«Под смоленскими стенами, здесь, России у дверей»

После занятия Витебска Наполеон, учитывая состояние армии, решил предоставить войскам отдых. «Я здесь останавливаюсь, — заявил он маршалам, — здесь я хочу осмотреться, собрать свои силы, дать отдохнуть армии и организовать Польшу; кампания 1812 г. окончена, поход 1813 г, довершит остальное».[72] Но вскоре Наполеон изменил решение, так как понимал, что достигнутый им успех эфемерен, пока существует русская армия. Он продолжал искать возможности проведения большого сражения.

Основные силы его войск двигались в направлении на Смоленск. В то время стало осложняться международное положение Франции. Народы Европы, задыхавшиеся под гнетом наполеоновской империи, жаждали своего освобождения. Россия продолжала прорывать кольцо политической изоляции. После заключения ею союзных договоров со Швецией, Турцией, Англией 8 (20) июля 1812 г. в Великих Луках был подписан договор между Россией и Испанией. В нем обе стороны заявили о твердом намерении вести мужественно войну против императора французов, «общего их неприятеля», и обещали помогать «всему тому, что может быть полезно для той или другой стороны». Россия, приняв статью о законности генеральных и чрезвычайных кортесов, «ныне в Кадисе соединившихся, а равно и конституцию»,[73] стала первой европейской державой, признавшей конституционное правление в Испании. Не конституционные увлечения Александра I, а суровая необходимость, поиски новых союзников в Европе оказали решающее влияние на одобрение царем этой статьи союзного русско-испанского договора. Александр I исходил прежде всего из стратегических соображений — он стремился осложнить отношения Испании с Францией, задержать там наполеоновские войска.

В целом же положение России оставалось тяжелым. К тому же часть войск была занята на Кавказе, где с 1804 г. шла русско-иранская война. Английская дипломатия не прекращала свои антирусские происки на Среднем Востоке. И хотя от исхода войны 1812 года зависела не только дальнейшая судьба России, но и судьбы других европейских государств, борьбу против наполеоновских полчищ Россия вела одна. Ее войска были вынуждены под напором огромной неприятельской армии отходить все дальше в глубь страны. Начальный период войны был очень напряженным и в деле сосредоточения всех внутренних сил страны на борьбу с захватчиком.

Отходя на восток, оставляя села и города, русские солдаты и лучшая часть офицерства испытывали чувства душевной боли и горечи за захваченные неприятелем земли. Настроения армии того времени позднее ярко отобразил М. Ю. Лермонтов, передав их словами ветерана:

Мы долго молча отступали,

Досадно было, боя ждали…

В войсках все настоятельнее проявлялось стремление сразиться с захватчиками, дать им решительный отпор. Это стало особенно явным после соединения под Смоленском 22 июля (3 августа) двух Западных армий. Их соединение было большим стратегическим успехом. К этому времени русские войска охватило единодушное желание прекратить дальнейшее отступление.

Накануне Смоленского сражения русские войска после соединения обеих Западных армий расположились в районе Смоленска. Французские войска занимали довольно обширную территорию перед Смоленском, что давало им возможность более свободного маневрирования. Так, кавалерия Мюрата находилась в Рудне, позади нее — 3-й пехотный корпус Нея, а у Велижа и Суража его 4-й корпус. Между Витебском и Бабиновичами были сосредоточены войска Даву. Наполеон настойчиво проводил план флангового движения, переправы войск через Днепр и нанесения главного удара русским войскам с юга. После переправы через Днепр основные французские силы двинулись через Ляды и Красный к Смоленску. Овладение им должно было по плану Наполеона отрезать русским войскам путь к Москве. С разгромом русских армий под Смоленском Наполеон связывал свое триумфальное вступление в Москву и быстрое заключение выгодного для него мира.

