Операция «Полководец Румянцев»

Операция «Полководец Румянцев»

Стихией командующего Воронежским фронтом Ватутина было наступление. Еще до начала «Цитадели» он настойчиво предлагал наступать, а не обороняться. К планированию нового наступления он вернулся еще в период оборонительного сражения. Нельзя сказать, что это была личная инициатива Ватутина: план наступательной операции был подготовлен штабом Воронежского фронта по заданию Ставки Верховного Главнокомандования. Операция вскоре получила кодовое наименование «Полководец Румянцев», в честь русского военачальника XVII века, командовавшего русскими войсками в ходе Семилетней войны.

Первый вариант плана операции «Румянцев» предусматривал окружение всей группировки противника в районе Белгорода и Харькова. Ватутин задумал классические «канны» – охват и уничтожение врага ударами по сходящимся направлениям. По его плану предполагалось прорвать немецкий фронт двумя сильными ударами: один – в районе Краснополье и другой – в районе Чугуева. Далее первая ударная группировка должна была выдвигаться на юг с целью охвата неприятельской группировки с запада, а вторая – на запад, с целью обхода Харькова с юга. Если бы острия этих ударов сошлись, в кольцо окружения должна была попасть вся белгородско-харьковская группировка немцев, т. е. 4-я танковая армия и армейская группа «Кемпф».

Второй вариант плана советского командования был чуть менее амбициозным, размах «канн» был несколько меньшим. Он предполагал окружение неприятельской группировки в результате концентрических ударов из районов Красная Яруга и Чугуев. При успешном осуществлении этого маневра в окружение попадали основные силы 4-й танковой армии и вся армейская группа «Кемпф».

Однако на пути осуществления этих планов было одно, но серьезное препятствие. Для осуществления первого варианта наступления потребовалось бы на внешних флангах Воронежского и Степного фронтов создать крупные ударные кулаки, способные взломать оборону и прорваться на глубину до 250 км. Создать их возможно было только после очень сложных перегруппировок, которые заняли бы много времени. В результате наступление пришлось бы перенести на более поздний срок. Для реализации второго варианта наступательной операции также требовались значительные перегруппировки и большое количество времени для их осуществления.

Замысел советского командования по осуществлению белгородско-харьковской операции («Румянцев»)

Ставку и лично Сталина такое развитие событий явно не устраивало. Более того, вождь требовал немедленного перехода в наступление. Жуков вспоминал: «Войска Воронежского и Степного фронтов, выйдя 23 июля к переднему краю немецкой обороны, не смогли сразу перейти в контрнаступление, хотя этого и требовал Верховный Главнокомандующий. […] Мне и А.М. Василевскому стоило большого труда доказать ему необходимость не спешить с началом действий и начинать операцию только тогда, когда она будет всесторонне подготовлена и материально обеспечена». Тем не менее жесткий нажим сверху заставлял отказываться от крупных перегруппировок. Сталин дал лишь около восьми суток, за которые можно было только пополнить запасы и дать частям необходимый отдых.

Однако помимо воли вождя имелись вполне очевидные соображения военного порядка. Сложившаяся же обстановка требовала от Воронежского и Степного фронтов перехода в наступление в кратчайший срок. Советская разведка информировала командование, что к этому времени белгородско-харьковская группировка немцев была значительно ослаблена. Танковый корпус СС был переброшен в Донбасс, а танковая дивизия «Великая Германия» – на орловский плацдарм. Это было вызвано, с одной стороны, успешным развитием наступления войск Западного и Брянского фронтов против орловской группировки немцев, а с другой стороны – переходом в наступление войск Юго-Западного и Южного фронтов в Донбассе. Однако оба наступления уже выдыхались, и нужно было спешить, атаковать до возвращения немецких резервов из Донбасса и из района Орла.

Был также еще один фактор, который хотя и не учитывался в явном виде советским командованием, но непосредственно влиял на ход боевых действий. Большое количество немецких танков и САУ группы армий «Юг», подбитых и поврежденных в ходе «Цитадели», в конце июля 1943 г. все еще ремонтировались. Согласно Panzer Lage и StuG Lage Ost по состоянию на 31 июля в ГА «Юг» было 625 боеспособных танков, 633 – в ремонте и 190 – в пути, а также 251 боеспособных StuG и StuH, 84 – в ремонте и 11 – в пути. Большей части находившейся в ремонте техники требовался краткосрочный ремонт продолжительностью от 6 до 21 дня. Если бы советское наступление началось позднее, например, 15 августа, после накопления сил и длительной паузы, оно было бы встречено огнем куда большего числа танков и САУ, нежели в начале месяца. Ситуация бы изменилась даже не количественно, а качественно. Соответственно успех операции «Румянцев» был бы поставлен под сомнение.

Советскому командованию нужен был план, который можно было бы ввести в действие в максимально сжатые сроки. В окончательном виде он был разработан на основе указаний Ставки Верховного Главнокомандования, данных 22 июля 1943 г. Главный удар было решено нанести смежными флангами Воронежского и Степного фронтов в обход Харькова с запада. Этот вариант давал значительный выигрыш во времени, так как не было надобности производить крупные перемещения войск. Сложившаяся в ходе оборонительных боев группировка на левом крыле Воронежского и на правом крыле Степного фронтов в основном соответствовала этому варианту плана наступления. У нового плана также было еще одно неоспоримое преимущество. Намечаемые удары были направлены вдоль рек, что в значительной степени ослабляло их значение как сильных естественных преград. После выхода войск двух фронтов в район к западу от Харькова им навстречу должна была нанести удар 57-я армия Юго-Западного фронта. Таким образом, несмотря на серьезные изменения первоначальных планов, советское командование сохраняло идею «канн» – сражения на окружение. Только теперь они были асимметричными, очень мощная правая «клешня» и сравнительно слабая левая.

