Из протокола допроса арестованного Сиднева Алексея Матвеевича от 6 февраля 1948 года

Вопрос: Какой период времени вы работали в Герма-нии?

Ответ: С 1945 по 1947 год я работал начальником оперативного сектора МВД города Берлина. В ноябре 1947 года я получил новое назначение и из Германии уехал в Ка-зань.

Вопрос: После вашего отъезда из Берлина были вскрыты крупные хищения ценных вещей и золота, в которых вы принимали непосредственное участие. Показывайте об этом.

Ответ: Говоря откровенно, я давно беспокоился, ожидая, что будут вскрыты преступления, совершенные мною в Германии, и мне придется за них отвечать.

Как известно, частями Советской Армии, овладевшими Берлином, были захвачены большие трофеи. В разных частях города то и дело обнаруживались хранилища золотых вещей, серебра, бриллиантов и других ценностей. Одновременно было найдено несколько огромных хранилищ, в которых находились дорогостоящие меха, шубы, разные сорта материи, лучшее белье и много другого имущества. О таких вещах, как столовые приборы и сервизы, я уже не говорю, их было бесчисленное множество. Эти ценности и товары различными лицами разворовывались.

Должен прямо сказать, что я принадлежал к тем немногим руководящим работникам, в руках которых находились все возможности к тому, чтобы немедленно организовать охрану и учет всего ценного, что было захвачено советскими войсками на территории Германии. Однако никаких мер к предотвращению грабежей я не предпринял и считаю себя в этом виновным.

Вопрос: Вы и сами занимались грабежом?

Ответ: Я это признаю. Не считаясь с высоким званием советского генерала и занимаемой мною ответственной должностью в МВД, я, находясь в Германии, набросился на легкую добычу и, позабыв об интересах государства, которые мне надлежало охранять, стал обогащаться.

Как ни стыдно теперь об этом рассказывать, но мне ничего не остается, как признать, что я занимался в Германии воровством и присвоением того, что должно было поступить в собственность государства. При этом я должен сказать, что, отправляя на свою квартиру в Ленинград это незаконно приобретенное имущество, я, конечно, прихватил немного лишнего.

Вопрос: Обыском на вашей квартире в Ленинграде обнаружено около сотни золотых и платиновых изделий, тысячи метров шерстяной и шелковой ткани, около 50 дорогостоящих ковров, большое количество хрусталя, фарфора и другого добра. Это, по— вашему, «немного лишне-го»?

Ответ: Я не отрицаю, что привез из Германии много ценностей и вещей.

Вопрос: Вам предъявляются фотоснимки изъятых у вас при обыске 5 уникальных большой ценности гобеленов работы фламандских и французских мастеров XVII и XVIII веков. Где вы утащили эти гобелены?

Ответ: Гобелены были обнаружены в подвалах германского Рейхсбанка, куда их сдали во время войны на хранение какие-то немецкие богачи. Увидев их, я приказал своему коменданту Аксенову отправить их ко мне на ленинградскую квартиру.

Вопрос: Но этим гобеленам место только в музее. Зачем они вам понадобились?

Ответ: По совести сказать, я даже не задумывался над тем, что я ворую. Подвернулись эти гобелены мне под руку, я их и забрал.

Вопрос: Однако вы воровали не все подряд, а лишь наиболее ценные вещи. Следовательно, вы не обычный вор?

Ответ: Конечно, я брал себе наиболее ценное, но что еще было мною присвоено, я сейчас не помню.

Вопрос: Мы вам напомним. Дамскую сумочку, сделанную из чистого золота, вы где взяли?

Ответ: Точно не помню, где я прихватил эту сумку. Думаю, что она была взята мною или женою в подвале Рейхс-банка.

Вопрос: А три золотых браслета с бриллиантами вы где «прихватили»?

Ответ: Эти браслеты были мною взяты в одном из обнаруженных немецких хранилищ, где именно — не помню. Если не ошибаюсь, один из золотых браслетов мне принес бухгалтер берлинского оперсектора Ночвин.

Вопрос: 15 золотых часов, 42 золотых кулона, колье, брошей, серег и цепочек, 15 золотых колец и другие золотые вещи, изъятые у вас при обыске, где вы украли?

