Гетто на Западной Украине

Гетто на Западной Украине

В гетто Волыни, включая самые большие – в Ровно и Луцке, подпольные организации были небольшими. Сопротивление и побег тысяч людей совершались по их инициативе спонтанно, без предварительной подготовки. Отсутствие эффективного подполья было связано со специфическими условиями Волыни: там, кроме северных районов, не было большого количества лесов; местное украинское население, как правило, было настроено антисемитски и убивало или выдавало полиции большинство бежавших из гетто евреев; в лесах действовали националистические украинские формирования, которые убивали попавших к ним в руки евреев. В конце 1942 г. в лесах на севере Волыни начали действовать советские партизаны, но уже тогда большинство гетто было уничтожено вместе с их обитателями[121].

Львов

Немецкая армия оккупировала столицу дистрикта Галиция Львов 30 июня 1941 г. В 1939 г., накануне войны, в Львове проживало около 110 тыс. евреев. После начала войны, во второй половине 1939 г., город наполнился беженцами из захваченных немцами районов Польши. Накануне оккупации Львова в нем находились 145–160 тыс. евреев [Йонес 2001: 138; Кахане 1978: 27]. С приходом немцев украинское население города устроило погром, продолжавшийся до 3 июля и унесший жизни около 4 тыс. евреев. 25–28 июля, в годовщину гибели Симона Петлюры, украинцы устроили еще один погром, в котором погибло около 1 500 евреев. В сентябре 1941 г. в северо-западной части города на улице Яновской был создан трудовой лагерь, подчиненный СС. Этот лагерь стал кошмаром для львовских евреев [Йонес 2001: 200].

Львовский юденрат возглавлял адвокат доктор Иосиф Пинес, в Первой мировой войне служивший офицером в австрийской армии. Он проявлял смелость в отношениях с немецкими властями и выполнял не все их требования. В конце ноября его арестовали и казнили. Вместо него главой юденрата назначили доктора Адольфа Ротфельда[122]. 9 ноября немцы объявили о создании Львовского гетто, и евреям приказали перебраться в него до 15 декабря. Во время перехода в гетто немцы и украинцы выгнали из колонн около 5 тыс. стариков и больных и убили их в соседних лесах. Во второй половине марта 1942 г. из Львовского гетто вывезли в лагерь уничтожения Белжец около 15 тыс. человек. Во второй акции высылки в этот лагерь в августе 1942 г. было убито 50–60 тыс. человек, некоторые еще в самом Львове, в котором в итоге осталось 50–60 тыс. евреев.

В Львовском гетто, одном из самых больших на оккупированных территориях, существовало малочисленное вооруженное подполье. Весной 1942 г. и особенно после большой акции уничтожения в середине августа 1942 г. появилось несколько тайных групп, поставивших цель вооружиться и бежать в лес. Больших лесов, пригодных для укрытия и партизанской борьбы, в окрестностях Львова не было; они находились только в районе города Броды, в 80–100 км на северо-восток от Львова. Пройти такое расстояние пешком, среди враждебного населения и не обнаружить себя представлялось практически невозможным. В конце 1942 г. или в начале 1943 г. в Бродские леса из гетто ушла снабженная небольшим количеством оружия группа из 20 человек. Они наняли два грузовика для переезда, но шоферы донесли на них, полиция устроила засаду на дороге, и в бою погибли все члены группы. Большинство других групп, пытавшихся уйти в леса подобным путем, потерпели неудачу, только немногим маленьким группам удалось добраться до партизан[123].

При окончательной ликвидации Львовского гетто в июне 1943 г. имели место вспышки вооруженного сопротивления. В одном из районов группа евреев открыла огонь по украинским и немецким полицейским, прочесывавшим гетто, и ранила нескольких из них. Группенфюрер СС Катцман в отчете от 30 июня 1943 г. писал:

Во время акции возникли огромные затруднения. <…> По мере того как число оставшихся евреев уменьшалось, усиливалось их сопротивление. Они использовали для обороны оружие различных видов, в том числе итальянское. Евреи покупали оружие у итальянских солдат, находящихся в этом районе, за большие деньги. <…> Поскольку впечатляющие известия об усиленном вооружении евреев умножились, в последние две недели июня во всем дистрикте Галиция в одно и то же время мы использовали наиболее суровые средства, чтобы подавить еврейский бандитизм. Особые средства были необходимы во время ликвидации жилых еврейских кварталов. <…> Некоторые здания взрывались или поджигались[124].

