4. Государь утвердил

4. Государь утвердил

Неожиданность ситуации с выбором типа броненосца новой программы состояла в том, что вместе с многообещающими декларациями о создании кораблей на высшем уровне мирового судостроения, в МТК и Санкт-Петербургском порту уже успели разработать вполне реальные и, увы чрезвычайно приземленные эскизные проекты. И характеристики их были совсем не те, которые соответствовали бы начальным декларациям. В какой-то неуловимый, не отраженный в декларации момент было решено не искать журавля в небе, а обратиться к синице в руках.

Такой синицей стал проект, который в двух вариантах успели уже, оказывается, разработать в МТК и в ведомстве Главного корабельного инженера Санкт-Петербургского порта. Сообщая об этом в итоговых словах своей докладной записки — протокола от 17 января 1903 г. — Ф.В. Дубасов, как бы извиняясь, писал, что "попытка согласовать в новом проекте все современные боевые требования, а также некоторые преимущества по сравнению с проектами, принятыми в других флотах, привели составителей обоих вариантов к водоизмещению 16500 т" и объяснялось также, что "уменьшение этого водоизмещения могло бы быть сделано лишь в ущерб боевым качествам проектируемого корабля и поставило бы его ниже новейших типов, принятых в некоторых других флотах".

Итак, вместо заявленного в начале "значительного преимущества" по сравнению с проектами в других странах Ф.В. Дубасов считал возможным ограничиться хотя бы тем же уровнем, какой достигнут на западе. Бывший в пору молодости отчаянным романтиком, строивший на бумаге планы "в безнадежной отчаянной миноносной атаке" беспощадного истребления соединенного флота Англии, Австрии и Италии, мнивший себя сверхчеловеком (Какое это ужасное место Владивосток… и что представляет собой двуногие существа, из которых состоит провинциальное общество"), Ф.В. Дубасов, дойдя до вершины адмиральской карьеры, обратился в заурядного конформиста. На его совести — недооценка в русском флоте подводных лодок, отказ от развертывания сооружения в 1904 г. торпедных моторных катеров и скоростных миноносцев, отказ от турбинных двигателей на миноносцах и крейсере "Рюрик".

При его участии (председатель МТК в 1901–1905 гг.) совершались главнейшие просчеты отечественного флота и судостроения, во многом способствовавшие поражению в войне с Японией. Ф.В. Дубасов равнодушно взирал на снабжение флота малоэффективными снарядами, на применение для броненосцев неэффективных 75-мм пушек, на отсутствие у флота практики стрельбы на дальние расстояния, непростительное отставание в применении оптических прицелов и дальномеров, на полное незнакомство флота с методами массирования огня. Безмерно довольный собой, он не увидел беды и в явно неудачном выборе типа броненосца для новой судостроительной программы. В каком-то самоослеплении адмирал, вместе со всем МТК, считал окончательно доработанный тип броненосца "Император Александр III", безусловно, высшим достижением отечественного судостроения и наиболее полным воплощением мирового опыта.

Действительно, настойчиво от корабля к кораблю, совершенствуя изначальный прототип "Цесаревича", русские инженеры создали самый, наверное, совершенный в истории флота проект. Об этом свидетельствует бесчисленное множество журналов МТК, где нередко с участием приглашенных адмиралов обсуждались все главнейшие конструктивные решения по каждому из пяти строившихся в России кораблей типа "Бородино". Иногда эти решения серийно распространялись на часть других кораблей. Но это удавалось редко. Галерный островок и Новое адмиралтейство, как предприятия казенного судостроения, не всегда могли согласовать свою технологию и организовать производство наравне с Балтийским заводом, действовавшим на правах экономической самостоятельности.

Но все эти усовершенствования во многом дискредитировались безнадежной отсталостью собственно конструктивного типа (не дредноут!) и непреходящей бедой отечественного судостроения — упорным нежеланием предусматривать в проектах запас водоизмещения. Упустив шанс превращения в 1900 г. броненосцев в "дредноуты", Морское министерство вновь оказалось в плену опасной самоуспокоенности и явного верхоглядства, и инженеры совершили ту же ошибку, которая произошла при назначении водоизмещения для броненосцев по программе 1898 г. И так тогда, слегка прикинув рост водоизмещения на 2000 т (в сравнении с типом "Петропавловск"), так и теперь, забыв о корабле принципиально новом, инженеры самонадеянно решили, что водоизмещение 16500 т в полной мере позволит тип "Бородино" превратить в корабль будущего.

Отказавшись от первоначально высказанных притязаний на совершенство и на создание корабля, сильнейшего среди всех проектируемых в мире, инженеры, МТК, ГМШ или экономный управляющий Морским министерством П.П. Тыртов (история и здесь не дает ответа) опустились до утилитарного уровня создания типа "улучшенного" "Бородино".

Надо было лишь его 152-мм пушки заменить на 203-мм, отодвинуть броневую продольную переборку дальше от борта (до 2,44 м вместо 1,8 м) и соответственно усилить конструктивную защитную. На это указывали результаты опытов подрыва во Франции кессона, воспроизводившего конструкцию борта броненосца "Генри IV". С учетом всех этих новшеств и сохранении остальных характеристик броненосцев типа "Бородино" водоизмещение по новому проекту должно было составит около 16500 т.

Так с согласия Ф.В. Дубасова, подписавшего общий протокол, и было решено на том историческом совещании 17 января 1903 г. под председательством начальника главного Морского штаба Ф.К. Авелана, великого князя Алексея Михайловича, членов МТК, ГУКиС, и Главного Корабельного инженера Санкт-Петербургского порта. Об этом, не долго думая, адмирал Ф.К. Авелан 20 января доложил императору и тот, не думая (флот император любил, но в дела его не вникал), утвердил эту величину 16500 т и сам тип "улучшенного" "Бородино". Тем самым судостроение, как оно и шло все последние 20 лет, снова встало на путь привычного безоглядного заимствования иностранных образцов. Снова судостроители загнали себя в угол, обрекая корабль на перегрузки.

Шансов же исполнить призыв И.Ф. Лихачева и опередить мир созданием отечественного, первого в мире дредноута не оставалось. Высшие силы, всегда с редкой благосклонностью относившиеся к России и ее флоту, на сей раз предпочли остаться в стороне.