Если сформулировать в одном слове главную идею плана советского наступления, то это будет слово «скорость». В план закладывались высокие темпы продвижения танковых армий. Буквально за три-четыре дня они должны были продвинуться на 100–120 км. 5-я гвардейская танковая армия должна была пройти за три дня 100 км: 40 км в первый день и по 30 км в каждый из последующих дней. Такой стремительный бросок обеспечил бы перехват дорог, ведущих из Харькова, до прибытия немецких резервов из Донбасса.

Одним из основных препятствий на пути этого дерзкого плана было состояние войск двух фронтов. В оборонительном сражении войска обеих сторон понесли существенные потери. Каким же образом Красной армии удалось быстро оправиться от полученных ударов и перейти в наступление? Ответ на этот вопрос достаточно прост. Действительно, Воронежский и Степной фронты вышли из успешных оборонительных боев изрядно обескровленными. Однако у советской стороны все еще оставался в руках резерв, заранее заготовленный на случай проигрыша. Горький опыт 1941–1942 гг. многому научил советское командование. Еще до начала «Цитадели» в основании Курской дуги было выстроено несколько армий. Они объединялись в Степной военный округ. Он был своего рода «подушкой безопасности» Красной армии. Даже если бы Манштейн и Клюге преуспели в срезании Курского выступа, они бы не добились этим нарушения целостности советской обороны в целом. Вместо огромной бреши в основании выступа их бы ждал новый фронт из резервных армий. Частично эти резервы были использованы в ходе оборонительного сражения. В бой были брошены 5-я гвардейская и 5-я гвардейская танковая армии. Штаб Степного округа стал штабом Степного фронта. Однако основная масса резервов оставалась нетронутой. Именно их было решено использовать в ходе операции «Румянцев». Степной фронт получил в свое распоряжение 53-ю армию, Воронежский фронт – 27-ю и 47-ю армии. Еще одна армия, 4-я гвардейская, к началу сражения еще оставалась в резерве. Ее планировалось использовать для развития успеха или парирования возможных кризисов.

Командующие Степным и Воронежским фронтами распорядились переданными им свежими армиями по-своему. Конев поставил 53-ю армию И.М. Манагарова в первую линию, она должна была наносить главный удар. Ватутин решил переданный ему резерв Ставки ВГК использовать необычным образом. Насыщать войсками направление главного удара он счел нецелесообразным. Там и так были две танковые армии. Поэтому 27-я армия (66 тыс. человек) получила необычную задачу. Она должна была перейти в наступление вместе с 40-й армией несколько западнее основной ударной группировки Воронежского фронта. Удар нацеливался на юго-восток, к Грайворону и Ахтырке. Это было сделано в соответствии с тонким расчетом на перспективу.

Ватутин был опытным советским военачальником. Он понимал, что по мере углубления в построение группы армий «Юг» на его войска обрушится град фланговых контрударов. Оборонительное сражение показало трудности прямых столкновений с новой немецкой бронетехникой. Контрудары немцев могли привести к повторению харьковской драмы марта 1943 г., поставившей точку в развитии успехов Сталинграда. Дополнительная ударная группировка была призвана решить эту проблему, причем в двух вариантах. Если бы немцы атаковали во фланг идущие в обход Харькова советские танковые армии, они сами бы оказались под ударом со стороны наступающих 40-й и 27-й армий. Если же немецкий удар был бы нанесен западнее, под основание прорыва, то 40-я и 27-я армии поглотили бы его в обороне, сохранив в целости главные силы фронта. Следует отметить, что вспомогательная ударная группировка Воронежского фронта получила сильный танковый кулак – три танковых корпуса. Для сравнения, в танковых армиях Ватутина было по два танковых и одному механизированному корпусу. В расчете на танки в составе трех корпусов вспомогательной ударной группировки было 420 боеготовых танков. Соответственно в 1-й танковой армии – 450 танков. Как мы видим, танковый кулак вспомогательного удара 40-й и 27-й армий был ненамного слабее танковой армии, хотя и не имел соответствующего штаба.

Однако даже такая предусмотрительность не гарантировала от неожиданностей. Поэтому еще один переданный Ватутину резерв, 47-я армия (60 тыс. человек) к началу операции еще оставалась в тылу. Она могла быть использована как для парирования кризисов на направлении главного удара, так и для развития наступления.

В целом же не вызывает сомнений то, что главным игроком нового наступления должны были стать войска Ватутина. Боевые части Воронежского фронта насчитывали 524 тыс. человек и 2171 танк, Степного фронта – 198 тыс. человек и 501 танк. Потрепанные в оборонительных боях 1-я и 5-я гвардейская танковые армии получили пополнение танками и САУ. Средняя укомплектованность стрелковых дивизий Воронежского фронта составляла к началу операции 7180 человек, Степного фронта – 6070 человек. Такой высокий показатель был следствием усиления резервами. Свежая 27-я армия имела среднюю численность стрелковой дивизии 7600 человек. Потрепанные боями армии выглядели куда хуже, дивизии 5-й и 6-й гвардейских армий насчитывали в среднем по 5700–5800 человек. Штатная численность советской стрелковой дивизии 1943 г. была около 11 тыс. человек. Встретить в разгар войны укомплектованную по штату дивизию было уже практически невозможно по обе стороны фронта.