Ответ: Так же, как и золотые браслеты, я похитил эти ценности в немецких хранилищах.

Вопрос: Вы очищали не только немецкие хранилища, но и грабили арестованных, как разбойник с большой дороги.

Ответ: Ценностей арестованных я не присваивал.

Вопрос: Врете, ваш бывший адъютант Алексеев П.В. изобличает вас именно в том, что вы грабили арестованных.

Алексеев показал:

«Летом 1945 года Сиднев приказал мне выехать к майору Захарову, взять там, у арестованного немца ценности и доставить к нему — Сидневу, а арестованного немца также забрать с собой, но по пути высадить из машины и отпустить на все четыре стороны.

Это приказание мною было выполнено. Я доставил Сидневу изъятые у этого немца золотые часы, отделанные золотом автоматический карандаш, 4 отреза шерсти высокого качества и меховые шкурки на два котиковых пальто. Тогда же я доложил Сидневу, что, согласно его приказанию, я забрал с собой у Захарова арестованного немца и по дороге отпустил его. Фамилию этого немца, насколько помню, Зальбер». Вы признаете это?

Ответ: Возможно, такой случай и имел место, но я его не помню.

Вопрос: Шестьсот серебряных ложек, вилок и других столовых предметов вы тоже украли?

Ответ: Да, украл.

Вопрос: Можно подумать, что к вам ходили сотни гостей. Зачем вы наворовали столько столовых приборов?

Ответ: На это я затрудняюсь ответить.

Вопрос: 32 дорогостоящих меховых изделия. 178 меховых шкурок,1500 метров высококачественных шерстяных, шелковых, бархатных тканей и других материалов, 405 пар дамских чулок, 78 пар обуви, 296 предметов одежды — все это лишь часть изъятых у вас вещей. Вы что, собирались торговать этой добычей?

Ответ: Торговать, конечно, я не собирался. Все это наворовал частично сам, при активном участии жены, а большинство имущества для меня доставали комендант оперсектора Аксенов и мой родственник Кузнецов, выписанный мною в Берлин из СССР и назначенный оперуполномоченным по учету в оперативный сектор.

Вопрос: Теперь, может быть, вы сами скажете, что еще вы награбили в Германии?

Ответ: Мне сейчас трудно перечислить все то, что я в течение длительного времени разными путями направил на свою ленинградскую квартиру. Могу лишь ориентировочно сказать, что из Германии я вывез для себя более 40 битком набитых чемоданов, ящиков и тюков, в которых было много различного белья, высших сортов материи, мужские и дамские костюмы, меховые женские шубы, черно-бурые лисы, женская и мужская обувь, фотоаппараты, радиолы, хрустальные вазы, антикварные вещи и другое имущество.

Часть этого имущества я месяц тому назад переправил к своему новому месту жительства в город Казань. Кроме того, из Берлина в начале декабря 1947 года мною отправлены в Казань мебель из красного дерева для спальни и столовой, рояль, киноустановка и другие вещи.

Вопрос: Как получилось, что вы стали мародером?

Ответ: Сидя в тюрьме, я и сам неоднократно задавал себе этот вопрос. Ведь с 1928 года находился в Советской Армии, был хорошим командиром и честным коммунистом, и, когда в 1939 году оканчивал Военно-инженерную академию им. Куйбышева, то по партийной линии был мобилизован в органы НКВД и направлен на руководящую работу. На этой работе я был всем обеспечен, честно и с любовью относился к труду. Отечественная война застала меня на работе в Особом отделе НКВД, и с армией я переносил все тяготы. В 1944 году, являясь заместителем начальника Управления «СМЕРШ» 1-го Украинского фронта, я на территории Польши встретился с Серовым, являвшимся в то время Уполномоченным НКВД по указанному фронту. Под его руководством я проводил работу в Польше, а затем, когда советские войска захватили Берлин, Серов добился моего перевода на работу в НКВД и назначил начальником берлинского оперсектора.

На этой работе Серов приблизил меня к себе, я стал часто бывать у него, и с этого времени началось мое грехопадение.

…Надо мною стоял Серов, который, являясь моим начальником, не только не одернул меня, а наоборот, поощрял этот грабеж и нажился в значительно большей степени, чем я.