В Львове действовала польская подпольная Армия Крайова, но никакой помощи в снабжении оружием или уходе в леса евреи от нее не получили, кроме нескольких случаев содействия евреям со стороны их личных знакомых из этой армии[125]. В других крупных гетто Восточной Галиции – Тернополе и Станиславе (ныне Ивано-Франковск) не было вооруженных подпольных организаций, но побеги в леса имели место. Во время ликвидации последних евреев в Тернопольском гетто из одного подвала открыли огонь по немцам и бросили в них гранаты. Подробности и имена еврейских бойцов неизвестны [Штайнман 1955: 413].

Ровно

В Ровно, центральном городе Волыни, накануне войны проживало около 25 тыс. евреев. 28 июня 1941 г. в город вошли немцы. В июле – августе там убили около 3 тыс. евреев. Рейхскомиссар Украины Эрих Кох выбрал Ровно столицей рейхскомиссариата – факт, судьбоносный для местных евреев. 5 ноября гебитскомиссар Ровно доктор Беер сообщил юденрату, что евреи, не имеющие документов с подтверждением, что они числятся на нужных местах работы (так называемых шейнов), должны на следующий день явиться для отправки на работы. 6–7 ноября 15–18 тыс. ровенских евреев были вывезены в лес Сосенки в 6 км от города и убиты[126].

Массовая казнь такого масштаба и в такое время в генералбецирке Волынь была исключительной. Ее причиной, вероятно, стала срочная необходимость в освобождении в столице рейхскомиссариата большого количества зданий для размещения в них немецких учреждений, а также для решения жилищной проблемы для немцев, приехавших сюда на работу. Ровенское гетто создали в декабре 1941 г., в него переехали евреи, имевшие шейны, и их семьи, всего около 5 тыс. человек[127]. 13 июля 1942 г. гетто оцепили, его обитателей отправили в товарных вагонах в сторону Костополя, где в лесу всех расстреляли. Накануне уничтожения гетто несколько групп молодых людей сумели бежать, некоторые из них попали к партизанам.

Мы не обладаем информацией о тайной организации в гетто. Возможно, именно с ней связано убийство более чем трех четвертей евреев города еще в ноябре 1941 г. Известны случаи сопротивления одиночек, которые во время ареста стреляли по немецким полицейским и убили некоторых из них. Во время ликвидации гетто из одного дома бросали гранаты, убив одного немца и тяжело ранив двух украинских полицаев[128].

Подполье и восстание в Тучине

6 июля 1941 г. немецкая армия захватила волынское местечко Тучин. Гетто там возникло через год после оккупации, в июле 1942 г., в него попало около 3 тыс. евреев, частью жители соседних деревень. Сведения о ликвидации Ровенского гетто в июле 1942 г., и об акции уничтожения в окрестных населенных пунктах привели к организации сопротивления и восстанию.

В Тучинском гетто организацию восстания возглавил руководитель юденрата Гецель Шварцман. На деньги юденрата было закуплено оружие и заготовлен бензин для поджога около 60 домов. 23 сентября юденрату стало известно о появлении в местечке эсэсовцев и о рытье рвов в окрестности. Руководство юденрата вызвало 60 подпольщиков, которых распределило по группам. Очевидно, немцы заметили подготовку к сопротивлению и на рассвете 24 сентября открыли огонь по гетто. Подпольщики ответили огнем и подожгли дома, а также несколько синагог вне гетто, служивших складами зерна. Глава юденрата призвал людей к побегу. Около 2 тыс. человек (2/3 обитателей гетто) удалось бежать в Пустомытский лес на северо-востоке от местечка. Двое суток продолжались пожары и стрельба, в бою погибло несколько местных полицейских и немцев, а также большинство подпольщиков. Сам Шварцман не бежал, а предстал перед немецким командиром и заявил, что он лично отвечает за происшедшее. Его расстреляли на еврейском кладбище. Подавляющее большинство беглецов было убито полицией и местными жителями [Спектор 1986: 171–174; Цукерман, Басок 1954: 488–489].

В.С. Гроссман и И.Г. Эренбург в «Черной книге» со ссылкой на сообщение Е. Ланцмана пишут об организованном сопротивлении евреев, стрелявших в немцев во время акций уничтожения в украинских городах Острог, Проскуров и Ярмолинцы; погибли как немецкие, так и местные полицейские [Гроссман, Эренбург 1980: 38]. Других свидетельств об этих акциях сопротивления не обнаружено.

