Северные добровольцы

У противников большевиков выходило по-разному — и тоже весьма интересно…

В следующих главках я буду основываться во многом на следственных материалах ВЧК, а потому приводить очень много цитат. Пусть участники событий говорят сами за себя.

…В деле постановки антибольшевистского подполья большую роль сыграл наш старый знакомый Борис Савинков. После Октябрьского переворота он подался на Дон и развил там бурную деятельность. Правда, особых успехов не достиг. И это понятно: для одних он являлся бывшим революционером-террористом, другие, к примеру Корнилов, относились к нему очень настороженно из-за его непонятной роли в августовском выступлении. А Савинков между тем отчаянно рвался в число «самых главных».

«За кулисами продолжалась работа Савинкова. Первоначально он стремился во что бы то ни стало связать свое имя с именем Алексеева, возглавить вместе с ним организацию и обратиться с совместным воззванием к стране. Эта комбинация не удалась. Корнилов в первые дни после своего приезда не хотел и слышать имени Савинкова. Но вскоре Савинков добился свидания с Корниловым. Начались длительные переговоры между генералами Алексеевым, Корниловым с одной стороны и Савинковым — с другой, в которых приняли участие, как посредники, Милюков и Федоров. Савинков доказывал, что "отмежевание от демократии составляет политическую ошибку", что в состав Совета необходимо включить представителей демократии в лице его, Савинкова, и группы его политических друзей, что такой состав Совета снимет с него обвинение в скрытой реакционности и привлечет на его сторону солдат и казачество; он утверждал, кстати, что в его распоряжении имеется в Ростове значительный контингент революционной демократии, которая хлынет в ряды Добровольческой армии…

…

Участие Савинкова и его группы не дало армии ни одного солдата, ни одного рубля и не вернуло на стезю государственности ни одного донского казака; вызвало лишь недоумение в офицерской среде».

(А. И. Деникин)

Осознав, что на Дону у него ничего не выйдет, Савинков стал пробивать иную идею. Он решил вернуться к тому, с чего начинал — то есть к подпольной борьбе. Создать, так сказать, тайную армию на территории большевиков, которая потом развернется в настоящую. В результате Савинков выбил-таки у генерала Алексеева удостоверение, подтверждающие его полномочия.

«Удостоверение за подписью Алексеева открывало ему новые возможности. Его именем он начал собирать офицерство, распыляя наши силы, и организовывать восстания, которые были скоро и кроваво подавлены большевиками».

(А. И. Деникин)

Справедливости ради стоит отметить, что Деникин писал это после того, как все закончилось. А в 1918 году он, возможно, относился к этой идее несколько иначе. Савинков, кроме всего прочего, обладал способностью убедить кого угодно и в чем угодно. Тем более что ехать-то он собрался не в Париж (куда многие рвались «представлять» еще не существующую Добровольческую армию), а к большевикам…

Как бы то ни было, получив нужное удостоверение и некоторую сумму денег, Савинков отправился в Москву. А там в среде тех, кто категорически не принимал большевиков, творились веселые дела…

«Немедленно после Октябрьского переворота, которому офицерские и юнкерские силы, руководимые Александровским училищем, сопротивлялись в Москве и долго и не бесславно, и в Москве, и в разных других городах России возникли во множестве тайные военные, почти исключительно офицерские, организации сопротивления. В Москве их насчитывалось до десятка. Среди них были совершенно независимые организации, руководимые ранее сложившимися офицерскими союзами и обществами. Другие образовались при политических партиях под руководством кадетов, социалистов революционеров и социал-демократов меньшевиков (запомните хорошенько! — А. Щ.), монархистов и др. Наконец, так как в это же время возникли политические новообразования, состоявшие из обособленных до того времени общественных групп, новообразования, ставившие себе целью борьбу с большевиками и возрождение России, то некоторые офицерские элементы сгруппировались около них. Наблюдалось, таким образом, чрезвычайное дробление сил и распыление их. Казалось бы, что общая цель должна была объединить все усилия, направленные к ее достижению, и всех людей, любящих свою родину. Но сильны еще были и не изжиты политические секты, и потому вместо единой и мощной организации существовали разрозненные кружки. Было много попыток объединить их, но попытки кончались ничем, главным образом потому, что за дело объединения и организации брались или люди, не обладавшие организаторским талантом, или партийные, или недостаточно известные.

