллерии. В многочисленных общественных зданиях были складированы боеприпасы и оружие, прежде всего фаустпатроны. В районе городского театра окопались войска СС. Во Внутреннем городе[113] солдаты Биттриха создали многочисленные опорные пункты. Все магазины были закрыты, населению по радио запрещено появляться после 17.00 на улицах. Охрану порядка в городе стали нести патрули СС и фельджандармерии (полевой полиции). Венская полиция была сведена в так называемые «тревожные группы». Они должны были участвовать как солдаты в обороне города.

Зона обороны Вена быстро превращалась в поле битвы. Центр обороны должен был располагаться южнее Дуная. При этом внешняя граница города образовывала первое кольцо обороны. В качестве второго кольца предусматривались Гюртель и Ринг[114], при этом Придунайский район должен был служить в качестве резервной позиции. В самый последний момент Вена получила еще несколько подразделений из хорватского учебного лагеря в Штоккерау и несколько батальонов из состава спешно подтянутой сюда из Италии 701-й пехотной дивизии. Для обороны Вены также были направлены два венгерских артиллерийских дивизиона (88-й и 103-й артдивизионы). И все же, несмотря на подход этих новых формирований, для обороны двухмиллионного города сил было слишком мало. Положение осложнялось еще и тем, что местное население не желало вести бои внутри города. Особенно пассивно при этом вели себя рабочие венских предприятий, а часть из них были настроены прямо враждебно по отношению к вермахту и войскам СС. «Руководитель одной из ячеек района Абсберг в десятом округе, – читаем мы в секретном донесении венского отделения гестапо начальнику службы безопасности в Берлине, – сказал: «Я убежден, что если бы мои соотечественники получили оружие, то дело тут же обернулось бы стрельбой». К этому автор донесения добавляет: «То, что во всех этих процессах видно не просто шоковое воздействие от воздушных налетов, но речь идет уже о глубоком разложении самых широких слоев населения, видно из многочисленных высказываний… Активные члены партии весьма удручены констатацией этого факта и не могут больше полагаться на рабочие кварталы…»

Командование обороной Вены испытывало беспокойство еще и оттого, что в Вене находились многочисленные иностранные рабочие из Юго-Восточной Европы, в особенности югославские, поведение которых во время сражения могло стать опасным.

Чего, однако, не принимали во внимание оборонявшие Вену войска, так это существования активного австрийского движения Сопротивления, которое, несмотря на ужасающий пример трагедии 20 июля 1944 года[115], было готово пойти на риск открытого выступления в ожидавшихся боях. «Было известно, что восточные части Австрии должны [после окончания войны] сначала пребывать под советским управлением. Было предельно ясно, что только в сотрудничестве с русскими войсками военные действия вокруг Вены и в восточных частях Австрии могли быть сокращены. В качестве идеального варианта успеха можно было бы рассматривать передачу Вены без борьбы. Планы военной организации Сопротивления были направлены на то, чтобы сократить до минимума бессмысленную борьбу, спасти Вену от тотального разрушения, а жителей города – от ужасов длительного штурма…» Так в настоящее время представляет цели австрийских патриотов участник движения Сопротивления доктор Фердинанд Кёз.

Это движение – собственно, группа 0–5 – изначально намеревалось освободить город собственными силами или, по крайней мере, при поддержке Красной армии. Когда обрисовалась невозможность этого замысла, было решено послать своих людей, чтобы установить контакт с русскими и поставить их в известность о точном плане новой организации обороны Вены. Первые попытки связи с русскими были предприняты уже 3 апреля, когда (тогдашний) руководитель Фердинанд Кёз от имени австрийского движения Сопротивления и по поручению военной организации Сопротивления достиг соглашения с Толбухиным. После этого сразу же был прекращен артиллерийский обстрел Вены, были даны заверения в особом отношении русских к австрийским военнопленным. Толбухин также обещал, что в случае открытого восстания австрийцев в Вене поддержит их всеми имеющимися средствами. Он также проинформировал венцев, что найден бывший государственный канцлер Австрии доктор Карл Реннер[116], который в настоящее время находится на пути к штабу 3-го Украинского фронта. Вполне понятно, что сократить в максимальной степени борьбу за Вену было также и в интересах Толбухина, тем более что еще не были забыты его фиаско и задержка его войск в Будапеште в течение двух месяцев.

