Галлиполи — начало

И вот, 19 февраля 1915 года залпом броненосца «Корнуоллис» началась знаменитая Дарданелльская операция. Это можно было счесть дурным предзнаменованием, ведь именно капитуляция армии сэра Чарльза Корнуоллиса поставила точку в Войне за независимость Соединенных Штатов, хотя броненосец и был назван в честь его брата адмирала сэра Уильяма Корнуоллиса. Но все равно было в этом нечто зловещее. С другой стороны именно в этот день в 1807 году адмирал Дакуорт прорвался через Дарданеллы. Атаку должны были возглавить «Сюффрен» под флагом адмирала Гепратта, «Буве», «Инфлексибл», «Трайэмф», «Альбион», «Корнуоллис», на котором держал флаг сам адмирал Карден. Их должны были поддержать «Голуа» и «Аметист». «Виндженс» под флагом адмирала де Робека находился в резерве. Прибытие «Куин Элизабет» и «Агамемнона» ожидалось в течение дня.

В 09.51 «Корнуоллис» сделал первый выстрел по форту Оркание. Через 10 минут «Трайэмф» с дистанции 38 кабельтов открыл огонь по форту Хеллес. В 10.32 «Сюффрен» открыл огонь по форту Кум-Кале с дистанции 59 кабельтовых, используя в основном среднюю артиллерию. Форты не отвечали, поэтому Карден приказал кораблям стать на якорь. «Корнуоллис» из-за повреждения шпиля не смог отдать якорь и был заменен «Виндженсом». «Инфлексибл» в 11.50 дал 2 залпа с дистанции 70 кабельтовых по форту Хеллес, но снаряды легли недолетами, поэтому линейный крейсер снялся с якоря и сократил дистанцию на 12,5 кабельтовых и в 12.20 снова открыл огонь. Стрельба велась очень медленно, так как артиллеристы почти не видели падений своих снарядов. Например, «Трайэмф» за 2 часа дал только 14 залпов и при этом ни разу не сумел накрыть цель. Около полудня британский гидросамолет сообщил, что все орудия Седд-уль-Бахра, Оркание и Кум-Кале остались целы. «Инфлексибл» примерно в 13.00 перенес огонь на форт Седд-уль-Бахр. Однако Карден решил, что обстрел с дальней дистанции прошел успешно, и в 14.00 поднял сигнал, приказывая перейти ко второй фазе операции.

Теперь корабли должны были вести огонь с хода, но с малых дистанций. Около 15.00 «Инфлексибл» дал 3 залпа по Седд-уль-Бахру с дистанции 55 кабельтов.

Вид форта Седд-уль-Бахр в феврале 1915 г.

240-мм/35 орудие Круппа форта Оркание — первого форта, попавший под обстрел союзной эскадры.

Английский линкор «Корнуоллис» ведет огонь по береговым укреплениям Дарданелл.

Ответа не последовало, и корабли союзников подошли ближе к берегу. Южный фас укреплений Кум-Кале был разрушен огнем «Сюффрена» и присоединившегося к нему «Виндженса». Турецкие форты окутались клубами дыма и пыли. Англичане решили, что им удалось подавить вражеские орудия. Броненосцы вели огонь из тяжелых орудий по Кум-Кале и Седд-уль-Бахру, а из средних — по Оркание и Хеллесу. В 16.40 адмирал Карден приказал «Виндженсу» подойти еще ближе к берегу и осмотреть форты.

К несчастью, «Сюффрен» неверно разобрал сигнал. Французы решили, что им приказывают «Прекратить огонь, приблизиться к „Инфлексиблу“». В это время «Сюффрен» находился в очень удобной позиции для обстрела форта Оркание, орудия которого были целы, но французский адмирал решил выполнить приказ. И вдруг в 16.45 турки открыли ответный огонь по «Виндженсу». Адмирал де Робек, хотя и был застигнут врасплох, не дрогнул. Он повернул прямо на форт Хеллес и открыл по нему беглый огонь. Адмирал Гепратт немедленно поддержал англичан. «Буве» открыл огонь, стреляя через «Виндженс». «Сюффрен» возобновил обстрел Хеллеса, а «Голуа» обстрелял Оркание с дистанции 45 кабельтов. Форт Кум-Кале молчал, а орудия Седд-уль-Бахра дали только пару выстрелов. Прямых попаданий в «Виндженс» не было, но несколько снарядов разорвались вблизи от броненосца, который засыпало осколками. Как только Карден увидел, что форты не подавлены, он пошел на помощь броненосцам. В 17.15 «Инфлексибл» открыл огонь по Оркание. Вскоре стрельба турок стала хаотичной, видимо, огонь линейного крейсера оказался эффективным.

Схема операции 19 февраля 1915 г.

Адмирал Гепратт написал в своем рапорте: «Отважные действия „Виндженса“, который, невзирая на то, что огонь батарей ни в коей мере не был ослаблен, бросился в атаку, являются украшением дня».

Тут подошли «Куин Элизабет» и «Агамемнон», однако их участие в бою было недолгим. «Куин Элизабет» около 20 минут поддерживал огнем «Корнуоллис». Совершенно неожиданно в 17.20 Карден поднял сигнал, скомандовав общий отход, так как уже начало темнеть. Он решил, что уже слишком поздно, чтобы продолжать обстрел. Де Робек запросил разрешения продолжать обстрел, но Карден не разрешил. Он считал, что в сумерках обстрел превратится в бесполезную трату снарядов, которых было не слишком много. Поэтому в 17.30 адмирал повторил приказ прекратить огонь. Корабли отошли, провожаемые залпами форта Оркание, примерно в 19.00 к ним присоединились «Альбион» и «Аметист», которые осматривали западное побережье полуострова. Ни мин, ни батарей они не нашли.

В целом результаты первого дня операции оказались несколько противоречивыми. С одной стороны, создалось впечатление, что лишний час светлого времени позволил бы кораблям окончательно подавить входные форты. С другой стороны, выяснилось, что добиться прямого попадания в орудие почти невозможно. Британский историк Герберт Вильсон очень оптимистично оценивает результаты первого обстрела, но позднейшие исследования показывают прямо противоположное. Не более 3 процентов снарядов попали в цель, и повреждения турецких фортов Седд-уль-Бахр, Хеллес и Кум-Кале оказались минимальными.

Турецкие форты получили по несколько попаданий, однако почти все их орудия остались целы. Для повышения меткости кораблям следовало вести огонь, стоя на якоре, что подвергало их значительному риску. В целом же стало ясно, что первоначальные оценки оказались слишком оптимистичными, и операция затянется. Однако моряки еще больше укрепились в мнении, что смогут завершить операцию собственными силами. Но на всякий случай Адмиралтейство распорядилось отправить на Лемнос еще 2 батальона морской пехоты. Одновременно оно приказало готовить к отправке на Лемнос 10 батальонов королевской морской дивизии, проходивших подготовку в лагере Бланд-Форд.

240-мм/35 орудие Круппа форта Эртугрул.

А что в это время делали корабли турецкого флота? Рисковать «Гебеном» не желали ни немцы, ни турки, поэтому использовались только старые броненосцы.