Однако если в сухопутных сражениях Степной фронт должен был стать явным аутсайдером, в боях в воздухе он должен был сыграть куда более заметную роль. Согласно существовавшим тогда правилам, каждый советский фронт как объединение армий должен был иметь в своем подчинении по крайней мере одну воздушную армию. В оборонительных боях Степной фронт Конева ее не получил. Однако в период подготовки к операции «Румянцев» она у него появилась. Это была 5-я воздушная армия генерал-лейтенанта С.К. Горюнова. Перед началом наступления она насчитывала 769 самолетов, в то время как 2-я воздушная армия Воронежского фронта – 753 самолета (из них 79 ночных бипланов У-2).

Из подготовительных мероприятий к операции особого внимания заслуживает оперативная маскировка, осуществленная в полосе Воронежского фронта. Ее задачей было введение противника в заблуждение относительно действительного направления главного удара. В районе Суджи, далеко к западу от собранной ударной группировки, было искусно имитировано сосредоточение большого числа общевойсковых и танковых соединений. Для маскировки использовались 8 радиостанций, 450 макетов танков и 500 макетов орудий. Радиостанции имитировали работу радиосетей танковых соединений. Пехота имитировала пешие марши в сторону фронта. Проведенные мероприятия дали должные результаты. Для прикрытия этого направления была сосредоточена 7-я танковая дивизия. Кроме того, заметно повысилась активность люфтваффе. Район Суджи немецкая авиация подвергала систематической бомбардировке.

Что касается противника, то его группировка на белгородско-харьковском направлении состояла из 15 пехотных дивизий (88, 75, 323, 68, 57, 255, 332, 167, 168, 198, 106, 320, 282, 39, 161-я пд) и четырех танковых (6, 7, 11, 19-я тд), входивших в состав 4 ТА и армейской группы «Кемпф». Немецкие пехотные дивизии, находившиеся в центре боевых порядков, участвовали ранее в операции «Цитадель», в ходе которой понесли потери и не успели получить пополнение в необходимых количествах, поэтому боевой состав их пехотных батальонов находился на уровне 300–400 человек, что делало их ограниченно боеспособными. Танковые дивизии, получив пополнение личным составом и отремонтировав поврежденные ранее танки, находились в хорошем состоянии и были готовы к любым как наступательным, так и оборонительным действиям, хотя боеспособных танков они имели не так уж и много. На вечер 2 августа 1943 г. немецкие войска располагали следующим количеством боеспособных танков и штурмовых орудий в составе соединений и частей 4 ТА и АГ «Кемпф»:

6-я тд: 1 Pz II, 6 Pz III lg, 4 Pz III 7,5, 3 Pz III Flam, 11 Pz IV lg, 3 Bef Pz;

7-я тд: 7 Pz III kz, 35 Pz III lg, 22 Pz IV lg;

11-я тд: 7 Pz III kz, 27 Pz III lg, 1 Pz IVlg, 23 Pz IV lg, 24 StuG;

19-я тд: 1 Pz III kz, 16 Pz III lg, 9 Pz IVlg, 19 Pz IV lg, 4 Bef. Pz;

10-я тбр: 21 Pz V;

StuG Abt.905: 21 StuG, StuG Abt 228: 27 StuG, StuG Bttr 393: 6 StuG;

s. Pz.Abt. 503: 8 Pz VI.

Итого: 306 боеспособных танков и штурмовых орудий.

После отвода своих войск из района вклинения на исходные позиции противник перешел к обороне на хорошо подготовленных рубежах. Главная полоса обороны глубиной 6–8 км состояла из двух позиций, имевших ряд опорных пунктов, узлов сопротивления, соединенных траншеями полного профиля. Вторая оборонительная полоса проходила в 2–3 км от переднего края и имела окопы, дзоты и разного рода искусственные препятствия. Общая глубина тактической зоны обороны составляла 15–18 км. Населенные пункты были подготовлены к круговой обороне. Особое значение имели заблаговременно оборудованные крупные узлы сопротивления в глубине обороны: Томаровский – в 10 км от передовой, Борисовский – в 20 км от передовой. В глубине обороны, в 50–60 км от переднего края, через Богодухов, Злочев, Казачья Лопань, Журавлевка, Веселое проходил оперативный тыловой оборонительный рубеж. Кроме того, непосредственно у Харькова противник создал два мощных кольцевых оборонительных рубежа и соединил их между собой рядом отсечных позиций. Таким образом, оборона противника на белгородско-харьковском направлении была заблаговременно подготовлена и хорошо оборудована в инженерном отношении. А войска противника, заняв оборонительные рубежи, были готовы к упорной обороне.

К исходу 2 августа войска Воронежского и Степного фронтов закончили подготовительные мероприятия и согласно плану операции заняли исходное положение для наступления. Для немцев оно было в значительной степени неожиданным. Командующий группой армий «Юг» Манштейн впоследствии писал:

«Мы надеялись в ходе операции «Цитадель» разбить противника настолько, чтобы рассчитывать на этом фронте на определенную передышку. Однако эта надежда оказалась потом роковой для развития обстановки на северном фланге группы, так как противник начал наступление раньше, чем мы ожидали».

Неожиданным наступление стало не только для штаба группы армий «Юг», но и для немецких солдат в передовых окопах. Артиллерийская подготовка открылась мощным пятиминутным налетом всех огневых средств по переднему краю немецкой обороны. Налет продолжался с 5.00 до 5.05 3 августа, т. е. еще до полного рассвета. Поэтому он оказался для немцев неожиданным и застал их врасплох. С 5.05 до 5.35 в ожидании полного рассвета была взята пауза. После этого орудия загрохотали вновь. Артиллерийская подготовка продолжалась три часа.

