Глава 2 «Цитадель» началась. Боевые действия 4–5 июля 1943 г. «Противник ошарашен, но… защищается хорошо…»

Такой вывод был сделан командованием 48?го тк о действиях войск генерал–лейтенанта И. М. Чистякова после завершения боевых действий по захвату рубежей ПО и БО дивизий первого эшелона 6?й гв. А, которые, по сути, начали летнее наступление германских войск на Восточном фронте, так как явились составным элементом плана «Цитадель». Однако их место в истории Курской битвы западные и советские историки оценивали по–разному. В нашей историографии традиционно датой начала битвы на Огненной дуге считается вторник 5 июля 1943 г., так как в этот день началось общее наступление групп армий «Юг» и «Центр». Ряд зарубежных исследователей придерживаются иной точки зрения. Они согласны с генералами вермахта, которые ведут отсчет с 4 июля. Именно в этот день командующий 4?й ТА генерал–полковник Г. Гот отдал приказ командиру 48?го тк генералу фон Кнобельсдорфу{166} овладеть позициями боевого охранения и передовых отрядов войск правого крыла 6?й гв. А. Эти рубежи по плану операции были определены как исходные позиции дивизий его корпуса для наступления 5 июля. Таким образом, захват «стартовых площадок» войсками генерала Кнобельсдорфа для рывка на север явился первым шагом в проведении «Цитадели». Для войск 6?й гв. А это первое достаточно [250] крупное столкновение с противником после мартовских боев окончилось неудачей, а действия и оценки командования Воронежского фронта в этот напряженный момент вызывали как нарекания со стороны Генерального штаба РККА, так и критику ряда исследователей. Поэтому хотя в советской исторической литературе об этих боях и упоминалось, но детального исследования и развернутой оценки, как правило, никто не давал, и они до последнего времени находились в тени. Попытаемся выстроить хронологию событий первого дня Курской битвы, опираясь на доступные сегодня документы и другие источники.

Первым из соединений армии генерала И. М. Чистякова вступил в бой с авангардом изготовившейся к наступлению группы армий «Юг» 22?й гв. стрелковый корпус генерал–майора Н. Б. Ибянского{167}. Удар противник нанес в необычное для него время. Во второй половине дня 4 июля 1943 г. по боевому охранению и передовым отрядам дивизий правого крыла армии [251] немцы нанесли очень сильный огневой удар с воздуха и артиллерийскими средствами штурмовых групп. Наступление проводилось лишь силами 48?го корпуса. Остальные соединения 4?й ТА оставались в своих районах.

Как писал в мемуарах командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Э. фон Манштейн, эта атака имела цель овладеть «наблюдательными пунктами, необходимыми для руководства наступлением»{168}.

В литературе советского периода о Курской битве утверждение фельдмаршала подвергалось сомнению. В некоторых источниках утверждалось, что удар 4 июля был рассчитан на неожиданность, и если бы гвардейцы дрогнули, то последовал бы ввод в бой и более значительных сил, то есть общее наступление, запланированное на 5 июля, началось бы на день раньше. Но враг получил решительный отпор, и его замысел, таким образом, был сорван. Судя по имеющимся документам, командование ГА «Юг» не планировало переносить время начала операции «Цитадель» на 4 июля. Атака корпуса Кнобельсдорфа действительно имела цель лишь подготовить для этого условия.

Что же касается захвата удобных участков для артиллерийских НП, то действительно, у немцев с этим были большие трудности. Неприятель плохо просматривал участок нашей обороны, где был намечен главный удар 48?го тк. Причем немецкое командование возлагало большие надежды на артсредства в ходе прорыва. Поэтому иметь удобные огневые позиции и наблюдательные пункты для артиллерийских дивизионов было действительно важно. О том, что немцы, в частности, перед 67?й гв. сд, как говорили артиллеристы, были «слепы», подтверждают и советские документы. Приведу цитату из доклада штаба этой дивизии о деятельности артиллерии противника перед ее фронтом за период с 28 мая по 26 июня 1943 г.:

«Эффективность огня артиллерии противника низкая, несмотря на то что некоторые небольшие участки местности подвергаются огневому налету в течение 3–5 минут и по ним выпускается от 50 до 150 снарядов. Потерь в технике, вооружении и людях почти не причинялось. По сравнению с тем количеством снарядов, которые выпускает противник, наши потери незначительны. Это говорит о том, что противник плохо просматривает наш передний край в глубину обороны с основных и передовых НП, подготовленные данные по той или иной цели неточные, следовательно, исходные данные не соответствуют точному расположению цели.

Пример. В 11.00–13.00 23.06.43 г. противник из 150?мм батареи из района Новая Глинка произвел два огневых налета [252] по оврагу, что южнее Калашное. Выпущено 146 снарядов. Стрельба велась на предельной дальности. Данным огневым налетом противник обстреливал ОП 7?й батареи 138?го гв. ап. Снаряды ложились далеко от огневых позиций, и никакого ущерба не причинено»{169}.

Кроме того, немцы стремились перед началом решающего наступления детально разведать и по возможности нарушить систему минных полей. И что немаловажно, дать возможность подвести как можно ближе войска к переднему краю советской обороны, тем самым еще до 5 июля собрать непосредственно у нашего переднего края ударные соединения армии и обеспечить им трамплин для мощного рывка в глубь советских позиций. Учитывая, что на ограниченном участке в 3 км, помимо пехоты и артиллерии, только «Великая Германия» планировала выдвинуть для атаки три с половиной сотни танков, этот аспект был для неприятеля очень актуальным.

Предполагаю, что Г. Гот преследовал и еще одну цель. Он не одобрял идеи «Цитадели», но изменить ничего не мог. Детально изучая несколько месяцев врага, его оборону, пытаясь проникнуть в замысел русского командования, он стремился в неблагоприятных условиях выработать оптимальный план действий. И теперь, когда до его реализации оставались считаные часы, ему не терпелось проверить свои расчеты, хотя бы в общих чертах. И в первую очередь командующего волновали два вопроса: «Столь уж кардинально изменилась Красная Армия после Сталинграда?» и «Так ли крепка оборона русских, какой она кажется на фотоснимках, которые мне периодически представляла разведка?»

Вероятно, с этими мыслями и прибыл генерал–полковник примерно за час до начала атаки в штаб 11?й тд. Ее подразделениям предстояло овладеть одним из укрепленных населенных пунктов на нейтральной полосе — селом Бутово. Командир дивизии генерал–майор И. Микл{170} и его начальник штаба находились в войсках, поэтому командующего встретил начальник оперативного отдела штаба. Он еще раз доложил обстановку [253] и отметил, что подготовка к атаке прошла по плану. Гот приехал в штаб из бронегруппы дивизии, где встречался с солдатами и офицерами, которым завтра предстояло первыми проверить крепость обороны русских. Говорили о предстоящем бое, о том значении, которое фюрер придает летнему наступлению. И везде он чувствовал тревожное настроение. Неизвестность угнетала, Гот это прекрасно понимал.

Следить за боем по захвату позиций боевого охранения русских он решил из штаба дивизии, который располагался в селе Новая Глинка (в 7 км южнее Бутова). Сюда оперативно стекалась информация о ходе боя от передовых групп. Еще не обработанная, не сведенная в донесения, она не только более детально раскрывала картину боевых действий на участке, где 5 июля 48?му тк предстояло наносить главный удар, но и несла эмоции людей, гул и грохот разрывов, напряжение боя — все то, без чего нельзя по–настоящему почувствовать и понять суть происходящего на переднем крае.

В Бутове, по данным разведки, русские создали один из наиболее сильных передовые опорных пунктов на нейтральной полосе. В штурме села предстояло участвовать подразделениям обоих гренадерских полков (грп), при поддержке корпусного 911?го дивизиона штурмовых орудий и саперных подразделений.

В августе 1943 г. воинами 5?й гв. А был захвачен приказ 111?го грп 11?й тд с задачами по захвату этих рубежей. Процитирую выдержку из этого документа:

«1. Противник обороняется в глубоко расположенных, построенных уже несколько месяцев тому назад позициях. Его поведение показывает, что он имеет намерение удерживать выдающуюся вперед фронтовую дугу у Курска при использовании сильных танковых соединений.

2. 111?му грп, усиленному 911?м дивизионом штурмовых орудий и 3?й ротой 209?го саперного батальона (без взвода быстроходных дозорных патрульных автомобилей), занять в первый день наступления Х-1 западную часть Бутова и высоты севернее его и удерживать их, с тем, чтобы ударом дня X добиться прорыва через систему позиций у Черкасского.

Правее 111?го грп: 110?й грп, левее 111?го грп: дивизия «Великая Германия».

Авиации поддерживать наступление.

3. С целью наступать, выступая в 4 часа, первому батальону, усиленному 3?й ротой 209?го саперного батальона без 1/10?й роты, поддерживаемому 911?м дивизионом штурмовых орудий.

11?му батальону поддерживать одновременно наступление своими тяжелыми орудиями и сковывающим наступлением [254] на позицию на южной окраине Бутова между правой границей полка и дорогой Ямное — Бутово.

4. Границы справа — к 110?му грп, слева к дивизии «Великая Германия» (как обозначено на картах).

5. Ведение боя. Зависит от того:

а) неожиданно без артподготовки занять западную окраину Бутова и оттуда частями наступать на восток на Бутово.

б) Частями тотчас же занять высоты северо–восточнее, севернее и северо–западнее МТС, которые имеют решающее значение, особенно как НП для продолжения наступления в день X утром и для охранения как можно ближе к полосе главных сил противника.

в) В захваченной в бою линии тотчас же произвести перегруппировку, ориентировать на оборону и удерживать эту линию от ожидаемых контратак.

6. Боевые задачи частям и подразделениям.

1?й батальон получает следующие боевые задачи:

а) одной роте нанести удар гренадерами и саперами на штурмовых орудиях (отряд миноискателей и отряд огнеметчиков) по западным окраинам Бутова и, начиная оттуда, очищает южную часть Бутова на восток до границы со 110?м грп.

б) Одной роте вести наступление гренадерами и саперами на штурмовых орудиях (отряд миноискателей) на МТС, занять там позиции, вести охранение на север и подавить сопротивление в северной части Бутова.

д) В захваченной линии высот части (указанные в пункте а и б) располагаются для обороны (эшелонировать в глубину, выделение резервов, организация обороны тяжелыми орудиями, пристрелка заградогня артиллерии, установление связи с соседями).

е) Тяжелые орудия батальона использовать так, чтобы они могли прежде всего поддержать части (указанные в пункте а) путем подавления (орудиями настильного огня) и уничтожения (орудиями навесного огня) целей противника южной части Бутова и очищения от Бутова на восток.

Скорейшим образом подтянуть тяжелые орудия, в особенности ПТ пушки и 2-см (20?мм. — В. З.) орудия к высотам северо–восточнее и севернее МТС.

ж) Разведку боем производить ночью до проволочных заграждений противника, выявить минные заграждения.

11?й батальон (усиленный 1?м взводом 10?й роты) получает следующие задачи:

а) Батальону находиться на своих прежних позициях в расположении полка.

б) Слабыми частями батальон наступлением с позиции восточнее выс. 237.8 сковывает окраинные позиции противника [255] между границей полка справа и дорогой Ямное — Бутово. После очищения южной части Бутова саперным батальоном произвести очистку позиций.

в) Тяжелые орудия поддерживают наступление 1?го батальона подавлением позиций противника… в южной части Бутова. Они должны быть готовы продвинуться вглубь позиций в северной части Бутова.

7. 911?й дивизион штурмовых орудий поддерживает наступление и дальнейшую оборону 1?го батальона путем:

а) Подтягивания частей к западной окраине Бутова и уничтожения целей противника в западной части Бутова.

б) Подтягивания частей непосредственно южнее МТС и уничтожения целей противника у МТС и северной части Бутова.

в) Уничтожения целей противника непосредственно между правой и левой наступательной группами 1?го батальона.

г) Сопровождаемого уничтожения позиций противника в южной части Бутова»{171}.

Как следует из документа, захват села генерал И. Микл планировал провести по классической для немцев схеме — ударами двух сильных групп с юга через западные и восточные окраины прорваться на высоты севернее села и тем самым окружить оборонявшиеся в нем подразделения, а затем уничтожить их. По левому флангу (западные окраины — МТС) предстояло действовать 111?му грп, а по левому 110?му грп. При штурме не планировалось использовать танки. Немцы знали, что находившаяся перед селом местность заминирована, в самом Бутове батальон 67?й гв. сд полковника А. И. Баксова не имел тяжелого артиллерийского вооружения, поэтому для поддержки мотопехоты было решено задействовать лишь штурмовые орудия. Самоходки рассчитывали использовать для переброски штурмовых групп гренадер и саперов в первые минуты боя в район западных окраин и МТС.

Ударные силы противника, которым предстояло перейти в наступление, находились в районе выс. 237.8 (0,8 км на север от Ямного). Этот холм располагался на дороге Ямное — Бутово, именно по ней и должна была осуществить рывок первая группа самоходок 911?го дивизиона с десантом на борту. В ночь на 4 июля 10 саперов 2?й инженерной роты дивизии «Великая Германия» южнее Бутова в течение пяти часов, обливаясь потом, проделывали проходы в советских минных полях. По данным Р. Кросса, за это время они смогли снять 2700 мин, что позволило расчистить достаточно широкую полосу для прохода штурмовых орудий и батальонных боевых групп. [256]

«Курская битва началась ровно в 15 часов{172}, — пишет в своих воспоминаниях начальник штаба 48?го тк генерал Ф. Меллентин. — 4 июля, когда после короткой, но сильной артиллерийской и авиационной подготовки немецкие войска атаковали позиции русских войск. В полосе 48?го танкового корпуса передний край обороны русских проходил в 5 км южнее деревень Луханино, Алексеевка и Завидовка»{173}.

Этот первый удар «Цитадели» приняли две дивизии 6?й гв. А. Боевое охранение 71?й гв. сд было атаковано войсками сразу трех вражеских соединений: 332?я пд — один батальон двигался к железной дороге, проходившей через Готню, второй (средний) — в направлении барака северо–восточнее Бубны, левый — на южную часть с. Новая Горянка, 3?я тд — имела задачу овладеть Герцовкой, а дивизия «Великая Германия» перешла в наступление на район, прилегающий к выс. 229.8 (4 км юго–западнее Черкасского). Позициями ПО и БО 67?й гв. сд предстояло овладеть двум вражеским соединениям: 11?я тд была нацелена на Бутово, а 167?я пд — на выс. 230.8 (БО) и село Драгунское (ПО 67?й гв. сд и БО 52?й гв. сд).

Обратимся к книге западногерманского исследователя Пауля Кареля, вышедшей еще в 1966 г. Ему довелось беседовать с тогда еще здравствовавшими солдатами и офицерами вермахта, участниками Курской битвы. Поэтому, несмотря на ряд фактических ошибок, описание отдельных эпизодов в его работе интересно передает эмоциональное состояние противника и восприятие немцами этих событий.

«… Между 12.25 и 13.25 полевые кухни выехали на передовую, чтобы раздать обед. Грозовой ливень бил опаленную землю, солдаты попрятались под плащ–палатки.

К 14.45 гроза прекратилась. Между Белгородом, Томаровкой и Фастовом воцарилась тишина. Русские ждали. А по другую сторону нейтральной полосы так же ждали немцы. Батальоны 48?го танкового корпуса и танковый корпус СС стояли в передних траншеях. Послышался гул самолетов. Он нарастал. Люди подняли головы. Капитан Лейк, командир 3?го батальона гренадерского полка дивизии «Великая Германия», посмотрел вверх на машины, потом на свои часы. «Минута в минуту», — сказал он.

Стрелка подвинулась на 14.50. И в этот момент эскадрильи бомбардировщиков «Штука» с ревом пронеслись над траншеями в сторону врага. Высоко над ними, осуществляя прикрытие, шли истребители. «Штуки» заложили вираж и с воем спикировали. По другую сторону, на склонах Герцовки и [257] Бутова, поднялись фонтаны земли и дыма. Именно там располагались наблюдательные пункты советской артиллерии. Сразу за ними — передовое охранение.

Следующая эскадрилья пролетела над германскими позициями. И третья, четвертая, пятая. Больше 2500 бомб рухнуло на советскую полоску земли в 3 километра длиной и 500 метров шириной. В 15.00 взорвалась последняя бомба. Тогда вступила артиллерия. Ревущий, воющий ад.

Передняя линия батальона Лейка находилась на железнодорожной насыпи. Командир 15?й роты, лейтенант доктор Мецнер, склонился у своего тяжелого пулемета. Он взглянул на ручные часы, потом на укрытие, где стоял командир батальона, не спускавший глаз с циферблата. Десять секунд прошло. Пять. Пора! И в грохоте артиллерийского огня раздался пронзительный крик Лейка: «Вперед!»

Доктор Мецнер увидел, как капитан Лейк первым выскочил из траншеи и побежал через открытый участок. Все знали, что это пространство, на котором абсолютно негде было укрыться, просматривалось русскими. Именно поэтому Лейк сам бросился вперед с командного пункта, чтобы повести за собой батальон на такое трудное дело.

Доктор Мецнер пишет, что никогда не забудет этой минуты. Образцовым клином, как стая перелетных птиц, роты и взводы последовали за командиром батальона. Пример батальонного командира, казалось, подействовал как магнит и на Мецнера. Он выпрыгнул из своего окопа для тяжелого пулемета, хотя, строго говоря, должен был оставаться там, и ринулся за капитаном Лейком, в нескольких метрах позади, слева.

Под прикрытием артиллерийского огня взводы бежали по проходам в минных полях, люди сгибались вдвое. За ними по пятам двигались штурмовые орудия. Позади шли артиллерийские орудия на самодвижущихся лафетах. Между ними бежали отряды саперов, готовые устранить любое неожиданное препятствие. Несмотря на боевую готовность, передовое охранение советской 6?й гв. А было застигнуто врасплох стремительной немецкой атакой, и прежде всего интенсивной бомбардировкой.

Германские батальоны неслись через нейтральную полосу. За ними шли подвижные бронированные НП и машины связи артиллерии, стремящиеся как можно скорее захватить новые наблюдательные пункты на господствующих высотах. Вскоре, однако, гарнизоны еще уцелевших опорных пунктов русских оправились от неожиданности и открыли огонь из всех видов оружия, которым располагали. Советские артиллерийские [258] разведчики, ослепленные на время, теперь начали передавать данные своим батареям.

И советская артиллерия вмешалась в дело, установив смертоносный заслон. Залп за залпом обрушивался на район атаки. Заметавшиеся германские штурмовые орудия стали нарываться на советские мины. Раздался грохот противотанковых ружей и вой минометов. Красные бойцы, издавая пронзительные крики, по–ястребиному налетали на склоны и уже доставали немецкие штурмовые отряды пулеметами и пушками. 3?му батальону гренадерского полка «Великой Германии» перед Бутовом повезло. Растерянность в передовых частях советского 199?го гв. сп продолжалась слишком долго. Русский командир батальона явно просчитался с намерениями немцев и подготовился к обороне на главных позициях, которые в этот раз не атаковали.

До того как советский полковой командир в Бутове понял, что происходит, немцы уже укрепились на гребне холма западнее деревни. Советское охранение было выбито с позиций, пункты корректировки огня взяты штурмом. В это же время высоту восточнее деревни захватили бойцы 11?й тд»{174}.

Через некоторое время после того, как стрелки часов перевалили за 15.00, в штаб 48?го тк в с. Березовке начали поступать донесения о начале атаки. Первым свое сообщение прислал штаб 11?й тд, у нее начало наступления оказалось наиболее успешным. Сразу после завершения авиационной и артподготовки ее две группы одновременно ударили по селу: батальоны 111?го грп, усиленные 911?м дивизионом штурмовых орудий с ротой саперов 209?го сапбата — в направлении западных окраин, а бронегруппа майора графа Шиммельмана (110?й грп с 2/15?го тп, 1/119?го ап и саперной роты) — по восточным и юго–восточным окраинам.

К началу Курской битвы 71?я гв. сд полковника И. П. Сивакова в предполье передовые отряды не выдвигала. Перед ее рубежом было подготовлено 11 постов боевого охранения: три на участке 213?го гв. сп, по четыре в 210?й гв. и 219?й гв. сд. Их местонахождение и состав приведены в таблице 14. По численности и наличию вооружения посты были разные, это зависело от местности, где они располагались, и протяженности прикрываемого участка. Обычно, как и в соседней, 67?й гв. сд, это был стрелковый взвод — 23–27 человек, которому придавались один–два 50?мм миномета и 2 станковых пулемета. На танкоопасных направлениях организовывалось усиленное БО, в него дополнительно включались, помимо стрелкового взвода [259] с пулеметами и минометами, взвод ПТР и одно 45?мм или даже 76?мм ПТО. Каждый пост имел артиллерийское прикрытие из глубины обороны дивизии — по одной батарее 151?го гв. ап или батареи 120?мм минометов. Помимо этого, поддержать все посты готовились 295?й мп, 628?й ап и полковые батареи тяжелых минометов. Как потом выяснилось, своевременно открытый огонь и хорошая пристрелка местности этими подразделениями прикрытия сыграли важную роль и не позволили немцам с ходу сбить посты БО дивизии.

* * *

Учитывая, что передний край 67?й гв. сд находился в нескольких километрах от позиций противника, в дивизии число БО было вполовину меньше. Комдив упор сделал на сильные передовые отряды. Их выдвинули два: ПО № 1 в южной части Бутова, его обороняли подразделения 199?го гв. сп, и ПО № 2, находившийся на восточной и южной окраинах Драгунского, его обороняли гвардейцы 201?го гв. сп. Окопавшийся в Бутове 3?й стрелковый батальон 199?го гв. сп{175} под командованием капитана В. Л. Вахидова, как, впрочем, и 2/201?го гв. сп, кроме одной батареи, 4 45?мм ПТО 73?го гв. оиптд и роты ПТР, не имел тяжелого артиллерийского вооружения. Его усилили лишь минометами и станковыми пулеметами, поэтому основным средством борьбы с танками и штурмовыми орудиями были «сорокапятки», мины, гранаты и ПТР.

Согласно журналу боевых действий 11?й тд, уже через 15 минут первая штурмовая группа, используя разведданные о том, что позиции советских подразделений расположены в южной части села, вышла им во фланг на западные окраины. Вторая группа подразделения бронегруппы Шиммельмана с юго–востока ворвалась на пяти боевых машинах на южные окраины села. По данным штаба артиллерии 67?й гв. сд, к 16.30 вражеские самоходки с десантом на большой скорости прорвались: 5 единиц — к машинно–тракторной станции (МТС) и 6 — непосредственно в село и завязали бой. Кроме того, еще [260] 4 штурмовых орудия, выйдя в район 1 км западнее Бутова, вели огонь по позициям батальона Вахидова.

На рубеже 3/199 гв. сп началась рукопашная схватка в траншеях. Окружив село, противник силами тех же двух групп попытался нанести встречный удар — с обоих флангов в центр. Тем самым немцы планировали рассечь оборону батальона пополам. Самоходные орудия, при поддержке пехоты, двинулись с запада от МТС к центру села в направлении церкви, где был оборудован наблюдательный пункт (НП) капитана В. Л. Вахидова. В это же время им навстречу пробивались танки бронегруппы Шиммельмана с востока на запад. Таким образом, гвардейцы были зажаты в тиски. Отражать атаку было очень сложно. Немцы имели численное превосходство в силах и средствах, прежде всего в бронетехнике. Несмотря на это, а также потери в личном составе и вооружении от бомбежки, держался батальон стойко. Из донесения начальника политотдела 67?й гв. сд подполковника Бронникова:

«В село зашли танки, сначала три, а потом еще две группы по шесть штук. В результате сильной бомбежки и артминогня противника все пулеметы были выведены из строя, а минометы подавили танки. Личный состав батальона дрался самоотверженно, в первых рядах были участники Сталинградских боев.

Участник боя командир 3?й минометной роты гв. ст. лейтенант Пляхин, член ВКП(б), рассказывал, что бойцы не выдержали интенсивной бомбардировки с воздуха, артминобстрела и танковой атаки врага. Помощь батальону оказана не была, вся связь была прервана. Батальон под натиском численно превосходящих сил противника без приказа отошел…

Кроме того, гв. ст. лейтенант Пляхин заявил, что много лиц в немецкой одежде хорошо говорили по–русски. В плен немцы не брали. Один старшина, раненый, фамилия которого не установлена, поднял руки, но тут же был сражен автоматной очередью немца. Материальная часть осталась в Бутове. В бою с танками врага в Бутове подбито 7 танков противника из ПТР. Установить, кто их подбил, совершенно невозможно»{176}.

Несколько раз гренадеры 11?й тд были вынуждены отходить из–за контратак, предпринимавшихся истекающим кровью батальоном Вахидова, который лишь с 17.00 начала поддерживать артиллерия дивизии.

Через час после начала вражеского наступления, учитывая интенсивность огня по переднему краю 196?го гв. и 199?го гв. сп, напор, с которым враг атаковал, и отсутствие связи с передовым отрядом в Бутове, командир 67?й гв. сд полковник [261] А. И. Баксов подтянул свой резерв — 2/196?го гв. сп к выс. 232.4 и 246.0 (в район стыка этих полков) и отдал приказ командующему артиллерией ударить с 17.00 установками двух приданных дивизионов 5?го гв. мп «катюш» по району Бутова, занятому противником. С этого момента огонь всей имеющейся артиллерии значительно усилился. По противнику открыли огонь три дивизиона 138?го гв. ап, тяжелые 120?мм минометы 196?го гв. сп и 159?й пап. Из донесения штаба артиллерии 67?й гв. сд на 24.00 4 июля:

«… 138 гв. ап… вел огонь по пехоте противника в районах Бутово, Казацкое, лог Крутой, роща Наган, Носок, <…>. Расход: 76?мм — 819 снарядов, 122?мм — 551. В результате убито и ранено до 500 солдат и офицеров, подавлена одна 105?мм батарея, уничтожено два станковых пулемета 3 ручных пулеметов, разбито две автомашины и 4 орудия на тракторной тяге в районе выс. 216.1, подбит танк на северной окраине Бутова и 6 танков в районе отм. 218.2.

…2/5?го гв. мп с 17.00 одной установкой дал залп 1300 м западнее МТС Бутово по взводу пехоты, в результате которого убито до 15 солдат.

В 17.15 одной установкой вновь обстрелял этот же район.

3/5?го гв. мп в 18.30 вел огонь по скоплению пехоты и до 15 танков в районе балка 500 м восточнее выс. 230.8. (полоса наступления 167?й пд. — В. З.) В результате залпа возникло 6 очагов пожара. Убито и ранено до 15 солдат и офицеров. В 19.45 дал залп по скоплению пехоты и танков противника в том же районе. В результате убито и ранено до 25 человек. В 22.55 обстрелял пехоту в роще 3 км восточнее Бутова. В результате возник один пожар, уничтожено до роты пехоты»{177}.

Действительно, огонь в этот момент был достаточно интенсивным, но, к сожалению, артиллеристы опоздали. За час боя система обороны 3?го сб была сильно нарушена, связь и единое управление потеряно, оказалось полностью уничтоженным тяжелое вооружение: станковые пулеметы, минометы и орудия ПТО. Существенный урон понес и личный состав.

В определенной мере держаться бойцам 3/199?го гв. сп помог и наступающий враг. Штабы 48?го тк и 8?го ак не смогли должным образом наладить взаимодействие перед началом операции. Поэтому уже через полчаса после начала атаки оба гренадерских полка 11?й тд доложили, что несколько бомбардировщиков «Юнкерс?88» сбросили свой смертоносный груз на боевые порядки их подразделения у МТС, в результате убито 5 человек и ранено — 7. На этом неприятности для дивизии генерал–майора И. Микла не закончились. [262]

В 18.05 село и его войска вновь подвергли сильной бомбежке пикирующие бомбардировщики «Юнкерс?87» «штука».

После расследования инцидента выяснилось, что летчики приняли Бутово за село Черкасское, находившееся примерно в 3,5 км севернее. Убитым, раненым, да и спасшимся немецким солдатам, лежавшим под своими бомбами, естественно, от этого не стало легче, но на войне подобные чрезвычайные происшествия не редкость. Они случались во всех армиях без исключения. В ходе боев на Курской дуге в силу высокой динамики боевых действий, большой концентрации войск и не всегда отлаженного взаимодействия бомбежки и обстрелы из бортового оружия самолетами своих войск случались часто, иногда по несколько раз в день. Приведенный выше пример свидетельствует лишь о том, что от ошибок не был застрахован никто, в том числе и личный состав вермахта, известный своей дисциплиной и пунктуальностью.

Наиболее упорно дрались подразделения капитана В. Л. Вахидова на основных, хорошо оборудованных позициях в южной части села. События здесь развивались следующим образом. Из журнала боевых действий 11?йтд:

«17.00{178} Усиливается огонь русской артиллерии.

17.25–17.35. Части 111?го полка достигли церкви в Бутове и северной окраины. Продвигающиеся с северо–запада на северо–восток части 111?го полка соединились в 18.00 на круглой площади с частями 110?го полка.

18.20. 110?й полк докладывает, что враг начал обстрел «сталинскими органами»{179}. Так как противник на южной окраине Бутова продолжает обороняться с исключительным ожесточением, наступление с севера на эти вражеские позиции продвигается слишком медленно, командир дивизии в 18.20 отдает распоряжение о том, чтобы 2?я рота разведбатальона втянулась в лес, восточнее Ямного, и там находилась в качестве подвижного дивизионного резерва для возможной атаки на Бутово с юга.

В 20.05 111?й полк и в 19.20 110?й полк получает приказ перейти к обороне и создать сплошную линию с тем, чтобы враг понял, что любая его контратака будет отбита. Командир 119?го артполка получил в 20.18 приказ для открытия заградительного огня по площадям»{180}.

Командир 199?го гв. сп подполковник А. Г. Дегтярев с первых минут вражеского наступления пытался наладить прерванную [263] связь с окруженным батальоном в Бутове. Но порывы телефонного кабеля были многочисленными, и восстановить его оказалось невозможно — территория, по которой он проходил, уже находилась под контролем немцев. Не отвечала и радиостанция 3?го сб. Об этом было доложено комдиву. Для установления связи и прояснения ситуации полковник А. И. Баксов отдал приказ сформировать группу и направить ее в село. Возглавил ее переводчик 2?го отдела штадива П. В. Якимочкин. Под огнем противника младший лейтенант с товарищами пробрался в горящее Бутово, нашел КП батальона и установил живую связь с окруженным подразделением. После чего вновь вернулся в полк и доставил данные об оперативной обстановке в селе и состоянии подразделений батальона. Получив информацию о тяжелом положении передового отряда, командование дивизии решило с наступлением сумерек попытаться вывести оставшийся личный состав ПО. В село вновь был направлен офицер связи, им был командир минометного взвода 199?го гв. сп мл. лейтенант Д. П. Макаров, с задачей проинформировать командование отряда о принятом решении, указать время и место, где ударная группа дивизии на танках будет наносить удар. Капитану В. Л. Вахидову ставилась задача: собрать к полуночи людей и нанести удар навстречу танкам 245?го опт. Пока шла выработка решения, противник уплотнял кольцо окружения, немцы рассекли батальон на четыре части и подавили несколько очагов сопротивления на южной окраине, погиб и комбат. Несмотря на очень сильный огонь противника, в светлое время суток мл. лейтенант Д. П. Макаров все–таки сумел проползти в блокированное село и доставил приказ. При этом остался жив и даже не ранен. Без преувеличения благодаря героизму и мужеству таких командиров ночью удалось пробить брешь в обороне 167?й пд и вывести часть передового отряда из Бутова.

Неожиданно упорное сопротивление встретили войска 48?го тк и при штурме позиций БО 71?й гв. сд в Новой Горянке, Королевском лесу, Герцовке. Из журнала боевых действий 48?го тк за 4 июля:

«Великая Германия» в 17.45 заняла высоты севернее и северо–восточнее выс. 229.8. Левый фланг дивизии немного отстает из–за сильного флангового огня из Герцовки и с выс. +2.3. Один батальон выдвинут в направлении этой высоты. Артиллерия продвигается вперед, сменяя позиции.

3?я тд в 17.40 достигла позиций у Герцовки и проникла справа юго–восточнее Герцовки. Здесь все еще продолжаются бои по уничтожению окопной системы противника. На позициях юго–восточнее Герцовки также все еще продолжаются жестокие бои. Вопреки ожиданиям противник оказал здесь [264] ожесточенное сопротивление. Дивизия планирует в течение этого дня взять Герцовку, ибо исходные позиции для завтрашнего наступления еще не захвачены.

332?я пд проникла в лес западнее барака и в деревню Новая Горянка. Одна вражеская группа все еще оказывает сопротивление в лесу севернее Горянки. Дивизия планирует провести очистку леса.

В 18.30 выяснилось, что необходимо запросить у авиакорпуса повторный удар «Штук» по северо–западной части Герцовки»{181}.

По сообщениям штаба 332?й пд, атака началась без задержек по плану. Но уже с первых минут ее батальоны были встречены очень плотным огнем. Наиболее ожесточенные бои развернулись у с. Герцовка, в районе железнодорожной станции Герцовка и в районе рабочих казарм (изгиб железной дороги на Готню, севернее Королевского леса). Благодаря численному превосходству к исходу дня два первых населенных пункта немцы сумели захватить, но в районе рабочего поселка подразделения 210?го гв. сп 71?й гв. сд продолжали держаться вплоть до начала общего наступления противника на рассвете 5 июля. При атаке на бараки командование 678?го пп 332?й пд не использовало тяжелое вооружение, в частности приданный дивизион тяжелых шестиствольных минометов. Немцы попытались сбить боевое охранение 71?й гв. сд с ходу, но это не удалось. После нескольких неудачных атак 3?го пехотного батальона 678?го пп командование дивизии запросило у штаба 48?го тк артиллерийской поддержки. В район железной дороги был направлен один дивизион (батальон) 1?го минометного полка шестиствольных минометов. Однако оборону гвардейцев и после обстрела сломить не удалось.

В 20.00 3?я тд наконец прорвалась на окраины села Герцовка и совместно с дивизией «Великая Германия» овладела высотой +2.3 восточнее, но сопротивление подразделений 71?й гв. сд не уменьшалось. Через некоторое время северозападную часть села вновь подвергли бомбежке. Однако эффект оказался недостаточным, оборонявшиеся продолжали сражаться.

Наиболее успешно решила поставленную перед ней задачу 167?я пд генерала Триренберга. Дивизия наступала без поддержки бронетехники. Основной целью штурмовых подразделений двух ее полков был захват выс. 230.8, района западнее и юго–западнее лога Крутой и Драгунское. Немцы имели информацию, что здесь распложены лишь усиленные стрелковые взводы без тяжелого вооружения, за исключением [265] станковых пулеметов. Предполагалось, что авиаудар выведет из строя связь и часть личного состава, а затем дело довершат штурмовые группы, численно превосходящие оборонявшихся. Тем не менее командира корпуса беспокоил этот участок. Вероятно, он опасался сюрпризов русских, поэтому перед началом атаки, в 13.00, лично прибыл в штаб дивизии и, выслушав доклад генерала Триренберга, еще раз обсудил с ним и начальником штаба предстоящее наступление.

Но никаких неожиданностей не произошло. После артобработки по выявленным позициям артиллерии 201?го гв. сп, на несколько минут позже, чем остальные дивизии корпуса, перешла в атаку 167?я пд. Из журнала боевых действий дивизии:

«… 16.08. Начальник оперативного отдела штаба доложил в корпус: в результате быстрой атаки захвачен участок. Противник, кажется, ошарашен.

16.20. 331?й грп достиг высоты перед логом Крутой.

16.45. 339?й грп без сопротивления врага достиг выс. 230.8.

16.45. Начальник оперативного отдела штаба дивизии ориентирует начальника оперативного отдела штаба 48?го г/с: 331?м грп пройдена высота перед логом Крутой, выс. 230.8 захвачена без вражеского сопротивления. Отмечался лишь незначительный вражеский минометный огонь из района участка леса восточнее Бутова и артиллерийский огонь по восточной окраине Казацкое.

Дальнейшее продвижение частей вперед на север на левом фланге выс. 230.8 и участке леса в 1 км восточнее от нее встречает незначительное вражеское сопротивление. Разрозненный вражеский огонь в направлении главным образом по району выс. 230.8 (доклад 339?го грп).

17.06. Смена позиций батарей 3?го дивизиона 238?го артполка на выс. 230.8.

17.16. 331?й грп правым атакующим крылом достиг лог Крутой, а левым его восточного отрога. 339?й грп также прорывается вперед своим правым крылом до лог Крутой. Дальнейшее продвижение 331?го грп на выс. севернее лог Крутой встречает незначительное сопротивление вражеской пехоты.

17.40. Докладывает 238?й ап: 3?й батальон 331?го грп достиг цели своего наступления.

17.45. Начальник оперативного отдела штаба дивизии докладывает начальнику штаба корпуса: цель наступления на правом фланге достигнута, левый фланг немного отстает, так как его задержал фланкирующий огонь из Бутова. Вражеское сопротивление слабое.

17.47. Докладывает 238?й ап: передовые части 339?го грп [266] достигли участка леса 1,5 км северо–восточнее Бутова. Фланкирующий огонь из Бутова подавлен 3?м дивизионом 238?го ал.

17.53. Докладывает 339?й грп: цель наступления достигнута передовыми частями, установлена связь с 331?м грп. По ориентировке соседнего артполка 11?я тд достигла северных окраин Бутова. Командир дивизии во время наступления находился на позиции гренадерских полков.

18.00. Дневное донесение в 48?й тк: в планомерном наступлении против слабых вражеских контратак около 17.00 была достигнута цель наступления. Во время наступления велся лишь слабый артиллерийский и минометный огонь по левому крылу. Наша передовая линия: северная окраина леса в 1 км западнее Драгунского — южная окраина лесного участка в 2 км юго–западнее Триречное — северная окраина лесного участка в 3 км восточнее и северо–восточнее Бутова и высот западнее от него. Захвачено 4–5 пленных.

Положение в воздухе. Во время воздушных боев над участком дивизии наблюдалось уничтожение русского истребителя»{182}.

Стойко дрались гвардейцы и в с. Драгунском. Здесь проходила линия стыка 67?й гв. сд и 52?й гв. сд. В самом селе находился ПО 2/201?го гв. сд дивизии полковника А. И. Баксова и боевое охранение соединения полковника И. М. Некрасова. В некоторых источниках отмечается, что 4 июля удар врага пришелся лишь по двум дивизиям 6?й гв. А. Это не так, вела бой в этот день и 52?я гв. сд. Процитирую отрывок из книги ее начальника штаба полковника Г. Г. Пантюхова:

«153?й полк гв. полковника П. Г. Московского, стоявший на правом фланге дивизии, как и его соседи справа, вступил в оборонительное сражение под Белгородом еще 4 июля, когда противник прощупывал оборону соединения своими передовыми отрядами и сразу же напоролся на упорное сопротивление боевого охранения. В боевом охранении полка в тот день находился взвод гвардии младшего лейтенанта С. И. Кондратовича, располагавшийся в селе Драгунское. Танки с мотопехотой обошли этот населенный пункт и взяли взвод в клещи. Четыре часа стрелки и пулеметчики отбивались от наседавшего противника и, лишь когда получили приказ отойти, с боем вырвались из окружения.

За мужество и высокое командное мастерство, показанные в бою под селом Драгунское, гвардии младший лейтенант Кондратович был награжден орденом Отечественной войны II степени»{183}. [267]

В 23.10 Кнобельсдорф доложил Готу, что корпус в основном достиг целей, указанных для первого дня. В то же время с сожалением отметил, что в южной части Бутова 11?я тд все еще продолжает подавлять отдельные узлы сопротивления врага, а 3?я тд ведет бой в Герцовке. По некоторым данным, подавить сопротивление наших подразделений в этом селе ей помогала «Великая Германия».

Неизвестно, что полезного извлек для себя Гот, наблюдая за первым боем армии. Сохранились лишь впечатления командования 48?го тк о действиях наших войск:

«Противник полностью ошарашен наступлением корпуса, но, несмотря на все ожидания, хорошо защищается своей пехотой, особенно ожесточенные бои были на южной окраине Бутова, у развилки ж. д. ст. Герцовка и у рабочих бараков (домиков).

В целом создается впечатление, что противник на левом фланге действует более активно, чем ожидалось.

Артиллерийский огонь противника заметно ослабел, вражеская авиация действует мало, отдельными истребителями»{184}.

К моменту доклада командира 48?го тк командующему 4?й ТА бои в Бутове и Герцовке еще были в полном разгаре. Из журнала боевых действий 11?й тд:

«21.00. Командир дивизии предполагает, что может быть вражеское контрнаступление, так как положение в южной части Бутова пока еще не ясное, 15?й танковый полк и 616?й зенитный дивизион получили приказ уже в 24.00 выдвинуться на исходные позиции.

Враг продолжает вести себя спокойно. Отдельные артиллерийские снаряды крупного калибра ложатся за позициями переднего края.

23.25. Командир 111?го полка ориентирует начальника оперативного отдела штаба дивизии, что захват южной части Бутова все еще не закончен. Рассчитывать на то, что он завершится до утра, нельзя. У командира 111?го полка впечатление, что противник там будет защищаться до конца, но контратак не будет. Противник был явно ошеломлен и не планирует наступление.

00.15. Корпусу доложено, что из–за исключительно ожесточенного вражеского сопротивления полностью захватить Бутово пока не удалось, однако рассчитываем, что это будет сделано на рассвете.

Крупнокалиберная артиллерия и «сталинские органы» обстреливают передний край и тылы дивизии»{185}. [268]

Интуиция командира генерал–майора И. Микла не подвела. Действительно, полковник А. И. Баксов попытался помочь своему батальону и под покровом сумерек атаковал силами резерва. Но брошенные в контратаку разведрота дивизии, рота 196?го гв. сп при поддержке трех танков 245?го отп сумели обеспечить выход из окружения лишь части сил передового отряда.

«Вышло из батальона до ста человек, из которых 50 ранено, — доносил начальник политотдела дивизии. — Выходящие прокладывали себе путь огнем, штыком и прикладами. Около 450 человек остались, судьба которых неизвестна. Нужно полагать, что большинство из них убиты. Совершенно неизвестна судьба всего командного состава батальона. Командир батальона убит»{186}.

Атака танкистов 245?го отп, проведенная после полуночи, то есть уже 5 июля, несмотря на то что силы в ней были задействованы незначительные, всего один взвод, событие примечательное. Это было первое применение бронетехники Воронежским фронтом в ходе фактически уже начавшейся Курской битвы. Не прошло оно незамеченным и в немецких документах. «…В 11?й танковой дивизии противник пытался прорвать переднюю линию тремя танками, — отмечено в журнале боевых действий 48?го тк, — но был также отброшен»{187}. Приведенная строчка не дань немецкой педантичности (было событие — обязан зафиксировать), это свидетельство того, как внимательно противник отслеживал каждый факт ввода в бой советской стороной танков. Бронетанковые силы — ударная мощь любых войск, это прекрасно понимали офицеры в штабах обеих сторон, поэтому и столь серьезно относились к этому вопросу. Даже в тех случаях, когда использовалось и относительно небольшое количество техники.

В 6.25 5 июля командование 48?го тк направило очередное утреннее донесение в штаб армии. К этому времени все очаги сопротивления наших подразделений в Герцовке и Бутове были подавлены, поэтому в этом документе уже появилась обобщенная цифра пленных, взятых в ходе боев 4 июля всеми его дивизиями, — 190 солдат и офицеров{188}.

Несмотря на то что войска первого эшелона 6?й гв. А уже 3 июля были приведены в боевую готовность, атака противника на позиции боевого охранения на какое–то время привела к замешательству наше командование. Немцы психологически точно рассчитали время нападения, никогда прежде подобные [269] удары не начинались во второй половине дня. Кроме того, районы, которые предстояло захватить, подверглись очень сильному удару авиации и артиллерии. По данным командования 67?й гв. сд, в течение 15–20 минут над Бутовом и выс. 230.8 висели, сменяя друг друга, 100 самолетов (23 Хе?111, 30 Ю-87, 45 Ю-88 и 2 Ме?109){189}, параллельно вели интенсивный обстрел артполки дивизий 48?го тк. Все это в комплексе принесло желаемый эффект.

«Враг сначала ошеломлен, огонь его артиллерии незначительный», — в 16.10 доносило командование 111?го грп. И это была правда. С первых минут бомбежки связь с батальоном капитана В. Л. Вахидова полностью прервалась — телефонная линия оказалась оборвана, а радиостанция повреждена. Немецкие самолеты сбросили бомбы и на передний край основной линии обороны 67?й гв. сд. Поэтому, пока командование 196?го гв. сп пыталось получить информацию о происходящем и доложить в дивизию, прошел час. Для частей 11?й тд этого оказалось достаточно, чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг села и отрезать пути к его южной части, где находились основные силы и штаб батальона.

Одной из причин того, что, в частности, дивизия А. И. Баксова сразу не поддержала свое БО и ПО, как планировалось, сильным огнем в первые же часы боя, был психологический настрой войск. Отсутствие активных действий на фронте влияет на бойцов и командиров расслабляюще. Человек не может постоянно находиться в состоянии сжатой пружины, это неестественно, и через две–три недели после завершения боев он инстинктивно настраивается на размеренную «гражданскую» жизнь. Об этом автору не раз говорили фронтовики. Перед Курской битвой оперативная пауза длилась более трех месяцев. Резкий перенастрой всего личного состава, возвращение в «состояние боя», в том числе и офицеров от полкового до фронтового звена управления, происходил именно во второй половине дня 4 июля. И, конечно же, гладко, без сбоев в таком огромном организме, каким была 6?я гв. А, не говоря о фронте в целом, этот процесс пройти не мог.

О том, что противник атакует 22?й гв. ск, в оперативный отдел штаба 6?й гв. А информация поступила примерно в 16.30–16.40, но она носила общий характер. Деталей толком не мог пока сообщить никто, а знать подробности было очень важно, чтобы понять главное — цель врага. Что это — очередная провокация или действительно прелюдия для общего наступления? Чтобы прояснить положение и, возможно, ответить на этот вопрос, [270] срочно в 67?ю гв. сд выехал начальник оперативного отдела штаба армии полковник Э. С. Рыбко. Состоявшийся в 19.50 его разговор по аппарату Бодо с начальником оперативного управления фронта генерал–майором С. И. Тетешкиным дает определенное представление о том, какими данными обладало руководство армии к этому моменту и какую оценку оно давало происходящему.

«Рыбко: Здравствуйте, товарищ генерал. Я только что, полчаса тому назад, приехал с левого фланга и немедленно вызвал подчиненное хозяйство{190}, от которого получил следующие данные:

в 18.00 до двух рот пехоты начали накапливаться в отрогах оврага юго–восточнее Герцовки;

в 18.25 от выс. 229.4{191} появилось до 30 танков в движении на север. Через некоторое время скрылись в складках местности и стали появляться группами по 9–10 танков;

в это же время наше боевое охранение было атаковано с запада, востока и юга пехотой численностью свыше двух батальонов при поддержке мелких групп танков численностью в 5–6 танков. Сейчас идет бой на рубеже: разъезд Герцовка, Бутово;

связь с боевым охранением в Бутове прервана. На восстановление связи и выяснение обстановки в этом районе выслан командир на танке.

Всем этим событиям предшествовала сильная авиационная обработка районов Дмитриевка, Герцовка, Бутово группами самолетов от 10 до 50 и больше единиц. Кроме того, районы Герцовка, Бутово были подвергнуты сильному артиллерийско–минометному огню противника. Вот пока все. На остальных участках спокойно. У меня все.

Тетешкин: Тов. Рыбко, прошу, для доклада хозяину{192}, как только вернется человек из района Бутова, немедленно доложить мне по аппарату, не дожидаясь установленных сроков донесений. Я жду от вас точной обстановки на всем участке фронта (особенно районы группировки противника) к 24 часам. У меня все. До свидания»{193}.

Как видим, после почти четырех часов боя штаб армии не имел полной картины происходившего перед фронтом 71?й гв. и 67?й гв. сд, не знал, что происходит на позициях передовых отрядов и боевого охранения. Не было ясности и с дальнейшими намерениями противника. [271]

Процитирую еще один документ — телеграмму № 12932 заместителя начальника Генерального штаба генерала А. И. Антонова, которую он направил начальнику штаба Воронежского фронта С. П. Иванову в 24.00 4 июля:

«Вопреки ранее данным указаниям штаб фронта не донес немедленно о наступлении противника силою до батальона пехоты при поддержке танков и авиации, предпринятом в 16.004 июля на Герцовку, Бутово, а сообщил об этом в очередной сводке на 22.00, то есть через 6 часов после начала наступления.

Обращаю Ваше внимание на недопустимость такового промедления и еще раз напоминаю, что при подобных случаях необходимо доносить немедленно»{194}.

Нельзя рассматривать эти несколько строк как свидетельство того, что Москва не владела ситуацией и не знала о том, что происходит на Воронежском фронте в столь драматический момент. Были и другие каналы, по которым командование действующей армии и руководство страны могло получить всю необходимую информацию. Начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза A. M. Василевский, находившийся в это время на КП фронта, вероятно, в телефонном разговоре уже доложил И. В. Сталину ситуацию. Ведь напряжение ожидания вражеского наступления нарастало, информации о том, что враг с часу на час двинет свои войска, поступало из различных источников в этот день, как никогда, много. А шифровка А. И. Антонова, возможно, мера «профилактического» характера по отношению к нижестоящему штабу. Тем не менее она наглядно свидетельствует об уровне исполнительской дисциплины, ответственности офицеров и генералов в штабе фронта, об их понимании значения добросовестного исполнения своих обязанностей в непростой ситуации. Замечу, в дальнейшем, в ходе всей оборонительной операции управление фронтом допускало и более серьезные промахи, негативным образом влиявшие на ход боевых действий.

Точных данных о потерях дивизий 48?го тк при овладении позициями БО и ПО 6?й гв. А 4 июля обнаружить пока не удалось. В журнале боевых действий корпуса этот вопрос практически обойден стороной. Осталась лишь одна сухая строчка:

«Потери сегодняшнего дня не особенно велики, однако потери офицерского состава чувствительные, особенно в «Великой Германии»{195}.

Это утверждение в полной мере относится, как ни покажется [272] странным, и к находившемуся на значительном расстоянии от передовой артполку дивизии. Об этом поговорим позже. Что касается пехоты, то, по имеющимся данным, при штурме, в частности Герцовки, одна из рот дивизии «Великая Германия» потеряла до трети личного состава, лишился ноги и выбыл из строя командир 3?го батальона фузилерского полка.

Краткие результаты боя дивизий 22?го гв. ск подвел в 4.00 5 июля начальник штаба корпуса полковник И. П. Нагаткин:

«1….Противник под прикрытием арт. мин. огня и авиации в 16.10 силою до 5 батальонов и 30 танков с направлений: Фастов, Локня, Ямное, Высокое перешел в наступление в направлении: Герцовка, Новая Горянка, ур. Королевский лес, силою до двух полков и 30 танков из района выс. 237.8 на Бутово и до полка пехоты с 5 танками из рощи 1 км сев. Казацкое, в направлении Лог Крутой. К 24.00 овладел ур. Королевский лес, Новая Горянка, Герцовка, Бутово, вклинился в передний край основной обороны в районе железнодорожная казарма на северной опушке ур. Королевский лес, выйдя на рубеж ж/д казарма, Герцовка, Бутово, лог Крутой. Наступление противника приостановлено.

В течение ночи части корпуса вели бой с пехотой и танками противника за восстановление своих рубежей в районах: ур. Королевский лес, Новая Горянка, Герцовка, Бутово, выс, 230.8.

2. 71?я гв. сд, с 2,3/268?го гв. сп 90?го гв. сд, в течение ночи вела бой с пехотой и танками противника за восстановление своих рубежей в районах: ур. Королевский лес, Новая Горянка, Герцовка.

Потери дивизии: убито — 60 чел., ранено — 120 чел.

Потери противника: подбит 1 танк, подавлен огонь 2 арт. батарей и батарей шестиствольных минометов, уничтожено 20 ручных и станковых пулеметов и до 800 солдат и офицеров. Взят пленный.

Штадив — лес 0,7 км восточнее Васильевка.

3. 67?я гв. сд, с 2?м и 3/274?го гв. сп 90?й гв. сп, в течение ночи вела бой с пехотой и танками противника за восстановление своих рубежей в районе Бутово, выс. 230.8.

Потери: убито — 34 чел., ранено — 57 человек.

Потери противника: подбито и сожжено 8 танков, подавлен огонь 150?мм батареи, уничтожено 2 станковых и 4 ручных пулемета, 4 орудия с тягачами, 2 автомашины, до 800 солдат и офицеров. Огнем пехотного оружия подбит самолет противника.

4. 90?я гв. сд, без четырех батальонов, находясь во втором эшелоне корпуса, приведена в боевую готовность.

5. Авиация противника в 16.00 …подвергла бомбардировке [273] районы: Бутово, выс. 237.8 и район южнее лог Крутой. Всего сброшено 2500 бомб»{196}.

В ЦАМО РФ было обнаружено донесение 6?й гв. А о ее численности на 5 июля. В нем отмечена убыль личного состава по разным причинам за предыдущую пятидневку. Судя по всему, в него включены и потери в ходе боев на позициях БО и ПО 4 июля. Согласно этому документу в 67?й гв. сд выбыло 718 человек, а в 71?й гв. сд — 87{197}. Учитывая, что другие дивизии 22?го гв. ск, которые 4 июля не вели бои, потеряли за пятидневку от 12 до 39, то можно предположить: соединение полковника А. И. Баксова в результате нападения противника потеряло примерно 680–690 человек, а полковника И. П. Сивакова — 50–60.

Приведу еще несколько цифр потерь некоторых частей 67?й гв. сд за 4 июля, которые удалось найти в полковых книгах приказов:

— 199?й гв. сп{198} — убито 16 человек, ранено и прошло через 71?й отдельный медсанбат — 5 человек, среди погибших — командир 3?го стрелкового батальона капитан В. Л. Вахидов и его заместитель ст. лейтенант A. A. Старченко. Остальной личный состав 3?й сб, погибший в Бутове, на 6 июля числился без вести пропавшим.

— 138?й гв. ап — всего 8 человек, в том числе убито — 2, ранено — 2, пропало без вести — 4.

Никто лучше, чем командование соединения, не знало, какие стойкость, мужество и самопожертвование проявил личный состав всех постов боевого охранения и передовых отрядов, особенно в Бутове. Поэтому полковник А. И. Баксов в текучке военных будней не забыл отметить и павших, и живых. К сожалению, не все документы удалось разыскать, так как на многих командиров и бойцов, в том числе и капитана В. Л. Вахидова, наградные листы были направлены в штаб корпуса для представления к орденам Красного Знамени и при бомбежке часть их сгорела. Точно известно, что комдив своей властью наградил орденом Красной Звезды за бой в Бутове: офицеров связи мл. лейтенантов Д. П. Макарова, П. В. Якимочкина, командира роты ПТР 3/199?го гв. сп мл. лейтенанта И. С. Тарасова, командира 3?й минроты 3/199?го гв. сп ст. лейтенанта И. Н. Пляхина, командира минометного взвода 3/199?го гв. сп М. А. Буценко, командира взвода управления батареи 76?мм орудий 201?го гв. сп мл. лейтенанта И. М. Батищева.

Нельзя не отметить то важное влияние, которое оказал [274] удар противника по БО и ПО дивизий правого крыла 6?й гв. А на дальнейшие шаги ее командования. Именно эти бои стали тем толчком, благодаря которому еще до начала общего наступления 4?й ТА И. М. Чистяков решил: главный удар противник нанесет на левом фланге. Об этом свидетельствует немаловажная деталь. Еще до начала наступления 48?го тк он отдал приказ генерал–майору Д. И. Турбину перебросить непосредственно к Черкасскому части своего противотанкового резерва. Из «Отчета о деятельности артиллерии 6?й гв. армии в оборонительных боях с 4 по 16 июля 1943 года»:

«Ввиду активных действий противника на правом фланге армии, т. е. в районе Черкасского, командующим артиллерией армии в 3.00 5.07.43 г. было принято решение о вводе в бой находившегося в армейском противотанковом резерве 493?го иптап (из р-на ур. Сухая, выс. 249.3), которому было приказано к 6.30 занять боевые порядки юго–восточнее 1,5 км Коровина с задачей не допустить прорыва танков противника на рубеж: Коровино, Черкасское»{199}.

Это решение оказалось дальновидным, полк внес свой вклад в оборону села. Однако психологический настрой командарма и сосредоточение его внимания лишь на правом крыле имели негативные последствия для обороны левого фланга. Решив для себя еще до начала сражения, что именно здесь развернутся основные события, он лично руководил боем в этом районе и находился там до исхода дня, недостаточно вникая в происходящее в полосе 23?го гв. ск. Но об этом мы поговорим в дальнейшем.

О том, что в конце дня 4 июля эта точка зрения стала доминирующей в руководстве армии, свидетельствуют и действия ее политического руководства. Начальник политотдела полковник Л. И. Соколов, естественно, не без согласования с членом Военного совета армии генералом П. И. Крайновым, срочно формирует бригаду политработников под руководством инспектора политотдела армии майора Чернухина в составе майора Фан — Юнга, Грибова, Дудина и отозванного из резерва старшего лейтенанта Халходжаева и направляет ее в одну–единственную дивизию — 67?й гв. сд с задачей помочь ее командованию в предстоящем бою. Дивизия полковника А. И. Баксова и в корпусе и в армии находилась на хорошем счету, никаких ЧП в этот момент не произошло. Поэтому направление бригады политработников — это ясный сигнал того, что здесь, по мнению командования армии, должны развернуться главные события.

Подводя итоги частной операции, проведенной 4?й ТА во [275] второй половине дня 4 июля, следует отметить, что она не принесла тех результатов, на которые рассчитывало ее командование. Особенно много проблем возникло у 48?го тк. Хотя штурмовые группы его дивизий к исходу дня в основном овладели холмистой местностью перед передним краем обороны гвардейских соединений, но это полностью не решило стоявшую перед артиллерией корпуса проблему. Из–за упорного сопротивления подразделений БО и ПО, а также интенсивного огня из глубины обороны артиллерия противника начала выдвигаться на новые огневые позиции с большими сложностями. Из–за густой сети минных полей, оставленных нашими саперами, противник в этот период понес существенные потери, особенно в артполку «Великой Германии».

«На мине подорвалась машина одного из командиров дивизиона, — пишет американский историк Стивен Ньютон, — офицеру штаба другого дивизиона шрапнелью снесло голову, и, наконец, от взрыва мины погиб один командир батареи. В то же время было потеряно столько машин связи, что лишь за несколько минут до начала артиллерийской подготовки полковому офицеру связи едва удалось наладить жидкую телефонную сеть»{200}.

К этому следует добавить, что с захваченных высот не всегда просматривалась наша оборона, а артиллеристы были физически не в состоянии подготовить за оставшиеся 4–5 часов данные для стрельбы. Все эти проблемы существенно снизили эффективность артподготовки в полосе соединений Кнобельсдорфа. Более высоких результатов добился 2?й тк СС, но этого аспекта мы коснемся в главе, посвященной началу наступления.

Контрартиллерийская подготовка: удачное решение или стрельба из пушек по воробьям?

К полуночи 4 июля 1943 г. командованием Воронежского фронта на имя начальника Генерального штаба было направлено боевое донесение № 00193 на 24.00. Приведу его полностью:

«Первое: Противник днем 4.7. разведгруппами силою до роты — взвода безуспешно пытался вести разведку из районов Краснополье, Ново — Дмитриевка и Просеки.