19 февраля их поставили возле мыса Нара с приказом сражаться до последнего снаряда, если союзники прорвутся. Но, к счастью для турок, в этот день вражеские броненосцы в пролив не вошли. Имеются сведения, что во время ремонта летом 1914 года с них были сняты кормовые торпедные аппараты и поставлены на плотиках в Узостях — возле Килид-Бахра и Чанак-Кале, но эти сведения нельзя считать достоверными.

Тем не менее, 20 февраля командующий британскими войсками в Египте генерал Максуэлл получил распоряжение Китченера готовить к отправке в Дарданеллы 2 дивизии Анзака под командованием генерала Бирдвуда. Адмиралтейство протестовало, указывая, что не располагает транспортами для перевозки этих 30000 человек, но получило приказание транспорты изыскать. Через неделю приказ обеспечить транспорты был отменен. Таким образом, создалось двусмысленное положение — требовалось готовить войска к отправке в Дарданеллы, но в то же время никто не собирался готовить транспорты для их перевозки.

Именно в этот момент британское правительство, и Черчилль в частности, вдруг решили поиграть в большую политику. В разгар войны против Центральных Держав они неожиданно начали рассматривать перспективы войны… против собственных союзников! Китченер, Черчилль и Фишер на совещании 10 марта единогласно решили готовить создание крупной военно-морской базы в Александретте — одном из терминалов на Багдадской железной дороге. «Когда Россия окажется в Константинополе, Франция — в Сирии, Италия — на Родосе, наше положение на Средиземном море станет невыносимым, если Александретта попадет в чужие руки», — заявил Китченер. Ему вторил Черчилль: «Если мы сумеем сокрушить германскую морскую мощь, мы должны быть готовы сосредоточить на Средиземном море флот против Франции и России».

Весь этот бардак усугубила ситуация в Дарданеллах. Адмирал Карден намеревался возобновить обстрел 20 февраля, чтобы окончательно разрушить форты и перейти ко второй стадии операции. Однако разыгрался сильный шторм, и обстрел пришлось отложить до 25 февраля.

В этот день произошли несколько событий. Британские войска высадились на острове Лемнос у входа в пролив, и несколько рот морской пехоты без труда захватили устаревшие форты. Остров должен был послужить передовой базой британского флота. Легкость, с которой был захвачен Лемнос, породила у британского командования опасную уверенность, что и сухопутная операция в Дарданеллах, если таковая будет предпринята, тоже окажется легкой. Кроме того, прибыли Чатамский и Портсмутский батальоны морской пехоты под командованием генерала Тротмана.

Схема операции 25 февраля 1915 г.

25 февраля корабли Кардена снова атаковали укрепления на входе в пролив. На этот раз адмирал выделил две пары броненосцев для обстрела фортов: «Виндженс» и «Корнуоллис» плюс «Сюффрен» и «Шарлемань». Эти корабли должны были ходить галсами к устью пролива и обратно, тогда как остальные корабли, в том числе «Куин Элизабет», «Инфлексибл» и «Агамемнон», должны были поддерживать их, стоя на якоре поодаль. «Куин Элизабет», стоя на якоре, открыл огонь по Седд-уль-Бахру с дистанции 58 кабельтов, его огонь корректировал легкий крейсер «Дублин». Стрельба велась чуть ли не в учебном режиме — 31 выстрел за полтора часа.

Однако это превращало корабли в удобные мишени, особенно досталось «Агамемнону», по которому стреляли 240-мм орудия форта Хеллес. Вот как видели это офицеры броненосца.

«На этот раз происходящее ничуть не напоминало вечеринку, и мы провели очень неприятные 10 минут. Временами я отдал бы все на свете, только чтобы снова оказаться в Портленде. Я стоял в боевой рубке, и мне все прекрасно было видно. Оказалось, что следить за вспышкой выстрела вражеского орудия и ждать 15 секунд или около того, пока с воем прилетит снаряд, — настоящая нервотрепка. Я все время гадал: пролетит мимо следующий или уложит меня. Мне пришлось отправиться за санитарами с носилками, и любой, кто видел, как я бегу по верхней палубе, принял бы меня за настоящего спринтера. Я пришел к выводу, что лишь те, кто уже побывал в бою, знают, как мерзко это пахнет. Даже небольшая порция крови производит такое ужасное впечатление, что я благодарил бога за то, что я не врач, ведь даже крошечный осколок производит страшные раны».

«Когда снаряды начали падать недалеко от нас, я стоял на полубаке с толпой матросов. Однако прибежал старпом и приказал очистить полубак. Я вернулся в носовую башню. Однако вскоре пришел приказ расчету покинуть башню. Тогда я поплелся в батарею левого борта. После этого старпом попытался заставить нас заняться покраской борта… Я еще не слушал ничего столь глупого и самоубийственного. Первое же попадание вражеского снаряда прекратило все это. Снаряд попал в стойку главного деррик-крана, и его осколки убили унтер-офицера Уортингтона, стоявшего на сигнальном мостике. В этот момент я не понял, что корабль получил настоящее попадание.

Грохот наших собственных орудий оглушал всех. Я вышел из батареи и остановился на полубаке… Почти сразу после этого снаряд пролетел через палубу надстройки с левого борта и взорвался… Осколки пронеслись по всей батарее левого борта… Теперь нам приказали поднимать якорь. Старший механик дал пар на лебедку, и якорная цепь медленно поползла вверх… Снаряды сыпались вокруг, ложась недолетами и перелетами. Пока мы выбирали якорь, корабль получил 4 попадания».

Линкор «Агамемнон» ведет дуэль с фортом Эртугрул (европейское название — Хеллес), 25 февраля 1915 г.

Старпом заставляет команду красить борт корабля, находящегося под огнем вражеских батарей! Ни больше, ни меньше… Война идет уже полгода, позади громкие победы и болезненные поражения, гибель тысяч товарищей, просто блестящий пример психологической готовности кораблей второй линии. Представить себе Четфилда, приказывающего красить борт «Лайона» в разгар боя на Доггер-банке, просто нельзя. Наверное, сказывалось и явное осознание того, что театр второстепенный.

Всего «Агамемнон» в этот день получил 7 попаданий, и еще 56 снарядов легли рядом. Однако серьезных повреждений корабль не получил, так как снаряды либо пробивали трубы и мачты, либо взрывались при попадании в броню. Лишь 3 средних снаряда, вероятно 150-мм, сделали большие пробоины в легких конструкциях корпуса. В ходе боя выяснилась неприятная вещь: лиддитовые фугасные снаряды имеют тенденцию взрываться преждевременно, едва вылетел из дула. Помните изуродованные японские орудия после Цусимской битвы? Теперь с этим столкнулись англичане.

С помощью тяжелых орудий «Куин Элизабет» удалось подавить огонь форта Хеллес, гарнизон которого в панике бежал. Артиллеристы нового линкора еще не имели опыта, поэтому им пришлось довольно долго пристреливаться, зато потом они добились нескольких прямых попаданий в форт.

Линкоры «Агамемнон» (слева) и «Сюффрен» (справа) ведут огонь по фортам Седд-уль Бахра и Кум-Кале, 25 февраля 1915 г.

