Потери сторон

Потери сторон

Вот что пишет о потерях историк Шведов: «Отправной точкой для оценки потерь русских войск в сражении, конечно же, является ведомость потерь, составленная в штабе М. И Кутузова к 13–14 сентября.

Для проверки данных этой ведомости потерь важно оценить силы русской армии после сражения. Зная численность войск до и после сражения, можно легко проверить достоверность данных о потерях. В историческом литературе, практически, не предпринималось попыток установить численность армии после сражения. Только А. И. Михайловский-Данилевский в доказательство своей оценки потерь привел ссылку на армейские рапорты от 11 сентября 1812 года, согласно которым в армии осталось лишь 55 тыс. старослужащих нижних чинов. Историки не опровергали, но и не использовали эту оценку, так как она противоречила приводимым ими данным о потерях.

Хотя в архиве имеются более ранние сентябрьские рапорты, но использование этих сведений осложняется тем, что в рапортах содержится гораздо меньше данных, а пополнение, поступившее после Бородина (рекруты и ратники), не выделено в отдельные графы.

Анализ рапортов от 8—11 сентября показывает, что 1-я Западная армия насчитывала 1800 офицеров и 40 800 строевых старослужащих нижних чинов, а 2-я армия — соответственно 520 и 13 760, итого 56 880 строевых чинов.

Битва под Москвой 7 сентября 1812 года

По многочисленным свидетельствам, численность армии к вечеру дня сражения была еще меньше. Так, Н. Н. Раевский оценивал свой 7-й корпус в 1200 чел. Этот факт служил М. И. Кутузову аргументом при принятии решения об отказе от второго генерального сражения как до, так и после оставления Москвы. В рапорте царю от 29 августа он писал: «В сражении при Бородине заметил я, что рядовые при самом начале оного, в большом числе оставив команды свои, уходили назад под предлогом препровождения раненых или отзываясь, что расстреляли все патроны, отчего при малой потере, каковая оказалась ныне при вернейшей поверке на месте нами удержанном, оставалось весьма немного налицо…».

Мы не стали пользоваться методикой Шведова, в которой четко просматривается стремление приуменьшить наши потери, взяв только удачно приведенные им цитаты, и опираемся в основном на цифры, приводимые Михайловским-Данилевским и Тарле. Тем более они хорошо кореллируют не только с оценками Раевского, но и с такими фактами, как убыль личного состава в дивизии Воронцова, от которой осталось 300 человек. Хотя оценки потерь русской армии имеют разброс от 38 тыс. до 58 тыс. человек. Однако большинство цифр, которые указывают наши потери менее 44 тыс., опираются только на сведение потерь по косвенным данным и спорным методикам подсчетов.

Что имеется по французским потерям? Данные французской историографии более расплывчаты, чем нашей.

Сведения о потерях «Великой армии» в сражении при Бородине во французской историографии первой половины XIX века (Шамбрэ, Меневаль, Ларрей, Солтык) также не отличаются точностью и единодушием, где разброс показателей составлял от 22 до 30 тыс. человек убитыми и ранеными, причем без учета пропавших без вести. П.-П. Денье, занимавший должность инспектора смотров в кабинете Генерального штаба, приводил цифру убитых и раненых «Великой армии» в 28 тыс. человек. Денье первым во французской историографии попытался оценить потери французской армии на основе документальных материалов. Он привел цифры из рапорта, представленного им на основе данных начальников корпусных штабов маршалу Бертье (вероятно, 21 сентября): 49 выбывших из строя генералов (из них 10 убитыми), 37 полковников (10 убитыми), 6547 офицеров, унтер-офицеров и солдат убитыми и 21 453 ранеными. Другие данные обычно указываются без ссылки на источник, так что мы будем оперировать именно этими. Правда, необходимо учесть их неполноту и проблему с медицинским обслуживанием. Это привело к огромному количеству смертей среди раненых.

На поле битвы под Москвой 7 сентября 1812 года

«Лазаретные фуры в условиях бездорожья часто отставали от армии, и после боя врачи не имели ни лекарств, ни перевязочных средств. «Горе раненым, зачем они не дали себя убить, — писал интендант «Великой армии» Тюибюси, — несчастные отдали бы последнюю рубашку для перевязки ран; теперь у них нет ни лоскута, и самые легкие раны делаются смертельные». По воспоминаниям одного из участников Бородинского сражения, когда с наступлением темноты оставшиеся на поле воины стали жечь костры, то «около каждого огня собирались раненые, умирающие, и скоро их было больше, чем нас. Подобные призракам, они со всех сторон двигались в полумраке, тащились к нам, доползали до освещенных кострами кругов. Одни, страшно искалеченные, затратили на это крайнее усилие последний остаток своих сил: они хрипели и умирали, устремив глаза на пламя, которое они, казалось, молили о помощи; другие, сохранившие дуновение жизни, казались тенями мертвых». Другой участник битвы, офицер наполеоновской армии Фоссен вспоминал: «Всю ночь напролет мы провели на поле сражения, стоны несчастных раненых было жалостно слушать, о каком-либо уходе за ними или уборке их куда-либо нечего было и думать; не было даже сколь-нибудь воды вблизи».

Капитан 30-го линейного полка Франсуа вспоминал, что через 8-10 дней после сражения умерло три четверти всех раненых, находившихся в главном амбулансе в Колоцком монастыре. По свидетельству главного хирурга французской армии Д.-Ж. Ларрея ресурсы для оказания помощи раненым «Великой армии» оказались просто ничтожными, в результате чего большинство солдат так и не смогло снова встать в строй.

Так что данные, приведенные в военной энциклопедии по французским источникам, 20,5 тыс. погибшими и 8,5 тыс. раненых выглядят очень правдоподобно.

Но о чем все эти цифры говорят? Вне зависимости от методик расчета, потери русской армии оказываются в 1,5–2 раза больше, чем у армии Наполеона. И превосходство армии Наполеона на следующий день после боя было несомненным. Но также эти цифры говорят о том, что русская армия совершила чудо с военной точки зрения, выдержав такой бой и сумев устоять под атаками противника, несмотря на столь жуткие потери.