В 16.10 силою до полка пехоты с 20 танками повел наступление: батальоном в направлении Нов. Горянка, безымянная выс. 1, 5 км северо–восточнее Фастов, разъезд Герцовка (15 км [276] северо–западнее Томаровка) и двумя батальонами с 20 танками — на Бутово. К 20.30 4.7 противник ворвался: ротой пехоты с 5?ю танками в юго–вост. опушку рощи севернее Новая Горянка, 5?ю танками — в МТС (на западной окраине Бутова) и 6?ю танками — в южную окр. Бутова. Бой продолжается.

В 18.00 из района Пристень и Топлинка силою до роты пехоты на каждом участке противник вел разведку в направлении Карнауховка; ружейно–пулеметным огнем разведка противника отброшена в исходное положение. На этом участке за день противником выпущено до 2500 снарядов{201}.

На остальных участках в течение истекших суток противник ограничивался арт. минометным обстрелом отдельных участков нашей обороны.

Авиация противника производила разведполеты и в период 16.45–17.00 2000 самолетами, группами по 20–45 бомбардировщиков в сопровождении истребителей, бомбила боевые порядки нашей обороны в районах Герцовка, Бутово, Гостищево, Луханино, Кобылевка.

За 4.7 отмечено 294 самолето–вылета.

В районе 2 км северо–восточнее Ячнев Колодезь (5 км севернее Белгород) в ночь на 4.7 задержан перебежчик 248?го разведотряда 168?й пд. По его показаниям войска, находящиеся в районах сев. Белгород, 5.7 перейдут в наступление, солдатам выдан сухой паек и спиртные напитки. Саперы в этих районах снимают проволочные заграждения и разминируют минные поля.

Авиаразведкой в период 23.00 3.07–8.00 4.07 из Харьков на Белгород отмечено движение, отдельными колоннами, до 350 автомашин. На железнодорожном участке Конотоп — Богодухов — 37 эшелонов. В 8.00 по дороге Харьков — Белгород отмечалось двустороннее движение до 200 автомашин. На других участках нашей авиацией в первой половине дня отмечено обычное двустороннее движение автотранспорта противника.

Наземным наблюдением установлено:

Движение до батальона пехоты от Елизаветовка на Ленский, 15 танками от Локня на Мощеное (10 км северо–западнее Томаровка) и 15 танков в районе Высокое (8 км северо–западнее Томаровка).

Вывод: 1. Показания перебежчика РО 168?й пд о готовящемся наступлении противника заслуживает внимания, так как они подтверждаются данными двух перебежчиков 6?й пд, перешедших на нашу сторону в районе южнее Орел. [277]

2. В направлениях Новая Горянка и Бутово С 16.00 4.7 противник ведет боевую разведку{202}.

Второе: Войска фронта обороняют прежние рубежи, на участке 6?й гв. А передовыми отрядами ведут бой с противником.

38?я армия. Положение войск армии — прежнее.

Боевые порядки обороны армии в течение суток противник периодически обстреливает артминометным огнем.

За 4.7 огнем артиллерии и снайперов уничтожено до 28 солдат противника, 1 станковый пулемет и разрушен блиндаж.

40?я армия. Войска армии обороняют прежние рубежи.

В течение суток подразделениями 237?й сд отражены разведгруппы противника, действующие из районов Краснополье, Нов. Дмитриевка и Просека.

За 4.7 снайперами артиллерии уничтожено до 56 немцев, 2 станковых пулемета и разрушено 3 ДЗОТа.

Потери: убито — 5, ранено — 12 человек.

6?я гв. армия. Передовые отряды 71?й и 67?й гв. сд с 16.10 4.7 ведут бой с пехотой и танками противника на рубеже Нов. Горянка, безым. выс. 1, 5 северо–восточнее Фастов, сев. скаты выс. 237.8, отм. 172.2.

Положение войск, обороняющих главную полосу сопротивления, прежнее.

7?я гв. армия. Изменений в положении войск армии не произошло.

Подразделениями 72?й гв. сд в 18.00 4.7 отражены разведгруппы противника силою до роты, пытавшиеся из района Топлинка и Пристень форсировать р. Сев. Донец.

За 3.7 частями армии уничтожено до 40 солдат противника, орудие, 6 автомашин и один блиндаж. Потери: убито — 8, ранено — 20 человек.

Резерв фронта. Положение войск — прежнее.

2?я ВА — вела разведку на Сумском и Белгородском направлениях и отражала действия бомбардировщиков противника. Произведено 85 самолетовылетов.

По неполным данным в воздушных боях сбито 6 самолетов противника, из них 5 Me?109 и один Ю-88. Экипаж сбитого бомбардировщика в районе Пены в составе четырех человек пленен.

Третье: 5.07.43 войска фронта выполняют прежние задачи»{203}.

Документ выглядит довольно буднично. Особое внимание уделяется только показаниям перебежчика из разведотряда 168?й пд. В то же время атака на боевое охранение двух дивизий [278] 6?й гв. А целым полком при поддержке сразу двадцати танков расценена лишь как боевая разведка. Хотя ясно, что проводится захват командных высот, на которых и находятся подразделения БО и ПО. И непонятно, почему этот факт напрямую не связывается с ожидаемым наступлением врага.

Однако не стоит придавать большое значение этому документу. Несмотря на то что он является официальным, подписанным всеми тремя ключевыми фигурами в руководстве фронта, это лишь формальный отчет, информация, которая в нем изложена, уже давно известна в Москве. Обмен мнениями и поступавшими данными между Генштабом, Ставкой и фронтом шел каждый час, а иногда и чаще, в зависимости от ситуации. То, что все действия противника после 16.00 4 июля очень похожи на подготовку его к переходу в ближайшие часы в наступление, и для Н. Ф. Ватутина, и для И. М. Чистякова было очевидно. Вопрос заключался в следующем: «Действительно ли это подготовка к атаке или крупномасштабная провокация?» От правильно принятого решения зависело многое. Согласно плану по противодействию наступлению противника, артиллерия фронта должна была провести на наиболее вероятных направлениях атак врага контрподготовку — удар по местам сосредоточения его войск, изготовившихся к броску.

Событий и фактов, которые свидетельствовали в пользу наступления, в это время в штабах было много, поступали они из различных мест советско–германского фронта, то есть были разделены между собой сотнями километров, поэтому предположить, что все инспирировано вражеской разведкой, было трудно.

Замечу, в этот момент советские армейские разведорганы сработали хорошо. Вот лишь несколько донесений 23?го гв. ск 6?й гв. А, которые свидетельствовали о целенаправленной концентрации сил и техники перед фронтом корпуса, а следовательно, и о его намерениях:

«3.07.43 г. Наблюдением установлено: с 16.00 до 18.00 из Пушкарное в Раково прошло 36 машин в сопровождении 3?х бронемашин.

В 17.20 из Томаровки через Красный Острожек на Пушкарное прошло 30 машин, в то же время в лог Клюев прошло 12 танков и 12 мотоциклистов.

В 18.00 в районе выс. 209.5 приземлилось 16 транспортных самолетов и один Me?109, сопровождавший их. При появлении наших истребителей в 20.30 самолеты противника поднялись в воздух и ушли в южном направлении.

В 18.10 в район выс. 209.5 подошли 30 автомашин и выгрузили не установленный груз. [279]

На участке 375?й сд установлено в 20.30, 3 км южнее выс. 224.3 приземлилось 14 истребителей противника.

4.07.1943 г. В 5.00 из лога Сухой Верх на Пушкарное прошло 10 автомашин. Через некоторое время автомашины возвратились снова с грузом.

В 10.30 приземлились три транспортных самолета.

На участке 375?й сд установлено: в направлении Дом инвалидов в течение второй половины ночи до 7.00 был ясно слышен шум танковых моторов и мотоциклов.

В 6.00 разведгруппа 375?й сд, действовавшая в районе Кондырев, захватила в плен ефрейтора Густава Бренера. Пленный показал, что принадлежит разведотряду 168?й пехотной дивизии. Части 168?й пд готовы с утра 5.7.43 г. перейти в наступление, получили трехдневный запас продовольствия, разминировали все минные поля в глубине и перед передним краем. В районе Белгорода пленный видел большое скопление пехоты и танков»{204}.

Указанные в сообщениях пункты: выс. 209.5, лог Сухой Верх, лог Клюев, Раково — расположены в 2–3 км от позиций боевого охранения 52?й гв. сд и 375?й сд. Как потом выяснилось, действительно в их районе, в основном ночью, под прикрытием складок местности и небольших рощиц концентрировались передовые силы 2?го тк СС.

В столь напряженный момент невозможно сбросить со счетов и такой важный фактор, как профессиональная интуиция командующего фронтом, а она, судя по всему, подсказывала, что немцы все же перейдут в наступление этой ночью. Уже в 22.05 Н. Ф. Ватутин в ходе разговора с генерал–лейтенантом М. С. Шумиловым отдал распоряжение о проведении контрартподготовки:

«Тов. Степной{205} сегодня противник против Чистякова вел боевую разведку в направлениях: на Герцовка силами до батальона и на Бутовую силами до двух батальонов и 20 танков. Эти действия противника отражены. На участке Москаленко противник после артподготовки также вел боевую разведку, также успеха не имел. Если учесть, что противник в течение последних трех дней подбросил в район Белгород на автотранспорте до двух дивизий и подвел ближе к фронту танки, в частности, 48?го тк, то следует ожидать его перехода в наступление на Белгородском направлении.

Севернее Белгород сегодня взят перебежчик из 168?й пд, который показал, что в 168?й пд идет подготовка к наступлению. [280] Ориентировочно начало наступления, по показанию перебежчика, 5 июля.

Перед Центральным фронтом противник также подвел к переднему краю из глубины войска и также, по оценке Центрального фронта, намеревается перейти в наступление.

В целях предупреждения противника и нанесения ему потерь приказываю:

Первое. На участке … пользуйтесь переговорной таблицей 511/3399 —? а также на участке Топлинка, Графовка, по хорошо обнаруженным вами объектам противника, по его скоплениям миномета и батареям произвести огневой налет в следующие сроки: в 22.00 4 июля 5?минутный огневой налет, после этого сделать перерыв на 20 минут и снова провести 20?минутный налет.

Обеспечить, чтобы налет был абсолютно одновременным, внезапным и там, где успеете это, с запасных позиций.

Для производства налета разрешаю израсходовать на указанных выше участках следующее количество боеприпасов на орудие: 76?мм — не более 40, 120?мм — не более 20, 152?мм — не более 10, 120?мм мин — не более 10, 82?мм мин — не более 20, 45?мм осколочных снарядов — сколько успеете выпустить за 10 минут. По скоплению противника можно давать по одному залпу PC на дивизион.

Имейте в виду, что ориентировочно с 3.45 в воздухе над указанными районами будут наши истребители. Результаты и расход боеприпасов донести к 12.00 5.7.43 г.

Второе. Потребовать, чтобы все командиры и штабы были на своих местах. От войск потребовать повышения бдительности.

Третье. В случае наступления противника уничтожать его всеми силами соединений по известному вам плану.

Четвертое. Проверьте связь с авиацией и обеспечьте, чтобы в случае необходимости можно было сделать вызов авиации.

Пятое. Особое внимание обратите на броды и места возможных переправ.

Шестое. Время проверьте точно, по радио, чтобы не было разновременности в действиях.

Тов. Степной, в случае если наступление противника не будет, приезжайте ко мне в 14.00 5.07, получите дополнительные указания»{206}.

Подготовка детального плана контрподготовки на Воронежском фронте началась еще в первых числах мая. Поступавшие данные разведки и учет местности, на которой заняли [281] оборону войска фронта, позволяли сделать вывод, что с большой вероятностью противник предпримет наступление в полосе 6?й гв. и 7?й гв. армий. Стремясь сорвать планы врага и нанести ему еще на исходных позициях урон, командование фонта решило нанести удар силами артиллерии трех армий первого эшелона: 40?й, 6?й и 7?й гвардейских. Параллельно предполагалось произвести мощный налет на полевые аэродромы 8?го ак и Харьковский аэроузел противника силами двух воздушных армий Воронежского и Юго — Западного фронтов.

План упреждающей артподготовки корректировался в течение двух месяцев с учетом складывавшейся оперативной обстановки и поступавшей информации о действиях войск ГА «Юг».

К концу июня был принят окончательный вариант. Для участия в контрартподготовке командование артиллерии фронта и 6?й гв. А решило использовать следующие силы:

— дивизионные артиллерийские полки 71?й гв., 67?й гв., 52?й гв. и 375?й сд,

— 27?ю и 33?ю тяжелые пушечные артбригады,

— 628?й армейский артполк,

— 295?й и 263?й гв. мп,

— 5?й гв. 16?й гв, 314?й гв и 316?й гв. мп PC,

— полковую, батальонную артиллерию и 82?мм минометы 71?й гв., 67?й гв., 52?й гв. и 375?й сд.

Всего в перечисленных частях и подразделениях находились 244 орудия, 347 минометов и 95 установок PC. Численность привлеченных артсредств по калибрам указана в таблице 15.

* * *

Следовательно, на 1 км фронта приходилось в среднем (без 45?мм ПТО) — 11,5 орудия, минометов — 19, реактивных систем залпового огня — 5,3. Впервые с начала войны к контрподготовке планировалось привлечь столь значительное количество артсредств.

Артполки противотанковых опорных пунктов и резерва было решено не задействовать, чтобы не раскрывать систему огня на переднем крае и организацию противотанковой обороны. Однако в докладе командира 1008?го иптап отмечается, что его подразделения также принимали участие в контрподготовке. Вероятно, действовал не весь полк, а четыре резервные батареи и вели они огонь с запасных огневых позиций.

Вся артиллерия была сконцентрирована для ведения огня по четырем основным направлениям:

а) Новая Горянка, Ямное, [282]

б) Черкасское,

в) Яхонтов, Стрелецкое,

г) Березов, Гремучий,

Уже после войны, отмечая основные проблемы, с которыми столкнулось командование Центрального и Воронежского фронтов и их армий при планировании этого важного мероприятия, бывший командующий артиллерией Степного фронта генерал–полковник Н. С. Фомин так оценил принятые тогда решения:

«К числу оригинально решенных проблем в битве под Курском следует отнести организацию и проведение артиллерийской контрподготовки. Вполне естественно, что при том составе артиллерии, о котором шла речь выше, контрподготовка планировалась во всех армиях. Однако к ее организации подходили по–разному. Так, в 13?й А Центрального фронта было намечено четыре варианта, при этом пехота и танки противника в числе поражаемых объектов составляли только 17 %, остальными и по существу главными объектами были артиллерия и наблюдательные пункты. По сути дела, это была не контрподготовка, а, как ее называли в директиве командующего артиллерией фронта, «контрартподготовка».

На Воронежском фронте в 6?й гв. А артиллерийская контрподготовка планировалась иначе. Там 77 % всех объектов поражения составляли пехота и танки противника. При этом в 7?й гв. А контрподготовка планировалась по восьми вариантам (направлениям), а фактически, забегая вперед, скажем, что проводилась одновременно лишь по трем из них.

Общими для обоих фронтов были планируемая продолжительность (примерно до 30 минут) и планируемый расход боеприпасов (примерно до 0,5 боевого комплекта). Такое различие в организации контрподготовки объясняется, по нашему мнению, с одной стороны, недостатком опыта, а с другой — наличием разных взглядов на задачи контрподготовки.

Мы не допустим большой ошибки, если заметим, что обилие вариантов никогда не считалось достоинством планов. Поэтому не случайно, что в 7?й гв. А действительность сразу опрокинула эту многовариантность.

Представляет интерес и решение вопроса об объектах подавления противника: где рациональнее были избраны объекты для поражения — в 13?й или в 6?й гв. А? Следует заметить, что современные уставы не дают четкого ответа на вопрос о главных объектах контрподготовки. В них перечисляются вообще все возможные для удара объекты, включая, разумеется, и артиллерию противника.

Возникает вопрос, какие же из этого большого перечня [283] объекты следует выбрать для поражения в период контрподготовки, если войска перешли к обороне из–за недостатка сил и средств или из–за невыгодного соотношения их? Можно ли рассчитывать на такое подавление вражеской артиллерии, при котором танки и пехота противника окажутся не в состоянии наступать в назначенное время?

Нам представляется, что огневой удар необходимо наносить по тем силам, которые предназначены для непосредственного наступления. Если раздавить танки и пехоту, некому будет наступать даже при наличии нетронутой артиллерии. Наоборот, оставшиеся целыми танковые и мотострелковые части и подразделения первого эшелона всегда пойдут в наступление, даже при значительных потерях в артиллерии. Поэтому, по нашему мнению, предпочтение следует отдать решению командующего 6?й гв. А, где основной удар был направлен против танков и пехоты в исходном районе. Что касается проведения контрподготовки, то ее нельзя признать безукоризненной»{207}.

В 6?й гв. А этот план был введен в действие во второй половине дня 4 июля. В момент атаки противника на боевое охранение 22?го гв. ск в штабе артиллерии шел сбор командующих артиллерией корпусов и дивизий. Исходя из складывавшейся ситуации, И. М. Чистяков отдал распоряжение командующему артиллерией армии генерал–майору Д. И. Турбину готовить подчиненные части к началу контрподготовки. На этом совещании и были поставлены задачи о готовности к открытию огня, указаны объекты контрподготовки каждой дивизии и резерву, определены ее продолжительность и количество боеприпасов — 0,5 боекомплекта.

Около 22.00 Н. Ф. Ватутин связался с И. М. Чистяковым и отдал распоряжение о начале контрподготовки. В частях 6?й гв. А она должна была пройти в два этапа: первый — вечером 4 июля, второй — уже ночью 5 июля.

«…Согласно принятому решению в 22 ч. 30 м. 4 июля 1943 г. по условленному сигналу (выпуск свыше сотни цветных ракет) был произведен пятиминутный огневой налет по 17 районам сосредоточения танков и пехоты, 12 наиболее вредящим батареям, 17 наблюдательным пунктам и другим целям.

5 июля 1943 г. с 3 часов контрподготовка была продолжена и началась повторным огневым пятиминутным налетом по пунктам сосредоточения противника ур. Королевский, Бутово, Раково, Заготскот, Ближне — Ивановский, Ячнев Колодезь, [284] лес северо–западнее Покровка, северная окраина Белгород, ур. Сухой Верх.

После первого пятиминутного налета в течение пятнадцати минут велся методический огонь по этим районам.

Контрподготовка заканчивалась десятиминутным огневым налетом по пунктам сосредоточения танков и пехоты противника. Полки PC в период контрподготовки дали по три залпа по районам сосредоточения живой силы противника.

82?мм минометы вели огонь по траншеям противника, нанося потери живой силе в исходном положении, а 120?мм минометы — по исходным позициям пехоты противника за обратными скатами»{208}.

Уже после войны командующий 6?й гв. А так вспоминал об этом напряженном моменте:

«Из директивы Ставки уже знали, что в период 3–6 июля враг может перейти в наступление, и сообщение солдата было лишь тому подтверждением. Войска были приведены в полную боевую готовность. Командиры соединений заняли передовые наблюдательные пункты. Поскольку мы знали о дне начала наступления противника, было решено провести заранее спланированную артиллерийскую контрподготовку по районам сосредоточения ударных группировок гитлеровцев.

Когда отгремели орудия, у меня, да и у офицеров штаба возникло сомнение: принесет ли эта контрподготовка ожидаемый эффект? Правда, вслух этого не говорили, но каждый так думал…

Мучительно тянется время. Уже 5 часов 50 минут, а противник не наступает. Волнуемся. Звонит ВЧ. Слышу знакомый спокойный голос командующего:

— Иван Михайлович, почему противник не наступает на вашем участке? Скоро шесть, а по данным вашей разведки, он должен в пять…

Я молчу. Слов нет.

Николай Федорович продолжает:

— Не всыпали ли мы по пустому месту несколько вагонов боеприпасов? Тогда попадем мы с вами в историю военного искусства в качестве примера, как не надо проводить контрподготовку.

Убил он меня! Но в эту минуту я уловил отдаленный гул моторов и с облегчением закричал в трубку:

— Товарищ командующий, я слышу гул моторов! Танки! Вот и артиллерия заговорила!

— Ну, хорошо, желаю успеха»{209}. [285]

В столь же непростой ситуации оказался и генерал К. К. Рокоссовский, командующий соседним Центральным фронтом. Его войска также должны были открыть упреждающий огонь по изготовившемуся противнику. Однако, несмотря на собранную информацию разведкой и показания пленного ефрейтора Б. Формелла из 6?й пд, захваченного разведчиками 15?й сд, полной уверенности не было. В книге «Солдатский долг» он так описывал свои размышления в тот момент:

«…Верить или не верить показаниям пленных? Если они говорят правду, то надо уже начинать запланированную нами артиллерийскую контрподготовку… Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствовавший при этом представитель Ставки Г. К. Жуков, который прибыл накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне»{210}.

Неопределенность в момент принятия решения на открытие огня и отсутствие полных, достоверных данных о результатах, которые так и не были опубликованы после войны ни у нас, ни на Западе, во многом повлияла на неоднозначную оценку этого этапа Курской битвы историками. В советской исторической литературе возобладала официальная точка зрения:

«Контрартподготовка застигла врага врасплох, нанесла ему значительный урон и спутала карты в решающий момент. Немцы вынуждены были перенести начало общего наступления на два часа».

В основе этого тезиса лежит отчет командования Воронежского фронта «Июльская оборонительная операция, проведенная Воронежским фронтом в период 4–23 июля 1943 г. на Белгородско — Курском направлении». Подготовлен он был «по горячим следам», в конце июля 1943 г. В 1975 г. вышла в свет книга воспоминаний И. М. Чистякова «Служим Отечеству», в которой полностью нашла свое подтверждение эта точка зрения. Кроме того, Иван Михайлович, непосредственный участник тех событий, для широкой аудитории достаточно интересно и ярко описал, как успешно была реализована задумка советского командования в полосе 6?й гв. А. Выдержки из этого издания уже цитировались выше, обратимся еще раз к нему:

«Только позже, когда мы перешли в наступление, в Томаровке, в Борисове и других населенных пунктах мы увидели тысячи березовых крестов над немецкими могилами, да и жители рассказывали нам, сколько им пришлось после этого удара свозить убитых фашистских солдат и офицеров.

Артиллерийская контрподготовка не только нанесла серьезный материальный урон фашистам, но и тяжело сказалась [286] на моральном состоянии их войск. Гитлеровское командование убедилось, что расчет на внезапность удара по нашей обороне сорван.

Многие фашистские офицеры и генералы считали, что артиллерийская контрподготовка была началом нашего наступления. Но все это мы узнали позже, а тогда, как я говорил, меня тревожило одно: перейдут они в наступление или нет? И вторая думка: а не ударили ли мы по пустому месту? Они же могли увести войска! Но я очень надеялся на точность данных разведки…»{211}

Можно понять генерала, который пытается обосновать свое решение, принятое под давлением обстоятельств и по приказу вышестоящего командования. Однако приводимые в подтверждение высоких потерь врага расплывчатые доводы не убеждают. Интересно, по каким это признакам местные жители при сборе трупов на поле боя определяли: погиб солдат или офицер от контрартподготовки или уже непосредственно в ходе боя? Особенно странным выглядит это утверждение, если учесть, что районы, которые подверглись обстрелу, располагались в зоне непосредственных боевых действий почти трое суток, и лишь после этого туда могли направить мирное население и похоронные команды.

Столь же сомнительные факты приводятся и в документах штаба артиллерии 6?й гв. А. В качестве одного из основных доводов в пользу эффективности контрартподготовки и высоких потерь немцев в них цитируются показания военнопленных. Так, в отчете за июль 1943 г. отмечается:

«Пленные 167?го пп{212} 332?й пд на допросах показали, что за время нашей артподготовки их полк потерял до 600 солдат и офицеров и до 25 % материальной части и вооружения. Из этого можно сделать вывод, что контрартподготовка в целом нанесла противнику большой ущерб в живой силе и технике»{213}.

Если же мы обратимся к настоящим показаниям тех же пленных, к примеру, Ганса Дорфеля, командира 1?го взвода 3?й роты 332?й пд, то прочтем несколько иное: «…наш полк потерял от стрельбы русской артиллерии 4 и 5 июля до 600 человек». Комментарии в этом случае излишни. Но это, как говорится, еще цветочки. Штаб артиллерии Воронежского фронта пошел еще дальше в мифотворчестве и в отчете по итогам операции указал: «Известно, что противник намечал свое наступление на 4.7.43, а начал лишь 5.7, что объясняется потерями [287] и дезорганизацией управления, вызванными контрартподготовкой»{214}. Хотелось бы узнать, из каких это источников командующему артиллерией генерал–майору Варенцову стало известно, что противник собирался наступать именно 4 июля, и почему он не поделился этой информацией с руководством фронта, которое искренне считало, что немцы атакуют наши рубежи в 3 часа ночи 5 июля? К сказанному добавлю, что из всех управлений штаба Воронежского фронта, документы которых мне приходилось изучать, штаб генерала Варенцова всегда отличался склонностью не просто к преувеличению фактов и своих заслуг, но очень часто беззастенчиво врал, причем настолько откровенно и наглядно, что порой оторопь берет.

А теперь более подробно о цифрах потерь врага, доложенных генерал–майором Д. И. Турбиным:

«Уничтожено: живой силы до 4000 солдат и офицеров, танков — 21, танков Т-6–3, бронемашин — 2.

Подавлено: артиллерийских батарей — 12.

Подожжено складов — 4»{215}.

Без сомнения, все приведенные выше цифры указаны на глазок, ибо никто разбитых «тигров» за линией фронта в ночь с 4 на 5 июля поштучно не считал, не говоря уж о запредельном количестве погибшей живой силы. Такие потери могли присниться врагу лишь в страшном сне. Немецкие дивизии за две недели жесточайших боев на Курской дуге не имели таких безвозвратных потерь личного состава, какие придумали в штабе артиллерии армии И. М. Чистякова за полчаса обстрела по «вероятным районам скопления». Понимая это, штаб артиллерии фронта несколько «скорректировал данные» и доносил, что всего по фронту в ходе контрартподготовки уничтожено «не менее 2500–3000 солдат и офицеров»{216}.

Причина этих фантастических цифр проста. Для офицеров, готовивших подобные документы, это была рутинная работа «на архив», так как описываемые события уже канули в прошлое. Поэтому высокой точности и достоверности от них не требовалось. Цифры из документов нижестоящих штабов никто не проверял, хотя в них нередко встречаются просто ошибки и опечатки, показания пленных откровенно «притягивались за уши» и т. д. Однако большинство советских послевоенных исследований исходили из информации, почерпнутой именно в таких отчетах и докладах. В том числе и из–за того, что документов в архивах сохранилось очень мало. [288]

В целом идея упреждающего удара была интересной, и она не прошла незамеченной противником. Особенно ее вторая фаза — 5 июля. В журналах боевых действий всех соединений 4?й ТА отмечается факт сильного упреждающего удара русской артиллерии, несмотря на то что в это же время, в частности по штурмовым группам 48?го тк, и без того велся сосредоточенный огонь из «катюш» и гаубичной артиллерии. «В первой половине ночи, — донесли офицеры штаба 167?й пд, — сильный артиллерийский огонь и обстрел из залповых систем, который главным образом наносился по центру дивизионного участка»{217}. В журнале боевых действий 48?го тк отмечено: «Ночь проходит в основном спокойно. На всем участке корпуса сильный залповый огонь артиллерийских орудий и минометов противника»{218}.

В дивизии СС также донесли об обстреле русской артиллерии по местам сосредоточения войск. Так, был накрыт 2?й усиленный батальон 2?го грп СС «Лейбштандарт». Попал под обстрел и 1?й батальон 1?го грп СС этой же дивизии. Снаряды в основном попали в расположение пехоты, подразделения 13?й тяжелой роты «тигров» и самоходок, стоявшие за ними, не пострадали. Из воспоминаний механика–водителя «тигра» штурмана В. Венда:

«…Утром стала бить русская артиллерия, в это время мы были еще не в танках, располагались немного дальше, чуть позади. Мы были, скажем так, за пределами досягаемости артиллерии противника… или они просто не знали, где мы в тот момент находились»{219}.

В докладах противника отмечалось, что потери есть, но они сравнительно невелики. В то же время телефонные линии связи полностью повреждены, поэтому связь будет осуществляться в основном через посыльных.

Архивные документы свидетельствуют, что через несколько минут после открытия огня с советской стороны, в 3.00, начальник штаба 48?го тк лично начал прозванивать штабы дивизий, чтобы собрать информацию о положении и возможности соединений продолжать выполнять план операции «Цитадель». Лишь 11?я тд и 167?я пд сообщили, что не имеют никаких трудностей, так как их основные силы подошли на исходные позиции позже других. Тем не менее точных цифр потерь в документах соединений 48?го тк обнаружить пока не удалось. Дивизии отчитывались о потерях за сутки боя, а урон, понесенный в отдельных боях, указывался очень редко. [289]

Поэтому выделить ущерб, нанесенный именно в ходе контрартподготовки, трудно.

Все вышеперечисленные обстоятельства позволяют авторам ряда западных изданий утверждать, что существенных результатов от упреждающего удара нашей артиллерии не было, а полбоекомплекта выпущено впустую. Это мнение разделяют и ряд российских исследователей. Нельзя не признать, что оснований для сомнений в эффективности этого важного и масштабного мероприятия есть. О том, что результат от контрартподготовки оказался не таким, на который рассчитывала и Ставка, и руководство фронтов, после войны достаточно откровенно признавал и являвшийся в ту пору заместителем Верховного Главнокомандующего, маршал Советского Союза Г. К. Жуков:

«Захваченные в ходе сражения пленные рассказывали, что наша контрподготовка для них была неожиданной, что сильно пострадала артиллерия и почти всюду была нарушена связь, система наблюдения и управления.

Следует, однако, сказать, что к началу действий противника в наших войсках план контрподготовки (в деталях) полностью еще не был отработан. Не были еще точно выявлены места сосредоточения войск в исходном положении и конкретное расположение целей в ночь на 5 июля. Ясно, что при тех разведывательных средствах, которые тогда имелись, нелегко точно установить местоположение целей, но все же можно было сделать значительно больше, чем сделали войска фронтов. В результате нашей артиллерии при контрподготовке пришлось вести огонь в основном не по конкретным целям, а по площадям. Это дало возможность противнику избежать массовых жертв. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что контрподготовка проводилась ночью, а поэтому участие авиации в ней было незначительным и, прямо скажем, малоэффективным»{220}.

Более подробно о том, что же не «сделали войска фронтов» и их руководства, пишет Н. С. Фомин:

«В 13?й А Центрального фронта момент начала контрподготовки был избран в общем правильно. Однако решение командования этой армии о сокращении наполовину количества привлекаемой артиллерии и времени для нанесения первого удара снижало, по нашему мнению, эффективность огневого поражения противника. Трудно также признать целесообразным нанесение повторного удара по противнику всей артиллерии, когда его войска начали артподготовку атаки, в [290] результате чего огонь нашей артиллерии оказался в ряде случаев нецелесообразным.

В 70?й А того же фронта контрподготовку вообще начали через 10 минут после начала артиллерийской подготовки противника. Выбор момента ее проведения был не из удачных.

В 6?й гв. А Воронежского фронта контрподготовку начали вечером 4 июля, накануне предполагавшегося наступления противника, ограничившись пятиминутным огневым налетом. Ровно в 3 часа утра 5 июля контрподготовка была продолжена в полном объеме.

Артиллерия 7?й гв. А начала контрподготовку в 3 часа утра 5 июля одновременно по трем вариантам. При этом за 10 минут до ее окончания противник открыл ответный огонь, начав артиллерийскую подготовку. В обоих фронтах авиация бомбила аэродромы.

Можно заключить, что как в выборе момента начала контрподготовки, так и в ожидаемых ее результатах в армиях, повидимому, чувствовалась некоторая неуверенность. И это естественно, так как выбор момента открытия огня в контрподготовке является едва ли не самым трудным решением, которое должно принять командование. Лишь при тщательной разведке можно избежать закономерную в этом случае неуверенность. Несомненно, во всяком случае, одно: если уж принято решение, то при отсутствии данных, меняющих обстановку, его надо доводить до конца. Дробление же контрподготовки на две части лишь ослабляет силу удара и ожидаемые результаты. Результаты в обоих фронтах, надо полагать, были бы выше, если бы не имели место отмеченные нами слабости. Следует признать, что проблема контрподготовки в современных условиях требует серьезного изучения, поисков лучших форм и способов ее проведения»{221}.

В то же время авторы отдельных публикаций, возлагая ответственность за просчет на командование фронта, высказывают и ошибочные предположения.

«Допрошенный в присутствии члена Военного совета Воронежского фронта Н. С. Хрущева пленный заявил, что «наступление начнется в 3.00 с началом рассвета». Пленный не врал: он, как и все в немецкой армии, жил и воевал по берлинскому времени. То есть начало операции намечалось на 5.00 (3.00 по среднеевропейскому времени) 5 июля. Трудно представить, что на третьем году войны наше командование (особенно переводчики) не знало о разнице во времени. Скорее боялись опоздать с открытием огня, боялись, что противник упредит с началом артподготовки. Тем более [291] стало известно, что войска Центрального фронта уже провели огневой налет в 2.20. В результате артиллерийская контрподготовка началась преждевременно»{222}.

Действительно, руководство Воронежского фронта торопилось. Однако не из–за страха опоздать, а из–за того, что знало ситуацию значительно лучше, чем кто–либо, даже сегодня. Дело в том, что в приведенной цитате правильно указано время по часовым поясам, но Советский Союз в этот период жил по так называемому «декретному времени». В целях более рационального использования светлого времени суток Постановлением СНК СССР 16 июня 1930 г. поясное время на территории нашей страны было переведено на один час вперед. Соответственно разница между берлинским и московским временем сократилась на час. И такое превышение сохранялось весь год, в том числе и в 1943 г., в отличие от так называемого «летнего времени». В этом можно легко убедиться, сравнив описание одних и тех же событий в оперативных документах немецких и советских войск. Таким образом, трудно говорить о просчете советской стороны при принятии решения на открытие огня. Ведь контрартподготовка началась за час до наступления врага.

Если о результатах утренней артподготовки можно спорить, то налет нашей авиации утром 5 июля на районы базирования 8?го авиакорпуса противника и Харьковский аэроузел был откровенно неудачным и, мало того, принес советской стороне существенные потери. По плану, утвержденному Ставкой ВГК, для нанесения удара по вражеским авиасоединениям, которые предположительно готовились поддержать войска ГА «Ю», выделялись значительные силы. Помимо 2?й ВА Воронежского фронта под командованием генерала С. А. Красовского, к нему привлекались соединения 17?й ВА Юго — Западного фронта генерала В. А. Судца.

«Силы, выделявшиеся для удара, были весьма значительными, — отмечают российские исследователи Д. Хазанов и А. Горбач. — От каждой армии привлекалось по 66 Ил?2, не считая крупных сил истребителей сопровождения. Летчики С. А. Красовского должны были атаковать аэродромы в окрестностях Белгорода (Сокольники, Померки и Микояновка), тогда как подчиненные В. А. Судца — Харьковский аэроузел (Рогань и Основа). Предполагая, что некоторые авиагруппы противника могут «отсиживаться» на аэродромах Барвенкова и Краматорска, командование 17?й ВА отдало приказ частью сил обрушиться и на них. Всего ранним утром 5 июля планировалось задействовать 417 штурмовиков и истребителей. Из этого количества [292] не менее 60 «Яковлевых» и «лавочкиных» из состава 2?й воздушной армии командование выделяло для отсечения немецких истребителей, о чем накануне, в частности, поступил приказ»{223}.

Однако эффективно использовать столь значительные силы командованию обоих фронтов не удалось. Проблемы возникли уже на стадии формирования авиагрупп в полках для нанесения ударов. Абсолютное большинство летного состава наших соединений не имело боевого опыта, тем более не летало в ночных условиях. Пополнение, прибывшее из авиашкол весной 1943 г., имело очень слабую подготовку. Ветераны вспоминали, что «подавляющее большинство из них умели только с горем пополам взлетать и совершать полеты по кругу над собственным аэродромом». Так, в 237?м штурмовом авиаполку (шап) 305?й штурмовой авиадивизии (шад) 17?й ВА, который получил приказ двумя восьмерками Ил?2 нанести удар по аэродрому Основа (6 км южнее Харькова), лишь два летчика имели достаточный опыт боевых действий: командир одной из эскадрилий и заместитель командира полка. Еще два пилота до этого летали на бомбардировщике Пе?2 и самолете–разведчике По?2. Остальные ни разу не были на боевых заданиях, не говоря о том, чтобы летать ночью. Точно такая же ситуация была и в истребительных полках, которые выделялись для прикрытия штурмовиков. За месяц–полтора тренировок в полках они приобрели определенные навыки пилотирования, «привыкли к самолетам». Но этого было мало для успешной борьбы с опытным противником.

Это была большая проблема, и она негативным образом повлияла на исход операции. Из–за отсутствия опыта и навыков в некоторых полках утром 5 июля произошли аварии со штурмовиками уже на взлете, на подлетах к аэродромам, где располагались истребители сопровождения. Неопытные летчики рубили винтами оперение впередиидущих машин своих товарищей, таранили друг друга и разбивались. Часть самолетов уже по пути к цели отставала, пилоты сбивались с курса. Так, из запланированных 24 Ил?2 266?й шад 2?й ВА в сторону противника ушли 18 самолетов, а до цели дошли лишь 14{224}. На некоторые аэродромы, в частности по Барвенковскому, из–за погодных условий вылетало значительно меньше штурмовиков 17?й ВА, чем планировалось. В то же время штурмовка расположенного в районе Белгорода аэродрома Бессоновка частями 2?й ВА не удалась в силу его сильного прикрытия. [293]

Всего же, по данным Д. Хазанова и В. Горбача, в налетах на вражеские аэродромы приняли участие около 250 самолетов обоих советских воздушных армий, то есть примерно 60 % от запланированной цифры.

Но, к сожалению, это была не единственная проблема. Главными оказались — недооценка неприятеля и неправильно выбранное время для массированного налета. По плану советского командования штурмовикам предстояло выйти к аэродромам в 4.30 5 июля. Расчет строился на неожиданность и массированность удара. Именно эти две составляющие повлияли на успех при налетах на вражеские объекты, в том числе и аэродромы соединений 2?й ВА, в мае 1943 г. Но в данном случае они не сработали. На рассвете 5 июля основные силы авиации уже были в воздухе. Командование противника своевременно получило данные о приближении значительных сил русских от расчетов радиолокационных станций, которыми немцы уже комплектовали части ПВО, станции раннего оповещения «Фрейя» и «Вюрцбург», позволявшие четко фиксировать одиночные цели на расстоянии до 80–90 км и групповые до 130–150 км. Наша разведка докладывала об этих новинках, но командование не приняло их в расчет. Кроме того, значительная часть немецких истребителей уже поднялась в воздух для сопровождения своих бомбардировщиков, которые направлялись бомбить позиции войск Воронежского фронта.

Благодаря этим обстоятельствам противник сумел быстро и четко выстроить эшелонированную систему прикрытия своих аэродромов. Уже на подходе к линии фронта наших летчиков ждали вражеские истребители, экипажи которых имели задачу связать боем группы сопровождения. Большинство штурмовиков прошли эту завесу, но почти полностью лишились прикрытия. Поэтому когда они вышли на расстояние 3–5 км до цели, то попали под удар самолетов, непосредственно охранявших аэродромы. А те экипажи, которым удалось прорваться непосредственно к взлетным полосам, были встречены мощным огнем зенитных средств ПВО.

«Подлетая к линии фронта, — докладывал лейтенант Шакурский, единственный вернувшийся в 237?й шап на своем «ильюшине», — мы видели, что с запада на нашу территорию под прикрытием истребителей шли группы бомбардировщиков противника. К моменту подлета к аэродрому Основа, — в воздух поднялись истребители Me?109, которые атаковали наши самолеты парами и четверками. Атака велась по отставшим самолетам с задней полусферы одновременно сверху и снизу. На стоянках аэродрома мы застали только одну группу [294] на северо–восточной окраине аэродрома да несколько взлетавших самолетов»{225}.

Результаты ударов по всем намеченным объектам оказались далеки от ожидавшихся. Даже руководство Воронежского фронта, которое редко проявляло скромность в оценке потерь врага, в официальном документе на имя И. В. Сталина, в итоговом донесении за 5 июля, приводит незначительные цифры нанесенного урона врагу:

«2?я ВА. Действиями с утра 5.7 штурмовиков на аэродромах в Микояновке, Угрим, Померки уничтожено 34 самолета противника»{226}.

В то же время потери в самолетах советской стороны оказались очень тяжелыми, в отдельных полках — катастрофические. Из 14 Ил?2 266?й шад, работавших по аэродрому Померки, было потеряно 11. Из 18 штурмовиков 291?й шад, наносивших удар по Микояновскому аэродрому, где, кстати, находился и штаб 8?го авиакорпуса 4?го воздушного флота противника, вернулось только три самолета, еще два «ила» сели на вынужденную на своей территории. Как вспоминал ветеран 237?м шап 305?й шад генерал–майор Б. Г. Кандыбин, из 16 машин, вылетевших к Основе и Рогани, вернулся лишь один экипаж. Потери в летном составе оказались меньше, части пилотам удалось перетянуть через линию фронта, часть вывели к своим местные жители, некоторым удалось сесть вынужденно на аэродромах советских авиачастей.

Следует отметить, что столь значительный урон противник нанес в том числе и из–за отсутствия слаженности и взаимодействия экипажей штурмовиков с прикрывавшими их истребителями. В ряде случаев летчики–истребители при появлении противника попросту бросали на произвол судьбы своих товарищей и уходили, прекращая прикрывать экипажи «илов». Так, к примеру, произошло со штурмовиками 241?го шап 291?й шад, которые над районом Микояновки оставили без прикрытия группу истребителей 737?го иап той же дивизии.

Вполне объективную оценку этой неудавшейся операции наших авиаторов дал офицер Генштаба при штабе Воронежского фронта полковник М. Н. Костин, он считал, что наиболее целесообразно было бы использовать всю авиацию фронта против частей и соединений противника, находившихся на выжидательных позициях перед передним краем его обороны. Он подчеркнул, что

«авиационный удар наших ВВС по аэродромам противника не принес желаемых результатов, так как в это время авиация противника была уже в воздухе и на [295] аэродромах у противника были лишь испорченные самолеты и несколько запасных самолетов для восполнения потерь»{227}.

Таким образом, намеченные командованием Воронежского фронта и утвержденные Ставкой два крупномасштабных мероприятия, которыми Н. Ф. Ватутин рассчитывал ослабить ударную группировку ГА «Юг», — нанести ее соединениям существенный урон еще на исходных рубежах — не дали ожидаемого эффекта.

Оборона Черкасского — забытый подвиг

После захвата позиций БО и ПО гвардейских дивизий подготовка к утреннему наступлению соединений 48?го тк продолжалась согласно намеченному графику. В его журнале боевых действий отмечается:

«Корпус разворачивается ночью и намерен, согласно оперативного приказу, приступить к наступлению на вражеские позиции. Точное время будет сообщено дополнительно исходя из обстановки, так как из–за прошедшего дождя надо рассчитывать на появление тумана, который, вероятно, ухудшит видимость для артиллеристов.

8?й авиакорпус дает согласие на поддержку всех вводимых соединений с 7.00. Центр авиаударов на северо–западном фланге. В случае, если положение во 2?м тк СС потребует привлечения дополнительных соединений люфтваффе, то они согласны нанести особенно сильные удары перед дивизией «Великая Германия».

Полк «пантер» полностью подошел и ночью выдвинется к отрогу оврага севернее Мощеное. «Великая Германия» задействовала для этого штаб 10?й бригады, и он уже получил приказ. Полк «пантер» пока остается в подчинении корпуса, он введет его в бой в зависимости от ситуации.

22.30. 3?я тд докладывает, что полностью взять Герцовку, вероятно, удастся лишь утром»{228}.

Читая приведенную выше цитату, создается слишком оптимистичное и, скажу прямо, далекое от реальной действительности впечатление. Несмотря на захват командных высот перед передним краем гвардейских соединений 22?го гв. ск 6?й гв. А, подготовка к наступлению шла далеко не так гладко, как бы хотелось противнику. В этот момент три основных фактора заметно мешали проводить подтягивание сил и их развертывание. Во–первых, продолжались бои на позициях передовых [296] отрядов 67?й гв. и 71?й гв. сд, которые поддерживала из глубины обороны артиллерия обеих дивизий. И, что немаловажно, с наступлением сумерек боевые действия продолжались с тем же напряжением, советская сторона нередко даже контратаковала. Во–вторых, помимо огня соединений первого эшелона, по районам, куда начали подходить войска, открыли огонь «катюши» и тяжелые орудия. Этот обстрел то усиливался, то ослабевал в течение всей ночи и был увязан с налетами авиации. И, наконец, в-третьих, проблему проходимости дорог, возникшую после грозовых дождей 4 июля, усилили подрыв мостов и сплошные минные поля на дорогах, ведущих к переднему краю, особенно Фастов — Перцовка, Герцовка — Березов, Ямное — Бутово, Бутово — Черкасское, которые были оставлены отошедшими советскими войсками. Все это привело к заторам на основных транспортных путях 48?го тк и скученности войск, чем не преминули воспользоваться советские летчики, нанося чувствительные удары по длинным колоннам.

К рассвету 5 июля окончательно овладеть позициями БО и ПО наших войск и выйти на запланированные исходные позиции перед рубежом 22?го гв. ск смогли лишь две вражеские дивизии: «Великая Германия» и 167?я пд. 11?я тд, хотя и начала переброску частей в отведенный ей район, однако расчистить проходы к переднему краю у Бутова собственными силами саперов в указанные сроки полностью так и не смогла. Основная причина прежняя — сопротивление подразделений 3/199?го гв. сп в южной части села и напеты советской авиации.

Серьезные трудности возникли при выдвижении бригады «пантер». Она не только не смогла своевременно подойти в указанный район, но и существенно осложнила выдвижение танкового полка «Великой Германии». Уже в течение марша начало выходить из строя по техническим причинам значительное количество боевых машин.

Еще в более сложном положении оказались дивизии левого крыла 48?го тк. 332?я пд в районе севернее Королевского леса и 3?я тд в Герцовке всю ночь вели очень тяжелые бои. И хотя штаб соединения генерал–лейтенанта Ф. Вестховена{229} [297] в 4.20 сообщил о полном захвате села, принципиально это уже ничего не решало. На марше его танковый полк, попав на минное поле и потеряв несколько машин, опоздал на целый час к началу наступления. Все дороги к переднему краю были забиты, в Герцовке у поврежденного моста образовалась пробка, которая задержала не только бронетехнику, которой предстояло вступать в сражение после артподготовки, но и артподразделения.

Полностью оказалось сорвано наступление и 332?й пд генерал–лейтенанта Шафера. Только в 8.15 ее штаб сообщил, что рабочие бараки захвачены и войска, наконец, вышли на исходные позиции. Дивизия приступает к подготовке атаки, которая намечена на 10.00.

Таким образом, уже на стадии сосредоточения перед наступлением хорошо отлаженная и проверенная несколькими месяцами подготовки система 4?й ТА начала давать сбои.

Далеко не так, как рассчитывали, прошла и артподготовка. Планировалось, что после захвата позиции БО и ПО 67?й гв. и 71?й гв. сд артиллерия ближе подойдет к переднему краю русских и получит более удобные НП. После чего артсредства всех трех дивизий корпуса в 4.00 откроют одновременно огонь по рубежу советской обороны перед фронтом дивизии «Великая Германия», где намечался главный прорыв, параллельно их должны были поддержать три корпусных дивизиона. Таким образом, на 3-километровый участок, помимо штатных орудий, одновременно должны были работать еще почти три два артполка. Но этот план был хорош лишь на бумаге. Выше отмечалось, что уже 4 июля на стадии выдвижения артчастей на новые огневые позиции все пошло наперекосяк. Не со всех НП просматривалась советская оборона, связь наладили с трудом, появились значительные потери среди командиров артчастей. После полуночи и на рассвете проблемы лишь усугубились. Опасность подрыва на оставленных русскими минах по обочинам дорог заставляла колонны артдивизионов двигаться строго по дорожной колее. Это привело к тому, что перед взорванными мостами в Герцовке образовался затор, из–за которого артиллерию 3?й тд, так же как и ее танкистов, не удалось вовремя в полном составе вывести на передовые позиции. Поэтому лишь отдельными подразделениями она участвовала в артподготовке перед атакой. Следовавший за 3?й тд корпусной минометный полк, по тем же причинам, около 7.00 лишь втягивался в село Зыбино, расположенное примерно в 15 км от передовой.

Артиллеристы мд «Великая Германия» и 11?й тд, приняв на закате и в сумерках местность, откуда предстояло вести огонь, оказались не в состоянии своевременно подготовить данные [298] для стрельбы. Времени катастрофически не хватало, уже первые пристрелочные выстрелы по району Черкасского были запланированы на 4.00. Сыграла свою роль оперативная маскировка полосы обороны и огневых позиций соединений 6?й гв. А. Советская сторона очень эффективно ее использовала. Так, в документах 2?го тк СС за 5 июля встречаются донесения о том, что из выявленных ранее артиллерийских позиций и огневых точек в полосе 52?й гв. сд две трети оказались ложными.

По воспоминаниям немецких офицеров, участников тех событий, с занятых ими НП позиции 67?й гв. и 71?й гв. сд просматривались плохо, понять, где находятся настоящий рубеж, было невозможно. Начальник 122?го арткомандования и штаб 70?го ап, которые готовили и должны были руководить артподготовкой в полосе мд «Великая Германия», срочно запросили аэрофотосъемку полосы советской обороны перед 48?м тк. Но доставленные фотографии ситуацию толком не прояснили. Они были сделаны с большой высоты, поэтому в изображенной на них густой сети окопов и ходов сообщения было трудно разобраться, где настоящая, а где ложная линия обороны.

Нельзя не сказать и о том, что «Великая Германия» испытывала дефицит в артиллерийских боеприпасах. Непрерывный огонь она могла обеспечить лишь в течение примерно 20 минут, а еще необходимо было в течение 1,5 часа провести предварительно пристрелочные стрельбы по объектам с нового района развертывания дивизионов. Кстати, есть данные о том, что командир этой дивизии проявил халатность в этом вопросе, он даже не знал о существовании такой проблемы в соединении.

Кроме того, качество немецких артиллерийских боеприпасов оставляло желать лучшего, особенно крупнокалиберных. Так, по данным штаба артиллерии 67?й гв. сд, за период с 28 мая по 25 июня 1943 г. противник выпустил по ее участку 5500 снарядов, из них 15 % не разорвалось. В основном это были 105?мм снаряды к легким полевым гаубицам, широко распространенные в вермахте{230}. Все это в комплексе негативным образом существенно повлияло на результаты утренней артподготовки.

Вместе с тем к ее началу не смогла решить задачу с захватом позиций БО 71?й гв. сд и 332?я пд, а часть сил артполка 3?й тд не смогли выйти на указанные для них ОП. Когда же, наконец, все три танковые дивизии открыли огонь по участку «Великой Германии», то он оказался не столь эффективным, но сделать что–то было уже невозможно. Согласно плану через несколько минут дивизионы 11?й и 3?й тд перенесли огонь на [299] свои участки прорыва. Имевшимися в его распоряжении силами В. Хейерляйн уничтожить огневую систему на участке прорыва был не в состоянии.

Поэтому с утверждением начальника штаба 4?й ТА генерала Ф. Фангора: «Впоследствии мы установили, что, несмотря на ее непродолжительность, она была очень эффективной»{231}, можно согласиться лишь частично. Определенный успех сопутствовал лишь артиллеристам соседнего 2?го тк СС, где это важное мероприятие было подготовлено более четко, а влияние на него советской стороны незначительно.

Генерал Кнобельсдорф понимал всю сложность положения, в которое попали его дивизии, она беспокоила его, но кардинально изменить он ничего не мог — огромный механизм был запущен и начал набирать обороты.

Примерно в 4.00 генерал Ф. фон Меллентин, начальник штаба 48?го тк, начал связываться со штабами дивизий, чтобы получить не только текущую информацию о прошедшей ночи, но и понять, насколько каждое из соединений готово к атаке. Картина складывалась следующая:

«Ночь проходит в основном спокойно. На всем участке корпуса сильный залповый огонь артиллерийских орудий и минометов противника.

В 167?й пд отражение многочисленных вражеских контратак, особенно на левом фланге. В дивизии «Великая Германия» никаких особых происшествий.

3?я тд в 4.20 закончила очистку Герцовки от противника.

332?я пд вынуждена отражать повторяющиеся атаки противника из района рабочих бараков артиллерийским огнем орудий. Рабочие бараки много раз переходили из рук в руки, положение здесь все еще неясное. Наша артиллерия помогает отражать вражеские контратаки и успешно подавляет вражеские батареи.

4.00. Артиллерийское командование докладывает, что погода для действий артиллерии хорошая. Предполагавшийся туман появился лишь в низинах и оказался не очень плотным. Артподготовка началась согласно приказу.

Ночью и в ранние утренние часы наблюдается очень активная деятельность вражеских самолетов. Бомбардировка и обстрел с бортового вооружения районов сосредоточения дивизий.

Начальник штаба интересуется у дивизии о возможности их перехода в наступление.

167?я пд и 11?я тд, которые подошли позднее, не имеют никаких трудностей. «Великая Германия» стоит в готовности [300] рядом с 3?й тд, дорога от Фастова на Герцовку сильно заминирована, поэтому замедляется подвоз тяжелых орудий. Тем не менее до 6.00 подвоз обеспечивается.

У 332?й пд сложные дорожные условия создают проблему с подвозом артиллерии и техники резервного полка»{232}.

Получив эту информацию, а также данные авиаразведки о том, что от переднего края в глубину обороны русских на 1 км никаких движений, которые бы могли свидетельствовать об их подготовке к отражению удара, не отмечено, фон Кнобельсдорф отдал приказ: в 6.00 перейти в наступление мд «Великая Германия» и 3?й тд. Атака 11?й тд и 167?й пд была отложена на час.

Следовательно, мощный рывок одновременно двумя корпусами — главное, к чему на первом этапе операции «Цитадель» стремилось ее командование, — провести не удалось. На левом фланге армии из пяти дивизий 48?го тк лишь три с трудом, на час позже, чем соседний, 2?й тк СС, перешли в наступление. Рассчитывать в этой ситуации на быстрый успех мог лишь большой оптимист или человек, фанатично верящий в силу немецкого оружия и арийской расы. Опережая события, замечу, что таковые, если они действительно и были, уже в ходе первого дня наступления гвардейцев генерала И. М. Чистякова поубавили прыти. Значительную лепту в это внесли бойцы и командиры 71?й гв. и 67?й гв. сд.

Перед войсками 48?го тк в первые часы наступления стояла очень сложная задача — овладеть двумя крупными селами Черкасское и Коровино, которые воины 67?й гв. и 71?й гв. сд превратили в мощные опорные пункты обороны. Без контроля над ними развития дальнейшего наступления было невозможно.

На направлении главного удара корпуса фон Кнобельсдорф выдвинул наиболее сильную моторизованную дивизию «Великая Германия» генерала Вальтера Хейерляйна и поставил задачу — к 10.00 сломить сопротивление 196?го гв. сп 67?й гв. сд и овладеть с. Черкасское. Поэтому все усилия корпусного командования и двух других дивизий — 3?й и 11?й танковых — были подчинены единому плану, который предусматривал оказание всяческой помощи и содействие этому соединению в достижении намеченной цели. Дивизия была существенно усилена как пехотными подразделениями (вместо положенных по штату четырех пехотных батальонов два ее полка располагали шестью), так и танковыми частями. Именно В. Хейерляйн получил в подчинение впоследствии обросшую легендами и мифами 10?ю танковую бригаду «пантер». [301]

В результате «Великая Германия» по численности танков почти сравнялась с корпусом Хауссера. Поэтому не случайно, что в течение всего 5 июля внимание и командования корпуса и армии, да и штаба группы армий «Юг» было приковано именно к этому участку фронта.

Командование корпуса планировало после того, как саперы сделают проходы в минных полях и противотанковом рву, а переправившиеся через него боевые батальонные группы фузилеров и гренадеров вытеснят русских с первой линии траншей, ударить по участку между Коровином и Черкасским, где проходил стык 71?й гв. и 67?й гв. сд, смешанной танковой группой: тп «Великой Германии» (129 боевых машин) под командованием полковника Гиацинта графа фон Штрахвица и 10?й тбр «пантер» (200 Т-5) полковника Карла Декера. Он справедливо рассчитывал, что сильный удар по правому флангу 67?й гв. сд и левому 71?й гв. сд заставит их командиров сконцентрировать все усилия и резервы именно в этом районе. Тем самым будут ослаблены другие участки, в частности, перед 332?й пд и 11?й тд. Сил же для прорыва даже одной «Великой Германии» с бригадой «пантер», по его расчетам, было вполне достаточно. 3?я тд получила задачу нанести удар по Коровину и, оттеснив части 71?й гв. сд из села, прикрывать левый фланг «Великой Германии», а при необходимости усилить удар войск Хейерляйна в северном направлении.

После прорыва танки Штрахвица и Декера должны были двигаться строго на север и, обтекая село, повернуть вдоль северных окраин на восток. К этому моменту 11?й тд также предстояло преодолеть все препятствия и атаковать в стык 196?го гв. и 199?го гв. сп 67?й гв. сд в направлении юго–восточной и восточной окраин Черкасского. Таким образом, «Великая Германия» и 11?я тд готовились взять село в кольцо.

Учитывая, что по рубежу 67?й гв. сд был нанесен удар главными силами 48?го тк, приведу выдержку из приказа № 0061 от 13 июня 1943 г. ее командира полковника А. И. Баксова об организации обороны, распределении частей и средств усиления:

«…Передний край его проходит: северные скаты выс. 237.8, безымянные высоты в 2 км северо–восточнее Ямное, северная опушка рощи между Ямное и Казацкое, северо–западная окраина Стрелецкое.

Боевое охранение на линии отметка 216.1 и роща 0,5 км восточнее.

Полковой резерв — Старая Глинка.

2. 67?я гв. сд с 245?м тп, 893?м гв. ап (из 90?й гв. сд четыре батареи. — В. З.), 1440?м сап, 611?м иптап, 163?м пап, 2?м и [302] 3/5?го гв. мп, 135?го об ПТР, ротой «ФОГ» обороняет полосу: Черкасское, /исключительно/выс. 233.0, Луханино.

Передний край обороны проходит: скаты высот 1 км южнее Черкасского, южные скаты выс. 232.6, южные скаты выс. 237.8, по северным скатам балки, идущей от Триречное на восток, южная окраина Триречное, ПТФ — Триречное, южные скаты выс. 228.6.

Боевое охранение на линии: отм. 211.0, отм. 226.2, северные скаты лог Крутой, южная окраина Драгунское.

3. Справа — 210?й гв. сп 71?й гв. сд обороняет участок: Восход, (иск.)выс. 232.8, что юго–западнее Черкасского, Коровино. Граница с ним: (иск.) Новоселовка, (иск.) Раково, Локня, (иск.) Борисовка.

Слева 153?й гв. сп 52?й гв. сд обороняет участок: выс. 233.6, отм. 220.5, Веселый.