Евреи в нееврейском подполье

Многие сотни евреев принадлежали к подпольным коммунистическим группам в различных городах на оккупированных территориях. Часть их была организована еще до отступления Красной армии. Оставлять евреев в немецком тылу для подпольной борьбы было ошибкой советских властей, которые не понимали, что эти евреи будут арестованы и убиты наряду с прочими евреями еще до того, как приступят к выполнению задания. Часто из-за антисемитизма местного населения им не приходилось рассчитывать на его поддержку, без которой подпольщики не могли действовать.

Лишь немногие из сотен евреев, действовавших в нееврейских подпольных группах, остались в живых, но их воспоминаний или свидетельств почти нет. В немецких же источниках в связи с деятельностью арестованных подпольщиков обычно говорится о евреях.

Далее речь пойдет о некоторых евреях-подпольщиках, которые стали известны в Советском Союзе, но чья национальность скрывалась.

Исай Казинец, организовавший и возглавивший городское коммунистическое подполье в Минске, упоминается в советских документах как секретарь подпольного городского комитета коммунистической партии, но при этом не отмечается, что он был евреем [Аржаева, Липило 1987: 7, 80, 209]. В Минске действовала небольшая подпольная группа, очевидно отдельно от группы Казинца, которая помогла группе военнопленных офицеров бежать из плена. Часть из них была убита, а остальные схвачены немцами. Во время допросов они выдали тех, кто помог им бежать, и трое подпольщиков, двое мужчин и одна девушка, были арестованы и 26 октября 1941 г. публично повешены в центре города. Немцы сфотографировали казнь. После освобождения Минска были обнародованы эти фотографии. Указывались имена молодых людей – Владимир Щербацевич и Кирилл Трус, а девушка, на груди которой висела картонка с надписью на немецком и русском языках «Мы партизаны, которые стреляли в немецких солдат», была определена как «неизвестная». «Неизвестной» оказалась 17-летняя еврейка Мария Борисовна Брускина, которую в Минске знали многие, ее мать Людмила погибла в Минском гетто [Шапиро и др. 1994: 97–101; Шейнкер 2003: 188–189]. Маша Брускина работала в больнице, в которой лечили раненых, и помогала их побегам. В больницу она попала с помощью молодого врача еврейки Сони Идельсон, работавшей там же. После казни Брускиной Идельсон также была арестована и повешена в Минске[129].

Секретарем нелегального горкома, оставленного в Киеве, был Семен (Шимон) Бруз – центральная фигура киевского подполья. В июне 1942 г. немцы напали на след городского подполья и арестовали большинство его участников. Чтобы не попасть живым в их руки, Бруз застрелился. Одной из киевских подпольщиц была еврейская девушка Таня Маркус. Имея документы на фамилию Маркусидзе, она выдавала себя за ненавидящую советскую власть дочь грузинского князя, расстрелянного большевиками. 20-летняя Таня была красавицей, и немецкие офицеры искали ее расположения. Благодаря отношениям с ними Таня сумела собрать информацию, которая помогла подпольщикам уничтожить нескольких из них. После того как немцы напали на ее след, Тане пришлось бежать из Киева, но в августе 1942 г. по дороге к партизанам, находившимся под Черниговом, она была схвачена, допрошена и расстреляна. В отчете киевской полиции безопасности от 16 октября 1942 г. среди арестованных центральных фигур террористических групп в Киеве значится грузинка Татьяна Маркусидзе, родившаяся в Тбилиси 21 сентября 1921 г. В отчете Киевского областного комитета компартии от 15 августа 1946 г. сказано:

Храбрая комсомолка, не знавшая страха, Татьяна Маркус под псевдонимом Маркусидзе, активный член диверсионной организации, лично уничтожила десятки солдат, офицеров, коллаборационистов. <…> Она выполняла наиболее ответственные поручения организации по подготовке диверсионных акций и т. п. [Беренштейн, Елисаветский 1998: 30–32; Юрчук и др. 1980: 452].

Ни в этом отчете, ни в других публикациях, посвященных героической деятельности Тани Маркус, не указывается ее подлинная национальность.

В советских публикациях упоминается еврей Борис Сондак, днепропетровский подпольщик, среди диверсионных действий которого – взрыв моста на Днепре. В октябре 1942 г. Сондак и его товарищи были арестованы и казнены [Беренштейн, Елисаветский 1998: 36–37; Юрчук и др. 1980: 435–437].