Корректировавший огонь линкора легкий крейсер «Дублин» был обстрелян полевыми орудиями турок и тоже получил несколько попаданий. Отошедший было «Агамемнон» тоже возобновил бой.

В это время «Голуа» обстреливал Кум-Кале, «Иррезистебл» стрелял по Оркание. После отхода «Агамемнона» форт Хеллес обстрелял «Голуа», которому тоже пришлось тяжело, но к полудню огонь турок ослабел. «Виндженс» под флагом де Робека и «Корнуоллис» вошли в пролив, чтобы продолжить обстрел, за ними последовали французские броненосцы «Сюффрен» и «Шарлемань». К 15.00 огонь турецких батарей почти полностью прекратился. Адмирал Карден решил перейти к второй фазе операции и приказал тральщикам войти в пролив. Броненосцы подошли к берегу почти вплотную, ведя беглый огонь из средней артиллерии, «Альбион» обстреливал южный берег, а «Трайэмф» — северный. Турецкие орудия молчали, и позднее стало известно, что на фортах Кум-Кале и Седд-уль-Бахр из строя были выведены все орудия, серьезно пострадали форты Оркание и Хеллес.

В 16.00 тральщики приступили к работе под прикрытием «Виндженса», «Альбиона» и «Трайэмфа». «Трайэмф» подошел к европейскому берегу на расстояние одной мили, «Альбион» на такое расстояние к азиатскому, и броненосцы открыли огонь из средней артиллерии. Отстреливаться попытался лишь форт Оркание, но тут к «Альбиону» присоединились «Агамемнон» и «Иррезистебл», и форт замолчал. Остальные корабли ушли на стоянку к острову Тенедос. Адмирал Гепратт писал: «Великолепный день, предвещающий нам успех кампании, о чем я сегодня вечером поставил в известность правительство республики».

Теперь следовало переходить ко второй фазе операции — тралению пролива и уничтожению промежуточных укреплений. Первым ее шагом было уничтожение группы батарей Дарданос, сооруженных специально для защиты минных заграждений. Главным укреплением здесь был сам форт Дарданос, вооруженный морскими орудиями, снятыми с броненосца «Месудие», потопленного британской подводной лодкой В-11. Однако кроме этого форта турки успели построить целую группу временных батарей, так как после первой атаки они получили достаточно времени. Всего же минные заграждения прикрывали 65 орудий.

Первая попытка траления была предпринята вечером 25 февраля в 16.00, когда в пролив вошли броненосцы «Альбион», «Трайэмф» и «Виндженс» вместе с 6 эсминцами. Эта эскадра прикрывала траулеры, которые поднялись на 4 мили вверх по проливу и никаких мин не обнаружили. Это внушило неоправданный оптимизм британским адмиралам.

Уничтоженное 25 февраля прямым попаданием орудие форта Седд-уль-Бахра.

Схема укреплений и минных заграждений Дарданелл.

На следующий день предполагалось окончательно разрушить форты на входе в пролив и двигаться дальше. План Кардена предусматривал посылку всего 2 броненосцев — вдоль каждого из берегов пролива. Каждый броненосец сопровождали 2 тральщика — спереди и сзади. Боевой приказ гласил:

«Эти корабли должны разрушать укрепления по обоим берегам вплоть до мыса Кефез. Поддерживая друг друга, они действуют установленными гаубицами против полевой артиллерии противника и не должны подходить на дальность выстрелов фортов в Узостях. Гидросамолеты должны оказывать кораблям всевозможную помощь».

Для операции командующий выделил броненосцы «Альбион», «Трайэмф» и «Маджестик». Последний только накануне пришел из Англии, причем имел любопытное усиление вооружения, сделанное специально для этой операции. На башнях главного калибра были установлены 152-мм гаубицы. Кстати, до сих пор мало что известно о подобных сиюминутных переоборудованиях кораблей британского флота. Они проводились в спешке, зачастую в передовых базах, в частности на Мальте, и документов по ним не сохранилось. Во всяком случае известно, что такие же гаубицы получил еще «Принс Джордж», а вот про остальные броненосцы нельзя сказать ничего определенного. «Канопус» вроде бы их тоже получил, но, прибыв в Дарданеллы, командир броненосца решил, что гаубицы бесполезны, демонтировал их и передал пехоте. Первыми еще ночью в пролив вошли тральщики, которые поднялись на 4 мили вверх. Они сообщили, что мин не обнаружено, и 3 броненосца в 08.00 вошли в пролив.

«Альбион» открыл огонь по форту Дарданос с дистанции 60 кабельтов. Вскоре к нему присоединился «Маджестик». Однако около 15.00 броненосцы попали под огонь полевых и гаубичных батарей, укрытых в складках местности. Даже летчики не могли их обнаружить. Вскоре «Маджестик» получил попадание ниже ватерлинии, и в 16.00 адмирал де Робек приказал ему отходить. Сам адмирал на крейсере «Дублин» сумел найти и уничтожить полевую батарею на азиатском берегу пролива. Погода стояла тихая, и вполне можно было высадить десант для уничтожения других батарей. Но планом этого дня высадка десанта не предусматривалась, и морские пехотинцы находились на транспортах у острова Тенедос. Де Робек запросил разрешения выделить людей из состава корабельных команд, такое разрешение было дано.

В 14.30 подрывная команда броненосца «Виндженс» под командованием капитан-лейтенанта Робинсона высадилась на причал Кум-Кале. Турки обстреляли их из винтовок, но, несмотря на это, Робинсон подорвал уцелевшие 240-мм орудия батареи Оркание. Десантникам помог огонь броненосца, а также крейсера «Дублин» и эсминца «Бэзилиск». Вспоминает командир «Виндженса» капитан 1 ранга Смит:

«Мы стояли у азиатского берега, прикрывая наш десант, и следили, как Эрик Робинсон разгуливает под сильным винтовочным огнем. Он напоминал воробья, наслаждающегося душем из садового шланга, пока „Дублин“ не закрутил вентиль несколькими точными залпами. Робинсон со своими моряками уже возвращался к шлюпкам, как снова поднялась суматоха. Они скрылись от нас в роще возле кладбища Кум-Кале, и никто из нас не видел, что же происходит. Наконец они передали, что их задерживает большая группа солдат противника, засевшая в гробнице с куполом. В дальномер мы могли видеть вершину этого купола, но наводчики его видеть не могли. Я дал им целеуказание по вершинам деревьев и приказал выпустить 152-мм лиддитовый снаряд. Расстояние было минимальным, дальномер работал безошибочно, и уже после первого выстрела купол и гробница вместе со всем содержимым, древним и новым, взлетели вверх».

Эскадренный броненосец «Маджестик» — старейший из британских броненосцев принимавший участие в боевых действиях.

Самолет-разведчик (Кодрон G3) над укреплениями Дарданелл.

На европейском берегу аналогичная партия с броненосца «Иррезистебл» подорвала оружия форта Седд-уль-Бахр, но добраться до батареи Хеллес не сумела из-за сильного сопротивления турок.