Барклай-де-Толли, приняв решение о наступлении русских войск под Смоленском, в то же время дал указание войскам не отдаляться от города более чем на три перехода. А это сковывало инициативу воинских частей, возможность нанесения ими удара по силам противника на подступах к Смоленску. Из-за решения Барклая-де-Толли сосредоточить силы на правом фланге (с чем был не согласен командующий 2-й Западной армией Багратион) левый фланг русских войск, в том числе г. Красный, оказались слабо защищенными. У Красного находился отряд из дивизии, которой командовал генерал Д. П. Неверовский. 2 (14) августа передовые части кавалерии Мюрата, гвардия и пехотные корпуса Нея подошли к этому городу. Героически сдерживали солдаты отряда Д. П. Неверовского натиск намного превосходивших сил противника. Несмотря на большие потери (до 1500 человек), отряд прорвал неприятельское кольцо и присоединился к основным силам русских войск. В этом бою, как сообщал Неверовский, «неустрашимость и храбрость русского солдата явились во всем своем блеске…». Это вынуждены были признать и французы. Так, граф Ф. П. Сегюр в своих записках о войне 1812 г. писал, что Неверовский отступал как лев.[74]

Утром 4 августа к Смоленску были стянуты войска Мюрата, Нея и Даву. По приказу прибывшего Наполеона город был обложен и начался его артиллерийский обстрел. Смоленск был издавна хорошо укреплен каменной крепостной стеной с бойницами и башнями. Позади стены находились площадки для орудий. Главная часть города расположена на левом берегу Днепра. В ней-то и были сосредоточены русские войска, начавшие отражение натиска противника. В боях за Смоленск участвовали войска, которыми командовали генералы Н. Н. Раевский, Д. П. Неверовский, П. П. Коновницын, Д. С. Дохтуров и другие известные военачальники, впоследствии прославленные герои Бородинской битвы. Боевое крещение получили ратники Смоленского ополчения, положив начало героической борьбе ополченцев в составе русских войск.

В ожесточенных боях за Смоленск раскрылись стойкость и мужество русских солдат и офицеров. Они понимали, что Смоленск — это древний важный форпост, закрывавший с Запада путь на Москву. О Смоленском сражении писали современники. Подвиг защитников города нашел отражение в поэзии, посвященной 1812 г. Несколько военных песен посвятил Смоленску Ф. Н. Глинка, один из участников Смоленского сражения. В его «Военной песне», «созданной во время приближения неприятеля к Смоленской губернии», есть такие строки:

Скуем в мечи серпы и плуги:

На бой теперь — иль никогда!

Замедлим час — и будет поздно![75]

В его «Солдатской песне», «сочиненной и петой во время соединения войск у города Смоленска в июле 1812 года», есть слова, взятые нами для заголовка эдого раздела:

Под смоленскими стенами,

Здесь, России у дверей,

Стать и биться нам с врагами!..[76]

Первый день обороны Смоленска был особенно тяжелым для его защитников. Только поздно вечером основные войска 1-й и 2-й Западных армий подошли к городу. До этого он оборонялся корпусом Раевского и ослабленной дивизией Неверовского. Против них действовала 180-тысячная французская армия. В связи с тем что наряду с обороной Смоленска важной стратегической задачей было прикрытие Московской дороги, Барклай-де-Толли произвел перегруппировку войск. Оборонявший Смоленск корпус Раевского был заменен корпусом Дохтурова и пехотной дивизией Коновницына. 2-я армия во главе с Багратионом была направлена из Смоленска по Московской дороге.

Очень трудно было защитникам города. Враг значительно превосходил их силой своих войск. Овладев Красненским предместьем города, французские войска перешли к его штурму. Более 150 орудий непрерывно обстреливали крепостные стены, улицы, дома Смоленска. В городе начались пожары. Наполеон отдал приказ взять город 5 августа. Однако французские военачальники выполнить этот приказ не смогли. Ф. Глинка в «Письмах русского офицера», составлявшихся под впечатлением непосредственного участия в боях с французами, изобразил героическое противоборство русских защитников Смоленска с значительно превосходившим их по численности врагом. Он писал: «5 числа с ранней зари до позднего вечера, 12 часов продолжалось сражение перед стенами, на стенах, за стенами Смоленска. Русские не отступали ни на шаг, дрались как львы. Французы … в бешеном наступлении лезли на стены, ломились в ворота, бросались на валы и в бесчисленных рядах теснились около города».[77]

Французские войска в беспрерывных атаках потеряли 20 тыс. человек, но так и не добились успеха. Тогда Наполеон приказал зажечь город. Как писал Глинка, «тучи бомб, гранат и чиненых ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви… и все, что может гореть, — запылало… Толпы жителей бежали из огня, полки русские шли в огонь».

