Глава 9 Германские САУ в сражении под Курском и Харьковом
Глава 9
Германские САУ в сражении под Курском и Харьковом
Рассказ о Курской битве будет неполным без взгляда «с той стороны». Поэтому стоит рассказать о действиях главной ударной силы германской артиллерии – САУ и реактивных минометов.
Рассказ о САУ я начну со штурмовых орудий.
В ходе операции «Цитадель» на Курской дуге немцы использовали 455 штурмовых орудий, что составило больше половины боевых машин этого типа, находившихся на Восточном фронте. На 30 июня 1943 г. у немцев под Курском имелось 28 бригад и дивизионов штурмовых орудий, в которых состояло 35 штурмовых орудий StuG III Ausf A – E, 727 StuG III Ausf F – G и 57 штурмовых гаубиц StuH 42.
В ходе Курской битвы штурмовые орудия в основном применялись как противотанковые САУ – они вели огонь из засад по атакующим советским танкам. Красноармейцы – участники Курской битвы – утверждали, что в боекомплектах захваченных штурмовых орудий почти не было осколочно-фугасных снарядов.
За июль – август 1943 г. немцы потеряли 273 штурмовых орудия и 38 штурмовых гаубиц, а за весь 1943 г. – 1492 штурмовых орудия и 73 штурмовые гаубицы. Ремонтным службам удалось вернуть в строй только 208 штурмовых орудий.
Интересны боевые действия штурмовых орудий на реке Северный Донец в начале августа 1943 г. 4–5 августа десятки танков Т-34 появились на правом берегу Донца, к величайшему удивлению германских генералов. Дело в том, что в ходе операции «Цитадель» танки «Тигр» и штурмовые орудия StuG III сумели пересечь Донец, лишь когда был построен мост грузоподъемностью 72 т. Однако с холма на юге, который немцы успешно защищали от нападения так называемого болотного батальона, они ясно видели следы гусениц, ведущие к восточному берегу реки, а затем появляющиеся на противоположном берегу. Поэтому многие германские офицеры, видевшие это, решили, что русские использовали танкиамфибии.
Однако времени для гадания не было. Немцы вывели штурмовые орудия StuG III на дистанцию прямого выстрела. При этом многие штурмовые орудия получили прямые попадания по «укрепленной» броне, прежде чем смогли вывести из строя хотя бы один танк Т-34. Как только 30-мм верхний лист лобовой брони StuG III уничтожался, экипажи сразу уводили свои машины во второй эшелон, под прикрытие неповрежденных StuG III.
К этому времени почти все штурмовые орудия, помимо штатной лобовой брони в 50 мм, имели навесные 30-мм броневые плиты. Естественно, что 76-мм пушки Ф-34 советских танков не брали 80-мм броню.
Постепенно штурмовые орудия добились успеха, и через час горело уже пять Т-34, в то время как несколько StuG III получили лишь небольшие повреждения, позволявшие им оставаться в строю. К тому времени, когда германские войска достигли центра деревни, тяжелые потери, понесенные советскими частями, естественным образом сбалансировали силы. Советская пехота, зажатая в долине, утратила подвижность, поскольку многие подразделения оказались под прямым огнем германских самоходок. Остальные же подразделения повернули свой фронт против штурмовых орудий.
Эрхард Раус писал: «Лишь после того, как в бой вступили штурмовики люфтваффе, атаковав подразделения, которые уже находились под перекрестным огнем нашей артиллерии, воля русских к сопротивлению заметно ослабла. Однако Т-34 продолжали упорно сопротивляться. Их экипажи поняли, что отступление приведет к тяжелым потерям. Их отказ отступать не лишил нас победы, но сильно отсрочил ее. Лишь ближе к вечеру последний Т-34 стал жертвой наших уцелевших штурмовых орудий, вражеское сопротивление окончательно прекратилось.
Темнота опустилась, когда немецкие солдаты вошли в деревню, и артиллерийские наблюдатели смогли занять свое место в «орлином гнезде» на церковной колокольне, которую утром им пришлось освободить. Уже в сумерках штурмовые орудия вместе с патрулями саперов, преследуя разбитых русских, подошли к берегу реки в том месте, где Т-34 выскакивали из утреннего тумана. Но, даже подойдя вплотную, немцы не нашли никаких признаков моста. Лишь когда смущенные саперы замерили глубину воды, загадка разрешилась. На глубине полметра обнаружился подводный мост. Русские строили подобные мосты и в других случаях, когда требовалось спрятать переправу от самолетов-разведчиков люфтваффе. Поэтому само существование такого моста не вызвало особого удивления, странным было другое. Как русские сумели построить его так быстро, несмотря на артиллерийский обстрел? Лишь после внимательного осмотра основания моста удалось получить ответ на все вопросы. Мы обнаружили два ряда исправных Т-34, стоящих под водой бок о бок. Эти танки служили опорами подводному мосту. Поверх них наскоро были уложены доски и тросами привязаны к танкам. Решение позволить другим танкам переходить этот мост было довольно рискованным. Во время переправы несколько Т-34 перевернулись и рухнули в воду, но для русских это мало что значило. Главная цель – как можно быстрее переправить через Донец как можно больше танков – была достигнута. Лишь наши штурмовые орудия избавили их от необходимости совершать обратный переход по столь странному мосту.