Следуя примеру Серова, я также занимался хищением ценностей и вещей, правда, за часть из них я расплачивался деньгами.

Вопрос: Но ведь и деньги вами тоже были украдены?

Ответ: Я денег не крал.

Вопрос: Неправда. Арестованный бывший начальник оперативного сектора МВД Тюрингии Бежанов Г.А. на допросе показал, что вы присваивали большие суммы немецких денег, которые использовали для личного обогащения. Правильно показывает Бежанов?

Ответ: Правильно. При занятии Берлина одной из моих оперативных групп в Рейхсбанке было обнаружено более 40 миллионов немецких марок. Примерно столько же миллионов марок было изъято нами и в других хранилищах в районе Мите (Берлин). Все эти деньги были перевезены в подвал здания, в котором размещался берлинский оперативный сектор МВД.

Вопрос: Но этот подвал с деньгами находился в вашем ведении?

Ответ: Да, в моем.

Вопрос: Сколько же всего там находилось денег?

Ответ: В подвале находилось около 100 мешков, в которых было более 80 миллионов марок.

Вопрос: Какое вы имели право держать у себя такое количество денег, не сдавая их в советский государственный банк?

Ответ: Хранение такого количества денег, конечно, было незаконным, но сделано это было по указанию Серова. Когда я ему доложил об обнаружении в Берлине мешков с немецкими марками, Серов сказал, что эти деньги будут для нас очень кстати, и приказал их в банк не сдавать, а держать у себя.

Вопрос: За счет этих денег вы и обогащались?

Ответ: Да. Значительная часть захваченных денег пошла на личное обогащение.

Вопрос: Как вы разворовывали миллионы находившихся у вас немецких денег?

Ответ: Это делалось очень просто, Серов присылал мне так называемые заявки начальников оперативных секторов со своими резолюциями о выдаче денег. Эти заявки, как правило, мотивировались необходимостью расходов по строительству и хозяйственным нуждам оперативных секторов, а часть денег разворовывалась. Наряду с этим Серов раздавал ежеквартально каждому начальнику оперативного сектора так называемые безотчетные суммы, определяемые в несколько десятков тысяч марок, которые в большей части использовались ими на личные нужды.

Все выдачи денег производились в моем оперативном секторе бухгалтером Ночвиным.

Таким путем каждый из начальников секторов получил из моего подвала по несколько миллионов рейхсмарок, а я лично с разрешения Серова взял для расходов по берлинскому сектору более 8 миллионов марок, часть которых использовал на личные нужды, но сколько именно, я сейчас указать не могу. Около ста тысяч германских марок были мною присвоены еще в 1945 году, при обнаружении их в подвалах Рейхсбанка.

О том, что значительная часть средств, отпускаемых как бы для служебных целей, разворовывалась, можно судить хотя бы по тому, что Серов, имея в своем аппарате всего лишь 20 сотрудников, систематически присылал ко мне своего секретаря Тужлова с записочками, содержащими указания выдать ту или иную сумму денег. В таком незаконном порядке Серов только от меня получил около миллиона немецких марок.

Помимо этого Тужлов брал у бухгалтера Ночвина деньги и без моего ведома, поскольку Ночвин имел от меня указание для Серова выдавать деньги беспрепятственно.

Вопрос: Вам известно, где находятся сейчас все записи на расходование немецких марок?

Ответ: Как мне рассказывал Ночвин, папки с отчетными материалами об израсходованных немецких марках, собранные со всех секторов, в том числе и записи на выданные мною деньги, были по указанию Серова сожжены. Остался лишь перечень наименований сожженных материалов, составленный работниками финансовой группы аппарата Серова.

Вопрос: Кто именно сжигал эти отчетные материалы и записи?

Ответ: Я этого не знаю, но вероятнее всего, в сожжении участвовали финансовые работники аппарата Серова или его секретарь Тужлов, а может быть, и все вместе.

Вопрос: Но ведь эти материалы необходимо было передать вновь назначенному Уполномоченному МГБ СССР в Германии?