В финале артиллерийской подготовки немцев ждал еще один сюрприз. С 7.55 до 8.15 все орудия и минометы вели огонь нарастающими до предела темпами по передовым траншеям противника. Одновременно, также в 7.55, советская пехота начала сближение и выход к первым траншеям. По сигналам пехотных подразделений огонь орудий тяжелых калибров постепенно переносился («сползал») с переднего края в глубину немецкой обороны.

Артиллерийская подготовка шла в тесном взаимодействии с авиацией, которая группами по 20–30 самолетов непрерывно бомбила и обстреливала артиллерийско-пулеметным огнем боевые порядки противника, а также места расположения его резервов и артиллерии.

В 8.15 пехота и танки прорыва, следуя за огневым валом, ворвались в передовые траншеи. В 13.00, как только пехота 5-й гвардейской армии Воронежского фронта вклинилась в главную полосу обороны противника примерно на 2 км, были введены в сражение 1-я и 5-я гвардейская танковые армии. Их задачей было завершить прорыв тактической зоны вражеской обороны и основными силами развивать успех в оперативной глубине. Они вводились на узком 5-км фронте.

Командующий 1-й танковой армией Катуков позднее вспоминал: «В памяти моей запечатлелось грандиозное движение советских танков, вошедших в прорыв. Мы шли по правой стороне пятикилометрового коридора двумя корпусными колоннами. Слева таким же порядком двигалась 5-я гвардейская [танковая] армия. Нас прикрывала с воздуха эскадрилья «яков». Между колоннами сохранялась зрительная связь. За всю войну еще никто из нас не видел такого скопления советских танков на столь узком участке фронта».

В первый же день наступления войск Воронежского фронта оборона противника на направлении главного удара была прорвана на всю тактическую глубину. Пехота 5-й и 6-й гвардейских армий продвинулась на 8-12 км. Танковые соединения Воронежского фронта были вынуждены допрорывать вторую полосу обороны противника вместе с пехотой. Ввод в бой, а не в чистый прорыв существенно снизил темп наступления танковых армий относительно плана операции. 1-я танковая армия продвинулась всего на 12 км. Намного лучше в первый день наступления действовала 5-я гв. танковая армия. Развивая успех, ее танки прорвались на глубину 20–25 км.

По схожему сценарию развивались события в полосе наступления Степного фронта. Бывший командующий оборонявшимся в районе Белгорода XI корпусом Эрхард Раус вспоминал: «Ко времени, когда вся легкая артиллерия противника и значительная часть тяжелых минометов открыли огонь, действие приобрело вид шабаша ведьм. Сосредоточенный на небольшой площади, этот дьявольский огонь уничтожил все оборонительные сооружения и укрытия на позиции. Вырванные с корнем и разломанные стволы деревьев покрывали землю, делая для выживших немецких солдат любые передвижения невозможными. Они могли лишь, вжавшись в воронки от разрывов, искать спасения от адского огня и ждать неизбежной атаки советской пехоты».

Несмотря на сильный удар артиллерии, войскам Степного фронта под Белгородом не удалось добиться решительного успеха. Тогда было решено использовать мощный авиационный кулак, оказавшийся в руках Конева. Поначалу советские атаки поддерживались практически беспрерывными действиями групп штурмовиков численностью от 12 до 24 машин. В период с 8.30 до 8.45 последовал мощный удар по узлам сопротивления противника. В нем участвовало уже около 100 Пе-2 под прикрытием 80 истребителей. В итоге по участку немецкой обороны площадью 7 кв. км было сброшено 110 тонн бомб с плотностью 17 тонн на 1 километр. Однако в течение нескольких часов гремели ожесточенные траншейные бои. Последним ударом, сломившим немецкую оборону, стал ввод в бой в 15.00 1-го механизированного корпуса. В итоге войска 53-й армии и правого фланга 69-й армии Степного фронта продвинулись за день на 7–8 км.

Первый день операции был для Воронежского и Степного фронтов достаточно успешным. Однако с точки зрения выполнения заложенных в план операции задач достижения первого дня, мягко говоря, оставляли желать лучшего. Вместо 40 км по плану 5-я гв. танковая армия прошла всего 20 км. 1-я танковая армия прошла еще меньше.

Тем не менее утром 4 августа Ватутин был еще полон оптимизма и уже думал о маневренном сражении в глубине немецкой обороны. В докладе Сталину он писал, что танковые армии Ротмистрова и три танковых корпуса из состава 27-й армии выйдут в район Богодухова, «составляя компактный танковый кулак, которым можно действовать в любом направлении и который отрежет все пути к Харькову с запада». Также Ватутин наметил ввод 47-й армии «в направлении Боромля, Тростянец… для дальнейшего наступления между р. Пселл и р. Ворскла». Ватутин хотел еще раз проэксплуатировать идею наступления параллельно основной ударной группировке. Также он вновь нацеливал свои войска для наступления в промежутке между реками, чтобы избежать их форсирования с боем.

Тем временем в наступлении возникли первые заминки. Командир 6-го танкового корпуса 1-й танковой армии имел приказ Катукова не ввязываться в бой за Томаровку, а блокировать этот укрепленный узел противника, обойти его и двигаться дальше. Однако, несмотря на четко поставленный приказ, генерал Гетман с утра 4 августа начал наступление на сильно укрепленную Томаровку. Катукову пришлось вмешиваться лично, и только во второй половине дня 6-й танковый корпус обошел Томаровку с востока. В качестве заслона против нее была выделена мотострелковая бригада. В результате безуспешных боев за Томаровку 6-й танковый корпус потерял 21 танк и 300 человек убитыми и ранеными. Также в боях за Томаровку принял участие 5-й гв. танковый корпус, находившийся в оперативном подчинении 1-й танковой армии. Потеряв 23 танка во фронтальных атаках на Томаровку и не добившись успеха, он получил задачу обойти немецкий опорный пункт с востока. Но дело было не только и не столько в этом. Танковая армия потеряла время, из трех ее корпусов какое-то время наступал только один – 3-й механизированный корпус генерала Кривошеина. 31-й танковый корпус оставался в резерве, его время пока еще не пришло.