В это время развала и полного разброда сил прибыл в Москву с Дона Б. В. Савинков, и как член Гражданского совета при генерале Алексееве, — с определенным поручением последнего организовать и, по возможности, объединить офицерские силы Москвы без различия партий и направлений на единой патриотической основе, а также связаться с московскими общественными элементами. Во исполнение этого общего поручения Б. В. Савинковым и основан тайный "Союз защиты родины и свободы", имевший ближайшей целью свержение большевистской власти.

Момент для образования такой тайной организации был исключительно трудный. С полдюжиной людей в качестве помощников, с пятью тысячами рублей основного и организационного капитала было так же трудно вести серьезную работу в Москве, как и в песчаной пустыне.

Единственным элементом, искренне и безоглядно пошедшим на зов борьбы за родину, за позабытую Россию, было все то же истерзанное, измученное и оскорбляемое русское офицерство. Организация сразу же приняла исключительно военный характер, ибо пополнялась и расширялась почти одними офицерами. Неожиданная крупная денежная помощь со стороны позволила сразу повести дело на широкую ногу. В середине марта пишущему эти строки пришлось в первый раз присутствовать на собрании штаба организации.

К этому времени уже удалось создать большой и сложный аппарат, работавший с точностью часового механизма. В учреждениях штаба, начальником которого был полковник А. П. Перхуров, было занято от 150 до 200 человек, обслуживающих и объединявших до пяти тысяч офицеров в Москве и некоторых провинциальных городах. Имелись отделы формирования и вербовки новых членов, оперативный и иногородний отдел, разведка и контрразведка, террористический отряд и т. д. — целое сложное боевое хозяйство, подчиненное единой, приводившей его в движение и направлявшей воле.

Организация вскоре приняла название "Союз защиты родины и свободы" и, почувствовав свою все растущую силу, приступила к выработке плана восстания и свержения власти большевиков.

Летом 1918 года "Союз" достиг наибольшей силы и развития, каких только можно достигнуть в порядке тайного сообщества, при наличности полицейского сыска разных "комиссий по борьбе с контрреволюцией", постоянных угроз обысков, арестов и расстрелов. Наступил тот психологический момент в жизни, когда организация эта должна или проявить себя немедленно из подполья на свет божий, или же начать неизбежно внутренне разлагаться. С технической стороны все обстояло прекрасно: были деньги, были люди, были возможности вложить в общее русское дело и свою долю боевого участия.

"Русские себе добра не захотят, доколе к оному силой принуждены не будут", — писал ученый сербин Юрий Крижанич про наших прадедов еще в смутные дни Московского государства. В наши смутные дни для нас, внуков тех, "силой принужденных строить землю русскую", рецепт добра прежний. Необходимо было вооруженное открытое выступление. К подготовке его велись все усилия "Союза защиты родины и свободы"».

(А. Дикгоф-Деренталь «Отечественные ведомости», № 13, от 24 ноября 1918 года).

Савинков взялся за дело очень серьезно. Все-таки, в отличие от офицеров, он кое-что знал про конспирацию и про подпольную борьбу. А царское Охранное отделение было противником посильнее, чем ВЧК образца 1918 года. Правда, и задачи перед ним стояли гораздо более масштабные, чем убийство нескольких высокопоставленных чиновников. Но Савинков со свойственной ему энергией взялся задело.