Граница с ним: Андреевка, Яковлево, (иск.) выс. 233.6, (иск.) выс. 228.6, Пушкарное, Калинина.

4. Учитывая основные танкоопасные направления: Ямное — Черкасское; Томаровка — Ольховка — Яковлево, основную противотанковую оборону и плотность огня создать на правом фланге на участке 196?го гв. сп и на левом фланге — на участке 201?го гв. сп. Там же создать и противотанковые заграждения.

5. 196?го гв. сп с батареей 73?го гв. оиптд, ротой ПТР 135?го об ПТР, взводом истребителей танков, ротой «ФОГ» — прочно оборонять участок: выс. 237.8, выс. 244.3, Ярки, обратив особое внимание направлению — Ямное, Бутово, Черкасское.

Граница слева: Луханино, ПТФ у отм. 218.7, (иск.) выс. 237.8, Бутово, Мощеное.

КП — роща Ярки.

АПП — 196?го гв. сп: 2/138?го гв. ап, 7?я батарея 893?го гв. ап.

6. 199?й гв. сп с батареей 73?го гв. оиптад — прочно оборонять участок: (иск.) роща 1 км северо–восточнее Черкасского, (иск.) Триречное, (иск.) выс. 218.7.

Граница слева: Дуброва, (иск.) роща, что северо–западнее Дмитриевка, (иск.) Триречное, выс. 218.7.

КП — Лог Орлов.

АПП — 199?го гв. сп — 3/138 гв. ап, 6?я батарея 893?го гв. ап.

7. 201?й гв. сп с батареей 73?го гв. оиптд, ротой ПТР 135?го об ПТР — прочно оборонять участок: Триречное, выс. 228, 6, (иск.) Дмитриевка. Особое внимание направлению Драгунское — Ольховка.

КП — роща 0,5 км юго–восточнее отм. 214.1.

АПП — 201?го гв. сп — 1/138?го гв. ап, 2?я батарея 893?го гв. ап.

8. Передовые отряды иметь: [303]

9. Резерв — учебный батальон, рота автоматчиков, рота ПТР 135?го об ПТР, две батареи 611?го иптап, командир — командир учбата гв. капитан т. Грачев — занять район для обороны: выс. 232.4, выс. 246.0.

Быть готовым совместно с 245?м отп контратаковать в направлениях: первое — Черкасское, выс. 232.6; второе — выс. 237.8, выс. 219.8; третье — по логу Марайки на Триречное, Ново — Черкасское.

10. Подвижный противотанковый резерв — 1440?й сап, район ОП в районе Дмитриевка — Ольховка. Быть готовым к отражению танков противника в направлениях: по дорогам Бутово — Дуброва, Казацкое — Триречное, Драгунское — Ольховка, Казацкое — Триречное, Дмитриевка.

11. 245?й отп — танки закопать в землю, создать ротные узлы сопротивления на рубежах: 1?я рота — стык дорог Бутово, Алексеевка, Дуброва; 2?я рота — выс. 232.4; 3?я рота — изгиб дороги Черкасское — Завидовка 1 км северо–западнее х. Ярки; 4?я рота — в районе тропы 1,5 км юго–восточнее выс. 218.7.

Быть готовым совместно с резервом контратаковать противника в направлениях: Черкасское, выс. 232.6; выс. 237.8 — выс. 219.8; Триречное — Ново — Черкасское»{233}.

Кроме перечисленных в приказе частей и подразделений, дивизия получила в качестве усиления 4?ю армейскую отдельную штрафную роту под командованием капитана Петренко. Сначала она находилась в резерве комдива, а затем была выдвинута на стыке 196?го гв. и 199?го гв. сп. Ее численность к 5 июля установить не удалось. По штату подобные формирования не превышали 225 человек. Но ошр пополнялись только штрафниками (это не относится к командному звену), так называемым переменным составом, и никогда не усиливались обычными красноармейцами. Поэтому их численность зависела от поступления осужденных из военных трибуналов. Согласно приказу № 227 в роты не направляли офицеров, а лишь рядовой и сержантский состав, в силу этого они часто имели значительный некомплект, доходивший до 50 %. Так, действовавшие в полосе соседней 71?й гв. сд, 1?я и 106?я ошр имели в строю на 30 июня 1943 г. соответственно 213 и 112 человек.

В полосе наступления 48?го тк танкопроходимых мест было мало. Сеть населенных пунктов очень густая. Причем села, как правило, располагались у глубоких балок, вдоль пойм рек или ручьев. Некоторые из них протекали через весь населенный пункт, создавая дополнительные сложности бронетехнике [304] при попытке его захвата. В таком же непростом месте находилось и Черкасское.

Поэтому захват подготовленного к долговременной обороне села не менее сложен, чем даже небольшого городка. Обороняющиеся имеют возможность оборудовать противотанковые заграждения: рвы, эскарпы, минные поля, хорошо укрепить в инженерном отношении не только улицы, огороды, но и сами строения, их скученность на отдельных участках представляет собой хорошее укрепление. Чтобы овладеть селом или хутором, необходимо значительное число пехоты, чего противнику в ходе операции «Цитадель» катастрофически не хватало.

Итак, утром 5 июля после примерно двухчасовой артподготовки на позиции 196?го гв. сп полковника В. И. Баженова{234} в направлении скотомогильника (западнее с. Черкасское) и выс. 237.8{235} первыми двинулись батальонные группы фузилерского (слева от села) и гренадерского полков мд «Великая Германия». За несколько минут до начала артподготовки штурмовые группы этих батальонов начали выдвигаться к полосам колючей проволоки и минным полям, которые приковывали передний край гвардейских дивизий 6?й гв. А. В этот момент вся местность была усеяна двигавшимися человеческими телами, впереди шли саперы, а за ними по–пластунски двигались сотни гренадеров. Сохранились довольно эмоциональные воспоминания рядового Ги Сайера из 8?го взвода 5?й роты гренадерского полка «Великой Германии» об этом моменте. Рассказ интересен тем, что читатель видит начало крупнейшей битвы войны, находясь как бы внутри события, глазами ее непосредственного участника. Автор без прикрас раскрывает эмоциональное состояние солдата вражеской армии, попавшего в кровавый водоворот утром 5 июля 1943 г. на просторах Центральной России:

«… Один за другим мы покинули последние немецкие позиции и поползли по теплой земле, находившейся на ничейной [305] территории. Я не отрывал глаз от подбитых гвоздями сапог судетца, пытаясь не упускать его из виду. Время от времени передо мной возникал силуэт товарища, которому приходилось перелезать через какое–то препятствие. Иногда же носки сапог солдата, который полз передо мной, неожиданно останавливались в сантиметре от моего носа. Тогда меня охватывал ужас: а вдруг судетец потерял из виду идущего впереди? Но через мгновение он уже снова пускался в путь, и ко мне возвращалась уверенность: ведь я был не один.

В такие минуты даже у тех, кто склонен к размышлению, все мысли из головы улетучиваются. Кажется, что нет ничего важнее, чем сухая палка, которая врезалась тебе в живот и которую ты должен отбросить, не произведя шума. Чувства до предела обостряются, а сердце бьется так, что вот–вот выскочит из груди.

Мы, как черепахи, продвигались по успевшей нам изрядно надоесть русской земле… У меня возникло впечатление, что мы ползем в Китай. Прошло полчаса с тех пор, как мы отправились в путь, когда на глаза нам впервые попалась протянутая русскими проволока. Каждый из нас со сжавшимся сердцем ждал, когда передовой разведчик откроет нам путь. Всякий раз, слыша, как перекусывают проволоку, мы ожидали, что вот–вот взорвется мина и появится облако дыма. По нашим лицам, покрытым сажей, струился пот. Пока мы пробирались под советской проволокой, делая не более пятнадцати метров в час, постарели, наверное, на несколько лет.

Мы на минуту остановились и собрались вместе. С передовых позиций русских доносились какие–то звуки. Мы посмотрели друг на друга и поняли, что каждый из нас испытывает одни и те же чувства. Еще двадцать метров мы проползли по низкому кустарнику и по траве. Послышались голоса. Теперь сомнений не оставалось: мы добрались до первой линии русских…

Теперь мы могли как следует рассмотреть позиции русских, находившиеся в ста метрах от нас. С нашего холма, расположенного прямо напротив противника, мы видели серые, испачканные лица. Теперь я сам удивляюсь, как это русские не захватили наш холм. Однако повсюду вокруг были такие же возвышенности, и занять их все противнику не представлялось возможным. Фельдфебель указал нам на что–то происходившее слева от нас.

Мы осторожно повернулись. По земле ползли немецкие солдаты, они прорывались через защитную проволоку русских. Повсюду, насколько хватало глаз, виднелись распластанные на земле фигуры.

— Наши! — произнес ветеран. На его лице появилась слабая [306] улыбка. — Приготовьтесь стрелять, как только противник пошевелится, — добавил фельдфебель.

Неожиданно по моему телу прошла дрожь, которую я был не в силах остановить. Я дрожал не от страха: просто теперь, когда наша задача близилась к завершению, страх и напряжение, которые я до сих пор держал в себе, вырывались наружу. Мне удалось открыть затвор магазина и при помощи ветерана запихнуть туда пулеметную ленту. Чтобы затвор не щелкнул, я не до конца закрыл его.

…Через секунду кто–то из немецких солдат задел проволоку, прикрепленную к минам. Нам показалось, что ползущих солдат разнесло на куски. Но воины гитлерюгенда — ведь это они ползли в нашем направлении — поднялись и рванули через проволоку. Гальс открыл огонь. Ветеран защелкнул затвор и прислонил пулемет к плечу.

— Огонь! — скомандовал фельдфебель. — Сотрите их с лица земли.

Русские бросились в окопы. По моим рукам со страшной быстротой прошла лента патронов калибра 7,7; грохот пулемета оглушил меня…

Впереди, за позициями русских, немецкая авиация бомбила довольно крупное село. От огромных пожарищ по земле на расстоянии пятидесяти метров стелился дым. Я заправил в магазин пулемета вторую ленту. Ветеран безостановочно палил по живым и мертвым людям, укрывшимся в передовых окопах советских войск.

…Что было дальше, я почти ничего не помню. Лишь отдельные моменты всплывают в моей памяти. Трудно вспомнить, что происходит, когда ты ни о чем не думаешь, не пытаешься что–либо предвидеть или понять, когда под стальной каской одна пустая голова и пара глаз, остекленевших, как глаза животного, столкнувшегося со смертельной опасностью. В голове звучат взрывы: одни ближе, другие дальше, одни сильнее, другие слабее, слышатся крики обезумевших людей, которые затем, в зависимости от исхода битвы, будут названы криками героев или безжалостных убийц. Слышатся и стоны раненых, тех, кто умирает в муках, взирая на свое изувеченное тело, панические крики солдат, которые бегут, не разбирая дороги. Мелькают в сознании наводящие ужас зрелища: внутренности, которые тянутся от одного мертвеца к другому, дымящиеся орудия, напоминающие разделанных животных… Офицеры и фельдфебели среди всего этого ужаса проводят перегруппировку взводов и рот»{236}. [307]

Уже через 50 минут сосед справа, 2?й тк СС, получил первое донесение штаба 48?го тк о том, что атака завершена успешно и штурмовые группы вышли на линию: выс. 156.6 — северная окраина леса в 1 км западнее Драгунского — южная окраина леса в 2 км юго–западнее Триречного — северная окраина леса в 3 км восточнее Бутова — южная окраина ущелья (лощины, дефиле) — 1 км юго–восточнее леса (2 км севернее Бутова) — северная окраина Бутова — возвышенность севернее Бутова — выс. 229.8 — отметка 2,3 — Герцовка, кроме северо–западной части, — возвышенность северо–западнее. Запасная позиция: Герцовка — железнодорожная линия до Королевского леса — западная окраина Королевского леса — юго–восточная часть Новой Горянки — высоты в 2 км западнее к. Зыбино. Однако это было лишь начало тяжелейшего сражения, и в документе не отражено все то, что происходило в лощине южнее Черкасского. К этому моменту боевые группы первого эшелона дивизий 48?го тк еще даже не подошли к переднему краю главной оборонительной полосы войск 22?го гв. ск.

На острие удара мд «Великая Германия» находилась боевая группа 3?го батальона фузилерского полка. Его должны были поддерживать огнем и гусеницами батальон танкового полка дивизии и оба батальона «пантер». Но к этому времени началось то, о чем немцы впоследствии не очень хотели вспоминать. Вероятно, предварительной отработкой взаимодействия этих подразделений, находившихся на самом ответственном участке, никто по–настоящему не занимался. По сути, атака оказалась абсолютно неподготовленной, а ситуация, в которой оказались ударные части дивизии «Великая Германия», ни ее командованием, ни штабом корпуса не была спрогнозирована заранее. Поэтому с первых минут начала наступления и практически до второй половины дня ни Хейерляйн, ни Кнобельсдорф и даже Гот не могли выработать эффективный план действий по выходу из создавшегося положения.

Как уже отмечалось, одной из важных особенностей полос советской обороны было то, что в них использовались не только искусственные заграждения, но и естественные препятствия для недопущения танков первой волны противника к первой линии траншей передовых батальонов. Для этого перед передним краем (1–2 км) были сооружены три линии инженерных препятствий: противотанковые минные поля, затем противотанковые рвы (практически на всем протяжении обороны) и, наконец, проволочные заграждения также с минными полями. Причем некоторые из них были радиоуправляемыми. В полосе наступления мд «Великая Германия» рубеж был усилен заболоченным отрогом с родниками (1,5 км южнее с. Черкасское), который проходил через х. Березов к [308] х. Восход. Противотанковый ров, перекрывавший единственный проход технике, был соединен с отрогом и, залитый водой, превратился в его продолжение. Балка и ПТ-ров блокировали участок между выс. 239.3 и отм. 237.8.

* * *

67?я гв. сд также получила: четыре батареи 193?го гв. ап 90?й гв. сд, всего: 8 76?мм ПТО и 8 122?мм гаубиц.

Местность южнее, юго–западнее Черкасского, а также южнее, юго–восточнее Коровина прикрывали два противотанковых опорных пункта: № 6 — на выс. 239.3 (южнее Коровина, 71?я гв. сд) и № 7 — на выс. 237.8 (юго–западнее Черкасского, 67?я гв. сд). В первом находились батареи 3/151?го гв. ап (868?й иптап), во втором три батареи 496?го иптап под командованием майора A. C. Чернова (1745?мм орудий и 20 противотанковых ружей).

Юго–восточнее Черкасского (67?я гв. сд), на выс. 244.5 был оборудован ПТОП № 8 — три батареи 76?мм орудий 611?го иптап. Оба полка находились в ПТО резерве командарма и были перед началом операции переданы на усиление 67?й гв. сд. Севернее села также были расположены артиллерийские позиции: на выс. 232.4 — зарыты в землю 3?я и 4?я батареи 611?го иптап — резерв 67?й гв. сд, а в районе х. Ярки, выс. 219.3 3?го дивизиона 138?го гв. ап 67?й гв. сд. По войскам противника в этом районе были готовы действовать 159?й тпап и два дивизиона 163?го тпап 33?й отпабр, 2?я и 6?я батареи 76?мм ПТО, а также 7?я и 9?я гаубичные 193?го гв. ап 90?й гв. сд, расположенные севернее села и на восточных его окраинах. Таким образом, на участке дивизии было сосредоточено 181 орудие, а с учетом переброшенного сюда чуть позже 496?го иптап — 198. Подробные данные о численности артсредств в 67?й гв. сд на 5 июля приведены в таблице 16.

Из журнала боевых действий 48?го тк:

«6.30. «Великая Германия» пехотными частями и танковым клином достигла противотанкового рва и оврага восточнее Березового. Перед оврагом находятся сильные проволочные и минные заграждения. Переправа ожидается очень трудной, так как, несмотря на хороший прогноз погоды, овраг полон воды. Из–за выпавшего ночью дождя здесь все размыто.

Танковый полк дивизии понес ощутимые потери в танках от мин в районе выс. 229.8. Командир корпуса, который находился в 3?й тд, а позднее «Великая Германия», в 6.30 сообщает, что танки 3?й тд отстали и со значительным опозданием (около часа) выдвинулись вперед. Правый батальон 394?го грп подошел, не ожидая прибытия танков. Наступление идет в хорошем темпе, но дивизии все еще не подошли к главной [309] линии обороны противника. В 6.00 танковый полк дивизии достиг Герцовки…

7.40. Гренадерский полк «Великой Германии» после преодоления оврага прорвался в юго–западную часть Черкасского. Фузилерский полк также, кажется, переправился через балку слева, а танковая группа все еще на переправе. Корпус считает, что время общей атаки наступило. 11?я тд все еще находится под вражеским обстрелом.

Начальник штаба корпуса предварительно ориентирует 11?ю тд и 167?ю тд, что наступление начнется, вероятно, в 8.30.

По наблюдению 11?й тд и артиллерийского командования, кажется, «Великая Германия» широким левым флангом продвигается вперед, правый фланг все еще отстает.

Полк «пантер», который находится на марше к отрогу оврага севернее Мощеное, будет передан «Великой Германии» в 7.40. Наступление последует лишь после того, как танковый полк перейдет в подчинение «Великой Германии» и обоими батальонами сосредоточится у переднего края. Возможно, это произойдет около 8.30.

Необходимо рассчитывать, что оба батальона полка «пантер» сосредоточатся в 8.30»{237}.

Однако расчет противника оказался далеким от реальности. До общего рывка всех дивизий было далеко. Сообщение о прорыве в юго–западную часть села подразделений «Великой Германии» не подтвердилось. По уточненным данным, гренадерский полк при поддержке артиллерии, переброшенной через ров, в 7.40 лишь вклинился в первую линию советской обороны в стык между двумя полками — 210?м гв. сп 71?й гв. сд и 196?м гв. сп 67?й гв. сд — и овладел траншеями между высотами 237.8 и 239.3. Завязалась ожесточенная схватка в окопах.

О том, что происходило за несколько минут до завершения артподготовки и в начале атаки в боевой группе «Великая Германия», пишет С. Ньютон:

«Большая часть личного состава подразделений полковника Декера еще не прибыла к началу сражения. Лишь несколько экипажей и командиров уже участвовали в боях, еще меньшее их число имели опыт боевых действий на советском фронте. Даже если не учитывать технические недостатки «пантер», ни один экипаж, ни одно подразделение не проводило батальонных учений и не имело навыков взаимодействия в бою или работы в тактической радиосети. Декер стоял выше, чем фон Штрахвиц, и, несмотря на то что «железный лев» «Великой Германии» уже приобрел репутацию одного из ведущих тактиков [310] ведения танкового боя, неумолимая логика военного старшинства привела к тому, что фон Штрахвиц подчинялся Декеру.

Как результат — те нелепые ошибки, которые возникли с «пантерами» по вине их экипажей и глупости командиров. В коротком отчете один из наблюдателей отмечал, что оба батальона выдвинулись к рубежу начала атаки, не получив ни от Декера, ни от фон Лаухерга{238} оперативных распоряжений боевой обстановки. Ротные абсолютно ничего не знали о планах наступления. Замешательство было заложено с самого начала, так как не были определены ни рубежи, ни цели, ни задачи, ни боевые порядки, направление движения наступающих частей. Выдвинувшись из района сосредоточения, «пантеры» двинулись на минные поля, пристрелянные советскими противотанковыми орудиями и взводами ПТР. Имея опыт взаимодействия лишь на уровне взводов, не обладая навыками эффективного применения радио, новые танки понесли свои первые потери, пытаясь оторваться от противника. Требуя движения вперед, чтобы наверстать упущенное время, полковник Декер загнал свою бригаду в непролазное болото, через которое военные инженеры должны были навести переправу в решающие часы наступления.

Так как «пантеры» возглавляли атаку, их большое количество было сосредоточено на столь ограниченном участке, что фон Штрахвиц не мог обойти их со своим батальоном танков Т-4. Это привело к тому, что командир 3?го батальона фузилерского полка оказался без танковой поддержки, когда начался огневой вал»{239}.

Заменивший раненого командира 3?го батальона командир роты фузилеров оказался в незавидном положении. С одной стороны, он осознавал, что артподготовка продлится менее получаса и далее необходим решительный рывок. В то же время было очевидно — без поддержки танков атака превратится в истребление его подразделения. Не сумев связаться с танковыми батальонами, он решил все–таки действовать по плану и, лишь только умолкли последние раскаты орудийных выстрелов, поднял три роты в атаку. Это решение оказалось для батальона гибельным. Менее чем за два часа гвардейцы полковника В. И. Бажанова выбили более 150 человек. При этом немцы практически остались на исходных рубежах.

Из–за противоречивых данных обеих сторон детально разобраться в ситуации перед фронтом 196?го гв. сп между 6.00 и 9.00 непросто. В ряде документов 6?й гв. А, в частности в отчете штаба артиллерии, утверждается, что уже после первых [311] двух часов наступления противник смог перебросить часть танков через ров и они приняли участие в бою южнее Черкасского и даже дошли до скотомогильника, расположенного западнее села. Вот цитата из этого документа:

«В 7.10 атака была повторена, и в результате часового боя к 8.20 до 40 танков противника под прикрытием дымовой завесы прорвались в район скотомогильника, что в 1 км западнее Черкасского. Остальные танки и пехота были отсечены и отброшены.

Согласно приказу командующего артиллерией гв. генерал–майора Турбина, на уничтожение прорвавшейся группировки танков противника был выдвинут 496?й иптап, находившийся в армейском противотанковом резерве (командир полка майор Чернов){240}.

В журнале же боевых действий 48?го тк об этом достаточно важном эпизоде нет ни строчки. Наоборот, как отмечено выше, в нем утверждается, что переправившиеся гренадеры и фузилеры были поддержаны лишь переброшенной через ров частью артиллерии. Чьи же танки атаковали гвардейцев? Можно предположить, что это была часть сил боевой группы соседней 3?й тд. Но в 8.20 от нее поступило следующее сообщение:

«2?м батальоном 3?го грп и танковой группой подошла к западной части х. Березовый на расстояние 800 метров. 1?й батальон 394 грп находится в движении через скотомогильник, а 2?й батальон 394?го грп обороняет Герцовку. Дивизия залегла под исключительно сильным артиллерийским и минометным огнем с левого фланга севернее Герцовки. Дивизия должна вновь собраться и возобновить атаку»{241}.

Указанный в донесении хутор находится перед балкой, и, следовательно, до переброски ее танков к этому моменту дело еще не дошло. Вероятно, «Великая Германия» все–таки смогла вместе с артиллерией перебросить в первые часы незначительное число танков Т-3, вероятно, и Т-4, бронетранспортеров, и часть штурмовых орудий. Эта бронетехника из–за задымленности, а также концентрированного огня артиллерии, которая поддерживала ее, и была принята за чисто танковую группу. Вызывает сомнения то, что командующий артиллерией, а значит и сам командарм, зная, что неприятель уперся в ров и атаковал первую траншею лишь пехотой, решились бы выдвинуть для борьбы с ней из армейского резерва истребительно–противотанковый полк, рассчитанный на уничтожение только бронетехники. В этих частях по штату даже осколочных [312] снарядов иметь было не положено. Кстати, предположение о переброске именно этих типов боевых машин, имевших боевую массу в два раза меньше, чем «пантеры» и «тигры», что немаловажно в сложившейся ситуации, подтверждается и данными из отчета командования инженерных войск фронта. В нем подчеркивается, что одной из причин провала первых утренних атак в этом районе было то, что немцы применили «устаревшие модификации танков Т-3 и Т-4».

Пехота 196?го гв. сп, прикрываемая огнем артиллерии, оборонялась ожесточенно. Его командир полковник В. И. Бажанов сумел быстро перестроить боевые порядки батальонов на правом фланге, и гвардейцы продолжали упорно драться, отбиваясь от наседающего врага не только с фронта, но и с фланга. Пулеметным огнем при поддержке минометчиков передовые батальоны положили мотопехоту врага на землю у проволочных заграждений. Была предпринята также одна контратака с севера против гренадерского полка, но немцы ее отразили. Таким образом, без танков о дальнейшем продвижении гренадеров на север говорить не приходится.

В то же время танковый полк дивизии «Великая Германия» огромным железным клином замер у края минного поля перед заболоченной балкой южнее Черкасского. Ее саперы лишь приступили к расчистке подходов к нему. Переправа бронетехники через это естественное препятствие, умело усиленное противотанковым рвом и минами, стала главной задачей, над которой билось командование не только дивизии, но и всего корпуса почти целый день.

П. Карель, описывая реакцию генерала Хейерляйна на доклад полковника Кассница о ситуации в его фузилерском полку, отмечает, что генерал не мог поверить в то, что такое могло произойти в столь ответственный момент:

«Это известие откровенно сбило Хейерляйна с толку. Здесь, на центральном участке наступления, все зависело от силы удара танковой группы графа Штрахвица. Верховное главнокомандование возлагало большие надежды на 200 новых чудо–танков «пантера» с их 75?мм длинноствольной пушкой, которые именно здесь должны были пройти боевое крещение. Куда, черт возьми, они подевались?

Попытка фузилерского полка «Великой Германии» наступать без танковой поддержки окончилась тяжелыми потерями. По этой причине снова раздался привычный приказ: «Саперы, вперед!»

В аду советского заградительного огня 2?я рота штурмового инженерно–саперного танкового батальона «Великой Германии» расчистила в минном поле проход для «пантер». [313]

Но это потребовало нескольких часов, жизненно важных часов, которыми русские не преминули воспользоваться»{242}.

Судя по документам 48?го тк, в этот момент основные силы входившего в состав 10?й тбр 39?го тп майора Майнрада фон Лаухерта, двигаясь к переднему краю, растянулись по дороге от села Мощеное до района севернее Бутова. А значительная их часть лишь сосредоточилась у балки севернее Мощеного для заправки машин.

В этот момент самыми востребованными оказались саперы, они и выводили танки Штрахвица с минного поля у выс. 229.8, и пытались возвести переправу через ПТ-ров, и вели разведку местности перед 11?й тд и 167?й пд, и одновременно обеспечивали ввод в бой передовых батальонов «Великой Германии».

Основным методом инженерного обеспечения наступления бронегрупп дивизий в германской армии было сопровождение их саперными подразделениями. Их задача состояла в устройстве проходов в минных полях, подрыве противотанковых рвов и эскарпов, а при преодолении заболоченных балок, ручьев или рек — строить, ремонтировать мосты и гати. Саперы действовали в два эшелона, первый — на бронетранспортерах или легких танках Т-1, второй — на автомашинах и мотоциклах.

«Но так было во всех предыдущих боях, в данной операции многое изменилось, — отмечается в отчете штаба инженерных войск Воронежского фронта. — Во–первых, танков для саперов не было, «не подвезли по железной дороге» (показания военнопленного 28?го сапб мд «Великая Германия» Эдмонда Зарауера).

Во–вторых, «вместо бронетранспортеров были даны небронированные» (показания военнопленного ефрейтора 3?го сапб мд СС «Мертвая голова» Эвальда Куэля).

В-третьих, «мощный огонь артиллерии и минометов не позволял ехать на автомашинах» (показания военнопленного ефрейтора 209?го сапб 11?йтд Иосифа Штюценберга и военнопленного 28?го сапб мд «Великая Германия» Эдмонда Зарауера)»{243}.

На участке между селами Коровино и Черкасское перед противотанковым рвом и ручьем мд «Великая Германия» сосредоточила большое число танков и другой техники. Под прикрытием огня артиллерии и танковых орудий ее инженерные части настойчиво пытались проложить путь через ров, но работа шла медленно. Очень мешали налеты штурмовиков Ил?2 и прицельный огонь противотанковой артиллерии из [314] ПТОП № 6 и 7, а также 2?го и 3?го дивизионов 138?го гв. ап подполковника М. И. Кирдянова, 67?й гв. сд, а также двух полков 33?й отпабр полковника Штейна, которые вели интенсивный огонь с закрытых ОП. Немцы пытались лишить возможности нашу артиллерию вести прицельный огонь, несколько раз они ставили дымовые завесы. Это помогало, но ненадолго, ветер достаточно быстро сносил пелену от района переправы. Кроме того, высокая концентрация войск на небольшом этом участке способствовала успеху артиллеристов.

«…Мы встретили ожесточенное сопротивление, и, несмотря на все усилия наших войск, им не удалось продвинуться вперед, — вспоминал начальник штаба 48?го тк генерал Ф. фон Меллентин. — Перед дивизией «Великая Германия» находилось болото, а по ее плотным боевым порядкам вела сильный огонь русская артиллерия. Саперы не смогли навести необходимых переправ, в результате многие танки стали жертвами советской авиации — в ходе этого сражения русские летчики, несмотря на превосходство в воздухе немецкой авиации, проявляли исключительную смелость. В районе, занятом немецкими войсками, в первый день боев откуда–то появились русские, и разведподразделения дивизии «Великая Германия» вынуждены были вести с ними борьбу»{244}.

Генерал фон Кнобельсдорф попытался переломить ситуацию. В 8.30 на правом фланге были введены в бой 11?я тд и 167?я пд с задачей пробить оборону и, вклинившись между 196?м гв. и 199?м гв. сп, овладеть выс. 244.5 и отм. 237.8. После этого, предполагалось, они прорвутся на север — к восточным окраинам Черкасского, но все эти планы спутало командование 67?й гв. сд.

Несмотря на то что части генерала И. Микла в ходе боя 4?го и в ночь на 5 июля в основном заняли исходный район, уже утром непосредственно перед началом атаки время наступления пришлось переносить. В 5.20 штаб дивизии сообщал, что она не готова выступить вместе с мд «Великая Германия» из–за мощных инженерных заграждений перед позициями полков, и запросил дополнительные силы саперов. Через час две саперные роты были переданы дивизии. Тем не менее расчистить путь под огнем советской артиллерии удается не сразу. Процитирую отчет инженерных войск Воронежского фронта:

«Для пропуска танков через свой передний край противник устраивал широкие проходы в минных полях. Для пропуска 11?й тд через боевые порядки 167?й пд, по показаниям военнопленного 209?го сапбата 11?й тд И. Штюценберга, ширина проходов достигала 300 метров, по бокам ставились указатели [315] «мины», границы обозначались белой лентой, которая у саперов находилась на катушке сбоку и при их передвижении разматывалась.

Преодоление наших минных полей, установленных на переднем крае обороны, производилось после мощной артиллерийской и авиационной обработки местности. Вводимые в бой танки держали курс по воронкам.

На ряде участков… при подрыве одного танка из танка, следующего за ним, вызывалась авиация, которая бомбила указанный район, деминируя таким образом необходимое направление.

Противотанковые рвы и эскарпы на переднем крае преодолевались танками лишь после предварительного обстрела из пушек этих танков крутостей рва или эскарпа.

Указанные выше методы деминирования минных полей и преодоления противотанковых рвов отмечены по показаниям пленных, в первые два–три дня наступления и в дальнейшем не наблюдались»{245}.

Несмотря на трудности, обе дивизии правого крыла 48?го тк вовремя перешли в атаку. 11?я тд нанесла удар по левому флангу 196?го гв. сп в направлении выс. 244.5, в стык с 199?м гв. сп, а 167?я пд из района лог Крутой, с. Драгунское атаковала позиции 201?го гв. сп 67?го гв. сд. Часть ее сил двинулись вместе с подразделениями правого крыла 11?й тд в направлении отм. 237.8. Этот холм обороняли правофланговые батальоны 199?го гв. сп.

Путь частям 11?й тд с юга к Черкасскому был перекрыт все теми же широкими, заболоченными противотанковыми рвами, на которых застряла «Великая Германия». Строительство переходов под огнем русских заняло бы много времени. Поэтому генерал И. Микл попытался обойти препятствие справа через лес, севернее Бутова, стремясь вырваться на дорогу, идущую из Ямного через Бутово в северо–восточном направлении. Но, приступив к выполнению этого плана, дивизия с первых минут встретила очень сильное сопротивление. Штаб 48?го тк отмечает:

«11?я тд и 167?я пд в 8.30 приступили к планомерному наступлению. И здесь вражеские бомбардировщики, волна за волной, бомбят позиции войск. Корпус требует немедленного прикрытия истребительной авиации. До 10.00 167?я пд левым флангом перешла овраг южнее отм. 237.8»{246}.

В это же время в штаб 167?й пд командование ее частей доносило: [316]

«8.50. Докладывает 339?й грп, что левый сосед несет потери от контратак противника и налетов вражеской авиации и не может продвинуться вперед. Поэтому левый фланг 339?го грп не может развернуться. Последний батальон полка двигается за левым крылом»{247}.

Оба передовых батальона 11?й тд в течение первых двух часов двигались с одинаковой скоростью и прошли чуть больше 2 км.

«… 196?й и 199?й гв. сп вели ожесточенный бой с наступающим противником, — отмечается в журнале боевых действий 67?й гв. сд. — Ружейно–пулеметным огнем пехота противника была отсечена от танков, залегла перед проволочным заграждением. Неоднократные попытки противника ворваться на передний край обороны отражались ружейно–пулеметным и артиллерийским огнем с большими для противника потерями. Отбито 4 атаки. Подбито 3 танка, 1 танк сожжен и уничтожено до 600 солдат и офицеров противника.

В 10.00 противник вклинился на передний край обороны 199?го гв. сп в районе отм. 237.8»{248}.

Прорыв «Великой Германии» и 11?й тд смежными флангами обороны на стыке 196?го гв. и 199?го гв. сп имел очень важное значение для противника, хотя этот рывок и дал эффект не сразу. Немцы довольно долго расширяли его, превращая из «тонкого ручейка в полноводную реку». Смяв в конце концов фланги полков Бажанова и Дегтярева, 11?я тд при поддержке пехоты 167?й пд приковала к себе значительную часть полковых и дивизионных резервов, в том числе и подвижного противотанкового комдива, и тем самым дала возможность закрепиться и отразить все контратаки 196?го гв. сп гренадерам и фузилерам «Великой Германии». Кроме того, после обеда часть ее сил нанесла удар по левофланговому батальону 196?го гв. сп навстречу боевой группе 3?й тд, находившейся у скотомогильника юго–западнее Черкасского.

Обращу внимание на то, что эту брешь враг сумел пробить, лишь сконцентрировав здесь наиболее подходящие для этого подразделения. Совместно с частями Микла и Триренберга, которые задействовали, помимо артиллерии и самоходок, огнеметные танки, в этом районе действовали штурмовые орудия дивизиона «Великой Германии», а затем подошла часть тяжелой роты «тигров» капитана Вальрода. Этот мощный огненно–бронированный клин буквально прожег коридор, в который и вошла мотопехота на БТРах. Прикрывшись броней и дымовой завесой, гренадеры преодолели зону заградительного огня нашей артиллерии и по проложенным саперами [317] прокатам вклинились в рубеж 67?й гв. сд.

«Важную роль в сражении за Черкасское сыграла 11?я тд, действовавшая на правом фланге дивизии «Великая Германия», — писал П. Карель. — Боевая группа графа Шиммельмана вклинилась в советские позиции с танками, гренадерами на борту десантных бронемашин, противотанковыми орудиями, саперами и штурмовыми орудиями, а часть ее затем своим флангом двинулась в направлении Черкасского. Огнеметные танки, эти огнедышащие монстры, подавили на расстоянии советские опорные пункты в бункерах и укрепленных зданиях.

Огнеметные танки являлись самым удобным оружием для такого рода сражения. Два огнемета, установленных на башне танка Т-3, могли направлять огненные копья прямо в амбразуры окна и двери на расстоянии шестидесяти метров. Шипящая 3–4 секунды струя огня убивала и обугливала все при температуре 1000 градусов по Цельсию»{249}.

В результате прорыва 11?й тд группа автоматчиков просочилась к позициям 2?й батареи (6 45?мм ПТО) 73?го гв. оиптд в районе выс. 244.5 (юго–восточнее Черкасского) и окружила ее. Несмотря на это, расчет сержанта Хайбулина развернул орудие на 180 градусов и открыл огонь по танкам, вышедшим на опушку леса юго–восточнее села. Три танка задымили, остальные повернули обратно. Расчет прекратил огонь из пушки и, как и другие артиллеристы, вступил в бой с наседавшими автоматчиками. Через некоторое время танки вновь появились, теперь их обстрелял расчет ст. сержанта Михайловского, но неудачно, прямым попаданием вражеского снаряда орудие оказалось разбитым, а три артиллериста погибли. Вместе с артиллеристами храбро дрались, защищая свои позиции у отм. 237.8 и выс. 244.5, расчеты 135?го об ПТР.

В 10.00, после настойчивого требования командира корпуса, наконец, перешла в атаку против 71?й гв. сд в направлении с. Восход и 332?я пд. Таким образом, 48?й тк всеми пятью дивизиями приступил к прорыву первого армейского рубежа обороны 6?й гв. А через четыре часа после начала атаки 2?го тк СС.

Сообщение о начале вражеского наступления командующий 6?й гв. А получил уже на рассвете. Этот момент довольно колоритно описывает в своих воспоминаниях генерал–лейтенант Н. К. Попель, член Военного совета 1?й ТА:

«Командующего 6?й гв. армией генерал–лейтенанта Чистякова мы{250} застали за завтраком. Вернее, завтрак уже подходил к концу, и генерал, прихлебывая чай, отдавал приказания. [318]

Многочисленные тарелки и миски свидетельствовали о том, что дородный, любивший покушать командарм не изменил своему обыкновению. Это действовало успокоительно на окружающих. Чистяков сокрушался из–за нашего опоздания к завтраку и приказал ординарцу снова накрывать на стол: «Надо же покормить братьев–танкистов».

— А что вам еще делать, как не продукт переводить! Во втором эшелоне, как у Христа за пазухой, — рассуждал генерал. — Вчера на сон грядущий дали мы немцам, сегодня тоже подъемчик им неплохой устроили. Сотен семь танков, считай, как не бывало. И сейчас артиллерия работает — снаряды не экономим…

На столе появились куски холодной баранины, яичница, запотевший графинчик, тонко нарезанный белый хлеб — щедрые дары чистяковского гостеприимства.

— Я бы на месте Николая Кирилловича сейчас соображал насчет того, как бы еще один дом отдыха открыть, — посмеивался командующий.

И неожиданно смолк, насторожился. Размеренный гул нарушили близкие разрывы. На рысях промчалась артиллерийская упряжка. Над яблонями, в которых завтракал командарм, медленно расплывалось пристрелочное облачко шрапнели.

Тревога вдруг овладела людьми. Широкое улыбчивое лицо генерала стало холодным, твердым. Глубокие морщины, выглядевшие только что добрыми и мягкими, обрели жестокость. Он уже не замечал ни стола с едой, ни нас.

Помощник начальника штаба докладывал торопливо и неуверенно. Да, противник, видимо, прорвался большими силами. Какими — еще не известно. Из дивизий противоречивые сведения. Доносят о сотнях танков и самолетов… Мы с Михаилом Ефимовичем понимающе переглянулись. Нужно было немедля ехать в свои войска.

— Да, с домом отдыха, пожалуй, придется повременить, — бросил, прощаясь, Чистяков»{251}.

Штаб 6?й гв. А, или, говоря военным языком, командный пункт первого эшелона, располагался в балке западнее с. Кочетовка, он считался основным. Запланированный как запасной КП в районе с. Камышевка уже в первые часы наступления оказался не на направлении главного удара, и потому его командование фронта не утвердило. Временное полевое управление (ВПУ) армии было оборудовано в с. Сажное. Вместе с тем И. М. Чистяков имел четыре собственных наблюдательных пункта на вероятных направлениях движения противника, связанных между собой основной и дублирующими линиями связи. [319] Учитывая, что бесперебойная связь командарма с соединениями и вышестоящими штабами имела первостепенное значение, для него был подготовлен передвижной узел связи в составе радиостанций РСБ «Прима», РБ и «Север», смонтированных на двух «Виллисах». Таким образом, находясь на любом участке обороны армии, И. М. Чистяков имел устойчивую связь с командованием фронта, корпусов и дивизий.

Достоверных данных о том, где в предрассветные часы находился командарм, обнаружить не удалось. Был ли на самом деле приведенный выше диалог — неизвестно. В мемуарах Н. К. Попеля достаточно много ошибок и нестыковок, но из–за скудости информации поверим на слово генералу. К сказанному добавлю, что утром 5 июля, в момент, когда части 48?го тк уже атаковали армии, Иван Михайлович вместе с «куратором» из штаба фронта генералом армии И. Р. Апанасенко{252} прибыли в 22?й гв. ск и находились там практически до конца дня.

В ночь на 5 июля руководство армии, не придерживаясь графика срочных донесений, без промедлений сообщало в штаб фронта обо всех изменениях на своем участке. Н. Ф. Ватутин несколько раз после ноля часов 5 июля лично связывался по телефону с И. М. Чистяковым, интересовался поведением противника и его мнением о дальнейшем развитии ситуации. В таком же напряженном ритме работал командующий фронтом и с Москвой. Для советского Верховного командования район Курского выступа в этот момент стал самым важным участком всего советско–германского фронта. Сообщения об изменении обстановки там ожидали ежеминутно.

В документальном фонде оперативного отдела штаба Воронежского фронта, хранящемся в Центральном архиве Министерства обороны РФ, сохранилось боевое донесение в Генштаб на 4.40 5 июля 1943 г. Судя по времени, это первый письменный доклад о переходе войск ГА «Юг» к активным действиям. Донесение выполнено от руки и готовилось, вероятно, задолго до указанного часа, выделенные абзацы явно вписаны (другим почерком), уже непосредственно перед тем, как документ был передан в шифровальный отдел:

«1. К 24.00 4.7 противник силою не менее двух дивизий и около 80 танков, сбив боевое охранение, вышел к переднему краю на участке Новая Горянка, (иск) Драгунское. Бой продолжается. [320] 20.00 4.07 наблюдением установлен подход из Новая Глинка на Высокое{253}, до мотополка, около 60 танков и 15 самоходных орудий.

Радиоразведкой установлено: выдвижение: на участок Новая Горянка, Белгород, 6?й тд и трех тд СС «Адольф Гитлер», «Великая Германия», «Дас Райх»; 11?я тд — в район Богодухов; радиоузла 4?й ТА в Черкасское, Лозовая.

Авиация противника, поддерживающая наступление наземных войск, произвела 316 самолето–вылетов. В воздушных боях сбито 9 самолетов противника.

В результате боя уничтожено свыше одной тысячи солдат и офицеров противника, три батареи, подбито и сожжено 18 танков. Взято в плен: …солдат 678?го пп 332?й пд и 4 немецких летчика.

Считаю, что противник, видимо, перейдет в наступление на Белгородском направлении с фронта Борисовка, Томаровка, Белгород в направлении Обоянь, Курск.

На фронте 7?й гв. А противник с 3.30 5.7 начал сильный артиллерийско–минометный огонь, особенно по району Старый Город, разъезд Крейда, Соломин, Приютовка, Нижний Ольшанец, Новая Товалжанка.

В 4.00 противник начал артподготовку на фронте Драгунское, Березов и из района Пушкарное начал наступление пехоты и танков в северо–восточном направлении.

2. На остальных участках фронта редкая ружейно–пулеметная перестрелка.

3. Проведены следующие мероприятия:

в 3.00 5.7. произведен десятиминутный налет по противнику, на участке 6?й гв. А и в 4.20 удар по аэродромам противника в районе Харькова, совместно с ВВС Юго — Западного фронта.

Авиация подготовлена для удара по войскам противника.

Наземные войска отражают атаку противника и уничтожают его»{254}.

Приведенный документ свидетельствует, что командование Воронежского фронта в первые минуты наступления врага четко, без серьезных колебаний определило его намерения. Вместе с тем небезынтересен и тот объем оперативной информации о противнике, которым располагало наше командование к моменту начала операции «Цитадель».

Обращают на себя внимание ошибки, допущенные и армейской, [321] и фронтовой разведкой. 11?й танковой дивизии к этому моменту не было в Богодухове, она в полном составе находилась в готовности перейти в наступление на участке 67?й гв. сд. Как ни странно, но в ходе боев 4 и 5 июля этот факт не был установлен советскими разведорганами. Неточная информация в течение дня еще не раз будет упомянута в боевых документах. Даже в итоговом донесении на 24.00 5 июля в Ставку ВГК отмечается:

«Вывод: противник на белгородском направлении перешел в решительное наступление всеми имеющимися силами, имея в резерве 11?ю тд (в районе Богодухов)»{255}.

Ударный клин 48?го тк — три танковых соединения — прорывал рубеж на участке 8–9 км. Концентрация сил и средств здесь была колоссальной, но эта огромная, сжатая до предела пружина не могла расправиться в полную силу, чтобы нанести мощный удар. Ее сдерживала сложная многослойная система заграждения и препятствий в сочетании с плотным огнем артиллерии. Эта система оказалась достаточно сбалансированной, и поэтому, когда противник и вышел частью сил за противотанковый ров, сразу развить успех ему не удалось. Кстати, до начала боев укрепления на этом участке обороны не были по достоинству оценены Военным советом фронта, точнее, комиссией, которая проверяла его 10–13 июля. Они были попросту забракованы. Вот что отмечалось в письме, направленном командованием Воронежского фронта 14 июля генералу И. М. Чистякову:

«В полосе 67?й гв. сд перед передним краем 196?го гв. сп есть две линии противотанковых минных полей и линия противотанковых рвов с болотами. Ров вырыт неудачно — вынесен далеко вперед и, кроме двух фасов, не простреливается фланкирующим и косоприцельным огнем. В глубине обороны вырытый на 1,5 км ров, идущий от восточных окраин Черкасского — выс. 244.5 и далее на юг, к лесу, в значительной своей части не простреливается фланкирующим и косоприцельным огнем. Вся выполненная работа по строительству этих рвов является не чем иным, как неоправданной затратой многих тысяч рабочих человеко–дней без всякой пользы.

Перед передним краем 199?го гв. сп имеется линия противотанковых минных полей, в среднем в четыре ряда, и естественная болотистая лощина, усиленная линией рвов, эскарпов и контрэскарпов. Эти эскарпы и контрэскарпы не простреливаются, и труд, затраченный на выполнение этой работы, является неоправданным»{256}. [322]

Несмотря на то что в последующих экземплярах этого письма пассажи о пустой работе вычеркнуты, суть не меняется: рубеж, по мнению представителей штаба фронта, не соответствовал установленным нормам и требованиям. Но как показали бои 5 июля, эта точка зрения оказалась ошибочной, именно у этих рвов и эскарпов немцы удерживались наиболее продолжительное время. Хотя на это оказал влияние и ряд иных факторов.

Грохот взрывов, гул от двигателей техники, артиллерийская канонада — все это не затихало ни на минуту. В первые часы боя весь удар на себя приняли пехота и артиллерия ПТОП. Гвардейцы держались отлично, существенную помощь 67?й гв. сд оказали два стрелковых батальона, которые были переданы из 90?й гв. сд для ее усиления и находились в первой линии окопов. Тем не менее к 10.30 части «Великой Германии» ворвались на западные окраины села, но были отброшены, однако через некоторое время гренадерам опять удалось выйти и закрепиться на окраинах, этому в значительной степени способствовало появление на северном берегу рва незначительного числа танков. Одновременно 11?я тд со 167?й пд, наконец, смяв позиции 2/73?го гв. оиптд, прорвались на стыке 196?го гв. и 199?го гв. сп. Начался наиболее сложный и тяжелый этап обороны: бои в селе и на его окраинах.

Продвижению передовых частей генералов Микла и Триренберга вперед способствовал успех 3?го батальона гренадерского полка, который действовал на левом фланге 11?й тд. Батальон поддержали своевременно сосредоточившиеся и тактически грамотно действовавшие экипажи дивизиона штурмовых орудий «Великой Германии» и роты «тигров». Командование дивизии попыталось развить тактический успех и отдало приказ Штрахвицу перенацелить 1?й тб его полка на правый фланг в полосу 3?го батальона гренадерского полка. Но сделать это оказалось довольно сложно, все пути для прохода 1?го тб были перекрыты подошедшими «пантерами».

Полковник был взбешен, с одной стороны, плохой подготовкой личного состава 10?й тбр и бездарной организацией ее ввода в бой, с другой — высокомерием и непродуманностью отдельных приказов Декера. Эта «неуклюжая махина» не только перекрыла все пути для движения и маневра его 1?го тб к переднему краю, но, образовав затор, задержала ввод в бой дополнительных батальонов пехоты.

Несмотря ни на что, Штрахвиц все–таки сумел протолкнуть свои танки и частью сил 1?го тб поддержал атаку 3?го батальона гренадеров. Очевидец той первой танковой атаки на Черкасское Г. Сайер вспоминал:

«…Развороченная земля сотрясалась от взрыва мин, останавливавших [323] танки или осыпавших осколками пехотинцев Танк, а за ним еще два подошли близко к нам, направляясь к позициям врага, которые мы уже обстреливали в течение нескольких минут. И вот танк уже переходит траншею, в которой полно трупов русских солдат. Через кровавое месиво проходит второй, а затем и третий танк. К их гусеницам пристали остатки человеческих тел, от вида которых наш фельдфебель непроизвольно вскрикнул. Молодые солдаты, которые до сих пор знали только удовольствия казарменной жизни, поняли, наконец, какова действительность. Мы услышали, как кто–то закричал от ужаса, а затем раздался победный клич: первая волна немецкого наступления продолжала продвигаться вперед. Из лесов позади появлялись новые танки. Они подминали под себя молодые деревца и кусты и шли прямо на отряды пехоты. Пехотинцы разбегались, освобождая им путь. Если где–то на земле лежали раненые, значит, им крупно не повезло.

Первый этап атаки намечалось пройти молниеносно: ничто не должно задерживать продвижение танков. К нам присоединился отряд пехоты. Их фельдфебель разговаривал с нашим, танк пошел прямо на нас. Все разбежались. К танку побежал солдат. Он махал танкистам, чтобы они остановились, но танк, будто ослепшее чудище, продолжал ползти по земле, пройдя в паре метров от нашего холма. В спешке я зацепился за станину пулемета и растянулся на противоположной стороне холма. Чудовищная машина прошла по линии нашей обороны; ко мне с угрожающей быстротою приближались ее гусеницы»{257}.

Но из–за малочисленности участвовавшей бронетехники и мощного артиллерийского огня частей 67?й гв. сд эта атака противника успеха не имела. Полковник А. И. Баксов находился в штабе дивизии, в логу Новое, в 1 км северо–восточнее Ново — Черкасского, когда ему было доложено, что на правом фланге 196?го гв. сп неприятель просочился в Черкасское, идут уличные бои, а на левом — идут рукопашные схватки в первой траншее, немцы навели переправу и настойчиво пытаются перебросить танки. Комдив, быстро оценив всю опасность положения, принимает решение о переходе к активной обороне, вводит в бой свой подвижной противотанковый резерв. Из боевого распоряжения № 0063/оп 67?й гв. сд на 10.30:

«2. Моему резерву, под командой моего заместителя гв. подполковника Власова, в составе 2/196?го гв. сп с 245?м отп и 1440?м сап совместно с 196?м гв. сп контратаковать в направлении «Сар.» и мельница западнее Черкасского — уничтожить [324] вклинившегося противника, занять и прочно оборонять западную окраину Черкасского.

3. Командиру 201?го гв. сп 3?й батальон передать на правый фланг 199?го гв. сп для обеспечения правого фланга дивизии.

4. Командиру 199?го гв. сп контратаковать 3/201?го гв. сп и своим резервом выбить вклинившегося пр–ка и восстановить положение.

5. 3/201?го гв. сп занять оборону на выс. 244.5 фронтом на юго–запад, своим правым флангом седлая выс. 246.0»{258}.

К 12.00 1?я и 2?я танковые роты сосредоточились в районе выс. 237.8 и их командиры приступили к планированию атаки с командованием 196?го гв. сп и артчастями. Одновременно командир 4?й роты 245?го отп и командир 1440?го сап получили задачу готовиться к контратаке от выс. 246.0 на юг, против атакующих частей 11?й тд и 167?й пд. К выс. 246.0 выдвигаются 3?я и 4?я резервные батареи 611?го иптап.

Примерно пять часов войска центра 48?го тк топтались на месте, план наступления, согласно которому Черкасское уже в 10.00 должно было быть захвачено, полностью рухнул. Несмотря на то что бой шел уже в самом селе, кардинально это ничего не меняло — решительного рывка в глубь обороны русских осуществить было невозможно. Огромная масса техники южнее Черкасского не могла сдвинуться с места из–за того, что под комбинированным ударом артиллерии и авиации саперы «Великой Германии» навести переправы были просто не в силах. В не менее сложном положении находилась и 3?я тд.

«10.45. «Великой Германии» удается переправить через сильно заболоченную балку очень незначительное количество танков, — отмечается в документах штаба 48?го тк. — Один «тигр» провалился, и поэтому задерживается все движение. Саперы лихорадочно работают по сооружению переправ, однако весь материал, только что вложенный в переходы, тонет в глубокой грязи. Танковый полк «пантер» все еще находится южнее выс. 229.8. Форсирование балки потребует значительно больше времени, чем предполагалось ранее. На застрявшую перед балкой технику и танки дивизии произведены интенсивные и очень мощные налеты самолетов врага, которые привели к высоким потерям, особенно в офицерском составе. Штаб гренадерского полка получил прямое попадание вражеского снаряда — адъютант полка и два других офицера погибли. Гренадерский полк удерживает, под сильным огнем, высоты западнее выс. 237.8. [325]

3?я тд залегла под все еще сильным артиллерийским огнем. Войсковая артиллерия ведет непрерывный огонь по Коровину и высотам южнее от него. Артиллерийское командование просит срочно помочь штурмовой и истребительной авиацией.

11.00. Докладывает «Великая Германия», что первые танки идут по переправе через овраг. 167?я пд перешла овраг западнее Триречное левым флангом и центром и наступает на север и северо–восток против ожесточенно сопротивляющегося противника»{259}.

Фон Кнобельсдорф понимал, что переброска десятка танков — это лишь «капля в море», которая не может серьезно повлиять на ситуацию, необходимо готовить запасной вариант. К этому времени наиболее успешно шли дела у генерала Микла. Хотя его войска продвигались и не очень быстро, но противотанковый ров 911?й дивизион штурмовых орудий уже преодолел. Поэтому он направился в 11?ю тд и оттуда, связавшись со своим начальником штаба генералом Ф. Меллентином, пытается найти выход из создавшейся ситуации. Командир корпуса предлагает высказать свое мнение и генералов Хейерляйна и Микла. В журнале боевых действий корпуса так описывается суть обсуждавшегося вопроса:

«11.30. Командир корпуса (в 11?й тд) обсуждает с начальником штаба сложившееся положение в дивизии «Великая Германия». Если вскоре не удастся переправить танки через балку ух. Березовый, стоит ли обоим танковым полкам повернуть на восток и попытаться осуществить прорыв около Черкасского. Начальник штаба говорит, что этот вопрос стоит хорошо обдумать, ведь там создана противником сложная система обороны, и поэтому будет необходим совершенно новый план наступления. Командование «Великой Германии» и армии также возражают против этой идеи. Дивизия планирует пробить брешь в обороне врага, после чего подождать, пока будет сооружена переправа. Лишь в этом случае можно рассчитывать на успех»{260}.

Замечу, что генерал Хейерляйн оказался прав, его расчеты подтвердились в скором времени. Пока шло обсуждение, ситуация на переправе менялась в худшую сторону и идея перенацелить танковый полк «Великой Германии» и бригаду «пантер» вновь встала на повестку дня. Дело в том, что в полдень поступила информация из 3?й тд: ее части, наконец, взяли х. Березов, который расположен у этой заболоченной балки, поэтому появилась надежда на создание еще одного плацдарма. Но переправиться [326] с ходу ее частям не удалось, мешает сильный огонь артиллерии русских с севера и запада. Параллельно штаб «Великой Германии» доложил о сильных контратаках против обоих ее полков, находящихся за рвом. Передовые батальоны несли большие потери, особенно в офицерском составе. До этого попаданием снаряда уже был обезглавлен штаб гренадерского полка, а сейчас получил тяжелое ранение командир фузилеров полковник Касснитц. Несколько позже поступила информация о ранении командира 1?го батальона танкового полка дивизии в ходе предпринятой попытки провести атаку от переправы на север группой переброшенных танков. В сложившейся ситуации без накопления значительного числа танков на северном берегу рва рассчитывать не только на успех наступления на Черкасское, но даже на продолжительное удержание занятых траншей у Черкасского не приходилось. В 11.00 через ров удалось перебросить лишь 10 машин.

Определенную надежду давала 11?я тд, она медленно, но уверенно перебрасывала танк за танком через ров и одновременно двигалась к отм. 237.8. Но и она подвергалась сильному давлению. Русская артиллерия вела мощный обстрел из района х. Ярки, и дивизия запросила помощи от корпуса, чтобы уничтожить в этом районе артбатареи и рассеять скопление войск, о котором доложила разведка. Если Миклу удастся быстро овладеть отм. 237.8, есть резон развернуть ее боевую группу на запад, чтобы помочь Хейерляйну, а в это время перебросить через переправу «пантеры», они усилят удар частей 11?й тд. Этим маневром удастся решить важную задачу — усилить пехоту у Черкасского сильным «броневым кулаком». Хотя штаб 11?й тд донес, что, по словам перебежчика, дорога севернее Бутова свободна от мин, так как использовалась русскими для снабжения своего батальона в Бутове, и «пантеры» после разведки могут по ней пройти, от этого плана Кнобельсдорф был вынужден отказаться. В том числе и по просьбе полковника Лаухерта. Уж слишком большой и неповоротливый был этот полк, поэтому его перенацеливание, марш и сосредоточение по местности, усеянной минами, заняло бы больше времени, чем переправа через проклятый ров. Тем не менее немцы предприняли разведку дороги, но неудачно. Пеней ударили два дивизиона 138?го гв. ап 67?й гв. сд, в результате массированного огня противник отошел на исходные позиции в Бутово.

Фон Кнобельсдорф был информирован о степени укрепленности рубежей 6?й гв. А на участке будущего прорыва. Поэтому проблема с переброской техники через противотанковый ров восточнее Березова, хотя и оказалась достаточно серьезной, но должна была быть прогнозируема его штабом и [327] заранее разработаны запасные и резервные варианты. И то, что переправа затянулась, а огромное число боевой техники простаивало под ударами советской авиации, — это серьезная недоработка штаба 48?го тк и его лично. Похоже, для Кнобельсдорфа ыло обескураживающим и поведение русских. Он явно не ожидал, что они уже в первые часы наступления будут предпринимать столь сильные контратаки стрелковыми подразделениями при поддержке танков, против его дивизий по всему фронту. И прежде всего не предполагал, что проводиться они будут в том числе и против левого крыла корпуса. Первая такая контратака была предпринята против частей 332?й пд. Это соединение имело задачу прикрывать левый фланг корпуса, активными действиями сковать силы 71?й гв. сд на участке северо–западная окраина Королевского леса — железнодорожная станция Герцовка. И в то же время ее частям предстояло овладеть выс. 234.3 и с. Дмитриевка. В случае продвижения 3?й тд вперед она имела приказ медленно продвигаться за ней, надежно прикрывая ее левый фланг. Однако с первых часов начала наступления дивизию начали преследовать неудачи. Ее боевая группа смогла выйти на исходные позиции для наступления не к исходу 4 июля, как планировалось, а лишь в 8.00 5 июля.