Противник явно надеялся вытащить затопленные танки из воды и использовать их после успешного прорыва нашей обороны. Но дела повернулись так, что наши саперы взорвали их прямо на дне, добавив еще десяток Т-34 к «танковому кладбищу», которое уже образовалось на суше. Действия подрывных партий закончили этот полный событиями день. Ночная тишина опустилась на землю подобно вуали.
В очередной раз необычная тактика, использованная Красной Армией, позволила ей добиться внезапности и поставила нашу оборону на грань катастрофы. Лишь немедленные и эффективные действия офицеров на местах и отважное поведение солдат генерала Постеля не позволили русским добиться успеха. Контратаку провело крошечное соединение – 9 штурмовых орудий и около 80 саперов, однако оно сумело разбить значительно превосходящие силы».[104]
Далее Раус пишет: «После нескольких часов упорной борьбы за „Овраг смерти“ наша пехота была все-таки вынуждена отходить шаг за шагом. Тем не менее до вечера мы еще удерживали западную опушку леса, из-за которой шли такие упорные бои, с помощью подошедших подкреплений. Хотя русские понесли совершенно чудовищные потери, они сумели расширить плацдарм, но прорвать фронт так и не сумели. Ничуть не смутившись, советское командование перебросило свежие батальоны, чтобы 7 августа добиться полного успеха.
Однако немцы тоже подтянули подкрепления и начали готовить собственную атаку. Два батальона 320-й пехотной дивизии, выведенные с юга, один батальон 106-й пехотной дивизии и несколько уцелевших штурмовых орудий получили задание отбить лес и концентрической атакой отбросить русских за реку. Огневую подготовку должна была вести вся имеющаяся артиллерия, усиленная батальоном «Небельверферов» и несколькими батареями 8,8-см зениток. К несчастью, мы не могли рассчитывать на авиационную поддержку, так как 4-й Воздушный Флот использовал все имеющиеся самолеты для поддержки 4-й Танковой Армии, которая отражала главный советский удар, ведь огромные массы русских танков так и не были уничтожены. Однако отсутствие люфтваффе не слишком сильно сказалось, так как Красная Армия также использовала практически всю свою авиацию против 4-й Танковой Армии.
Сосредоточение войск для контратаки прошло гладко. В назначенное время четыре батареи «Небельверферов» и дивизионная артиллерия открыли огонь. Их снаряды начали с ужасным грохотом рваться на позициях войск, которые русские собрали для атаки. Снаряды тяжелых гаубиц обрушивались на «Овраг смерти» и находящихся там солдат и штабы. Даже малейшая опасность накрыть собственные войска в лесу устранялась тем, что они за несколько минут до открытия огня немного отступали. Этот временный отход тщательно планировался по времени. Мы отводили солдат на опушку, но перед этим открывали огонь из стрелкового оружия, имитируя атаку.
Одновременно с сосредоточением артиллерийского огня на советской передовой линии началась реальная атака нашей пехоты. Постепенно огневой вал передвигался на восток до «Оврага смерти», который теперь обстреливался со всех сторон и превратился в колоссальную братскую могилу для русских солдат и русских надежд. Такая артиллерийская подготовка не только подняла моральный дух наших солдат, но и нанесла противнику такие потери, что атака развивалась очень быстро. Штурмовые орудия и сильные патрули наступали в авангарде. Еще до полудня солдаты генерала Постеля вышли к «Оврагу смерти», а вскоре пересекли его. Даже наши закаленные ветераны не могли без содрогания смотреть на эту бойню.
Единственный батальон 106-й пехотной дивизии, атаковавший на севере при поддержке нескольких штурмовых орудий, также продвигался довольно быстро и зашел далеко во фланг русским. Даже батальон на южных холмах, который в последние дни понес большие потери, тоже вступил в бой. Русские отступали по всему фронту. К полудню наступающие с разных направлений батальоны установили контакт друг с другом. Генерал Постель намеревался окружить и уничтожить русских до того, как они успеют отойти к реке. Ближе к полудню русские оказались загнаны на такой маленький пятачок, что часть атакующих сил, в том числе штурмовые орудия, пришлось отвести, потому что для них не хватало места. Все были уверены, что в ближайшие часы весь западный берег реки Донец снова перейдет в наши руки.
