Мобилизовать в дивизии народного ополчения

Уже в ночь на 2 июля 1941 г. Центральный Комитет ВКП(б) предложил местным партийным организациям столицы возглавить создание народного ополчения, после чего Военный совет Московского военного округа принял Постановление о добровольной мобилизации жителей Москвы и области в народное ополчение¹.

Официальный призыв вступать в народное ополчение прозвучал в выступлении И.В. Сталина по радио 3 июля 1941 года², а на следующий день вышло «Постановление Государственного Комитета Обороны “О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения”», в котором говорилось:

«Москва, Кремль

В соответствии с волей, выраженной трудящимися, и предложениями советских, партийный, профсоюзных и комсомольских организаций города Москвы и Московской области, Государственный Комитет Обороны ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Мобилизовать в дивизии народного ополчения по городу Москве 200 тысяч человек и по Московской области – 70 тысяч человек.

Руководство мобилизацией и формированием возложить на командующего войсками МВО генерал-лейтенанта АРТЕМЬЕВА.

В помощь командованию МВО для проведения мобилизации создать чрезвычайную комиссию в составе тт. СОКОЛОВА – секретаря МГК ВКП(б), ЯКОВЛЕВА – секретаря МК ВКП(б), ПЕГОВА – секретаря МК и МГК ВЛКСМ, ФИЛИППОВА – начальника управления продовольственных товаров горторготдела, ОНУПРИЕНКО – комбрига и ПРОСТОВА – подполковника.

2. Мобилизацию рабочих, служащих и учащихся Москвы в народное ополчение и формирование 25 дивизий произвести по районному принципу.

В первую очередь провести к 7 июля формирование 12 дивизий.

Отмобилизованная дивизия получает номер и название района, например: 1-я Сокольнического района дивизия.

Районы Московской области формируют отдельные подразделения и части и вливают их по указанию Штаба МВО в дивизию города Москвы.

3. Для пополнения убыли, кроме отмобилизованных дивизий, каждый район создаёт запасной полк, из состава которого идёт пополнение на убыль.

4. Для руководства работой по мобилизации трудящихся в дивизии народного ополчения и их материального обеспечения в каждом районе создаётся чрезвычайная тройка во главе с первым секретарём РК ВКП(б) в составе членов райвоенкома и начальника райотдела НКВД.

Чрезвычайная тройка проводит мобилизацию под руководством Штаба МВО с последующим оформлением мобилизации через райвоенкоматы.

5. Формирование дивизий производится за счёт мобилизации трудящихся от 17 до 55 лет. От мобилизации освобождаются военнообязанные 1-й категории призываемых возрастов, имеющие на руках мобилизационные предписания, а также рабочие, служащие заводов наркомавиапрома, наркомата вооружения, наркомата боеприпасов, станкостроительных заводов и рабочие некоторых, по усмотрению районной тройки, предприятий, выполняющих особо важные оборонные заказы.

Рядовой состав, младший состав, 50 % командиров взводов, до 40 % командиров рот, медсостав и весь политический состав формируемой районом дивизии комплектуется из рабочих, служащих и учащихся района; остальной начсостав комплектуется за счёт кадров РККА.

6. Боевая подготовка частей производится по специальному плану Штаба МВО.

7. Отмобилизование и казарменное размещение частей народного ополчения проходит на базе жилого фонда райсоветов (школы, клубы, другие помещения), кроме помещений, предназначенных для госпиталей.

8. Снабжение частей дивизий средствами автотранспорта, мото– и велоснаряжением, шанцевым инструментом (лопаты, топоры), котелками, котлами для варки пищи производится за счёт ресурсов Москвы, Московской области и района, путём мобилизации и изготовления этих средств предприятиями района.

Штаб МВО обеспечивает дивизии вооружением, боеприпасами и вещевым довольствием. Боеприпасы и вооружение поступают по линии военного снабжения.