Ответ: Правильно, но это было не в наших интересах. Я считаю, что Серов дал указание сжечь все эти материалы для того, чтобы замести следы, так как, если бы они сохранились, то все преступления, совершенные Серовым, мною, Клеповым, Бежановым и другими приближенными к нему лицами, были бы вскрыты гораздо раньше, и, видимо, мы бы давно сидели в тюрьме.

Вопрос: А куда вы девали отчетность об изъятом золоте и других ценностях, находившихся у вас?

Ответ: Эта отчетность, так же как и отчетность по немецким маркам, была передана в аппарат Серова и там сожжена.

Вопрос: Вы это сделали для того, чтобы скрыть хищение золота и других ценностей?

Ответ: Я сдал эти документы Серову потому, что он их у меня потребовал.

О расхищении ценностей с моей стороны я уже дал показания. Присваивал ценности также и Серов, поэтому, очевидно, была необходимость уничтожить эти документы, чтобы спрятать концы в воду.

Вопрос: Не отделывайтесь общими фразами, а говорите, что вам известно о расхищении Серовым золота?

Ответ: Наряду с тем, что основная часть изъятого золота, бриллиантов и других ценностей сдавалась в Государственный банк, Серов приказал мне все лучшие золотые вещи передавать ему непосредственно.

Выполняя это указание, я разновременно передал в аппарат Серова в изделиях примерно 30 килограммов золота и других ценностей.

Серов мне говорил, что все эти ценности он отправляет в Москву, однако я знаю, что свыше десяти наиболее дорогостоящих золотых изделий Серов взял себе.

Вопрос: Откуда вы это знаете?

Ответ: Я это лично видел. Являясь к Серову с докладом об изъятых ценностях, я приносил ему для просмотра наиболее дорогие образцы золотых изделий и бриллиантов, Серов в таких случаях долго вертел эти ценности в руках, любовался ими, а затем часть из них оставлял у себя.

Помимо меня много золотых вещей давали Серову и другие начальники секторов.

Кроме присвоения ценностей и немецких марок, Серов, как я уже показывал ранее, занимался грабежом ценного имущества. Жена Серова и его секретарь Тужлов неоднократно приезжали на склад берлинского оперативного сектора, где отбирали в большом количестве ковры, гобелены, лучшее белье, серебряную посуду и столовые приборы, а также другие вещи и увозили с собой.

Тужлов и адъютант Серова — Хренков разъезжали по Германии и отбирали для Серова вещи.

Все указанное, а также и другое награбленное Серовым имущество отправлялось из Германии к нему в Москву. Много ценных вещей я так же, как и Серов, забрал со склада берлинского оперативного сектора. Пользуясь самолетами Советской военной администрации в Германии и самолетом Серова, я сам, а иногда с Алексеевым переправлял все это в Ленинград.

Вопрос: Как все эти вопиющие злоупотребления могли сходить вам безнаказанно?

Ответ: Я уже показывал, что весь наш грабеж мы чинили под видом изъятия и отправки в Советский Союз трофейного имущества. Кроме того, я, Клепов и Бежанов пользовались покровительством Серова, который считал себя хозяином положения в Германии. Поэтому все наши грязные дела сходили нам с рук, и мы считали, что с таким человеком, как Серов, мы не пропадем.

Особенно хорошо относился Серов ко мне, потому что в подвале моего сектора хранились деньги и другое ценное имущество, которое я беспрепятственно выдавал Серову. К тому же я знал, что Серов, часто выезжая в Москву, каждый раз увозил с собой большое количество ценных вещей. Я не сомневался, что Серов такую мою осведомленность, конечно, принимал в расчет. Должен прямо сказать, что между Серовым, мною, Клеповым и Бежановым установилась круговая порука, все мы воровали и оказывали друг другу в этом помощь. Большое значение имело также подхалимство, процветавшее среди нас по отношению к Серову.

Последний, в свою очередь, поощрял нас и умело использовал в своих личных целях.

Вопрос: Приведите факты.

Ответ: Начну с себя. Я не раз выполнял сугубо личные поручения Серова, которые иначе, как подхалимажем, назвать нельзя.

Подследственный Сиднев приводит эпизод, когда он старался угодить Серову, и рассказывает о его увлечении подарками, в частности нужным ему людям. Лично мне, говорит Сиднев, Серов подарил два сервиза и ружье.