Однако совершенно внезапно сопротивление русских стало гораздо упорнее. Наши авангарды натолкнулись на заминированные завалы, в которых деревья были связаны колючей проволокой. Преодолеть такие заграждения оказалось невозможно. При попытках подорвать их выяснилось, что позади первой линии находится еще несколько линий мин, которые прикрыты огнем. К тому же, впервые за этот день, русские открыли жаркий артиллерийский огонь, к которому присоединились тяжелые минометы. Наступление немцев остановилось. Вскоре стало понятно, что за последние несколько дней русские создали на западном берегу Донца сильно укрепленный район. Судя по всему, командиры Красной Армии в свете опыта предыдущих недель решили, что им требуется участок, который следует удерживать любой ценой. Этот район представлял собой нечто вроде «аварийного плацдарма», который избавил бы их еще от одного дорогостоящего форсирования реки.
Действительно, все попытки немцев вырвать эту занозу из бока закончились неудачно. Штурмовые орудия просто не успевали за пехотой, так как двигаться приходилось по пересеченной местности, поросшей деревьями. Наша артиллерия, даже «Небельверферы», не могла эффективно обработать крошечный пятачок диаметром в пару сотен метров, хотя их огнем были разрушены многие завалы и проделаны проходы в минных полях, а также снесено множество деревьев. Но ни одна штурмовая группа не сумела ворваться на эту позицию. Даже использование огнеметов не дало результата, так как русские прятались в маленьких убежищах и блиндажах, против которых это ужасное оружие было неэффективно. Хотя несколько дотов все-таки было уничтожено, а часть укрытий мы сровняли с землей, осталось еще слишком много, и наше наступление захлебнулось».[105]
Далее Раус рассказывает об участии штурмовых орудий в ходе отступления к Харькову 9–12 августа: «Тем временем 6-я танковая дивизия, находившаяся на левом фланге корпуса, оказалась в сложной ситуации. Кроме своего собственного сектора, ей пришлось взять на себя оборону сектора пропавшей 168-й пехотной дивизии. Русские оказывали сильное давление на этом участке, и 6-я танковая срочно затребовала противотанковые подкрепления. Я отправил туда 12 противотанковых орудий и организовал атаку авиации против советской танковой колонны, двигающейся с востока. Так, общими усилиями, удалось предотвратить немедленный разгром фланга XI корпуса.
Батальон штурмовых орудий прибыл только во второй половине дня из-за многочисленных пробок на дорогах. Заправившись из цистерн, спрятанных в кустарнике, батальон провел контратаку против вражеских танков, все еще угрожающих левому флангу. Массированный удар 42 штурмовых орудий захватил русских врасплох и нанес им огромные потери. Батальон уничтожил все вражеские танки и противотанковые орудия на восточном берегу реки Лопань и отбросил оставшиеся вражеские силы обратно за реку. Ближе к вечеру ситуация была взята под контроль. В сообщениях из сектора Донца говорилось, что противнику не удалось расширить плацдарм из-за упорного сопротивления 320-й пехотной дивизии и поддерживающих ее штурмовых орудий.
Хотя вся 168-я пехотная дивизия пока числилась без вести пропавшей, XI корпус добился первых успехов в обороне. Намерение Красной Армии уничтожить нас концентрической атакой с трех сторон провалилось. Русские понесли тяжелые потери в живой силе и технике, в том числе за один день были подбиты 60 танков».[106]
13–25 августа 1943 г. шли упорные бои за Харьков, хотя Левитан громогласно заявил по Московскому радио, что бывшая столица УССР взята советскими войсками. Раус писал: «Девяносто шесть танков Pz.Kw.V „Пантера“ и 35 Pz.Kw. VI „Тигр“, а также 25 самоходных орудий StuG III едва-едва успели занять указанные позиции, как 19 августа началась первая крупномасштабная атака 5-й Гвардейской Танковой Армии. Однако первый немецкий удар обрушился на массу русских танков, которые в это время собирались в деревнях и на равнине в речной долине. В сопровождении истребителей люфтваффе, которые в несколько минут расчистили небо от советских самолетов, появились тяжело нагруженные пикировщики Ju-87. Они спикировали на вражеские танки, скучившиеся на крошечном пятачке, и сбросили на них свой смертоносный груз. В небо взлетели исполинские черные фонтаны земли, прокатился тяжелый грохот, словно началось землетрясение. Это были тяжелые 2-тонные бомбы, созданные для борьбы с линкорами. Никаких других боеприпасов для борьбы с русскими танками у 4-го Воздушного Флота не оставалось. Эскадрилья за эскадрильей величественно плыли в голубом небе, чтобы без помех выполнить свою ужасную работу. Вскоре деревни, в которых стояли советские танки, охватило море огня. Над речной долиной плыла непроницаемая пелена пыли и дыма, которую заходящее солнце окрасило в багровый цвет. На этом фоне колыхались черные грибообразные столбы дыма, поднимающиеся над подбитыми танками, которые стали жертвами воздушных атак. Эта мрачная картина красноречиво говорила о том, что здесь царят смерть и разрушение. Полученный русскими удар был настолько силен, что в этот день они не смогли начать запланированное наступление, несмотря на жесткий приказ Сталина. В результате XI корпус получил столь необходимую короткую передышку…