Одним из основных принципов, провозглашенных им, был принцип «надпартийности». По большому счету, он повторял идеологию Добровольческой армии. Собственно, савинковцы часто и называли себя Северной Добровольческой армией. Вот программный документ «Союза защиты Родины и свободы»:

«Основные задачи

А. БЛИЖАЙШЕГО МОМЕНТА

1. Свержение правительства, доведшего родину до гибели.

2. Установление твердой власти, непреклонно стоящей на страже национальных интересов России.

3. Воссоздание национальной армии на основах настоящей воинской дисциплины (без комитетов, комиссаров и т. п.). Восстановление нарушенных прав командного состава и должностных лиц. Некоторым изменениям должны быть подвергнуты только уставы внутренней службы и дисциплинарный.

4. Продолжение войны с Германией, опираясь на помощь союзников. Б. ПОСЛЕДУЮЩЕГО МОМЕНТА

Установление в России того образа правления, который обеспечит гражданскую свободу и будет наиболее соответствовать потребностям русского народа.

Примечание. Учредительное собрание первых выборов считается аннулированным.

Положение

1. Задачи, к выполнению которых мы готовимся, являются делом защиты жизненных интересов не отдельного класса или партии, а делом общенациональным, делом всего народа.

2. Поэтому активное выступление для осуществления намеченных задач может последовать лишь после всесторонней тщательной подготовки не только в техническом отношении, но и в политическом, путем объединения всех государственно мыслящих слоев населения.

3. Начатая активная борьба для осуществления поставленных задач прекращена быть не может и будет продолжаться, несмотря ни на какие трудности и неудачи.

4. Людям, ищущим только личной выгоды, людям слабым духом, колеблющимся, рассчитывающим на легкость достижения успеха и отказывающимся от продолжения дела при неудачах и трудностях, — не место в наших рядах.

5. Каждый должен твердо помнить, что при создавшемся хаосе русской жизни работа для достижения поставленных задач крайне тяжела. Потребуется крайнее напряжение всех моральных и физических сил, и напряжение продолжительное.

6. Несомненно, что вся тяжесть первого удара в начале выступления неизбежно ляжет на плечи наиболее идейных людей, обладающих, кроме того, технической подготовкой и твердой решимостью жертвовать собой до конца в борьбе за желанные результаты. Таким элементом в первую голову является офицерство, в массе подтвердившее свою самоотверженность в деле служения интересам родины; затем идейное гражданское население, обладающее некоторой технической подготовкой и спаянное идейной дисциплиной. Все остальные, готовые жертвовать собой, но технически мало или вовсе неподготовленные, послужат резервом для закрепления и развития успеха первоначального удара.

7. Во всяком случае, степень дисциплинированности, такта и выдержки каждого участника во многом облегчит скорейшее достижение успеха.

8. Начальствующим лицам озаботиться:

а) ознакомлением подведомственных им чинов с основами этого положения и предложить отказаться от участия в деле тем, кто чувствует себя слабым духом и неспособным выдержать тех испытаний, которые неизбежны в решительной, активной борьбе. От отказавшихся требуется только одно — сохранение полной тайны о всем, что им стало известным об организации за время состояния в таковой. Отказы принимаются до 25 мая (время поступления в Центральный штаб). После этого всякие уклонения от обязанностей и отказы будут считаться сознательной изменой, равно как и разглашение тайн организации, и караться до лишения жизни включительно;

б) строго конспиративной, но тщательной регистрации всех лиц, состоящих у них на учете;

в) чтобы никто из членов организации не выдавал другого, наказывать изменников расстрелом».

Организован был «Союз» по-военному, с конспирацией тоже все обстояло хорошо. А вот в политических пристрастиях царил полный плюрализм.

