Наконец-то наступление
Наконец-то наступление
Северо-Западный фронт готовил большое зимнее наступление.
В центре оперативного построения фронта действовала 34-я армия. Она получила задачу нанести удары своими флангами по демянской группировке противника — один в направлении Беглово, другой — на Монаково.
В конце декабря в командование 34-й армией вступил Николай Эрастович Берзарин. В состав этой армии перешла и 241-я стрелковая дивизия Черняховского, оставаясь на прежнем рубеже обороны.
Генерал Берзарин принял командиров соединений в просторном блиндаже, который служил ему рабочим кабинетом и местом для заседаний Военного совета. Вместе с командиром находился и член Военного совета полковой комиссар П. Л. Базилевский.
— Вижу, вы рады встрече, — сказал Николай Эрастович командирам дивизий, тепло пожимая им руки. — Все мои довоенные знакомые встречались в Риге на оперативных играх, — пояснил он Базилевскому.
Попросив всех подойти к развернутой на столе оперативной карте, Берзарин коротко изложил общую обстановку на фронте и поставил комдивам задачу: Штыкову — произвести перегруппировку к своему правому флангу и наступать на Беглово, прикрывая стык с 11-й армией; Черняховскому — перегруппироваться к своему левому флангу и повести наступление в направлении Монаково, Ватолино, обеспечивая правый фланг 3-й ударной армии.
Начальник штаба П. С. Ярмошкевич уточнил вопросы, связанные со штабом армии и соседями, порядок представления сводок и донесений.
На усиление 241-й стрелковой дивизии поступил 85-й отдельный танковый батальон и две мотострелковые роты в качестве танкового десанта.
Черняховский в своей известной читателям манере провел подготовительную работу и издал приказ на наступление. Для обороны своей полосы он оставлял 322-й полк, а для прорыва вражеских позиций сосредоточивал на узком участке ударную группу в составе 303-го и 318-го полков, 85-го отдельного танкового батальона, двух рот мотопехоты и роты противотанковых ружей.
Наступление войск Северо-Западного фронта началось 7 января. В этот день 11-я армия генерал-лейтенанта В. И. Морозова прорвала оборону противника южнее озера Ильмень и устремилась к Старой Руссе. Двумя днями позже, 9 января, перешли в наступление войска 3-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева и 4-й ударной армии генерал-полковника А. И. Еременко.
Вместе с ними после короткой артиллерийский подготовки в 9 часов утра нанесли удар по противнику и два левофланговых полка 241-й дивизии.
Взаимодействуя со своим левым соседом, 20-й стрелковой бригадой, части дивизии форсировали по льду озеро Селигер, освободили несколько населенных пунктов и, продвинувшись до 10–12 километров, вышли на подступы к сильным опорным пунктам врага Жабье, Монаково.
Продолжая наступление в глубине вражеской обороны, дивизия блокировала Жабье и ночным штурмом на 12 января овладела Монаково. В Монаково был разгромлен штаб 415-го полка 123-й немецкой пехотной дивизии, захвачены 23 пленных, 20 орудий и другие трофеи.
Развернулись тяжелые, изнурительные бои за крупный населенный пункт Ватолино. Правый фланг дивизии оставался на месте, упираясь в озеро Селигер, а левый вытянулся далеко на запад, охватывая демянскую группировку с юго-востока.
Лютая стужа, глубокий, засасывающий по пояс снег и полное бездорожье сковывали боевые действия. Противостоящие немецкие части с исключительным упорством обороняли занимаемые населенные пункты. Оставление натопленных крестьянских изб и выход на стужу в поле сулили легко одетым гитлеровцам неминуемую гибель. Отсюда и небывалое их упорство.
Первые успехи в наступлении достались полковнику Черняховскому нелегко. Иван Данилович исходил на лыжах многие десятки километров, провел не одну бессонную ночь. Его видели в штабах полков и батальонов, в цепях атакующих рот, среди саперов, прокладывавших дороги, с артиллеристами, тянувшими на лямках вслед за пехотой свои орудия.
О личном мужестве комдива говорили во всех частях дивизии, с какой настойчивостью и героизмом он помогал прорвать передний край вражеской обороны.
Атакующая пехота залегла под огнем из опорных пунктов на широкой ледяной равнине Селигера. Казалось, не было такой силы, чтобы вновь поднять зарывшихся в снег людей. Однако сила такая нашлась. Черняховский поступил так, как поступал, командуя танковыми частями. В трудные минуты он вырывался, бывало, на своем командирском танке вперед, подавал сигнал «Делай, как я!» и увлекал за собой весь боевой порядок.
И здесь, на льду Селигера, приказав начальнику артиллерии повторить огневой налет, он появился среди залегших стрелковых цепей в своем издали заметном полушубке с высоко поднятым над головой автоматом.
Личный пример комдива поднял людей. Цепи ожили, рванулись к противоположному берегу. И уж ничто не смогло остановить этой стремительной людской лавины. Один за другим падали вражеские опорные пункты.
На главном направлении дивизии наступал 318-й стрелковый полк. Командовал им майор Степан Николаевич Перекальский.