Штурм Вены начался 7 апреля утром. Адольф Шерф, позднее ставший федеральным президентом Австрии, как свидетель описывает эту борьбу:

«Уже в пятницу, 6 апреля, русские вступили в город с юга; 7 апреля они заняли Фаворитен[117] – тем самым остановился основной хлебозавод, снабжавший население. В воскресенье 8 апреля русские вошли в город и с западного направления, преодолели первую линию обороны, проходившую за внешней чертой города в Венском лесу, и через лес вышли в Хюттельдорф[118], Оттакринг[119] и Дорнбах[120]. Социалисты каждого из округов, в которые проникли русские, и прежде всего в большом селении Сандляйтен, провели работу с личным составом их защитников, уговаривая их «разоружиться», что означало сложить оружие и снять форму. Для этого преобладающие среди жителей Сандляйтена социал-демократы предоставили тем свою гражданскую одежду. Таким образом, около 3 тысяч солдат стали гражданскими лицами. Когда появлялись русские солдаты, доверенные люди из числа местных жителей сообщали им, что им не будет оказываться никакого сопротивления: Сандляйтен, как и весь Оттакринг и Хергалс, вывесил белые флаги! Таким образом вошедшие в город с запада русские еще 8 апреля без всяких боев дошли до Гюртеля, а кое-где перебрались и через него.

Гюртель представлял собой вторую линию обороны Вены, но первую внутри городской застройки. Двигаясь от Хюттельдорфа к Вене, наступавшие в этот же день преодолели Мариахильфер-Гюртель, причем проникли до здания пожарной охраны и института повышения квалификации на Моллардгассе. Но затем, по всей линии от Мариахильфа до Альсергрунда, они были несколько оттеснены назад, хотя через некоторое время уже были в районе нового корпуса Общественной больницы, расположенного между Шпитальгассе и Гюртелем: к вечеру этого дня Красная армия удерживала линию Гюртеля от Зюдтиролерплац до Дёблинга[121]. Они были задержаны на этой линии только на одну ночь. Если бы кто-нибудь во время боев выглянул в сумерках в окно, через которое он не мог видеть пожары в городе, то он ужаснулся бы виду багрово-красного неба над городом. Грохотали орудия, на бреющем полете проносились самолеты, русские войска, пройдя улицами пригородов, появились уже в пределах Гюртеля…»

8 апреля защитники города одержали «победу». Путем предательства («одного австрийца, служившего лейтенантом германского вермахта и занимавшегося национал-социалистическим воспитанием личного состава, для которого безумный приказ Гитлера значил больше, чем судьба его родного города и его жителей») им удалось захватить городской штаб военного Сопротивления. Только начальнику этого штаба, майору Карлу Сцоколю удалось бежать. Остальные же три офицера – майор Карл Бидерман, капитан Альфред Хут и обер-лейтенант Рудольф Рашке были приговорены военно-полевым судом к смерти и тут же повешены на центральной площади Флоридсдорфа[122] на уличном фонаре. Они умерли как настоящие солдаты, со словами «За Бога и Австрию!» на устах.

К этому времени сражение за Вену достигло своей кульминации. Силы Толбухина составляли восемь танковых дивизий (в основном штурмовали город стрелковые соединения 4-й и части сил 9-й гвардейской армии, которые поддерживались танками, в частности 1-го гвардейского механизированного корпуса. – Ред.), одна стрелковая дивизия, а также около пятнадцати отдельных стрелковых батальонов. В то время как 46-я армия обходила город с севера и соединилась у Корнойбурга[123] с наступающей с юга 6-й гвардейской танковой армией, 4-я гвардейская армия получила задание овладеть Веной в уличных боях. Ее частично поддерживали части 6-й гвардейской танковой армии. Согласно русским источникам, бои как на подступах к Вене, так и в самом городе были в высшей степени ожесточенными. «Враг хотел воспрепятствовать прорыву наших частей в город, сильным огнем из всего оружия и постоянными контратаками пехоты и танков… В самом городе шли непрерывные уличные бои; днем сражались главные силы, по ночам действовали отдельные подразделения. В лабиринте узких улочек и переулков вели бой мелкие штурмовые группы и отдельные танки, которые зачастую во время боя отрывались друг от друга и действовали автономно».