Также на второй день боев изменилась обстановка в воздухе. В ходе Второй мировой войны авиация была, пожалуй, самым маневренным средством борьбы. Самолеты можно было перебросить для парирования неожиданно возникшего кризиса гораздо быстрее танковых, а тем более пехотных дивизий. Поэтому уже на второй день советского наступления активность немецкой авиации в воздухе над Белгородом резко возросла. Немецкий VIII авиакорпус выполнил за день более 1100 самолето-вылетов. При этом подавляющее большинство этих вылетов было выполнено ударными самолетами, т. е. одномоторными и двухмоторными бомбардировщиками, а также штурмовиками. Это сразу же почувствовали наступающие советские части. В отчете о боевых действиях 3-го механизированного корпуса по операции «Румянцев» было сказано: «Во второй день боя противник подтянул бомбардировочную авиацию, которая массированными налетами почти что беспрерывно воздействовала по колоннам, идущим за наступающими частями, расстраивая их боевые порядки и нанося большой урон в живой силе и технике».

Однако, несмотря на все возникшие сложности, 1-я танковая армия Катукова прошла за день 20 км. Ей в какой-то мере повезло. 3-й механизированный корпус сумел вклиниться между двумя немецкими резервными соединениями. 19-я танковая дивизия была подтянута к Томаровке, 6-я танковая дивизия – в район к востоку от Белгорода. Между этими двумя соединениями противника остался коридор, через который танки армии Катукова устремились на юг и юго-запад.

В куда худших условиях находилась 5-я гв. танковая армия. Преодолев позиции пехотных частей немцев, ее танковые корпуса столкнулись с 6-й танковой дивизией. Последняя заняла оборону на заранее оборудованных позициях в районе Орловки и Бессоновки.

Командующий 5-й гв. танковой армией Ротмистров вспоминал: «Множество высот, глубоких балок и речек, в том числе труднопроходимая речка Гостенка, сами по себе представляли серьезные препятствия для наших танков. Все подступы к ним противник успел заминировать, а на высотах окопать танки и противотанковую артиллерию с круговым обстрелом. 18-й танковый корпус генерала А.В. Егорова уперся в оборону противника и, не имея условий для маневра, вынужден был временно приостановить наступление».

Горючее и боеприпасы в двух передовых танковых корпусах 5-й гв. танковой армии после напряженного первого дня операции были на исходе. Однако во втором эшелоне армии был свежий механизированный корпус, который словно сам просился для развития успеха. Его было решено использовать для быстрого броска вперед на то время, пока заправлялись и восстанавливали силы 18-й и 29-й танковые корпуса. С утра 4 августа 5-й гв. мехкорпус выдвинулся вперед и начал наступление на юг, по назначенному армии маршруту. В этот момент, в полдень 4 августа, Ротмистров получил приказ Ватутина частью сил нанести удар в направлении на Белгород с юго-запада. Фактически это означало поворот на 90 градусов, вместо наступления на юг нужно было наступать на восток и даже на северо-восток, помогая соседнему фронту. Мехкорпус, еще не успевший сказать свое веское слово в бою на главном направлении, был выведен из боя и развернут на направление вспомогательное. В довершение всех бед, именно против армии Ротмистрова в районе Орловки был введен в бой 503-й батальон тяжелых танков «Тигр». Он насчитывал боеготовыми всего 6 машин, но в обороне «Тигры» были сильным противником для Т-34-76. Все вышеописанное не замедлило сказаться на темпах продвижения вперед – 4 августа танковая армия Ротмистрова прошла за день всего 10 км.

Танк «Тигр» 503-го танкового батальона в районе Белгорода

Поворот свежего корпуса из 5-й гвардейской танковой армии на Белгород был одним из самых спорных решений Ватутина в операции «Румянцев». Конечно, этот город был «крепким орешком», в ходе штурма которого армии Степного фронта могли понести большие потери и утратить свой наступательный потенциал. Немцы превратили Белгород в мощный узел сопротивления, на его территории было возведено немало оборонительных сооружений. Вокруг города, запирая ближние подступы к нему, шел кольцевой, оборонительный обвод, созданный немцами еще зимой 1941/42 г. К началу советского наступления он был значительно усилен. Кроме того, непосредственно по окраинам города проходила густая сеть дзотов, а все каменные постройки были превращены в сильные опорные пункты. Внутренние кварталы города также были подготовлены для ведения упорных уличных боев. На перекрестках улиц были построены баррикады и дзоты, значительная часть улиц и зданий в городе были заминированы. Северная и восточная части города прикрывались сильными полосами минных полей. Достаточно сказать, что в период боев советские саперы сняли в районе Белгорода более 16 тыс. неприятельских мин.