За умелое руководство наступательными боями полка в трудных условиях суровой зимы и бездорожья, за личное мужество и храбрость майор Перекальский был награжден орденом Красного Знамени.
Командующий фронтом генерал Курочкин вспоминает:
«Во второй половине января 1942 года правофланговая 11-я армия генерала Морозова втянулась в затяжные бои за Старую Руссу, а 3-ю и 4-ю ударные армии, успешно наступавшие в юго-западном направлении Ставка передала Калининскому фронту.
Надежды советского командования на быстрое моральное разложение окружаемого в районе Демянска противника и уничтожение его в сжатые сроки не оправдались. Опомнившись от первого удара, немцы начали наращивать силы сопротивления. К Старой Руссе и на демянское направление спешно подбрасывались свежие резервы.
Только после долгих и упорных усилий войска Северо-Западного фронта 20 февраля замкнули кольцо вокруг демянской группировки. В окружение попало семь дивизий 16-й немецкой армии общей численностью 60–70 тыс. солдат и офицеров.
Теперь в тылу гитлеровцев происходило то же, что было у нас в первые дни войны. Именно про эти события генерал Зейдлиц позже писал: «Господствовала хаотическая обстановка. Штабы, которые несколько часов назад находились в тылу, оказались вплотную перед советскими войсками. Автоколонны, которые двигались далеко за линией фронта, оказались под обстрелом советских танков. Отступающие немецкие фронтовые части были обойдены вражескими соединениями. Никто не мог сказать, кто находится впереди и сзади, никто не знал, где он найдет свое соединение».
В последних числах февраля войска Северо-Западного фронта создали внутренний фронт окружения. Удаление внутреннего фронта от внешнего достигало 40 километров. В окружении оказались войска 2-го и значительная часть сил 10-го армейских корпусов 16-й немецкой армии (12, 30, 32, 123 и 290-я пехотные дивизии, моторизованная дивизия СС «Мертвая голова» и несколько отдельных частей и подразделений со средствами усиления). Общая численность окруженных войск составляла 70 тыс. солдат и офицеров.
Окруженная группировка не была надежно блокирована с воздуха. Это позволило противнику перебрасывать на самолетах окруженным войскам пополнение, боеприпасы, продовольствие и эвакуировать раненых. В марте 1942 года его транспортная авиация выполнила в районе Демянска около 3000 самолето-рейсов, перебросив до 10 батальонов пополнения, большое количество боеприпасов и продовольствия. Воспользовавшись относительной стабилизацией фронта, немецкое командование создало в середине марта в районе Старой Руссы крупную группировку сил в составе 4 дивизий под командованием генерала Зейдлица, которая при поддержке 350 самолетов нанесла удар в направлении на Рамушево, разорвав кольцо окружения. Образовался так называемый «рамушевский коридор» шириной 6–8 километров и длиной до 40 километров. В течение марта — мая шла напряженная борьба за ликвидацию коридора.
В архиве, в журнале боевых действий, мне удалось обнаружить короткую конспективную запись об одном успешном бое за ликвидацию «рамушевского коридора», который осуществляла 241-я дивизия под командованием Черняховского:
«15 февраля 1943 года после 4-часовой артиллерийской подготовки в 11.35 дивизия переходит в наступление в направлении Гадилово. Прорвав фронт обороны противника на участке Извоз, Залучье на глубину 7 километров 16.2.43 г. 318-й сп дивизии овладевает сильно укрепленным опорным пунктом противника в горловине Демянского котла — Гадилово. С 16.2. по 20.2.43 г. противник 12 раз контратаковал части дивизии. Гадилово три раза переходило из рук в руки. И только стойкостью и упорством бойцов и офицеров 26 февраля 43 года Гадилово вновь было занято дивизией Черняховского.
Противник оставил на поле боя сотни трупов. В самом Гадилово обнаружено было 3 кладбища противника общей численностью 1200 могил. В боях за Гадилово взяты трофеи: танков — 2, тракторов — 1, орудий — 15, пулеметов — 34, снарядов — около 15 000, патронов — более 315 000 и ряд другого военного имущества. Взято в плен 47 солдат противника.
Преследуя отходящего противника, 26.2.43 г. дивизия выходит на рубеж северо-западнее Гадилово 1,5 км, где сменяется другими частями и 27 февраля 241-я дивизия выводится в резерв 53-й армии в район Фомино».
Я думаю, не надо очень напрягать фантазию, чтобы представить, в каком пекле совершался этот настоящий боевой подвиг.
На очереди встала неотложная задача — как можно скорее покончить с окруженной группировкой. К сожалению, у командования фронта не хватило для этого ни сил, ни средств.
Подведу своеобразный итог Демянской операции двумя цитатами:
В воспоминаниях генерал-лейтенант Зейдлиц позже писал, что в ходе длительных боев немцы потеряли в районе Демянска около 90 тыс. человек. Рамушевскую горловину демянского «мешка» вражеские солдаты прозвали «коридором смерти». После освобождения Демянска можно было видеть, как дорого обошлась «демянская крепость» Гитлеру. На дорогах коридора повсюду громоздились остовы разбитых машин: тягачей, грузовиков, самолетов, сгоревшие танки, искалеченные пушки, разбитые пулеметы на полях и холмах, покрытых воронками от разрывов снарядов и авиабомб, дополняли картину. От лесов остались, как поломанные зубья, обгоревшие стволы деревьев. А внутри «крепость» превратилась в кладбище с бесчисленными могилами с березовыми крестами.