20 августа русские не стали сосредоточивать танки большими массами, а пересекли речную долину одновременно в нескольких местах и скрылись на кукурузном поле, которое находилось перед нашими позициями. Их ограничивало шоссе, проходящее с востока на запад в нескольких сотнях метров впереди траншей. Ночью советская моторизованная пехота просочилась через наши позиции в нескольких местах и совершенно неожиданно возникла на артиллерийских позициях возле Люботина…
Все утро русские танки упорно пробивались вперед через низины на южном краю полей, а затем внезапно разом появились на дороге. «Пантеры» дивизии «Дас Рейх» открыли бешеный огонь по головным Т-34, прежде чем те подошли к нашей линии обороны. Однако русские танки волна за волной выкатывались из низин и бросались на наши позиции. Здесь стояло множество зенитных и противотанковых орудий, 8,8-см самоходные истребители танков «Хорниссе», 10,5-см самоходные гаубицы «Веспе». Все они открыли огонь по русским танкам, раскололи стальную лавину на мелкие кусочки и подбили много машин. Последние волны русских танков еще пытались что-то сделать, когда появились «Тигры» и штурмовые орудия StuG III, составлявшие наш мобильный резерв, и атаковали их. Русские понесли тяжелые потери и были отброшены. 5-я Гвардейская Танковая Армия заплатила очень дорого за эту массированную атаку, потеряв 184 танка Т-34.
Тем временем немецкие пехотные резервы при поддержке штурмовых орудий 3-й танковой дивизии отбили позиции захваченной батареи и все 12 гаубиц и окружили просочившийся батальон мотопехоты к западу от Люботина позади наших линий. Упорно обороняясь, русские вызвали по радио помощь и стали ждать.
21 августа 5-я Гвардейская Танковая Армия сменила тактику, атаковав чуть дальше к востоку одним гигантским стальным клином, одновременно бросив в бой несколько сотен танков. Но пока они шли по открытой местности вдоль железной дороги, попали под огонь дальнобойных 8,8-см пушек «Тигров» и «Хорниссе» с дистанции 3000 метров. В результате противник сумел начать массированную танковую атаку только ближе к вечеру. Когда русские танки выскочили из зарослей кукурузы, их встретил сосредоточенный огонь «Тигров», «Пантер», «Хорниссе», штурмовых орудий, зениток и противотанковых пушек. Атака быстро захлебнулась, причем были уничтожены 154 русских танка. Слабые стрелковые части, следовавшие за танками, были встречены плотным огнем нашей пехоты и артиллерии и сразу залегли.
Тем временем окруженный в нашем тылу моторизованный батальон напрасно ожидал помощи. Хотя он продолжал сражаться с невиданным упорством, вечером его рация сообщила, что подразделение разбито, а потом умолкла навсегда. После 48 часов героической обороны советский батальон был истреблен до последнего человека, включая радиста.
Потери русских были просто неслыханными, и все-таки 5-я Гвардейская Танковая Армия еще имела более 100 танков. Опыт подсказывал нам, что следует ждать новых атак, хотя они были заведомо обречены на неудачу в результате усиления нашей обороны. Несколько танкистов, которых мы взяли в плен, прекрасно знали, что их товарищей ждет смерть или, в лучшем случае, плен.
Однако вопреки всем ожиданиям день 22 августа прошел относительно спокойно. Несколько русских танков ползали по кукурузному полю, вытаскивая подбитые машины, чтобы пополнить свои сильно поредевшие ряды. Летний зной разлился над окровавленным полем, где несколько дней подряд бушевали жестокие бои. Последний луч заката известил о том, что мирный день закончился. Могли ли русские пересмотреть свои планы? Или они вообще отказались подчиниться категорическому приказу атаковать?
Однако 5-я Гвардейская Танковая Армия возобновила атаку и сделала это в тот же самый день. Перед полуночью (с 22 на 23 августа) с кукурузного поля долетел шум множества моторов, выдав новую русскую уловку. Противник намеревался ночью добиться того, что не удалось ему днем.