Итак, 26 февраля союзникам удалось уничтожить внешние форты, прикрывавшие вход в пролив, и по приказу адмирала Кардена начались тральные работы. Однако именно здесь выяснилась полнейшая неготовность знаменитого Королевского Флота к борьбе с минами. Для траления предполагалось использовать обычные рыбацкие суда с гражданскими экипажами! Конечно, на траулер ставили в качестве командира зеленого мичмана, только вчера закончившего колледж в Дартмуте и понятия не имевшего, что такое мина и как с ней бороться. Нельзя сказать, чтобы Адмиралтейство не позаботилось о некоторой подготовке «тральщиков». Учитывая конкретные условия, в которых им предстояло работать, траулеры получили импровизированную защиту из стальных листов, прикрывавших команду от пуль и мелких осколков. Однако эта забота имела обратную сторону. Слабосильные машины и так не позволяли этим суденышкам развивать серьезную скорость, а в результате получившейся перегрузки (тральное оборудование, защита) она снизилась еще больше, что в конце концов и сказалось.

Между прочим, именно в это время в состав немецкого флота начали входить тральщики специальной постройки. Это были достаточно крупные, неплохо вооруженные военные корабли с подготовленными экипажами. С их появлением рухнула вся стратегическая концепция войны на Балтике, подготовленная русскими адмиралами. Они надеялись отсидеться за плотными заграждениями Центральной минно-артиллерийской позиции, полагая, что немцы не сумеют протралить фарватеры. Однако опыт двух операций германского флота в Рижском заливе — 1915 и 1917 годов — убедительно доказал прямо противоположное. Если флот имеет тральщики специальной постройки, его командиры и матросы дисциплинированны и отважны, такой флот проходит сквозь любое минное заграждение как раскаленный нож сквозь масло. Причем не имеет значение, прикрывают эти заграждения береговые батареи и корабли, или нет. Разумеется, изначально предполагается превосходство в силах атакующего, хотя в 1915 году оно было не таким уж серьезным. А вот у англичан не было ничего этого, ни тральщиков, ни подготовленных командиров, ни отважных матросов. Нельзя же от рыбаков требовать исполнения солдатского долга!

События 26 февраля еще более укрепили оптимизм союзников. Теперь они окончательно уверились, что впереди их ждет легкая прогулка. Минные заграждения либо слабы, либо вообще не существуют, их прикрывает только полевая артиллерия, с которой тяжелые корабельные орудия справятся без труда. На самом деле турки совершенно сознательно не раскрывали позиции своих батарей и берегли снаряды, а по траулерам они не стреляли вообще, поскольку те прочесывали места, где мин не было в помине. Союзники вообще были страшно удивлены, когда встретили первые мины только возле мыса Кефез. Но что поделать, если турки просто не располагали достаточным запасом мин, чтобы засыпать ими весь пролив, зато поставленные заграждения прикрывало множество орудий. Для сравнения скажем, что в Ирбенском проливе к 1915 году стояли более 1500 мин, а общая глубина заграждений составляла около 20 миль. Немецкому флоту потребовались два дня, чтобы форсировать их. Страшно подумать, что могло произойти, если бы англичанам пришлось форсировать такие заграждения. В проливе всего стояли 10 линий заграждения, состоявшие, по немецким данным, из 370 мин.

На следующий день траление продолжилось, в пролив вошли уже только «Альбион» и «Трайэмф», хотя Карден, которого терзали смутные сомнения, на всякий случай приказал «Маджестику» находиться в готовности. Хотя тральная флотилия еще не вошла в зону обстрела основных фортов, прикрывающих Узости, в дело вступили мобильные гаубичные батареи. 5 траулеров и 4 эсминца к 10.00 вышли на линию Седд-уль-Бахр — Кум-Кале, и части 9-й турецкой дивизии были подняты по тревоге. Когда эсминцы попытались пройти чуть дальше по проливу, турецкая артиллерия открыла огонь, и они поспешно отошли. Кстати, эсминцы ухитрились пройти первые линии заграждений. В 13.00 «Альбион» дал несколько залпов по форту Дарданос, но турки не отвечали. Траулеры приступили к прочесыванию бухты Каранлик, что было совершенно бессмысленно, потому что первая линия заграждений стояла как раз напротив Дарданоса. К вечеру английские корабли покинули пролив, лишь эсминцы остались патрулировать на входе между Седд-уль-Бахром и Кум-Кале.

27 февраля, несмотря на начавшийся шторм, десантная партия с «Иррезистебла» сумела уничтожить 6 новых крупповских мортир в форте Седд-уль-Бахр. Но тут шторм усилился, сделав невозможным вообще какие-либо действия. Союзники были вынуждены сделать перерыв до 1 марта.

Подрывная партия с линкора «Иррезистибл» у орудия форта Седд-уль-Бахр.

Братство по оружию: немецкий матрос помогает своим турецким коллегам при погрузке мины заграждения.

Впрочем, события 26 февраля все-таки вынудили адмирала Кардена внести коррективы в план действий, с этого момента и до конца операции траление проводилось только по ночам. Однако это не отменяло борьбы с фортами, и 1 марта де Робек получил приказание с 4 кораблями войти в пролив и обстрелять промежуточные батареи. Он приказал «Альбиону» и «Трайэмфу» обстрелять форт Дарданос и произвести разведку новых батарей, установленных ниже по проливу. «Оушн» и «Маджестик» должны были обстрелять гаубичные батареи. В полдень эти броненосцы попали под огонь 2 полевых батарей, но подавили их. После этого их обстреляли гаубицы из Эренкёя, и де Робек на «Иррезистебле» пошел на помощь отряду. Совместными усилиями 3 броненосца привели к молчанию вражеские батареи.

Затем де Робек приказал «Альбиону» и «Трайэмфу» в сопровождении 2 эсминцев выдвигаться вперед. Но броненосцы попали под перекрестный огонь с обоих берегов пролива и получили множество попаданий. Снова начали стрелять якобы уничтоженные батареи. Подавить хорошо замаскированные турецкие орудия никак не удавалось, и де Робек решил отойти.

Частичную неудачу он компенсировал тем, что высадил с «Иррезистебла» подрывную партию для уничтожения форта Кум-Кале. Оказалось, что из 7 орудий форта уничтожено только одно, еще одно было повреждено. 5 орудий стояли совершенно целые! Десантники взорвали их. Потом они уничтожили еще 6 полевых орудий, обнаруженных западнее форта, а на обратном пути подорвали 4 скорострельных орудия Норденфельда. Но историки обычно не видят одной детали. Турецкие артиллеристы охотно бросали батареи и разбегались в разные стороны, что просто немыслимо в нормальной европейской армии. То есть формально флот сумел подавить вражескую артиллерию, но именно формально.

В целом действия этого дня следует считать неудачей. Стало ясно, что перед командованием остаются только 2 альтернативных решения: или немедленно высадить войска, чтобы очистить оба берега от полевых и гаубичных батарей, или прекратить операцию. Момент для этого был исключительно подходящий. Можно было сослаться на желание установить тесную блокаду пролива, после уничтожения внешних фортов эта задача была бы решена. Но в результате не было сделано ни то, ни другое.