В отчете айнзацгруппы от 11 ноября 1941 г. сообщается о раскрытии подпольной коммунистической группы в Могилеве. Из 55 арестованных членов группы 22 были евреями, которые, согласно отчету, «с фанатическим воодушевлением действовали для укрепления организации». В отчете отмечается также, что эти люди уничтожены и что «будут приняты коллективные меры против евреев» в Могилеве [Arad et al. 1989: 232, № 133].

Одна из оставленных в Одессе активных групп, которую возглавлял В. Молодцов, осуществляла диверсии и передавала информацию в Москву. Эта группа из 25 человек была арестована по доносу одного из ее участников. В «Одесской газете» 10 сентября 1942 г. появилось сообщение о готовящемся суде над этими подпольщиками, схваченными в катакомбах. Среди их имен газета упоминала 8 еврейских фамилий. 12 членов группы, среди них 8 евреев, были казнены 24 октября 1942 г., остальных осудили на длительные сроки заключения[130].

В отчете айнзацгруппы от 15 сентября 1942 г. содержится информация, что в Бердичеве арестовано 15 членов подпольной группы, руководимой евреем, и что они планировали поджоги полей и минирование железных дорог [Arad et al. 1989: 362, № 133].

В Запорожье в апреле 1942 г. сформировалось подполье, состоявшее из группы рабочих завода «Запорожсталь» и моряков – защитников Одессы, бежавших после ее падения. Среди руководителей подполья был моряк еврей Леонид Вайнер. 23 июня 1943 г. немцы напали на след подполья, арестовали и казнили 40 его членов. Среди казненных был и Леонид Вайнер, после смерти которого был найден последний лист его прощального письма к жене и маленьким детям:

Люба, когда дети подрастут, расскажи им [мою историю] и береги их. Поцелуй их от меня как любящая мать… Целую тебя. До свидания, прощай. Леонид [СИВ. № 16. 2002: 39].

Более полные исследования деятельности евреев в коммунистическом подполье на оккупированных территориях благодаря анализу появляющихся сейчас литературных и архивных материалов, несомненно, позволят выявить многие имена евреев, занимавших ключевые позиции в подполье.

Подполье и побеги в местах «Операции 1005»

Уже весной 1942 г. рейхсфюрер СС Гиммлер начал опасаться, что Германия проиграет войну и лидерам нацизма придется отвечать за свои преступления. Поэтому немецкие власти поспешили избавиться от следов массовых убийств евреев. Гиммлер приказал создать специальную часть СС зондеркоманду 1005 под командованием штандартенфюрера Пауля Блобеля для вскрытия братских могил и сожжения трупов. Эта операция получила название «Операция 1005»[131]. Для обучения командиров зондеркоманды 1005 и личного состава лагерей, где находились братские могилы, которые нужно было уничтожить, в Яновском лагере во Львове организовали специальные курсы. В 1943–1944 г. перед уходом немцев с оккупированных территорий были вскрыты сотни братских могил, трупы извлекались и сжигались, а пепел рассеивался по ветру или смешивался с землей. Эту ужасную работу исполняли еврейские заключенные и военнопленные.

Наиболее тяжелые условия для подпольных организаций царили в местах, где содержались евреи, занятые в «Операции 1005». Заключенные понимали, что немцы не оставят их в живых по окончании работ, и их целями стали побег и присоединение к партизанам. Наиболее известными и относительно успешными были подпольные организации в Бабьем Яре под Киевом, в Понарах под Вильнюсом и в Девятом форте Каунаса.

В Бабьем Яре на сожжении трупов работало около сотни евреев, главным образом военнопленных, и примерно 200 неевреев, по большей части арестованных подпольщиков и партизан. Людей содержали в подвале здания с железной дверью. Работали днем, а ночами люди находились в ножных кандалах во избежание побега. Еврей Захар (Зяма) Трубаков, узник Бабьего Яра, вспоминал:

В течение всего времени нашего пребывания в Бабьем Яре мы ни на минуту не переставали думать о побеге. Была организована группа, в которой были Володя Кукля, Яков Капер, Лёня Долинер…[перечисляются еще 13 имен, большинство из них – евреи] и я… Главная проблема состоит в том, чтобы найти ключ от дверного замка. <…> В один из дней ко мне подошел Яков Капер и сказал: «Захар, я нашел ключ». <…> Работа в Бабьем Яре подходила к концу. <…> Нельзя было больше ждать. <…> [Побег] был осуществлен ночью 29 сентября 1943 г. Это было символично: за два года до этого, 29 сентября, фашистские оккупанты убили десятки тысяч людей [СГ 1977 (6): 110–111].