Но мы были готовы ко всему. Прежде чем русские танки достигли подошвы холма, многочисленные вспышки выстрелов танковых пушек раскололи темноту ночи. В неровном, мерцающем свете стала видна вся 5-я Гвардейская Танковая Армия, развернувшаяся широким фронтом. Танки, подбитые с близкого расстояния, пылали словно факелы и осветили часть поля боя. Наши противотанковые пушки не могли стрелять нормально, так как с трудом различали друзей и врагов. «Пантеры» и «Тигры» дивизии «Дас Рейх» вступили в бой, тараня советские танки в контратаке или пробивая насквозь снарядами, выпущенными в упор. Все чаще мелькали вспышки, а грохот выстрелов танковых пушек и зениток можно было слышать далеко за полночь, потому что наши танки пошли в решительную контратаку. Так как пылало уже множество танков и сельских домиков, равнина, на которой разыгралась схватка, была освещена их бледными отсветами. Наконец-то стало возможно распознавать очертания Т-34 на расстояниях более 100 метров и обстреливать их. Ужасный грохот раскатился вокруг, когда столкнулись две танковые лавины. Вспышки выстрелов мелькали буквально повсюду. На несколько километров вокруг в воздухе свистели и визжали бронебойные снаряды. Постепенно какофония танковой битвы начала смещаться на север, хотя выстрелы вспыхивали все глубже в нашем тылу, а яркие факелы горящих танков отражались в ночном небе. Лишь через 2 или 3 часа на позициях XI корпуса восстановилась тишина. Постепенно бой затих и в других местах.
На рассвете 23 августа мы поняли, что битва выиграна, хотя русские танки и мотопехота еще оставались внутри наших боевых порядков и даже за ними. Нам предстояло заткнуть множество мелких разрывов фронта. Головные советские танки, которые прорвались глубоко в наш тыл, были захвачены на западной окраине Харькова, а их экипажи попали в плен. Хотя процесс зачистки поля боя занял все утро, к полудню вся линия была в наших руках, и XI корпус был готов защищаться дальше.
Лишь маленький участок леса далеко позади линии фронта еще оставался в руках советской моторизованной пехоты, поддержанной несколькими танками и противотанковыми пушками. Все наши попытки отбить этот лоскуток были отражены с тяжелыми для нас потерями. Лишь атака огнеметных танков положила конец упорному сопротивлению русских, так как целый участок леса был просто сожжен дотла.
Советские попытки захватить Харьков крупномасштабной ночной атакой всех сил 5-й Гвардейской Танковой Армии провалились. Ее потери составили более 80 сожженных танков, несколько сот человек убитыми и тысячи ранеными. Много техники и вооружения было уничтожено в ходе одной ночной битвы. Всего же попытки отбить Харьков стоили 5-й Гвардейской Танковой Армии потери 420 танков за 3 дня боев. Как эффективная боевая сила на ближайшее время она перестала существовать. Харьков остался в наших руках».[107]
Тем не менее немцам пришлось эвакуировать Харьков из-за быстрого продвижения Красной Армии на юге Украины. Во время отступления немецкого арьергарда единственный сохранившийся мост через болото рухнул под тяжестью нескольких истребителей танков «Хорниссе». В результате пехотный батальон и восемь самоходок оказались отрезанными на восточном берегу. Попытки русских уничтожить эту группу не удались, так как их поддержали германские подразделения с западного берега. Пока ремонтировали мост – целые сутки, батальон на восточном берегу удерживал оборону и перешел по мосту на западный берег лишь под покровом темноты в ночь с 24 на 25 августа.
А теперь перейдем к знаменитой германской САУ «Фердинанд», которая стала буквально брэндом Курской битвы.
Работы над созданием мощной САУ с 8,8-см пушкой длиной в 71 калибр были начаты в сентябре 1942 г. фирмой «Порше» совместно с КБ берлинского завода «Алкет».
САУ была создана на шасси тяжелого танка VK 4501 конструкции Фердинанда Порше. Этот танк не был принят на вооружение, и опытная серия в 90 штук осталась без назначения.
8,8-см танковая пушка Pak 43/2 была создана на базе качающейся части лучшего зенитного орудия рейха – 8,8-см пушки Flak 41 и имела одинаковые с ней боекомплект и баллистику.
Вес установки составил 65,2 т. Экипаж 6 человек. Габаритные размеры САУ: 8140 ? 3380 ? 2970 мм.