9. Во всё время нахождения мобилизованного в частях народного ополчения за ним сохраняется содержание: для рабочих – в размере его среднего заработка, для служащего – в размере получаемого им оклада, для студентов – в размере получаемой стипендии, для семей колхозников назначается пособие согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР «О порядке назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время» от 26.VI.1941 года. В случае инвалидности и смерти мобилизованного, мобилизованный и его семья пользуются правом получения пенсии наравне с призванными в состав Красной Армии.

Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин»³.

Только в одной Москве было сформировано около 40 % всех советских ополченческих дивизий (летом – с начала июля до конца сентября и осенью – с середины октября до середины ноября 1941 года). Как пишет А. Степанов, «районные начальники разъясняли, что собственно, воевать, т. е. нести фронтовую службу, ополченцы не будут. Им придётся решать вспомогательные задачи недалеко от дома: строительство оборонительных рубежей, охрана военных объектов, ловля диверсантов (последнее под влиянием пропагандистских установок тех лет воспринималось вообще как вид спорта). В советское время историки, естественно, не писали о том, что часть рабочих Москвы и Подмосковья – в основном вчерашние крестьяне, жившие очень небогато, – высоко оценили возможность пойти в ополчение, сохранив при этом зарплату и обеспечив семьям кое-какие льготы. Однако, безусловно, очень многие примкнули к ополченцам, просто повинуясь патриотическому порыву»⁴.

Например, в статье «За партизанами сохранена заработная плата» её автор, Е. Жирнов, касается системы выплат, в том числе и добровольцев из народного ополчения:

«Жительница города Пушкина Ленинградской области Лидия Осипова 10 августа 1941 года записала в дневнике:

“Многие идут добровольцами на фронт. Это отнюдь не энтузиазм, а расчёт. Семьям добровольцев обеспечивается довольно большое пособие, а мобилизуют всё равно: не через неделю, так через две. Вот люди и спешат в “добровольцы”. Власть делает из этого пропагандную шумиху. И волки сыты, и овцы – если не сыты, то всё же имеют какой-то профит”…

Уход добровольцев на фронт из корыстного расчёта, а не по зову сердца совершенно не соответствовал тому, во что на протяжении всех военных и послевоенных лет верил весь советский народ. Но документы свидетельствуют, что партия и правительство действительно стимулировали добровольцев: им на всё время службы сохранялась средняя зарплата по прежнему месту работы.

Денежное содержание рядового красноармейца, призванного до войны или мобилизованного по повестке, составляло 10 руб. в месяц, и за участие в боевых действиях добавлялось столько же. Зарплата рабочего составляла около 300 руб. в месяц, а у передового отряда трудящихся – стахановцев – могла доходить и до 1000 руб. У специалистов с высшим образованием зарплата колебалась в пределах 500–1000 руб. Так что в выгоде добровольного ухода на фронт не было никаких сомнений.

Воодушевлённые успехом этой меры, руководители страны решили распространить её на тех, кто, несмотря на призывной возраст или проблемы со здоровьем, решил записаться в народное ополчение. 10 июля 1941 года Государственный комитет обороны (ГКО) принял постановление “О денежном обеспечении лиц, вступивших в народное ополчение”»⁵.

Стоит отметить, что сразу же после победы под Москвой, в конце января 1942 г. нарком финансов СССР А. Зверев предложил обсудить в правительственной Комиссии по текущим делам порядок выплат денежного обеспечения партизанам и ополченцам. Самое интересное, что по отношению к ополченцам нарком занял исключительно непримиримую позицию:

«Постановлениями Государственного Комитета Обороны от 4 июля 1941 г. № 10 и от 10 июля 1941 г. № 84 за лицами, вступившими в народное ополчение, сохранена по месту их прежней работы средняя заработная плата. В связи с тем что большинство ополченцев к настоящему времени влились в кадровые части Красной Армии, при существующем порядке денежного обеспечения ополченцы рядового и младшего начсостава, возраста которых мобилизованы в Красную Армию и Военно-Морской Флот, фактически получают денежное обеспечение на уровне лиц старшего и высшего начальствующего состава Красной Армии. Например, красноармеец кадра получает 10 рублей денежного содержания плюс 100 % полевых денег, итого 20 руб. в месяц. Боец народного ополчения, зачисленный в кадровые части Красной Армии, получает также 20 рублей плюс среднемесячную заработную плату по месту прежней работы, что составляет в среднем 500–800 руб. в месяц, а специалисты и высококвалифицированные рабочие получают свыше 1000 рублей в месяц…

