Сталин и сталинизм во внешней политике

Сталин и сталинизм во внешней политике

1

По поводу мотивов поведения Сталина в канун Второй мировой войны идут большие споры, а еще больше спекуляций. Самая громкая и, даже можно сказать, нахальная – попытка свалить развязывание новой войны на СССР и тем снять ответственность с других участников трагедии.

Можно, конечно, подверстывать факты под версию, объявив, что именно Сталин привел Гитлера к власти. А можно с куда более весомыми аргументами доказывать, что сделано было это с благословления крупной германской буржуазии, ищущей выхода из тупика, в котором оказалась страна. Что победа нацизма – это не результат коварного плана Сталина, а следствие национального унижения Версальским миром.

Можно убеждать людей, что Сталин развязал мировую войну, а можно указать на те колоссальные выгоды, что получили Соединенные Штаты от этой войны, и привести факты того, как американские фирмы помогали германской индустрии Третьего рейха встать на ноги.

Можно также указать на тот факт, что партию Гитлера – НСДАП – финансировали такие крупные промышленники, как Тиссен и Генри Форд, причем Форд был награжден нацистами орденом.

Интерес к той или другой версии зависит от идеологических пристрастий. Объективному же аналитику понятно, что стремление объяснить процесс складывания причин Второй мировой войны одним-единственным фактором есть профанация, упрощение исторического процесса. А когда дело представляется так, что от Сталина зависело, придет Гитлер к власти или нет, начнется ли мировая война или нет, то это и есть профанация[108].

Политик не может вызвать мировую войну по своему хотению, но он может понять ведущую тенденцию мировой политики и «поднять паруса» под нужный ему ветер. Но вызвать сам ветер, надувая щеки, не получится, потому что каждое действие рождает противодействие. И если предпринимаемые действия не будут соответствовать реалиям, то они обречены на провал.

Европейская политика конца 1930-х годов была игрой нескольких крупных фигур – Гитлера, Муссолини, Сталина, Чемберлена и Даладье. Все они наделали ошибок, которые привели к полному поражению Франции, Германии, Италии и поставили на грань краха Великобританию и СССР. Так кого и в чем винить?

То, что путь к Второй мировой войне был открыт в сентябре 1938 года в Мюнхене на встрече лидеров Франции, Великобритании, Германии, Италии, ясно всем неангажированным исследователям. Ясно по прошествии лет, и лишь Черчилль понял это сразу, заявив: «Великобритании пришлось выбирать между войной и позором. Она выбрала позор, но получит войну». Так и вышло. «Мюнхен» означал, что британский лев впервые за свою историю струсил и уклонился от боя! Причем не просто уклонился от схватки, а предал своего союзника. А с Англией за компанию то же проделала Франция, после чего Гитлер решил, что он может без опаски наметить очередную жертву. И в следующем году Гитлер приказывает оккупировать сначала Чехию, затем Польшу.

Понял перемену ситуации и Сталин. Во всяком случае, он должен был осознать, что раз Гитлер предложил ему заключить договор о ненападении, то после Польши, вероятнее всего, настанет черед струсившей Франции. Не ради же одной Польши создавались мощные германские вооруженные силы. А раз в Европе начнется Большая война, то и СССР, хотя он не первоочередная жертва, надо приготовиться.

То, что Сталин почувствовал, что новая мировая война неизбежна, и решил, во-первых, подготовиться к ней, а во-вторых, выиграть ее и получить выгоды для страны, свидетельствует об его уме, что чрезвычайно возмущает публицистов определенного рода. Получается, им бы хотелось, чтобы Сталин вел себя как Даладье с Чемберленом. Ну, извините, не всем быть Горбачевым.