В ночь с 1 на 2 марта 7 траулеров вошли в пролив в 22.45 под прикрытием эсминцев «Базилиск», «Грассхоппер», «Рэйкун» и «Москито», а также легкого крейсера «Аметист», они попытались провести траление фарватера в направлении мыса Кефез. Около 23.00 на подходе к заграждениям они были освещены турецкими прожекторами и попали под обстрел с обоих берегов. Открыли огонь даже тяжелые орудия фортов Румели-Месудие и Дарданос. Вот здесь и сказалась выучка команд — траулеры в панике бросились к выходу из пролива. Причем следует отметить, что у страха глаза велики, турки израсходовали всего 37 снарядов, но этого оказалось достаточно.

Миноносцы попытались прикрыть их дымовыми завесами, а крейсер открыл огонь по прожекторам. Через 40 минут прожектора погасли, и перестрелка заглохла. Хотя тральщики даже не дошли до заграждения, адмирал Карден объявил сигналом по эскадре: «Тральщики работают прекрасно. Самообладание и выдержка великолепны. От тральщиков зависит многое». Впрочем, как показали дальнейшие события, правдой в этом сигнале была только последняя фраза.

Утром 2 марта начался очередной шторм, и высадку подрывных партий пришлось отменить. Но теперь Карден получил подкрепления и мог увеличить масштаб операции. Адмиралу Гепратту было приказано обстрелять укрепления Булаирского перешейка и уничтожить мост на дороге из Адрианополя в Галлиполи. Силы Кардена были организованы следующим образом:

1-я дивизия

1-я бригада «Куин Элизабет», «Инфлексибл» (адмирал Карден).

2-я бригада «Агамемнон», «Лорд Нельсон».

2-я дивизия

«Виндженс» (адмирал де Робек).

3-я бригада «Оушн», «Иррезистебл», «Маджестик».

4-я бригада «Канопус», «Корнуоллис», «Свифтшур».

5-я бригада «Альбион», «Принс Джордж», «Трайэмф».

3-я дивизия

«Сюффрен» (адмирал Гепратт), «Шарлемань», «Буве», «Голуа».

Легкие крейсера «Дублин», «Сапфир», «Минерва», «Аметист».

Сам Карден решил снова обстрелять промежуточные укрепления, атаку должны были возглавить корабли 4-й бригады. В 13.30 «Канопус» и «Свифтшур» вошли в пролив и открыли огонь по форту Дарданос.

Пасынки Королевского флота — мобилизованные траулеры. С их помощью британцы рассчитывали бороться с минной опасностью.

Сначала турки не отвечали, но в 16.15 дали несколько очень метких залпов. «Канопус» получил ряд попаданий, на броненосце была снесена грот-мачта, пробита задняя труба, разрушена кают-компания. «Канопус» отошел, но при этом попал под огонь Эрен-Кёя. Все это время «Корнуоллис» безуспешно обстреливал мелкие батареи, разбросанные по берегу. В 16.40 Дарданос прекратил огонь. Действия французской эскадры в Ксеросском заливе были более успешны. «Сюффрен» и «Голуа» обстреляли форты на Булаирском перешейке, а «Буве» сильно повредил Кавакский мост. Сопровождавшие эскадру тральщики мин не обнаружили.

3 марта промежуточные укрепления должна была обстреливать 5-я бригада. Карден также хотел высадить десант у Седд-уль-Бахра и окончательно разрушить форт. Десант был высажен за западном берегу бухты Морто. Попытка «Принс Джорджа» обстрелять Дарданос завершилась провалом. Он попал под огонь батарей с европейского берега и форта Месудие и был вынужден отойти.

В целом дела шли вкривь и вкось. Обстрел промежуточных укреплений 2 и 3 марта принес мало проку, броненосцы встретили серьезное противодействие со стороны подвижных гаубичных батарей, которые турки выдвинули для поддержки фортов и прикрытия заграждений. При этом действовали турки очень хитро. Ночью эти орудия стояли почти прямо на берегу, а на день их прятали в долинах позади хребтов. Вдобавок на форт Дарданос были отправлены дополнительные орудия.

Ночью 3/4 марта союзники предприняли очередную попытку протралить пролив. 7 траулеров и 4 эсминца в 21.00 вошли в пролив и направились к долине Соганли. Через полчаса их поймал луч прожектора, и турецкие полевые гаубицы открыли огонь. Сначала эсминцы пытались отвечать, но в 22.15 в игру вступила тяжелая артиллерия фортов, и англичане отошли. Кстати, под громким титулом «эсминцы» в Дарданеллах находились уже устаревшие угольные миноносцы типа «Бигль», последние угольные миноносцы Королевского Флота.

В общем, снова все попытки англичан пропали впустую, пока что им не удалось убрать ни одной мины. Слабым утешением мог служить тот факт, что ни один корабль не пострадал. Уже по этим первым попыткам можно было сделать вывод, что протралить пролив не удастся, однако адмирал Карден упорствовал. Кстати, когда траулеры подошли к Узостям, они столкнулись с сильным встречным течением, в результате их скорость не превышала 3 узлов, что превращало траулеры в прекрасные мишени для турецких артиллеристов.

Утром 4 марта погода была исключительно тихой, и впервые за долгое время приказ о высадке десанта не был отменен. Высадить предполагалось 2 роты морской пехоты с 4 пулеметами каждая. Одна рота высаживалась на северный берег пролива, вторая — на южный. Высадку на севере прикрывал отряд кораблей под командованием командира «Оушна» капитана 1 ранга Садлера. «Оушн» должен был стоять у Седд-уль-Бахра, «Лорд Нельсон» — у Хеллеса, «Маджестик» — внутри залива Морто. Южным отрядом командовал адмирал де Робек. «Иррезистебл» под его флагом становился у Кум-Кале, «Корнуоллис» — в устье реки Мендере, «Агамемнон» и «Дублин» возле Иени-Шера. «Канопус» должен был действовать на Эгейском побережье, чтобы не позволить туркам снять войска оттуда. «Инфлексибл» оставался в резерве. Транспорт «Бремер Кастл» с морскими пехотинцами на борту перешел на остров Имброс, и рано утром десантники прибыли к месту высадки на шлюпках. Операцией командовал генерал Тротман, находившийся на эсминце «Вулверин».

Первой начала высадку южная группа, которая состояла из солдат Плимутского батальона Морской дивизии, и подрывная партия с «Лорда Нельсона». Они должны были уничтожить укрепления Кум-Кале и Иени-Шер. «Корнуоллис» и «Агамемнон» обстреливали укрепления и турецкие войска. Благодаря многочисленным задержкам и отсрочкам турки успели сосредоточить здесь крупные силы. Хотя шлюпки с пехотой были встречены сильным шрапнельным огнем, десант все-таки высадился, однако наступление немедленно захлебнулось, несмотря на активную поддержку кораблей. Эсминец «Скорпион» даже вошел в реку Мендере, чтобы подавить турецкую батарею, обстреливающую шлюпки. Но максимум, чего добился флот — заставил турок ослабить огонь, чтобы позволить десанту отступить. После наступления темноты десантники вернулись на шлюпки, операция завершилась полным провалом.

Март 1915. Морская десантная партия высаживается на шлюпках буксируемых паровыми катерами у Кум-Кале.