Особенно опасными для русских были солдаты, вооруженные фаустпатронами. Солдатам было трудно ориентироваться в лабиринтах средневековых улочек, но тут им на помощь пришли пригнанные иностранные рабочие, из которых многие уже долгое время жили в Вене и говорили как на славянских языках, так и на немецком – они добровольно становились для наступающих русских своеобразными «лоцманами» в этом городе.

В то время как 6-я танковая дивизия вермахта сражалась в Пратере, а 2-я и 3-я танковые дивизии СС удерживали позиции на южной окраине Вены, недавно подтянутая в город гренадерская дивизия «Фюрер» была задействована на северной окраине против ударных групп 4-й гвардейской армии. Оборонявшиеся знали, что Красная армия стремится осуществить полное окружение Вены. Судьба 6-й армии в Сталинграде и брошенного на произвол судьбы Будапештского гарнизона не была забыта ни войсками, ни командованием.

Население Вены также испытывало свои трудности. В «Журнале боевых действий» Верховного главнокомандования вермахта было отмечено: «Часть населения потеряла самообладание». С 9 апреля немцы уже повсюду сражались в пределах городских кварталов. Мосты через Дунай, которые уже стало невозможно удерживать, были один за другим взорваны. Поддерживать связь между отдельными частями и подразделениями становилось все труднее. Со временем стало невозможно понимать, где проходит линия фронта. Командные пункты отдельных дивизий периодически функционировали лишь как органы отдачи приказов. Под напором русских пал Гринцинг[124], жаркие бои разгорелись за вокзалы города. С каждым часом множились разрушения Вены, поскольку русские предпочитали пробивать себе проходы в лабиринте городских улиц огнем артиллерии и танков. (Советские войска старались ограниченно применять артиллерию, чтобы максимально снизить разрушения в одном из красивейших городов Европы и мира. – Ред.) В этот день танковые части, поддержанные стрелковыми и саперными подразделениями, овладели более чем 350 жилыми домами. В парке «Бельведер» занял позиции гвардейский артиллерийский полк и открыл оттуда сосредоточенный прицельный огонь по Внутреннему городу, в особенности по территории вокруг Оперного театра.

Теперь даже Биттриху стало ясно, что удерживать далее Вену сколько-нибудь долгое время становится невозможным и что дальнейшее сопротивление означало бы только полное разрушение Вены и ее невосполнимого культурного богатства. Он и без этого был противником обороны Донауштадта[125], который он куда охотнее увидел бы «открытым городом». Поэтому он решил, вопреки полученному приказу, оставить город и с еще имеющимися в его распоряжении войсками отступать через Дунай на северо-восток в направлении Флоридсдорфа и Корнойбурга.

Тем временем русские уже овладели Рингом. В районе Хайлигерштадта[126] и в Эрдберге они дошли до Дунайского канала[127]. Парламент, университет и изрядно пострадавшая ратуша (на левой боковой башне которой кто-то, оставшийся неизвестным, вывесил красно-белый флаг Австрии) стали передовой линией боя. К счастью, не на долгое время. Войска СС 10 апреля покинули Внутренний город и заняли новые позиции вдоль Дунайского канала. С них они пытались – главным образом 2-я и 3-я танковые дивизии СС – дать отпор наступающим русским. Запланированная Биттрихом сдача Вены, как и можно было заранее предвидеть, не была утверждена ставкой фюрера. Теперь, согласно поступившему приказу, вся ответственность за оборону города ложилась на генерала фон Бюнау, который и должен был удерживать город при любых обстоятельствах. Когда после получения этого приказа генерал известил о нем Биттриха, уже больше половины Вены находилось в руках русских. Тем не менее теперь предписывалось и дальше удерживать занимаемые позиции, как это и было приказано изначально.

В последующие дни, 10 и 11 апреля, артиллерийский огонь в Вене усилился. Русские намеревались овладеть переходами на остров через Дунайский канал, чтобы захватить Пратер. Под обстрелом германской артиллерии обратилась в развалины набережная Франца-Иосифа, во Внутреннем городе вспыхнули многочисленные пожары. 11 апреля огонь добрался до хорового дома собора Святого Стефана, а оттуда перекинулся и на сам собор. Неработающий водопровод и непрерывный обстрел не позволяли бороться с огнем. Символ австрийской столицы три дня полыхал огнем и почти совершенно выгорел.