Создатель московской организации Союза А. Пинка на следствии показывал:

«Принимались только лично знакомые и по личным рекомендациям кого-либо из нашей организации. Более или менее старший по чину назначался начальником группы или полка. Всех вновь прибывших людей не направляли к нему лично, а давали только адреса ихнего местожительства, а обязанность каждого начальника была самому его найти, это делалось для конспирации, причем записи никакие не велись (кроме адресов, большей частью тоже шифрованных, тех, которые должны были войти в боевую группу). Каждый командир полка составлял схемку, на которой кружками изображались боевые единицы, то есть: как только кто-нибудь прибыл, то к имеющейся схемочке прибавлялся новый кружок. Такие схемочки каждую неделю представлялись в штаб организации, с которым поддерживал связь только один человек, и то встречались только на бульварах и около памятников.

В случае ареста кого-либо из командиров полков никогда не возможно было найти Главный штаб.

…

Ввел меня в организацию Гоппер Карл Иванович. Наша организация придерживается союзнической ориентации, но существует еще и немецкая ориентация, с которой мы хотели установить контакт, но пока это не удавалось. Эта немецкая ориентация самая опасная для Советской власти. Она имеет много чиновников в рядах советской организации.

Во главе этой организации стоит от боевой группы генерал Довгерт. В курсе дела инженер Жилинский.

По данным, исходящим из этой организации, Германия должна была оккупировать Москву в течение двух недель (к 15 июня).

В этой же организации работает князь Кропоткин, ротмистр и полковник генерального штаба Шкот. Эта организация имеет связь с Мирбахом.

Она устраивает регулярно смотр своим силам, выделяя своих членов условными знаками, как-то: в шинелях нараспашку, красными значками в условленных местах и т. п. Смотр происходит на улицах и на бульварах.

Цель этой организации — установить неограниченную монархию. Наша организация называлась "Союзом защиты родины и свободы". Цель — установить порядок и продолжать войну с Германией. Во главе нашей организации стоит Савинков. Он побрился, ходит в красных гетрах и в костюме защитного цвета. Начальник нашего штаба — Перхуров. Савинков ходит в пальто защитного цвета и во френче, роста высокого, брюнет, стриженые усики, без бороды, морщинистый лоб, лицо темное. Сильное пособие мы получали от союзников. Пособие мы получали в деньгах, но была обещана и реальная сила».

Правда, как мы увидим дальше, в савинковском Союзе было куда больше «игры в конспирацию», нежели ее самой…

… Надо сказать, что члены «Союза» работали не только за идею. Им платили деньги.

Расценки были такие: командиры полков и батальонов — 400 рублей; командиры роты — 375 рублей; командиры взвода — 350.

Солдатам — 300 рублей.

Хотя рядовых в организации Савинкова не имелось. И не потому, что большинство вступивших были офицерами. У Корнилова-то офицеры служили рядовыми.

Такая была задумка. Первоначально предполагалось, что «Союз» — не просто подпольная организация, это костяк будущей армии. То есть в «час икс», армия выходит на свет и разворачивается, как заархивированный компьютерный файл, обрастая солдатами.

Чтобы понять, какие это были деньги, приведу выдержку из еще одного документа «Союза». Дело в том, что командиры частей (отделений «Союза») в разных городах обязаны были предоставить в штаб отчет о положении дел в их населенных пунктах, в котором указывались буквально все аспекты. Делалось это для того, чтобы в случае «передислокации» члены организации имели полное представление, куда они едут.

В отчете из Казани указаны цены на продукты и расценки на жилье:

«Хлеба сколько угодно 1 руб. 80 коп. фунт черного

3 руб. белого

Яйца — 2 руб. 20 коп.

Колбаса вареная — от 3 руб. 60 коп. фунт.

Крупы почти нет. Сахар у спекулянтов 15 руб. фунт. Масло сливочное — 12 руб. фунт, русское — 9 руб. фунт.

Квартирный вопрос. Квартирное бюро. Комнаты можно получить сразу (подается заявление). Квартир две недели ждать через знакомых.

