Судьба «учредильцев»

На следующий день после переворота, 19 ноября, в екатеринбургскую гостинцу «Пале-Рояль», где жили члены Комуча, ворвались офицеры, которые устроили там погром. Правда, дальше мордобоя дело не пошло.

В Екатеринбурге 20 ноября «учредильцы» были взяты под стражу чехами и погружены в теплушки. В итоге все оказались в Уфе, где по неискоренимой привычке начали совещаться и выносить резолюции, призывая начать борьбу на два фронта — против большевиков и против Колчака. Но на тот момент бороться за Комуч не хотел никто. Я уже упоминал, что все боеспособные части Народной армии тут же перешли к Колчаку. Это вполне понятно — демократия уже показала в очередной раз свою несостоятельность в военное время. А адмирал казался сильным лидером — так что песенка демократов была спета.

Вечером 2 декабря прибывший в Уфу из Омска отряд офицеров арестовал около 20 человек. Некоторым, имевшим подпольное прошлое, удалось бежать. Забавно, что в их числе был В. М. Чернов, во время первой русской революции — главный теоретик эсеровского терроризма. Его колчаковцы ненавидели больше всех — и точно бы расстреляли. Но он-то смылся.

Всех арестованных отправили в Омск.

Далее начался уже полный сюрреализм. 21 декабря в Омске большевики попытались поднять восстание. Оно закончилось провалом, однако им удалось освободить из тюрьмы 200 арестованных, в том числе и «учредильцев».

После подавления восстания начальник Омского гарнизона генерал В. В. Бржезовский предписал освобожденным из тюрьмы «добровольно явиться к караульному начальнику областной тюрьмы, коменданту города или в участок милиции». И… они вернулись! И получили, что получили. Утром 23 декабря в тюрьму явился поручик Ф. Барташевский, вывел всех на берег Иртыша и расстрелял.

До конца жизни (в том числе и на допросе в ЧК) Колчак отрицал, что он отдавал приказ о расстреле. Может, и не отдавал. Но так было сделано. И это стало его первой ошибкой. Дело в том, что в Сибири было сильно кооперативное движение, которым заправляли эсеры. И, при всем отрицательном отношении населения к свергнутой власти, так поступать с ее представителями — все-таки было слишком. Народ не понял. А в Сибири люди очень конкретные…