Наркомфин Союза ССР считает необходимым пересмотреть действующий порядок денежного обеспечения ополченцев и распространить на них общий порядок денежного и материального обеспечения, установленный в Красной Армии. Выплату зарплаты по месту прежней их работы прекратить».

Верховный главнокомандующий ликвидацию льгот утвердил только после завершающей стадии наступления – 9 апреля 1942 года⁶.

Кроме истинных патриотов и в некотором роде материально заинтересованных граждан, среди ополченцев встречается и третья категория, о которой почему-то не говорил ещё никто. Так из «записок» ополченца Б. Рунина можно узнать и о ней:

«Из доверительных рассказов моих новых товарищей, из их откровений на привалах мне постепенно стала открываться истинная картина записи литераторов в ополчение. Оказывается, эта процедура далеко не всегда была добровольной и далеко не все писатели сделали этот шаг по собственной инициативе. Таких людей /…/ “неблагополучных” в национальном и социальном плане лиц, с сомнительной (с точки зрения парткома) биографией или нехорошими родственными связями, после третьего июля вызывали в Союз (писателей..) /…/ либо повестками, либо по телефону с просьбой явиться, имея на руках членский билет /…/ Они (руководители оборонной комиссии Союза писателей…) предлагали явившемуся присесть, брали у него членский билет, после чего советовали уважаемому товарищу записаться по призыву Сталина в ополчение, недвусмысленно давая понять, что в противном случае данный билет останется у них в столе»⁷.

Доброволец полка ленинградского народного ополчения Е. Труков

И, тем не менее, желающих стать ополченцами, повинуясь исключительно патриотическому порыву, было абсолютное большинство. Так ополченец А.Е. Гордон вспоминает:

«Как мне представляется, целью формирования Народного ополчения было привлечение в ряды защитников Родины граждан, которые по тем или иным причинам, в частности по состоянию здоровья, не подлежали призыву в ряды вооружённых сил. Но на деле получилось по-другому. Брали всех, кто хотел стать ополченцем. А таких было множество. При этом не учитывалось, где доброволец может принести больше пользы – на производстве или в окопах. Все шли рядовыми или младшими командирами. Это приводило к тому, что многие командиры и военные специалисты запаса оказались в ополчении на положении рядовых бойцов. Многие из них так и не были востребованы. В рядовые записывали даже студентов 4-х и 5-х курсов медицинских институтов…»⁸

Судя по всему, райкомы партии к формированию ополчения относились как к политической акции. И всё же предел набора в ополчение был установлен наверху:

«Позже стало ясно, что изъятие 270 тыс. человек могло отрицательно сказаться на работе столичных предприятий, поэтому вместо 25 фактически было создано вдвое меньше ополченческих дивизий – 12. Осенью сформировали ещё три. В целом в 15 дивизиях столичного ополчения насчитывалось свыше 165 тыс. бойцов и командиров. Осенью на укомплектование войск Московской зоны обороны были также обращены 3-я, 4-я и 5-я дивизия московских рабочих (24 тыс. 304 человека), сформированные на втором этапе. Те районы Москвы, которые не создавали самостоятельных соединений, направляли многих своих ополченцев на пополнение регулярных войск Красной Армии»⁹.

Объективности ради, следует отметить, что в народное ополчение «ушёл цвет московской интеллигенции». Всё тот же ополченец Гордон подчёркивает: «Так, например, известный скульптор Евгений Вучетич и многие другие видные деятели культуры были некоторое время рядовыми ополченцами дивизии нашего района, которая на 35–40 % состояла из людей с высшим и средним образованием. Что касается партийного состава, то коммунистов и комсомольцев было в ней не менее 60 %»¹⁰.