Лобовая броня корпуса и рубки состояла из двух броневых листов по 100 мм, то есть 200 мм. Для надежного соединения бронелистов применяли соединение «в шип», в ответственных местах усиленное шпонками. Подобное соединение после установки на места шпонок делалось неразъемным, и его обварка осуществлялась больше для герметизации, чем силового сочленения. Для увеличения снарядостойкости бортовые и кормовой броневые листы рубки устанавливались с некоторым наклоном. Толщина брони бортов и кормы САУ не превышала 80 мм, крыши – 30 мм, днища – 20 мм.
«Фердинанд» вооружался 8,8-см пушкой Pak 43/2, угол вертикального наведения которой составлял – 6°; +14°, а горизонтального – 24°. Боекомплект 55 выстрелов.
Амбразура в лобовом листе рубки прикрывалась массивной литой маской, соединенной со станком. Но конструкция эта была не очень удачной – через щели между маской и лобовым листом внутрь корпуса самоходки проникали мелкие осколки и пулевые свинцовые брызги. Поэтому на масках многих «Фердинандов» укрепили броневые щитки.
Моего знакомого полковника-артиллериста при посещении танкового музея в Кубинке привела в восторг одна «мелочь» в «Фердинанде», которую не заметил никто из любителей-историков, аккуратно считающих в ней заклепки. Речь идет о втором (!) заряжающем. Немцы позаботились, чтобы у 8,8-см пушки был второй заряжающий, а у нас и в тяжелых танках и САУ для 122-мм и 152-мм пушек был один (!) заряжающий. Каково ему было подавать 40-килограммовые снаряды в тесной башне или рубке?!
«Фердинанд» оснащался двумя двигателями «Майбах» HL 120TRM общей мощностью 600 л.с., которые приводили во вращение роторы двух генераторов «Сименс» Typ aGV, а те, в свою очередь, питали электроэнергией два тяговых электродвигателя «Сименс» D1495aAC мощностью 230 кВт каждый. Эти двигатели устанавливались в кормовой части машины под боевым отделением. Крутящий момент от электродвигателей с помощью специальных электромеханических бортовых передач передавался на ведущие колеса кормового расположения. В аварийном режиме или в случае боевых повреждений одной из ветвей электропитания предусматривалось дублирование другой. Скорость хода «Фердинанда» по шоссе достигала 22 км/ч, а по проселку – 11 км/ч.
Первая установка «Фердинанд» была сдана в феврале 1943 г., а последняя, 90-я по счету, 8 мая 1943 г.
Имя «Фердинанд» самоходке присвоил лично Гитлер в феврале 1943 г. в честь конструктора Фердинанда Порше. Кроме того, она получила индекс Sd.Kfz.184.
К 1 июля 1943 г. 9 CАУ «Фердинанд» поступили в 653-й и 654-й тяжелые истребительно-противотанковые батальоны 656-го полка штурмовых орудий. Впрочем, на 5 июля в полку было 89 «Фердинандов», так как один не прибыл из-за поломки железнодорожной платформы.
Сведения о наличии САУ «Фердинанд» в немецкой армии советская разведка получила где-то в марте 1943 г. Первое упоминание о «Фердинанде» встречается в обзоре новых типов немецких танков и штурмовых орудий, присланном в ЦАКБ из Наркомата вооружений 11 апреля 1943 г. В нем говорилось: «…вскоре в немецкой армии ожидается появление нового штурмового орудия системы Фердинанда с пушкой калибра 88–105 мм и броней толщиной 120–140 мм и более». Обзор был сопровожден двумя рисунками машины, довольно отдаленно напоминавшими оригинал. Тогда же ЦАКБ получило задание спроектировать орудие калибром 85–100 мм, способное на дистанции 1000–500 м пробить броню толщиной 120–140 мм. По донесениям разведки, появление нового штурмового орудия ожидалось в ходе предстоящей летней кампании.
5 июля 1943 г. началось сражение на Курской дуге. «Фердинанды» были применены в первые же дни боев. И уже 8 июля начальник артиллерии 13-й армии послал в штаб Центрального фронта донесение о подорвавшемся на минном поле «Фердинанде».
Через два дня в штаб фронта специально для изучения этого образца прибыла группа из пяти офицеров ГАУ. Но к этому времени территория, на которой остался подорвавшийся «Фердинанд», была занята немецкими войсками, поэтому изучение новой машины отложили. А новые немецкие штурмовые орудия в первых рядах наступавших войск принялись таранить полосу обороны в районе станции Поныри.