Эскадренный миноносец типа «Бигль» — «Базилиск» «рабочая лошадка» действий в Дарданеллах.

Вот как действовал «Агамемнон» 4 марта, поддерживая подрывную партию:

«Мы дали ход в 07.15 и направились к входу в пролив. Нам приказали прикрывать десантные партии возле форта № 6. Когда мы прибыли, „Корнуоллис“, „Иррезистебл“, „Маджестик“, „Оушн“ и несколько эсминцев уже вошли в пролив. Наши 2 катера были отправлены к эсминцу, чтобы высадить морских пехотинцев, которые находились у него на борту. Мы кружили на месте, ведя огонь из 12-фунтовок по янычарам. На воде заметили какой-то подозрительный объект, обстреляли его и потопили. Я думаю, это был швартовый буй, который мы нашли позднее.

Мы продолжали обстреливать янычар из своих 12-фунтовок. В 13.00 мы сделали 3 выстрела из башни S2 <234 мм> по батарее позади и левее № 4. В 14.15 мы открыли плотный огонь из 12-фунтовок по левому краю деревни, где были замечены несколько турок. Ну и задали мы им! Я видел в свой бинокль, как они драпают изо всех сил. Одновременно мы дали залп по батарее из башни Р2… Я боюсь, что нашим подрывным партиям, которые пытались добраться до форта № 4, пришлось туго. Всю вторую половину дня до самого вечера мы видели, как они короткими перебежками мечутся по пляжу, то и дело падая на землю. Люди передвигались ползком и на карачках. Экипажи наших катеров после возвращения сообщили, что потери должны быть очень тяжелыми».

На северном берегу дела обстояли не лучше. Здесь высаживалась рота того же Плимутского батальона с подрывными партиями с «Инфлексибла» и «Оушна». Более опытный командир «Оушна» умело организовал обстрел берега, и десант высадился относительно спокойно, но продвинуться вглубь полуострова морская пехота не сумела. На запрос Садлера командир десанта сообщил, что ему требуется подкрепление не менее 200 человек. Садлер начал готовить вторую высадку, но генерал Тротман специально прибыл на «Иррезистебл», чтобы убедить де Робека прекратить операцию, которая могла привести к значительным потерям. Приказ Садлера был отменен, и северный десант тоже эвакуировался.

Тем не менее, 5 марта Карден приступил к следующей фазе операции — уничтожению укреплений в Узостях. Главная роль отводилась линкору «Куин Элизабет» с его огромными 381-мм орудиями. Уже давно стала ясна необходимость иметь береговой наблюдательный пункт для корректировки огня, но ничего для создания такого пункта не было сделано, это предопределило неуспех обстрела. Согласно плану «Куин Элизабет» должен был стать на якорь у западного берега полуострова возле мыса Габа-Тепе и оттуда с дистанции 72 кабельтовых обстреливать перекидным огнем укрепления Килид-Бахр на европейском берегу. После этого планировалось перенести огонь на Чанак. Из-за большой дистанции требовалась особенно тщательная корректировка, поэтому полагаться на самолеты было нельзя, но гаубичные батареи не позволяли кораблям-корректировщикам стать на якорь в проливе. Поэтому «Корнуоллис», «Иррезистебл» и «Канопус» должны были ходить в проливе галсами. «Агамемнон» следил за входом в пролив, «Дартмут» — за Булаирским перешейком. «Принс Джордж» получил приказ держаться возле «Куин Элизабет», чтобы прикрыть линкор от огня полевых батарей.

Корректировка оказалась исключительно сложной. Турецкие батареи, несмотря на все старания «Принс Джорджа» и «Инфлексибла», добились 17 попаданий в линкор, к счастью, они не причинили серьезных повреждений. «Куин Элизабет» обстрелял форты Румели, Намазие и Хамидие II. И снова стрельба велась очень неспешно, за 4,5 часа линкор выпустил всего лишь 33 снаряда. Действия самолетов-корректировщиков оказались абсолютно неудовлетворительными, и результаты обстрела остались неизвестны. 5 марта адмирал Карден получил разрешение ввести линкор в пролив, если будут обеспечены все меры безопасности.

6 марта стрельба по невидимой цели была повторена. На сей раз корректировал огонь линкора только один корабль — броненосец «Альбион», который вошел в пролив. Адмирал де Робек на «Виндженсе» вместе с «Маджестиком» и «Принс Джорджем» должен был прикрывать его. Корабли адмирала Гепратта должны были стоять в готовности. Охрана «Куин Элизабет» теперь была поручена «Оушну» и «Агамемнону». «Лорд Нельсон» должен был следить за внешними фортами.

Форт Намазие (снимок конца 80-х гг. XIX века).

Линкор «Куин Элизабет» в Дарданеллах.

На сей раз результаты оказались еще хуже. Уже на входе в пролив корабли попали под огонь полевой батареи, установленной возле Кум-Кале. Оставив «Лорда Нельсона» разбираться с ней, де Робек двинулся дальше, но его корабли в свою очередь попали под огонь гаубиц. «Альбион» попытался отыскать мертвую зону под европейским берегом, но это ему не удалось. Точная корректировка в таких условиях была невозможна, и де Робек, построив броненосцы в кильватерную колонну, начал обстреливать Дарданос. Подошедший на «Сюффрене» Гепратт пристроился в хвост колонны.

В этот день состоялся очень странный «морской бой». Турки выдвинули в пролив броненосец «Хайреддин Барбарос», который обстрелял английский линкор. Новейший супердредноут против давно устаревшего броненосца! Коммодор Кийз, который находился в этот день на линкоре, пишет, что «Куин Элизабет» был обстрелян гаубичными батареями крупного калибра и получил 3 попадания в броню ниже ватерлинии. Впрочем, это вполне могли быть близкие разрывы. Линкор отошел на 5 кабельтовых и открыл огонь с предельной дистанции. В результате линкор начал стрельбу лишь в 12.30 и сумел за день выпустить только 7 снарядов.

По утверждениям турок, главную роль в провале попыток англичан сыграла перекидная стрельба броненосца «Хайреддин Барбарос». Огонь корректировался с берегового наблюдательного пункта, где находился немецкий командир броненосца, и эти 3 попадания были снарядами с броненосца. При этом делаются глубокомысленные замечания насчет того, что вот если бы снаряды попали не в борт, а в палубу, то… Цитата: «Большинство современных британских историков не понимают, что 6 марта 1915 года один из самых совершенных кораблей Королевского Флота проиграл артиллерийскую дуэль совершенно устаревшему к тому времени турецкому броненосцу». После отхода «Куин Элизабет» турецкий броненосец дал несколько залпов по «Агамемнону», сделав в общей сложности 21 выстрел.

Но давайте попробуем разобраться. Турецкий броненосец стрелял с дистанции 16500 ярдов. Это означало, что могут действовать только носовая и кормовая башни и то на самом пределе. Их 280/40-мм орудия имели дальнобойность 17400 ярдов. 280/35-мм орудия средней башни на этой дистанции стрелять не могли в принципе. И вы всерьез поверите, что корабль, не имеющий вообще никаких систем управления огнем, при стрельбе перекидным на пределе дальности добивается 14 процентов попаданий?!