В ночь на 7 августа русские войска были вынуждены оставить город. Последней уходила из Смоленска дивизия Коновницына. Ополчение отошло вместе с армией. В сражении за Смоленск участвовали многие будущие декабристы. В их числе М. С. Лунин, М. Ф. Орлов, А. В. Ентальцев, М. А. Фонвизин и др. За проявленное мужество и храбрость многие из них были награждены орденами.

Смоленск, когда в него вошли наполеоновские войска, был безлюден, полуразрушен. Жители ушли вслед за русской армией. По словам Коленкура, «в городе осталось лишь несколько старух, несколько мужчин из простонародья, один священник и один ремесленник».[78] Жители же окрестных деревень вооружались, тоже спешили за русскими войсками или уходили в леса. В городе не оказалось ни запасов продовольствия, ни фуража. Голодные солдаты врывались в дома, грабили уцелевшие лавки и магазины.

Наполеону не удалось ни окружить, ни разбить русские войска, потери которых были вдвое меньше французских. Как уже отмечалось выше, огромная и все еще могучая армия Наполеона с начала вторжения в Россию понесла большие людские потери. Многие факторы сыграли в этом свою значительную роль. Не только сражение за Смоленск, но и само пребывание наполеоновских войск на смоленской земле нанесло удар по его силам. Так, если перед Смоленском число французских войск, действовавших на московском направлении, достигало 200 тыс. человек, то спустя две недели после Смоленского сражения уже только 135 тыс. человек.

Хотя Наполеону и не удалось разгромить русских под Смоленском, вступление в него французских войск было их значительным успехом. Теперь до самой Москвы русские армии не имели ни одного крупного опорного пункта, а наполеоновским войскам открывалась дорога на Москву.

Русские войска отступали с боями. Внимание обеих сторон было направлено на Московскую дорогу. В русской армии зрело недовольство несогласованностью между командующими 1-й и 2-й Западными армиями, нерешительностью Барклая-де-Толли, который не обладал в глазах русских воинов достаточным авторитетом. После отступления из Смоленска он стал настоятельно искать подходящую позицию для генерального сражения, понимая, что необходимо защищать Москву. К решительной схватке готовился и Наполеон. Во время пятидневного пребывания в Смоленске Наполеон решил было временно остановиться на Днепровской линии, дать отдых армии, подтянуть резервы, подвезти продовольствие и фураж. Однако незаконченность военной кампании ставила Наполеона в весьма сложное положение перед своей армией. Не было таких побед, которые бы затмили Аустерлиц, подняли боевой и моральный дух армии. Не было и желания русской стороны просить мира. После Смоленска Наполеон отправил Барклаю-де-Толли письмо для Александра I с предложением обсудить условия заключения мира. Но Барклай ему не ответил. Размышления о необходимости передышки для армии и даже поиски путей переговоров о мире в конечном итоге уступали стремлению Наполеона провести генеральное сражение. Теперь обе стороны готовились к решительной битве.

Угроза поражения, опасность потери независимости и даже раздела России вызвали серьезное беспокойство не только армии, но и всех общественных кругов. Армия и народ требовали поставить во главе армии полководца М. И. Кутузова, выдающегося и опытного военачальника, пользующегося всеобщим доверием и популярностью. Назначение М. И. Кутузова главнокомандующим было вынужденным актом со стороны Александра I, который не любил старого полководца. Он решился на этот шаг лишь в результате чрезвычайно сложной обстановки на фронте и под давлением общественного мнения. Как писал впоследствии современник событий 1812 г., видный деятель тайных обществ декабристов Н. И. Тургенев, «многие генералы сообща обратились к императору с просьбой заменить Барклая Кутузовым, только что заключившим мир с Турцией после не бесславной войны. На него же указывало и общественное мнение».[79] Необходимость прислушаться к «общему голосу» при назначении Кутузова на пост главнокомандующего должен был признать и сам царь. Так, в личной переписке он замечал: «Мне оставалось только уступить единодушному желанию, и я назначил Кутузова. В тех обстоятельствах, в которых мы находимся, я не мог поступить иначе».[80]