Еще упрекают Сталина в желании распространить социализм за пределы СССР. Но это обычная практика великих держав. Когда американская армия оккупировала Японию в 1945 году, то вряд ли за демократию выступало большинство населения, хотя бы потому, что люди не знали толком, что это такое. Но американская администрация смогла сформировать правящую элиту, ориентированную на создание гражданского общества западного типа, и довольно скоро Япония стала образцовой демократической страной. Точно так же американская военная администрация помогла становлению демократии в Южной Корее и ФРГ. Пыталась, но неудачно, сделать это в Южном Вьетнаме. Зато полностью эксперимент с построением неизвестной прежде демократии удался на Тайване. После чего США попытались с помощью армии сотворить нечто подобное в Афганистане и Ираке, на этот раз без особого успеха. Тип экономики был совершенно иной («средневековый» в одном случае и «сырьевой» в другом).

А чем, как не установлением своих порядков, занимались французские и британские войска по всему миру, когда Франция и Великобритания находились в пору своего державного рассвета? А что делали арабские войска в VII–VIII веках, как не устанавливали новый политико-идеологический порядок, который «переформатировал» народы Северной Африки и Ближнего Востока? И надо ли рассказывать, почему над бывшим христианским храмом Святой Софии в Константинополе ныне полумесяц, а бывшая столица Византии называется Стамбул? Так что большевистские вожди ничего нового не изобрели: вооруженные силы были, есть и будут инструментом продвижения идеологии, образа жизни и политического строя. Другое дело, можно сказать: «А нам это не нравится!» Позиция понятная, но к историческим процессам имеющая отдаленное отношение. Жизнь идет по своим законам. Может, кому-то не нравится, что зимой холодно, а летом жарко, – что с того? Поэтому лучше изучать эти закономерности, а не витийствовать попусту.

Да, армия может быть инструментом ускорения и даже создания неких исторических вариантов будущего. Большевики это понимали. Как и то, что не только Красная армия может воздействовать на это гипотетическое будущее, но и армии враждебных государств. К примеру, вооруженные силы Германии и Японии, вторгшись на территорию СССР, наверняка изменят государственный строй. При этом большевики прекрасно осознавали, что армия не может быть единственным инструментом политической трансформации, но без нее выиграть будущее нереально. Одной пропагандой дела не делаются. Понимал это и президент США Ф. Рузвельт, потому хотел, вопреки официально провозглашенной политике нейтралитета, скорейшего вступления Соединенных Штатов в войну. И не прогадал: участие вооруженных сил привело к экономическому и политическому доминированию США в мире.

Итак, Красная армия как инструмент политики должна была не заменить военной оккупацией социальные реалии, а способствовать реализации одного из возможных исторических вариантов будущего, которые существовали в то время. Среди этих вариантов были фашизм и нацизм. Недаром в германской армии воевало много добровольцев из других стран. Этот вариант возможного будущего ликвидировала Красная армия. После чего Кремль предложил свою альтернативу. Она ныне многим не нравится, но опять же история развивается не по принципу «мне нравится то, а это нет», а по открывающимся возможностям. А какие исторические возможности существовали в ХХ веке?

Перспектива распространения социализма в мире была вполне реальна. К началу 1980-х годов социализм официально строили не только в Восточной Европе, но и в Азии (Вьетнам, КНР, КНДР), Африке (Ангола, Гвинея-Бисау, Эфиопия), Латинской Америке (Куба, Никарагуа, Гренада). Это если учесть, что США и их союзникам удавалось задушить немало попыток перейти к социализму – в Гватемале, Чили, Конго (Заир), блокировать приход к власти левых в Италии, Франции, Испании, Греции… И лишь на рубеже 1980—1990-х годов с социализмом как мировым явлением было покончено. Сейчас социалистического варианта нет, зато появилась перспектива исламизации Европы и почти половины Африки. Подобного исторического варианта в первой половине ХХ века невозможно было представить даже в фантастическом романе. А теперь он есть, и будет существовать независимо от чьих-то желаний. Так что не стоит объявлять большевиков глупцами-романтиками. У них был исторический шанс, но его перехватили Соединенные Штаты. И в этом им помог… Сталин!