В этот день «Виндженс», «Альбион», «Маджестик», «Принс Джордж» и «Сюффрен» в проливе продолжали обстрел турецких фортов и получили в ответ несколько попаданий.

С наступлением темноты де Робек ушел. После этого появился «Аметист» с тральщиками, за которыми следовали «Оушн» и «Маджестик». Тральщики, а точнее, обыкновенные рыболовные траулеры, не могли очистить пролив от мин, хотя работали даже ночью. Попав в луч прожектора, их экипажи из необученных рыбаков «немедленно показывали корму, как только по ним начинали стрелять». Хотя официальный британский историк сэр Джулиан Корбетт называет их «доблестными шкиперами», в этом приходится усомниться. На этот раз турки встретили траулеры гораздо более плотным огнем, хотя израсходовали только 177 снарядов. Но опять тральная флотилия не добилась ничего.

Адмирал Карден снова не разрешил де Робеку использовать «Куин Элизабет» в проливе. 7 марта он решил атаковать укрепления Узостей силами «Лорда Нельсона» и «Агамемнона» при поддержке французских кораблей. В 12.30 английские броненосцы с дистанции 70 кабельтов открыли огонь по форту Румели из носовых башен. Турки не отвечали. Затем «Агамемнон» повернул и ввел в действие бортовые башни, и тут на него обрушился сосредоточенный огонь турок. В 12.45 открыл огонь и форт Румели из своих 240-мм орудий. Впервые открыл огонь форт Хамидие I, орудия которого обслуживали немцы. Корабли шли буквально сквозь настоящий лес водяных столбов. В 13.00 тяжелый снаряд ударил в палубу «Агамемнона» на шканцах и разрушил кают-компанию. Обломки взлетели выше грот-мачты. Но через 5 минут залп «Лорда Нельсона» вызвал взрыв на форту Румели. В 13.50 взорвался погреб на форту Хамидие I, и форт временно прекратил стрельбу.

Броненосец «Тургут Рейс», снимок 1911 г.

К сожалению, французы не сумели подавить огонь полевых батарей, и на втором галсе «Агамемнон» получил 2 тяжелых попадания. Хотя огонь фортов начал ослабевать, зато полевые батареи не унимались. Надстройки обоих броненосцев были изрешечены. Осколками, влетевшими в боевую рубку «Лорда Нельсона» был ранен в голову командир броненосца капитан 1 ранга МакКлинсток. И все-таки к 14.30 оба форта прекратили огонь окончательно, поэтому в 15.10 командир «Агамемнона» запросил у Гепратта разрешения отходить.

Английские броненосцы отошли. «Агамемнон» и «Лорд Нельсон» получили по 7 попаданий тяжелыми снарядами, хотя потерь в личном составе было немного. Самое серьезное повреждение получил «Лорд Нельсон». Попаданием в броневой пояс были затоплены 2 угольные ямы. Вот как выглядел день на этом броненосце: «Двинулись к Дарданеллам в 9.00. Нам сказали, что мы будем обстреливать форты № 13 и № 19 в Чанаке на входе в Узости. Французские корабли будут прикрывать нас от подвижных батарей. „Агги“ вошел в пролив в 10.00, мы следовали за ним в 6 кабельтовых. „Агги“ открыл огонь по № 19. Мы дали первый залп из носовой башни и добились попадания. Мы находились под огнем фортов Чанака, которые были вооружены 2 — 356-мм и 11— 280-мм орудиями. Продолжали обстреливать оба форта и вызвали значительные разрушения. Флот не думал, что мы решимся атаковать снова. „Агги“ был вынужден отойти на полчаса, так как получил попадание. Находиться под огнем оказалось не так страшно, как я думал до этого. Я находился на носовом мостике, и снаряды падали вокруг нас. Мы получили несколько попаданий. Одно пришлось между башнями Р1 и Р2, другое — в 12 футах ниже ватерлинии. Оно вызвало течь в бункере. Это было замечено, лишь когда корабль стал на якорь и начал крениться на левый борт. Были посланы водолазы, чтобы уточнить степень повреждений. Оказалось, они не настолько серьезны, чтобы идти в док».

Опыт бомбардировки 7 марта показал, что если Карден хочет чего-то добиться, он должен действовать более решительно. Адмирал перенес флаг на «Куин Элизабет». Он решил сам войти в пролив на линкоре и разгромить форты Узостей. Броненосцы «Виндженс», «Канопус», «Корнуоллис» и «Иррезистебл» должны были прикрывать линкор от огня полевых батарей. Серьезную тревогу вызывала нехватка боезапаса. Но на эту операцию возлагались большие надежды, и Карден решил рискнуть. Однако англичанам снова не повезло с погодой. Видимость резко ухудшилась. Линкор сумел сделать всего 11 залпов только по форту Румели. После этого обстрел был прекращен. А погода вынудила Кардена сделать очередной перерыв.

Бессменный защитник британских тральщиков: бронепалубный крейсер «Аметист».

На следующую ночь в пролив отправились французские траулеры в сопровождении 7 британских эсминцев, но выяснилось, что они вообще не могут идти против течения. Кстати, смешной вопрос: а почему все это выяснялось уже в боевой обстановке под огнем противника? Неужели нельзя было просчитать ситуацию заранее?!

А рано утром 8 марта произошло событие, которое перевернуло весь ход кампании. Можно сказать, что один крошечный кораблик водоизмещением всего 364 тонны стал причиной гибели сотен тысяч человек и решил исход Дарданелльской кампании. Незадолго до полуночи 7 марта минный заградитель «Нушрет» покинул порт Нагара на азиатском берегу Дарданелл. Кораблем командовал юзбаши (лейтенант) Хакки-бей, но вместе с ним на мостике находился биринджи-юзбаши (капитан-лейтенант) Хафиз Назми-бей, который отвечал за минные заграждения в проливе. Кстати, интересно, что морские и сухопутные звания у турок в то время звучали совершенно одинаково, поэтому иногда можно встретить звание, скажем, «майор флота». Причем это самый настоящий морской офицер, а не майор береговой службы ВМФ. Кроме них на корабле вроде бы находился немецкий офицер, в мемуарах Лимана фон Сандерса он назван подполковником Геелем, но может ли быть подполковник специалистом по морским минным постановкам — не известно. Тем более, что в современных турецких источниках немец не упоминается.

Прижимаясь к европейскому берегу, «Нушрет» прокрался до траверза бухты Эренкёй, в которой во время обстрелов часто маневрировали корабли союзников, и пересек пролив. Место постановки было выбрано не случайно, так как именно отсюда англичане вели огонь по фортам Чанака на азиатском берегу пролива, которые считались основой обороны пролива. Сама постановка была произведена просто молниеносно, уже через 3 часа корабль вернулся обратно. Эта линия мин длиной 15 кабельтовых была поставлена не поперек, а вдоль пролива. Мины были поставлены на такой глубине, что только броненосцы могли подорваться на них, причем это заграждение было поставлено в том месте, которое союзники уже проверили. Кстати, опять же, до сих пор точно не известно, сколько именно мин было поставлено. Немецкие источники, которые служат основой всех последующих исследований, говорят о 26 минах. Турки утверждают, что было поставлено не то 20, не то 24 мины. Гордые британские адмиралы не допускали мысли, что турки способны на какие-то активные действия, за что жестоко поплатились.