Как и атака 11?й тд, наступление 332?й пд генерала Шафера было сорвано стойкостью и упорством советских войск. Уже на рассвете 5 июля стало ясно, что ее войска не смогут выступить, как планировалось, вместе со всем корпусом. Батальоны 678?го и 677?го пп увязли на первой линии обороны 213?го гв. сп 71?й гв. сд у железнодорожных бараков, южнее выс. 234.3. В утреннем донесении штаба 6?й гв. А говорится:

«К 23.00 противнику удалось вклиниться одним пехотным батальоном на передний край в районе выс. 234.3 и занять участок первой траншеи. К 4.00 5.07.43 г. предпринятой контратакой резерва 71?й гв. сд положение было восстановлено»{261}.

Этот район был важен в тактическом отношении, именно здесь предстояло развернуться и перейти в наступление штурмовым батальонам дивизии. Поэтому для его захвата немцы бросили значительные силы пехоты. Кроме того, в тылу дивизии не были до конца подавлены очаги сопротивления — еще шли бои в Королевском лесу. По некоторым данным, здесь вместе с частями полковника И. П. Сивакова дралась рота 9?го отдельного штрафного батальона (ошб) Воронежского фронта. Для борьбы с нашими окруженными подразделениями, засевшими в этом массиве, был выделен один пехотный батальон 678?го пп. Неудача по прорыву первой линии [328] обороны 71?й гв. сд была связана и со сложностями по сосредоточению войск. Как сообщал штаб 332?й пд командованию корпуса, из–за плохих дорог (ночью прошел дождь) не была подтянута полностью дивизионная артиллерия.

В направлении выс. 234.3 наступали 3/678?го пп и 2/677?го пп, а их усилили частью сил 676?го пп при поддержке нескольких приданных танков. Как и накануне вечером, на рассвете 5 июля, а затем в течение первой половины дня севернее Королевского леса шли ожесточенные бои. В 6.35 наша артиллерия провела мощный артналет на позиции 332?й пд, а через сорок минут весь участок 52?го ак подвергся налету нашей штурмовой авиации.

Противник здесь встретил не только упорное сопротивление, но и в первый же день начала операции «Цитадель» был вынужден отступать под давлением контратакующей пехоты и танков. Это примечательный эпизод Курской битвы, но, к сожалению, он пока должным образом не был освещен в нашей исторической литературе.

По немецким данным, пехота 332?й пд смогла оттеснить подразделения 213?го гв. сп майора Турпанова и полностью овладеть железнодорожными бараками только в 8.15, тем не менее дальнейшее продвижение застопорилось. Срыв графика операции уже на стадии ее начала серьезно беспокоил командование корпуса. Ведь успех частных контратак мог подтолкнуть русских и на фланговый контрудар по 3?й тд, которая и без того несла ощутимые потери от артогня и из–за этого топталась на месте. Фон Кнобельсдорф лично связался с генералом Шафером и потребовал ускорить готовность дивизии к общей атаке, при этом она не должна была ни в коем случае допустить оголения левого фланга 3?й тд. В 10.00 пехота 332?го пд перешла в наступление на село Восход. После получасового обстрела позиций артиллерией и шестиствольными минометами два батальона 678?го и 677?го пп атаковали район севернее и северо–западнее Королевского леса у выс. 234.3. Через час 676?й пп нанес удар по позициям 71?й гв. сд в направлении железнодорожной станции Герцовка. Но существенных успехов ни на одном из направлений враг не достиг.

На левом фланге атака 1/678?го пп захлебнулась под сильным сосредоточенным огнем тяжелой артиллерии с выс. 234.3. 677?й пп несколько продвинулся вперед, его батальон подошел к противотанковому рву северо–восточнее Королевского леса, но был вынужден залечь. 676?й пп продолжал вести тяжелые бои тоже без «существенных успехов».

В ходе боевых действий в районе севернее Королевского леса произошел примечательный эпизод. Для восстановления утраченного положения в полосе 213?го гв. сп комдив [329] полковник И. П. Сиваков уже утром решил использовать дивизионный резерв. Еще на рассвете, наблюдая за наступлением немцев на железнодорожные бараки, он отдал предварительное распоряжение о выдвижении резервов к переднему краю, а после отхода подразделений 213?го гв. сп майора Турпанова приказал выдвинуть их в исходный район.

Так как юго–восточнее Дмитриевки действовала мотопехота врага при поддержке танков, было решено задействовать не только стрелковый батальон, но и приданную в оперативное подчинение 3?ю танковую роту 245?го отп. В 5.00 командир роты ст. лейтенант B. C. Оленев получил приказ выйти в район с. Дмитриевка для совместных действий с полком майора Турпанова. В 10.00 десять боевых машин М-3с и М-3л этой роты при поддержке пехоты атаковали части 332?й пд в направлении выс. 234.3. Под удар попали не только батальоны 677?го и 678?го грп пехоты, занявшие наши позиции у высоты, но и левый фланг 676?го грп, который тоже участвовал в отражении этой атаки. Архивные документы свидетельствуют, что 5 июля это был первый бой танковых подразделений 6?й гв. А с танковыми частями на южном выступе Курской дуги. Не исключено, что контратака наших танкистов оказалась и первой в ходе всей битвы на Огненной дуге, если не считать атаки взвода 245?го отп вечером 4 июля на Бутово. Для советской стороны бой оказался удачным. Немцы были отброшены в исходное положение, а выс. 234.3 вновь оказалась в наших руках. К сожалению, подробности боя удалось обнаружить лишь в журнале боевых действий 245?го отп:

«В 9.00 рота заняла позиции: кладбище, что восточнее окраин д. Дмитриевка, где были увязаны вопросы взаимодействия с пехотой 213?го гв. сп и артиллерией. В 9.30 командир роты получил приказ от командира 213?го гв. сп подавить огневые точки противника и совместно с пехотой выбить пехоту противника из занятых траншей за железной дорогой, после чего танкам отойти на исходные рубежи.

В 10.00 рота развернулась строем и пошла в атаку в направлении высоты 234.3, ур. Королевский лес. Танки ворвались в оборону противника, подавили огневые точки противника, пехота противника в это время бросила траншеи, а танки преследовали противника.

В результате боя противник потерял 2 батальона станковых пулеметов и до батальона пехоты. Рота потеряла: 4 танка подорвались на минах, один сгорел, один пропал без вести, 3 человека ранены, 8 человек пропали без вести.

В бою отличились экипажи ст. лейтенанта B. C. Оленева и мл. лейтенанта С. А. Гладкова, которые первыми ворвались в оборону противника, огнем и гусеницами подавили до роты [330] пехоты, 2 батальона ст. пулеметов. Руководил боем танков заместитель командира полка майор Бублей. Связь с командиром роты и внутри роты была налажена по радио»{262}.

По сообщениям штаба 676?го пп 332?й пд при отражении контратаки наших частей были потеряны 3 танка из группы поддержки полка{263}.

Рота ст. лейтенанта B. C. Оленева практически трое суток вела упорные бои вместе с 213?м гв. сп, и за все это время танкисты продемонстрировали высокую слаженность и умение налаживать боевое взаимодействие. Несмотря на то, что подразделения полка с момента своего формирования в марте 1943 г. впервые вступили в бой. Майор Турманов высоко оценил помощь танкистов. 7 июля он подписал отзыв о действиях роты в полосе его полка. Вот строки из этого документа:

«Действуя в обороне совместно с 213?м гв. стрелковым полком, 3?я танковая рота 245?го отд. танк. полка в течение 5–7.07.1943 г. блестяще выполнила боевую задачу, несмотря на большие потери в материальной части машин. Танковая рота дважды спасла занимаемое положение полка, нанося контратаки противнику.

Личный состав подбитых танков стойко охранял танки и наносил поражения противнику. При напоре превосходящих сил противника личный состав четырех экипажей стойко оборонял занимаемый рубеж и отошел последним (с поля боя. — В. З.)»{264}.

Таким образом, с рассвета и до полудня 332?я пд заметных результатов добиться не смогла. Ее войска продолжили топтаться перед позициями 71?й гв. сд. А район выс. 234.3, где ее подразделениям удалось вклиниться в оборону 213?го гв. сп, сначала был блокирован, а к полудню положение подразделений гвардейского полка было полностью восстановлено. В 332?ю пд от командования 48?го тк шли постоянные требования усилить нажим на оборону русских, надежно прикрыть фланги 3?й тд и ни в коем случае не позволить врагу помешать ее наступлению.

Однако этому соединению никак не удавалось взять инициативу в свои руки. Ко всему прочему в первой половине дня в дивизии произошло серьезное происшествие. В 12.55 по телефону фон Кнобельсдорфу доложили, что осколком мины ранен и эвакуирован в госпиталь ее командир генерал–лейтенант [331] Шафер. Командир корпуса распорядился, чтобы руководство соединением принял командир артиллерийского полка.

Наблюдая в первые часы наступления немцев за боем у Черкасского, И. М. Чистяков правильно и достаточно быстро оценил, что здесь действуют силы противника не менее корпуса и главной их целью является захват именно этого села как ключа к дальнейшему прорыву обороны его армии. Командарм понимал, что силы велики и в ближайшие часы противник преодолеет все препятствия перед нашим передним краем. Удержать несколько сот танков на узком участке не удастся. И тогда может наступить критический момент — удар сразу нескольких сот танков в глубь первого армейского рубежа. В этой ситуации его войскам на первом рубеже было важно, используя артиллерию и мины, как можно сильнее ослабить танковые дивизии противника — выбивая бронетехнику. Первые часы показали, что на широком фронте немцы наступать уже не смогут, значит, надо точно определить тот участок, где противник сконцентрирует основные, прежде всего танковые силы.

Эти предположения он высказал в телефонном разговоре с Н. Ф. Ватутиным, который состоялся утром после того, как боевая группа 3?й тд залегла под огнем артиллерии, а «Великая Германия» уперлась в противотанковый ров.

«…первый танковый таран противнику не удался, прорвать нашу оборону они не смогли. Ватутин спросил:

— Сколько подбито танков?

Я только смог ответить ему:

— Кругом черно, гарь, пыль, еще не подсчитывали.

Командующий сказал:

— Вы с Апанасенко сделали правильный вывод — общего наступления быть уже не может, теперь готовьтесь к сильным ударам на разных направлениях. Все разрушенные траншеи и доты восстановите.

Из своего опыта я уже знал: если не удалось в первые же часы прорвать оборону на всем фронте, то повторить такой же удар в ближайшее время уже нельзя. Это и понятно. Для первого удара собираются все средства, он планируется на основе длительного изучения обстановки. И когда этот удар не приносит успеха, то обычно начинаешь бить в разных направлениях. Соберешь силенки в кулак, стукнешь. В конце концов что–то удастся. На военном языке это звучит: прогрызать оборону противника на отдельных направлениях»{265}.

Отметив, что противник у дороги Бутово — Яковлево и южнее Коровина действует более активно, чем непосредственно [332] южнее Черкасского, командующий 6?й гв. А пришел к выводу: противник готовит клещи для 196?го гв. сп. Иван Михайлович прекрасно знал, что для прорыва устойчивой противотанковой обороны немцы традиционно используют давно проверенный способ — удары по стыкам сильными танковыми группами. Вот и теперь ясно вырисовывались два основных клина на флангах полка полковника В. И. Бажанова. Поэтому, чтобы упредить неприятеля, комдив полковник А. И. Баксов разделил свой резерв и сконцентрировал на флангах 196?го гв. сп (западная окраина Черкасского и в районе выс. 246.0).

Утром при оценке ситуации командование 6?й гв. А приняло одно важное, но ошибочное решение, негативно повлиявшее на дальнейший ход событий. Начальник оперативного отдела штаба 6?й гв. А полковник Э. С. Рыбко, докладывая обстановку в штаб фронта, отметил:

«Основные усилия противник сосредоточивает на фронте Коровино — Триречное …На фронте Коровино — Черкасское противник прорвал оборону и к 11.00 пехотой и танками вышел на рубеж: южные скаты выс. 239.3 (южнее Коровина. — В. З.) — до пехотного полка и около 100 танков, выс. 237.8, западные окраины Черкасского, скотомогильник — до полка пехоты и 70 танков. Группа до 30 танков распространяется в направлении Красного Починка. В овраге севернее х. Березов — скопление пехоты и танков. Всего на этом участке фронта насчитывается до 300 танков. Роща в 1 км юго–восточнее Черкасского занята ротой пехоты противника. В оврагах 3–4 км северо–восточнее Бутова — скопление пехоты и около 30 танков перед нашим передним краем.

По непроверенным данным, около 12.00 одной из наших радиостанций перехвачен разговор немецкого командования следующего содержания, вверх докладывалось: о прорыве танков на рубеже Коровино — Черкасское, а в ответ было заявлено, что это не главное и что нужно основные усилия сосредоточить восточнее Черкасского, так как на этом участке наиболее прочная оборона.

…Общий вывод о группировке противника: в направлении главного удара на фронте Коровино — Триречное противником введено в бой не менее двух пехотных дивизий и двух танковых. На фронте выс. 228.8 — Березов наметился вспомогательный удар противника с вводом в бой пехотной и одной танковой дивизии»{266}.

Вывод о том, что главный удар противник наносит лишь по дивизиям правого фланга армии (а не на двух направлениях сразу, как было в реальности), оказался неверным. Была существенно [333] заниженной численность введенных в бой войск 2?го тк СС. Эта ошибочная оценка негативно повлияла на общий ход боев 5 июля. Руководствуясь ею, И. М. Чистяков оперативно выдвинул основные силы своего противотанкового резерва в полосу 22?го гв. ск, ослабив внимание к ходу боевых действий в полосе 23?го гв. ск. Чем воспользовалось командование эсэсовского корпуса. Лишь после того, как оперативная обстановка на левом фланге начала стремительно ухудшаться, были приняты срочные меры о направлении в 52?й гв. сд оставшейся части противотанкового резерва, но они опоздали.

Что главным образом повлияло на оценку ситуации командармом? Во–первых, к полудню именно в районе Коровино — Черкасское обозначился некоторый успех противника. Немцы преодолели пехотой и незначительным числом танков линию минных полей и рвов, бой уже шел на окраинах Коровина и Черкасского. В то время как на левом фланге дивизия полковника И. М. Некрасова держалась на прежних рубежах, эсэсовцы все еще пытались овладеть х. Березов и выс. 220.5. На других участках обстановка была достаточно спокойная.

Во–вторых, штаб 6?й гв. А даже к полудню не смог точно установить численность обеих группировок противника, действующих против корпусов Н. Б. Ибянского и П. П. Вахромеева. В 13.30 полковник Э. С. Рыбко докладывал генерал–майору С. И. Тетешкину:

«Общий вывод о группировке: в направлении главного удара — на фронте Коровино, Триречное противником введено в бой не менее двух пехотных и двух танковых дивизий. На фронте высота 228.6, Березов наметился вспомогательный удар противника с вводом в бой одной пехотной и одной танковой дивизий»{267}.

Хотя с момента начала наступления в полосе 48?го тк действовали одновременно пять дивизий, в том числе у Коровина и Черкасского три танковых и одна моторизованная и одна пехотная, а на фронте 52?й гв. сд и 375?й сд — сразу три моторизованных соединения СС.

В ходе этого разговора по Бодо заместитель начальника штаба фронта сообщил данные авиаразведки:

«…о выдвижении к южным окраинам Трефиловки на север до 150 танков, из Зыбино на север до 300 танков, скопление в лесу северо–восточнее Казацкое танков и автомашин, скопление в лесу восточнее Высокое около 400 танков и автомашин и сосредоточение в лесу северо–восточнее Зыбинин до 300 танков и автомашин…»{268}

Перечисленные населенные пункты располагались перед [334] правым флангом 6?й гв. А (черкасское направление), поэтому полученная информация о концентрации нескольких сотен танков в этом районе согласовывалась с выводом штаба армии.

И, наконец, в-третьих, данные авиаразведки о нескольких сотнях танков перед фронтом 22?го гв. ск казались не выдумкой, ведь И. М. Чистяков лично наблюдал бой в районе Черкасского, видел сотни единиц бронетехники, скопившейся перед ПТ-рвом южнее села, поэтому при принятии решения в определенной мере влияли и личные впечатления командарма.

Разведка доносила, что перед передним краем 71?й гв. и 67?й гв. сд развернуто несколько вражеских дивизий, в том числе и ряд танковых. Причем значительное число танков немцы концентрируют на стыках этих дивизий. И уже есть реальные результаты активности этой группировки — на стыке соединений наметился прорыв. Стремясь упредить противника, И. М. Чистяков решил массировать артиллерийские средства{269}. Еще на рассвете, оценив действия противника 4 июля как боевую разведку направления главного удара, он выдвинул из своего противотанкового резерва в район 1,5 км юго–восточнее Коровина, с задачей прикрыть участок между двумя селами, 493?й иптап. Затем после отражения первых двух атак 496?й иптап РГК получает приказ выйти к скотомогильнику западнее Черкасского, а между 9.00 и 10.00 командарм отдает приказ перебросить в выжидательный район Завидовка — Алексеевка 27?ю оиптабр полковника Н. Д. Чеволы{270}. Это распоряжение из штаба артиллерии армии комбриг получил в 10.40. В документе указывалось, что ему предоставляется право самостоятельно вводить в бой полки при прорыве танков, для чего он был обязан немедленно организовать разведку в направлении Черкасского. Но воспользоваться предоставленным правом полковник Н. Д. Чевола не смог, ситуация начала развиваться в несколько другом русле, чем это предполагалось. После полудня 1837?й иптап в составе трех батарей 76?мм пушек и четырех батарей 45?мм ПТО 1841?го [335] иптап вышел в район Раково — Шепелевка, в готовности отразить танковые атаки противника.

Штаб Воронежского фронта работал в этот день очень напряженно: собирал информацию, анализировал обстановку, внимательно отслеживал действия противника, передавал в войска приказы и распоряжения. В этот момент главным было определить цель противника: направление главного и вспомогательных ударов. Авиаразведка докладывала о выдвижении на правом фланге 6?й гв. А значительных сил танков.

На основе поступивших данных и оценки поведения врага в утренние часы был сделан вывод о подготовке противником мощного рывка в глубь нашей обороны из районов Черкасского и Березова.

«К 11.00 противник подтягивал главные силы… — докладывал в 12.35 в Генштаб генерал–лейтенант С. П. Иванов. — Основное наступление противника ожидается во второй половине дня… Распоряжением командующего 6?й гв. А черкасское направление усиливается»{271}.

Как показали дальнейшие события, эта оценка оказалась верной. Наиболее крупномасштабные и ожесточенные боевые действия развернулись после 14.00 на участке: Коровино, Черкасское, выс. 244.5, отм. 237.8. В это время против танковых клиньев корпуса Кнобельсдорфа, который хотя и медленно, но продвигался вперед, командование 6?й гв. А бросило значительные силы артиллерии, а командир 67?й гв. сд ввел в бой полностью 245?й отп подполковника М. К. Акопова, 1440?й сап подполковника Шапшинского и два дивизиона из 5?го гв. мп «катюш» полковника Л. З. Парновского.

В общей сложности во второй половине дня на участке 71?й гв. и 67?й гв. сд было сконцентрировано: семь истребительно–противотанковых полков (156 орудий), 159?й тяжелый пушечный артполк РГК (18 152?мм гаубиц и 18 ПТР), четыре батареи 163?й тпап (12 152?мм гаубиц и 18 ПТР), 135?й отдельный батальон ПТР (81 противотанковое ружье). Сами дивизии располагали 129 45?мм и 76?мм ПТО, 31 гаубицей и 530 ПТР. Таким образом, на фронте примерно 30 км было сконцентрировано 285 орудий ПТО, 53 гаубицы и 818 ПТР. Причем эти средства не были равномерно распределены по фронту, а значительная их часть стянута на угрожающее направление — в район Коровино, Красный Починок, Черкасское. Кроме того, западнее и восточнее Черкасского были врыты в землю три роты 245?го отп, а для усиления обороны в районе Коровина полковник И. П. Сиваков задействовал оперативно подчиненный ему уже в ходе боя 1440?й сап (8 СУ?76, 12 СУ?122).

27?я оиптабр находилась в противотанковом резерве командующего [336] армией и имела в своем составе три истребительно–противотанковых полка. К полудню соединение двумя полками сосредоточилось в районе Раково, Шепелевка, имея в строю 7 батарей — 28 орудий. Остальная материальная часть из–за отсутствия автотранспорта осталась на прежних ОП в районе Сырцево, Березов. Из пяти иптабр, которые были использованы в оборонительной операции Воронежского фронта, именно 27?й оиптабр выпало первой вступить в схватку с бронетанковыми соединениями врага. Забегая вперед, отмечу, что из этого поединка артиллеристы вышли с честью.

Обстановка в полосе обороны 71?й гв. и 67?й гв. сд для советской стороны начала меняться в худшую сторону между 13.00 и 14.00. Согласно донесению «Великой Германии», к 13.10 через ров удалось переправить в полном составе 1?й батальон танкового полка дивизии. За следующий час, к 14.00, были переброшены еще 5 танков Т-4 и ни одной «пантеры». Но сдвиг был очевиден, хотя дивизия по–прежнему упорно искала другие пути, проводя разведку восточнее Березова.

К этому времени наметился успех и у 3?й тд. По данным оперативного отдела 6?й гв. А, ее боевая группа потеснила 3/210?го гв. сп 71?й гв. сд и уже к 11.00 находилась у южных скатов выс. 239.3 (южнее Коровина). А согласно донесению штаба 3?й тд, к 12.15 в ходе ожесточенного боя высота была взята.

В 10.30 2?й батальон 110?го грп 11?й тд и штурмовые орудия полностью переправились через противотанковый ров юго–восточнее Черкасского, а уже через полтора часа, к 12.00, танки разведбатальона этой дивизии вышли в район к югу от отм. 237.8. Но дальнейшее продвижение было приостановлено мощным заградительным огнем гаубиц из глубины обороны. В 12.30 штаб 11?й тд сообщил, что батальон 111?го грп понес значительные потери от огня тяжелой артиллерии русских с выс. 232.4 при атаке на отм. 237.8 и просил подавить эти батареи корпусными средствами. К этому моменту ее танковый полк все еще продолжал переправлять боевые машины через ров. Сплошные минные поля и мощный огонь орудий не позволили эффективно использовать возможности танков, поэтому 15?й тп разворачивался за 111?м грп, а выс. 237.8 продолжали штурмовать гренадеры при поддержке самоходных орудий и артиллерии. К 14.35 дивизия сообщила, что удалось несколько продвинуться к Черкасскому и овладеть первыми двумя линиями траншей и ходов сообщений в районе выс. 244.5, а также полностью овладели отм. 237.8. Как потом оказалось, данные о захвате отм. 237.8 были ошибкой.

В район выс. 237.8 была оперативно переброшена 7?я батарея [337] 138?го гв. ап, которой командовал ст. лейтенант Н. В. Васильев. Ее четыре артиллерийских расчета прибыли в тот момент, когда бой шел уже на ее южных скатах. Развернувшись и поставив орудия на прямую наводку, они подожгли шесть танков из 2/15?го тп, а затем еще два штурмовых орудия 911?го дивизиона. И противник был вынужден отойти.

Продолжая атаковать отм. 237.8, боевая группа 11?й тд развернулась на запад. Был предпринят удар в двух направлениях строго на запад вдоль ПТ-рва и на с. Черкасское с юго–востока, навстречу мд «Великая Германия» и 3?й тд. Одновременно часть танкового полка 11?й тд при поддержке 339?го грп 167?й пд попыталась продвигаться по дороге на Яковлево в направлении выс. 246.0 и восточнее, нанося удары по правому флангу 199?го гв. сп 67?й гв. сд.

Но смять оборону русских на южных и юго–западных окраинах села не удалось. Все планы спутала контратака, предпринятая командованием 67?й гв. сд против ударного клина 48?го тк. По сообщениям всех трех танковых дивизий, их передовые подразделения встретили яростное сопротивление русской пехоты при поддержке танков. Боевые машины 245?го отп и 1440?го сап атаковали с двух направлений: с северо–западных окраин Черкасского на юг и из района выс. 246.0 (северо–восточнее Черкасского) тоже на юг.

В первой половине дня 196?й гв. и 199?й гв. сп справлялись собственными силами, используя артиллерию, многочисленные инженерные сооружения и заграждения и полковой резерв. После 8 часов непрерывного кровопролитного боя с численно превосходящим противником возможности частей оказались в значительной степени ограниченны. Батальоны понесли заметные потери в личном составе, от бомбежки пострадала материальная часть артполков и дивизионов, на танкопроходимых направлениях частично детонировали разминированные саперами врага минные поля, а в некоторых местах были захвачены противником — МОФ. Немцы, наконец, сумели основными силами преодолеть противотанковые рвы.

Полковник А. И. Баксов понимал, что, если начнется массированная танковая атака с двух сторон непосредственно на село, 196?й гв. сп удержать свои позиции не сможет. Об этих выводах он доложил командарму, а также сообщил о своем решении ввести в дело весь дивизионный резерв — стрелковый батальон, 245?й опт и 1440?й сап. И. М. Чистяков одобрил его действия и сообщил, что для блокирования прорывающейся в направлении Коровина танковой группы он подчинил 27?ю оиптабр командиру 71?й гв. сд и она уже выдвигается к переднему краю. [338]

Дело в том, что между 12.00 и 14.00 группа танков 3?й тд от выс. 239.3 обошла Коровино с востока, вклинилась на стыке 71?й гв. и 67?й гв. сд и ударила по правому флангу 196?го гв. сп. Одновременно батальоны 210?го гв. сп были оттеснены мотопехотой 3?й тд в Коровино, противник прилагал все усилия, чтобы расширить брешь и продвинуться на север. После полудня в центре и на правом фланге полка В. И. Бажанова батальоны вели тяжелейший бой с частями «Великой Германии», а правый отошел на окраины Черкасского. В результате танки 3?й тд вышли к скотомогильнику в 1 км западнее Черкасского. В этот момент полковник И. П. Сиваков и А. И. Баксов решили нанести встречный, уже готовившийся удар своими резервами по флангам этой танковой группы с целью отсечь ее от основных сил и уничтожить.

В группу, которая получила приказ ударить на юго–западе села и восстановить прежнее положение 196?го гв. сп на правом фланге, подполковник Власов включил стрелковый батальон 196?го гв. сп и две роты 245?го отп. Его возглавил начальник штаба танкового полка капитан А. У. Медведков. Четыре батареи 1440?го сап и 4?ю роту 245?го отп он оставил у выс. 246.0, для проведения контратаки против 11?й тд.

В 14.00 две танковые роты развернутым строем в два эшелона в сопровождении пехоты атаковали гренадеров мд «Великая Германия» на высоте 237.8 и юго–восточнее ее. Первыми двигались 10 М 3с 1?й роты ст. лейтенанта Л. В. Хрипача, за ними 10 М 3л 2?й роты под командованием техника–лейтенанта С. А. Добрых. Немцы, используя хорошо подготовленный рубеж, оборонялись упорно. Однако атака проводилась на довольно узком участке и была поддержана огнем артиллерии, поэтому примерно к 15.00 наши танки сумели подавить основные огневые точки врага, а следовавшая за ними пехота выбила гренадеров из траншей и восстановила прежнее положение полка.

Столь же активно действовали резервы полковника И. П. Сивакова, в результате стремительной контратаки танки противника, находившиеся у скотомогильника, были окружены и попали в огненный мешок. Радисты из радиостанций управления 71?й гв. сд перехватили разговор командира этой группы, вероятно, с вышестоящим командованием. Вражеский офицер сообщал, что русские отсекли их, он приказал занять круговую оборону, но от сильного огня его подразделения несут большие потери, настойчиво просил оказать срочно помощь.

К сожалению, танкистам подполковника М. К. Акопова не повезло. Несмотря на первоначальный успех, немцы быстро опомнились и бросили против них численно превосходящие [339] силы танков. Скоординировав свои действия, группа 3?й тд, находившаяся несколько южнее скотомогильника, развернулась и ударила в направлении выс. 237.8. навстречу 1?му тб тп «Великой Германии». Резерв 67?й гв. сд попал между «молотом и наковальней», то есть был зажат между этими двумя танковыми группами.

Кроме того, экипажи 245?го отп первыми на советско–германском фронте вступили в единоборство с новинкой инженерной мысли немецких конструкторов — боевыми машинами Т-5 «пантера», о наличии которых на этом участке они еще даже не подозревали. Слово «единоборство» мало подходит к тому, что произошло юго–западнее Черкасского между 16–17 часами 5 июля. По сути, это был расстрел двух наших рот, в том числе и «пантерами». Но об этом чуть позже.

Перешедшие в контратаку подразделения полка М. К. Акопова уступали врагу и по численности, и по качеству танков. Между 15.00 и 16.00, а затем чуть позже штаб 11?й тд сообщал о трех боестолкновениях с советскими танками: об атаках до 16.00 и в 17.00 с северо–запада, о «жестоком бое» с 20 советскими танками на западных окраинах Черкасского и о бое с восемью советскими танками к югу от выс. 244.5.

В последнем случае действовала 4/245?го отп. Она перешла в наступление через выс. 246.0 на правый фланг 11?й тд несколько позже, чем группа капитана А. У. Медведкова, примерно между 14.30 и 15.00. При поддержке САУ и пехоты она пыталась прорываться по дороге Дуброво — Бутово на юг от выс. 244.5, чтобы уничтожить подготовленный немцами переход через ров.

Что же касается первых двух сообщений, то они относились к действиям 1?й и 2?й рот полка М. К. Акопова. Боевая группа 11?й тд (точнее, 8?я рота тп и 2?й батальон) при попытке выйти на юго–западные окраины Черкасского вступила в бой с ними вместе с частями «Великой Германии». Кроме того, от Коровина повернул и танковый полк 3?й тд. Таким образом, экипажам 20 советских танков пришлось вести борьбу с подразделениями сразу трех танковых дивизий. Согласно докладу капитана А. У. Медведкина, 1?й и 2?й тр противостояли 70 танков врага. Встретив численно превосходящий танковый клин врага, экипажи двух рот начали медленно отходить к селу, а затем вели бой и непосредственно в Черкасском.

В германской армии широко использовались авиаразведка и авианаблюдение хода боевых действий на отдельных участках. Не была исключением и операция «Цитадель». Командование противника в полной мере задействовало авиацию для получения точной, а главное — быстрой информации непосредственно из эпицентра боя. Для радиоперехвата переговоров [340] экипажей таких самолетов с наземными пунктами управления разведка Воронежского фронта использовала 313?й радиодивизион. Отчеты этого подразделения, хранящиеся в фондах ЦАМО РФ, сегодня открыты для исследования. Это довольно интересный документ, он позволяет не только понять уровень осведомленности немецкого командования, но и, подключив воображение, увидеть поле боя глазами очевидца через десятилетия. Недостаток подобных источников в том, что сообщения отрывочны, летчики доносят не окончательные итоги боя, а лишь то, что видят на определенный момент. Вот несколько цитат из донесения 313?го отдельного радиодивизиона на 18.00 5.07.1943 г. о ходе танкового боя 245?го отп в районе с. Черкасское:

«14.30. 2,5–3 км северо–западнее Березова 12 вкопанных русских танков ведут огонь, из них 4 танка, покинув окопы, отправились на север.

15.00. 200 м западнее высоты 244.5 (восточнее Черкасского) наши танки ведут бой с русскими танками в обороне.

15.05. 500 метров восточнее восточных окраин Черкасского горят 8 русских танков.

15.35. В Черкасском (точнее, 100 метров западнее буквы ПТФ) — 6 «катюш» на позиции ведут залповый огонь, 400 м южнее, 4 русских танка»{272}.

В бою на западных и юго–западных окраинах села приняли участие и танки 10?й тбр. Поданным штаба «Великой Германии», к 17.00 она сумела переправить 30 «пантер», 15 танков Т-4, четыре батальона пехоты и одно противотанковое подразделение. Боевые машины противника появились на поле боя в тот момент, когда экипажи наших танков еще продолжали преследовать отходящую пехоту. Танкисты 245?го отп еще не знали, что перед ними новые боевые машины врага, которые имеют орудия с большой дальностью стрельбы. Поэтому продолжили двигаться на большой скорости навстречу «пантерам». В скоротечном бою экипажи немецких танков попросту не допустили советские боевые машины на дистанцию прямого выстрела их орудий и уничтожили большую часть отряда.

«5?го июля я предпринял массированную атаку танковой бригадой, однако не продвинулся дальше оврага, — докладывал полковник Декер генерал–инспектору Г. Гудериану о первом танковом бое «пантер» с советскими танками. — Не зная о наших новейших орудиях, восемь танков «Генерал Ли»{273} приблизились к нам примерно на 2200 метров. Всего несколькими удачными попаданиями мы их уничтожили — они вспыхнули, [341] подобно бенгальским огням на рождественской елке. Один из них был поражен метким выстрелом моего танка»{274}.

Наши потери были выше, чем указал их командир 39?го тп. Согласно отчету 245 отп только в этом бою сгорели 9 танков М 3с и 2 М 3л, а 1 М 3л был подбит. Вместе с боевыми машинами погибли 26 танкистов и 24 получили ранение{275}.

На результаты боя повлияли и низкие боевые качества танков. Так, «многоэтажный» М 3 «Генерал Ли» имел высоту 3,12 м и лобовую броню 50 мм, а у М 3 «Генерал Стюард» и того меньше — 25 мм. В то же время наш Т-34, к тому времени также уступавший по ряду показателей немецким боевым машинам, имел «рост» 2,72 м и толщину лобового листа 60 мм. В войсках эти американские танки называли не иначе как «братскими могилами». По стечению обстоятельств в это же время, в 14.00, на левом фланге 6?й гв. А командир 52?й гв. сд отдал приказ контратаковать, также «в лоб», танковую группу мд СС «Дас Райх» своим резервом — двумя ротами 230?го отп, которые были укомплектованы теми же американскими машинами, что и 245?й отп. Итог оказался столь же трагичным.

Далеко не легкой прогулкой, как может показаться на первый взгляд, читая «бодрый» доклад полковника Декера, оказался этот день и для бригады «пантер». По свидетельству бывшего начальника штаба 4?й ТА генерала Ф. Фангора, 5 июля по техническим причинам вышло из строя, не вступив в бой, 45 Т-5, или 25 % от имевшихся в строю танков. Причем часть «пантер» сгорела на марше вследствие неисправности системы питания. К этому необходимо добавить определенную часть машин, потерянную на поле боя. «Понесенные впоследствии боевые потери, — писал генерал, — привели к невозможности компенсировать то, что было утрачено вначале»{276}. В архивных документах также отмечается факт подрыва Т-5 на минах в полосе обороны 67?й гв. сд. Из воспоминаний участника тех боев Вальтера Рана:

«Я был лейтенантом и занимал должность адъютанта в 52?м танковом{277} батальоне. Эта Курская дуга ее полевыми оборонительными сооружениями… была великолепно укреплена. Там были тысячи мин, орудия вели фланкирующий огонь. Задействовались противотанковые пушки, танки. Это была в высшей степени образцовая полоса обороны…

«Пантеры» были новыми танками, и на Курской дуге этот танк был впервые задействован. Причем наши механики–водители [342] и те, кто находился в башне, эту машину до конца еще тогда не освоили. И поэтому очень много танков выходило из строя по техническим причинам… Экипажи все время радировали: «Скорее! Требуется помощь! У нас танк не заводится!» Мы работали днем и ночью, чтобы привести танки в порядок.

Танк русских был, конечно, хорошо опробован, и у них почти не было потерь технического характера. В русских танках был дизельный двигатель, а в наших до сих пор использовался бензиновый двигатель с гораздо более высоким расходом горючего. А еще «пантеры» часто воспламенялись и сгорали. Много танков сгорало еще до столкновения с противником.

Мы считали, что пушки наших танков были намного лучше пушки русского танка. Наши танковые экипажи могли поразить Т-34 с расстояния 1200–1400 метров. В то же время у нас была не очень крепкой бортовая броня, на некоторых участках ее толщина составляла 45 мм, а лобовая броня имела толщину 80 мм. То есть подбить танк спереди было почти невозможно, а сбоку, справа и слева не составляло труда. Не все из них были окончательно выведены из строя, но мы, ремонтники, находились, как правило, в километре или двух от места, где велись боевые действия, и видели, какой урон наносился нашим танкам стрельбой русских. Так как потом мы их ремонтировали…»{278}

После 15.00 полковник А. И. Баксов для поддержки действий своего резерва применил нестандартные средства борьбы с бронетехникой врага — дивизион 5?го гв. мп (об этом сообщал немецкий авиаразведчик в 15.35). «Катюши» накрыли двумя залпами прямой наводкой в районе севернее Бутова группу танков. Огонь велся с дистанции 4 км, и, по докладу наших наблюдателей, было сожжено 3 и подбито 8 танков.

Это был один из первых случаев использования реактивных систем по танкам в боях на Курской дуге. В течение 5 июля расчеты «катюш» отбили еще несколько атак врага на участках и других дивизий первого эшелона 6?й гв. А.

«В июльских боях на участке 6?й гв. армии был применен огонь PC во взаимодействии с огнем иптапов против танков, — отмечается в докладе штаба артиллерии фронта. — Это дало хороший эффект — благодаря массовому одновременному разрыву снарядов наносятся потери сопровождающей танки мотопехоте и самим танкам.

На участке, подвергнутом обстрелу PC, происходит задымление, что, с одной стороны, позволяет провести, если необходимо, маневр средствами ПТО, и с другой — ослепляются [343] танки противника, лишаясь возможности вести прицельный огонь»{279}.

Эффект от ударов «сталинских органов», как называли немцы гвардейские минометы, был для врага ошеломляющим. В районах, где работали эти системы, противник, как правило, прекращал атаки на довольно длительное время. Из показаний пленного ефрейтора Эриха Кона, 678?го пп 332?й пд, который действовал на левом фланге 48?го тк: «…огонь PC производит ужасающее моральное воздействие на солдат и отбивает всякую охоту наступать. Наша рота в первый день наступления понесла до 80 % потерь, из коих половина относится за счет огня PC»{280}. Еще одно свидетельство старшего гренадера 78?го пп той же дивизии Вульфа Эриха: «…от огня PC наша рота мгновенно потеряла до 20 % личного состава… Я воевал во многих странах, но такой артиллерии, как у русских, не встречал»{281}.

Во второй половине дня в борьбу с танками «Великой Германии», атаковавшими полк полковника В. И. Бажанова, вступили и «четвероногие бойцы» из 27?го батальона собак–истребителей на Воронежском фронте, который находился в подчинении командования 6?й гв. А. Подразделение насчитывало 76 голов, один взвод был передан командиру 52?й гв. сд, но в силу сложившейся обстановки использовать его не удалось. А вот применение подготовленных животных в 67?й гв. сд имело хорошие результаты. Эта был первый случай успешного применения такого нестандартного средства борьбы с бронетехникой в боях на Курской дуге.

«… Опыт показывает, что это средство для борьбы с танками противника является весьма и весьма действенным средством, — отмечается в отчете штаба инженерных войск Воронежского фронта. — В первые дни боев рота собак–истребителей танков действовала на переднем крае обороны, занимая позиции повзводно в 375?й сд, 52?й гв. и 67?й гв. сд. Из трех взводов, находившихся на боевых позициях, два взвода (при 375?й и 52?й гв. сд) использовать собак не смогли, так как действий танков на их участке не было. Взводом лейтенанта Лисицина, действовавшим на участке 196?го гв. сп 67?й гв. сд (Березов), было подорвано собаками 12 танков, на что было израсходовано 16 собак (4 собаки были убиты до подхода их к танкам противника).

Взвод лейтенанта Лисицина, подорвав танки противника, стойко оборонял занимаемую им позицию, отбил неоднократные [344] атаки немцев и отошел только после получения приказа об отходе, К 12 танкам, подорванным собаками, взвод лейтенанта Лисицына уничтожил три танка противника огнем ПТР, также личным оружием — 150 солдат и офицеров противника. После 11.7.43 г. рота собак–истребителей танков выполняла задачу подвижного противотанкового резерва командующего 6?й гв. А»{282}.

Об успехах четвероногих помощников в борьбе с германским бронированным «зверинцем» в этот день было доложено начальником штаба фронта генерал–лейтенантом С. П. Ивановым в Генеральный штаб оперативной сводкой № 00371 к 22.00. Летом 1943 г. в штате еще нескольких армий, участвовавших в боевых действиях на Огненной дуге, числились собаки–истребители. Так, 27?я А имела 160 голов, а 5?я гв. А — 81{283}. Однако пока обнаружены документы, подтверждающие непосредственное участие в боях «четвероногих бойцов» лишь в полосе 67?й гв. сд.

Немцы также использовали этих животных в ходе проведения операции «Цитадель». Так, на фронте 1?й ТА для уничтожения наших противотанковых мин ПОМЗ?2 натяжного действия противник направлял на заминированные участки собак со специально закрепленными на них и опущенными к земле вилками. Двигаясь вперед, четвероногие саперы цепляли шнуры мин, натягивали их, и мины взрывались.

Высокую эффективность, особенно в первые дни немецкого наступления в полосе 67?й гв. сд, как и в 52?й гв. сд, показали бутылочные минно–огнефугасы (МОФ) и огненные валы. В отличие от минных полей МОФ уничтожали противника не только осколками и взрывной волной, но и сильным пламенем. Они представляли собой ящики, заполненные бутылками с зажигательной смесью. В центр МОФ под деревянной крышкой устанавливалась противопехотная мина. Ящик зарывался в землю не полностью и маскировался дерном. Незначительный нажим на крышку вызывал взрыв не только мины, но и всей смеси. Образующийся столб огня и осколков в сочетании с ударной волной уничтожал в радиусе 40 метров всю живую силу и технику.

Во второй половине дня 5 июля юго–западнее Черкасского группа танков полка мд «Великая Германия» попала на поле МОФ. Согласно отчету штаба инженерных войск Воронежского фронта, в считаные секунды пламя охватило 15 боевых машин и несколько десятков автоматчиков. В результате атака была сорвана. Причем это было эффективное средство не [345] только против бронетехники, но его использование имело сильное психологическое воздействие прежде всего на мотопехоту врага. Вот впечатления тех, кто на себе испытал действие МОФ. Из показаний военнопленного ефрейтора 11?й роты 676?го пехотного полка 332?й пд Рудольфа Амсберга:

«Саперы, участвовавшие в наступлении, понесли тяжелые потери от взрывающихся бутылок, установленных в земле «в пивных ящиках». Поле обычно маскируется и не поддается при хорошей маскировке разминированию. Очаг пламени достигает 30–40 метров высоты и обрушивается на голову. На солдат эти мины производят удручающее впечатление и вызывают моральную подавленность»{284}.

После 16.00 танковая группа 3?й тд вышла из оперативного окружения и совместно с частями мд «Великая Германия» начала расширять прорыв на правом фланге 67?й гв. сд. Сводная танковая группа дивизии: «пантеры» с 1?м батальоном танкового полка полковника фон Штрахвица при поддержке четырех батальонов гренадеров — начала атаку в направлении северозападных окраин Черкасского. Одновременно части левого крыла 3?й тд попытались выдавить 210?й гв. сп с восточных окраин Коровина, после чего нанести удар в направлении с. Красный Починок. Опасаясь мин, командиры подразделений обеих групп наступали на узком участке несколькими эшелонами, ведя интенсивный огонь по засеченным противотанковым батареям. 1?я и 2?я роты полковника М. К. Акопова продолжали вести бой на окраинах Черкасского.

«16.00. 40 танков с тремя батальонами пехоты противника возобновили наступление на Черкасское из Коровина, — отмечается в журнале боевых действий 67?й гв. сд. — Наступление противника было поддержано сильным артогнем и бомбардировкой с воздуха.

Под сильным воздействием противника был потеснен резерв командира дивизии.

Несмотря на большие потери, противник продолжал вести наступление и подтягивал свежие силы. Перед боевыми порядками 196?го гв. и 199?го гв. сп было сосредоточено до 150 танков и до двух полков пехоты»{285}.

Обращаю особое внимание читателя на приведенную выше цитату, так как хочу проиллюстрировать одну специфическую особенность, с которой встречается каждый исследователь при изучении боев. В документах дивизий А. И. Баксова и П. И. Сивакова абсолютно по–разному описывается не очень значительный боевой эпизод. Офицеры их штабов в донесениях [346] и оперсводках подчеркивают, что причина прорыва противника — именно в неустойчивости соседей, а не их частей. 67?я гв. сд докладывала, как приведено выше, что танки прорвались через позиции 210?го гв. сп 71?й гв. сд и атаковали Черкасское из района Коровина. Таким образом, если бы не сосед, ее войска ни в коем случае не допустили бы вклинения немцев. В свою очередь 71?я гв. сд причиной прорыва вражеских танков к Коровину считала неустойчивость правофлангового полка 67?й гв. сд. В действительности же на села наступали две разные танковые группы двух разных дивизий 48?го тк. Возможно, читатель подобную чехарду отнесет на счет напряжения боя или посчитает за обычную ошибку или опечатку и будет не прав. В Красной Армии была целая система, в которой «тактический ход» командиров всех уровней под названием «свалить вину на соседа» был одним из распространенных объяснений разного рода происшествий или даже катастроф в ходе боевых действий. И с молчаливого согласия вышестоящего командования часто использовался в звене полк — дивизия — корпус. Есть немало случаев, когда не гнушались им и на уровне фронтов. Этот метод был хорош своей универсальностью. Им можно было оправдывать как собственные ошибки, так и просчеты того же вышестоящего руководства. Ибо командиры корпусов, дивизий или армий в большинстве случаев прекрасно владели ситуацией и знали истинные причины происшествий и без этих докладов, а если не знали, то недолго. Скрыть что–либо в той системе было практически невозможно. Особые и политотделы рано или поздно обязательно доносили. Однако таков был порядок: необходимо доложить, объяснить, вот и писали разного рода выдумки, да в таком количестве, что почти всю документацию «наверх» сами же эти офицеры и генералы называли между собой не иначе как «брехней». На более высоком уровне подобные вещи делались в том числе и с расчетом «на историю» для тех, кто ее будет писать. Поэтому сегодня, по истечении более чем полувека после тех событий, чтобы разобраться в ходе боя, не говоря о причинах просчетов или побед, необходимо перелопатить горы этой «клюквы», сравнить и проанализировать сотни документов. Работа не на один год. Материалы же комиссий по расследованию крупных поражений или высоких потерь по сей день находятся на секретном хранении. Они не были идеальны, но врать было опасно, хотя случалось. Лишь работая с подлинными боевыми документами и разбираясь в сути происходившего в те страшные годы для нашей страны, можно по достоинству оценить в том числе и «дальновидность» людей той эпохи.

В течение 5 июля на всем участке обороны 6?й гв. А немцы [347] имели абсолютное численное превосходство в танках. Всего в двух танковых корпусах 4 ТА на обояньском направлении немцы сосредоточили 1266 танков и штурмовых орудий (с учетом 911?го батальона штурмовых орудий). Из этого числа три дивизии 48?го тк на 4 июля располагали 527 танками всех марок и 147 штурмовыми орудиями. В то же время 6?я гв. А располагала лишь двумя танковыми полками, одним сап и одной бригадой НПП. Поэтому соотношение сил в этом ударном роде войск было в пользу врага.

Однако это не помогло с ходу прорвать оборону гвардейской армии генерала И. М. Чистякова. Даже после переброски танков наступление «Великой Германии» продолжало развиваться очень медленно. Дивизия неоднократно доносила в штаб корпуса, что ее части находятся под сильным огнем тяжелой русской артиллерии. Гаубичные расчеты 138?го гв. ап 67?й гв. сд и 33?й отпабр вели непрерывный и, как отмечали немцы, очень точный заградительный огонь. Поэтому пехота гренадерского полка, двигавшаяся за танковой группой, несколько раз отсекалась огнем нашей артиллерии и прижималась к земле, а без поддержки пехоты экипажи танков действовали неуверенно. Кроме того, над районом западнее, южнее и юго–восточнее села стояла пелена из поднятой в воздух пыли и дыма от горящей техники и разрывов реактивных снарядов «катюш». Это заметно снижало видимость и мешало наблюдению за полем боя. Вместе с тем противнику постоянно приходилось отражать фланговые контратаки из Черкасского нашей пехоты при поддержке отдельных танков.

Основная тяжесть борьбы с немецкой бронетехникой легла на артиллерийские расчеты, инженерные подразделения и, конечно же, в первую очередь на личный состав стрелковых полков.

И. М. Чистяков вспоминал:

«Со мной на передовом наблюдательном пункте был заместитель командующего фронтом генерал армии И. Р. Апанасенко. Посмотрел он на небо, на землю и спросил:

— Иван Михайлович, ты, как командующий, разберешься в этой мгле?

Действительно, когда смотришь на весь этот ад — кругом вспышки, взрывы, вся земля поднялась в воздух, — невольно думаешь: а найдется ли сила, чтобы остановить, сломать эту лавину надвигающейся брони? Как же тут выстоять человеку?

Я ответил Апанасенко:

— Сейчас трудно разобраться, но я знаю, что у нас все хорошо подготовлено для отражения этого удара.

Посмотрел он на меня, вздохнул:

— Эх, Иван Михайлович, то ли дело было воевать в Гражданскую [348] войну. Одними только шашками страху нагоняли! Выдержит ли сейчас твоя гвардия? — Спросил и сам ответил: — Выдержит, выдержит, армия у тебя хорошая.

Я тоже стоял и все думал: если и были утром на этом месте птицы, их и то наверняка всех уничтожили. Живого места, казалось, нет на земле. Но я знал, что войска хорошо закопаны, должны, должны выдержать этот первый и самый страшный напор! «{286}

Действительно, первый оборонительный рубеж 6?й гв. А был подготовлен весьма профессионально. Вместе с тем гвардейцы полковника А. И. Баксова демонстрировали беспримерную стойкость и мужество. Особенно отличились воины 196?го гв. и 199?го гв. сп. Как свидетельствуют архивные документы, 67?я гв. сд удерживала две танковые и одну пехотную дивизии врага на первых трех линиях траншей перед окраинами Черкасского примерно десять часов. При этом ее правый фланг испытывал сильное давление и со стороны 3?й тд. Даже когда после 17.30 танки врага начали медленно прорываться к северо–западным окраинам села, истекающие кровью батальоны продолжали сражаться с тем же упорством и ожесточением. Причем советская гвардия не просто перемалывала силы одной из ударных группировок армии Гота, но, что очень важно, заставила в конце концов менять весь график наступления 48?го тк.

К 17.00 штаб 48?го тк получил неутешительные сообщения дивизий, действующих на направлении главного удара. 11?я тд докладывала о сильных контратаках русских при поддержке танков с северо–востока и о жестоком бое ее бронегруппы с советскими танками на левом фланге. «Великая Германия» доносила, что основные подразделения гренадерского и фузилерского полков ведут тяжелейший оборонительный бой, подвергаются контратакам и ударам артиллерии. Сводная танковая группа дивизии под интенсивным обстрелом советской противотанковой артиллерии медленно продвигается через скотомогильник на северо–западные окраины Черкасского, местность перед селом сильно минирована. Над переправой беспрерывно нависает русская бомбардировочная и штурмовая авиация, из–за этого ни один из двух танковых полков не смог перебросить и половину своей бронетехники на северный берег.

Тем не менее численное превосходство было на стороне противника, оно и позволяло надеяться на то, что прорыв на этом участке в ближайшее время будет завершен. Определенную надежду давало и то, что параллельно с танковой [349] группой «Великой Германии» подразделения левого крыла 11?й тд уже вели бои на южной и восточной окраинах Коровина. Одновременно часть ее сил хотя и медленно, но все же двигалась на север в направлении Красного Починка. Во второй половине дня боевая группа дивизии Вестховена образовала на стыке двух русских дивизий уже заметную вмятину. Хотя как ни парадоксально, но в сложившейся ситуации для Кнобельсдорфа это «погоды сделать не могло». Командир 48?го тк стал заложником ряда ошибочных решений, которые были приняты вышестоящим руководством без учета его мнения, а не выполнить их он не мог. В первую очередь это касается отсутствия оперативных резервов.

Выше уже отмечалось, что при планировании действий 4?й ТА Гот решил вывести в первый эшелон прорыва обороны 6?й гв. А все имевшиеся в его распоряжении дивизии, лишив себя оперативных резервов, и потому теперь командование армии было вынуждено требовать от командиров всех дивизий — и тех, что успешно действуют, и тех, что отстают, — используя лишь собственные силы, продвигаться в своих секторах вперед, при этом не имея возможности как–то им помочь или стимулировать наметившийся тактический успех.

«Например, когда атака «Великой Германии» стала захлебываться, — пишет С. Ньютон, — существенной разницы для 48?го тк в том, что 3?я тд захватила Коровино, а затем своими силами продолжила развивать успех в направлении Красного Починка, вскрыв таким образом, первую и вторую линию оборону, которую занимала 71?я гв. сд, уже не было. Генерал фон Кнобельсдорф не смог сосредоточить силы на развитие успеха, так как он произошел у него на левом фланге, а все его силы были брошены в центр»{287}.

Мало того, в ситуации с 48?м тк в ходе боя на участке Коровино — Черкасское его командование было не в состоянии осуществить маневр силами даже внутри корпуса. Второе ошибочное решение Гота касалось сверхконцентрации танков в руках одного командира дивизии — генерала В. Хейерляйна.

По настоянию того же Гота весь полк «пантер» был передан «Великой Германии», но уже первые часы наступления показали, что на ее участке явный переизбыток бронетехники, а у фланговых дивизий, к примеру, у той же 3?й тд при прорыве к Красному Починку, их не хватало. Однако условия местности, минные поля, а также скученность войск и сложность управления большим соединением на небольших участках перенацелить, к примеру, часть сил 10?й тбр из района сосредоточения [350] в полосу наступления войск генерала Вестховена или Микла не позволили.

Оценив ситуацию, генерал фон Кнобельсдорф меняет план действий соединения на 5 июля. Стремясь к концу дня добиться хотя бы одного, но внушительного на этот момент результата, он отказывается от дальнейшего прорыва на север и решает сконцентрировать все силы «Великой Германии» для захвата Черкасского. В 17.15, согласно журналу боевых действий 167?й пд, начальник штаба корпуса генерал Ф. Меллентин лично по телефону уведомил командование дивизии об этом решении. Вместе с тем генералы Микл и Триренберг получают приказ активными действиями в северовосточном направлении поддержать дивизию Хейерляйна.

Это решение было предварительно согласовано с командующим армией. В 16.00 Г. Гот подключается к ситуации в полосе корпуса. До этого момента он был занят правым флангом и находился у Хауссера. В журнале боевых действий 48?го тк на основании получаемой по каналам обмена оперативной информации так изложена обстановка в полосе наступления ГА «Юг» на утро 5 июля:

«8.10. По ориентировке начальника штаба армии, 2?й тк СС прорвался во вражеские позиции и встретил исключительно сильное сопротивление, особенно дивизия «Лейбштандарт». Армейская группа «Кемпф» успешно продвигается вперед, однако имеет трудности при переправе через Донец у Белгорода, где мосты находятся под постоянным огнем тяжелой артиллерии врага. Вероятно, не следует ожидать быстрого прорыва глубокоэшелонированной системы обороны противника»{288}.

Читатель, наверное, уже научился понимать «особый» язык немецких штабных офицеров (все идет замечательно, хотя и нет результатов). Согласно приведенной цитате наступление развивалось по намеченному плану. В реальности все было наоборот. С утра ситуация там представлялась не менее сложной, чем в районе Черкасского. Корпус СС, встретив упорное сопротивление советских войск, с большим трудом прорвал передний край обороны и очень медленно начал продвигаться на север. Основные же силы соседней армейской группы генерала В. Кемпфа, которая должна была прикрывать правый фланг 4?й ТА, завязли под Белгородом. Армия генерала М. С. Шумилова прочно держала оборону по левому берегу Северного Донца и не позволила соединениям 3?го тк генерала Г. Брейта форсировать реку по намеченному плану и развить успех. Поэтому расчет на то, что АГ «Кемпф» будет двигаться синхронно со 2?м тк СС и прикрывать правый фланг, уже в первые часы наступления [351] провалился. Во второй половине дня эсэсовские дивизии Хауссера углубились в оборону 6?й гв. А до 10 км и оказались в своеобразном туннеле. Гот понял, что сбываются худшие предположения, русские дерутся фанатично, никакого отступления и тем более паники нет. Если и дальше так пойдет, то скоро на прикрытие флангов более успешно действовавшему 2?му тк СС надо будет выделять больше войск, чем в ударные клинья для прорыва. В этой обстановке топтание на месте 48?го тк было очень некстати, это ставило под угрозу срыва все расчеты.

Фон Кнобельсдорф лаконично доложил обстановку Готу, рассказал о принимаемых мерах, а также изложил суть своего предложения о перенацеливании части сил танковых полков «Великой Германии» в полосу 11?й тд, которое не получило поддержки. Командующий армией так же скептически отнесся к этому варианту, понимая, что для его осуществления потребуется много времени, которого уже и так не хватало. Гот по–прежнему настаивал, чтобы Хейерляйн ни в коем случае не прекращал атаку на Черкасское, одновременно продолжая переправлять технику по уже имеющимся переходам восточнее Березова.

К исходу дня запас прочности частей 67?й гв. сд начал иссякать. Ощущался серьезный дефицит всех видов боеприпасов, а оперативно доставить их не было возможности. Боепитание рот и взводов осуществлялось в основном за счет сбора на поле боя патронов, гранат, коробок с пулеметными лентами и трофейного стрелкового вооружения. Полки несли потери, особенно ощущалась убыль личного состава в 199?м гв. сп и особенно 196?го гв. сп. В некоторых батальонах были нарушены связь и управление. Отдельные подразделения начали проявлять неустойчивость, солдаты теряли самообладание, просто не выдерживали нервы в этом кромешном аду. По донесению начальника политотдела дивизии полковника Бронникова, чтобы остановить панику и начавшийся без приказа отход личного состава с переднего края в ходе очередной атаки противника, офицерами 199?го гв. сп за трусость и паникерство было расстреляно несколько бойцов из приданного дивизии 2/274?го гв. сп 90?й гв. сд.

В этот момент вступила в бой 27?я оиптабр. Нельзя не отметить своевременность, с которой И. М. Чистяков выдвигал резервную артиллерию на правом фланге армии. Это относится и к полку майора Чернова, и к бригаде подполковника Чеволы. Вероятно, срабатывала интуиция, помноженная на большой боевой опыт.

Еще в 13.40 комбриг?27{289} получил распоряжение командующего [352] артиллерией 6?й гв. А о подчинении его бригады командиру 71?й гв. сд. Это решение командарм принял после того, как поступило донесение полковника И. П. Сивакова о том, что 210?й гв. сп находится в тяжелом положении, несет ощутимые потери и без усиления артиллерией удержать Коровино не сможет. Его 1?й батальон под давлением противника отходит на западные окраины села, а 2?й и 3?й батальоны ведут ожесточенный бой перед восточными окраинами с танками, часть которых пытается ворваться в село, а группа до 30 машин настойчиво пытается продвигаться в направлении Красного Починка. В ближайшее время танки могут выйти на юго–восточные и восточные окраины Коровина.

Подполковнику Н. Д. Чеволе была поставлена задача одним полком продвигаться по дороге Завидовка — Черкасское с тем, чтобы вступить в бой с группой танков мд «Великая Германия», если они прорвутся, вторым по дороге Алексеевка — Черкасское выйти к южным окраинам Черкасского и уничтожить находившиеся там танки врага. Из журнала боевых действий 27?й оиптабр:

«…Выполняя приказ, полкам была поставлена следующая задача: полку 45?мм пушек, двигаясь по дороге Раково — Подимовка — Зарытое — Красный Починок, из района Красного Починка справа атаковать танки и уничтожить их; 1837?й иптап 76?мм пушек — двигаясь по дороге Завидовка — Черкасское, атаковать танки противника слева из района Черкасского.