Вопрос: По какому случаю Серов вам сделал эти подарки?

Ответ: Я уже показал, что Серов относился ко мне покровительственно. Кроме того, я у него был на хорошем счету как энергичный работник.

Вопрос: Вы энергично воровали, а работать вам было некогда. Не так ли?

Ответ: В мародерстве я уже признал себя виновным. Что касается моего отношения к оперативной работе, то в этой части я аккуратно выполнял возложенные на меня задачи.

Вопрос: Ваше заявление смехотворно. Вы занимались мародерством и грабежом, разложили своих подчиненных, и вместе с тем у вас хватает совести заявлять, что честно работали.

Ответ: В разложении своих подчиненных я виноват, и это, конечно, в значительной степени сказалось на оперативной работе. Но и в этом виноват опять-таки в немалой степени Серов, который почти не руководил мною, будучи, как я уже показывал, занят личными делами. К тому же он много времени находился в Москве

(допрос прерван)

Протокол записан с моих слов правильно, мною прочитан.

Сиднев.

Допросил: ст. следователь Следственной части по особо важным делам МГБ СССР.

Подполковник Путинцев.

Как следует из вышеизложенного, в неблаговидной роли оказался и генерал Иван Серов. Тем не менее, служба у него продолжалась…

Генерал-лейтенант Павел Васильевич Зеленин (1902–1965 гг.), генерал-лейтенант (1943 г.). В органах госбезопасности с 1920 г. В 1941 г. — начальник отделов разведки и контрразведки НКГБ — НКВД БССР. С июля 1941 г. — начальник 3, 6-го отделения ОО Западного фронта, с сентября 1941 г. — начальник ОО 30-й армии, затем начальник ОО Южного фронта. С августа 1942 г. — начальник ОО Северо-Кавказского фронта, с декабря того же года — начальник ОО Черноморской группы войск Закавказского фронта. В 1943 г. — начальник ОО Юго — Западного фронта, начальник УКР «СМЕРШ» Западного (с апреля 1944-го — 3-го Белорусского) фронта. С августа 1945 г. — начальник УКР «СМЕРШ» / МГБ ГСОВГ. В июле 1947 г. снят с должности, в 1948 г. уволен в запас. Арестован в октябре 1951 г. по «делу Абакумова». В апреле 1954 г. освобожден, в декабре того же года уволен из органов и лишен генеральского звания за нарушения законности.

Генерал-лейтенант Павел Васильевич Зеленин побывал в качестве руководителя органов военной контрразведки на Южном, Северо-Кавказском, Западном, 3-м Белорусском фронтах. Был руководителем органов военной контрразведки группы советских войск в Германии. Это был хорошо подготовленный руководитель, еще до войны приобретший навык ведения закордонной работы, но он как-то не вписывался в общий строй руководителя контрразведывательных органов, который формировался Абакумовым. Его отличали черствость и безразличие к судьбам оперативного состава, да и судьбам подследственных. Он, видимо, был единственным руководителем фронтовых органов, который не вел серьезной борьбы в случае нарушения социалистической законности при ведении следствия. Но самой негативной чертой его было не имевшее границ стяжательство. На складах Управления контрразведки было огромное количество неучтенного трофейного имущества, которое фактически принадлежало лично генералу Зеленину. Вот один из эпизодов, ставший достоянием автора, как трофейное имущество попадало к Зеленину. В 1947 году оперативная группа, которую возглавлял сам Зеленин, выехала для проведения проверки 8-й гвардейской армии, дислоцированной в земле Тюрингия. Только кортеж из нескольких машин подъехал к границам этой земли, как нашу оперативную группу встретил начальник одного из дивизионных отделов этой армии. При нем был «студебеккер», полный трофейного имущества. Зеленин бегло осмотрел содержимое, нагруженное в машине, оно ему понравилось, судя по тому, что он сразу потерял интерес возглавлять проверку и сказал старшему, оставшемуся за него: «Я думаю, работа здесь организована хорошо и вы с проверкой без меня справитесь». Прихватив «студебеккер», он возвратился в Потсдам. В 1947 году он был снят с должности и, по рассказам очевидцев увез с собой трофейного имущества в пяти или семи пульмановских вагонах.