Турецкий минный заградитель «Нушрет» и его командир Хакки-бей.

Ночью 8/9 марта в пролив вошла флотилия, состоящая из крейсера «Аметист», 6 эсминцев и 2 катеров с подрывными тралами. Англичане решили испытать эту новинку, применявшуюся ранее для борьбы с подводными лодками. При этом они почему-то решили, что отсутствие подрывов мин говорит о том, что турки поставили крепостные заграждения, управляемые по проводам с берега, а подрывной трал считался более эффективным при борьбе с такими минами. Дальше все пошло традиционно — несколько залпов гаубиц, выпустивших аж целых 42 снаряда, и союзники отошли. Экипаж «Нушрета» утверждал, что видел вражеские прожектора, что вполне вероятно.

9 марта «Альбион», «Принс Джордж» и «Иррезистебл» обстреляли развалины форта Кум-Кале. Ночью в пролив опять отправились 2 катера. На сей раз решено было испробовать новую тактику, эта идея родилась, почти наверняка, от отчаяния. Катера незаметно прошли мыс Кефез, повернули на 16 румбов и начали траление на обратном курсе, по течению, а не против него. Одновременно тот же прием попытались применить 2 траулера, но у одного из них трал зацепился за буй противолодочной сети и переполошил турок.

Эсминец «Москито», чтобы помочь им, открыл огонь по прожектору на мысе Кефез, однако сам попал под ответный огонь и был вынужден отойти. Катера поспешно бросили свое занятие и тоже ушли. Тем не менее, англичане впервые добились «успеха» и затралили целых 3 мины!

10 марта Карден пришел к выводу, что атака провалилась. Фишер в ответ приказал отбросить «осторожные и медлительные методы». Он требовал использовать все силы в «энергичной попытке подавить форты Узостей с короткой дистанции». Фишер также добавил, что операция имеет «такое значение, которое оправдает потери в кораблях и личном составе». К Дарданеллам были отправлены 2 последних броненосца из состава Эскадры Ла-Манша — «Куин» под флагом контр-адмирала Тэрсби и «Имплейкебл».

Ночью 10/11 марта англичане предприняли очередную попытку, но с учетом опыта прошлой ночи теперь 8 траулеров сопровождали 2 броненосца, крейсер и 4 эсминца. Снова был использован тот же прием, только на этот раз примерно в 23.00 на вытраленной мине подорвался и затонул траулер № 339, тральная партия понесла первую потерю. Вскоре были затралены еще 2 мины, и их взрывы разбудили турок. Эсминцы обстреляли прожектора на мысе Кефез, турки ответили. Британские корабли ушли, но позднее вернулись, и канонада разгорелась с новой силой, теперь в дело вступили форты Дарданос и Румели-Месудие, а также гаубичные батареи. Перестрелка продолжалась до 04.30, когда англичане ушли, опасаясь приближения рассвета. На этот раз турки израсходовали уже 843 снаряда, но их успехи были невелики. Впрочем, ответная стрельба англичан тоже была неточной.

Хотя погода испортилась, на следующую ночь траулеры снова пошли в пролив, но теперь это были французские корабли, которых прикрывали неизменный «Аметист» и эсминцы. Турки их обстреляли, и французы, не задерживаясь лишней минуты, удрали, немало разочаровав адмирала Кардена. При этом стрельбы-то фактически и не было, турки выпустили всего 24 снаряда! Правда, при этом турки почему-то решили, что им удалось потопить целых 4 эсминца.

После событий этой ночи адмирал Карден решил перестроить работу партии траления. Ее командиром он назначил своего начальника штаба коммодора Кийза, в состав каждого экипажа включили по 5 добровольцев из команд военных кораблей. И, самое главное, было решено увеличить материальное стимулирование гражданских экипажей.

При этом 12 марта был сделан еще один шажок к пропасти. Генерал сэр Иен Гамильтон был назначен командующим Средиземноморским экспедиционным соединением, который пока еще не существовал. Однако планы передать ему 29-ю пехотную и Морскую дивизии уже имелись.

Ночью 12/13 марта в пролив снова вошли французские траулеры. Надо сказать, что французы использовали иные тралы, нежели англичане. Британцы просто с помощью двух кораблей тащили трос, который в теории должен был ловить мины, французы использовали тросы с резаками, которые могли перерезать якорный трос мины. Ночь прошла относительно спокойно, турки стреляли редко, а французские корабли сумели расстрелять всего одну сорвавшуюся с якоря мину.

Отсутствие прогресса начало тревожить Черчилля, 13 марта он отправил телеграмму Кардену, в которой требовал более решительных действий. При этом у него хватило ума обвинить гражданские экипажи в недостатке патриотизма. Впрочем, ни глубоко гражданский Черчилль, ни его адмиралы так и не поняли, что затеяли попытку с негодными средствами. Траулеры были совершенно непригодны для работы в конкретных условиях Дарданелл.

На следующую ночь первым в игру вступил броненосец «Корнуоллис», который обстрелял турецкие прожектора. После этого траулеры во главе с крейсером «Аметист» попытались обмануть турок, имитируя ложный отход, а сами 03.20 начали траление. Пройдя мыс Кефез, они повернули на обратный курс и пошли вдоль европейского берега. Затраленные мины следовало вытащить на мелководье — вот оно, отсутствие резаков! Однако турки не спали и обрушили на траулеры шквал огня. Хотя ни один корабль не был потоплен, 4 траулера и 2 катера получили тяжелые повреждения, на двух траулерах команда погибла почти целиком. Траулер, которым командовал капитан-лейтенант Робинсон, получил 84 попадания! «Аметист» попытался прикрыть их, но вместо этого сам получил несколько попаданий. Разрывом на нем было повреждено рулевое управление, и 20 минут крейсер беспомощно дрейфовал, рискуя в любой момент налететь на мину. В 04.20 англичане отступили, потеряв 27 человек убитыми и 43 ранеными. Турки в эту ночь поставили рекорд, выпустив 974 снаряда.

Адмирал Карден наконец был вынужден признать, что попытки траления фактически провалились. Вытраленные мины можно было в самом буквальном смысле пересчитать по пальцам, зато половина траулеров вышла из строя, хотя погиб только один. И тогда Карден сделал вывод, который послужил причиной последовавшей катастрофы. Он решил, что главным препятствием является артиллерия, и нужно сначала подавить ее, а уже потом заниматься минами.

Следующие две ночи союзники продолжали довольно вялые попытки траления, но ничего не добились. А 16 марта вице-адмирал Карден сдал командование своему заместителю контр-адмиралу Джону де Робеку по причине ухудшения здоровья. Была язва желудка причиной, поводом или следствием — не нам судить. Карден оставил де Робеку роковое наследство — непротраленный пролив и план артиллерийской атаки турецких укреплений в Узостях. Де Робек в последующие ночи также пытался организовать траление, и снова британские траулеры ничего не добились. А потом наступил роковой день 18 марта 1915 года.