После нескольких безуспешных попыток занять станцию Поныри ударом «в лоб» 9 июля немецкое командование решило провести массированную атаку с северо-востока – через совхоз «Первое Мая». Для этого (согласно показаниям пленных) была сформирована сильная ударная группа под командованием майора Каля в составе: 505-го батальона тяжелых танков (около 40 танков «Тигр»); 654-го дивизиона (батальона) тяжелых штурмовых орудий «Фердинанд» (44 машины); 216-го дивизиона 150-мм штурмовых танков «Brummb?r» (45 машин); дивизиона 75-мм штурмовых орудий и 105-мм штурмовых гаубиц (20 StuG 40 и StuH 42). Кроме перечисленных, в состав группы входили также 17 танков Pz.Kpfw.III – линейных (Ausf L), штурмовых (Ausf N) и командирских.
Непосредственно за ударной группой должны были следовать средние танки 2-й танковой дивизии (в первых рядах двигался 3-й австрийский полк) и мотопехота на бронетранспортерах.
По донесениям советских артиллеристов, в отличие от боев предыдущих дней немцы впервые применили здесь новое боевое построение – «линию» с тяжелыми штурмовыми орудиями 654-го дивизиона в голове группы. Дивизион действовал, выстроившись в два эшелона. В линии первого эшелона наступали две роты с интервалом между машинами около 100 м. Командир дивизиона, майор Ноак, располагался в центре боевого порядка в командирском танке. Во втором эшелоне двигалась третья рота с интервалом между машинами от 120 до 150 м. Командиры рот находились в центрах боевых порядков рот на командирских «Фердинандах», которые несли флажки на антеннах.
В первый же день группе легко удалось прорваться через совхоз «Первое Мая» к поселку Горелое. Здесь советские артиллеристы, убедившись в неуязвимости «Фердинандов», пропустили 654-й батальон на мощное минное поле, открыв огонь с флангов и с тыла по средним танкам и штурмовым орудиям. Ударная группа понесла потери и была вынуждена отступить к совхозу «Первое Мая».
На следующий день группа майора Каля была усилена радиоуправляемыми танкетками «Боргуард» (В IV) и вновь попыталась прорваться к станции Поныри. Это был наиболее мощный удар, когда нескольким «Фердинандам» из ударной группы удалось подойти вплотную к строениям станции. Они наступали, ведя огонь с коротких остановок на дальность 1000–2500 м. Подвергнувшись сосредоточенному огню или обнаружив большое минное поле, «Фердинанды» отходили задним ходом к какому-либо прикрытию, где меняли направление движения, стараясь всегда быть обращенными к врагу толстой лобовой броней, неуязвимой для всех советских противотанковых средств.
11 июля 505-й батальон тяжелых танков и подразделения 2-й танковой дивизии были переброшены в полосу обороны советской 70-й армии в район Кутырки-Теплое, и в районе Понырей остались только подразделения 654-го дивизиона тяжелых штурмовых орудий и 216-го дивизиона 150-мм штурмовых танков, которые в течение 12–13 июля обеспечивали эвакуацию подбитых накануне 12–15 танков и самоходок. Но эвакуировать с поля боя поврежденные на минах тяжелые «Фердинанды» не удалось из-за их большого веса и непрерывных контратак советских танков и пехоты.
14 июля, после массированной контратаки советской пехоты и танков от станции Поныри в направлении совхоза «Первое Мая», немецкие войска были вынуждены отойти, оставив поле боя за оборонявшимися. Советские танкисты, поддерживавшие контратаку пехоты, понесли большие потери как от огня немецких штурмовых орудий, так и от того, что, сближаясь с противником, рота танков Т-34 и Т-70, обеспечивающая наступление, по ошибке попала на собственное минное поле и понесла тяжелые потери.
Согласно донесению германского командования, на 7 июля в строю было 37 «Фердинандов», 8 июля – 26, 9 июля – 13, 10 июля – 24, 11 июля – 12, 12 июля – 24, 13 июля – 24, 14 июля – 13. Всего с 5 по 14 июля 1943 г. было безвозвратно потеряно 19 «Фердинандов». Часть этих машин получила повреждения от мин и была взорвана экипажами, а часть уничтожена огнем советской тяжелой артиллерии. Четыре «Фердинанда» вышли из строя из-за короткого замыкания в электрооборудовании, вызвавшего пожар.
В ходе советского наступления, начавшегося 12 июля, немцы потеряли еще 20 «Фердинандов» (на 1 августа). Большинство этих машин были взорваны экипажами из-за невозможности эвакуировать их после выхода из строя по боевым и техническим причинам.
Итого общие безвозвратные потери 653-го и 654-го батальонов в ходе операции «Цитадель» составили 39 «Фердинандов». При этом штаб 656-го танкового полка доносил, что за этот период полк вывел из строя 502 танка и САУ противника, 20 противотанковых и около ста других орудий. 653-й батальон докладывал, что с 5 по 27 июля 1943 г. его «Фердинанды» уничтожили 320 советских танков и множество пушек и грузовиков.