1841?й иптап 45?мм пушек, выполняя боевую задачу, выдвинулся в район Красного Починка, где и занял ОП на южной окраине. Танки противника, двигавшиеся из Коровина с дальней дистанции, открыли по полку огонь, нанеся ему потери. Полк, не имея возможности вести огонь на большую дистанцию, вынужден был под сильным арт. и мин. огнем противника сменить ОП.

1837?й иптап, двигаясь по дороге Завидовка — Черкасское, занял своими батареями ОП в районе западных скатов выс. 232.4 и в 0,5 км восточнее Черкасского, имея задачу приостановить движение танков, пытавшихся прорваться к шоссе на Обоянь и в район Алексеевка — основное направление огня, а также по гребню высоты вдоль дороги из Черкасского на Алексеевку»{290}.

В 18.30 танки сводной группы «Великой Германии» уже вошли на северо–западную окраину села и повернули к хутору Ярки, который располагался в полукилометре от северо–восточных окраин Черкасского. В это же время 11?я тд уже вела бой у выс. 246.0. Село оказалось в полукольце. [353]

К этому моменту 1837?й иптап вышел на указанные рубежи и вступил в бой. Ветераны, очевидцы того поединка, между собой называли его «загоном танкового табуна». Действительно, не часто можно встретить на практике случай, когда благодаря действиям одной артиллерийской батареи была выведена группа из нескольких десятков танков врага на подготовленный противотанковый рубеж. Благодаря этому маневру враг не прорвался на север, его танки, пройдя по окраинам Черкасского и описав круг, вернулись практически в исходное положение, понеся при этом потери.

«Как только танки противника стали подходить к Черкасскому, одна из батарей 1837?го иптап, заняв выгодную позицию, с дальности 1000 м открыла по ним огонь и подбила три танка; колонна танков повернула в северном направлении с целью обойти Черкасское с севера. Командир бригады, находясь в это время на своем наблюдательном пункте, по радио отдал приказание командиру 1837?го полка выдвинуть первую батарею севернее Черкасского с целью преградить путь танкам. Батарея снялась с позиций и начала двигаться в указанном направлении, но вражеские танки, выйдя на северную окраину Черкасского, не пошли дальше, а повернули на юг. Тогда командир батареи по своей инициативе приблизился к танкам, с хода развернул батарею во фланг танкам и открыл по ним огонь. Танки изменили курс и пошли в обход батареи, но тем самым подставили свои борта под огонь остальных батарей полка, которые также сменили свои позиции. В результате удачного маневра полк подбил 10 танков, остальные скрылись в лощине»{291}.

Командовал той удачливой батареей капитан Афанасьев, а орудием, которое первым вступило в поединок, — ст. лейтенант Лаптев, наводчик И. П. Новиков. Более детально результаты боя на его последнем этапе описаны в журнале боевых действий бригады:

«… Танки шли к стреляющим батареям под углом 45 градусов и находились друг от друга на дистанции 50–100 метров. Огонь нашими батареями по танкам велся с дистанции до 1 км. Всего было уничтожено: 5?й батареей — 6 танков, 3?й батареей — 4 танка. После чего танки противника отошли к выс. 244.5 и скрылись за обратными скатами.

3?я батарея полка, стоявшая на левом фланге, имела ОП на гребне высоты с видимостью до 2 км. Одно орудие батареи могло вести огонь по направлению на Черкасское, и в момент появления автоматчиков и автомашин на дороге у восточной [354] окраины Черкасского орудие метким огнем накрывало группы автоматчиков и автомашины»{292}.

Всего, по советским источникам, с учетом действий батареи капитана Афанасьева, 1837?й иптап подбил и уничтожил 13 вражеских машин, из них 3 тяжелых Т-6{293}.

Вместе с истребителями танков подполковника Н. Д. Чеволы по этой группе боевых машин вели огонь и артиллеристы 138?го гв. ап. В частности, его 5?я батарея лейтенанта Максимова закопана на северных окраинах села. Благодаря тому, что танки двигались компактно и подошли к позициям расчетов на близкое расстояние, в скоротечном бою было выведено из строя 14 машин, из них несколько тяжелых. Но от огня вражеских машин вышли из строя все четыре орудия, погибли ряд артиллеристов, в основном наводчики.

Задумка генерала Кнобельсдорфа с окружением Черкасского уже к 20.00 окончательно провалилась. Прорыв смешанной группы «Великой Германии» не достиг желаемого результата. Хотя танки существенно нарушили систему обороны 196?го гв. сп, но их сопровождало незначительное количество мотопехоты. Так как гренадерский полк увяз в бою на западных и южных окраинах села, а фузилеры прикрывали левый фланг дивизии и атаковали в направлении юго–восточных окраин с. Красный Починок, закрепить территорию, по которой прошла бронетехника, противник не смог.

По–прежнему топтались на месте соединения генералов Микла и Триренберга. В 18.30 11?я тд, пытавшаяся ударом с юга и юго–востока помочь смешанной группе танков «великой Германии» овладеть Черкасским, доложила: из–за упорного сопротивления русских боевая группа продвинуться не в состоянии. На этот момент она смогла лишь окончательно закрепить за собой выс. 244.5 и ведет тяжелейший бой за выс. 246.0. В документах 48?го тк сохранилось донесение, переданное в это время штабом дивизии, в нем сообщается о новых ожесточенных атаках нескольких русских танков в этом районе, холм несколько раз переходил из рук в руки. Через полчаса поступило срочное сообщение из 167?й пд. Процитирую ее журнал боевых действий:

«19.07. Докладывает командир 339?го грп: вражеская контратака при поддержке танков против левого батальона 339?го грп у отм. 237.8 силою около 600 человек и 7 танков.

19.10. Начальник оперативного отдела штаба дивизии просит начальника оперативного отдела 11?й тд повернуть [355] танки дивизии на восток, чтобы ударить во фланг наступающего врага.

19.12. Вся артиллерия дивизии действует по наступающему противнику.

19.15. Выдвижение танков 11?й тд и совместный огонь артиллерии дивизии остановили до 20.00 вражеское наступление у отм. 237.8. За это время подготовленная атака 331?го грп была отложена. Поэтому командир дивизии отдает приказ оставаться на прежних позициях и удерживать достигнутую линию»{294}.

В этот день командованием 71?й гв. и 67?й гв. сд было предпринято немало контратак против войск 48?го тк, в том числе при поддержке танков, но о них в немецких документах упоминается лишь вскользь, за исключением первой против 332?й пд. Атака же на левом фланге 167?й пд выделена особо, о ней несколько раз отмечается в донесении корпуса и даже упоминается в утренней сводке за 6 июля штаба ГА «Юг». Это была одна из тех лобовых атак большой массой пехоты против сильной ударной группировки неприятеля, которыми славилась наша армия. Ветераны фронтовики говорили, что в такие трагические моменты казалось, что наши командиры в отчаянии пытаются забросать врага трупами. Немцы же, вероятно, за три месяца уже отвыкли от таких кровопролитных и бездумных атак русских, поэтому так спешили донести о них наверх.

Судя по месту, где проводилась контратака, — правый фланг 199?го гв. сп, это действовали резерв командира 199?го гв. сп и переданный ему еще в 10.30 3?й батальон 201?го гв. сп. Тем не менее следов этой контратаки в документах штаба 67?й гв. сд и ее частей обнаружить не удалось. Причина проста — высокие потери. Никто не хотел фиксировать просчеты и описывать проявления собственной бездарности и бесполезной жестокости. Хотя уверен, что если не каждый, то многие из офицеров, принимая такие решения, прекрасно понимали, к чему они приведут. По оценкам противника, в ходе атаки было убито около 300 человек{295}. Если учесть, что атака продолжалась около часа, а по двигавшейся в полный рост на ровной местности пехоте работала артиллерия двух дивизий и танки, то цифры не покажутся преувеличенными. Уже через несколько дней Н. Ф. Ватутин указывал на широкое распространение в войсках фронта порочной практики — лобовых ударов стрелковыми подразделениями — и потребовал шире использовать огонь всех видов вооружения, особенно артиллерии, и маневр. Напомню, что это был не 1941?й, а 1943 г. [356]

К сожалению, до самого конца войны слова командующего фронтом были лишь благими пожеланиями для офицеров и генералов Красной Армии на всех уровнях.

Несмотря на столь трагический исход, определенный результат от контратаки у отм. 237.8 был. 167?я пд отложила наступление и перешла к закреплению местности. Следует сказать, что к этому моменту от плотного огня оборонявшихся чувствительные потери несла и 11?я тд, особенно среди офицеров тактического звена боевой группы и 15?го танкового полка. Так, уже в первые часы наступления при налете советской авиации погибло несколько офицеров 2?го танкового батальона, в том числе командир 1?й танковой роты. Во второй половине дня командование полка из–за высоких потерь было вынуждено 4?ю и 5?ю роты свести в одну. Ее принял командир 6?й роты лейтенант Хайнце.

И. М. Чистяков понимал, что соединение противника, рвущееся к Черкасскому и Коровину, обладает огромным потенциалом и численно превосходит дивизии А. И. Баксова и И. П. Сивакова. Чтобы свести к минимуму это преимущество, он основные усилия прикладывал в двух направлениях. Во–первых, усиливал обе дивизии, концентрируя придаваемые части и подразделения на флангах в районе сел. Подчинив 27?ю оиптабр И. П. Сивакову, он в 15.00 отдал приказ о переброске в район Коровина 3?го батальона 219?го гв. сп 71?й сд и передачи его командиру 210?го гв. сп. В то же время в распоряжение 67?й гв. сд направлялись четыре батареи 76?мм орудий 193?го гв. ап 90?й гв. сд. Напомню: еще до начала вражеского наступления 67?я гв. сд была усилена 2?м и 3?м батальонами 274?го гв. сп 90?й гв. сд, они занимали оборону в полосе 199?го гв. и 201?го гв. сп. Их командование имело задачу не допустить прорыва противника, прежде всего вдоль дороги Бутово — Дуброво (участок дороги Томаровка — Яковлево).

Во–вторых, И. М. Чистяков стремился блокировать переправу через ров, не дать командованию «Великой Германии» тем самым как можно дальше перебросить значительные силы на северный берег балки. По району переправы вели интенсивный огонь гаубичные батареи, но главное — командарм непрерывно поддерживал постоянную связь со штабом фронта, который координировал действия 2?й воздушной армии. По его заявке авиация непрерывно наносила бомбоштурмовые удары по балке и скопившейся перед ней технике. Впоследствии как у 6?й гвардейской, так и у других армий фронта было много поводов для упреков в адрес летчиков, особенно штурмовиков, 2?й ВА, но в этот день их действия на правом фланге армии были выше всяких похвал. Эффективность и точность бомбардировок в полосе 48?го тк признают и немцы. При этом противник [357] отмечал, что высокая активность советской авиации сохранялась в течение всего дня. Согласно справке, подготовленной начальником штаба 2?й ВА генерал–майором Качевым, 5 июля армия Красовского произвела 1322 самолето–вылета. Это самый высокий показатель за всю оборонительную операцию. Из этого числа на штурмовку войск противника сделано 382 самолето–вылета. Значительная часть ударов приходилась на район Черкасского и Коровина.

В тех случаях, когда во время налетов бомбы не попадали непосредственно на переходы, систематические удары серьезно осложняли работу саперов, мешали подвезти необходимые материалы, конструкции и навести надежные мосты. Как отмечалось выше, с 6.00 до 17.00 «Великая Германия» смогла переправить лишь около 45 танков, из 300 ожидавших у переправы боевых машин 10?й тбр и танкового полка дивизии. Процитирую журнал боевых действий 48?го тк:

«С 17.20 снова блокируется переход у «Великой Германии». 4 батальона гренадерского и фузилерского полков ведут тяжелый оборонительный бой под сильной бомбежкой на одинаковом уровне по обе стороны скотомогильника…

18.30. У мд «Великая Германия», несмотря на применение тяжелых тягачей (для «тигров»), мост снова утонул в грязи»{296}.

Генерал Хейерляйн оказался в незавидном положении. Обладая огромными силами, он был не в состоянии ввести их в бой. В то же время на северном берегу для захвата Черкасского войск явно не хватало. В 18.45 он обращается к Кнобельсдорфу с просьбой дать разрешение перенацелить один танковый батальон, дивизион штурмовых орудий при поддержке саперов и часть дивизионной артиллерии в полосу 11?й тд через Бутово к отм. 237.8 (юго–восточнее Черкасского), чтобы нанести удар по селу с юго–востока. Это предложение командир корпуса высказывал еще днем, но при обсуждении оно не нашло поддержки, в том числе и у командира «Великой Германии». Теперь же, когда, по существу, время было уже упущено, к нему вновь вернулись. Тем не менее фон Кнобельсдорф дает свое согласие.

В Черкасском 196?й гв. сп вел тяжелые уличные бои с гренадерским полком и смешанной танковой группой «Великой Германии». В 1993 г. мне довелось встречаться с несколькими ветеранами гвардейского полка Бажанова, с теми, кому посчастливилось выжить в той мясорубке. Даже спустя полвека они не могли спокойно вспоминать 5 июля. От нахлынувших [358] чувств на глазах убеленных сединой мужчин появлялись слезы.

По их словам, к вечеру село напоминало лунный пейзаж. Оно было перепахано десятками тонн смертоносного металла. Почти не осталось ни одного дома и хозяйственных построек. Они были в основном деревянные с соломенными крышами, поэтому сгорели дотла. На их месте дымились лишь груды пепла и кирпичей от печей. Колодцы разбиты, и за водой приходилось пробираться под обстрелом к родникам в центре села, так как вся оборона полка в глубину насквозь простреливалась. Земля была изрыта окопами, ходами сообщений, воронками от бомб и снарядов. Траншеи и участки перед ними были завалены трупами, с разных сторон слышались стоны раненых, ржание покалеченных артиллерийских лошадей. В центре уцелело несколько яблонь, их сильно посекло осколками, ветки сохранились лишь в нижней части, и на них висели куски материи, фрагменты человеческих тел. На юго–западных и западных окраинах горело больше трех десятков танков и бронетранспортеров, из района балки южнее Черкасского подымались клубы черного и сизого дыма. Они усиливались после очередного налета нашей авиации. Ежеминутно землю сотрясало несколько сильных взрывов. Уханье от разрывов бомб и снарядов слилось в единый гул с выстрелами сотен разнокалиберных орудийных стволов. Люди дышали с трудом, все вокруг заволокло удушливой дымкой из поднятой в воздух пыли, гари и запаха, исходившего от разорванных и покалеченных человеческих тел. И в этом аду гвардейцы сражались почти сутки, отбивая атаку за атакой. С появлением на окраинах немецких танков оборонять позиции стало значительно труднее, но, несмотря ни на что, полк держался.

Группа «пантер», встретив сильное сопротивление на юго–западной и западной окраинах Черкасского, устремилась к находящемуся в 0,5 км северо–восточнее села хутору Ярки. Одновременно с юга и запада село атаковал гренадерский полк. Уничтожая дом за домом, сминая метр за метром рубежи защитников, немцы медленно выдавливали батальоны Бажанова с их позиций. Из журнала боевых действий 67?й гв. сд:

«…6 часов проходил упорный неравный бой, переходивший в рукопашную схватку в траншеях и ходах сообщения. Танки пропускались через передний край и затем уничтожались истребителями танков. Пехота противника несла большие потери от фланкирующего пулеметного огня у проволочных заграждений»{297}.

В небе над этим районом в течение дня самолеты противоборствующих [359] сторон сменяли друг друга. Авиация противника бомбила боевые порядки и тылы 67?й гв. сд, особенно район Черкасского. По донесениям ее штаба, к 17.00 были зарегистрированы 833 самолето–вылета. В небе в основном появлялись тяжелые бомбардировщики «Хейнкель?111» (222 вылета) и пикирующие бомбардировщики «Юнкерс?87» (212). На головы оборонявшихся были обрушены десятки тонн бомб. Нечеловеческие усилия требовались, чтобы сохранить выдержку в этом огненном пекле.

Как свидетельствует журнал боевых действий соединения, в 21.00 комдив А. И. Баксов отдает распоряжение начать вывод и закрепление остатков 196?го гв. сп и приданного ему учебного батальона дивизии на новые позиции. Истекающие кровью подразделения группами начали отход: с западных окраин — в северном и северо–восточном направлениях, с юго–западных — к центру села. Значительная часть бойцов выходила к х. Ярки и выс. 232.4 (2 км восточнее хутора). Все резервы командир дивизии исчерпал. Стремясь предотвратить прорыв танков на плечах отходящих войск и обеспечить их закрепление, полковник А. И. Баксов отдает приказ стянуть оставшиеся машины 245?го отп к выс. 232.4 и х. Ярки с тем, чтобы поддержать пехоту огнем. К 17.00 на выс. 232.4 уже заняли оборону 7 М 3л 2?й роты, а танки 4?й роты, находившиеся в подвижном резерве комдива, вышли к мосту у хутора и вступили в бой с прорвавшимися в район выс. 219.3 (южнее Ярков) «пантерами».

Силы были неравными, но танкисты полковника Акопова дрались храбро. В сообщении штаба «Великой Германии» бой в хуторе оценивался как очень ожесточенный. В 21.20 группа гренадеров при поддержке «пантер» 10?й тбр ворвалась в х. Ярки и вышла на его северные окраины, а в 22.00 11?я тд полностью закрепила за собой выс. 237.8. (юго–восточнее села). Однако полностью сопротивление в Черкасском не было сломлено вплоть до полуночи. Перед закатом натиск противника на оставшиеся в селе группы воинов 196?го гв. сп усилился. После захвата выс. 246.0 с востока в Черкасское прорвался 1/110?го грп 11?й тд и вступил в уличные бои. Уже в сумерках, двигаясь с запада, гренадеры «Великой Германии» отвоевали несколько сот метров, но установить полный контроль и закрепиться в селе или, точнее, в его руинах немцам удастся лишь на рассвете 6 июля. Но и тогда врагу не удалось использовать эту местность, при отходе гвардейцы все сделали, чтобы восстановить нарушенные днем минные поля, установив дополнительно на центральных улицах и у мостов фугасы из артснарядов. В документах штаба 48?го тк признается, что это обстоятельство, сплошные минные поля и «сюрпризы», существенно [360] осложнило подготовку наступления танковых полков утром 6 июля.

В 21.30 штаб 2?го тк СС получил сообщение с оценкой противостоящих 48?му тк советских войск. Вот цитата из этого документа:

«Очень сильное сопротивление врага у Черкасского, неприятель предпринял танковые контрудары силами примерно 15–20 танков. Оценка врага сходна с оценкой противника перед танковым корпусом СС.

Общее впечатление.

Неприятель оборонялся на первой линии крупными силами. Хорошо оборудованные позиции, танковые препятствия и минные поля повышают оборонительную мощь вражеских соединений, которые в среднем заслуживают хорошей оценки»{298}.

Между 21.30–22.00 11?я тд вышла и закрепилась на линии: отм. 237.8 — выс. 246.0 — восточные окраины Черкасского — МТС, в саду западнее Бутова. Дивизия «Великая Германия»: МТС Бутово — выс. 237.8?х. Ярки — район к югу от ручья, восточнее х. Красный Починок.

Следует отметить, что к этому времени значительно больших успехов добилась 3?я тд, хотя она заметно уступала по численности бронетехники и огневой мощи своему правому соседу. В 20.00 ее части полностью овладели с. Коровино и боевая группа продолжила теснить 210?й гв. сп 71?й гв. сд на север и северо–запад.

«К 21.00 противник из направления Черкасского подтянул до 60–70 танков, до батальона пехоты, — отмечается в журнале боевых действий гвардейского полка, — и в 22.00 вытеснил наши подразделения из дер. Красный Починок. К 24.00 подразделения привели себя в порядок и заняли оборону на рубеже 800 м севернее дер. Красный Починок и по гребню западнее Красного Починка и в настоящее время заним. этот рубеж»{299}.

Динамика боя по захвату двух сел на левом фланге 71?й гв. сд в документах 48?го тк выглядит следующим образом:

«18.30. Перед 3?й тд противник яростно удерживает Коровино. В целом впервые возникает впечатление, что противник ослаб и отступает. Артиллерия и тяжелое вооружение противник частично уже отвел, наблюдаются отступательные подвижки на северо–запад. Дивизия третьим батальоном и танками ведет бой за Коровино, которое сегодня в любом случае будет взято. Она планирует еще сегодня овладеть мостом у Красного [361] Починка. Полковник Папе, командир 394?го гренадерского полка, ранен и выбыл из строя…

В 21.20 3?я тд заняла Коровино. Танковый полк приступает к выполнению задачи по созданию плацдарма в оборонительной линии врага у Красного Починка. Противник отступает под давлением яростно сражающихся наших войск.

…Мотопехота 3?й тд обороняет Коровино, боевая группа дивизии ведет жестокий бой вокруг села Красный Починок. Село и мост северо–западнее от него после решительного прорыва вражеского сопротивления до 22.20 захвачены. Мост лишь слегка разрушен и в течение ночи будет приведен в порядок»{300}.

В абзаце, завершающем раздел, посвященный описанию событий этого дня, журнала боевых действий 48?го тк, так оцениваются достигнутые результаты:

«Исключительно жестокий день сражения склонялся к своему концу. Корпусу удалось прорвать первую многокилометровую глубокоэшелонированную систему обороны, несмотря на ожесточенные вражеские контратаки, сильное минирование и исключительно трудную местность. Противник понес большие потери. Многочисленные закопанные в землю танки были уничтожены. Наши потери под тяжелым артиллерийским огнем и волнами накатывающихся бомбардировщиков незначительны»{301}.

Офицера, оформлявшего журнал, понять можно, перед ним стояла очень непростая задача. Этот документ, хотя и готовился строго на основе имевшихся в штабе документов, тем не менее рассчитан на более значительную аудиторию, чем просто боевое донесение или сводка. Тон, в котором он излагался, должен был демонстрировать высокий дух войск корпуса в любой обстановке и непременно веру в победу немецкого оружия. Еще раз подчеркну — описывая любую обстановку. Судя по приведенной цитате, он вполне справился с этой задачей. Ибо первый день наступления значительно поубавил оптимизма гитлеровским воякам.

О том, что весь график операции «Цитадель» был сорван, думаю, говорить не стоит. Напомню, что корпус должен был уже 6 июля стоять в Обояни, а к исходу 5 июля он даже не смог полностью овладеть Черкасским. Главный итог этого дня заключался в том, что советские войска продемонстрировали совершенно иной, чем прежде, уровень мастерства и стойкость на всем участке обороны 6?й гв. А, но особенно на ее правом фланге. В течение суток двум гвардейским дивизиям удавалось держать перед первым оборонительным рубежом [362] и частично на его позициях пять дивизий неприятеля, в том числе три танковые. Лишь двум соединениям на направлении главного удара корпуса Кнобельсдорфа удалось вклиниться в нашу оборону на глубину около 6 км и захватить три населенных пункта. На остальных участках войска 71?й гв. и 67?й гв. сд удерживали прежние рубежи.

В чем действительно был прав офицер из штаба 48?го тк, так это в том, что заплатить за это пришлось нам большую цену. Немцы прорвались в стык дивизий и смяли их фланги. Измотанные почти суточным боем разрозненные подразделения лишь к полуночи вышли и приступили к занятию новых позиций. Все части, находившиеся в районе вклинения, понесли серьезные потери, особенно 196?й гв. сп. На исходе суток точными данными о численности полков 67?й гв. сд их командиры не располагали. Поименный список погибших, раненых и пропавших без вести за 5 июля и два последующих дня по требованию командиров полков был с большим трудом составлен лишь через несколько суток. Но и тогда он оказался неполным, часть личного состава попала в разные медучреждения, а часть находилась в других дивизиях и бригадах.

Для блокирования вражеского клина были задействованы не только дивизионный и армейский противотанковые резервы, но и часть сил второго эшелона. Для советской стороны главная опасность заключалась в том, что неприятель все–таки взломал первую линию, в основном овладел треугольником Бутово — Черкасское — выс. 246.0 и, расчищая его от мин, сосредоточивал танки на дороге Бутово — Дуброво для рывка. В то же время захват хуторов Красный Починок и Ярки позволил ему прикрыть эту группировку от контрударов с севера. Две танковые дивизии явно нацеливались на правый фланг 67?й гв. сд, район дороги Бутово — Дуброва, в стык 196?го гв. и 199?го гв. сп.

Основные силы полка В. И. Баженова и учебного батальона дивизии, отойдя из Ярков и Черкасского, заняли рубеж выс. 232.4, 600 м восточнее выс. 246.0 и потеряли 2/3 личного состава, почти полностью все ручные и станковые пулеметы и минометы. Поэтому даже незначительный удар танков выдержать были не в состоянии, хотя на правый фланг 199?го гв. сп уже выдвинулся для усиления 2/201?го гв. сп.

В том, что рывок 6 июля противник предпримет именно вдоль дороги Бутово — Дуброва, советская сторона не сомневалась. Помимо того, что местность диктовала развитие наступления именно по такой схеме, вся логика действий противника 5 июля была четко направлена на вывод основных сил из района Черкасского на трассу Белгород — Обоянь — Курск.

Ориентировку о намерении командования армии и предварительные [363] задачи дивизиям на 6 июля штаб 4?й ТА сообщил командованию 48?го тк еще в 17.20:

«На завтра новых приказов не поступало. Все задания остаются прежними:

167?я пд остается на достигнутых позициях и отражает атаку с северо–востока.

11?я тд наступает под прикрытием на север в направлении восточной и южной части Черкасского и занимает село.

«Великая Германия» в случае, если не удается прорыв к выс. 210.7, прорывается в западную часть села. 3?я тд занимает Коровино. 332?я пд занимает Восход, подтягивает разведбатальон за 3?й тд и прикрывает западный фланг корпуса.

332?я пд 6.7 с 12.00, согласно ранее отданному приказу по армии, передается из 48?го тк в 52?й ак.

122?е артиллерийское командование должно подготовить смену позиций артиллерийских дивизионов и сосредотачивает их в район выс. 237.8{302} севернее Ямное. Дивизионы легких полевых гаубиц остаются на прежних позициях. Задачи для армейской артиллерии произвести предварительную артиллерийскую подготовку по позициям врага перед наступлением «Великой Германии» и 11?й тд сегодня и в ходе завтрашнего наступления. Подавить вражескую артиллерию на западном фронте»{303}.

Читатель, вероятно, уже понял, что этот документ был подготовлен на основе оперативной обстановки, сложившейся к 18.00. Однако вечером, в связи с прорывом в Черкасское и захватом Коровина и Красного Починка, ситуация существенно изменилась, и к рассвету эти задачи в основном дивизиями были решены. Поэтому ночью поступило уточняющее распоряжение. В нем прежде всего указывалась главная цель для корпуса — окончательный прорыв первого рубежа обороны русских и смена войск 2?го тк СС у обояньского шоссе в районе села Яковлево для дальнейшего наступления на север в направлении Обояни. На направлении главного удара корпуса по–прежнему предстояло действовать «Великой Германии» при поддержке 11?й тд, ось атаки: дорога Бутово — Дуброва. О том, смогли ли выполнить этот приказ соединения генерала Кнобельсдорфа и как развивались события второго дня операции «Цитадель», пойдет рассказ в следующей главе.

Завершая рассказ о сражении у Черкасского, не могу не отметить, что оно было отодвинуто на задний план, как бы попало в тень тех грандиозных событий, которые развернулись в последующие дни на рубежах Воронежского фронта. Досадно, но [364] один из наиболее удачных для советских войск моментов в Курской битве был незаслуженно забыт и не нашел достойного отражения в работах наших историков. Говоря об этом участке фронта, исследователи, как правило, акцентировали внимание на ожесточенных боях у Черкасского и окружении части сил 196?го гв. сп 67?й гв. сд. Не касаясь при этом главного: две гвардейские дивизии генерала И. М. Чистякова в суточном бою смогли сломать план вражеского командования и удержать на своих рубежах наиболее сильное танковое соединение ГА «Юг» — корпус Кнобельсдорфа. На направлении главного удара против трех стрелковых полков (210?го гв., 196?го гв. и 199?го гв. сп) действовали три танковые и две трети пехотной дивизии. Причем, повторюсь, только одна «Великая Германия» имела почти столько же танков, как и 2?й тк СС.

При обороне позиций 71?й гв. и 67?й гв. сд и командование гвардейских дивизий, и руководство 6?й гв. А демонстрировали высокий уровень мастерства и профессионализм, умение использовать все преимущества подготовленных рубежей, оперативно осуществлять маневр силами и средствами, налаживать взаимодействие всех родов войск в тяжелейших условиях удара превосходящего противника, предвидеть действия неприятеля и эффективно блокировать их. Причем, сравнивая масштаб задач, которые выпало решать всему личному составу соединений полковников И. П. Сивакова и А. И. Баксова, и жертвы, принесенные ими, следует подчеркнуть: они оказались не очень высокими. По крайней мере, меньше, чем те, что понесут войска фронта в других сражениях оборонительной операции, особенно в ходе контрударов, при этом не добившись существенных результатов. Не обошлось, к сожалению, без просчетов и откровенных ошибок, о них уже говорилось, тем не менее подчеркну: старший и высший командный состав 22?го гв. ск и 6?й гв. А провел это сражение очень достойно. Прекрасно показали себя в этих боях красноармейцы и командиры тактического звена. Абсолютное большинство демонстрировали лучшие образцы стойкости и мужества, действительно дрались за свою землю по–гвардейски.

Хотелось бы верить, что те, кто прочтет этот небольшой рассказ о беспримерном подвиге защитников двух небольших русских сел в центре России, не только вспомнят добрым словом этих людей, но и что–то сделают для достойного увековечивания их ратного труда.

Полевые войска СС в действии.

Более благоприятная обстановка для противника складывалась в полосе наступления 2?го танкового корпуса СС обергруппенфюрера СС Пауля Хауссера, на левом фланге участка [365] обороны 6?й гв. А. Однако ожесточенность боев и упорство обеих сторон в борьбе за первый рубеж укреплений здесь были столь же беспримерны, как и у сел Черкасское и Коровино.

После наступления сумерек 4 июля все части дивизий СС вышли в указанные районы. Здесь же находился и приданный корпусу из 167?й пд 315?й пп и один ее артдивизион. Он был выведен на левый фланг соединения.

«План танкового корпуса СС, — отмечается в его журнале боевых действий, — состоит в том, чтобы после взятия передовых позиций на высоте 218.0, в Яхонтов, на высоте 228.6 и планомерной артиллерийской подготовки взломать первую линию обороны врага (главная линия обороны перед участком корпуса: местность у ручья Ерик, Березов, высота 220.5, Задельное) на узком участке силами «Лейбштандарт» и дивизии СС «Дас Райх». Прорвав насквозь, немедленно атаковать вторую линию в районе Лучки — Яковлево.

Дивизии СС «Мертвая голова» и 315?му полку ставится задача: после прохождения места прорыва повернуть главными силами на юго–восток и на запад, охватить силы противника на главном участке боя с фланга и тыла, смять систему обороны и одновременно обеспечить защиту флангов корпуса с востока и запада»{304}.

Трем моторизованным дивизиям СС противостояли усиленные 52?й гв. и 375?й сд 23?го гв. стрелкового корпуса генерал–майора П. П. Вахромеева. На направлении главного удара эсэсовского соединения находилась дивизия полковника И. М. Некрасова. Учитывая это обстоятельство, приведу выдержку из ее боевого приказа № 008 на оборону от 25 июня 1943 г.:

«2) 52?я гв. сд с 538?м иптап, 1008?м иптап, 230?м тп, 133?м об птр, 75?й, 95?й ротами, отдельной ротой фугасных огнеметов (ФОГ. — В. З.), взводом собак — истребителей танков обороняет полосу: (иск.) Яковлево, (иск.) Пушкарное, 4 км северо–восточнее Томаровка, (иск.) Крюково, (иск.) Раково /южн./, с передним краем лог Лапин, Задельное, Березов, (иск.) Гремучий с задачей не допустить прорыва пехоты и танков противника в направлении Быковка.

Поддерживает: 159?й пап, дивизион 142?й пап, дивизион 5?го гв. мп., 357/79?го гв. мп.

3) Справа обороняется 67?я гв. сд на рубеже: Черкасское, Триречное, (иск.) лог Лапин.

Разграничительная линия с ней: (иск.) Яковлево, выс. 228.6, (иск.) Пушкарное, (иск.) Калинин. [366]

Слева обороняется 375?я сд. Разгранлиния с ней: (иск.) Крюково, (иск.) клх «Смело к труду» /южн./, (иск.) Раково /южн./, Пушкарное.

4) 153?й гв. сп с 2/124?го гв. ап. батареей 57?го гв. оиптад, батареей 538?го иптап, одной танковой ротой 230?го тп оборонять участок: северные скаты лог Лапин 1 км юго–западнее отм. 233.6, (иск.) южн. окраины Задельное, отм. 238.4 с задачей не допустить прорыва пехоты и танков противника со стороны Пушкарное в направлении Быковка, Яковлево. Иметь локтевую связь с частями 67?й гв. сд.

Разгранлиния слева: южная окраина Козьма — Демьяновка, (иск.) Задельное, (иск.) Степное.

Поддерживает 159?й пап.

КП — овраг 2 км западнее х. Вознесенский.

5) 151?й гв. сп /без одного сб/ с 3/124?го гв. ап, батареей 57?го гв. оиптад, батареей 538?го иптап, батареей 1008?го иптап, одной танковой ротой 230?го тп, 133?м об птр, 75?й ротой ФОГ, взводом собак — истребителей танков оборонять участок: Задельное, (иск.) Березов, Быковка с задачей не допустить прорыва пехоты и танков противника со стороны Томаровка в направлении Яковлево…

Поддерживает: 1/5?го гв. мп.

КП — овраг 1 км юго–восточнее Быковка.

6) 155?й гв. сп с 1/124?го гв. ап, батареей 57?го гв. оиптад, батареей 538?го иптап, батареей 1008?го иптап, 95?й ротой ФОГ оборонять участок: Березов, Гремучий, Глушинский, имея БО в составе стрелкового батальона в р-не южнее Яхонтов и выс. 218.0 с задачей не допустить прорыва пехоты и танков противника со стороны Раково, Ячневый Колодезь в направлении Яковлево. Иметь локтевую связь с частями 375?й сд.

Поддерживает: 1/142?го пап РГК, 357/79?го гв. мп.

Разгранлиния слева — разгранлиния дивизии.

КП — южная опушка лес Журавлиный.

7) Мой резерв — один стрелковый батальон 151?го гв. сп, учебный батальон, две танковые роты 230?го тп сосредоточить: стрелковый батальон 151?го гв. сп — овраг 1,5 км южнее Быковка, имея подготовленный рубеж на южных скатах безымянной высоты с горизонталью 200 2 км южнее Быковка; учебный батальон — Ворскла; танковую роту 230?го тп — Быковка, вторую роту — Ворскла, в готовности для нанесения контрудара в направлении выс. 228.6, Задельное, Вознесенский, Журавлиный.

8) Ответственность за стыки возлагаю: справа налево — ответственность за стык с 375?й сд возлагаю на командира 155?го гв. сп. [367]

10) КП штадива — овраг 700 м восточнее Козьма — Демьяновка.

ЗКП — 4 км восточнее Козьма — Демьяновка»{305}.

375?я сд оборонялась левее, на участке: севернее Ерика, Черная Поляна, Дальняя Игуменка, Новые Лозы, с передним краем: Ерик, Шопино, выс. 211.6, западная опушка рощи 1 км северо–восточнее Ближняя Игуменка, западная опушка рощи в 1 км восточнее Дома инвалидов, выс. 209.7. Помимо своей артиллерии в качестве средств усиления комдив полковник П. Д. Говоруненко получил 1667?й, 694?й и 1240?й иптап, 663?й мп, 93?й пап, 16?й гв. мп, 316?й гв. мп. «катюш», 96?ю отбр, 88?ю и 192?ю отдельные роты ФОГ, 137?й об ПТР и 60?й отдельный дивизион бронепоездов.

С первых минут начала вражеского наступления 375?я сд окажется в более выгодном положении, чем 52?я гв. сд, ее позиции будут атакованы силами лишь одной моторизованной дивизии СС «Мертвая голова» и лишь частично, на первом этапе «Дас Райх». Вся ударная группа 2?го тк СС (мд СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх») будет сконцентрирована против 52?й гвардейской. К сожалению, силы и средства, которыми располагал полковник ИМ. Некрасов, не соответствовали задачам, стоявшим перед его соединением. «Лейбштандарт» и «Дас Райх» имели приказ наносить удар на участке: Стрелецкое, выс. 177.3 (у поймы р. Ворсклы), выс. 228.6, х. Яхонтов, выс. 218.0, протяженность которого составляла 10 км. В приказе № 17 по корпусу ставились следующие задачи:

«…Танково–гренадерская дивизия СС «Лейбштандарт», усиленная 315?м гренадерским полком и 2?м дивизионом 238?м артполка (167?й пд. — В. З.), атакует позиции врага вдоль дороги от Томаровкидо Быковки, затем овладевает Каменный Лог и Задельное. Обеспечивает прикрытие фланга по этой линии и прорывается на север, в район к востоку от Яковлево, после чего немедленно переходит в наступление на северо–восток с задачей захватить переправы через Псел в секторе Михайловка — Ключи.

После окончания артподготовки 55?й полк шестиствольных минометов и 861?й легкий артиллерийский дивизион должны перейти в распоряжение «Лейбштандарт».

8?й ак должен использовать свои силы, чтобы поддержать атаку 2?го тк СС.

Первая цель атаки танково–гренадерской дивизии «Дас Райх» — позиции врага в Березове и на северо–восток от него, исключая мосты. Последний бомбовый удар — 4.50. [368]

Первой целью атаки для танково–гренадерской дивизии СС «Лейбштандарт» являются позиции врага с обеих сторон; от выс. 220.5 и к северу от нее. Последняя бомба — 4.05.

Самолеты будут сопровождать авангард «Лейбштандарт» и «Дас Райх» с самого начала атаки»{306}.

Корпусу Хауссера предстояло наступать на фронте примерно 14 км. Участки для его соединений были нарезаны неодинаковые и по форме довольно своеобразные. «Лейбштандарт» с приданным пехотным полком достался самый широкий участок: от поймы Ворсклы (с. Стрелецкое) — западные окраины Яхонтова (иск.), протяженностью около 7 км. На карте ее коридор наступления напоминал правильный прямоугольник.

На оставшихся 7 км с очень сложным рельефом местности предстояло атаковать остальным двум дивизиям. Эшелон наступления «Дас Райх» в целом был схож с «Лейбштандарт», но у переднего края: Яхонтов — западные скаты выс. 218.0 заужен до 3 км, напоминал удлиненное горлышко винной бутылки. Это было связано с тем, что 2?й тк СС был вынужден разворачиваться на местности, изрезанной глубокими балками и оврагами (яр Болховец, лог Клюев). В самом начале наступления через участок «Дас Райх» предстояло ввести боевую группу мд «Мертвая голова». Эта дивизия имела задачу, прикрывая фланг корпуса по линии х. Гремучий — х. Ерик — Заготскот, оттеснить полки 375?й сд к хуторам на западном берегу р. Липовый Донец и овладеть шоссе Белгород — Курск. В начале наступления корпуса ее участок прорыва по фронту был запланирован несколько больше, чем у соседней дивизии «Дас Райх». Предполагалось, что при движении в глубь обороны 22?го гв. ск она уйдет вправо. Поэтому предстоящий район ее боевых действий графически напоминал полуовал, который вклинился в прямоугольник участка «Дас Райх», из–за этого и образовалась «бутылочная горловина».

Командование корпуса СС трезво оценивало мощь первой советской позиции. Поэтому разработало очень сложный, но, как показали дальнейшие события, достаточно эффективный план ее прорыва. Особое место в нем занимала артиллерийская подготовка и организация первого удара по боевому охранению гвардейских полков дивизии И. М. Некрасова для прорыва линии первой и второй траншей и рывка в глубь их обороны. Кратко он выглядел следующим образом. Ударные соединения корпуса, дивизии Виша и Крюгера, получили приказ [369] о наступлении двумя полковыми группами каждая в следующих направлениях. Мд «Лейбштандарт»: 2?м грп СС под командованием X. Красса от выс. 228.6 вдоль дороги на Быковку и 315?м грп от левого фланга 2?го грп до русла реки Ворсклы. 315?й грп имел задачу, прикрывая левое крыло 2?го грп, уничтожить подразделения 155?го гв. сп на восточном берегу Ворсклы и отбросить их за реку. Вектор движения обеих частей в течение дня должен был быть ненизменным.

План «Дас Райх» был несколько иным, в первый эшелон Крюгер вывел боевую группу грп СС «Германия». Она получила приказ атаковать в направлении х. Березов — Быковка. Параллельно ей, в направлении Яхонтов, западная окраина Березова предполагалось двинуть 1?й грп «Лейбштандарт», но после того, как 2?й грп завяжет бой на переднем крае 52?й гв. сд. После захвата первой траншеи и хутора 1?й грп и грп «Германия» должны были повернуть на восток от дороги на Быковку и сильными ударами расширять коридор прорыва, одновременно двигаясь к Быковке. Таким образом, наступление войск ударного клина корпуса как бы распадалось на два расходившихся друг от друга направления. Хотя обе дивизии вплоть до с. Яковлево должны были двигаться параллельно, строго придерживаясь единого направления: исходные позиции — Быковка — Яковлево, затем поворот на Лучки (прохоровское направление).

Но еще раз подчеркну, этот план вводился только после того, как будут преодолены линия БО и первая траншея. А чтобы это выполнить, было крайне важно не только быстро сломить сопротивление передовых дозоров русских и пройти через их минные поля, но и завести в заблуждение командование 52?й гв. и 375?й сд относительно главного удара с тем, чтобы рассредоточить их тактические резервы и уничтожить по частям. С этой целью планировалось провести артподготовку по особой схеме. Кроме того, командование «Лейбштандарт» рассчитывало уже в первый час боя, при штурме выс. 228.6, ввести в полосе 2?го грп роту «тигров» и дивизион штурмовых орудий. Этот бронированный таран имел задачу, двигаясь вдоль дороги на Быковку, прокладывать путь боевой группе X. Красса и отвлекать на себя резерв командира 151?го гв. сп.

Учитывая, что действия «Лейбштандарт» имели первостепенное значение для дальнейшего движения 2?го тк СС вперед, приведу выдержку из дивизионного приказа № 16 с постановкой задач ее частям:

«6. II. Наступление и прорыв 5.7.43

…Наступление должно быть мощным, атаковать немедленно после завершения артиллерийской и авиационной [370] подготовки. Огонь прикрытия должен быть обеспечен «тиграми» и штурмовыми орудиями.

Артиллерийская подготовка от 4.15 до 5.05.

Артиллерийская подготовка должна быть усилена от 5.00 до 5.05.

Пикирующие бомбардировщики «Штука» атакуют в точке 220.5, начиная с 4.50.

Завершение бомбардировки в 5.05.

Особенности:

а) Усиленный 1?й грп СС (с одной батареей дивизиона истребителей танков, 4?й батареей (средних) орудий зенитного дивизиона) во время артиллерийской подготовки (от 03:15 до 04:05) двигается вперед вдоль оврага к северо–западу от Яхонтово к месту сосредоточения для атаки. Немедленно после завершения удара пикирующих бомбардировщиков они врываются на позиции врага.

Потом использует свои силы для продолжения атаки на вторую линию обороны к востоку от Яковлева; также необходимо выслать части для атаки восточных окраин Быковки. Цель (объект) первого дня: Яковлево.

б) Усиленный 2?й грп (без 3?го батальона, с дивизионом штурмовых орудий, 13?й ротой «тигров», одной ротой саперного батальона, 5?й батареей (средних) орудий зенитного дивизиона) во время артиллерийской подготовки (от 4.15 до 5.05) двигается вперед от своего местоположения для атаки. Немедленно после падения последней бомбы на высоту 220.5 они проникают во вражеские позиции под прикрытием огня дивизиона штурмовых орудий и роты «тигров». Затем они продолжают атаку с обеих сторон дороги до Быковки, очищая села вдоль Ворсклы от вражеских войск и предотвращая возможность обхода фланга наших войск с западного берега. Цель первого дня: Быковка.

Одна батарея дивизиона штурмовых орудий, после прорыва первой вражеской позиции, поступает в распоряжение усиленного 315?го грп, выдвигается в его расположение.

627?й корпусной саперный батальон и саперный батальон дивизии (без одной роты), после прорыва, должны выдвинуться вперед, чтобы обеспечить проходы через противотанковые рвы.

в) Подразделения обоих полков дивизии должны находиться в боеготовности к совершению марша, чтобы их передовые батальоны, расположенные далеко друг от друга, находились на пересечении дорог у выс. 187.5 (один километр к юго–востоку от Томаровки) в 8:00 5.07.

г) Усиленный 315?й грп (со 2?м дивизионом 238?го артполка, ротой 238?го сапбатальона, одной батареей 55?го полка [371] шестиствольных минометов, позднее с батареей дивизиона штурмовых орудий) двигается за атакующими подразделениями усиленного 2?го грп дивизии. После прорыва, используя успех последнего, двигается вперед к вражеским позициям на северо–западе, затем атаковать Каменный Лог и Задельное с задачей захватить и удерживать эти села, включая плацдарм на западном берегу Ворсклы.

Цель первого дня: Каменный лог — Задельное.

д) Бронегруппа (в составе танкового полка дивизии, без 1?го батальона, без 13?й роты «тигров», с 3?м батальоном 2?го грп, одной батареей дивизиона истребителей танков, со 2?м дивизионом артполка и 6?й батареей зенитного дивизиона) находится в готовности, как только позиции вражеских противотанковых орудий будут взяты, выдвинуться к позициям противника к востоку от Быковки и за селом и прорваться восточнее Яковлево на северо–восток. Главная цель — захватить плацдарм через р. Псел.

е) Разведбатальону и оставшимся батареям дивизиона истребителей танков быть в готовности перейти в распоряжение бронегруппы или выдвинуться для обороны или разведки, в зависимости от развития ситуации. До того, как бронегруппа начнет свою атаку, они остаются в ее подчинении для обеспечения марша.

ж) Усиленный артиллерийский полк (без батареи управления и 105?мм гаубичной батареи и с 861?м артдивизионом), после завершения артиллерийской подготовки, придает следующим частям дивизии для взаимодействия с ними согласно приказу по артиллерии:

1?й дивизион артполка дивизии с 861?м артдивизионом придается 1?му грп.

2?й дивизион артполка дивизии 2?му грп и 315?му грп.

3?й дивизион артполка дивизии направляет артнаводчиков в оба гренадерских полка.

Батарея управления возвращается в распоряжение артиллерийского полка для выполнения своей миссии.

Основная задача артиллерийского полка — уничтожение вражеских противотанковых орудий, создание дымовых завес и концентрация на них всей огневой мощи.

Артиллерийский полк должен быть готов сменить позиции одного дивизиона, чтобы поддержать атаку на Яковлево. Его позиции должны быть расположены к востоку от Быковки.

з) 55?й полк шестиствольных минометов (без одной батареи 2?го дивизиона), подчиненный 2?му грп, обеспечивает поддержку прорыва в соответствии с приказами по артиллерии и должен расположить свои позиции так, чтобы предотвратить [372] фланговую атаку с западного берега Ворсклы и одновременно поддерживать прорыв на Быковку.

и) Дивизион штурмовых орудий и 13?я рота «тигров» сосредоточиваются в точке сбора в ночь на 5.7, где они переходят в распоряжение 2?го грп, который выдвинет их вдоль дороги к точке сбора к югу от выс. 228.6.

Одна батарея дивизиона штурмовых орудий после завершения прорыва передается в подчинение 315?го грп.

к) Зенитный дивизион (без легкой и средней батарей) берет на себя зенитное прикрытие дивизии с предыдущих позиций до района сосредоточения и находится в готовности сменить позиции по приказу командования дивизии.

л) Саперный батальон дивизии (без одной роты) находится в готовности выдвинуться на направление главного удара.

м) Санитарный батальон дивизии расположен в Хворостяни в готовности по приказу командования дивизии развернуть медицинскую станцию в Быковке.

7) Разведка:

а) Наземная разведка. Проводится гренадерскими полками в секторе их атаки после прорыва сквозь второй рубеж обороны врага до линии Прохоровка — Малая Псинка (9 км к северу от Прохоровки).

б) Воздушная разведка. Боевая разведка ведется с помощью 8?го ак впереди передовых отрядов дивизии. Тактическая разведка до линии Старый Оскол — Коровино — Обоянь.

8) Поддержка с воздуха. 8?й ак поддерживает атаку 2?го тк СС.

Объект первой атаки находится перед дивизией — вражеские позиции с обеих сторон от выс. 220.5 и к северу. Дополнительные цели для «Штук» будут определены во время атаки, для этого должен быть сделан запрос командованию дивизии.

Офицер связи от воздушных сил будет взаимодействовать со 2?м грп.

Самолеты для уничтожения наземных целей будут сопровождать авангард дивизии.

Бомбардировщики ударят по вражеской артиллерии, резервам, узлам сопротивления в глубине вражеской обороны»{307}.

Напомню, что 2?й тк СС 4 июля не проводил захвата позиций БО советских дивизий на участке предстоящего прорыва, как это было в 48?м тк. Поэтому, прежде чем подойти непосредственно к переднему краю 52?й гв. и 375?й сд 23?го гв. ск, [373] его боевым группам предстояло уничтожить пятнадцать постов их боевого охранения и двух передовых отрядов 52?й гв. сд. Позиции пяти постов БО и двух ПО 52?й гв. сд, располагавшихся по линии: х. Стрелецкое, южная окраина Ново — Александровка, выс. 228.6, Яхонтов, выс. 218.0, удерживали два полнокровных стрелковых батальона общей численностью 1292 человека. На их вооружении находилось: 704 винтовки, 175 ППШ, 80 ручных и 20 станковых пулеметов, 50 ПТР, 25, 50 и 82?мм миномета и 14 орудий ПТО и ПА{308}. В 375?й сд передовых отрядов не было, перед ее передним краем по линии: юго–западная опушка рощи, западнее Ерика, «Заготскот», Кондырев — находились восемь постов усиленного БО, общей численностью 238 человек{309}. Следовательно, весь передний край двух дивизий на расстоянии примерно 1,5 км от первых траншей прикрывали 1530 человек. Половину этого числа составляли передовые отряды. Один из них был сформирован 153?м гв. сп и находился в 1 км севернее выс. 177.3 (пометка на карте х. Стрелецкое), второй — в полосе 155?го гв. сп — 500 м. южнее Яхонтова. Поэтому еще до начала артподготовки и наступления основных сил противника первый ожесточенный бой вспыхнул именно на позициях БО и ПО. Состав БО и ПО 52?й гв. и 375?й сд приведены в таблице 17.

Из боевого приказа командира дивизии СС «Лейбштандарт» № 16 от 1 июля 1943 г.:

«6. Задачи,

I. Захват вражеских передовых позиций.

Начало операции: 4.7. в 24.00.

а) Один усиленный батальон 1?го грп должен прорваться через южную часть леса и захватить вражеский передовой дозор на возвышенности к западу от Яхонтов. Необходимо удержать этот пост до начала наступления. Взаимодействие должно быть налажено с атакующей справа дивизией «Дас Райх».

б) Один усиленный батальон 2?го грп двигается вдоль леса, его западной кромки и захватывает вражеский передовой дозор на выс. 228.6. Удерживая его, батальон обеспечивает прикрытие с левого фланга напротив лога Степной.

в) Один усиленный батальон 315?го грп двигается через Стрелецкое и захватывает вражеские посты в северной части села.

План ведения боя.

Линию фронта пересечь в 24.00. Атака проводится внезапно [374] без предварительного обстрела. Необходимо действовать так, чтобы вражеские силы не смогли просочиться в наш тыл и прорваться в ходе контрнаступлений. Возможные контратаки должны быть использованы для определения путей через заминированные поля. Выс. 228.6 должна быть использована как можно быстрее артиллерийскими наводчиками.

Командование бронетанковыми силами должно разведать возможность выступления прямо к югу от выс. 228.6, не будучи замеченными наземной разведкой врага. Приданные штурмовым отрядам саперные подразделения должны создать как можно более широкие проходы через минные поля и противотанковый ров и обозначить их. Особенно важно создать условия, чтобы штурмовые орудия и «тигры» имели возможность двигаться по дороге от Томаровка — Быковка до выс. 228.6»{310}.

Перед началом наступления 4 июля в дивизии «Лейбштандарт» произошло примечательное событие. Днем на КП ее командир, бригаденфюрер Зепп Дирих, собрал старших офицеров и сообщил, что он получил новое назначение — должность командира 1?го танкового корпуса СС и убывает, а потому передает командование соединением бригаденфюреру Теодору Вишу. Вместе с ним к новому месту службы отправились три с половиной десятка старших офицеров дивизии.

В 22.30 4 июля штаб «Лейбштандарт» получил сообщение от полков, что их штурмовые батальоны полностью вышли на исходные рубежи. Напомню, к этому моменту боевой состав дивизии насчитывал 12 893 человека личного состава, она имела 116 танков, 31 штурмовое орудие, а также 38 самоходных установок полевой артиллерии «Мардер», «Веспе» и «Хуммель».

В лесочке урочища Сухой Верх, южнее дороги Томаровка — Быковка вместе со 2?м усиленным батальоном 2?го грп сосредоточились и 12 «тигров» 13?й тяжелой роты, сюда же подошел дивизион штурмовых орудий. А уже через час полки доложили о первых потерях в этих батальонах от короткого, но интенсивного артиллерийского обстрела русскими их исходных позиций.

После артподготовки на передовой наступило относительное затишье. Некоторые участники тех событий, вспоминая эти мгновения, называли их зловещими. Тишина казалась неестественной, все жило ожиданием боя, хотя лишь на одной, немецкой стороне знали, что он действительно начнется сегодня. Понимая, что ждет их через час–полтора, многие гренадеры [375] писали письма родным и близким, кое–кто заносил свои ощущения и переживания в дневник. Приведу лишь несколько строчек из дневника штурмана{311} 19?го саперного батальона 2?го грп СС Г. Борхерса, опубликованного на Западе уже после войны:

«Когда мы добрались до места сбора, цель нашей атаки была, наконец, нам указана. Мы, саперы, будем приданы отдельным ротам в передовом отряде и должны атаковать с использованием огнеметов. Это настоящее самоубийство. Мы должны подойти к русским на двадцать пять метров, чтобы его использовать. Кажется, можно уже начинать писать свои завещания»{312}.

В 0.15 передовые батальоны боевых групп 1?го, 2?го грп СС «Лейбштандарт» без огневой поддержки двинулись вперед и завязали ожесточенный бой с подразделениями 151?го гв. сп подполковника И. Ф. Юдича{313} за выс. 228.6, а 315?й грп атаковал БО 153?го гв. сп полковника П. Г. Московского у х. Стрелецкое в пойме р. Ворскла. В наиболее тяжелом положении оказался 155?й гв. сп подполковника И. А. Чистякова. Его БО отражали атаки штурмовых групп сразу двух эсэсовских дивизий: у х. Яхонтов — «Дас Райх» (грп «Германия»), а в районе выс. 218.0 — «Мертвая голова» (5?я усиленная рота 6?го грп СС «Т. Ейке»).

В дневном донесении штаб «Лейбштандарт» отмечал:

«Благодаря образцовым действиям наступавших войск противник был полностью застигнут врасплох и оставил позиции передового охранения в 03.30, после короткой, но весьма ожесточенной ближней схватки (рукопашной схватки)».

Малочисленные подразделения БО были не в состоянии продолжительное время держаться, тем не менее за указанные [376] 3,5 часа немцы не смогли полностью уничтожить БО. Было подавлено лишь организованное сопротивление его подразделений, а бои отдельных его групп и ПО продолжались даже после рассвета. Так, начальник штаба 52?й гв. сд подполковник Г. Г. Пантюхов отмечал, что находившиеся в БО 151?го гв. сп взводы 2?й стрелковой роты были оттеснены со своих рубежей лишь к 8.00.

Атака противника не была неожиданностью для наших войск. Уже 3 июля занятая в тылу на учениях часть личного состава дивизий первого эшелона армии была возвращена на передовую, все формирования приведены в боевую готовность, и в первую очередь охранение. В утренней сводке штаба 2?го тк СС этот аспект отражен более объективно:

«Передовое охранение противника на высоте 218.0, в Яхонтове и высоте 228.6 оказало при нашем нападении ночью энергичное сопротивление»{314}.

События на позициях боевого охранения разворачивались следующим образом. Эсэсовцы старались использовать эффект неожиданности, поэтому последние несколько сот метров перед позициями нашего БО гренадеры штурмовых групп батальонов СС двигались мелкими перебежками, а непосредственно у проходов через минные поля, проделанные саперами заранее, залегли и к окопам приближались уже только ползком. Примерно через полчаса после выдвижения начался бой. В некоторых местах противник был обнаружен еще до подходов к траншеям охранения, в других — гренадерам все–таки удалось запрыгнуть в щели и окопы. По немецким данным, подразделения 2?го батальона штурмбаннфюрера Зандига 2?го грп СС подошли непосредственно к БО у выс. 228.6 в 1.20. Согласно советским источникам, рукопашная схватка в траншеях началась в 3.30, ей предшествовал часовой бой на подходе к ним. Примерно в такой же хронологической последовательности развивались события и в районе Яхонтова, где дрался передовой отряд № 2 (3/155?го гв. сп). Противник планировал взять хутор в кольцо. С востока должны были атаковать две роты мд «Дас Райх», а с запада — ударить в направлении оврага северо–западней села рота 1?го грп «Лейбштандарт». В 1.33 штаб 1?го грп СС сообщил, что его 2?я рота овладела западной частью холма, на которой расположен этот населенный пункт.

Боевые действия осложняли сумерки, прилегающий к высотам район был расцвечен вспышками от взрывов гранат и мин, пронизан пулеметными и автоматными трассами, вся местность была покрыта человеческими телами: мертвыми, [377] двигавшимися подобно ящерицам или сцепившимися друг с другом в смертельных объятиях.

Уже в первые минуты атаки немцы встретили ожесточенное сопротивление войск 52?й гв. сд. Советская сторона стремилась максимально использовать все имеющиеся средства, чтобы удержать противника перед первой линией окопов, нанести ему максимальный урон на подготовленных минных полях и заграждениях. В то же время командование «Лейбштандарт» стремилось развить даже небольшой успех мотопехоты, прорвавшейся в окопы, и поддержать ее огнем танков, но использовать с ходу главный козырь — танки немцы не могли, мешали мины и противотанковый ров перед высотой 228.6. Из журнала боевых действий 23?го гв. ск 6?й гв. А:

«Первыми встретили врага БО 151?го гв. сп (выс. 228.6) и 153?го гв. сп 52?й гв. сд. Противник до батальона пехоты и 12 танков атаковал БО 151?го гв. сп. Завязался ожесточенный бой. Одновременно нанесли удар до 20 самолетов «Хе?111». Бой длился около 4 часов. Сразу было подбито 5 танков. Над боевыми порядками 151?го гв. сп было сбито огнем зенитной артиллерии и стрелкового оружия 5 самолетов противника. Экипажи с двух самолетов взяты в плен. Командир 151?го гв. сп, подполковник Юдич, находясь на НП, лично руководил боевыми действиями полка. Мужественно и героически дрались бойцы–гвардейцы. Они подпускали танки и пехоту на близкое расстояние, огнем артиллерии и ПТР уничтожали танки, а отсеченную от танков пехоту уничтожали огнем пехотного оружия»{315}.