2

В сентябре 1924 года Сталин опубликовал статью «К международному положению». В ней он дал оценку европейским социал-демократическим партиям. «Социал-демократия есть объективно умеренное крыло фашизма. Нет основания предположить, что боевая организация буржуазии (фашизм. – Б. Ш.) может добиться решающих успехов в боях или управлении страной без активной поддержки социал-демократии…»[109]

Сталин ошибся. Он часто ошибался, но, что удивительно, эти ошибки не сказывались на его авторитете и карьере. Ни просчеты при проведении коллективизации, ни даже провальная оценка возможности Германии атаковать СССР в 1941 году не повлияли на культ самого мудрого вождя. Зато К. Радек, предложивший на V конгрессе Коминтерна (июнь 1924 года) взять на вооружение тактику единого фронта, чтобы «мы честно и открыто готовы были пройти часть пути с рабочими партиями, которые захотят бороться»[110], лавров не снискал.

Или взять историю с «финским рабочим правительством», созданным по распоряжению Сталина в декабре 1939 года в местечке Териоки. Показательно, что во время Польского похода в 1920 году Ленин аналогичного правительства не создавал. Хотя действовал польский комитет во главе с Дзержинским, но то все-таки было не официально провозглашенное правительство. Ленин понимал, что правительство – это исполнительный орган, который выбирает Законодательное собрание после выборов самого парламента. Такова международная практика. Сталин проигнорировал ее, что вызвало возмущение финского народа, за которого все решили. Такое правительство иначе как «марионеточным» не именуется. Конечно, Сталин исходил из распространенной практики – «победителей не судят», но он проиграл «освободительную войну». С тех пор «правительство в Териоках» стало излюбленным разоблачительным примером в идеологической войне против СССР. А может, никакой ошибки не было и Сталин сознательно решил дискредитировать возможность победы социализма в глазах финнов как затею оккупантов?

Мало кто замечает, что «ошибки» и «просчеты» Сталина носят какой-то искусственный характер. Если судить по масштабам вооружений, то руководство Советского Союза готовилось к «освободительному походу». Но что странно, Сталин готовился-готовился к такому походу, да не только проворонил все благоприятные моменты, но и прошляпил нападение Гитлера. Если б фамилия генсека была Горбачев, то осталось бы только с пониманием вздохнуть: «Ну не дал Бог…» Но чтобы Сталин оказался в роли мальчика для битья – как-то не верится. Тут что-то нечисто. Опять вспоминается «звездный час» Франклина Рузвельта, когда Белый дом сделался слеп и глух к признакам готовящегося нападения Японии, хотя после заключения в апреле 1941 года договора о ненападении с СССР, стало ясно, куда будет обращено внимание Токио. К тому же американская разведка раздобыла дипломатический код Японии. И все равно не помогло. Но это «непонимание» понятно: США выигрывали от войны много больше, чем от потери нескольких линкоров в Пёрл-Харборе. В конце концов, успешная испано-американская война 1898 года началась с таинственного взрыва американского броненосца на рейде Гаваны. Корабль потеряли, зато сколько приобрели взамен! Так и в декабре 1941 года: США, вступив в войну, не только получили возможность решить свои внутренние экономические проблемы из-за затянувшегося кризиса, но и выйти на качественно новую орбиту в мировой политике. Сознательно ли закрывали глаза официальные лица на возможный удар Токио или нет, в любом случае мотивация участников начавшейся схватки ясна как день. Но если резоны Рузвельта, санкционировавшего «внезапное нападение» на свою страну, понятны, то намерения Сталина окутывает густой туман. Об этих странностях политики кремлевского горца говорится в предыдущих двух моих книгах. В этой стоит задача не только дополнить гипотезу новыми открывшимися фактами, но и попытаться разобраться в подоплеке истинных намерений Сталина. Это возможно, лишь анализируя воззрения Сталина на государство и революцию. Однако сделать это трудно, ибо политик не обязан рассказывать о себе правду, и что в действительности думал Сталин о революции и социализме – можно лишь гадать и догадываться. Вполне возможно, как считают некоторые исследователи, он разочаровался в идеалах молодости. Реальная жизнь отрезвляла многих. Если это так, то какие выводы он сделал? Какие новые цели выбрал?