15 июля подбитая и уничтоженная у станции Поныри немецкая техника была изучена представителями ГАУ и НИБТП. Всего на поле боя северо-восточнее станции Поныри остались 21 штурмовое орудие «Фердинанд», три 15-см штурмовых орудия «Brummb r», восемь средних танков Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV, три из которых имели короткоствольные орудия, а также два командирских танка, несколько изуродованных взрывами, и две исправные танкетки с дистанционным управлением «Боргуард» (В IV). Большая часть «Фердинандов» обнаружена на минном поле, начиненном фугасами из трофейных крупнокалиберных снарядов и авиабомб, причем более половины машин имели большие повреждения ходовой части (разорванные гусеницы, разрушенные опорные катки). Пять машин имели повреждения ходовой части, вызванные попаданием снарядов калибра 76-мм и более. Два «Фердинанда» были обезоружены из-за прострела стволов их орудий советскими снарядами и пулями противотанковых ружей. Одна машина была разрушена прямым попаданием авиабомбы с бомбардировщика «Пе-2» и одна – попаданием 203-мм снаряда в крышу боевого отделения. Лишь один «Фердинанд» имел пробоину в левом борту, сделанную 76-мм бронебойным снарядом (7 танков Т-34 и четыре 76-мм дивизионных орудия обстреливали его со всех направлений с дистанции 200–400 м). Еще один «Фердинанд», не имея повреждений ходовой части, был подожжен бутылкой КС, брошенной пехотинцами. По германским данным, танк Т-IV из своей длинноствольной 7,5-см пушки по ошибке пробил бок рубки «Фердинанда».
Наибольшее количество «Фердинандов», имевших повреждение ходовой части, было подожжено своими экипажами при отходе во время контратаки советской пехоты и танков. Те же машины, экипажи которых не успели отойти и оказывали сопротивление советской пехоте, также поджигались бутылками КС.
О применении «Фердинандов» на Курской дуге Гейнц Гудериан сказал (генерал именовал их «Тиграми» фирмы «Порше»): «90 танков „Тигр“ фирмы „Порше“, использовавшихся в армии Моделя, также показали, что они не соответствуют требованиям ближнего боя; эти танки, как оказалось, не были снабжены в достаточной мере даже боеприпасами. Положение обострялось еще и тем, что они не имели пулеметов и поэтому, когда врывались на оборонительные позиции противника, буквально должны были стрелять из пушек по воробьям. Им не удалось ни уничтожить, ни подавить пехотные огневые точки и пулеметные гнезда противника, чтобы дать возможность продвигаться своей пехоте. К русским артиллерийским позициям они вышли одни, без пехоты».
653-й батальон «Фердинандов» прибыл на железнодорожную станцию Змиевка (35 км южнее Орла) 12 июня 1943 г. С 24 по 30 июня туда же прибыл 654-й батальон.
По штату батальон тяжелых истребителей танков включал в себя командование, штабную роту (взвод управления, саперный, санитарный, зенитный взводы), три роты «Фердинандов» (две машины штаба роты и три взвода по четыре машины), ремонтную роту (взводы эвакуации и ремонта), автотранспортную роту, всего 45 «Фердинандов», один бронетранспортер Sd.Kfz.251/8 (санитарный), шесть Sd.Kfz.7/1 (счетверенная 20-мм ЗСУ на шасси полугусеничного тягача Sd.Kfz.7), 15 полугусеничных 18-тонных тягачей Sd.Kfz.9, грузовые автомашины (обычные и полугусеничные «Маультиры») и легковые «Кюбельвагены».
В 653-м батальоне состояли 1, 2-я и 3-я роты «Фердинандов», в 654-м батальоне – 5, 6-я и 7-я роты. Тактические номера машин соответствовали общепринятым в вермахте правилам. Так, обе машины штаба пятой роты имели номера 501 и 502, а «Фердинанды» 1, 2-го и 3-го взводов этой же роты имели номера 511–514, 521–524 и 531–534 соответственно.
(Анализ повреждений у брошенных немецкими войсками в районе станции Поныри и совхоза имени «Первое мая» штурмовых орудий «Фердинанд»).
Бои под Курском и Белгородом показали высокую эффективность САУ «Фердинанд» и штурмового танка «Brummb r». Тем не менее решить поставленные задачи даже совершенные установки не могли без эффективного разрушения артиллерией средних и крупных калибров советских инженерных сооружений и подавления советской артиллерии. Кроме того, требовались специальные средства (например, танки с катковыми тралами) для предварительного разминирования минных полей. Радиоуправляемые танкетки в целом не оправдали возлагаемых на них надежд, в первую очередь из-за сложности управления на задымленном поле боя, покрытом воронками, искусственными и естественными препятствиями.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.