Гостиницы в городе сильно заняты. Меблированные комнаты на Устье (пристань) можно получить [неразборчиво] 150 до 250 руб. №, на 2–3 дня от 3 до 12 руб.»

В Москве, конечно, все было дороже. Но жить, если не шикуя, можно.

И вот тут-то начались интересные вещи. Достаточное количество офицеров, которые больше ничего не умели делать, а Советской власти служить не желали, записывались в «Союз защиты Родины и свободы» исключительно из-за денег! Соответственно, такие люди представляли из себя не слишком надежную силу.

Современному читателю может показаться диковатым, что люди ввязались в такие опасные игры из-за не слишком большого «навара». Но, во-первых, ЧК еще не развернулась в полный рост, так что не все понимали, чем может закончиться подобная деятельность. А во-вторых — наш русский «авось». А вдруг как-нибудь обойдется! Допустим, большевики сами по себе рухнут, или еще что-нибудь произойдет.

С финансовыми интересами членов «Союза» было связано и наличие «мертвых душ» в полках. При существующей системе конспирации проверить реальное положение дел было непросто. Так что потом, во время следствия всплывали интересные вещи. Допустим в «полку» числилось 50 человек, а оказывалось, что на самом деле 10…

То же самое случалось и с закупкой оружия (кстати, купить его тогда было довольно легко). Вот замечательный образец слезного признания в ВЧК в стиле «да ничего я не делал плохого, гражданин начальник, просто кушать хотелось».

Иван Иванович Попов:

«Насколько скудна была поддержка денежная, оказываемая организации, и, следовательно, насколько мало было доверия к ее серьезности со стороны коммерсантов, можно судить по тому, что за 5 месяцев было получено всего на все несколько более 50 000 рублей, когда в организации состояло около 450–460 лиц. Конечно, и сам я нисколько не заблуждался в серьезности организации, и других мотивов, кроме указанных мною выше (то есть исключительно денежной помощи буквально голодающим офицерам), для ее создания у меня не было. Для отчета я был обязан все же разбить организацию на взводы и роты и плату сообразовал с появившимся в Казани объявлением от генерала Алексеева, то есть рядовой офицер получает 150 рублей, взводному 200 и ротному 300. Таким образом, в месячной выдаче на взвод приходилось выдавать не более 1500 рублей, и не хватало не только всем, но очень малой части. Что касается оружия, то его, по докладу мне лиц, получивших разновременно деньги на покупку 5–6 штук (больше нельзя было доставать), — этого оружия собралось всего 180 винтовок и один ящик ручных гранат.

По местным условиям проверять наличность оружия я не имел возможности, да и вообще не придавал никакого боевого значения своей организации и мало интересовался как самим оружием, так и его помещением. Когда я сообщил обо всем изложенном производящему следствие следователю Владимирову и он командировал людей для привоза этого оружия, то оказалось, что в складе было всего лишь 55 винтовок, а гранат совсем не оказалось. Это для меня было такой же неожиданностью, как и для производящего следствие, и объяснить это обстоятельство я могу лишь тем, что лица, получавшие деньги на непосредственную покупку, таковой в действительности не выполняли, а делали мне ложные доклады, которые я принимал к учету».

Интересная картина. Как видим, господин командир пытался вышибать деньги с коммерсантов, а те давали очень вяло, потому что всерьез организацию не воспринимали. Как и не воспринимали ее многие члены, если экономили на покупке оружия. Согласитесь, люди, которые готовятся всерьез сражаться, так не поступают.

Однако основные деньги шли не оттуда.

«Сильное пособие мы получили от союзников. Пособие мы получали в деньгах, но была обещана и реальная сила. Союзники ожидали, чтобы мы создали правительство, от лица которого бы их пригласили официально».

(А. Пинка)

Но помощь выражалась не только в денежных суммах.