Побег был совершен после полуночи. В назначенное время открыли дверь, и люди вырвались наружу с криками «ура». Против двери дома стояла сторожевая вышка с пулеметом. Немцы открыли огонь на поражение, и большинство было убито на месте, а почти все остальные схвачены во время преследования в Киеве и его окрестностях. Только 15 беглецов, в основном евреев, осталось в живых, когда был освобожден Киев [СГ 1977 (6): 162–169; СГ 1976 (1): 121–122][132].

В Девятом форте в Каунасе следы массовых казней уничтожали 64 заключенных, из них лишь четверо не были евреями. Около половины евреев были военнопленными, остальные – арестованные подпольщики из Каунасского гетто. Заключенных содержали в подземных камерах с зарешеченными дверями и окнами. Инициаторами побега из форта стали подпольщики из гетто и несколько военнопленных евреев, среди них руководитель бригады рабочих Александр Подольский. Подпольщики выработали план побега и начали рыть туннель из камеры за стену крепости. После нескольких дней работы копавшие наткнулись на скалу, и рытье прекратилось. Подольский предложил другой выход – через пустовавшую камеру со стальной дверью. Выяснилось, что за дверью открывается туннель во двор крепости, а оттуда другой туннель ведет к спуску на территории, где нет сторожевых вышек.

День побега назначили на Рождество, 25 декабря, когда охранники праздновали и пьянствовали. Беглецы разбились на три группы: в одной каунасцы, стремившиеся возвратиться в гетто, в другой преимущественно военнопленные, целью которых были леса, и в третьей те, кто решил искать укрытия у знакомых литовцев. Четверо неевреев решили вернуться в район их прежнего места жительства.

Соответственно плану в ночь на 26 декабря всем 64 заключенным удалось бежать. На рассвете 26 декабря, когда побег обнаружился, немцы начали преследование. Из 25 беглецов, стремившихся в гетто, 19 удалось найти там убежище, шестерых схватили возле гетто и расстреляли. Следы на снегу помогли немцам схватить и нескольких бежавших в леса. Часть беглецов, достигших гетто, ушли оттуда в Рудницкую пущу, где присоединились к партизанам. Некоторым военнопленным также удалось достичь леса [Файтельсон 2001: 515–519, 529]. Полиция безопасности отчитывалась 13 января 1944 г.:

25 декабря 1943 г., ночью, из 9 форта бежали рабочие 1005b. Вначале не был замечен побег, но когда он был обнаружен, началось немедленное преследование беглецов. К настоящему моменту удалось задержать 37 из числа беглецов, и пятеро из них были застрелены при попытке к бегству[133].

В Понарах сожжением трупов занимались 80 евреев: 70 из Вильнюса и его окрестностей, схваченных после ликвидации гетто, и 10 военнопленных. Заключенные со скованными ногами содержались в подземном бункере во рву глубиной в 6–8 м, куда вела лестница, которую убирали, после того как заключенные спускались вниз в конце дня. После побега из Девятого форта бункер окружили забором из колючей проволоки, а его окрестности заминировали. В начале октября 1943 г. группа узников сговорилась бежать, среди них военнопленный Юрий Фарбер, инженер. Возникла идея выкопать туннель длиной 30–35 м, ведущий из бункера под забором из колючей проволоки к сосновой роще. Фарбер определил направление туннеля при помощи найденного компаса. В январе 1944 г. группа приступила к работе. Копали руками и столовыми ложками по ночам, когда остальные, уставшие от дневной работы, спали. Песок высыпали под кровати и между двойными досками, разделявшими жилые ячейки. По ходу туннеля ставили подпорки, чтобы предотвратить обрушение песчаной почвы. К середине апреля, после трех месяцев работы, туннель был готов. Побег осуществили ночью 16 апреля 1944 г. Кандалы сняли с ног напильником, найденным во время вскрытия могил. Около 40 человек смогли уйти через туннель до того, как охранники обнаружили беглецов и открыли огонь; остальные остались в бункере. Примерно 25 беглецов были застрелены или схвачены, 15 удалось бежать, 11 из них добрались до партизан в Рудницкой пуще [Арад 1976а: 351].

Условия организации подполья в местах «Операции 1005» и побегов оттуда были тяжелее, чем в гетто, такие побеги были отчаянно смелыми операциями, почти не имевшими шанса на успех. Большинство беглецов погибало во время побега, но немногие оставшиеся в живых спаслись только благодаря бегству, ибо нет сомнения, что их бы убили по завершении работ. Во множестве мест «Операции 1005» не спасся никто.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.