По приказу генерал-лейтенанта Николая Андриановича Королева, сменившего Зеленина, была проведена инвентаризация имущества на складе. До этого все имущество не учитывалось, Картина того, что осталось на складе и не было востребовано, поражала. Сотни кубиков слоновой кости, сотни коробок с различными видами парфюмерии, меха, ткани, ковры и многое-многое другое. Описи инвентаризации были доложены новому руководителю Королеву, и он распорядился часть предметов выделить в учтенный отдельный фонд для поощрения оперативных сотрудников. Остальную массу вещей передать в систему Военторга, склад полностью освободить. Сам Королев ничего не захотел взять из числа предметов, значившихся в описи, а там был хрусталь и многое другое.

Королев у руководства УКР МГБ ГСОВ пробыл с марта по ноябрь 1947 года. Николай Андрианович не избежал судьбы, которая постигла ряд руководителей фронтовых органов в конце 1951 года — 6 он был арестован по обвинению в измене Родине. Основанием для выдвижения такого обвинения служило то, что он назначался на высокие должности Абакумовым. Кстати, все эти назначения санкционировал ЦК ВКП(б), поэтому бессмысленность обвинения очевидна. Он пробыл в заключении несколько месяцев и был освобожден. Серьезней сложилась судьба Зеленина. В декабре 1948 года он был уволен по состоянию здоровья в запас, а 20 декабря 1951 года арестован Главной военной прокуратурой СССР. Обвинялся в том, что, «состоя на службе в органах государственной безопасности, совершил преступления, направленные против мощи СССР, его государственной независимости и безопасности, по статье 58-1 «б» «(измена военнослужащим)». Конечно, это была грубейшая фальсификация, но более двух лет Зеленин провел в заключении, неоднократно подвергался изуверским пыткам (требовалось получить от него признание в измене и «соучастии в заговоре Абакумова, имевшего целью захватить власть»). Постановлением Следственной части МВД СССР от 16 апреля 1954 года уголовное преследование Зеленина по ст. 58-1 «б» УК РСФСР производством прекращено (очевидно, по инициативе Л.П. Берии), и он привлечен в качестве обвиняемого по Закону СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности». В мае того же года обвинение переквалифицировано на ст.193-17 «а» УК РСФСР и в соответствии со ст. 2 Указа Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. дело прекращено, и он из заключения освобожден. Да, государственную собственность он расхищал, но к чему пытки?

Многократно пытали и генерал-лейтенанта Н.Н. Селивановского, за которым не было никакой вины, хотя при пытках сломали ему руку[49].

Да, судьба у ряда руководителей «СМЕРШ» сложилась не лучшим образом.

Летом 1953 года арестован в Киеве Мешик Павел Яковлевич, после ареста Берия. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР 23 декабря 1953 года приговорен вместе с первым заместителем Берии Богданом Кобуловым, бывшим Наркомом госбезопасности СССР Меркуловым, министром госбезопасности Грузии Деканозовым, начальником Следственной части по особо важным делам МВД Влодзимирским, начальником военной контрразведки Гоглидзе к смертной казни с конфискацией лично им принадлежащего имущества, лишением воинских званий и наград.

«23 декабря 1953 года замминистра внутренних дел СССР тов. Лунев, зам. Главного военного прокурора т. Китаев в присутствии генерал-полковника тов. Гетмана, генерал-лейтенанта Бакеева и генерал-майора Сопильника привели в исполнение приговор специального судебного присутствия Верховного суда от 23 декабря 1953 года над осужденными:

Кобуловым Богданом Захарьевичем, 1904 г.р.

Меркуловым Всеволодом Николаевичем, 1895 г.р.

Деканозовым Владимиром Георгиевичем, 1898 г.р.

Мешиком Павлом Яковлевичем, 1910 г.р.

Влодзимирским Львом Емельяновичем, 1902 г.р.

Гоглидзе Сергеем Арсентьевичем, 1901 г.р.

К высшей мере наказания — расстрелу. 23 декабря 1953 года в 21 час 20 минут вышеупомянутые осужденные расстреляны.