Пользуясь численным превосходством, противник уже через час–полтора потеснил в некоторых местах наши подразделения. Стремясь восстановить Положение, командиры 151?го гв. и 153?го гв. сп предприняли ряд контратак: на стыке полков в районе села Стрелецкое и с северо–восточного направления на высоту 228.6. Первая началась в 2.15 (по немецким данным) силами примерно двух взводов, но успеха добиться не удалось. Лишь у Стрелецкого 315?й грп был отброшен в исходное положение. По донесению 153?го гв. сп, атаковавшая группа противника численностью более роты при поддержке двух бронемашин под плотным огнем из глубины обороны полка залегла уже через полчаса после начала наступления. Попытки вновь возобновить атаку были пресечены нашей артиллерией. Немцы отошли, оставив на поле боя две подбитые бронемашины и около 15 трупов. В течение 5 июля от бомбежки и утреннего обстрела переднего края 153?го гв. сп противником [378] погибло лишь 3 и ранено 14 человек{316}. Потери полка полковника П. Г. Московского{317} в этот день оказались самыми немногочисленными относительно сотен погибших, раненых и пропавших без вести в других частях дивизии.

Ожесточенный бой разгорелся у высоты 228.6. Здесь гвардейцы полковника И. М. Некрасова впервые вступили в бой с эсэсовскими танками, в том числе и «тиграми» 13?й роты «Лейбштандарт». В сумерках к высоте подошла рота передового батальона 2?го грп СС. Она была усилена саперами, которые имели приказ подготовить проходы для «тигров» в минном поле перед холмом до завершения артподготовки, чтобы «тигры» с ходу, пока русские не опомнились, смогли атаковать их позиции вместе с пехотой.

На высоте находился усиленный пост боевого охранения 151?го гв. сп численностью 94 человека. В качестве усиления пост имел два 76?мм орудия полковой батареи и два батальонных 45?мм ПТО, а также батарею 45?мм ПТО 538?го иптап. Сохранились два документа, где описаны начало и завершение поединка, в котором с нашей стороны участвовала 1?я батарея 538?го иптап. Из доклада командования этого артполка:

«В 6.00 танки противника в количестве до 10 в районе выс. 228.6 вышли перед передним краем и остановились у противотанкового рва (0,6 км от гребня высоты. — В. З.), вели огонь прямой наводкой по огневым точкам нашей обороны.

В 6.20 группа танков до 20 штук, большинство из которых тяжелые, и до полка пехоты пошли в атаку в районе выс. 228. 6, где были встречены огнем нашей дальнобойной артиллерии. Потеряв до 5 танков на поле боя, остальные повернули обратно, оставив до 12 танков «тигр» для прикрытия проделывания проходов через ров»{318}. [379]

Из доклада штаба артиллерии фронта за июль 1943 г.:

«Первый бой с танками противника 538?й иптап принял в 6.00 5 июля. На 1?ю батарею (район выс. 228.6) повели наступление всего до 30 танков, часть из них тяжелые. Батарея открыла огонь по танкам, двигавшимся вдоль шоссе на Быковку с дистанции 600 м бронебойными снарядами. Но последние с этой дистанции не пробивали броню танков, отскакивали. После этого стрельбу батарея начала вести подкалиберными снарядами. С 3?го выстрела одним орудием (командир ст. сержант С. Дюшеев) был воспламенен прямым попаданием в борт и днище первый тяжелый фашистский танк. Это воодушевило все расчеты, вселило в них спокойную уверенность… Противник, не считаясь с потерями, рвался вперед. Артиллеристы вели борьбу с ожесточением, вступая в рукопашные схватки, когда умолкали их орудия.

В 8.00 5.7.43 г. на выс. 228.6 пошли два Т-6. Не доходя 1600 м до огневых позиций батарей, они остановились. Огонь с этой дистанции батарея не открыла. Оба танка ушли, но через некоторое время вновь появились уже в сопровождении трех средних. Встретив на пути противотанковый ров, вся группа остановилась, вошла в посев ржи, замаскировалась. Отсюда танки высадили пехоту с минерами, которые начали разминировать минное поле впереди противотанкового рва. Часам к девяти проходы для танков были готовы и танки пошли вперед. В тот момент, когда танки подошли к ОП на 300–400 м, орудия были выкачены из укрытий. Но в это время налетела авиация и прямым попаданием бомбы было выведено из строя одно орудие. Командир орудия сержант Морозов, орденоносец, был тяжело ранен и вскоре умер. Были убиты наводчик и заряжающий. Ко второму орудию под прикрытием огня танков и авиации начали приближаться автоматчики. Орудие ответило огнем и отбило автоматчиков. По орудию открыла огонь самоходная пушка, в этом поединке орудие было разбито, причем три человека из расчета погибли. От расчета осталось 2 человека. Вместе с другими бойцами взвода под командованием командира взвода лейтенанта Кушнаренко они продолжали вести бой, вступив в рукопашную. Лейтенант Кушнаренко и сержант Червяков убили в этой схватке по одному офицеру.

4?е орудие этой же батареи подверглось атаке 6-ти танков. Танки двигались фронтом, имея на флангах по одному Т-6. вслед за танками шла во весь рост пехота. Орудие открыло огонь с дистанции 600–650 м. Стрельба велась подкалиберным снарядом. Седьмым снарядом попали в бортовую броню (в кормовой части). Тяжелый танк загорелся. Тогда по орудию открыли огонь одновременно две самоходные пушки, шедшие [380] на некотором удалении сзади танков и все время маневрировали вдоль фронта. В неравном поединке орудие было разбито…

Эта «победа» над нашей батареей обошлась противнику не дешево: два тяжелых и один средний танк, взвод автоматчиков, в том числе два офицера были уничтожены ее огнем и в рукопашной схватке»{319}.

Согласно западным источникам, в ходе боев в районе высот 228.6, 220.5 и 217.1 было подбито три «тигра» 13?й роты, причем один из них поражен сзади. Возможно, это был танк, который был обстрелян расчетом 4?го орудия. Среди выведенных из строя в первые часы наступления оказался и «тигр» М. Витмана, ставшего впоследствии известным асом–танкистом{320}. Однако 5 июля ему не повезло, в поединке с артиллерией 52?й гв. сд его экипаж оказался в проигрыше.

В районе выс. 228.6 во время очередной атаки противника при поддержке танков было опробовано редко применявшееся в полевой обороне средство борьбы — радиоуправляемые минные поля. В этом районе их было несколько. Созданием этих инженерных заграждений, а также установкой мин и фугасов замедленного действия в полосе 52?й гв. сд занимались подразделения 211?го батальона спецминирования.

В течение трех часов, примерно до 9.30, эсэсовцы преодолевали первый противотанковый ров перед выс. 228.6 и вели борьбу за позиции боевого охранения 151?го гв. сп. Лишь после того, как была переправлена значительная часть боевых машин, 2?му грп СС наконец удалось полностью сломить сопротивление гвардейцев на выс. 228.6.

Кстати, во время одной из встреч участников Великой Отечественной войны, жителей Губкинского и Старооскольского районов Белгородской области, мне довелось услышать рассказ ветерана–артиллериста 122?го гв. ап 51?й гв. сд. По его словам, вечером 5 июля в полк возвратились офицеры связи, которые были прикомандированы к штабу артиллерии 52?й гв. сд. Они рассказали, что лично наблюдали необычный способ, [381] который использовал враг для преодоления одного из противотанковых рвов. С их слов следовало, что, не сумев под сильным огнем нашей артиллерии и минометов саперными подразделениями подготовить переход для тяжелых танков, эсэсовцы загнали два легких танка (или танкетки) в ров и по ним были пропущены несколько тяжелых боевых машин. В каком районе находился ров, ветеран не уточнил, указал лишь, что он был расположен в районе обояньского шоссе. Подтверждения этого факта в советских боевых документах обнаружить не удалось. Тем не менее считаю, что это примечательный факт и на него следует обратить внимание.

Не менее стойко дрался и 155?й гв. сп. Личный состав его БО применил весь имевшийся комплекс средств и вооружения. Так, в районе выс. 218.0 два расчета подвижных огнеметов 75?й орфо, установленных на тележках, встретили передовую группу эсэсовцев, в результате скоротечного боя были сожжены 10 автоматчиков, остальные в панике разбежались.

В утреннем донесении начальник оперативного отдела штаба «Дас Райх» лаконично сообщал:

«24.00. Наступление дивизии на Яхонтов. 3.30. Яхонтов в наших руках. Полевые укрепления на южной окраине, восточнее и западнее взяты в рукопашном бою».

Три с половиной часа 3/155?го гв. сп капитана Ф. А. Шапошникова дрались с превосходящими силами противника в районе Яхонтова. Но и после того как эсэсовцы, овладев значительной частью хутора, донесли в корпус о его взятии, сопротивление в нем не прекратилось. Последние защитники Яхонтова вырвались из окружения ближе к полудню, уже после того как «Дас Райх» двинулась вперед на главную полосу нашей обороны и приступила к штурму Березова, в то время как Яхонтов уже оказался в ее тылу.

БО соединений первого эшелона имели задачу не позволить противнику застать врасплох личный состав батальонов в первой траншее, дать время командирам поднять людей и вывести в окопы. Для этого необходимо около получаса; задержав врага на несколько часов, БО и ПО полностью справились со своей задачей, при этом бойцы и командиры продемонстрировали храбрость и мужество.

В 3.00 артиллерия 6?й гв. А провела десятиминутную артподготовку, на которую противник ответил коротким, но мощным артналетом. Около 3.30 началась массированная бомбежка переднего края главной полосы обороны советских дивизий.

«Одновременно в небе было от 200 до 300 самолетов, бомбивших участок главной полосы обороны по фронту 6 км и в глубину 4 км. Бомбежка осуществлялась одновременно тремя группами самолетов в 60–70 машин каждая, вдоль фронта [382] с нескольких заходов. Каждая последующая волна бомбардировщиков захватывала более глубокое расположение боевых порядков»{321}.

В 4.00 артиллерия дивизии «Дас Райх» и два полка шестиствольных минометов открыли ураганный огонь по позициям 151?го гв. и 155?го гв. сп в районе Яхонтова, Березова. Через пятнадцать минут начал обстрел артполк «Лейбштандарт» с приданным 861?м дивизионом 105?мм полевых гаубиц по позициям 151?го гв. сп севернее выс. 228.6. И через две минуты огонь этой дивизии начал постепенно перемещаться в глубь обороны полка, в северном направлении. В то же время на флангах корпуса СС утюжили позиции 153?го гв. сп и 375?й сд 315?й грп с дивизионом 238?го ап и мд «Мертвая голова». В 4.35 неожиданно оба артполка дивизий «Лейбштандарт» и «Дас Райх» обстрел резко прекратили. Пауза длилась недолго, через десять минут огонь был вновь открыт и сосредоточен вдоль дороги на Быковку, на участке, где предстояло атаковать 2?му грп СС. Через некоторое время огневой вал был перемещен в полосу наступления 315?го грп, а затем 1?го грп СС по Яхонтову. Артподготовка завершилась лишь в 5.05, после чего грохот взрывов на некоторое время стих и расчеты приступили к подготовке данных для выполнения заявок командиров передовых подразделений. Как уже отмечалось, столь необычной схемой огня противник надеялся ввести в заблуждение командование 52?й гв. сд. А резкое прекращение обстрела должно было нанести более чувствительные потери пехоте, так как предполагалось, что за эти 10 минут комбаты попытаются вывести из укрытий свои подразделения, для отражения предполагаемой атаки.

Хотя обстрел и нанес ущерб оборонявшимся: заметно пострадали минные поля и связь, саперам противника достаточно быстро удалось подорвать несколько противотанковых рвов и тем самым довольно быстро обеспечить ввод в бой 13?й роты «тигров» в направлении позиций боевого охранения на выс. 228.6. Однако, судя по донесениям, высоких потерь в личном составе удалось избежать. На это повлияла разветвленная окопная сеть и подбрустверные укрытия — «лисьи норы», а также то, что подразделения гвардейских полков даже не пытались выходить из укрытий, так как их командование знало, что сначала перед окопами подготовлены мощные инженерные заграждения: простые и управляемые минные поля, три ряда колючей проволоки, минированные завалы из веток и бревен, которые немцы с ходу не преодолеют. А когда наступающие подойдут к ним, то сначала должны были вступить в дело минометчики, [383] артиллеристы, а также расчеты «катюш», и лишь потом, если атакующие цепи подойдут на дистанцию эффективного огня стрелкового оружия, по плану были готовы вступить в бой пехотные подразделения.

Под грохот разрывов бомб и снарядов к переднему краю подтягивались подразделения полков эсэсовских дивизий, в том числе и танковых. Продвигались они с трудом. На относительно узком участке находились в ожидании атаки боевые части, а также подразделения тылового обеспечения трех дивизий. Все проходимые дороги были забиты транспортом. В то же время полевые дороги в лощинах после дождя оказались труднопроходимыми и к тому же минированными. Штаб «Дас Райх» сообщал: «Плохие дороги и тяжелая местность помешали своевременному вводу в бой штурмовых орудий и «тигров»{322}. Тем не менее надо отметить, что больших пробок в полосе 2?го тк удалось избежать.

Местность перед первыми траншеями 52?й гв. сд представляла собой холмистую равнину, пересеченную оврагами и балками, которые не просматривались с нашей стороны, что давало возможность противнику скрытно сосредотачивать силы в непосредственной близости от нашего переднего края. После захвата х. Яхонтов и выс. 218.0 и 228.6 ситуация осложнилась еще и тем, что это были командные высоты, с них хорошо просматривалась главная полоса нашей обороны, перемещение войск, инженерные заграждения с них были видны как на ладони.

Уничтожив боевые дозоры войск на левом фланге 6?й гв. А, бронегруппы эсэсовских дивизий приступили к прорыву основной линии первого армейского рубежа обороны.

Осью наступления «Лейбштандарт» была определена грейдерная дорога Томаровка — Яковлево — наиболее удобное место для действий танков, в то же время сильно укрепленное нашими войсками в инженерном отношении. Здесь командование 52?й гв. сд сосредоточило основную часть батарей приданных истребительно–противотанковых полков. Дорога находилась в полосе наступления 2?го грп.

В первые часы наступления боевые группы 1?го и 2?го грп «Лейбштандарт» основные усилия прилагали для захвата высот 220.5 и 217.1, а приданный ей 315?й грп был нацелен на овладение двумя селами в пойме Ворсклы: Ново — Александровки и Задельного. 2?й грп СС наносил главный удар по позициям 151?гогв. сп, который оборонял рубеж: 1?м и 3?мсб — Задельное — Березов (иск.), а 2?й сб — находился в резерве комдива. Полк был усилен: 3/124?го гв. ап, батареей 57?го гв. [384] оиптад, 45?мм батареей 538?го иптап, 76?мм батареей 1008?го иптап РГК, одной танковой ротой 230?го отп, 133?го отдельного батальона ПТР, 75?й ротой ФОГ, взводом собак — истребителей танков. Его также поддерживал 1/5?го гв. мп. PC.

В это время дивизия «Дас Райх» сосредоточилась на прорыве обороны 155?го гв. сп подполковника И. А. Чистякова{323} и штурме его главного узла сопротивления х. Березов. Передний край полка проходил по линии Березов — Гремучий и имел протяженность, как и у соседа справа, примерно 4 км. В качестве средств усиления ему придавались: 1/124?го гв. ап, батарея 57?го гв. оиптад, 45?мм батарея 538?го иптап, 76?мм батарея 1008?го иптап, 95?я отдельная рота ФОГ, 1?й и 3?й дивизионы 142?го пап и 357/79?го гв. мп. PC.

За две высоты в полосе 151?го гв. сп и хутор Березов и развернулись наиболее ожесточенные бои в первой половине дня 5 июля.

«Операции по захвату позиций «Б»{324} в течение ночи увенчались успехом после жестокого ближнего боя, — доносил штаб 2?го тк СС в 8.30. — Дивизии начали в 05.00 наступление согласно плану. До начала нашей артподготовки сильный огонь вражеской артиллерии и залповых орудий по всему фронту»{325}.

Бронегруппа «Дас Райх» действовала по той же схеме, что и «Лейбштандарт»: впереди двигались «тигры» 8?й тяжелой роты, за ними — самоходки дивизиона штурмовых орудий, а затем — бронетранспортеры с гренадерами и саперами первой линии. Хутор Березов был хорошо укреплен в инженерном отношении, от его юго–восточных окраин в заболоченном отроге протекал ручей, впадавший в р. Ерик. Это вынуждало атакующих [385] основные усилия сосредоточить на прорыве через юго–западные окраины. Однако здесь было расположено крупное минное поле. Таким образом, эсэсовцы не имели возможности на первом этапе активно использовать бронетехнику, поэтому с ходу этот населенный пункт взять не удалось. Ручей, протекавший у хутора, также прикрывал с юга и с юго–запада подходы к соседнему х. Гремучий (около 1 км восточнее Березова). Учитывая, что захват подготовленного к обороне населенного пункта — задача более сложная, чем овладение высотой, обергруппенфюрер П. Хауссер выехал на своем бронеавтомобиле в дивизию «Дас Райх» и остановился у выс. 218.0 (в 2 км южнее Березова), чтобы лично наблюдать за штурмом. У хутора были сконцентрированы основные силы грп СС «Германия», в его авангарде действовал 3?й батальон. Подразделения этого полка специально готовились для штурма хорошо укрепленных оборонительных объектов. Еще в период подготовки к летнему наступлению на оккупированной территории Украины у села Пересечное по аэрофотосъемке был выстроен отрезок советского укрепленного рубежа, и подразделения полка проводили интенсивные тренировки на этом полигоне.

Менее чем через час первая атака «Дас Райх» захлебнулась. Сосредоточенным огнем защитники Березова положили мотопехоту 3?го батальона грп «Германия» перед противотанковым рвом юго–западнее хутора.

Хутор был первый населенный пункт на главной полосе обороны армии генерала И. М. Чистякова, овладеть которым предстояло эсэсовцам. Как свидетельствуют документы штаба 2?го тк СС, немцы имели достаточно точную информацию о состоянии противостоящих ему советских соединений, уровне укрепления их позиций, начертании рубежей, однако первые атаки обескуражили врага, показали, что даже командование корпуса, не говоря уж о полковом звене, было не готово встретить столь упорное сопротивление наших войск.

Командир корпуса, лично наблюдавший атаку на Березов, видел, как цепи мотопехоты, словно покосы травы, ложились под огнем советской артиллерии и «катюш». Черные грибы с проблесками пламени вспыхивали то тут, то там по всему фронту атаки полка «Германия». По радио стали поступать сообщения о потерях: убитых и большом числе раненых. Стало ясно: обороняющиеся практически полностью сохранили как инженерные заграждения, так и артсредства. Расчет на то, что русские будут ошеломлены после мощного авиа — и артналета и не успеют дать отпор, не оправдались.

Первый же штурм позиций 52?й гв. сд подтвердил худшие из предположений Хауссера — позиции врага придется не прорывать, а прогрызать метр за метром. На это и были нацелены [386] первые его приказы после приостановки наступления. Артиллерийским полкам дивизии была поставлена задача вести интенсивный контрбатарейный огонь по обнаруженным целям. Подразделения шестиствольных минометов 55?го и 1?го учебных минполков получили распоряжения уничтожать живую силу в окопах и в специальных щелях (наши бойцы их называли «лисьи норы»). В документах штабов эсэсовских дивизий встречаются распоряжения: «не обращать внимание на перерасход снарядов». Для уничтожения нашей артиллерийской группировки в районе леса Журавлиный (3 км северо–восточнее Березова), прикрывавшей Березов и Гремучий и особенно досаждавшей наступающим, через офицера–координатора от люфтваффе были срочно затребованы пикирующие бомбардировщики «Юнкерс?87» из 8?го ак. В лесу находились огневые позиции пушечных полков 27?й отпабр (93?й и 142?й тпап).

Непосредственно Березов защищал 3/156?го гв. сп 51?й гв. сд, подчиненный командиру 155?го гв. сп и усиленный саперными спецподразделениями. Он был подготовлен к круговой обороне. 9?я стрелковая рота (ср) окопалась на западных окраинах, 8?я — на южных, а 7?я — на северных и северо–восточных. К сожалению, детально реконструировать события того неравного боя сегодня уже невозможно. Участников не осталось в живых, а в донесениях штабов боевые действия таких мелких подразделений, как рота, освещаются скупо. По крупицам удалось собрать лишь несколько строк. Они свидетельствуют о беспримерном мужестве и стойкости наших воинов. Из журнала боевых действий 51?й гв. сд:

«…3/156?го гв. сп, обороняясь в районе Березов, находился в оперативном подчинении командира 52?й гв. сд.

Противник на рассвете 5.07.1943 г. сбил боевое охранение этой дивизии в районе Яхонтов и повел наступление на Березов…

9?я ср не оставила своих позиций, в первых упорных боях весь ее личный состав с материальной частью полностью погиб, остатки 7?й и 8?й ср — 41 человек, под натиском противника отходили на основной оборонительный рубеж своего полка и к утру 6.7.43 г. заняли оборону района выс. 246.3»{326}.

В 7.20 заместитель начальника штаба фронта генерал–майор С. И. Тетешкин, информируя командира 5?го гв. Стк о сложившейся обстановке, подчеркнул, что на этом участке бой доходил до рукопашной схватки в траншеях.

Около 6.00 под прикрытием огня орудий тяжелых танков и самоходок немцы выдвинули саперные подразделения к минным [387] полям. Специальная группа саперов была выделена для подрыва краев противотанкового рва у Березова, чтобы засыпать его участок и проложить дорогу боевым машинам. А в 8.20 над лесом Журавлиный появились «лаптежники»{327}, они без перерыва в течение получаса утюжили этот небольшой лесок. Здесь располагались дивизионы 27?й отпабр, огонь которых существенно сдерживал наступавшую мотопехоту.

При планировании операции «Цитадель» использованию авиации на направлениях главного удара 4?й ТА и АГ «Кемпф» уделялось повышенное внимание. Генеральный штаб люфтваффе считал, что главный упор должен быть сделан на применение авиации непосредственно над полем боя. Я уже упоминал о приказе командующего 4?м воздушным флотом генерала Десслоха командиру 8?го ак генералу фон Зайдеману о сосредоточении всех усилий его соединений для нанесения ударов по тактическим целям в полосе наступления войск Гота и Кемпфа. Запрещалось отвлекать даже незначительное количество самолетов, все внимание должно было быть направлено на создание высокой плотности огня перед ударными танковыми клиньями. И это противнику удалось в полной мере, особенно в первые 48 часов.

Непосредственно на ПВО 52?й гв. сд находились три среднекалиберные батареи{328} 1352?го зенап и 1357?го зенап МЗА 26?й зенад полковника А. Е. Флоренко, а полосу 375?й сд на участке Ерик — Шопин — Черная Поляна прикрывал 1363?й зенап той же дивизии. Относительно других соединений первого эшелона 6?й гв. А это были внушительные силы. Дело в том, что 6?я гв. А для прикрытия с воздуха 64 км участка обороны и станции снабжения Прохоровка располагала одной зенитно–артиллерийской дивизией — 26?й зенад, четырехполкового состава, которая имела в строю 64 орудия всех калибров и 46 зенитных пулеметов, и одним 1487?м армейским зенап (16 ДШК и 16 37?мм орудий). По решению И. М. Чистякова основные силы дивизии — почти три полка — были выдвинуты на прикрытие 52?й гв. сд и 375?й сд, а 1363?й зенап — ст. Прохоровка, остальные находились у двух аэродромов в полосе армии. Другие дивизии обходились собственными силами [388] — в основном зенитными пулеметами, пулеметами, ПТР и даже орудиями ПТО, приспособленными для стрельбы по воздушным целям. Так, в 52?й гв. сд и 375?й сд дополнительно было приспособлено 32 станковых и 92 ручных пулемета, 40 ПТР и 12 76?мм ДА{329}. Тем не менее надежно прикрыть небо над дивизиями И. М. Некрасова и П. Д. Говоруненко, учитывая, что по их участкам работал почти весь 8?й ак, не удалось. В силу ряда причин, разговор о которых впереди, не оказали 5 июля должной помощи гвардейцам и летчики 2?й ВА.

Топталась на месте и дивизия бригаденфюрера Т. Виша. Ее бронегруппы не смогли с ходу прорвать участок 151?го гв. сп и выйти на высоты 220.5 и 217.1. Из дневной сводки дивизии:

«Артподготовка нашего наступления 5.7.43 прошла согласно плану и, по показаниям пленных, очень успешно. Прорыв с последней бомбой в 4.05 удался только до противотанкового рва, где войска под фланкирующим огнем вражеских батарей с западного берега Ворсклы залегли и окопались»{330}.

Читатель, вероятно, обратил внимание на нестыковку в донесении: артподготовка успешная, но прорыва не последовало. Такая форма донесений «мы действуем по прекрасно разработанному плану, но результатов нет» — была широко распространена в германской армии. Причина ее живучести — универсальность, она устраивала всех: и вышестоящее командование (все идет по плану, неудачи — явление временное), и исполнителей (мы действуем по вашему плану; он блестящий, конечно, упорство противника в нем не учтено и все не так, как хотелось, но мы герои и под вашим руководством непременно победим). Уже после войны битые генералы вермахта перенесли этот проверенный прием в мемуарную литературу. Как и в боевых условиях, он оказался хорошим способом дистанцироваться от поражений и переложить вину на политиков, генерала Мороза, и «русских азиатов», которые «не позволили бравым ребятам из СС и вермахта осуществить блестяще задуманные планы».

Два батальона 151?го гв. сп располагались в одну линию, вместо третьего сб для прикрытия стыка со 155?м гв. сп, во втором эшелоне заняла место 9?я рота 3/156?го гв. сп 51?й гв. сд. Из артсредств полк помимо взводов (2 орудия) 45?мм пушек в каждом из батальонов и одной 76?мм батареи (4 орудия), располагал усилением 12 76?мм ПТО 2/124 гв. ап, 8 45?мм ПТО (57?й гв. оиптад, 538?й иптап), 4 76?мм ПТО ЗИС?3 (1008?й иптап), 10 танков М 3с «Генерал Ли», 73 ПТР (282 человека из 133?й об ПТР), 15 БМ?13 и 75?й ротой ФОГ. Таким образом, [389] для борьбы со 149 танками и штурмовыми орудиями «Лейбштандарт» комполка имел 34 орудия, 8 установок «катюш» и 10 устаревших американских танков и чуть больше сотни ПТР. На одно орудие приходилось более 4 танков, а если учесть, что с модернизированными Т-3 и Т-4, а также с «тиграми» более или менее успешно могли бороться лишь 76?мм ПТО, ситуация складывалась удручающая. Основная ставка делалась на систему оборонительных рубежей.

Подполковник И. Ф. Юдич мог рассчитывать еще на помощь соседей заградительным огнем гаубиц. 153?й гв. сп находился в более выгодном положении — за рекой, серьезным естественным препятствием, плюс дивизионный противотанковый резерв (четыре батареи 1008?го иптап, две 538?го иптап и две роты 230?го отп), но это не могло кардинально решить проблему. Для комдива резерв — последняя надежда, и отдаст он его лишь в критический момент, соседи помогут, но в том случае, если сами не подвергнутся более сильному удару. Сил для обороны явно не хватало, поэтому их недостаток приходилось компенсировать инженерными заграждениями перед передним краем да стойкостью и мужеством имеющегося в наличии личного состава. Проще говоря, жизнью и здоровьем сотен российских мужиков, значительная часть из которых лишь весной 1943 г. надела военную форму.

Высоты 220.5 и 217.1 и прилегающие к ним районы занимали бойцы 1?го батальона капитана Индейкина. Эти холмы располагались на шоссе Томаровка — Яковлево один за другим и имели важное тактическое значение, с них простреливалось не только танкоопасное направление на Яковлево, но и дорога, ведущая от Березова к Задельному (она проходила через выс. 217.1). Обе высоты были очень удобны для удержания обороны всего участка полка. С юга и юго–востока к ним подходил глубокий заболоченный северный отрог яра Болховец, с северо–запада — лог Задельный. Обойти эти естественные препятствия было невозможно, если не овладеть х. Березов. Таким образом, высоты располагались в своеобразной «бутылочной горловине». Лишь в одном месте эсэсовцы имели возможность предпринять массированную атаку танками — по грейдеру, идущему из Томаровки, но этот путь был также заблокирован. У выс. 220.5 был вырыт противотанковый ров, перед которым созданы мощные минные поля. Забегая вперед, скажу, что ров оказался не очень глубоким и не заболоченным, как в полосе 67?й гв. сд, поэтому противник его сумел преодолеть относительно быстро.

На скатах обеих высот был оборудован противотанковый район в составе: 1?й батареи 538?го иптап, 2?й батареи 1008?го иптап и 133?й об ПТР. На это же направление был нацелен и [390] противотанковый резерв дивизии, планировалось, что пять батарей (12 76?мм и 8 45?мм ПТО) при необходимости займут оборону эшелонированно вдоль дороги. Для этого уже были подготовлены позиции у высот 217.1 и 215.4. 538?й иптап хотя и был укомплектован маломощными 45?мм противотанковыми орудиями, но в полк перед началом немецкого наступления поступили подкалиберные снаряды, что значительно повышало боевые возможности орудий.

Полностью овладев выс. 228.6, немцы на некоторое время приостановили наступление, чтобы подтянуть подразделения, привести в порядок боевую группу и разведать минные поля. Но через некоторое время в районе их сосредоточения прогремел оглушительный взрыв — это сработали приготовленные саперами 211?го батальона спецминирования «сюрпризы» для эсэсовцев, превратив скаты холма в месиво из земли, техники и человеческих тел. Приведу описание подрыва последнего радиоуправляемого минного поля у высоты:

«Три управляемых минных поля были расположены между двумя оврагами, и одно управляемое минное поле было установлено на северных скатах выс. 228.6. Хорошие результаты получены от приведения средств ТОС в действие в районе выс. 225.6{331}.

В замысел минирования высоты входило следующее. Атакующую пехоту противника, идущую за танками, при захвате ею высоты загнать в заминированные ранее траншеи, блиндажи и бомбоубежища и в них ее полностью уничтожить. Этот замысел полностью удался. Впереди траншей и между ними были установлены ОЗМ?152. После занятия противником высоты сначала были взорваны ОЗМ?152, а затем траншеи, бомбоубежища и блиндажи. В результате взрыва было уничтожено до 11 танков противника и до роты пехоты.

Оправившись от этого удара, немцы снова пошли в наступление. Пехота противника в сопровождении танков подошла к НП командира взвода средств ТОС. По танкам противника из ПТР был открыт огонь. Противник заметил НП и открыл беглый артиллерийский и минометный огонь. Прямым попаданием артснаряда в НП был убит наблюдатель — мл. сержант Герасин, ранен лейтенант Карнов и контужен красноармеец Жуковин. Команда на управление приборами была дана с запасного НП лейтенантом Ященко, который после ранения лейтенанта Карнова вел наблюдение за ходом боя.

Ожесточенная бомбардировка переднего края с воздуха и сильный артиллерийский огонь противника делали наблюдение [391] плохим, но после взрыва управляемых минных полей было замечено много уничтоженной пехоты противника, двигавшей до этого цепями, во весь рост, и подбит один танк «тигр», подброшенный взрывом в воздух.

Всего на участке у выс. 228.6 было уничтожено 12 танков противника и до полутора батальонов пехоты»{332}.

Подрывы радиоуправляемых полей не только уничтожали живую силу и технику, они имели еще и сильное психологическое воздействие на личный состав противника. Оправившись от случившегося, бронегруппа «Лейбштандарт» двинулась по дороге на северо–восток к выс. 220.5. Из воспоминаний механика–водителя «тигра» 13?й тяжелой роты В. Венда:

«…Самое тяжелое началось в день наступления. Русские были хорошо подготовлены. Они хорошо сражались. С моей точки зрения, мы были равны. Там было огромное количество противотанковых пушек и танков. Причем танки не перемещались по местности, а были размещены в окопах, как пушки. И поразить их было можно только в башню. У «тигров» была хорошая пушка. Достаточно было установить ее на 800 метров, и можно было пробить любой танк. Для танков, находящихся ближе 800 метров, устанавливать расстояние было не нужно. Вообще, вести бой с танками было проще, чем с противотанковыми пушками. Намного проще»{333}.

Около 9.00 боевая группа «Дас Райх» при поддержке «тигров» и штурмовых орудий вновь перешла в атаку. В 9.30 противник обошел хутор с запада и с севера зашел в тыл 9?й стрелковой роте 3?го сб 156?го гв. сп. Через полчаса основные силы полка «Германия» перешли противотанковый ров и ударили по позициям 8?й роты навстречу боевой группе. Двигаясь медленно, танки в сопровождении автоматчиков и огнеметчиков вели интенсивный обстрел позиций гвардейцев. Основной огонь артиллеристы 1/124?го гв. ап сосредоточили на идущих в первом ряду, выделявшихся своими более крупными размерами танках Т-6. После нескольких прямых попаданий боевой порядок атакующих расстроился, экипажи машин начали маневрировать, стремясь нащупать слабое место в обороне и обойти позиции артиллерии.

В 9.30 13 «тигров» и самоходок врага ворвались в хутор, начался ожесточенный бой внутри обороны 3?го сб. Огнеметчик полка «Германия» Г. Губер вспоминал:

«Вражеская артиллерия вынудила нас залечь. И слава богу, потому, что сам огнемет был чертовски тяжелым. Вскоре по сигналу ракет мы поняли, что наш 2?й взвод уже закрепился в деревне. Командир [392] отделения Кизель сгорал от нетерпения. Он приказал мне приготовить огнемет к бою, после чего мы пошли к лежавшим впереди траншеям русских. Когда мы приблизились, я стал поливать из огнемета траншеи и огневые точки противника. Когда в твоих руках такое разрушительное оружие, то испытываешь странное чувство, глядя на то, как ужасное пламя пробивает себе путь вперед, пожирая обороняющихся. Вскоре я стал черный от копоти, как негр, а лицо мое обжигало пламя, которое нес на нас встречный ветер. Я почти ничего не видел. Противостоять огнемету противник не мог, и потому мы прошли далеко вперед, взяли в плен много русских»{334}.

Весь Березов горел, земля ходила ходуном от непрекращавшихся разрывов многочисленных снарядов, мин и бомб, но сопротивление гвардейцев подполковника И. А. Чистякова не ослабевало. Перевалившиеся через траншеи вражеские машины вспыхивали от бутылок с зажигательной смесью, под их гусеницы летели гранаты, по бортам били бронебойщики. По упорству, стремлению добиться намеченной цели и уничтожить врага обе стороны были равны. Вражеская пехота, неся потери, перебежками, ползком шаг за шагом двигалась вперед. Уже в нескольких траншеях шла ожесточенная рукопашная схватка.

Пытаясь снизить эффективность огня наших средств ПТО, эсэсовцы уже с первых часов наступления применили нейтральные дымы. Из доклада командования Воронежского фронта о ходе летней оборонительной операции 1943 г:

«…Дымы немцы применяли настолько в широком масштабе, что сплошь и рядом их применение тактически не оправдывалось. Однако в целом ряде случаев применение немцами нейтральных дымов значительно облегчало проведение наступательной операции.

Противник имел достаточное представление о мощи нашей обороны, и к ее прорыву он относился совершенно реально. Именно это и послужило… причиной столь широкого применения нейтральных дымов…

Наиболее характерными случаями применения противником дымов были следующие: утром 5.7.43 г. при прорыве обороны 52?й гв. сд на рубеже: х. Березов, х. Гремучий, противник артсредствами поставил дымовую завесу на фронте 1, 5–2 км. Ослепив НП и ОП, противник создал невыгодные условия для стрельбы нашей артиллерии, т. к. исключалась возможность ведения прицельного огня.

Дымы противником были поставлены не сплошной стеной, а с просветами. Маневр живой силой и подтягивание резервов [393] противника были облегчены, а имевшиеся просветы давали возможность атакующим ориентироваться на местности. Что касается артиллерии противника, то последней почти не мешали, так как она вела стрельбу по заранее пристрелянным рубежам»{335}.

Штаб 2?го тк СС внимательно отслеживал ситуацию. В этот момент для командования корпуса, как, впрочем, и для руководства всей армией, было очень важно как можно быстрее прорвать передний край первой наиболее укрепленной полосы русских и решительным рывком выйти на прохоровское направление, еще до того момента, как советская сторона подтянет мобильные оперативные резервы. Но анализ поступавшей информации свидетельствовал, что уровень сопротивления советских войск был недооценен. Каждое сообщение из дивизий подтверждало предыдущее — войска продолжают топтаться на месте. Подготовленный план по прорыву передовых позиций русских рушился уже на начальной стадии, а вместе с ним и весь график наступления корпуса. Особенно беспокоил участок выс. 220.5 — Березов — направление главного удара корпуса. Несмотря на все усилия, здесь войска продолжали вести тяжелейшие бои, и не было даже намека на решительный прорыв. Задача по преодолению второго рубежа русских и выход к с. Лучки с каждым часом становились все призрачнее. Вечером, в 20.30, обобщив все данные в донесении в армию, командование корпуса сообщало:

«В ходе дальнейшего наступления 5.07.1943 противник защищался ожесточенно на главной боевой линии (проходившей перед фронтом корпуса по линии: Березов, выс. 220.5, Задельное) и на главном поле боя. Вражеские позиции между Березовом и высотой 217.1 были заняты более крупными силами пехоты, чем можно было предполагать по имевшимся сведениям о враге. Части 51?й гв. сд, которые предполагались в районе Лучки как резерв, были на деле вклинены между ранее разведанными соединениями на линии фронта. На участке Березова были, по показаниям пленных, задействованы два батальона 51?й гв. сд наряду с известными ранее батальонами 52?й гв. сд. Возле Березова и высоты 220.5 неприятель оказал самое сильное сопротивление. Центр сосредоточения артиллерии обозначился на возвышенностях по обеим сторонам Каменного лога. Многочисленные минные поля затруднили наше продвижение»{336}.

Пытаясь изменить ситуацию, в 10.21 начальник штаба корпуса штандартенфюрер В. Остендорф связывается с П. Хауссером, [394] который по–прежнему находился на высоте 218.0, и предлагает скорректировать задачи войскам — направить на штурм Березова и мд СС «Мертвая голова». Командир корпуса не согласился с предложением об усилении этого направления и решил действовать по классической схеме: если рубеж не удается прорвать танками, его должны стереть «в пыль» авиация и артиллерия. Через офицера–координатора он направил заявку о срочном выделении двух полков пикирующих бомбардировщиков специально для действий перед «Дас Райх» и «Лейбштандарт».

Артиллерии дивизий и корпусной артгруппе был направлен приказ усилить обстрел первых траншей и прежде всего сконцентрировать огонь шестиствольных минометов по выявленным позициям ПТО русских. Параллельно Хауссер подтвердил задачи мд СС «Мертвая голова» и распорядился продолжить выдвижение ее 5?го грп СС «Туле» к переднему краю, чтобы после прорыва у Березова он смог сразу нанести удар по х. Гремучий.

Ситуация в частях 52?й гв. сд в утренние часы складывалась тяжелая. Соединение приняло удар врага, численно превосходящего в несколько раз. Каждый из стрелковых полков был атакован силами мотодивизии, а 155?й гв. сп — двух. На позиции гвардейцев несколько часов подряд авиацией были сброшены десятки тонн смертоносного груза.

«Противник, — докладывал командир дивизии И. М. Чистякову, — не имея успеха, ввел в бой… до 300 самолетов, которые беспрерывно бомбили передний край, огневые точки, ОП артиллерии, тылы и пути подвоза. В результате бомбардировки большинство дзотов и артиллерии было уничтожено, в 9.25 противник прорвал передний край и вклинился в оборону 155?го гв. сп»{337}.

В этот момент командарм понял, что ситуация принимает опасный оборот. Он связывается с полковником В. М. Гореловым{338}, командиром 1?й гв. тбр 3?го мк 1?й ТА, которая находилась [395] в засадах за позициями 52?й гв. сд в районе Яковлева (на втором армейском рубеже), и приказывает контратаковать танками прорвавшегося неприятеля в полосе полка И. А. Чистякова у х. Березов. Но комбриг отказался выполнить его распоряжение, так как имел другие указания. Командир 3?го мк генерал–майор С. М. Кривошеин вспоминал:

«…утром 5 июля командир бригады доложил мне, что получил приказ командующего 6?й гв. армией: немедленно выдвинуться и поддержать оборону пехоты на первой линии. Я запретил это делать и приказал оставаться на месте, без моего разрешения никуда не двигаться. Мое решение впоследствии было одобрено и командующим армией «{339}.

И комбриг, и комкор действовали исходя из полученного приказа командующего 1?й ТА. Бригада являлась передовым отрядом корпуса и имела задачу прикрыть его силы при выходе и развертывании на втором рубеже, а решения Н. Ф. Ватутина о вводе 1?й ТА в тот момент еще не было, поэтому танкисты Кривошеина остались на своих позициях. Следует заметить, что И. М. Чистяков обладал жестким характером и в трудные моменты часто решал стоявшие перед ним задачи любыми средствами, особо не церемонясь с подчиненными, да и просто с офицерами и генералами ниже званием и должностью, при этом не обращая внимания ни на какие доводы, — как говорится, «победителей не судят». Справедливости ради замечу, что это качество было присуще многим нашим генералам. Иван Михайлович прекрасно знал, что превышает свои полномочия, отдавая такой приказ полковнику В. М. Горелову, тем более он еще располагал подвижным и артиллерийским резервами. У него имелась прямая связь с руководством 1?й ТА, а в полосе 52?й гв. сд находился передовой НП 1?й ТА, где тоже был прямой провод со штабом М. Е. Катукова, но он этими возможностями не воспользовался. Командарм решил действовать «нахрапом»: поберечь свою 28?ю оиптабр (бригада, так же как и 1?й тбр, находилась в районе Яковлева) и одновременно помочь комдиву?52 пока сохранить его подвижной резерв (230?й отп), а по прорвавшейся боевой группе корпуса СС ударить танками соседа. Нарушая субординацию, через голову М. Е. Катукова и С. М. Кривошеина, он лично отдал приказ полковнику В. М. Горелову немедленно атаковать немцев. Но комбриг был человек неробкого десятка и понимал, чего добивается командующий соседней армии, поэтому поступил согласно уставу.

Есть данные, что после того, как этот «маневр» не удался, И. М. Чистяков посоветовал И. М. Некрасову ввести в бой в [396] районе севернее Березова резервные еще не введенные три роты 230?го отп (одна из них находилась в подчинении командира 153?го гв. сп). В то же время следует обратить внимание на то, что командарм всеми способами пытался оттянуть момент ввода в бой 28?й оиптабр. Ее командованию даже не был поставлен предварительный приказ о подготовке к выдвижению в полосу прорыва. Вероятно, он считал ее последним рычагом влияния на обстановку на этом направлении.

О действиях советских танков на переднем крае 52?й гв. сд часто пишут западные исследователи. Так, в ряде изданий, посвященных Курской битве и участию в ней М. Витмана, описывается бой его экипажа с советскими танками еще до того момента, как после полудня полковник И. М. Некрасов приказал командиру 230?го отп полковнику Д. А. Щербакову атаковать одной ротой боевую группу «Дас Райх» у выс. 233.3. Кроме того, утверждается, что в бою у высот 220.5 и 217.1 у «тигра» М. Витмана, в результате попадания снаряда из советского танка, была перебита гусеница. Документальный фонд 230?го отп в ЦАМО РФ очень скудный, известно лишь, что на стыке 151?го гв. и 155?го гв. сп северо–западнее Березова были подготовлены аппарели для танков и одна рота 230?го отп занимала здесь оборону. По воспоминаниям ветеранов 52?й гв. сд, с которыми мне довелось встречаться, они действительно видели в ходе отражения атак у обояньского шоссе высокие, многобашенные танки. Но принадлежали ли эти боевые машины роте, которая была придана командиру 151?го гв. сп на усиление до начала боев, или это подошел резерв комдива уже в ходе боя, пока точно установить не удалось.

Кстати, большинство исследователей называют танки, с которыми экипажи «тигров» вели бой на позициях 52?й гв. сд, не иначе как «тридцатьчетверками». Это ошибка, кроме 1?й гв. тбр, которая в этот день так и не вступила в бой, и 230?го отп, укомплектованного американскими машинами «Генерал Ли» и «Генерал Стюард», других танковых частей и соединений в полосе дивизии полковника И. М. Некрасова не было. Что же касается 96?й отбр, подчиненной 375?й сд, то она на переднем крае первого рубежа 5 июля не использовалась, а прикрывала переправы через Северный Донец за рубежом этой дивизии.

После прорыва переднего края и вклинения в полосу обороны дивизии боевой группы двух соединений СС полковник И. М. Некрасов оказался в очень сложном положении. Он понимал, что его дивизия находится на направлении главного удара немцев и ее атакует очень сильное соединение. В этих условиях главным было сбить темп атаки противника. Для этого важно как можно дольше удерживать первый (наиболее [397] укрепленный) рубеж, что позволит измотать врага, нарушить его планы, тем самым поможет второму эшелону.

Вместе с тем «держаться до последнего» — было жизненно важно для каждого бойца, лишь при этих условиях есть возможность избежать чрезмерных потерь. Если нервы сдадут, пошатнется уверенность в собственных силах у тех, кто дерется сейчас в траншеях, трагедии не избежать. Численно превосходящий враг, атакующий по всему фронту значительным количеством танков под прикрытием с воздуха, не позволит при отходе оторваться частям и занять запасные рубежи.

Но и остановить бронированный клин в условиях, когда значительная часть полковой и дивизионной артиллерии уже уничтожена, а минные поля на танкопроходимых направлениях повреждены, было неимоверно тяжело. Примерно к 10.30 личный состав 151?го и 155?го гв. сп вступил в борьбу с «тиграми» и пехотой врага в глубине обороны. Пытаясь уничтожить любое сопротивление, экипажи вражеских машин остервенело утюжили окопы. Стремясь смешать с землей все живое, на блиндажах, дзотах и ячейках танки крутили «пятаки».

Несмотря на сильный удар врага, командный состав 52?й гв. сд сохранил самообладание, выдержку, не потерял управление частями и практически до исхода дня удерживал рубежи и, когда обстановка этого требовала, достаточно организованно отводил войска на заранее подготовленные позиции.

Следует отметить, что столь упорному и длительному сопротивлению в значительной мере способствовало то, что в дивизии ротные участки имели по 3, а местами 4 линии траншей. Это позволяло командирам полков без больших потерь и быстро осуществлять маневр подразделениями, блокируя атакующего противника на собственных рубежах и не допуская полного прорыва рубежа.

Вместе с тем были эффективно использованы все типы вооружения и средств борьбы, особенно в районе хуторов Березов, Гремучий. Выше уже упоминалось об успешном применении управляемых минных полей, а вот несколько эпизодов боевой работы отдельных рот ранцевых огнеметов. Эти подразделения располагались в два эшелона. Первыми противника встретили бойцы 75?й орфо.

На подступах к Березову во время очередной атаки бойцы взвода лейтенанта Ф. Фасхиева, подпустив танки на расстояние 15–20 метров к обороняемому рубежу, по команде одновременно подорвали ФОГи. От взрыва было уничтожено сразу семь боевых машин противника. Всего за день взвод сжег 11 танков и 4 самоходных орудия.

На подступах к Березову 12 приборами были уничтожены группа саперов и прикрывавшие их автоматчики в количестве [398] 30 человек. В это же время соседняя рота 10 огнеметами отбила атаку противника, при этом сожгла два танка Т-6 «тигр» и 40 автоматчиков, при этом остальные танки резко изменили курс, повернув в направлении Быковки.

В то же время было уничтожено 16 автоматчиков танкового десанта и пытавшихся просочиться сквозь боевые порядки к батарее истребительно–противотанкового полка.

Около 12.00 подразделения одного из батальонов 2?го грп СС при поддержке 13?й роты «тигров» вышли на гребень высоты 220.5. Эсэсовцы, используя огонь тяжелых танков, не останавливаясь и не обращая внимания на то, что на ее скатах по–прежнему находятся наши пехотные подразделения, устремились к соседней выс. 217.1. Но в этот момент вступили в бой резервные батареи 538?го и 1008?го иптап и танки начали пятиться назад, усилился огонь советской тяжелой артиллерии и по выс. 220.5.

Уже в 6.00 комдив решил, что противник наносит главный удар вдоль дороги Томаровка — Яковлево, и отдал приказ командующему артиллерией подполковнику Патанину о выдвижении всех шести резервных батарей в полосу 151?го гв. сп на позиции вдоль дороги. Примерно через час 1?я, 4?я, 5?я и 6?я батареи 1008?го иптап подполковника И. К. Котенкова заняли ОП во втором эшелоне полка в районе выс. 215.4 и на ее северных скатах, а в 6.30 3?я и 5?я батареи 538?го иптап во главе с его командиром прибыли в район выс. 217.1 на ранее подготовленные огневые позиции.

С раннего утра авиация противника уже господствовала в воздухе. В ходе марша артиллеристы попали под сильную бомбежку, в 1008?м иптап были разбиты три грузовые автомашины ЗИС?5 со снарядами. В 9.45 перед штурмом позиций 151?го гв. сп пикирующие бомбардировщики вновь нанесли массированный бомбовый удар. Из доклада подполковника И. К. Котенкова:

«…Первая батарея… первой приняла бой с танками пехоты противника, потеряв от прямого попадания из танков противника 4 орудия, 4 автомашины, личного состава до 29 человек, оставшимся личным составом, израсходовав боеприпасы, отошла на Каменный лог, впоследствии в район нового сосредоточения полка — Красная Поляна.

К 10.00 противник достиг рубежа выс. 217.1, где был встречен огнем 3?й и 5?й батарей. В результате 10?минутного боя составом 3?й батареи сожжен 1 средний танк и подбито 2 танка «тигр», потеряв от прямого попадания из танков до 80 % личного состава, 3 орудия, 3 автомашины «Виллис», 4 орудия было вывезено шофером старшиной Бондаренко.

5?я батарея уничтожила 1 «тигр» и 1 средний танк, до роты [399] автоматчиков, потеряв при этом личного состава — до 80 %, 4 орудия и 4 автомашины от огня из танков противника и автоматчиков»{340}.

В бою у выс. 217.1 получил тяжелое ранение командир 538?го иптап. Осколком снаряда, разорвавшегося рядом, майору В. И. Барковскому оторвало ногу, и его засыпало землей. В результате болевого шока он потерял сознание. Спас офицера санинструктор соседнего, 1008?го иптап П. И. Иванов. Под огнем противника он откопал командира полка, перевязал рану, а затем на руках сам вытащил его с поля боя к санитарной машине, находившейся в овраге.

После этого боя 538?й иптап, как единая боевая артчасть, прекратил существование, из пяти батарей лишь две оказались боеспособными. Остальная материальная часть, личный состав, автотранспорт и тыловые подразделения рассеяны по всему участку обороны дивизии. Вечером 5 июля генерал А. Л. Гетман, командир 6?го тк, в состав которого входил полк до передачи его в оперативное подчинение 52?й гв. сд, доложил, что было ранено 12 артиллеристов, убито и пропало без вести 145 человек, разбито 18 автомобилей «Виллис». Получив сообщение о ранении командира полка, начальник штаба капитан Аннетков принимает командование на себя. Через два дня он докладывал:

«…В 19.00 по распоряжению начальника штаба артиллерии 52?й гв. сд командный пункт полка был перенесен в Яковлево для установления связи и сбора личного состава и материальной части. К 21.00 полк в составе 10 орудий и 60 человек личного состава сосредоточился в районе Яковлево. Мною были приняты меры для эвакуации тылов и установления связи со 2?й и 4?й батареями, которые находились в районе: 2?я — район Задельное, 4?я — Гремучий»{341}.

В 11.45 в штаб 2?го тк СС поступило сообщение о том, что боевая группа «Лейбштандарт»: «добралась до высоты 220.5 и ведет тяжелый бой в траншеях»{342}, а через полчаса 2?й грп полностью овладел высотой. Из дневной сводки дивизии СС «Лейбштандарт»:

«После того как были сделаны проходы в минных полях, переход через противотанковый ров и после нового сосредоточенного обстрела силами всего артполка дивизии и 55?го минометного полка выс. 220.5 войска смогли, в упорной борьбе за каждый метр при поддержке штурмовых орудий и «тигров» в ходе пятичасового боя, к 12.30 овладеть высотой»{343}. [400]

В указанное время полностью сопротивление было сломлено лишь вдоль дороги. Эсэсовцы смяли левый фланг 1/151?го гв. сп и овладели только гребнем высоты, 3/151?го гв. сп остался на своих позициях и лишь несколько завернул правый фланг. Его бойцы продолжали сражаться с врагом на своих рубежах стойко и упорно. Однако численное превосходство врага, особенно в бронетехнике, частичная потеря централизованного управления в полку снижали возможность сопротивляться. Ожесточение боя несколько спало, передовые батальоны врага начали закрепляться на захваченных позициях и приводить себя в порядок. Через некоторое время оба мотополка эсэсовской дивизии провели перегруппировку, в авангард были выдвинуты по усиленному батальону, с задачей в 13.45 вновь перейти в наступление в направлении высота 215.4 — Быковка.

В 10.47 Хауссер связался со штабом корпуса и, сообщив, что боевая группа «Дас Райх» закрепилась на северных окраинах Березова, отдал приказ о вводе в бой основных сил полка СС «Туле» в направлении на х. Гремучий. Таким образом, обозначился некоторый успех на направлении главного удара всего корпуса СС.

Несмотря на мощь нашей обороны и стойкость бойцов, численное превосходство в полосе 52?й гв. сд было велико. В среднем в дивизии на один километр обороны приходилось 15–16 орудий и 13 ПТР с учетом дивизионного резерва приданных частей. В то же время перед ее линией обороны, которая протянулась на 14 км, противник сконцентрировал около 400 танков и штурмовых орудий. Благодаря высокой концентрации огневых средств на отдельных участках дивизии противник стирал в пыль рубежи обороны взводов и рот.

Сегодня, читая сухие строки боевых документов, трудно по–настоящему ощутить накал боя, понять и представить: как мог человек в этой лавине огня и металла, несущейся с немыслимой скоростью, не только выживать, но и сражаться, удерживать по несколько раз перепаханные снарядами и минами участки земли, ставшие в те минуты для него олицетворением всего самого дорогого, что он любил и помнил.

Во второй половине дня в боевых действиях в полосе 52?й гв. сд наступил перелом.

«В 12.00 силою до пехотного полка вместе с 60 танками противник предпринял атаку вдоль дороги на Быковку, — доносил штаб Воронежского фронта, — и небольшая группа прошла на выс. 217.1 (1,5 км северо–западнее Березов), батальон пехоты с 30 танками вошли в Березов, часть танков прорвалась в Гремучий.

Наблюдением в 12.30 отмечено движение до 40 танков от Томаровки в направлении Быковка»{344}. [401]

Однако, судя по донесениям дивизии «Лейбштандарт», 2?й грп сумел полностью овладеть выс. 217.1 (примерно в 800 м северо–восточнее выс. 220.5) к 14.30. Разминировав часть территории и подтянув силы, полк вторым батальоном продолжил атаку на выс. 215.4, а 1?м батальоном нанес удар восточнее шоссе, навстречу 1?му грп СС, перешедшему в 12.00 в наступление из района северо–западнее х. Березов. Таким образом, противник решил окружить 3/151?го гв. сп. Около 13.00 боевая группа 1?го грп СС, преодолев противотанковый ров у выс. 224.2, что 3,5 км северо–восточнее выс. 217.1, завязала бой на ее скатах и гребне. Одновременно часть этой группы, развернувшись в районе 1,5 км северо–восточнее выс. 217.1, ударив на запад, прорвались за выс. 215.4 в тыл 151?гогв. сп. В это же время к выс. 215.4 вышел 2/2?го грп и часть 1/2 грп. В результате оборона 52?й гв. сд была рассечена на несколько частей, в окружении оказались полностью 3/151?го гв. сп и две роты 1/155?го гв. сп.

В этот момент решительность проявил заместитель командира 3/151?го гв. сп по политчасти капитан С. Н. Малъии. В тяжелой ситуации он собрал на одном участке все находившиеся поблизости подразделения и в момент, когда танки, пройдя позиции батальона, двинулись дальше, поднял людей в атаку. Удар 3?го сб пришелся в тыл 1/2?го грп. Эсэсовцы не ожидали такого поворота событий, но их выручили танки. Противник приостановил дальнейшее наступление и открыл по прорывавшимся из окружения сильный огонь. Группа 3?го сб понесла большие потери, но сумела соединиться с основными силами полка.

Ударом 2?й грп СС по рубежу полка И. Ф. Юдича враг переломил ситуацию в свою пользу. 151?й гв. сп оказался рассечен на несколько частей, значительная часть артиллерии уничтожена авиацией и танками, связь штаба с батальонами потеряна, а оборона приняла очаговый характер. Кроме того, эсэсовцы прорвались к основному НП полка, завязался бой:

«Смяв боевые порядки подразделений первого эшелона, несколько танков и до роты автоматчиков днем 5 июля вышли к наблюдательному пункту полка. Схватка была жаркой, но силы были слишком неравными: находившийся на НП командир 151?го полка подполковник И. Ф. Юдич не имел ни танков, ни артиллерии, да и личного состава близ НП было мало. В ход пошли связки гранат, бутылки с горючей смесью…

В самом начале боя подполковник И. Ф. Юдич получил тяжелое ранение. Его унесли с НП санинструктор Ольга Каратюк и два автоматчика А. Я. Чертыхин и И. М. Малявин, когда он уже не мог управлять боем. Командование полком взял на себя начальник штаба гв. майор В. Г. Широкоумов. [402]

Майор В. Г. Широкоумов, перейдя на запасной НП, собрал в кулак все силы, чтобы решительной контратакой выбить противника с основного НП. Ядро отряда составила рота автоматчиков полка под командованием гвардии старшего лейтенанта И. Д. Стельмаха. Как только танки противника покинули район НП, чтобы продвигаться дальше, Стельмах поднял людей в контратаку и выбил гитлеровцев из траншей и ходов сообщения наблюдательного пункта.

Полк оборонялся, нанося врагу трудновосполнимый урон в живой силе и боевой технике. Подразделения отходили на новые позиции, сохраняя боеспособность»{345}.

Около 15.00 организованное сопротивление защитников Березова было полностью сломлено, и события начали развиваться подобно снежному кому, спущенному с вершины. Из журнала боевых действий 52?й гв. сд:

«Полоса 155?го гв. сп… После овладения Березова противник занял оборону на северных окраинах хутора и подбросил до полка пехоты и танки. В 14.30 с северо–западных окраин Березова пошел в наступление 85 танками и батальоном пехоты в направлении Журавлиный, одновременно на Гремучий батальоном пехоты и 7 танками. Подразделениями 2?го сб (район Гремучий) атака отбита, но под натиском превосходящих сил противника остатки 1?го и 3?го сб начали отходить в направлении леса Журавлиный. 2?й сб занимал прежний район обороны.

На протяжении всего боя авиация противника большими группами по 50–75 единиц бомбила боевые порядки и глубину обороны полка. В результате бомбежки было выведено из строя много артсредств, вооружения и живой силы. В 16.00 противник овладел рощей Журавлиный, отрезав пути отхода 2?го сб, который находился на прежних рубежах»{346}.