Так, например, Савинков одно время укрывался в английском консульстве у Красных Ворот. Начальник кавалерийских частей и казначей «Союза защиты родины и свободы» А. А. Виленкин состоял юрисконсультом английского правительства — через него и снабжалась деньгами военная организация.

Теперь перейдем к планам «Союза». Первоначально планировалось захватить Москву — однако от этого быстро отказались.

«Выступать к Москве значило заранее обречь все предприятие на неудачу. Захватить наиболее важные стратегические пункты страны, арестовать Совет Народных Комиссаров и т. д. не представляло особых трудностей именно в тот момент. Но, захватив город, нужно еще было в нем суметь продержаться; сделавшись хозяевами положения в центре с миллионным населением, нужно было взять на себя обязательство прокормить все эти сотни тысяч голодающих ртов. Первое было чрезвычайно трудно ввиду присутствия в Москве значительного числа организованных и вооруженных германских военнопленных, негласно находящихся под командой германских офицеров, и особенно ввиду возможности немедленного движения на Москву регулярных германских войск с германско-большевистского фронта. Второе представлялось почти невозможным благодаря полному развалу транспорта и предварительному разгрому большевиками всех продовольственных и общественных организаций. Новая власть не смогла бы, таким образом, удовлетворить связанные с нею надежды населения на улучшение жизни и тем самым неизбежно должна была бы опорочить то дело, во имя которого был бы произведен переворот.

На квартире у командира одного из полков, благодаря его собственной неосторожности, внезапно был произведен обыск. Были найдены документы, указывающие на существование «Союза» и его цели, и, что всего важнее, был найден план эвакуации штаба в Казань, открывший советским властям не только подготовлявшийся против них заговор, но и место его выполнения»

(Деренталь. «Отечественные ведомости», № 13 от 24 ноября 1918)

На самом-то деле все было совсем не так. От плана захвата Москвы отказались еще до того, как чекисты вышли на подпольную организацию. Восстание решили поднять в Казани. Савинковцам было уже известно о чехословацком мятеже, и они надеялись облегчить жизнь союзникам. Просто не успели перебазироваться…

Кстати, на самом-то деле и московская организация была раскрыта совсем по другой причине, нежели указано в откровенно «рекламной» статье Деренталя. В середине мая один из савинковцев, юнкер Иванов, находился на излечении в больнице Покровской общины. Он влюбился в медсестру и сообщил, что скоро в Москве ожидается восстание, и восставшие будут жестоко расправляться с большевиками и им сочувствующими. Медсестра была как раз из сочувствующих, так что Иванов умолял ее уехать из города, чтобы не попасть под раздачу.

Но девушка поступила по-другому. Она пошла к командиру латышского стрелкового полка в Кремле, с которым была как-то знакома, и все ему рассказала. Тот, разумеется, сообщил куда надо, благо заместителем Дзержинского был латыш М. И. Лацис.

И чекисты взялись за дело. Ничего особо трудного в этом не было. За Ивановым стали следить и выяснили, что он часто ходит в квартиру, где постоянно собирается много народа. Затем вломились туда и обнаружили у одного из присутствующих программу «Союза защиты Родины и свободы», опознавательный знак — вырезанный из визитной карточки, с буквами ОК, пароль и адреса в Казани.

Вот уж конспираторы! Разве что вывеску на дверь не повесили…

Чекисты начали раскручивать дело. Многих арестовали, взяли и весь штаб в Казани, чем порушили планы «Союза». Правда, с профессионализмом у тогдашних чекистов было плохо, поэтому многие подпольщики успели скрыться. Впрочем, до большинства провинциальных городов люди Дзержинского так и не добрались, не говоря уже о Савинкове, которого вообще изловить было непросто. После провалов и арестов в Москве и Казани штаб организации был перенесен в Ярославль.

Так что «Союзу» был нанесен ощутимый, но не смертельный удар. Может быть, чекисты раскопали бы и побольше, однако на это требовалось время. Между тем савинковцы перешли в наступление.