Было очевидно, что удар по Белгороду с тыла существенно облегчил бы его штурм. Поэтому Конев направил свою самую сильную 53-ю армию в обход города с запада. Успешное наступление этой армии позволило ее соседу, 69-й армии, выйти на хуже укрепленные западные окраины Белгорода. Город оказался полуокружен. 5 августа Белгород был атакован с трех сторон. В то время когда части 69-й армии наступали на город с севера и с запада, с востока атаковали части 7-й гвардейской армии. Немцы оказывали упорное сопротивление, стремясь во что бы то ни стало удержать Белгородский узел сопротивления в своих руках. Борьба велась за каждый квартал, а часто и за отдельные дома, превращенные немцами в опорные пункты. Однако атаки советских войск медленно, но верно делали свое дело. К 18 часам город был полностью очищен от немецких войск.

В итоге Степной фронт вполне успешно справился с задачей освобождения Белгорода. Приходится констатировать, что разворот 5-го гв. мехкорпуса 5-й гв. танковой армии в тыл оборонявшим Белгород немецким войскам не оказал решающего воздействия на систему обороны города. Без этого выпада вполне можно было обойтись. Белгород и так был обойден с тыла войсками 53-й армии и ее 1-го мехкорпуса. Снижение активности на направлении главного удара Воронежского фронта не было оправданным.

Советские пехотинцы атакуют, прикрываясь корпусом разбитой «Пантеры»

Ватутин явно переоценил возможности армии Ротмистрова наступать только двумя танковыми корпусами. Когда же выяснилось, что темп потерян, командующий фронтом был просто в ярости. Утром 5 августа Ватутин писал Ротмистрову: «Ваши пассивные действия граничат с преступлением. Вы оголяете фланг Катукова». Командующий фронтом грозил командующему 5-й танковой армией отстранением от должности и преданием суду.

Однако нельзя сказать, что 5 августа стало днем сплошных разочарований. Утром 5 августа 27-я армия и ударная группировка 40-й армии перешли в наступление. 40-я армия начала свои действия в 7.15 утра после двухчасовой артиллерийской подготовки. 27-я армия, вследствие того что ее разведывательные отряды еще 4 августа нарушили систему неприятельской обороны, ограничилась перед атакой лишь 15-минутным мощным огневым налетом.

Сломив сопротивление оборонявшейся здесь 11-й танковой дивизии и нанеся ей тяжелые потери, обе армии прорвали на 26-километровом фронте неприятельскую оборону, к исходу дня с боями продвинулись на 8-20 км. От немедленного развала фронт немецкой 4-й танковой армии был спасен вводом в бой 7-й танковой дивизии. Тем не менее переход в наступление второй ударной группировки Воронежского фронта означал угрозу окружения и уничтожения для немецких частей в районе Томаровки. Здесь оборонялись подразделения 332-й и 255-й пехотных и 19-й танковой дивизий. Они успешно сдерживали атаки 6-й гвардейской армии и 6-го танкового корпуса, но теперь оказались охвачены с обоих флангов. В их распоряжении осталась лишь дорога на Борисовку. Отход начался с наступлением темноты. К утру 6 августа Томаровка была полностью в руках советских войск.

Объявление для жителей Белгорода красноречиво характеризует политику оккупационных властей

Задержка в наступлении 5-й гв. танковой армии непосредственно повлияла на темпы наступления 1-й танковой армии. Катуков был вынужден выставить прикрытие на своем левом фланге из двух бригад 3-го мехкорпуса. Это, естественно, уменьшало количество танков и мотопехоты на острие главного удара. Поэтому запланированного выхода на третий день операции к Богодухову не состоялось. Тем не менее, 5 августа 1-я танковая армия добилась неплохого результата и прошла 30 км. Еще одним сдерживающим фактором была авиация противника. Люфтваффе сохраняло высокую активность в воздухе. 1-я танковая армия, остававшаяся лидером наступления, отчетливо ощущала на себе воздействие противника с воздуха. В отчете штаба 3-го мехкорпуса армии Катукова, написанном по итогам августовских боев, указывалось: «Основной урон в технике и живой силе в эти дни (5–6 августа) корпус нес за счет авиации противника». Ему вторят офицеры соседнего 6-го танкового корпуса, характеризовавшие наступление этих дней так: «под авиационным воздействием противника, не встречая серьезного сопротивления наземных войск его».

Отставание реальных темпов советского наступления от плановых делало все более реальным столкновение с немецкими резервами из Донбасса еще до выхода на коммуникации «Кемпфа». Из 1-й танковой и 6-й армий к полю сражения двигались части дивизий СС «Рейх», «Мертвая голова» и «Викинг», а также 3-я танковая дивизия. Теоретически советское командование могло воздействовать на перевозки немецких войск из Донбасса ударами с воздуха. Действительно, немецкие эшелоны и колонны автомобилей двигались с юга на север, почти параллельно линии фронта. Поскольку авиация Воронежского и Степного фронтов была занята в основном поддержкой наступающих войск, к операции могла быть привлечена 17-я воздушная армия Юго-Западного фронта и тяжелые бомбардировщики авиации дальнего действия. Однако эта операция не была заранее спланирована. Приказ бомбить идущие из Донбасса эшелоны последовал только 5 августа 1943 г., когда стало ясно, что танковые армии не успевают пройти 100 км за три дня. В итоге поначалу в ней участвовал всего один советский авиакорпус. Разведчики видели с воздуха, что недостатка в целях не было, но небольшие группы советских штурмовиков могли лишь слегка потрепать вражеские колонны. Только 7 августа к налетам были привлечены действительно крупные силы, способные нанести немцам большие потери. Но они громили уже последние, отставшие колонны. Шанс сорвать или хотя бы серьезно задержать вражеские резервы у советского командования был. Однако этот шанс был упущен. Наибольшая интенсивность воздействия на немецкие перевозки была достигнута уже после того, как эшелоны с танковыми дивизиями проследовали в район Харькова.