Таким образом, рубежи двух передовых полков 52?й гв. сд были полностью смяты, их личный состав частично уничтожен, частично продолжал сражаться в окружении, а основная часть бойцов и командиров неорганизованно начала отход на север. Отход батальонов 155?го гв. сп проходил беспорядочно, царила неразбериха, которую усиливала непрерывная бомбежка. Бойцы выходили из боя группами и поодиночке, часть сил в хуторе попала в кольцо. В дневной сводке 2?го тк СС отмечается:

«После ожесточенного боя неприятель, начиная со второй половины дня, отступает на север. Несмотря на то, что первое сопротивление сломлено, следует ожидать закрепления противника на второй линии»{347}. [403]

Бригаденфюрер Крюгер, командир «Дас Райх», спешил использовать благоприятную ситуацию. Встретив сильную противотанковую оборону 2/155?го гв. сд, боевая группа его дивизии перешла в атаку на север от Березова по лощине ручья Ерик и в 14.30 вышла к высоте 233.3 (5 км севернее Березова). В это же время 1?й и 2?й грп «Лейбштандарт», окружив часть сил 151?го гв. сп и выйдя к выс. 215.4, соединились с боевой группой «Дас Райх». Таким образом, к 15.00 обе дивизии 2?го тк СС, действовавшие на главном направлении, преодолели наиболее укрепленные позиции главной армейской полосы и настойчиво двигались в северном направлении.

В это же время мд СС «Мертвая голова» вела бой за Гремучий и пыталась расширить прорыв в направлении к автодороге Белгород — Курск.

Боевая группа 2?го гпр попыталась с ходу прорваться через высоту 215.4, но встретила сильный отпор четырех 76?мм батарей 1008?го иптап, которые были врыты на ее северных скатах. Огнем управлял сам командир полка подполковник И. К. Котенков. Член Военного совета 1?й ТА генерал–лейтенант Н. К. Попель, очевидец отражения полками одной из атак противника, вспоминал:

«Огневые позиции артиллерии оказались ближе, чем можно было предположить. Пушки стояли в пшенице, скрытые от постороннего взгляда ее невысокой стеной.

Бинокль ни к чему. Немецкие танки видны простым глазом. Они текут прерывистой широкой лентой. Края ее стремятся поглотить все новую и новую площадь. Левый фланг колонны подмял густой орешник, передовые машины, словно в нерешительности, остановились на открытом месте. Черные разрывы на них скрутили тугими жгутами дыма.

Стволы иптаповских (истребительно–противотанковый артиллерийский полк) пушек распластались над землей. Пламя едва не касается склонившихся колосьев.

Полк бьется менее часа, а треть орудий уже выведена из строя. Поредели расчеты. Потери не столько от танков, сколько от авиации.

Небо в безраздельной власти немецких пикирующих бомбардировщиков. Они то летают друг за другом по замкнутому кольцу, то вытягиваются вереницей. Потом снова вертятся в хороводе, поочередно сбрасывая бомбы. Десятки таких хороводов кружатся в небе. И снизу к ним вздымаются столбы земли и пламени, летят куски лафетов, бревна…

Незадолго до нас командир артполка майор Котенков пытался проскочить на огневые на машине. Остов этой машины догорает теперь на поле. Неизвестно, как уцелевший майор все же добрался до орудий и сейчас работает в расчете. Никого [404] не осталось на наблюдательных пунктах — да и что там делать, если полк ведет бой прямой наводкой. Многие командиры батарей и взводов тоже действуют за выбывших из строя наводчиков и заряжающих.

Дым, пыль, гарь… Навстречу потоку иптаповского огня и металла устремляется поток огня и металла, выброшенный немецкими танками и немецкой артиллерией. Гудящее пламя и свистящие осколки безбрежным морем заливают все вокруг. Человек в нем кажется слабым и недолговечным, как мотылек у свечи…

Ожесточение боя беспримерно. За несколько часов от двух наших истребительно–противотанковых полков остались, как говорится, одни номера»{348}.

В дневной сводке штаб мд СС «Лейбштандарт» отмечается:

«Оценка неприятеля. При пехоте небольшой боевой ценности очень сильная и хорошо обученная артиллерия и противотанковая оборона, которые сражаются упорно и ожесточенно»{349}.

Эти скупые слова врага дорогого стоят. В борьбе с танками противника 5 июля наши артиллеристы на всех участках обороны демонстрировали не только беспримерную стойкость, мужество, профессиональное мастерство, но и высокие образцы самопожертвования. Из доклада командира 1008?го иптап командующему артиллерией 6?й гв. А:

«…Наводчик 2?й батареи Фурманов Семен Самойлович, когда прицельное приспособление было выведено из строя, наводил орудие без панорамы прямой наводкой ствола, сжег два танка (один Т-6). Сам геройски погиб.

Командир огневого взвода лейтенант Лобанов Василий Иванович в рукопашной схватке уничтожил двух вражеских солдат и офицера. Сам погиб.

Проявил отвагу и героизм красноармеец 4?й батареи Колесников Даниил Сидорович. Когда было выведено из строя орудие, он обвязал себя гранатами и пытался броситься под танк противника, но был тяжело ранен»{350}.

Впоследствии за умелое руководство действиями частей 5 июля 1943 г. и проявленную при этом личную храбрость командиры 538?го и 1008?го иптап майор В. И. Барковский и подполковник И. К. Котенков были награждены орденами Красного Знамени.

Но и противник не собирался отступать. Прорвавшись в глубь обороны 52?й гв. сд, обе дивизии СС уже имели возможность [405] бросить в бой значительные силы танков и в полной мере использовали их. К этому моменту значительная часть нашей артиллерии уже вышла из строя. С каждым часом удары, прежде всего с воздуха, усиливались.

«Авиационная обработка в сочетании с артиллерийской нашей обороной должна была обеспечить осуществление прорыва танкам путем подавления огневой системы, поражения в значительной части живой силы и уничтожения на участке прорыва инженерно–технических сооружений нашей обороны, — отмечается в отчете штаба Воронежского фронта. — Именно для этого немцы осуществляли систематическую, беспрерывную бомбежку по площадям на участках прорыва массой самолетов с применением крупных фугасных бомб, мелких осколочных бомб и мелких осколочных бомб в ящиках и «чемоданах»{351}.

Однако широко развитая система траншей и убежищ в нашей обороне надлежащего ожидаемого эффекта противнику не принесла, потери в живой силе от авиации были не значительны»{352}.

Вывод, сделанный командованием инженерных войск, справедлив в отношении стрелковых частей, но, во–первых, люфтваффе наносили удары в основном по противотанковым пунктам и районам, а также штабам, во–вторых, при той плотности, с которой 8?й ак утюжил позиции 52?й гв. сд в течение всего 5 июля, окопы спасти не могли, особенно артиллерию. По свидетельству немецких летчиков, в этот день они очень слаженно, а главное — интенсивно работали на этом направлении. Каждый экипаж бомбардировщика делал до 4 вылетов, а истребителей — до 5. Особенно высокие потери артиллерийские подразделения в личном составе и технике несли от авиационных кассетных бомб SD 1 и SD 2. Они представляли собой металлический контейнер, в котором были уложены 180 или 360 одно — и двухкилограммовых бомб. В наших войсках их называли «чемоданами». Кассета раскрывалась невысоко над землей, а большое количество осколочных зарядов покрывало значительный участок обороны. Эти бомбы были специально разработаны для уничтожения противотанковых опорных пунктов и оказались эффективным оружием. Огнем артиллерии и бомбоштурмовыми ударами противник к вечеру полностью уничтожил два иптап РГК, которые были приданы дивизии. К исходу 5 июля из 24 пушек, с которыми 1008?й иптап встретил врага, в строю остались лишь три.

В этой связи с первых часов операции «Цитадель» командование наземных войск фронта очень большие претензии предъявляло к плохо организованной работе авиачастей 2?й ВА генерала [406] С. А. Красовского, которые как 5 июля, так и в последующие дни не смогли надежно прикрыть оборонявшихся с воздуха. Командующий артиллерией 6?й гв. А генерал–майор Д. И. Турбин писал:

«В первые дни наступления противника наша авиация почти не действовала. Особенно истребительная, которая, по докладу из частей, вообще не вступала в бой с авиацией противника, поэтому противник, главным образом, добился успеха только потому, что имел большое преимущество в воздухе и на направлении главного удара давил все авиацией»{353}.

Как покажут дальнейшие события, эти нелицеприятные слова — самая мягкая оценка из тех, что давались действиям истребительной авиации Воронежского фронта в период Курской битвы.

Уже отмечалось, что на ПВО дивизии находились три среднекалиберные батареи{354} 1352?го зап и 1357?го зап МЗА, но этого оказалось явно недостаточно, хотя зенитчики дрались храбро. Приведу пример стойкости личного состава лишь одной батареи. 2/1352?го зенап под командованием ст. лейтенанта Г. Г. Головко прикрывала район КП. Как отмечается в документах, батарея отражала атаки противника сначала с воздуха, а затем с земли в течение 15 часов подряд. Налеты вражеской авиации повторялись так часто, что батарейцы едва успевали пополнять свой боезапас. Кругом стоял сплошной гул от выстрелов орудий и разрывов вражеских бомб и снарядов. Батарея вступила в бой ранним утром, и лишь в сумерках, после того как были потеряны все пушки, 36 оставшихся в живых солдат и командиров покинули район огневых позиций и начали пробираться из окружения к своим. О напряженности боя батареи 5 июля свидетельствуют следующие цифры: ее четыре орудия израсходовали 600 снарядов, сбили 7 самолетов и подбили 7 танков. Вот как оценил работу зенитчиков в отзыве{355} от 15 июля 1943 г. командующий артиллерией 52?й гв. сд полковник Потанин:

«Вторая батарея 1352?го зап находилась в 300 метрах от КП 52?й гв. сд во время наступления противника 5 июля 1943 г. Она проявила исключительно героические действия во время [407] всего дня. Несмотря на массовую бомбежку с воздуха и обстрела наземной артиллерией противника, батарея не прекращала огня по вражеским самолетам. Орудия и личный состав в неравном бою последовательно выходили из строя, но оставшиеся продолжали вести огонь до выхода вражеских танков на огневые позиции. Смелые героические действия 2?й зенитной батареи вызвали большое восхищение у командиров и бойцов 52?й гв. дивизии, видевших этот бой.

Командиру 26?й зенад предлагаю наградить людей этой батареи, в том числе ст. лейтенанта Г. Г. Головко»{356}.

Героически сражался и 1357?й зенап подполковника М. Г. Новикова{357}, который прикрывал боевые порядки 155?го гв. сп в районе Березов, Гремучий, Гонки, лес Журавлиный. Согласно отзыву майора И. А. Чистякова, зенитчики выдержали 17-часовой бой, при этом только в районе Гремучего и леса Журавлиный сбили 10 вражеских самолетов. Особенно успешно действовали 3?я батарея ст. лейтенанта И. Г. Малюкова и 4?я батарея ст. лейтенанта Михайлова. Четырем расчетам И. Г. Малюкова в этот день пришлось выдержать жестокий и неравный бой не только с вражеской авиацией, но и с танками. Зенитчики не дрогнули, когда к их огневым позициям прорвались несколько вражеских боевых машин. Несмотря на малый калибр своих пушек, они вступили с ними в бой. Батарея сумела подбить один танк, но в неравном бою были ранены и погибли многие бойцы и командиры, в том числе старший лейтенант И. Г. Малюков.

К 15.00 части 52?й гв. сд начали испытывать острую нехватку боеприпасов, особенно артиллерийских. Подвезенные на 13 автомашинах снаряды были сожжены авиацией противника. Несмотря на это, гвардейцы, оставшиеся в окружении или сражавшиеся вне его, уничтожали живую силу противника огнем и в рукопашных схватках. На этот момент последним противотанковым резервом командира 52?го гв. сд остался 230?й танковый полк полковника Д. А. Щербакова. Он имел в строю на 4 июля 32 танка М 3с и М 3л. Согласно плану обороны танки одной роты полка были зарыты в землю в районе выс. 227.4 (полоса 153?го гв. сп), прикрывая с. Ольховка с юга (дорога Драгунское — Ольховка), а остальные три роты сосредоточены в районе Быковки.

Американские машины имели слабую броневую защиту, поэтому эффективно их можно было применять лишь из засад [408] и против пехотных частей, не имевших поддержки танков или хорошо организованной противотанковой обороны. Но выбирать не приходилось, враг уже действовал в глубине обороны. В этот момент было крайне важно дать возможность отходящим подразделениям оторваться от преследования и закрепиться на позициях в районе села Быковка. Поэтому полковник И. М. Некрасов примерно в 15.00 бросил в бой против бронегруппы «Дас Райх» одну роту танков, с задачей задержать ее продвижение. По немецким данным, советские танки вступили в бой на участке примерно около 6 км севернее Березова, у выс. 233.3. Остальные две роты атаковали авангард дивизии «Лейбштандарт» в 1,5 км южнее Быковки. Это был первый случай применения советской стороной танков против войск 2?го тк СС. О нем офицер Генштаба при 6?й гв. А подполковник Шамов так докладывал в Москву:

«…Командиром дивизии была введена в бой рота 230?го тп. Части дивизии при поддержке танков оказывали упорное сопротивление. Орудийные залпы, рокот моторов, взрывы бомб и треск пулеметов и автоматов слились в общий гул. Один за другим загорались немецкие танки»{358}.

В приведенной цитате много эмоций и очень мало правды, ее строки далеки от реальных событий того боя, в частности, утверждение о понесенных врагом потерях. К сожалению, все было наоборот. По сути, атака оказалась самоубийственной для наших танкистов. Примерно через 30–40 минут рота была почти вся уничтожена. Экипажи вражеских боевых машин, используя качественное превосходство их орудий в дальности стрельбы, не позволили танкам 230?го отп даже приблизиться на дистанцию прямого выстрела и попросту расстреляли их на ровном месте.

«Мы не подсчитывали потери противника, повсюду мы видели множество пехотинцев, раненых и убитых, обгоревших танкистов, — вспоминал штурман В. Рес из мд СС «Лейбштандарт». — Это были хорошие танкисты… в кожаной униформе. Это был, пожалуй, единственный недостаток, потому что когда горел танк, загоралась и униформа. Горящие танкисты выпрыгивали из танков, катались по траве, и все равно погибали… Это было ужасно — то, что мы видели»{359}.

О результатах контратаки 230?го отп сухо доложил в дневном донесении начальник оперативного отдела штаба «Дас Райх»:

«15.45. Танковая контратака неприятеля со стороны высоты 233.3 отражена. Подбито 7 танков. Упорное сопротивление врага на выс. 233.3 и в направлении Быковки»{360}. [409]

После 16.00 бомбардировка позиций 52?й гв. сд на участке Каменный Лог — выс. 215.4 — выс. 233.3 противником усилилась. Сбив с рубежей подразделения 151?го гв. сп и часть батальонов 155?го гв. сп, противник продолжал прокладывать путь боевым группам двух дивизий СС на север, стремясь помешать отходившим закрепиться у Быковки — первого крупного села на их пути. Особенно интенсивные удары с воздуха были нанесены по командному пункту 52?й гв. сд в районе сел Козьмо — Демьяновка и Быковка.

Командир 52?й гв. сд поддерживал постоянную связь со штабом армии и лично с командармом. И. М. Чистяков знал об опасном положении на левом фланге армии, в течение дня он лично несколько раз звонил комдиву, интересовался положением дел. В ходе очередного разговора после полудня полковник И. М. Некрасов настойчиво просил его оказать помощь артиллерией, но командующий тянул время. В это же время начало обостряться положение и у Черкасского, вероятно, командарм старался до последнего использовать средства дивизии и ввести свой резерв ПТО в самый критический момент. Но ситуация сложилась так, что понятное стремление опытного военачальника сберечь средства, чтобы не остаться с пустыми руками, привело к тому, что крайне нуждавшаяся в усилении дивизия в конце концов не получила ничего, кроме одной противотанковой батареи. В то же время «Лейбштандарт» овладела районом Быковки практически с ходу, всего за час. И, прорвавшись через Крапивинские Дворы, продолжила наступление на север, а «Дас Райх» параллельно расширяла коридор прорыва на восток и северо–восток.

Согласно плану маневра противотанковым резервом армии, танкоопасные направления в полосе 52?й гв. сд должна была прикрывать 28?я оиптабр майора Косачева. В середине дня 5 июля ее полки находились на прежних рубежах: в районе Покровки, выс. 254.2 (примерно 10 км севернее Быковки). По штату она должна была иметь три полностью укомплектованных иптап: два — 76?мм орудиями и один — 45?мм ПТО и, что самое важное, получить на каждое орудие мехтягу, то есть автомобиль. На самом деле в бригаде были лишь два полка, имевшие на вооружении 76?мм и 45?мм орудия, а также 50 % автотранспорта, необходимого для переброски материальной части, боеприпасов и личного состава. Именно этот момент не был учтен командованием 6?й гв. А при выборе времени выдвижения соединения для локализации прорыва 2?го тк СС. Приказ о переброске полков для прикрытия Быковки комбриг получил слишком поздно, полковые колонны тронулись в тот момент, когда уже начался бой за село. Поэтому так ожидаемой помощи гвардейцы полковника И. М. Некрасова в [410] этот день не получили. Из доклада о боевых действиях 28?й оиптабр:

«…5.7.43 г. бригада получила приказ командующего артиллерией армии выбросить одну лучшую батарею 76?мм орудий в район клх «Смело к труду» для уничтожения прорвавшихся 13 танков противника. В 14.45 4?я батарея 1838?го иптап выступила для выполнения этой почетной задачи.

В 15.00 остальному составу бригады, имеющему средства тяги, была поставлена задача: 3?мя батареями 1838?го иптап и 3?мя батареями 1842?го иптап с одной батареи 1840?го иптап (подвижной резерв комбрига) выступить в район Быковки, с задачей перекрыть основные танкоопасные направления: дороги из Пушкарного, из Томаровки и клх «Смело к труду».

В 16.00 весь состав бригады, имеющий автотранспорт, во главе с комбригом выступил для выполнения поставленной задачи. 1838?й иптап по маршруту: Покровка — Яковлево — выс. 218.3 — Быковка. 1842?й иптап со штабом бригады и подвижным противотанковым резервом двигался по маршруту: выс. 254.5 — Дуброво — Ольховка — Ворсила — Быковка.

В 17.00 части бригады под сильным воздействием авиации противника и непрерывной бомбежкой, понеся незначительные потери, достигли рубежа: Ольховка, выс. 234.8, где высланной вперед разведкой и личной командирской разведкой установлено, что с. Быковка и южные окраины Козьма — Демьяновки заняты противником. В районе с. Быковка, выс. 224.2, замечено скопление до 150 танков противника.

Установив, что основная масса танков и мотопехоты противника двигается в обход, в направлении на Яковлево, комбриг принял решение отвести части на прежние рубежи обороны для отражения атаки танков противника. В 22.00 5.7.43 г. части бригады заняли прежние боевые порядки, привели все в боевую готовность для отражения атаки противника»{361}.

Боевые группы вражеских соединений превосходили в мобильности и маневренности наши части. Немцы полностью использовали свое преимущество, и уже к 17.30 передовые батальоны мд СС «Лейбштандарт» овладели южной частью Быковки, а чуть раньше, в 17.00, грп «Германия» полностью смял нашу оборону на выс. 233.3.

Район Быковки имел важное тактическое значение. Село находилось на краю первой (главной) оборонительной полосы армии, но еще в ее системе, поэтому являлось последним хорошо укрепленным узлом сопротивления перед вторым армейским рубежом. На восток от села шли три глубоких заболоченных оврага, на запад — пойма Ворсклы, единственный [411] путь, по которому могли двигаться танки из этого района на север к с. Яковлево, была дорога Томаровка — Яковлево, проходившая через центр села. Далее шоссе шло в Козьма — Демьяновку, расположенную рядом с Быковкой (через мост). В этом селе находились еще два моста через Ворсклу, по которым можно было пройти на западный берег. Однако удерживать населенный пункт полковнику И. М. Некрасову было уже практически нечем. Между 16.40 и 17.15 передовой батальон 1?го грп СС «Лейбштандарт» уже вел бои на восточных окраинах Быковки, а боевая группа 2?го грп СС, преследуя отходившие подразделения 52?й гв. сд, вошла в село с юга и вела уличные бои в его центральной части. После 18.00 наши войска полностью оставили Быковку, а через два часа эсэсовцы овладели Козьма — Демьяновкой. После этого, как отмечается в докладе штаба артиллерии 51?й гв. сд, немцы подошли к боевому охранению дивизии, а ее артиллерия уже около 17.00 вела огонь по участкам, где, по данным разведки, наблюдалось скопление войск противника.

Храбро и решительно действовал в сложной обстановке взвод саперов 52?й гв. сд под командованием лейтенанта H. A. Киселева. Как уже отмечалось, в Быковке находились три моста, их заранее подготовили к взрыву. Было крайне важно, во–первых, не допустить прорыва врага на плечах отходивших войск через Ворсклу и, во–вторых, дождаться момента, когда полностью завершится отход своих подразделений, и во что бы то ни стало их подорвать.

«…Задача осложнялась тем, что подступы к мостам враг держал под артиллерийско–минометным и пулеметным огнем, — писал подполковник Г. Г. Пантюхов. — Саперы по горло в воде подобрались к мостам и подсоединили взрывные устройства. Как только наши подразделения прошли через Быковку, лейтенант взорвал мост, не дав противнику форсировать реку»{362}.

Главным результатом уничтожения мостов явилось то, что неприятелю не удалось с ходу перебросить за реку бронетехнику и тяжелое вооружение. Однако его пехота, используя неразбериху, переправилась через русло и вступила в бой с подразделениями 153?го гв. сп на западном берегу Ворсклы. Согласно журналу боевых действий 52?й гв. сд, в 16.00 эсэсовцы, развивая успех, двумя ротами автоматчиков ворвались в с. Ворскла и быстро закрепились в нем.

«…Части дивизии отдельными разрозненными подразделениями, — докладывал подполковник Шамов, — ведя упорные бои в окружении и полуокружении, погибая целыми подразделениями, к исходу дня 5.7. вышли на рубеж: 153?й гв. сп — лог Лапин, Вознесеновский, [412] 151?й гв. сп — (иск.) Вознесеновский, Ворскла, (иск.) Солонец, 155?й гв. сп — (иск.) Гонки, роща западнее Непхаево, ведя огневой бой с противником. Значительная часть подразделений продолжала вести упорный бой в окружении…»{363}

Ситуация осложнилась тем, что основные пункты управления войсками подверглись сильному воздействию артиллерии и авиации врага. Отход подразделений организовывали в основном командиры батальонов и рот на некоторых участках офицерами управления полков. Находившийся в районе Козьма — Демьяновки штаб 52?й гв. сд, потеряв связи с отходившими полками, попав под сильную бомбежку, спешно покинул место расположения.

«Когда противник овладел Быковкой, — вспоминал начштаба, — командный пункт дивизии оказался под угрозой захвата. В это время И. М. Некрасов перемещался на запасной командный пункт. Здесь, в Быковке, оставались начштаба дивизии и группа штабных командиров. Надо было отдать подразделениям и приказ на отход, и самим отходить поскорее, но от командира дивизии не было радиосигнала о том, что он на месте и взял управление частями на себя. Так как передатчик радиостанции штаба вышел из строя, а проводной связи не было, начальник штаба распорядился отправить в части с приказом об отходе мотоциклиста из роты связи гв. мл. сержанта В. А. Скрынника. Храбрый воин, не пугаясь разрывов бомб и снарядов, умчался выполнять боевое задание. Подразделения отошли на новые оборонительные позиции, успев оторваться от противника.

Несколько позже, когда танки и автоматчики врага пробились в район командного пункта, начальник радиостанции гв. старшина А. Ф. Минин и связист H. A. Лисицин, невзирая на огонь, вынесли на себе ценную аппаратуру»{364}.

В 18.00 связь штаба 6?й гв. А с ним оборвалась и до исхода дня отсутствовала. Таким образом, штаб армии не знал положение ее частей и ситуацию в самом соединении, а главное — командарм был лишен основного источника информации об оперативной обстановке на столь опасном участке.

Из журнала боевых действий 2?го тк СС:

«На стороне неприятеля, который сначала чрезвычайно упорно сражается, фиксируются по мере развития нашего наступления помимо ослабления сопротивления также отступательные движения.

Чтобы помешать противнику закрепиться во второй линии [413] обороны, «Лейбштандарт» и дивизии «Дас Райх» отдается приказ, несмотря на позднее время, около 18.00 как можно скорее подтянуть танковые полки и еще засветло прорвать вторую линию обороны. Дивизия «Мертвая голова» получает задачу направить в Журавлиный лес сильную разведку для установления связи с правым крылом дивизии «Дас Райх» и очистки леса.

В 17.50 «Лейбштандарт» взяла Быковку, около 19.40 атакует вторую линию обороны и стоит в 19.30 в 500 метрах южнее второй линии перед дефиле, проходящим в восточно–западном направлении на южной окраине Яковлева. Поскольку у дивизии «Дас Райх» плохие дороги и пробки на пути, продвижение существенно замедляет подтягивание, наступление было остановлено приказом по корпусу. Вторая линия должна быть столь же планомерно атакована, после сосредоточения, утром. В течение ночи как можно больше предполья должно быть занято, пехота должна продвинуться до выс. 241.5»{365}.

В ходе боевых действий на левом фланге 2?го тк СС к полуночи «Лейбштандарт» 315?м грп и боевой группой сумела форсировать Ворсклу на участке Задельное, Каменный Лог, Веселый, Ворскла и, потеснив подразделения 153?го гв. сп, создала плацдарм шириной примерно 3–3,5 км. По данным штаба 6?й гв. А, передовые части ударной группы корпуса СС уже в 16.30 вступили в бой с подразделениями 51?й гв. сд в районе выс. 218.3, затем полностью овладели районом и селом Ворскла на западном берегу одноименной реки и подошли к хутору Солонец, расположенному в 3 км севернее этого села. Таким образом, согласно дневной сводке (на 17.00 6 июля) штаба мд СС «Лейбштандарт», к исходу дня 5 июля ее подразделения вышли на линию: выс. 234.8 (1 км севернее Козьма — Демьяновки) — северная окраина Козьма — Демьяновки — примерно 0,5–1 км от второй линии обороны 6?й гв. А.

52?я гв. сд основными силами отошла за реку Ворсклу и закрепилась: подразделения 153?го гв. сп и 151?го гв. сп на рубеже высот 233.6, 238.4, овраг 1,5 км западнее Солонца, а подразделения 155?го гв. сп сосредоточились в полосе обороны 375?й сд в районе Непхаево.

Таким образом, примерно через семнадцать часов после начала наступления эсэсовский корпус прорвал первый (главный) армейский оборонительный рубеж в районе дороги Белгород — Обоянь — Курск на всю глубину и вышел ко второму, к переднему краю 154?го гв. и 156?го гв. сп 51?й гв. сд генерал–майора Н. Т. Таварткеладзе на фронте 6–6,5 км.

Несмотря на то что эта дивизия находилась во втором [414] эшелоне (ее передний край располагался на расстоянии 12–15 км от переднего края 52?й гв. сд), она уже на рассвете 5 июля подверглась сильному воздействию авиации неприятеля. Усиленными бомбежками переднего края по площадям немцы старались как можно больше взорвать минных полей, повредить линии связи, перепахать окопы и противотанковые рвы на участках, куда стремились выйти их танковые соединения. Особенно настойчиво охотились экипажи вражеских самолетов за позициями артиллерии. Летчики знали, сколько вреда может нанести лишь одна хорошо замаскированная батарея с опытными, подготовленными расчетами.

На одной из встреч фронтовиков автору довелось слышать рассказ командира артполка, который вспоминал, как однажды допрашивал летчика со сбитого «юнкерса», и что он ему сказал:

«По сей день помню слова этого молодчика с крестом на шее: «Нам говорили, что противотанковая пушка — это мина на колесах многоразового использования, поэтому мы ваши позиции обрабатывали по несколько раз, чтобы уничтожить с гарантией».

О том, что творилось 5 июля на позициях одного из артподразделений 51?й гв. сд, уже после войны вспоминал командир огневого взвода 5?й батареи 122?го гв. ап В. Г. Рубцов:

«Наш полк (три дивизиона, в каждом по две батареи 76?мм пушек и одна батарея 122?мм гаубиц) глубоко зарылся в землю в районе Яковлево. Между орудиями имелись траншеи с «лисьими норами» (боковыми нишами, где могли укрыться 1–2 человека) землянками в пять — шесть накатов и добротными углублениями с перекрытиями для боеприпасов. Все было тщательно замаскировано.

…Весь день передовые позиции обрабатывались фашистской авиацией. По 80–120 самолетов, несмотря на противодействие наших летчиков и средств ПВО, наносили мощные удары. В один из налетов на позицию батареи спикировали несколько бомбардировщиков. Одна бомба весом примерно с полтонны взорвалась между 3?м и 4?м орудиями, недалеко от траншеи, соединяющей их. Траншея сплющилась, солдат моего взвода Волков оказался погребенным заживо. Бросились разгребать землю лопатами и руками. Волков оказался в «лисьей норе», и это спасло его. Он снова занял место у орудия, хотя из–за перенесенного шока его надо было бы отправить в санчасть.

К вечеру танки подошли к Яковлеву. Завязался бой. Наша и соседняя батареи перешли на прямую наводку. Стали вести прицельный огонь по танкам и пехоте противника. Огонь уже велся самостоятельно по команде командиров взводов и командиров орудий. Подбитые танки не считали, кругом везде [415] горело, все окуталось дымом, гарью и пылью. Люди сражались не на жизнь, а на смерть. В этом дневном и вечернем бою были убиты и ранены несколько человек, но боевую готовность расчеты не потеряли, каждый солдат мог заменить любого — сказывалась высокая выучка личного состава. Помню, погиб командир орудия из 1?го взвода Стариков, которого любили за смелость, отвагу, юмор и веселый нрав. Мы его считали батарейным «Василием Теркиным».

Бой 5?го числа показал низкую точность стрельбы танков противника, видимо, сказалась их нервозность от тех потерь, которые они несли. Прямых попаданий в орудия не оказалось, но вокруг все было «вспахано» снарядами»{366}.

Штаб артиллерии 51?го гв. сд вечером о прошедшем дне боя кратко донес:

«К 20.00 5.7.43 г. противник потеснил наше боевое охранение, дошел до главной оборонительной линии и с наступлением темноты приостановил наступательные действия, перегруппировывая и подтягивая силы.

За период боя 5.7.43 г., до подхода к главной линии 51?й гв. сд, противник понес потери от огня нашей артиллерии подбитыми и подожженными: танков — 13, автомашин с боеприпасами и грузами — 10, уничтожена одна самоходная пушка, два шестиствольных миномета, два станковых пулемета…

Огнем с закрытых позиций подавлено 4 артиллерийских и минометных батареи, 5 огневых точек, подбито 8 автомашин с пехотой и 2 бронемашины»{367}.

Значительно сложнее и не так успешно развивалось наступление фланговых частей 2?го тк СС. Особенно тяжелые бои вела мд СС «Мертвая голова», полки которой пытались прорвать рубеж 375?й сд полковника П. Д. Говоруненко. Бригаденфюрер Прис действовал по испытанной схеме. Около 1.00 грп «Туле», усиленный танками, нанес удар в стык 52?й гв. и 375?й сд от выс. 218.0 в направлении нах. Гонки. Согласно сообщению в штаб корпуса, боевой группе удалось прорвать передний край на стыке 2/155?го гв. сп, оборонявшего район х. Гремучий, с 3/154?го гв. сд, который занимал позиции по восточному краю балки в районе Ерик, и в 12.30 достигнуть противотанкового рва восточнее Березова. Попытка зайти в тыл нашим стрелковым батальонам успехом не увенчалась. Гвардейцы стойко и упорно дрались на своих рубежах.

Тогда командир мд СС «Мертвая голова» решает бросить на уничтожение позиций 3/154?го гв. сп севернее Ерика до [416] батальона мотопехоты грп «Туле», а с юга, из района выс. 224.3–3?й батальон грп «Т. Ейке». В то же время основные усилия боевой группы дивизии в составе главных сил грп «Туле» с подчиненной ему тяжелой ротой «тигров» и боевых машин тп «Данмарк» были сосредоточены на прорыве к лесу Журавлиный, через выс. 216.5 (2,5 км севернее Гремучего). Однако из–за упорного сопротивления частей 52?й гв. и 375?й сд эсэсовцы продолжили топтаться на месте. Беспримерное мужество и отвагу показали бойцы 3/154?го гв. сп. Эсэсовцы в конце концов смяли рубежи подразделения, основная часть его личного состава погибла или попала в плен, лишь 80 человек к 18 июля сумели собрать в дивизии из этого батальона.

Хотя и медленно, но положение в пользу противника начало меняться только после того, как «Дас Райх» овладела х. Березов. Подразделения обеих дивизий сумели взять в кольцо 2/155?го гв. сп в районе х. Гремучий. После чего, выставив против его подразделений заслон, части Крюгера продолжили наступление на выс. 216.5. В 15.15, во взаимодействии с грп «Фюрер», который прорвался западнее, к выс. 233.3, гренадеры грп «Туле» наконец овладели выс. 216.5.

«После каждого разговора с командиром соседей дивизии полковником И. М. Некрасовым наш комдив все больше мрачнел, — вспоминал начальник политотдела 375?го сд С. Х. Айнутдинов. — Около десяти часов, после очередного разговора с Некрасовым, комдив встревоженно сказал:

— Немцы прорвали оборону 52?й гв. сд, более пятидесяти танков и пехота ворвались на передний край в районе Березова. Дивизия ведет бой с прорвавшимися танками…

Полковник связался с командиром правофлангового полка подполковником Фроловым, вызвал к себе командующего артиллерией дивизии, командира 96?й отбр и командира саперного батальона.

Вскоре нам стало известно, что на участке нашего правого соседа, где была прорвана оборона, танки и пехота противника стали распространяться во все стороны, нарушая оборону 52?й гв. сд. Ее поредевшие подразделения, сдерживая врага, отходили на север. Наш правый фланг стал оголяться.

Положение осложнялось. «Перестрой свой боевой порядок по второму варианту, — приказал комдив командиру 1243?го сп подполковнику Фролову. — Держись крепко!» Второй вариант означал: продолжая бой с атакующим врагом с фронта, быть готовым отражать его удары с правого фланга»{368}.

1243?й сп с 2/1245?го сп и 3/154?го гв. сп оборонял правый [417] фланг дивизии на рубеже: 1 км западнее колхоза «Смело к труду», 200 м южнее высот 225.9, 214.5, северо–западная окраина леса западнее х. Ерик, с. Шопино (западное), овраг в 1 км севернее выс. 211.6. Его батальоны в этот день приняли основной удар, так как по плану командира 2?го тк СС боевая группа мд СС «Мертвая голова», усиленная ротой тяжелых танков «тигр», после прорыва переднего края и выхода к лесу Журавлиный должна была развернуться и нанести удар по правому флангу 375?й сд. После чего повернуть на юго–запад и, двигаясь вдоль шоссе Белгород — Обоянь к выс. 225, «сматывать» оборону ее частей с севера на юг.

В 15.45 грп «Туле» при поддержке 40 танков, в том числе «тигров», достиг шоссе Белгород — Обоянь (или обояньское шоссе){369} в районе колхоза «Смело к труду» и после примерно часового боя начал обходить правый фланг 1243?го сп, стремясь выйти в тыл и отрезать его батальоны от основных сил. У колхозных построек противника встретила батарея истребительно–противотанкового дивизиона, рота ПТР и рота автоматчиков 375?й сд. В результате скоротечного боя эсэсовцы, потеряв 3 танка, уничтожили батарею и продолжили атаку в направлении Гонок. Через некоторое время они вышли к окопам второго эшелона полка подполковника В. М. Фролова.

«Отход 52?й гв. сд создал благоприятные условия для удара врага… — писал С. Х. Айнутдинов. — Дивизия, фактически, осталась позади прорвавшихся вражеских войск, но вела упорный бой, прочно удерживая обояньское шоссе в районе Шопино и Ерик. Враг с каждым часом бросал против дивизии новые силы, пытался очистить от нее шоссе. Группа гитлеровских автоматчиков, поддержанная танками, ворвалась в траншею стрелковой роты, которой командовал старший лейтенант Г. Алферов. Рота вступила в рукопашный бой. Командир 3?го сб ст. лейтенант П. Голубь ударил по вражеским автоматчикам силами своего резерва. Особенно дерзко дрались в рукопашной схватке воины взвода 8?й роты лейтенанта А. Душина, пришедшие на помощь своему соседу. Храбро действовало отделение ст. сержанта Е. Дубровина, которое приняло на штыки вражеских автоматчиков, бросившихся на его траншею.

Враг не прошел. На участке третьего батальона 1243?й сп совместными усилиями удалось восстановить прежнее положение. Но более тридцати танков и пехота нанесли удар по [418] обороне этого же полка с тыла, а до пятидесяти танков — из района клх «Смело к труду». Неся большие потери, противник шаг за шагом углублялся в оборону полка. Многими воинами овладело странное, непривычное чувство. Даже бывалые из них с трепетом, с тревогой оглядывались назад. Фронт оказался за спиной.

Штаб полка переместился в глубь обороны, поближе к переднему краю. Подполковник Фролов вынужден был оставить свой наблюдательный пункт, перейти на НП командира батальона ст. лейтенанта Голубя и оттуда управлять боем. Связисты быстро восстановили нарушенную связь с подразделениями с нового наблюдательного пункта.

Враг нажимал на полк с фронта и с тыла. Полковнику Говоруненко по телефону, по радио беспрерывно докладывали о ходе боя командиры частей и подразделений. Донесения были одно тревожнее другого. Но комдив проявлял необыкновенную выдержку. Слушая сообщения командиров, он давал им необходимые указания, приказывал, требовал, принимал решения, отвечающие конкретной обстановке, не отходя ни на шаг от своего наблюдательного пункта.

— Держаться на месте, — приказывал он, — уничтожать танки, отсекать пехоту, не отступать!..

Время от времени о ходе боя в полосе обороны дивизии Говоруненко лично докладывал командарму генералу Чистякову.

У командира сейчас было единственное требование к уральцам:

— Держаться! Держаться хотя бы до вечера!»{370}

Овладев к 19.00 клх «Смело к труду» и х. Гонки, до 20 танков боевой группы эсэсовской дивизии вышли к выс. 225.9. Она располагалась на шоссе Белгород — Курск и являлась командной, то есть самой высокой точкой в этом районе. С этого холма хорошо просматривалась вся оборона правого крыла 375?й сд. Поэтому эсэсовцы настойчиво стремились овладеть ею, рассчитывая развернуть здесь тяжелые орудия и шестиствольные минометы для уничтожения позиций артиллерийских расчетов. На гребне был оборудован наблюдательный пункт одного из дивизионов 932?го ап. При подходе танков к высоте помощник начальника штаба дивизиона ст. лейтенант М. Ф. Тульчинский, используя радиосвязь, начал корректировать огонь гаубичной артиллерии полка.

«По мере подхода танков к высоте Тульчинский приближал огонь артиллерии к своему наблюдательному пункту, — вспоминал С. Х. Айнутдинов. — Ведя заградительный огонь, он выводил из строя танк за танком. Фашисты, не считаясь [419] с потерями, лезли вперед. Десять танков поднялись на высоту, а Тульчинский все продолжал и продолжал корректировать огонь артиллерии.

Вот танки у блиндажа Тульчинского. Со всех сторон черной смертью глядят их орудия. Вражеские автоматчики кричат:

— Рус, сдавайся! Живым останешься!

В ответ им летят гранаты. Тогда трое фашистов попытались ворваться в блиндаж, чтобы живьем взять русского офицера. И все трое тут полегли от автоматной очереди Тульчинского. У входа в блиндаж одна за другой рвутся несколько гранат. Падает замертво связист. Недалеко от него лежит тяжело раненный разведчик. Один из танков, лязгая гусеницами, приближается к блиндажу, чтобы своей тяжестью раздавить его. Тульчинский выскакивает из блиндажа и сильным взмахом руки бросает две противотанковые гранаты. Танк резко поворачивается на подорванной гусенице. Автоматная очередь попадает в Тульчинского. Собрав последние силы, он подползает к рации, окровавленной рукой берет микрофон и шепчет в эфир: «У моего блиндажа много фашистов. Бейте их! Огонь на меня!» Это была его последняя команда и последние, мужественные слова.

Как ни тяжело было друзьям–артиллеристам выполнять команду Тульчинского «Огонь на меня!», обстановка диктовала именно это. По команде командира полка П. Т. Губарева по вражеским танкам открыли беглый огонь артдивизионы Н. М. Новгородцева и Г. Я. Мальшакова. На высоте 225.9, преграждая путь врагу, бушевало море огня.

…Когда наши контратакующие подразделения отбили выс. 225.9, у наблюдательного пункта Марка Тульчинского обнаружили десятки трупов вражеских солдат и три догорающих танка. Всего на высоте было подбито десять вражеских танков. Так до конца выполнили военную присягу и свой долг коммунист офицер М. Ф. Тульчинский и его боевые друзья. За этот подвиг Марк Федорович посмертно награжден орденом Отечественной войны. Его прах покоится в братской могиле в центре Терновка. На могиле стоит каменный солдат с автоматом, будто охраняя вечный покой более двухсот похороненных там героев, которые отстояли честь и независимость Отчизны»{371}.

По данным, которыми располагал штаб 375?й сд, у клх «Смело к труду» ударная группа противника разделилась. Ее основные силы развернулись на юг вдоль шоссе, а часть танкового полка мд СС «Мертвая голова» двинулась в направлении с. Вислое и Терновка, где находились переправы через [420] Липовый Донец{372}. Командование 6?й гв. А понимало — эсэсовцы рвутся в тыл войскам, занимавшим главную полосу юго–западнее дороги Белгород — Курск. Ситуация складывалась очень сложная. Возникла угроза развала обороны на всем левом фланге армии.

В 18.00 заместитель командующего 6?й гв. А генерал–майор П. Ф. Лагутин отдал приказ командиру 96?й отбр генерал–майору В. Г. Лебедеву — выдвинуться на правый фланг 375?й сд с задачей усилить прикрытие ее фланга и удержать переправы в селах Вислое и Терновка, а также «плацдарм на западном берегу р. Липовый Донец — как исходное положение для удара во фланг наступающей на Обоянь группировки противника»{373}.

К этому времени командование армии уже получило информацию о решении Н. Ф. Ватутина нанести контрудар на рассвете 6 июля силами 6?й гв. А и 1?й ТА.

«…Выполняя эту задачу, — докладывали офицеры штаба 96?й отбр, — в 19.30 5.7.43 г. ГПЗ достигла северо–западной опушки ур. Ямская Дача, которая обнаружила, что 5 танков противника с десантом автоматчиков подходили к западной окраине Вислое, следовавшая в ГПЗ истребительно–противотанковая батарея развернулась вдоль железной дороги и открыла огонь по танкам противника. Первым же выстрелом старшина Бодоква подбил два танка противника, третий танк подбил орудие сержанта Конавка.

Для обеспечения 375?й сд от флангового удара и обеспечения плацдарма для удара во фланг наступающей немецкой группировке я выслал вперед 331?й тб с иптб и мспб, которые с боем вышли на рубеж: роща, что в 2 км северо–западнее Вислое, высоты 209.5, 192.6 и занял оборону, контролируя своим правым флангом дорогу Обоянь, Белгород, воспрещая по ней движение в дневное время. 228?й тб расположился по западной опушке ур. Ямская Дача с задачей держать под обстрелом переправы Вислое, Терновка и огнем с места поддерживать действия 331?го тб.

Выполняя эту задачу, части и подразделения бригады отразили три танковые атаки противника, уничтожив 17 немецких танков, шесть автомашин, 9 орудий, до двух батальонов пехоты»{374}.

К исходу дня 96?я отбр заняла оборону переправ в Непхаеве, [421] Вислом, Терновке. На усиление бригады полковник П. Д. Говоруненко выдвинул 1/1241?го сп. Ситуация здесь складывалась неустойчивая. Противник пока действовал не в полную силу, эсэсовцы главное внимание уделяли развитию успеха в северном направлении. Собранные у переправ подразделения при сильном танковом ударе позиции удержать не могли, поэтому советское командование решило сосредоточить в этом районе более мощное танковое соединение. Предполагалось, что к рассвету 6 июля сюда выйдет 2?й гв. Тацинский танковый корпус из резерва фронта.

Примерно до 19.30 375?я сд удерживала прежний рубеж обороны частями первого и второго эшелонов. Стрелковые батальоны истребляли противника вместе с артиллерийскими расчетами. В этих условиях показали свою высокую эффективность и две роты фугасных огнеметов, действовавшие в полосе дивизии. В документах штаба 2?го тк СС сохранились донесения мд СС «Мертвая голова», где противник сетует на упорство русских подразделений в районе Ерика и отмечает: широко используют в обороне большое количество фугасных огнеметов. После сообщения, что эсэсовцы вышли в район Вислое, выс. 209.5, 192.6, командир 375?й сд решил использовать свой последний резерв, который находился в боевой готовности, но не вводил в дело. Вот как об этом критическом моменте боя вспоминал начальник политотдела дивизии:

«…Комдив Говоруненко ясно представлял размеры опасности, нависшей над дивизией, и искал пути ее ликвидации. Заместитель командира дивизии подполковник Казачук неоднократно предлагал комдиву начать контратаку резервами дивизии. Говоруненко был неумолим:

— Рано, Константин Павлович. Победит тот, кто не только окажется сильным, но и хитрым, у кого нервы крепче. Потерпи!

Полковник искал уязвимое место в боевых порядках гитлеровцев и ждал момента для чувствительного удара своими резервами. Разведчики дивизии и полков следили за каждым шагом врага и докладывали об этом комдиву.

Артиллерийский огонь, который обрушился на высоту 225.9, расстроил боевые порядки врага. До десяти танков было подбито и подожжено. 1243?й сп своими контратаками на некоторых участках остановил продвижение фашистов. Гитлеровцы без свежих сил не могли идти вперед, а у 1243?го сп не хватало сил, чтобы отбросить прорвавшихся в глубь обороны полка фашистов. Наступил критический момент. Сейчас исход боя зависел от того, кто правильно оценит обстановку и использует ее для победы.

Говоруненко оказался умнее врага. Он без колебаний решил не давать гитлеровцам времени, чтобы подтянуть свежие [422] силы и организовать новую атаку. Вот теперь комдив дал команду своим резервам. Танковая бригада, истребительный противотанковый артиллерийский полк, стрелковый батальон, саперы, истребители танков, поддержанные мощным артогнем из района Вислое, нанесли удар под корень фашистскому клину…

Из рощи, что севернее хутора Ерик, на выс. 225.9 под общим командованием капитана Покатаева поднялись в контратаку стрелковая рота горьковчанина Ивана Менькова, рота автоматчиков коммуниста Мефодия Антонюка, разведвзвод кандидата в члены партии Федора Шульгина. В боевых порядках контратакующих, перекатывая свои «сорокапятки» с рубежа на рубеж, шли расчеты батареи свердловчанина Ивана Кривошея.

Командующий артиллерией дивизии подполковник Н. Д. Азаров с передового наблюдательного пункта лично управлял огнем артиллерии, поддерживающей контратакующих.

Видимо, гитлеровцы не ожидали такой контратаки на этом рубеже, где они имели успех и некоторое превосходство в силах. Контратака ошеломила их. Они не выдержали, отошли на свои исходные позиции. Много убитых солдат и офицеров, несколько подбитых танков оставил враг на поле боя»{375}.

Таким образом, несмотря на все усилия, дивизия «Мертвая голова» хотя и сумела несколько потеснить правый фланг 375?й сд, но добиться поставленной цели: «смотать» ее оборону, овладеть переправами через Липовый Донец и выйти на его восточный берег — не удалось. Правый фланг дивизии сохранил свою устойчивость, все подразделения 1243?го сп остались боеспособными и продолжили удерживать свои прежние позиции. Успешным этот день оказался и для других частей соединения.

Дивизия полковника П. Д. Говоруненко стойко держала оборону главной полосы, сковав при этом силы численно превосходящего противника — мотодивизии в полном составе. Это позволило И. М. Чистякову удержать ситуацию на левом фланге армии под контролем, не вводить в бой резервную 89?ю гв. сд, сохраняя ее для будущих боев. Кроме того, 375?я сд в целом безболезненно смогла помочь своими частями и соседу — 52?й гв. сд, передав для обороны Крапивинских Дворов 1240?й иптап.

Итак, к исходу дня, несмотря на массированный удар танками при плотной поддержке 8?го ак, 2?й тк СС не сумел преодолеть сопротивление войск 6?й гв. А и полностью выполнить поставленную задачу на 5 июля: пробить удалось лишь [423] главную полосу обороны, вторая по–прежнему находилась в руках русских. Это была неудача, но, как считал Хауссер, положение вполне возможно выправить 6 июля.

Содержание «Военная литература» • Военная история

Итоги и выводы первого дня единоборства

Накал боевых действий 5 июля по всему фронту наступления 4?й ТА спал между 23.00 и 24.00, когда сумерки опустились на поле боя, но локальные стычки продолжались до рассвета. Командиры частей и соединений по обе стороны фронта с нетерпением ждали эту короткую летнюю ночь. Так много предстояло сделать за несколько часов затишья: привести в порядок подразделения, восстановить разбитые огневые точки, окопную сеть, эвакуировать раненых, накормить личный состав, одновременно выставить боевое охранение и провести разведку. Не менее напряженная работа ожидала и офицеров штабов, настало время подведения итогов первого дня операции.

Точно определить линию, по которой стабилизировался фронт к исходу дня, достаточно сложно. Боевые действия продолжались практически всю ночь на 6 июля. Общий итог действий войск группы армий «Юг» на направлении главного удара 4?й ТА был следующим. Согласно плану «Цитадель», к исходу 5 июля танковые дивизии 48?го тк — самого сильного соединения армии генерал–полковника Г. Гота — должны были прорвать первый и второй армейские рубежи и углубиться в оборону 6?й гв. А (с учетом позиций боевого охранения) примерно на 45 км, выйдя к переправам на р. Псел южнее Обояни. В то же время соседний, 2?й тк СС имел задачу преодолеть две полосы обороны 22?го гв. ск и выйти на прохоровское направление. В результате должна была образоваться «вмятина» глубиной 30 км и шириной по фронту — 15. Таким образом, в первый день наступления армии Гота две основные полосы 6?й гв. А должны были быть полностью прорваны и советским войскам пришлось бы уже 6 июля сдерживать неприятеля на третьем (тыловом) рубеже. Однако этого не произошло. Корпус Кнобельсдорфа не сумел преодолеть даже четверти от запланированного расстояния.

«Когда 4?я ТА и армейская группа «Кемпф» вступила в сражение 5 июля 1943 г., — пишет С. Ньютон, — немецкие штабные офицеры были полны оптимизма относительно успехов операции. Они были уверены, что их войска быстро взломают первые две линии советской обороны. Мощная артиллерийская подготовка сломит противника. Саперы проложат проходы через советские минные поля, по которым пройдет пехота на узких участках, поддержанная огнем штурмовых орудий и [424] танков. Когда фронт будет прорван, части развития успеха, состоящие из средних танков, при поддержке пехоты на бронетранспортерах должны были устремиться в тыл советских войск.

…Основанные на опыте 1939–1942 годов, эти ожидания не были столь чрезмерными. Но никто не мог предположить, что день закончится с результатами, далекими от тех, которые ожидали и планировали Эрих фон Манштейн, Герман Гот или Вернер Кемпф. Всех офицеров — от командных пунктов наступающих войск до штаба группы армий «Юг» — охватил шок, передавшийся от полковых офицеров, ведших подразделения в атаку. Самый глубокий прорыв в советской линии обороны был осуществлен 6?м танковым полком 3?й тд и составил 5 км от левого фланга корпуса. На направлении главного удара части «Великой Германии» встретили сильное сопротивление и, понеся большие потери как в живой силе, так и в технике, увязли в обороне противника. Только во второй половине дня, при поддержке 11?й тд в районе Черкасского, части «Великой Германии» смогли более или менее приблизиться к исходным тактическим рубежам. В журнале боевых действий 4?й танковой армии сообщается о том, что «Великой Германии» потребовалось три часа на то, чтобы дойти до исходных рубежей, а затем еще 10 часов на то, чтобы пробиться к Черкасскому»{376}.

Действительно, результаты наступления 48?го тк оказались более чем посредственные, несмотря на то что он располагал более значительными силами, чем его сосед, корпус СС и тем более АГ «Кемпф». К исходу 5 июля трем его танковым дивизиям удалось овладеть лишь тремя селами: Коровино, Красный Починок и Черкасское — и оттеснить часть соединений полковников А. И. Баксова и С. П. Сивакова с переднего края главной полосы обороны — из наиболее укрепленной ее части, но тем не менее им не удалось полностью преодолеть ее. Замечу, что лишь последнее село из перечисленных выше действительно являлось крупным населенным пунктом.

«В результате, — признавал Ф. Фангор, — 48?й танковый корпус, вступив в жестокое сражение в первый день наступления, понес потери, которыми нельзя было пренебрегать»{377}.

Больших успехов смог добиться 2?й тк СС. Согласно графику наступления, к исходу дня его дивизии «Лейбштандарт» и «Дас Райх» должны были прорвать два армейских рубежа обороны войск Воронежского фронта и выйти в район сел Лучки (северные) — Большие Маячки. К исходу 5 июля их боевые группы прорвали на всю глубину первый рубеж обороны [425] армии генерала И. M. Чистякова и вышли непосредственно к позициям войск второго эшелона армии на участке до 5,5 км. Два полка 52?й гв. сд полковника И. М. Некрасова оказались полностью сбиты со своих позиций, понесли значительные потери. К полуночи корпус П. Хауссера вышел на рубеж выс. 234.1 (1 км севернее Козьмо — Демьяновки) — северная окраина Козьмо — Демьяновка — выс. 214.0 (1 км западнее Быковки) — высоты западнее с. Каменный Лог — Задельное. Таким образом, был захвачен удобный район для рывка на прохоровское направление к излучине р. Псел.

Однако по большому счету командующий 4?й ТА вряд ли испытывал чувство удовлетворения. Боевые действия развивались по наихудшему сценарию. С первого дня наступления его расчеты («План Гота») стали рушиться. Во–первых, прорвать оба рубежа обороны русских ни один его корпус не смог. Несмотря на заметный успех, Хауссер, так же как и Кнобельсдорф, не выполнил задачу дня в полном объеме и не достиг прохоровского направления. Вторая армейская полоса осталась в руках советских войск. Его корпус углубился в оборону 6?й гв. А лишь на 12–13 км. Соединение полковника И. М. Некрасова оказалось очень крепким орешком, и с ходу выйти в район, где ожидалось сражение с русскими подвижными резервами, пока не удалось. О том, что эсэсовцы достигли этой цели, командующий 4?й ТА, с чувством удовлетворения, сообщит своим войскам лишь через сутки, к исходу 6 июля, в приказе № 2 по армии.

Во–вторых, соединения СС при прорыве первой полосы понесли существенные потери, и если в последующие дни они будут столь же высокими, то войска Хауссера окажутся обескровленными еще до того, как вступят в бой с главными танковыми силами неприятеля.

В-третьих, начали сбываться самые пессимистические прогнозы, шло распыление сил ударной группировки 2?го тк СС, ощущалась острая нехватка пехоты, как, впрочем, и во всех соединениях армии. Причины все те же: упорство неприятеля. Оба корпуса — и 48?й тк, и 3?й тк АГ «Кемпф», которые должны были двигаться плечом к плечу с фланговыми дивизиями 2?го тк СС, — практически остались на месте. После войны генерал–полковник Г. Хейнрици и В. Гаук признавали:

«Обе группы армий уже теперь почувствовали всю трудность операции. Мощная система советских оборонительных рубежей с множеством траншей, минных полей и противотанковых препятствий, сосредоточенный огонь артиллерии и многоствольных реактивных установок, многочисленные врытые в землю танки — все это сильно задерживало продвижение немецких ударных частей. На позициях перед 9?й армией [426] огонь русской артиллерии, казалось, был наиболее сильным. Выяснилось, что количество пехотных дивизий, особенно у группы армий «Юг», недостаточно. Поэтому мы были вынуждены использовать танковые дивизии для прорыва русских оборонительных рубежей, которые были укреплены всеми возможными средствами против танкового наступления»{378}.

Расчет на то, что после прорыва у грейдерной дороги Томаровка — Яковлево и в районе Черкасского сопротивление русских частей в долине Ворсклицы (на флангах 48?го тк и 2?го тк СС) ослабнет, не оправдался. Русские дрались очень упорно, 48?й тк сразу увяз на рубежах 71?й гв. и 67?й гв. сд, а от наступления одного лишь 315?го пп 167?й пд на позиции 153?го гв. сп 52?й гв. сд по западном берегу Ворсклицы в районе Стрелецкое, Задельное, Каменный Лог ожидать больших результатов не приходилось. В то же время на правом фланге положение сложилось еще сложнее. Оборона советской 375?й сд оказалась настолько сильной, что брошенная на ее прорыв в полном составе мд СС «Мертвая голова» сделать ничего не смогла. В этой обстановке полный провал наступления АГ «Кемпф», которая имела задачу прикрыть правый фланг 4?й ТА, но весь день продолжала топтаться на месте, оказался для Гота «ударом ниже пояса». Более подробно о ситуации в полосе армейской группы остановлюсь ниже.

Таким образом, уже после первого дня наступления остро встал вопрос о нехватке войск. Дивизии СС хотя и преодолели первый рубеж, но «коридор» оказался узким, сразу возникла необходимость в существенном усилении флангового прикрытия. Хауссер был вынужден и прорывать оборону, и прикрывать фланги, и закреплять территории только частями моторизованных дивизий, что явно не работало на выполнение основной задачи. Гот рассчитывал на трудности в этом отношении, но не столь значительные. Поэтому об усилении дивизии «Лейбштандарт», действовавшей на направлении главного удара 2?го тк, СС пока рассчитывать не приходилось.

Говоря о действиях корпуса Хауссера, хочу обратить внимание читателя вот на какой момент. Некоторые исследователи указывают на то, что в исторической литературе слишком преувеличена степень готовности ряда его соединений перед началом наступления. Проблемы с качеством личного состава, утверждается в ряде изданий, решительным образом повлияли на неудачи противника уже в первый день наступления на Курск. Особенно часто упоминается ситуация в мд СС «Лейбштандарт». Так, С. Ньютон пишет:

«Лейбштандарт» потеряла Зеппа Дитриха, чье убытие нанесло сильный удар по моральному [427] духу частей, несмотря даже на то, что «Оберзепп», как нежно его называли в войсках, не был столь компетентным командиром. Дитриха перевели для организации штаба следующего танкового корпуса СС, а с собой в качестве основы кадрового состава новой дивизии «Гитлерюгенд» он взял 35 старших офицеров, роту из разведбатальона, один танковый и один артиллерийский батальоны. Операцию «Цитадель» дивизия начала с новым командиром и новым офицерским составом танкового, артиллерийского, обоих мотопехотных полков и четырех батальонов. Более того, в жестоких и кровопролитных боях под Харьковом в феврале — марте дивизия понесла потери более чем в 4,5 тысячи человек. Единственным пополнением, взамен понесенных потерь, стали 2500 человек, принудительно переведенные из люфтваффе, и несколько сот новобранцев, прибывших по системе пополнения личного состава, принятой в войсках СС»{379}.