12 апреля русские пошли в генеральное наступление. Перед ними была поставлена задача форсировать Дунайский канал и очистить северо-восточную часть города от немецких войск. «В этой части города неприятель обладал хорошими возможностями для обороны. Дунайский канал, имеющий глубину 3 метра и шириной от 50 до 60 метров, был практически непреодолим для танков. В атаку на немцев пошли штурмовые группы, поддерживаемые артиллерией, и лишь ценой тяжелых потерь личного состава им удалось выполнить эту задачу». В течение этого дня войска СС были постепенно со всех сторон оттеснены к мосту Флоридсдорф-Брюкке. Удерживаемый ими плацдарм становился все меньше, и генерал Бюнау прекрасно понимал, что любые его попытки удерживать город пропадают втуне. Тем не менее он приказал держать оборону плацдарма «до последнего человека». Объясняя этот свой приказ командиру 2-й танковой дивизии СС, Бюнау сказал, что не хочет пройти по этому мосту на север живым. Он прекрасно знал о судьбе коменданта Кёнигсберга генерала Отто фон Лаша, который руководил обороной этого города-крепости. За капитуляцию гарнизона 9 апреля фон Лаш был уволен из вермахта и, как и его семья, заочно приговорен к смертной казни. Сражение за Вену следовало продолжать…

13 апреля для Вены забрезжил свет надежды. Стрелковые дивизии генерала Бирюзова сосредоточили свои атаки на все еще находившемся в руках немцев мосту Флоридсдорф. Части войск СС были вынуждены отступить. Огрызаясь арьергардными боями, начиная с первой половины дня они потянулись назад, за Дунай, одновременно с началом своего отступления взорвав мосты Северо-Западный железнодорожный, Флоридсдорф, Северный железнодорожный и Штадлауер. Целым и невредимым пока еще оставался Имперский мост. Для оставления Вены он был неудобен. Чтобы исключить непредусмотренные взрывы, командующий группой армий «Юг» еще 9 апреля приказал разминировать уже подготовленные к взрыву остальные мосты. Войскам было сообщено, что это было сделано по прямому приказу фюрера. Возможно, эти мосты окажутся необходимы для новых, осуществляемых свежими силами ударов по русским войскам. Только в самую последнюю минуту (13 апреля) из Верховного главнокомандования вермахта пришел приказ взорвать также и Имперский мост, как только последний германский солдат покинет Вену. Но для выполнения этого приказа уже не было времени (его взрыв был предотвращен самоотверженными действиями солдат батальона 21-го гвардейского стрелкового полка во главе с капитаном Д.Ф. Борисовым – они сумели проникнуть под мост и успели перерезать провода. – Ред.). К вечеру 13 апреля арьергарды 2-й танковой дивизии СС оставили южный берег Дуная. Им пришлось со всей поспешностью следовать на запад, поскольку в этот день передовые части 46-й армии уже были в Эслинге, а Дунайская флотилия в тылу 6-й танковой армии СС близ Клостернойбурга высадила десант морских пехотинцев, которые там тотчас же образовали плацдарм.

В этот день Толбухин смог доложить Сталину о победе над немцами и о взятии Вены – пятой европейской столицы за время его военной кампании. Москва салютовала в честь этой победы 24 залпами из 324 орудий и наградила орденами и медалями 84 воинские части и многие тысячи красноармейцев. Маршал Толбухин стал кавалером ордена Победы, а командир 20-го гвардейского стрелкового корпуса 4-й гвардейской армии генерал Н.И. Бирюков, на войска которого пала основная тяжесть боев в Вене, стал Героем Советского Союза.

Громадный город в этот момент оказался без водоснабжения, не было ни электричества, ни газа. На его улицах лежали мертвые тела солдат и гражданских жителей, громоздились кучи щебня и мусора. Не существовало полиции, царило беззаконие. Таким образом, Вена познала всю тяжкую долю завоеванного города. (В ходе Венской наступательной операции 16 марта – 15 апреля 1945 г. войска 2-го и 3-го Украинских фронтов прошли с боями 150–250 км. Они разгромили 32 дивизии противника, взяв в плен более 130 тыс. солдат и офицеров, захватив и уничтожив более 1300 танков и штурмовых орудий, 2250 полевых орудий. Потери советских войск: 38 661 чел. безвозвратные (плюс 2698 болгар), 129 279 чел. санитарные (плюс 7107 болгар), 603 танка и САУ, 614 самолетов, 764 орудия и миномета. – Ред.)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.