Первой на пути советского наступления оказалась 3-я танковая дивизия. На 1 августа 1943 г. она насчитывала 16 Pz.III 8 Pz.IV и 55 танков в ремонте. Она получила приказ на перевозку в район Харькова еще 2 августа, за день до начала советского наступления. Встреча передовых частей 5-й гв. танковой армии и немецкой танковой дивизии произошла 6 августа. В этот день армия Ротмистрова успешно продвигалась вперед вдоль реки Уды, были захвачены населенные пункты Уды, Щетиновка, передовой отряд армии вышел к Золочеву. Советский передовой отряд с 6 танками и передовые части 3-й танковой дивизии подходят к городу почти одновременно. Завязываются уличные бои, по итогам которых Золочев остается в руках немцев. Ротмистров приказывает обходить Золочев, но усиленная прибывшим резервом немецкая оборона держит удар. Совместно с 3-й танковой дивизией действуют «Тигры» 503-го батальона. Сюда же, в район Золочева, немецкое командование перегруппирует 167-ю пехотную дивизию, снятую с сократившегося в связи с потерей Белгорода фронта. Бои в этом районе затягиваются, советские войска овладевают Золочевом только к 9 августа.

Советские пехотинцы ждут приказа атаковать

Дальнейшие атаки на этом направлении уже не имели перспектив. Поэтому советское командование вынуждено было отказаться от первоначального плана использования 5-й гв. танковой армии. Было решено использовать успешное продвижение 1-й танковой армии. Она пробила достаточно обширную брешь в обороне противника, и через эту брешь возможно было обойти узлы сопротивления противника с запада. Вечером 9 августа по указанию Ставки Верховного Главнокомандования 5-я гвардейская танковая армия была выведена в резерв и передана в подчинение командующего Степным фронтом Конева. В течение нескольких дней боев 5-я гв. ТА понесла серьезные потери и ее ударные возможности значительно ослабли. Так, только за период 6–8 августа 5-я гв. ТА потеряла 167 танков и САУ, из них 74 безвозвратно.

В то время когда основная часть войск Воронежского фронта развивала наступление в южном и юго-западном направлениях и уже прорвалась в расположения противника на 60–65 км, в районе Борисовка, Головчино шли ожесточенные бои с полуокруженной группировкой немцев. Она оказалась охваченной с флангов наступлением 27-й и 5-й гвардейской армий. Борисовская группировка состояла из частей, отброшенных с главной полосы обороны – подразделений 332-й и 255-й пехотных дивизий, а также частей 19-й и 11-й танковых дивизий.

Спешивание танкового десанта с танка Т-34. Практика танковых десантов была широко распространена в Красной армии

Для ликвидации полуокруженной группировки противника Ватутин решил использовать 32-й гвардейский стрелковый корпус (из 5-й гвардейской армии), а также 6-ю гвардейскую армию и 23-й стрелковый корпус 27-й армии. Также в тыл оборонявшимся в районе Борисовки немецким частям был развернут 31-й танковый корпус 1-й танковой армии. Две его бригады перехватили пути отхода из Борисовки на юг.

Кроме того, 13-я гвардейская стрелковая дивизия форсированным маршем вышла в район Головчино, чтобы не допустить прорыва на юго-запад в полосе железной дороги и шоссе Борисовка, Грайворон. С целью ускорения выполнения полученной задачи командир дивизии выбросил на Головчино десант в составе 11 танков и батальона автоматчиков, который к 18.00 6 августа овладел станцией Хотмыжск. Этот отряд захватил пять железнодорожных эшелонов (315 вагонов) и несколько крупных складов с боеприпасами и продовольствием. Кольцо окружения вокруг немецких частей в районе Борисовки замкнулось.

В 2 часа ночи 7 августа части 66-й в 97-й гвардейских стрелковых дивизий атаковали Борисовку с востока, юго-востока и юга. Дальнейшее удержание этого опорного пункта становилось бессмысленным, он грозил стать мышеловкой для занимавших его немцев. Во второй половине ночи началась серия попыток прорыва. Некоторые группы немцев просто просочились в промежутки, не занятые советскими частями. Но в некоторых случаях прорыв осуществлялся грубой силой. С 3.00 до 13.00 7 августа на 13-ю гвардейскую стрелковую дивизию обрушилось последовательно шесть атак противника. Атаки осуществлялись группами силой 300-1200 солдат и офицеров, усиленных 5-20 танками.

Брошенные на сборном пункте аварийных машин в Борисовке танки «Пантера»

Танки становились тараном, который позволял пробиваться вперед. Так, в 8.00 7 августа танковые засады 237-й танковой бригады 31-го танкового корпуса были атакованы крупной группой танков и пехоты противника. В результате боя немцам удалось прорваться на Гайворон, потеряв, по советским данным, 14 танков и 2 самоходки. Соответственно 237-я бригада потеряла в этом бою 7 танков Т-34 сгоревшими и 3 подбитыми.

Но не все попытки прорыва были успешными. Всего в районе Борисовки было взято 450 пленных. Среди трупов убитых немцев оказался труп командира 19-й танковой дивизии генерал-лейтенанта Шмидта. Катуков писал в мемуарах об обстоятельствах гибели немецкого генерала: «Командир 19-й танковой дивизии генерал Шмидт был убит осколком бомбы. Его штабную машину с документами и личными вещами пригнали на КП армии наши танкисты». Также немцы были вынуждены бросить в районе Борисовки большое количество техники, находившейся в ремонте. Так, в районе Борисовки, Головчина и Грайворона было брошено или подорвано 75 «Пантер» из 51-го батальона. Из этого числа 35 танков Pz.V «Пантера» были взорваны при отходе непосредственно в Борисовке, где располагались ремонтные мастерские 39-го танкового полка «Пантер».