Действительно, легче и эффективнее воевать полнокровными частями с опытными, знающими свое дело офицерами и обученными солдатами. В этом отношении командованию соединений СС не позавидуешь, проблем у него было немало, и их трудно назвать простыми. С точно такими же сложностями сталкивались и две других дивизии СС: «Дас Райх» и «Мертвая голова».

Но этот, казалось бы, весомый аргумент не стоит использовать для объяснений неудач немцев ни в ходе прорыва полос обороны Воронежского фронта, ни общего замысла «Цитадели». Если с этими мерками подходить к советским дивизиям и корпусам, то их в таком случае вообще можно отнести к небоеспособным. Вспомним, перед началом битвы 52?ю гв. сд, полосу которой прорывала именно «Лейбштандарт», возглавил полковник И. М. Некрасов, который тоже в дивизии до этого не воевал, никогда не командовал соединением и даже не был заместителем командира дивизии. Кроме того, в этом соединении было проведено еще два назначения на очень ответственные и важные должности. Появился новый начальник штаба подполковник Г. Г. Пантюхов, который пришел в армию из войск охраны НКВД, затем командовал стрелковым полком и опыта штабной работы в дивизии не имел. Но так сложится ситуация, что уже 6 июля он возьмет управление дивизией на себя и будет командовать войсками на протяжении всей операции. Так же был заменен командир одного из трех стрелковых полков — 155?го гв. сп. Полковник И. М. Чистяков также пришел из НКВД, не имел ни опыта, ни знаний, необходимых для этой должности. До ноября 1942 г. он занимался военно–политической [428] работой — служил политруком роты, комиссаром батальона, редактором малотиражной газеты. Произошли серьезные кадровые перемены и в руководстве артиллерии дивизии — ушел опытный артиллерист подполковник Н. Д. Чевола, командир дивизионного 124?го гв. ап. Если учесть эти моменты, то по меркам американского историка в 52?й гв. сд, как, в общем–то, и в других соединениях 6?й гв. А, из–за смены столь значительного числа командиров и убытия комдива о каком–либо боевом духе не могло быть и речи. Хотя ход боя 5 июля показал совсем иное.

Что же касается нехватки личного состава у Хауссера и его низкого уровня подготовки, то дивизии 6?й гв. А, в том числе и 52?я гв. сд, до этого сражались под Сталинградом. Они понесли более существенные потери, чем та же дивизия бригаденфюрера Виша под Харьковом, а выделяемого пополнения едва хватало для укомплектования 60 % штата стрелковых рот. Перед началом сражения командование Воронежского фронта спешно проводило мобилизацию местного населения в зоне фронта. Значительная часть из этих новобранцев пришла в дивизии первого эшелона, в том числе и 52?ю гв. сд, за три надели до начала боев. К примеру, в 155?м гв. сп до 60 % рядовых и младших командиров являлись жителями Курской области, призванными в мае — июне 1943 г. Понятно, что за столь короткий срок провести обучение людей, не имевших навыков военного дела, и подготовить их как следует не удалось, это касается и младшего комсостава. Справедливости ради замечу: среди других дивизий 6?й гвардейской 52?я гв. сд по укомплектованности находилась на первом месте. Но это не отражало качества профессиональной подготовки солдат и командиров. Возьмем, к примеру, ситуацию в 67?й гв. сд, которая в первый день вражеского наступления действовала более успешно, чем 52?я гв. сд. В приказе командования 6?й гв. А по итогам проверки от 17 июля 1943 г. отмечалось, что в ее 201?м гв. сп некомплект младшего командного состава достигал 41 %, а «…из 23 проверенных командиров получили оценку «хорошо» — 2 человека, «посредственно» — 8 и «плохо» — 13»{380}. Поэтому считаю, что по уровню укомплектованности, подготовки личного состава соединения противоборствующих сторон находились примерно на одинаковом уровне.

Но попробуем ответить на другой вопрос: «В чем причины более успешных действий 2?го тк СС по сравнению с 48?м тк?» Считаю, что успех эсэсовцев обусловлен рядом обстоятельств, суть которых можно свести к народной пословице: «Рвется там, где тонко». Остановлюсь на этом поподробнее. [429]

Как свидетельствуют цифры, приведенные в таблице 18, составленной на основе боевых документов, 52?я гв. сд располагала 146 орудиями (45?мм, 76?мм, 122?мм и 152?мм пушки и гаубицы), в том числе 68 — из приданных полков и дивизионов, а также 39 танков и 16 установок БМ?13. С этими средствами соединение встретило врага и продолжало отражать наступления до того момента, как ее части были оттеснены к Быковке, где она была усилена одной батареей 76?мм пушек 28?й иптабр, а затем и 20 76?мм ПТО 1240?го иптап из 375?й сд.

* * *

В то же время перед началом вражеского наступления в составе 67?й гв. сд было 198 пушек и гаубиц, то есть на 76 орудий больше, чем в 52?й гв. сд. Причем большая часть артиллерии 67?й гв. сд, 127 единиц, имела калибр 76 мм, 122 мм и 152?мм, в частности 2 °CУ?76 и СУ?122, 24 76?мм ПТО 611?й иптап и четыре (6?я, 7?я, 8?я и 9?я) батареи 193?го гв. ап 90?й гв. сд, 18 152?мм гаубиц 159?го пап и т. д.

Далее, командование 6?й гв. А утром решило, что противник наносит главный удар в полосе 67?й гв. и 71?й гв. сд, а на фронте 52?й гв. сд — вспомогательный. Поэтому с момента начала наступления 48?го тк на участке Коровино — Черкасское шло последовательное наращивание артиллерийских противотанковых средств из резерва как комдивов, так и командарма. Во–первых, уже в 5.00 командиры 71?й и 67?й гв. сд отдали приказ о выдвижении своих резервов к переднему краю, а непосредственно в бой они вступили: в 10.00 — в районе Дмитриевки и между 11.00 и 12.00 — в районе Черкасского. Таким образом, в начале дня эти соединения создали на своем переднем крае максимально возможную плотность огня. Во–вторых, к полудню началась переброска в район Коровино — Черкасское двух иптап и 27?й оиптабр, они уже в 13.30 вступили в бой, создав практически непроходимый огневой щит. Подобное массирование артиллерии на направлении главного удара 48?го тк и в сочетании с сильными инженерными заграждениями сыграло решающую роль в удержании рубежа. И, наконец, в-третьих, на этом участке советская авиация действовала более активно, чем люфтваффе, поэтому и переброска тактических резервов шла без потерь, своевременно, а убыль материальной части полков и расчетов от авиаударов оказалась не столь значительной, чем на участке 52?й гв. сд.

Полковник И. М. Некрасов действовал иначе. Не имея достаточно артсредств в резерве, он пытался бороться с танками, опираясь прежде всего на пехоту (52?я гв. сд имела наибольшую [430] численность среди дивизий первого эшелона армии) и инженерные заграждения участка обороны в сочетании с артиллерией, и до последнего берег 230?й отп. Комдив рассчитывал задействовать его для прикрытия отхода частей, понимая, что столь мощный удар дивизия долго не выдержит. Массирование артсредствами здесь, как у Черкасского, провести не удалось. Получившая во второй половине дня приказ о выдвижении для перехвата ударного клина 2?го тк СС 28?я иптабр опоздала и участвовала в боях лишь одной батареей. Переброшенный же из соседней 375?й сд 1240?й иптап вступил в бой, когда рубеж 52?й гв. сд оказался прорванным, значительная часть артиллерии дивизии и приданных полков разбита, а основные силы двух стрелковых полков рассеяны. Следовательно, ему пришлось не крепить оборону переднего края главной полосы, как это делали резервные иптапы в 67?й гв. сд, а уже блокировать дальнейшее распространение противника в глубине позиций дивизии.

Немаловажную роль сыграла и разная тактика, примененная командирами корпусов противника, она заметно отличалась. Во–первых, командование 2?го тк СС спланировало более грамотно и успешно провело артподготовку перед началом атаки, чего нельзя сказать о 48?м тк. Во–вторых, Хауссеру удалось создать более высокую плотность сил и средств на участке главного удара. Корпус наступал тремя мотодивизиями, усиленными одним пехотным и двумя минометными полками против двух гвардейских дивизий. Но на острие ударного клина против двух стрелковых полков 52?й гв. сд было сконцентрировано более 2/3 корпуса СС — две моторизованные дивизии, один пехотный и минометный полки. Эту огромную силу с воздуха плотно прикрывала основная часть самолетов 8?го ак.

При этом, что очень важно, командование эсэсовского соединения с первых часов наступления сумело на практике использовать свое численное преимущество. В полосе корпуса не было столь масштабных заторов на дорогах, скученности войск, переброска подразделений к переднему краю проводилась более планомерно, чем у соседа слева. «Лейбштандарт» и «Дас Райх» быстро преодолели противотанковые рвы с минными полями и своевременно ввели для поддержки мотопехоты непосредственно на переднем крае 52?й гв. сд роты «тигров» и штурмовые орудия. В-третьих, помимо численного превосходства в огневой мощи, одной из причин стремительного рывка боевых групп двух мотополков «Лейбштандарт» явилось то, что противотанковые рвы перед фронтом 151?го гв. сп были «легкого типа», то есть рассчитанные на удержание БТР, легких и средних танков. Они были не очень глубокие [431] и широкие и не заболочены, как перед фронтом войск 48?го тк. К этому следует добавить недостаток гаубичного прикрытия этих инженерных препятствий в полосе 52?й гв. сд.

Фон Кнобельсдорф наносил удар тремя танковыми дивизиями, усиленными 10?й тбр «пантер», 2/3 167?й и 332?й пд по обороне двух гвардейских дивизий. На шесть стрелковых полков приходилось пять вражеских дивизий и танковая бригада. Огромная мощь! Но командование 48?го тк не смогло сконцентрировать на острие главного удара все имеющиеся силы мд «Великая Германия» и 10?й тбр, они попросту увязли на переправе через противотанковый ров. И хотя соотношение сил и средств оказалось в пользу противника, использовать его он сразу не смог.

Не сработал и важный инструмент прорыва — сами новые танки Т-5 «тигр» и Т-6 «пантера». Уже первые часы боев показали, что ставка на массированный удар тяжелыми боевыми машинами по обороне русских себя не оправдала.

«…Скованные минными полями и естественными препятствиями, наступающие танки были хорошей мишенью для русских, — отмечают Г. Хейнрици и В. Гаук. — Поэтому сверхтяжелые танки не смогли проявить на деле свою ударную мощь»{381}.

Причем если слабое влияние «тигров» на ход наступления можно было оправдать их незначительным числом в дивизиях, то с «пантерами» оказалось все гораздо сложнее. Помощь 10?й тбр для мд «Великая Германия» оказалась не столь существенной, как рассчитывал фюрер, несколько раз перенося сроки начала «Цитадели» из–за недостаточного количества «пантер». С самого начала соединение полковника К. Декера из обычного воинского формирования превратилось в особое, за судьбой и успехами которого пристально следил сам фюрер, а значит, и все ключевые фигуры вермахта, но, как ни парадоксально звучит, это сыграло для него резко отрицательную роль.

Как гласит русская пословица: «У семи нянек дитя без глазу», это в полной мере относится и к этой бригаде. При ее формировании тщательным подбором кадров, обучением личного состава и комплектованием ее материально–технической базы планомерно и всесторонне никто не занимался. Г. Гудериан не раз поднимал этот вопрос, но не был услышан. Поэтому слаженной боевой работы всего коллектива соединения в ходе боев не получилось. Командное звено не смогло провести сколачивание подразделений, наладить должное взаимопонимание как внутри бригады, так и с частями «Великой [432] Германии». Плохо отлаженное управление внутри соединения, отсутствие у К. Декера необходимой гибкости, неспособность его оперативно и эффективно реагировать на быстро меняющуюся боевую обстановку, а также неумелые действия экипажей и тактических командиров привели к конфликту между фон Штрахвицем и командиром 10?й тбр, который существенно осложнял действия и 39?го тп, и танкового полка «Великой Германии». Что в конечном счете привело 6 июля к отстранению последнего от должности.

В то же время командование армии, корпуса и дивизии допустило ряд ошибок и просчетов при планировании применения этого мощного танкового тарана в реальных условиях передовой. Так, генерал Гот опрометчиво сконцентрировал всю бригаду в руках лишь одного командира дивизии. При этом неудачно была выбрана местность, где она должна была наносить удар. На узком участке фронта предстояло развернуться не только двум ее батальонам, но и ударным силам мд «Великая Германия». Полностью очистить район от оставленных советскими войсками минных полей не удалось. Концентрация на трех километрах нескольких сот боевых машин из разных частей, автотранспорта с четырьмя батальонами пехоты и артиллерийских тягачей при неподготовленности дорог ни к чему, кроме пробок на основных направлениях и потерям при налетах штурмовиков 2?й ВА и попадания на мины, привести не могла и не привела.

Ситуацию усугубила неожиданно прочная и устойчивая система обороны первого рубежа 22?го гв. ск 6?й гв. А.

В результате пробивную мощь, заложенную в этом соединении, в самый необходимый момент использовать не удалось. Основная часть бригады 5 июля сработала впустую, при этом только по техническим причинам были отправлены в ремонт четверть «пантер». Об этой опасности перед началом «Цитадели» Хауссер предупреждал Гота и предлагал разделить 39?й тп побатальонно между корпусами, но он не согласился с этим предложением.

По мнению С. Ньютона, на командующего 4?й ТА повлияли два фактора. Во–первых, Гот был сторонником «чисто танковых действий», то есть стремился решать поставленные задачи, опираясь на танковые соединения, — при прорыве обороны наносить массированные танковые удары и бригада К. Декера для этого подходила как нельзя лучше. Во–вторых, руководство Рейха пристально следило за этим детищем фюрера. Гитлер представлял ее рывок на Курск через советские оборонительные рубежи не иначе как удар единого стального клина, поэтому делить соединение вряд ли бы разрешили, даже если это было тактически правильно. [433]

Вместе с тем, вероятно, по тем же причинам, не «по–хозяйски» распорядились с этим «подарком» и генералы фон Кнобельсдорф и Хейерляйн. Зная, что личный состав, и прежде всего командиры, подготовлен слабо, штаб бригады наспех сколочен, к началу наступления полностью не прибыл, средств связи не имеет, ни руководство дивизии, ни корпуса не приняло никаких мер к более разумному вводу в бой двух батальонов «пантер». Хотя они имели возможность свести под единое командование часть Т-5 и сформировать временную боевую группу на базе танкового полка дивизии «Великая Германия». Это позволило бы более эффективно использовать это ударное средство, сгладить последствия необдуманных решений вышестоящего командования и избежать тех откровенных глупостей, которые были допущены по вине ее командования. Понимание этого придет к командиру 48?го тк уже на второй день наступления, 6 июля он отстранит полковника К. Декера от командования 10?й тбр, передав ее под начало фон Штрахвица. Но время будет упущено.

Кроме того, обращаю внимание еще на ряд моментов. Как известно, вести бой в городах и селах значительно сложнее, чем в полевых условиях. Мд СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх» наступали на первом этапе по местности от Яхонтова до Быковки, где отсутствовала густая сеть населенных пунктов. Перед их фронтом находился лишь один населенный пункт — хутор Березов. Он был захвачен силами целой дивизии при поддержке двух полков бомбардировщиков лишь после 9,5 часа упорного боя. В то время как мд «Великая Германия» была вынуждена штурмовать крупное село Черкасское и помогать 3?й тд в овладении с. Красный Починок.

Нельзя не отметить и тот факт, что части 3?й и 11?й тд были и по численности, и по качеству бронетехники заметно слабее дивизий СС. Учитывая все это, а также то обстоятельство, что артиллерийская группировка на правом фланге 6?й гв. А была сильнее, чем в полосе 52?й гв. сд, немудрено, что 48?й тк так и не вышел за пределы первого армейского рубежа.

Тем не менее, сравнивая действия двух корпусов Гота, следует признать, что план 2?го тк СС по прорыву главного армейского рубежа оказался более удачным — четче, более адаптирован к реальным условиям местности и системе обороны на левом фланге 6?й гв. А. И, что самое важное, его командование свой замысел успешно реализовывало на практике. Некоторые западные исследователи склоняются к выводу, что, хотя войскам Хауссера в первый день наступления удалось преодолеть лишь первую линию обороны, этого было вполне достаточно, чтобы переломить ситуацию в свою пользу, но при условии прорыва первой полосы и 48?м тк. «…Важно [434] еще понять и то, что, будь успехи 48?го танкового корпуса столь же значительными, как те, которые добились «Лейбштандарт» и «Дас Райх», — пишет С. Ньютон, — этого было бы достаточно, чтобы немецкие войска смогли развивать прорыв в направлении Обояни и Курска»{382}. Действительно, если учесть, что стратегические резервы, которые по просьбе Н. Ф. Ватутина будут выделены Воронежскому фронту Ставкой уже 6 июля, начнут подходить лишь 7 и 8 июля (танковые корпуса), а затем 9 и 11 июля (армии), то, возможно, соединения Гота и смогли бы продвинуться значительно дальше, чем это произошло на самом деле. Но то, что это могло помочь осуществить замысел операции «Цитадель», в полном объеме верится с трудом.

Самой большой неудачей для противника 5 июля, которая существенно повлияла на дальнейший ход операции, оказался провал наступления АГ «Кемпф». По замыслу фон Манштейна два ее корпуса — 3?й танковый генерала Г. Брейта и 11?й армейский генерала Э. Рауса — должны были нанести удар по позициям 7?й гв. А из района Белгорода в направлении с. Скородное на 25-км участке фронта. Войска генерала Кемпфа получили главную задачу — прикрыть правый фланг 4?й ТА и, двигаясь параллельно левому флангу 2?го тк СС, одновременно вести бои по расширению горловины будущего прорыва и созданию внешнего фронта намеченного окружения войск Воронежского фронта.

Согласно плану, разработанному штабом АГ «Кемпф», на направлении главного удара предстояло действовать 3?му тк. Как и в корпусах 4?й ТА, Брейт в первый эшелон должен был вывести все три танковые дивизии. 6?я, 7?я и 19?я тд, с приданными усиленными боевыми группами гренадерских полков и разведбата 168?й пд генерал–майора В. Шале де Болье, а также 503?м батальоном «тигров» и 228?м дивизионом штурмовых орудий, должны атаковать с трех плацдармов на восточном берегу р. Северный Донец: два — у с. Михайловка, севернее Белгорода и один южнее города, в районе с. Соломино, которые к этому времени удерживала 168?я пд. Им противостояли 81?я гв. и 78?я гв. сд 25?го гв. ск и 72?я гв. сд 24?го гв. ск 7?й гв. А.

Однако уже в первые часы начала «Цитадели» расчеты неприятеля стали рушиться. Участок 6?й тд генерал–майора В. фон Хюнерсдорфа находился на правом фланге корпуса. На рассвете 5 июля, поставив дымовую завесу над рекой, немцы начали переправы. Но мост на свайных опорах в районе Михайловки, по которому должны были перейти танки одной [435] из двух ее боевых групп под командованием полковника Г. фон Оппельн — Броньковского, был задолго до этого обнаружен инженерной разведкой 81?й гв. сд и в начале переправы точным огнем артиллерии разрушен. После четырехчасовой задержки переброску группы удалось организовать по другому мосту, но время было потеряно, и ситуация изменилась не в пользу противника. Не удалось прорвать оборону гвардейцев и первой боевой группе под командованием майора К. фон Биберштайна. Переправившись на резиновых надувных лодках, ее подразделения (1/114?го мп. 6?й тд и батальон 417?го гпр 168?й пд) попали на наше минное поле. В результате атака частей этого соединения полностью захлебнулась.

Не сумела выполнить поставленной задачи и 19?я тд генерал–майора Г. Шмидта, форсировавшая реку в районе с. Пушкарное (несколько южнее Михайловки). Ближайшей задачей дивизии был захват с. Ближняя Игуменка в глубине обороны 25?го гв. ск 7?й гв. А. Ее первая, основная, боевая группа была сформирована на базе 2/74?го мп и приданного 429?го грп 168?й пд, а на острие удара выдвигалась рота «тигров» (14 Т-6) из 503?й отб. Передовые части обстановку на участке прорыва знали плохо, как утверждали очевидцы событий с немецкой стороны, у наступающих не было схемы даже своих минных полей, находившихся на плацдарме. Несмотря на сумерки, советская артиллерия вела очень точный огонь. В отчете дивизии отмечалось:

«Со стороны русских были приняты все меры для отражения нашего удара, который будет нанесен, как они предполагали, из единственно возможного для этого района — предмостного плацдарма через р. Донец у Белгорода… Лежавший у переправы 2/74?го грп атаковал без поддержки «тигров» и своего тяжелого вооружения, которые должны были переправляться по 60-тонному мосту. Русские опоясали переправу неприступной оборонительной полосой с глубокими сплошными минными полями, так что батальону, несмотря на всю самоотверженность, не удалось прорваться.

…Переправившейся в течение дня роте «тигров» под командованием капитана Хайтмана не удалось прорвать полосу укреплений противника вокруг предмостья Михайловка. Почти все «тигры» были выведены из строя минами»{383}.

Девять «тигров» подорвались на минах, причем семь из них на собственных, а затем еще четыре подбили артиллеристы 7?й гв. А. Начавшаяся в 14.00 массированная атака 27?го тп 19?й тд при поддержке 1/74?го мп также не принесла ожидаемых результатов. К исходу 5 июля войска генерала Г. Шмидта, оттеснив [436] 228?й гв. сп 78?й гв. сд полковника Скворцова, расширили плацдарм примерно на 2 км, при этом 13 из 14 Т-6, а также 19 Т-3 и Т-4 были подбиты и сожжены.

«Потеря роты тигров, которая являлась основным ядром атакующей дивизии, — отмечал две недели спустя Г. Брайт, — определяла дальнейший ход сражения»{384}.

Наиболее удачно складывалась ситуация на правом фланге 3?го тк. 7?я тд генерала фон Функа получила приказ нанести удар из района с. Соломино на северо–восток в направлении разъезд Разумное — Мясоедово. Ночью ее первая боевая группа совместно с гренадерами 168?й пд переправилась на лодках и вброд на восточный берег. Действуя по намеченному плану, она сковала боем 225?й гв. сп 78?й гв. сд, что позволило основным силам соединения захватить еще один плацдарм, на который был оперативно переброшен 25?й тп 7?й тд. После чего обе боевые группы решительным рывком, при огневой поддержке танков и артиллерии, оттеснили батальоны 225?го гв. сп и, продвинувшись вперед примерно на 3,5 км, заняли рубеж железной дороги Белгород — Волчанск вместе с разъездом Разумное. После этого, стремясь расширить прорыв, генерал Функ приказал немедленно возвести три понтонных моста для переброски войск на восточный берег. К исходу дня 7?я тд овладела тактически значимыми высотами между селами Крутой Лог и Разумное. При этом значительный урон был нанесен 225?му гв. сп, по неполным данным, вышло из строя 1277 человек, в том числе 271 убит и 1006 ранено{385}. Понесли существенные потери и войска 7?й тд.

Вдохновленное этим тактическим успехом, командование корпуса приняло ошибочное решение. Оно попыталось действовать по давно проверенной схеме. Убедившись, что 6?я тд не сможет выполнить поставленную задачу, отдало приказ боевой группе фон Оппельн — Броньковского (11?й тп, батальон мотопехоты на БТРах и саперы) выйти из своего района и, сосредоточившись на правом фланге корпуса, усилить удар 7?й тд. Однако из–за заторов на дорогах группа прибыла в полосу 7?й тд лишь во второй половине дня и вступила в бой только в 14.30. Но это уже не смогло решительно переломить ситуацию в пользу противника.

Не оправдало себя и решение о расчленении 168?й пд и передаче ее полков дивизиям 3?го тк. Эту идею трудно назвать удачной, их вклад в прорыв оказался достаточно скромным, судя по итогам боев. Но надо признать, что еще на стадии [437] разработки плана наступления АГ «Кемпф» фон Манштейн выражал сомнение в правильности этого замысла.

В результате 5 июля АГ «Кемпф» не выполнила задачу дня, левый фланг 4?й ТА остался открытым. Это привело к тому, что 2?й тк СС уже 6 июля был лишен трети своей мощи. Хауссер был вынужден вместо усиления ударного клина корпуса мд «Мертвая голова» отдать приказ бригаденфюреру Прису сосредоточиться на прикрытии левого фланга соединения, а значит, и всей армии в целом. Неспособность АГ «Кемпф» выполнить поставленную задачу заставила командование 4?й ТА, в последующие трое суток, прикрывать свой правый фланг все теми же войсками СС.

Хотя была реальная возможность исправить эту ситуацию, если бы часть сил 3?го тк, в частности 6?я тд, была направлена не для усиления прорыва 7?й тд, а оперативно подчинена 2?му тк СС. В этом случае Хауссер имел бы возможность или встречными ударами (с фронта — мд «Мертвая голова» и с тыла — 6?й тд) уничтожить 375?ю сд и тем самым выровнять фронт с АГ «Кемпф», или передать ее войскам участок обороны на левом фланге корпуса, а дивизию Приса, как и планировалось, вывести на прохоровское направление. Но право переподчинения дивизий имел лишь фон Манштейн, который по непонятным причинам этого не сделал.

«Возникает два возможных варианта, — пишет С. Ньютон. — Во–первых… к полудню вопрос о взятии Быковки и возможности силами 48?го тк захватить Черкасское остался открытым. Хотя, когда фельдмаршал принялся за свой завтрак… уже было очевидно, что к ночи танки не выйдут к р. Псел. Вполне вероятно, что фон Манштейн не имел просто достаточной информации, чтобы понять, что атака в районе Михайловки была значительно менее удачной, чем на других участках наступления. Во–вторых, также важно учитывать, что Эрих фон Манштейн был больше стратегом, чем тактиком…. Фельдмаршал был твердо уверен в том, что должен предоставить своим подчиненным больше свободы действий для выполнения своих задач. Однако диспозиция трех танковых дивизий 3?го тк перед атакой указывает на то, что он дал слишком много свободы»{386}.

Этот просчет фон Манштейна дал Н. Ф. Ватутину в тот момент самое дорогое — время для подтягивания резервов.

Ведь в первые трое суток 4?я ТА еще не распылила свою мощь, и вера войск в победу не была утрачена. В то же время командование Воронежского фронта оказалось в сложном положении, введя в бой все оперативные резервы, а стратегические резервы Ставки находились еще в пути. И это в наиболее [438] ответственный момент, когда одно из двух ударных соединений Гота оказалось практически обескровлено на треть, увязнув в оборонительных боях по линии р. Липовый Донец.

Не отреагировал 5 июля на эту проблему и командующий 4?й ТА. Хотя он, как никто, был заинтересован в решении перенацелить часть бронетехники АГ «Кемпф» в свою полосу. Как явствует из боевых документов армии, Гот начал понимать, насколько серьезно увяз Кемпф, лишь в середине дня 6 июля, а Хауссер, по свидетельству Ф. Фангора, «с большим опасением» указал на эту проблему лишь 7 июля.

Обо всем этом немецкие генералы предпочитают не распространяться в своих мемуарах. В их книгах, вышедших после войны, читатель не найдет честный и откровенный анализ боевых операций, и в том числе допущенных ими ошибок. Причины больших и малых поражений высший командный состав вермахта, а за ними и офицеры ниже рангом видели во всем — от бездарных решений фюрера до фанатичного упорства русского солдата. В частности, что касается Курской битвы, то ее участники красноречиво описали те сложности, с которыми столкнулась 4?й ТА: тяжелые условия местности, численное превосходство русских, неожиданно прочная оборона их рубежей, высокая активность советской штурмовой авиации и так далее. Но при этом о собственных просчетах и не до конца продуманных решениях и приказах даже не вспоминали. Хотя, если внимательно и детально проанализировать то, как готовилась и проводилась «Цитадель», приходишь к мысли, что ставшее для многих авторов, особенно западных, аксиомой утверждение о превосходстве германского оперативно–тактического искусства над советским в годы Второй мировой войны представляется очень сомнительным. Как и многое из того, что приходится читать сегодня в исторической и мемуарной литературе о состоянии германских Вооруженных сил в этот период.

Тем не менее, несмотря на все перечисленные выше трудности и проблемы, возникшие в ходе первого дня наступления, войска ГА «Юг» сумели добиться одного, но очень существенного результата. Благодаря хорошо отлаженному взаимодействию родов войск и настойчивости соединений, прежде всего 4?й ТА, командование Воронежского фронта было вынуждено выдвинуть к исходу 5 июля практически все свои оперативные резервы. Как уже отмечалось выше, уничтожение резервов Красной Армии было второй по значимости после захвата Курска задачей группы армий фельдмаршала фон Манштейна. В действительности же оттягивание на себя как оперативных, так и стратегических резервов нашей армии в районе южного крыла Курского выступа и истребление их в ходе операции [439] «Цитадель» для противника вышло на первый план. И шел этот процесс по нарастающей. Если 5 июля войска Г. Гота вели борьбу с первым эшелоном и резервами 6?й гв. А (в бой было введено более 90 % всех артстредств армии, в том числе и полностью противотанковый резерв, а также часть сил стрелковых дивизий второго эшелона), то 6 июля в полосу наступления 4?й ТА командование Воронежского фронта уже выдвинуло все еще не задействованные свои танковые и артиллерийские соединения, единственный стрелковый корпус — 35?й гвардейский. Таким образом, уже на второй день оборонительной операции Н. Ф. Ватутин был практически лишен фронтовых резервов — основного рычага влияния на оперативную обстановку, а следовательно, важнейшего составляющего элемента для успешного удержания обороны. В силу этого он был вынужден обратиться в Москву с просьбой об усилении фронта стратегическими резервами Ставки ВГК. Повторюсь, это явилось серьезным успехом противника.

Какие же потери понес противник в течение первого дня операции «Цитадель»? Обратимся к документам штаба 4?й ТА. Первые донесения о численности бронетехники в дивизиях штаб 2?го тк СС направил в штаб армии в 18.30. Один из пунктов его гласил:

«6. а) Положение с танками: «Лейбштандарт»: Т II — 4, Т III (дл.) — 12, Т IV(дл.) — 77, Т VI — 7, Bef. Pz. — 9,

«Мертвая голова»: Т III (дл.) — 57, Т IV (кр.) — 7, Т IV (дл.) — 40, Т VI — 10, Bef. Pz. — 7,

«Дас Райх»: будет доложено дополнительно.

б) Положение со штурмовыми орудиями:

«Лейбштандарт» — 23 штурмовых орудия,

«Мертвая голова» — будет доложено дополнительно,

«Дас Райх»: нет сообщений.

в) Положение с противотанковыми орудиями:

«Лейбштандарт» — Pak 7,5 mot. Z. — 18, 7,5 Sfl. — 22,

«Мертвая голова» — без изменений,

«Дас Райх»: нет сообщений»{387}.

Через 1 ч. 10 мин. поступило сообщение корпуса о положении с бронетехникой и в дивизии «Дас Райх»:

«танков Т-3 (дл.) — 52 шт., Т-3 (кр.) — 1, Т-4 (дл.) — 27, Т-6–11, противотанковые орудия — без изменений, 11 штурмовых орудий»{388}.

Судя по времени, эта информация собрана после овладения дивизиями СС рубежа Быковка — Козьмо — Демьяновка. [440]

К этому моменту основные узлы сопротивления 151?го гв. и 155?го гв. сп на первом рубеже были уничтожены. Тем не менее эти цифры нельзя назвать окончательными. Более достоверное и проверенное сообщение о потерях дивизий обоих танковых корпусов приводятся в приложении к утреннему донесению штаба армии на 7.00 6 июля 1943 г.{389}

2?й тк СС на 5.45 потерял:

«Лейбштандарт» — танков Т-4–3 шт., Т-6 «тигр» — 6, 11 StuG,

«Мертвая голова» — Т-6–5 шт., 7 — StuG,

«Дас Райх» — Т-6–2, 10 — StuG.

Итого: 16 танков и 22 штурмовых орудия.

48?й тк на 6.45:

мд «Великая Германия» — 20 танков и 5 штурмовых орудий,

3?я тд — танков Т-3 (дл.) — 6, Т-4 (дл.) — 2.

11?я тд — танков Т-4 (дл.) — 5. Т-4 (кр.) — 2,

Итого: 35 танков и 5 штурмовых орудий.

В эти цифры не включены танки, которые были подбиты, но в течение короткого времени ремонтными службами введены в бой, а их оказалось значительное число. Так, по данным С. Ньютона, только «Лейбштандарт» всего за 5 июля потеряла 30 танков, или 25 % от общих потерь за 13 дней боев{390}. В советских документах признается, что при подрыве боевой машины противника из–за малой мощности советских противотанковых мин вражеским боевым машинам наносились незначительные повреждения. Поэтому значительная их часть после непродолжительного ремонта быстро вводилась в бой. Кроме того, в первые два–три дня наши артиллеристы не добивали обездвиженные машины, стремились их лишь остановить. Командование Воронежского фронта было вынуждено направить специальное распоряжение, в котором требовало вести огонь по остановившемуся танку до тех пор, пока он не будет подожжен. Поэтому приведенные в немецких документах цифры достаточно скромных потерь 5 июля двух корпусов 4?й ТА не отражают реального положения дел.

Первое, что обращает на себя внимание, — разный уровень потерь тяжелых танков в корпусах. В ходе операции «Цитадель» в составе 4?й ТА действовали четыре отдельные тяжелые роты «тигров»: три — в составе эсэсовских дивизий и четвертая в мд «Великая Германия». Сколько потеряла 5 июля «Великая Германия» Т-6 — обнаружить не удалось, как, впрочем, неизвестно [441] количество вышедших из строя танков других марок, о ситуации в этой дивизии мы поговорим отдельно.

Что же касается 2?го тк СС, то, как видно из донесения, абсолютное большинство подбитых боевых машин оказались «тигры». Из 42 единиц, имевшихся к началу наступления в его трех дивизиях, из строя вышло 13, то есть 31 %. Это был единственный день битвы, когда в корпусе вышло из строя сразу столь значительное число Т-6. Причина проста. Основным средством в боевых группах дивизий 2?го тк СС при прорыве первого армейского рубежа обороны являлись тяжелые роты «тигров», которые поддерживались штурмовыми орудиями. Именно они, находясь на острие удара, таранили позиции гвардейцев И. М. Некрасова и П. Д. Говоруненко, а следовательно, и принимали на себя главный удар орудийных расчетов. Им первым выпало не только проверять на себе уровень мастерства советской противотанковой артиллерии, но и испытать на эффективность различные «сюрпризы», которые приготовили для них инженерные части 6?й гв. А.

Немецкая статистика свидетельствует, что 5 июля основные потери танковые части понесли от мин. В полной мере это относится и к «тиграм». Так, согласно приведенному выше донесению ГА «Юг», в «Великой Германии» все 20 танков и 5 штурмовых орудий потеряны на минных полях, в 3?й тд: из семи потерянных Т-4 — шесть были подорваны, в 8?й тяжелой роте «Дас Райх» — из двух машин обе пострадали от мин, в дивизии «Мертвая голова» все танки и штурмовые орудия потеряны при попадании на минные поля. Был подбит «тигр» и будущего немецкого рекордсмена М. Витмана.

Тем не менее не стоит преуменьшать значения артогня, вклад артиллеристов был весом, пусть даже на первый взгляд и не слишком заметен. Хочу обратить внимание читателя на разницу в потерях танков в дивизиях СС. Необычным на первый взгляд кажется соотношение между потерями танков в соединениях, наступавших рядом. Так, 13?я рота «Лейбштандарт» лишилась 50 % машин, кроме того, в дивизии вышли из строя 4 «четверки» и 11 самоходок, а 8?я рота «Дас Райх» — только 2 танка из 12 принимавших участие в атаке и 10 штурмовых орудий. Причина здесь в действиях артиллеристов. На направлении движения боевой группы «Лейбштандарт», помимо артстредств 151?го гв. сп и приданных ему частей, в течение дня командование 52?й гв. сд проводило массирование артиллерийским резервом дивизии. Вдоль дороги Томаровка — Быковка на участке от выс. 228.6 — с. Быковка было выдвинуто практически два истребительно–противотанковых полка.

И хотя они имели на вооружении лишь 45?мм и 76?мм пушки, которым было не под силу уничтожить «тигра», но обездвижить [442] его они вполне могли, а значит, сорвать атаку. Хотя, как свидетельствует статистика, были случаи и уничтожения этих боевых машин артогнем. Когда по расчищенным от мин саперами проходам в атаку шли «тигры», на каждую из машин концентрировали огонь несколько расчетов. Причем важную роль сыграло наличие в частях подкалиберных снарядов.

Что касается потерь в живой силе войск 4?й ТА 5 июля, то они оказались также самыми высокими за весь период операции — 2527 человек, в том числе 365 — были убиты и 33 — пропало без вести{391}. Во 2?м тк СС с 19.00 4 июля по 19.00 5 июля вышли из строя 1047 человек, в том числе 187 убитыми{392}. Причем в дивизиях, действовавших на направлении главного удара, они оказались очень высокими даже по стандартам, принятым в войсках СС: «Лейбштандарт» лишилась всего 602 человека (89 — убито, 496 — ранено и 17 — пропало без вести), а «Дас Райх» — 290 (67 и 223).

Более существенный урон был нанесен войскам АГ «Кемпф». В ее соединениях вышли из строя всего 3484 человека, в том числе 275 — погибли и 98 — пропали без вести{393}.

Следовательно, общие потери войск ГА «Юг», участвовавших в прорыве главной полосы обороны Воронежского фронта, составили 6011 человек, в том числе убито и пропало без вести — 771.

Подробно о потерях войск Манштейна в ходе операции «Цитадель» указано в таблице 19.

* * *

По давно заведенной традиции заседания Военных советов Воронежского фронта и его армий, где обобщалась вся основная оперативная информация, принимались окончательные решения и ставились задачи на следующий день, начинались незадолго перед полуночью.

Каковы же выводы были сделаны в ночь на 6 июля советским командованием? Главным итогом дня стало удержание основных сил противника в системе армейских рубежей. Первый наиболее мощный удар группы армий «Юг» не привел к обрушению подготовленной войсками Воронежского фронта системы рубежей. О каком–либо глубоком вклинении или прорыве неприятеля, а тем более выходе его мобильных соединений на оперативный простор, как это было прежде, говорить не приходилось. Оборона всех армий фронта, в том [443] числе и на направлении главного удара противника, показала свою устойчивость, абсолютное большинство войск дралось храбро и мужественно. В ходе тяжелейших боев в течение суток врагу был нанесен немалый урон.

Особенно было отмечено, что уже в первые часы немецкого наступления части армий первого эшелона почувствовали большое значение хорошо продуманной и подготовленной системы инженерных сооружений и заграждений, которая была разработана специалистами и воплощена руками гвардейцев за предшествовавшие месяцы. Разветвленная окопная сеть позволила сохранить во время утренней бомбежки и артподготовки практически весь личный состав передовых батальонов. А многочисленные, хорошо замаскированные минные поля, перекрывавшие по несколько раз не только танкопроходимые участки, но и все подходы к переднему краю главной полосы, в сочетании с плотным огнем артиллерии не позволили танковым частям Гота и Кемпфа использовать мощь первого удара в полном объеме.

Сыграли свою положительную роль посты боевого охранения и передовые отряды в предполье. Враг был вынужден вместо взламывания главной полосы растрачивать потенциал первого рывка на уничтожение боевого охранения и инженерных сооружений и заграждений предполья. Таким образом, в течение первых 7–12 часов ни одна часть, ни одна дивизия первого эшелона 6?й гв. А не были выбиты со своих позиций. Не было случаев массовой паники и бегства, на что очень рассчитывал враг. Принципиально не изменилась ситуация и после того, как 2?й тк СС и 48?й тк во второй половине дня потеснили войска 71?й гв., 67?й гв. и 52?й гв. сд. Сопротивление наших войск даже в глубине обороны не снизилось, гвардейцы продолжали упорно драться, сковывая основные силы неприятеля.

Один из первых выводов, который сделал Военный совет 6?й гв. А по итогам дня, был следующий: «Столь высокой концентрации огневых средств на узком фронте прорыва противник ранее никогда не создавал». На отдельных участках инженерные укрепления и противотанковые заграждения, возводившиеся более трех месяцев, были стерты в пыль.

Тактика противника претерпела ряд изменений. Как и прежде, она была хорошо продумана и максимально адаптирована к условиям конкретной операции. Слабые стороны группировки, подготовленной для рывка к Курску, немцы постарались усилить. Так, противнику явно не хватало артиллерийских средств, поэтому на танковые части, которые ранее использовались по прямому назначению — составляли основу подвижной группы развития успеха соединений, была возложена задача [444] прорыва обороны и артиллерийской поддержки пехоты. Но сейчас эту функцию выполняла в основном бомбардировочная авиация, в первую очередь пикирующие бомбардировщики. В реальных условиях это требовало от войск и их штабов быстрого и четкого исполнения приказов, высокой слаженности и взаимодействия участвовавших в бою нескольких родов войск. Все это в достаточной степени продемонстрировали соединения 4?й ТА в первый день наступления.

Как и предполагалось, тараном немцы избрали бронетанковые части. Враг пытался сломить стойкость и упорство наших войск в обороне массированным применением танков. Выработанное заранее советской стороной «противоядие» от гитлеровского «зверинца» оказалось эффективным. Одним из важных его компонентов стали противотанковые резервы, которые имели в подчинении командиры дивизий первого эшелона и командующий 6?й гв. армией. Решение о выделении в распоряжение командования армий нескольких сильных артиллерийских соединений, какими являлись отдельные истребительно–противотанковые бригады, полностью себя оправдало.

Факты свидетельствуют, что примерно с 13.30–14.00 именно противотанковый резерв командарма в значительной мере решил исход боя между селами Черкасское и Коровино. Причем успех был достигнут не столько созданием высокой плотности орудий на опасном участке, сколько грамотным маневром артиллерийских средств. Действовавшая здесь 27?я оиптабр не имела положенного по штату третьего полка, а один из двух иптапов не был полностью укомплектован материальной частью. Однако, сосредоточенные вовремя, в нужном месте, эти средства сыграли очень важную роль. В результате противнику так и не удалось осуществить прорыв между этими населенными пунктами. В то же время затягивание с выдвижением 28?й оиптабр в полосу 52?й гв. сд сыграло негативную роль и позволило противнику прорвать главный рубеж на всю глубину и подойти ко второму.

Вместе с тем существенным недостатком артиллерийской группировки 6?й гв. А было наличие значительного числа маломощных 45?мм противотанковых орудий. На 5 июля в ее составе числилось 248 «сорокапяток» в стрелковых дивизиях и 85 — в пяти истребительно–противотанковых полках, что составило 43,4 % от общего числа противотанковых орудий дивизионной, полковой и истребительно–противотанковой артиллерии армии. Это внушительная сила, почти половина артиллерии армии. «Сорокапятка» отличалась незначительным весом, расчет в бою без труда быстро перекатывал ее с места на место, но эффективность орудия в условиях массированного [445] применения противником новых и модернизированных образцов танков оказалась значительно ограниченна.

Об этом было известно заранее. Стремясь увеличить пробивную силу орудия, для него начали выпускать подкалиберные снаряды, иптапам придавались роты ПТР, но и это не решало полностью проблемы. К началу Курской битвы бронирование немецких танков и возможности их пушек достигли столь высокого уровня, что полк, вооруженный 45?мм ПТО, не мог успешно бороться с ними. Учитывая это, при построении обороны 6?й гв. А их располагали на участках, которые параллельно оборудовались многочисленными инженерными противотанковыми препятствиями, а на особенно опасных участках противотанковые районы создавались из смешанных полков, один из которых вооружался 76?мм орудиями.

Использование 45?мм пушек было мерой вынужденной, орудий более крупных калибров просто не хватало. Поэтому от артиллерийских начальников всех уровней Воронежского фронта требовалось как можно лучше готовить личный состав, тем самым повышать боеспособность полков. Демонстрируя высокую боевую выучку расчетов, штаб артиллерии Воронежского фронта отчитывался:

«…Опыт боев показал, что к достоинствам 45?мм пушки надо отнести ее легкость, подвижность. При достаточном количестве подкалиберных снарядов эта пушка с небольших дистанций — до 300 метров — может вести борьбу с тяжелыми танками. Большое значение в таких скоротечных боях имеет быстрота изготовления орудия к бою, и в этом отношении 45?мм не имеет соперника. Натренированные расчеты 538?го иптап приводят ее к бою за 3 секунды»{394}.

К сожалению, экипажи вражеских машин просто не подходили к позициям артиллеристов на дистанцию 300 метров. Используя цейссовскую оптику, возможности танковых пушек, которые могли вести успешно борьбу даже с танками на расстоянии в 1,5–2 км, и данные авиаразведки, они уже на расстоянии 700–900 м начинали вести губительный огонь. Какой выдержкой должны были обладать расчеты, чтобы подпустить 25–30 машин (численность танков врага во время обычной атаки) на расстояние 200–300 м. Обычно дуэль начиналась с дистанции 500–600 метров. Понятно, что на таком расстоянии снаряды барабанили по броне как горох о стенку. Единоборство расчетов «сорокапяток» с модернизированными «четверками» и тем более с «тиграми» и «пантерами» имело, как правило, драматические результаты для артиллеристов. Как правило, после прорыва инженерных заграждений [446] бой превращался из единоборства в истребление артрасчетов. Мощную поддержку вражеским танкистам в борьбе с рубежами ПТО оказали авиация и самоходки. В том же отчете штаба артиллерии фронта признается:

«Опыт боев июля 1943 года показал, что для борьбы с самоходной артиллерией — следует выделять специальные батареи, так как противотанковые орудия не могут вести борьбу с больших дальностей»{395}.

Поэтому через 2–3 часа иптап, вооруженный 45?мм ПТО, практически полностью «сгорал», как это было 5 июля с 538?м иптап.

Возникли сложности и в работе штабов всех уровней. Залогом успешного управления войсками являются три основных фактора: отлаженная вертикаль управления снизу доверху, систематическая и достаточно подробная информация об оперативной обстановке, наконец, опыт и знание штабных офицеров и генералов. С последним особых проблем не возникало. Руководство армии и фронта вполне профессионально начало оборонительную операцию. Что же касается системы управления, то в момент начала Курской битвы в войсках Воронежского фронта ее формирование еще полностью не завершилось.

Шел процесс создания стрелковых корпусов. В первых числах июля командующие ряда армий, в том числе и первого эшелона, подписали приказы, фиксировавшие, что корпуса созданы. Формально теперь штабы армий должны были управлять дивизиями через эти структуры, но, к сожалению, полностью этот процесс был завершен лишь на бумаге. По крайней мере, требовалось хотя бы 20–25 суток, столько обычно выделялось в военное время для отладки всего механизма управления. Корпусное звено не было в состоянии полноценно управлять войсками. На тот момент оно являлось простым передаточным звеном информации сверху вниз и обратно. Большинство офицеров толком не знали ни командный состав своих дивизий, ни их состояние и возможности, а некоторые штабы еще приказы о штате корпуса не получили. Так, в командование 48?м ск 69?й армии генерал–майор З. З. Рогозный вступил 4 июля, то есть за день до начала боев. Боевой состав корпусов 7?й гв. А Н. Ф. Ватутин утвердил уже в разгар Курской битвы, вечером 9 июля, в ходе телефонного разговора с командующим армией М. С. Шумиловым. В точно таком же состоянии находилась и 40?я А.

Поэтому в первый день вражеского наступления, в частности в 6?й гв. А, возникли как бы два центра управления войсками, которые слабо взаимодействовали друг с другом, — [447] это штаб армии и ее командующий с оперативной группой на передовом НП. Штаб в течение всего дня настойчиво добивался полноценной работы от толком не сформированных штабов корпусов, своевременной информации об оперативной обстановке, адекватных и взвешенных решений, те в свою очередь пытались наладить управление войсками внутри соединения под мощным давлением противника. В то же время командарму в условиях высокой динамики боя требовалась постоянная и полная информация о ситуации в войсках первого эшелона. Стремясь получить ее вовремя, он лично связывался с комдивами, а затем с командующим фронтом, не имея при этом физической возможности сообщить эти данные в штаб армии, который в это время «вызванивал» эту же информацию у корпусов. В результате штаб армии не справлялся со своими обязанностями, не был полноценным помощником и органом управления командующего. В не менее сложной ситуации оказался и штаб фронта: получая данные из армии по двум каналам, он не мог четко понять, что же на самом деле происходит в ее полосе. Эта чехарда серьезно осложняла понимание и анализ оперативной обстановки, а следовательно, ухудшала управление войсками.

Кроме того, ощущалась некая расслабленность в действиях офицеров управления 6?й гв. А. За три месяца оперативной паузы психология людей заметно поменялась, они полностью перестроились на мирный ритм жизни, и резко изменить это состояние было невозможно, хотя обстановка этого требовала.

Поэтому вечером 5 июля заместитель начальника штаба фронта генерал–майор С. И. Тетешкин в разговоре с начальником оперативного отдела штаба 6?й гв. А отмечал:

«Тов. Рыбко, в каждой оперсводке и боевом донесении требуется указать положение своих частей, и на каждое время это положение. В ваших опердокументах до сего времени этого не было. По всем существующим приказам и распоряжениям о всех происходящих изменениях в обстановке требуется немедленно доносить вышестоящему штабу. До последнего времени я вынужден вытягивать Вас, а дальше буду вытягивать начальника штаба для того, чтобы получать данные через каждые два часа.

Противник действует подвижными частями, обстановка динамична и неоднозначная, и незнание положения противника, а также и своих войск не дает возможность командованию нашего хозяйства своевременно и правильно реагировать на обстановку. Иванов требует упорядочить этот вопрос, не дожидаясь установленных сроков представления донесений, по мере получения новых данных немедленно доносить [448] нам. Если вы не уверены в правдивости тех или других данных, то оговаривайте, что эти данные требуют проверки. У нас получился, и в дальнейшем будет получаться великий разнобой и разноречивые данные, у моего хозяина и у меня, т. к. хозяин непосредственно говорит с вашим хозяином, который дает новые сведения, но они в ваших документах не фигурируют. Прошу все это передать т. Пеньковскому и наладить своевременную информацию»{396}.

5 июля 1943 г. можно считать днем рождения одной из масштабных и живучих легенд Великой Отечественной войны. Именно в этот день в штабах всех уровней войск Воронежского фронта начали получать донесения, прежде всего из артиллерийских частей, о массированном применении противником тяжелых танков в полосе фронта. И главное — о значительных успехах в борьбе с ними. В абсолютном большинстве документов отмечалось, что та или иная часть уничтожила несколько «тигров» или «пантер». Кстати, о «тиграх» из стрелковых дивизий и полков 6?й гв. А сообщений в первый день не обнаружено, в лучшем случае говорится о тяжелых танках. А вот артиллеристы, в силу своей специфики, обязаны были распознать типы боевых машин противника и сообщить о них вышестоящему командованию. Однако именно в штабах артчастей и началась путаница.

Дело в том, что в первый день наступления противник на участке армии генерала И. М. Чистякова ввел в бой одновременно три типа танков и несколько марок самоходных артиллерийских установок, которые против Красной Армии или вообще не применялись, или использовались довольно редко. Так, до начала Курской битвы танков Т-5 «пантера» в действующих соединениях вермахта не было, не были знакомы нашим бойцам и САУ «Хуммель» и «Веспе». «Тигры» применялись локально. Наиболее крупные бои с применением этих машин развернулись под Харьковом в феврале — марте 1943 г., но и там действовал лишь один отдельный танковый батальон. Поэтому подавляющее большинство артиллеристов, как говорится, «живьем» этого «зверя» не видели. В лучшем случае им приходилось читать памятку «Наиболее уязвимые и поражаемые места немецкого тяжелого танка Т-У 1 и способы борьбы с ним», выпущенную в 1943 г. Воениздатом большим тиражом. В этой брошюре танк был нарисован для того, чтобы указать наиболее уязвимые места. Понятно, что рисунок и натуральный объект заметно отличались и сразу определить в ходе боя, какие танки атакуют, достаточно сложно.

Несколько изменила свой облик и уже ранее известная «четверка» — основной танк вермахта. В ходе операции «Цитадель» [449] применялась их модификация Т-4Н. Значительное число этих машин было оснащено специальными навесными бронещитами, которые навешивались на оба борта для прикрытия ходовой части от флангового огня артсредств. Эти элементы защиты визуально увеличивали размеры танка. В ходе атак, когда в одном строю шли и Т-3 и Т-4Н, создавалось впечатление, что последний — это совершенно новый тяжелый танк. Нередко советские войска его принимали за «тигр», в некоторых отчетных документах приходилось встречать обозначения «танк Т-4Н «тигр».

В силу этих причин после первых боев из иптапов и бригад начали уходить сообщения о значительном числе подбитых тяжелых боевых машин разных марок. Но так как в основном при подготовке артиллеристов обращалось внимание на «тигры», об этих же боевых машинах трубило на весь мир и ведомство Геббельса, то все пораженные тяжелые танки считали «тиграми». Даже когда в боях участвовали «пантеры», их тоже относили к разряду «тигров». Кроме того, большинство подбитых или поврежденных машин находилось на нейтральной полосе или территории, контролируемой врагом, и детально рассмотреть возможности не было.

Согласно архивным документам, ежедневно из войск Воронежского фронта поступали данные об уничтожении или выводе из строя десятков «тигров». Причем не только от артчастей. По данным штаба БТ и MB, за период оборонительной операции командование танковых соединений донесло об уничтожении 400 «тигров», в то время как, по мнению командования БТ и MB, на участке фронта действовало не более 200 этих машин.

Вот и возникла иллюзия, что против Воронежского фронта немцы двинули «стаи» из сотен «тигров». Командующий артиллерией фронта генерал Варенцов признавал:

«В итоге первого дня боев тяжелые танки были приняты за тип Т-6 «тигр». Только значительно позднее удалось установить, что с начала июля противник применяет тяжелые танки двух типов «пантера» и «тигр»{397}.

Когда же эта ошибка выяснилась, то о «тиграх» не забыли, просто уже существующие легенды обросли новыми подробностями и деталями. Свою лепту в формирование образа «фашистского зверинца Огненной дуги» внесли армейская и центральная печать. Журналисты в ярких красках описывали ожесточенные схватки наших воинов с гитлеровскими «животными», прибавив к ним еще и «фердинанд» — супермощные самоходки, которые сумели уничтожить войска Центрального фронта. О них на политинформациях и собраниях в ротах [450] и батальонах рассказывали политработники на всех фронтах и во всех армиях. В ходе этих бесед, естественно, прибавлялось и то, чего в природе не было, но в памяти бойцов и командиров эта информация откладывалась.

После войны непроверенная информация из оперативных сводок и боевых донесений, а также из красноречивых репортажей фронтовых корреспондентов, которых ввели в заблуждение, перекочевала на страницы книг, периодических изданий. Легенду о том, что основная масса бронетехники врага на Курской дуге состояла из «тигров», «пантер» и «Фердинандов», значительно усилили мемуары военачальников и полководцев Красной Армии. Надо честно признать, большинство из них знали, что это выдумка, но, стремясь создать образ более сильного и свирепого врага, которого сумели–таки разгромить наши доблестные воины, баснописцы в погонах игнорировали известные им факты и продолжали использовать в своих книгах, выходивших миллионными тиражами, пропагандистские штампы прошлого. В условиях, когда более полувека наши военные архивы находились на замке, а публиковавшиеся на западе материалы были недоступны, да и относились к ним как к пропагандистским уловкам потенциального противника, именно мемуарная литература и написанные на ее основе исследования становились главным источником, откуда черпали сценаристы и режиссеры информацию для фильмов, формировавших представления граждан Советского Союза, а затем и России о Курской дуге. Это касается не только вопроса о бронетехнике противника, но и всей истории этой битвы в целом.

Каково же реальное число боевых машин Т-5 и Т-6, находившихся в составе соединений ГА «Юг» перед началом операции «Цитадель»? Боевой состав танковых корпусов приведен в таблице 1. Из этих данных видно, что каждая из моторизованных дивизий 2?го тк СС располагала лишь одной ротой «тигров» численностью 13–15 машин, а в составе 48?го тк имелось лишь 15 Т-6. Таким образом, в полосе 6?й гв. А враг мог применить лишь 57 «тигров» (чуть больше отдельного батальона), что составило 6,2 % общего числа всех танков 48?го и 2?го тк СС. Основная их часть была сосредоточена на левом фланге в полосе наступления эсэсовского корпуса. Надо учитывать и тот факт, что не все машины были на ходу. Так, по свидетельству унтер–шарфюрера В. Вендта, служившего в 13?й «тяжелой» роте мд СС «Лейбштандарт», наутро 5 июля в роте из 13 танков два танка Т-6 находились в ремонтных мастерских и в наступлении не участвовали. Хотя в документах корпуса указывалось, что в ремонте один танк{398}.

Значительно больше было «пантер». Как уже упоминалось [451] выше, все они находились в полосе 48?го тк и в течение всего периода наступления не переподчинялись другим соединениям. 51?й и 52?й танковые батальоны действовали соответственно в полосе 11?й тд и мд «Великая Германия». На 5 июля из двухсот в строю числилось 184 танка{399}.

Следовательно, в 4?й ТА на 4 июля 1943 г. находилось 257 танков Т-5 и Т-6, что составило 28 % всех танков — меньше трети.

Важным результатом дня стало определенное «прозрение» врага. Русские с ужасающей решимостью и настойчивостью, погибая целыми подразделениями, перемалывали германские войска. Все, кто участвовал в этом сражении, в один голос утверждают — после нескольких часов наступления немцы поняли, что столкнулись с уже другой Красной Армией. Образ деморализованного, бежавшего под ударами танковых клиньев вермахта, оставляя сотни километров родной земли, русского солдата таял как дым. Генерал СС М. Симон, командовавший полком в мд «Мертвая голова», в ходе Курской битвы вспоминал:

«Русский пехотинец сражается до последнего вздоха. Экипажи горящих танков продолжают вести огонь, пока в их телах теплится жизнь. Раненые и контуженые хватаются за оружие, лишь только приходят в себя»{400}.

Стойкость и невероятное упорство советских войск, хорошо подготовленные позиции, продуманная система артиллерийского огня и инженерных сооружений — все это изумило противника и наводило на мысли, что если и будет достигнута в этой операции победа, то заплатить за нее придется очень дорогую цену.

Подводя итоги 5 июля, с полной уверенностью можно утверждать, что этот день оказался более успешным для войск Воронежского фронта, чем для противника. Главная задача — удержать танковые клинья Манштейна на армейских оборонительных рубежах, изматывая его силы, — хотя и с большим трудом, но была достигнута.

Однако битва лишь только разгоралась и генерал–лейтенант И. М. Чистяков, которому выпала судьба находиться в ее эпицентре, был далек от мысли, как говорили на фронте, «готовить дырочку для ордена на кителе». Войска армии этот успех оплатили огромным напряжением сил и многочисленными потерями. Как и руководство фронтом, командование 6?й гв. А остро нуждалось в резервах. Армия располагала во втором эшелоне тремя стрелковыми дивизиями, но они не были столь сильными, как соединения первого эшелона. Помимо [452] того, что дивизии В. П. Чернова, Н. Т. Таварткеладзе и М. П. Серюгина не были доведены до штатной численности, 90?й гв. и 51?й гв. сд еще и передали по несколько стрелковых батальонов и часть артиллерии в первый эшелон. Учитывая, что немцы прорывали рубеж танками, крайне необходимы были значительные артсредства. И И. М. Чистяков вечером 5 июля их получил в полном объеме, но, как покажут дальнейшие события, распорядиться как следует не удалось. [453]