Смерть констатировал врач (подпись)»

В 1998 году сыновья Деканозова, Меркулова и Мешика и еще три сторонних лица — Тодуа, Архипов и Каухчишвили обратились в ГВП с просьбой о пересмотре дела…

Лаврентия Берию не реабилитировали. Об этом сочли нужным написать все сегодняшние центральные газеты. «Он не был шпионом. Он был палачом» — такой заголовок можно увидеть на первой полосе газеты «Известия» 29 мая 2000 года.

Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации частично реабилитировала соратников Лаврения Берии — министров внутренних дел Украины и Грузии Павла Мешика и Владимира Деканозова, начальника Следственной части по особо важным делам Льва Влодзимирс-кого.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации 2000 года:

29 мая 2000 года, рассмотрев обращение родственников осуждённых Специальным Судебным Присутствием Верховного Суда СССР с просьбой о реабилитации, Военная коллегия Верховного Суда РФ вынесла Определение № бн-00164/2000, в котором, в частности, говорится:

Оценивая действия Деканозова, Мешика и Влодзимирского. Военная коллегия исходит из следующего. Будучи ответственными должностными лицами в органах госбезопасности и внутренних дел государства, они хотя и выполняли распоряжения Берии, Кобулова, Меркулова, но и сами систематически злоупотребляли властью, что выражалось в аресте невиновных людей, фальсификации материалов уголовных дел, применении пыток, то есть совершили деяния при наличии особо отягчающих обстоятельств в виде незаконного лишения свободы и гибели многих граждан. Поэтому в содеянном Деканозовым, Мешиком, Влодзимирским суд усматривает состав преступления, предусмотренного ст.193-17 «б» УК РСФСР (в редакции 1926 г.).

Заключение специального присутствия Верховного Суда СССР от 23 декабря 1953 года — «Измена Родине в форме шпионажа, организации терактов и организации антисоветской группы» — заменено другим: «Превышение власти и злоупотребление служебным положением, повлекшие тяжелые последствия»; расстрел заменен 25-летним сроком без конфискации имущества.

18–23 декабря 1953 года Специальное Судебное Присутствие Верховного Суда СССР постановило:

Приговорить Берия Л.П., Меркулова В.Н., Деканозова В.Г., Кобулова Б.З., Гоглидзе С.Д., Мешика П.Я., Влодзимирского Л.Е. к высшей мере уголовного наказания — расстрелу, с конфискацией лично им принадлежащего имущества, с лишением воинских званий и наград.

Вчера, 23 декабря, приведен в исполнение приговор Специального Судебного Присутствия Верховного Суда СССР…

«Правда», 24.12.53 г.

Расстреляли Павла Яковлевича Мешика заместителя начальника ГУКР «СМЕРШ», вместе с Берией 23 декабря 1953 года.

Начальник УКР «СМЕРШ» Закавказского фронта генерал-лейтенант Рухадзе Николай Максимович — Почетный работник ВЧК — ГПУ, в июле 1952 года был арестован, а 9 сентября 1955 года приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу за нарушение законности.

Начальник 4-го отдела ГУКР «СМЕРШ» генерал-майор Утехин, Почетный работник ВЧК — ГПУ, в октябре 1951 года был отстранен от работы и арестован по «делу Абакумова». Обвинялся в антисоветской деятельности, вредительстве, участии в «заговоре В МГБ». В марте 1953 года освобожден из заключения и полностью реабилитирован. Был назначен заместителем начальника 4-го управления (СПУ) МВД СССР. После прихода Н.С. Хрущева в августе 1953 года освобожден от занимаемой должности.

Белкин Михаил Ильич — генерал-лейтенант, Почетный работник ВЧК — ГПУ, начальник УКР «СМЕРШ» Северо — Кавказского фронта, Отдельной Приморской Армии, 3-го Прибалтийского фронта, с марта 1945 года начальник Инспекции Союзной контрольной комиссии в Венгрии. С июня 1946 года заместитель начальника ПГУ МГБ СССР. С июня 1947 года в Вене, начальник Управления контрразведки Центральной группы советских войск и главный советник МГБ СССР в странах Восточной Европы. Курировал подготовку судебного процесса по «делу» Ласло Райка в Будапеште в 1949 году. С марта 1950 года — заместитель начальника 1-го Управления (внешняя контрразведка) МГБ СССР. В 1951 году уволен из органов госбезопасности и арестован по «делу Абакумова». В 1953 году освобожден, но в октябре того же года уволен из органов МВД. В ноябре 1954 года лишен звания, как дискредитировавший себя за время работы в органах и недостойный, в связи с этим, высокого звания «генерала».