Разгром в районе Борисовки мог стать роковым для судьбы 4-й танковой армии. Однако именно в этот момент в район Ахтырки прибыла дивизия «Великая Германия». Она стала тем ядром, вокруг которого собирались потрепанные в первые дни сражения немецкие дивизии. Столкновение с прибывшими с других направлений немецкими дивизиями происходило 6–7 августа почти на всех направлениях. Первыми с дивизией «Великая Германия», прибывшей из-под Карачева, встретились 7 августа части 27-й армии. Вскоре здесь же появилась 10-я моторизованная дивизия, также переданная из группы армий «Центр». Помимо немецких подвижных соединений под Харьков прибывали снятые со спокойных участков фронта пехотные дивизии.

Единственным направлением, на котором еще не проявили себя немецкие резервы, оставалась полоса наступления 1-й танковой армии. Застрявший в первый день операции перед Томаровкой 6-й танковый корпус набрал темп и уверенно шел вперед. Характер продвижения корпуса штаб 1-й танковой армии определил так: «под воздействием авиации противника, не встречая серьезного сопротивления наземных войск его». Помимо ударов с воздуха наступательный порыв сдерживался только необходимостью заправки техники и подтягивания тылов. В первой половине дня 7 августа корпус стоял на месте, заправляя танки и приводя себя в порядок. В 15.00 заревели моторы танков, части двинулись вперед, и уже в 18.00 они ворвались в Богодухов. Сопротивление противника было слабым. Заняв город, одна из бригад продвинулась дальше и оседлала дороги, идущие к нему с юга.

Советские танки Т-34 в наступлении

Катуков в мемуарах писал о захвате Богодухова: «Большого сопротивления противника мы здесь не встретили. Город занимали тыловые части, не ожидавшие столь внезапного появления советских танков, и потому на нашу долю достались богатые трофеи».

Ожидание резервов противника становилось все более нервным. Поздним вечером того же дня, когда был занят Богодухов, Ватутин предупреждал своих командармов: «Разведкой установлено, что противник с юга к району Харькова начал подтягивать до трех тд (предположительно 3 тд, «Райх» и «Мертвая голова»)».

Танковая армия Катукова на тот момент была безусловным лидером наступления войск Воронежского фронта. За пять дней сражения она прошла с боями свыше 100 км и оторвалась от стрелковых соединений на 30–40 км. Большим успехом стало овладение крупным узлом дорог – Богодуховом.

Однако рано или поздно стремительный бег 1-й танковой армии должен был привести к встрече с переброшенными из Донбасса немецкими танковыми дивизиями. 8 августа бригады 3-го механизированного корпуса вышли в район Богодухова. До железной дороги Полтава – Харьков оставались считаные километры. Однако в донесениях бригад зазвучали слова «организованное сопротивление», «огневое упорное сопротивление». Части 3-й механизированной бригады корпуса Кривошеина утром 8 августа были контратакованы мотопехотой с танками. Контратака была отбита, а захваченные пленные оказались из дивизии СС «Райх». Встреча с опасным и сильным противником, которую ждали со дня на день, состоялась. 3-й мехкорпус был не единственным, кто встретился с частями «Райха». Именно в этот момент Катуков ввел в бой 31-й танковый корпус – третий корпус его армии. До этого момента он был в резерве и привлекался для прикрытия флангов. Днем 8 августа 31-й танковый корпус развернулся из-за левого фланга 3-го мехкорпуса и перешел в наступление. Однако советские танки были сразу же встречены контратаками и артиллерийским огнем. Ввод в бой резерва не привел к быстрому рывку вперед. Едва начав наступать, 31-й танковый корпус перешел к обороне.

Вечером 9 августа Ватутин писал Катукову: «Имею донесение, что Вы главными силами армии перешли к обороне, имея перед собой потрепанную дивизию «Райх». Это решение считаю абсолютно неправильным». Командующий фронтом приказывал искать слабые места противника, атаковать во фланг и тыл, «окружить и уничтожить». Упрек Ватутина был справедлив лишь частично – к обороне перешла не вся 1-я танковая армия. Во второй половине дня 9 августа две бригады 6-го танкового корпуса атаковали от Богодухова на юг. Вечером им удалось занять Мурафу и Александровку на берегу реки Мерчик. До дороги Полтава – Харьков оставалось рукой подать. Тем временем 9-10 августа в район южнее Богодухова прибыла дивизия СС «Мертвая голова», а 10 августа в том же районе к югу от Богодухова появилась дивизия СС «Викинг». Сбор резервов командованием группы армий «Юг» был закончен, настало время для контрудара.

Утром 10 августа Ватутин получил директиву за подписью Сталина, в которой ему предписывалось: «Ставка Верховного Главнокомандования считает необходимым изолировать Харьков путем скорейшего перехвата основных железных дорог и шоссейных путей сообщения в направлении на Полтаву, Красноград, Лозовая и тем самым ускорить освобождение Харькова. Для этой цели 1-й танковой армии Катукова перерезать основные пути в районе Ковяги, Валки, а 5-й танковой армии Ротмистрова, обойдя Харьков с юго-запада, перерезать пути в районе Мерефа». Выведенная в резерв танковая армия Ротмистрова после перегруппировки должна была из-за спины своего более успешного соседа прорваться далеко на юго-восток, к Новой Водолаге. Это привело бы к тому, что в распоряжении немецкого командования осталась только одна линия снабжения войск в Харькове – дорога, идущая точно на юг. Ее должна была перехватить 57-я армия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.