Практика показала, что объединение человечества в обществе справедливости – недостижимая мечта. Но это стало ясно (да и то далеко не всем) лишь в наше время. Однако к этой мысли вполне мог прийти Сталин. Но он не мог коренным образом изменить политику, ибо для этого надо было отказаться от марксизма, что не представлялось возможным. Правда, можно выхолостить официальную доктрину и предпринять ряд определенных политических шагов, уводящих СССР с дороги «федерации народов мира». И похоже, именно это и делалось.

При Сталине не праздновался День Победы. Означает ли это правоту В. Суворова, что Сталин хотел захватить Европу, а этого не получилось, отсюда разочарование, или причина в том, что ему не удалось остановить Красную армию и оставить Советский Союз в «имперских» рамках?

Союз с Гитлером вписывается в гипотезу о желании Сталина сойти с интернационалистской дороги и стать на традиционно-имперскую, потому что коммунист Сталин не мог заключить договор «о дружбе» с Германией, а имперец Сталин мог. Мог, потому что в Германии видел традиционную империю, пусть и с новой идеологией. Можно привести еще соображения подобного рода, но эти «улики» все же слишком косвенные, чтобы утверждать что-либо железобетонно. Приходится искать другие аргументы или подходы к другой версии.

3

Вопрос о том, что лучше – интернационализм или империя, – дело политического вкуса. У каждого варианта есть свои сильные и слабые стороны. СССР все равно возглавил интернациональную систему мирового социализма. Первый и последний раз в своей истории Россия сумела стать не просто великой державой, а супердержавой, то есть мировой по охвату интересов и возможностей, противостоять которой могли лишь могучие и не затронутые разрушительными войнами Соединенные Штаты. Но у системы социализма минусов оказалось больше, чем плюсов, и она рассыпалась. Но и империя, созданная Сталиным, просуществовала не дольше.

После ликвидации СССР вышло множество книг и публицистических фильмов, посвященных тайным операциям, которые, по мнению авторов, способствовали разрушению Советского Союза. Но ответим на вопрос: если они оказались настолько эффективными, что помешало кремлевским политикам аналогично действовать по отношению к США и его союзникам? И разве Ленин с сотоварищами не создали центр тайных и явных операций – Коминтерн с многочисленными филиалами? И кто его разрушил в 1943 году? Разве не Сталин? Спрашивается, это ошибка или предательство? А западные державы, используя успешный опыт большевиков, не только переняли многое из их арсенала идеологической и скрытой политической борьбы, но и приумножили. Так чего пенять умным, если они оказались умными? Не лучше ли на себя оборотиться с уточняющим вопросом – а почему «мы» оказались неумными?

СССР не смог создать устойчивой интернациональной системы, и Россия превратилась в периферийную часть другой интернациональной системы, созданной Соединенными Штатами. Остается прикидывать, что лучше – интернационализм Ленина, нацеливавший Советский Союз на ведущее место в мире, или империя Сталина, противостоящая половине планеты, причем наиболее экономически и технологически развитой?

Итак, если сталинисты и прочие аналитики вроде Дмитриевского, Чалидзе и Жукова правы и Сталину нужна была империя, а не Интернационал, то, выходит, он вполне мог стать на путь уничтожения ее певцов, творцов и носителей, а затем совершить заключительный аккорд…

А ведь какие возможности открывались. Если бы не «1941 год», повлекший колоссальные людские и материальные потери, а также потерю времени (темпа), то СССР по итогам Второй мировой войны стал бы вровень с Соединенными Штатами по многим показателям, даже со временем и экономическим, потому что значительная часть Европы, Азии и Африки оказалась бы под контролем коммунистов. А без мирового рынка нормально развиваться США (как и СССР) было бы весьма затруднительно. Но Сталин своим «просчетом» предотвратил этот вариант. Если сделал он это во имя империи, значит, внутренняя политика для него была важнее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.