Генерал-лейтенант Быстров Александр Семенович — начальник УКР «СМЕРШ» Ленинградского фронта. В 1953 году уволен из органов. 3 января 1955 года за нарушение законности лишен генеральского звания.

Генерал-лейтенант Ковальчук Николай Кузьмич — начальник Отдела контрразведки «СМЕРШ» Южного фронта, с апреля 1944 года — 4-го Украинского фронта, с июля 1945 года Прикарпатского военного округа. С мая 1946 года — заместитель министра госбезопасности СССР. Одновременно с августа 1946 года — главный резидент и уполномоченный МГБ СССР в Германии. В 1949 году был назначен министром госбезопасности УССР до ноября 1952– года. С февраля 1953 года министр госбезопасности, с марта 1953 года — внутренних дел Латвийской ССР, затем старший советник МВД СССР в Польской Народной Республике. С ноября 1953 года по май 1954 года — начальник УМВД по Ярославской области. В июле 1954 года уволен на пенсию, в декабре 1954 года по фактам, дискредитирующим звание офицера, лишен генеральского звания.

Генерал-лейтенант Вадис Александр Анатольевич — Почетный работник ВЧК — ГПУ, начальник УКР «СМЕРШ» Цент-рального, Белорусского,1-го Белорусского, Забайкальского фронтов. С сентября 1945-го по октябрь 1946 года — начальник УКР «СМЕРШ» Забайкальско-Амурского военного округа. В декабре 1951 года уволен из МГБ, в 1952 году исключен из партии за злоупотребление служебным положением. В декабре 1953 года уволен из органов. Постановлением Совета Министров СССР в ноябре 1954 года лишен генеральского звания.

Генерал-лейтенант Королев Николай Андрианович — Заслуженный работник НКВД, начальник УКР «СМЕРШ» Степного округа и 1-го Украинского фронта в августе 1951 года снят с работы, в ноябре того же года арестован. Освобожден в декабре 1953 года. В 1954 году уволен из органов по фактам, дискредитирующим звание начсостава органов госбезопасности и лишен генеральского звания.

По «делу Абакумова» был арестован в июле 1951 года и генерал-майор Кочегаров Максим Константинович — с сентября 1943 года начальник 1-й Московской школы ГУКР «СМЕРШ». С сентября 1946 года заместитель управляющего, с ноября 1947 года — управляющий делами МГБ СССР. В августе 1951 года уволен из органов. Освобожден в декабре 1954 года.

Что касается судьбы Абакумова, то Виктора Семеновича арестовали 12 июля 1951 года в Москве, а расстреляли в Ленинграде 19 декабря 1954 года в годовщину образования военной контрразведки.

Хрущев постоянно нагнетал предсудебную обстановку, влиял на ее ход, вмешивался в деятельность следствия. Так, 7 мая 1954 года он практически призвал к осуществлению средневековой инквизиции, заявив: «Суд над Абакумовым следовало бы организовать здесь, в Ленинграде. Когда умер товарищ Сталин и мы получили возможность после ареста Берии разобраться в делах МГБ, то выяснилось, что Абакумова на костре надо сжечь. Это матерый преступник, заговорщик…».

Когда Генеральный прокурор СССР Роман Руденко после окончания следствия позвонил из Ленинграда в Москву Никите Хрущеву:

— Что будем делать дальше, Никита Сергеевич?

— Кончать его надо, — по бандитски ответил тот, кто провозгласил себя чистым и незапятнанным в сталинских репрессиях, облачившись в тогу критика культа личности…»[50].

Абакумов много знал, в том числе и о злодеяниях самого Хрущева. Он был опасен для Хрущева.

Свою смерть Виктор Семенович встретил смело. Он был человеком смелым, мужественным. Памятник Виктору Семеновичу Абакумову — им созданный и руководимый легендарный «СМЕРШ».