А вот слова командующего фронтом Курочкина:
«Неоднократное наступление в целях ликвидации демянской группировки не принесло нам успеха. Однако фронт своими наступательными действиями наносил большой урон врагу и сковывал его крупные силы, лишив врага возможности перебрасывать войска на другие участки, в частности под Москву. В последующие месяцы фронт под Демянском стабилизировался. Он еще долго притягивал к себе крупные силы фашистских войск. Враг вынужден был отказаться от наступления 16-й армией на Осташков и Ржев навстречу 9-й армии. Его замысел об окружении наших войск в районе Торопец — Холм не осуществился.
Северо-Западному фронту снова была поставлена задача — ликвидировать демянский плацдарм противника».
С началом весенней распутицы дивизия Черняховского была передана в состав новой — 53-й армии. Переход в другую армию весьма огорчил Черняховского. Еще никто из прямых начальников не относился к нему так чутко и отзывчиво, как Николай Эрастович Берзарин. Командарм знал грань между службой и дружбой, с ним можно было поговорить по душам, поделиться тревогами, попросить помощи.
Берзарин одним из первых обнаружил у молодого полковника незаурядные способности, пытливый творческий ум, прекрасные боевые качества. В конце февраля Военный совет 34-й армии вторично представил Черняховского к награде и присвоению генеральского звания. А при уходе в другую армию сопроводил такой боевой характеристикой:
«Полковник Черняховский участвует в Отечественной войне с первых дней. По своей квалификации танкист. Стал командиром стрелковой дивизии в силу отсутствия материальной части (танков) и сейчас за отсутствием в армии соответствующей кандидатуры командует стрелковой дивизией, переформированной из танковой в декабре 1941 года.
Дисциплинирован, требователен к себе и подчиненным. За время командования дивизией освоил общевойсковой бой и провел удачные бои по обороне и наступательным действиям.
Храбр, энергичен и напорист в выполнении принятых решений. Свои знания и опыт умело передает подчиненным. Как танкист, имеет желание работать в танковых войсках, но это настроение на выполнение задач стрелковой дивизии не отражается. За личную храбрость в боях под Новгородом и оборонительные бои за зиму 1941/42 года награжден орденом Красного Знамени.
Должности командира стрелковой дивизии соответствует. Целесообразнее использовать в танковых войсках на должности командира танковой дивизии».
3 мая 1942 года за наступательные бои по окружению демянской группировки И. Д. Черняховский был награжден вторым орденом Красного Знамени, а 5 мая ему присвоено воинское звание генерал-майора.
Но ни награды, ни отличия не могли заглушить у командира стрелковой дивизии тоску по танковым войскам. Десять лет своей службы в армии он отдал этому близкому для него роду войск. И теперь, с наступлением теплых дней, душа его рвалась из лесов и болот Северо-Западного фронта на степные просторы юга. Иван Данилович твердо верил: рано или поздно, а мечты его сбудутся. И они сбылись.
24 июня 1942 года, передав командование 241-й стрелковой дивизии начальнику штаба Павлу Григорьевичу Арабею, генерал Черняховский убыл в Москву в распоряжение начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии. Радость в предвидении возвращения в танковые войска и печаль расставания с боевыми друзьями после стольких пережитых вместе трудностей. Не буду описывать сцены прощания, приведу только один штрих, подчеркивающих чуткость и доброту Черняховского к своим подчиненным.
Хирург медсанбата А. В. Ростошинский вспоминает такие эпизоды:
«Однажды перед вечером приезжает полковник И. Д. Черняховский, вызывает меня и говорит:
— Как вы смотрите на то, чтобы выделить хирургическую группу вперед за 20 километров, чтобы там оказывать помощь тяжелораненым. Легкораненых и раненых средней тяжести будем доставлять в основной медсанбат.
Идея Черняховского мне очень понравилась.
— Кто поедет? — спрашивает он.
Отвечаю:
— Я.
— Подберите людей, но очень немного. Выедете ночью.
Комдив наметил месторасположение группы — село Борок в двух километрах от штаба дивизии. Наутро, когда хирургическая группа: Ростошинский и Вилько, четыре медсестры и два санитара подготовились на новом месте для приема раненых, снова приехал командир дивизии, зашел в домик, где была операционная, и, вызвав ведущего хирурга на улицу, объяснил, куда надо уходить в случае внезапного прорыва противника».
В медсанбат приезжал Черняховский вообще часто, посещал раненых, беседовал с ними и всегда удивлялся, что их много, а на поле боя это как-то незаметно. Перед отъездом на новое место службы Черняховский приехал в медсанбат прощаться с ранеными и зашел в землянку к Ростошинскому, посидел, поговорил, попрощался.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.