При назначении М. И. Кутузов не получил от царя каких-либо конкретных указаний, сначала ему была предоставлена полная самостоятельность в разработке плана дальнейшей борьбы с Наполеоном. Впервые в истории русского военного искусства полководец должен был объединять и направлять для достижения главной цели действия войск, которые были разделены огромными пространствами. Под начальством главнокомандующего находились 1-я и 2-я Западные армии, 3-я Западная резервная и Дунайская армии, а также два отдельных корпуса. Корпус под командованием П. X. Витгенштейна прикрывал петербургское стратегическое направление, корпус Ф. Ф. Эртеля был расположен на мозырском направлении.

На основе реально сложившейся военно-стратегической обстановки полководец должен был разрабатывать план дальнейшего ведения войны против наполеоновских войск. В выработке стратегического плана кампании важную роль сыграло понимание Кутузовым значения народной войны, стремление главнокомандующего опереться на народ, согласовать действия народного сопротивления с действиями армии.

17 августа М. И. Кутузов прибыл в Гжатск, где принял командование всей армией. Он нашел ее утомленной и значительно уступавшей по численности противнику; подкрепления М. А. Милорадовича и Московское ополчение находились еще в пути. В такой обстановке 20 августа было опубликовано первое обращение главнокомандующего к жителям Смоленской губернии, которое получило широкую известность в стране и было воспринято народом как призыв к массовому подъему на защиту Отечества. В этом документе М. И. Кутузов, в частности, писал: «Достойные смоленские жители, любезнейшие соотечественники! С живейшим восторгом извещаюсь я отвсюду о беспримерных опытах в верности и преданности вашей …к любезнейшему отечеству. В самых лютейших бедствиях своих показываете вы непоколебимость правил. Вы исторгнуты из жилищ ваших, но верою и верностию твердые сердца ваши связаны с нами священными, крепчайшими узами единоверия, родства и единого племени. Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущества, наложить на вас тяжкие оковы, но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших. Таковы россияне!»[81]

Обращение Кутузова было поддержано прогрессивно настроенными офицерами русской армии. Ф. Глинка записал в дневнике: «Вооружайтесь все, вооружайтесь всяк, кто только может, гласит, наконец, главнокомандующий в последней прокламации своей. Итак, народная война».[82]

Для пропаганды освободительных целей войны, для еще большего привлечения народных масс к вооруженной борьбе против захватчиков русское командование использовало походную типографию Главной квартиры. Одно из первых обращений к населению было опубликовано в Смоленске в дни, когда под Смоленском соединились 1-я и 2-я армии. Хотя обращение не датировано, но на основании текста документа его можно отнести примерно ко времени 22–26 июля 1812 г.[83] Эта листовка-обращение была адресована «Истинным сынам отечества» — псковским, смоленским и калужским жителям, всему населению, в том числе и крестьянам. Она сообщала, что «две храбрые армии наши… грудью противустали ему (неприятелю) на древних рубежах наших», и призывала подкрепить их действия. В качестве примера, достойного подражания, листовка называла действия крестьянских отрядов Поречского уезда, стихийно возникших в июле. Эти отряды, «вооружась в домах своих, с мужеством, достойным имени русского, карают злодеев без всякой пощады».[84] В те же дни Барклай-де-Толли указывал смоленскому гражданскому губернатору на необходимость разъяснения населению в листовках, что война имеет характер войны Отечественной, войны за существование Российского государства, требовал «именем Отечества просить обывателей всех близких к неприятелю мест вооруженною рукою напасть на уединенные части неприятельских войск, где оные увидятся». Обращения командования армии, в том числе и читанные в церквах, имели большой резонанс.

Такие обращения сделали гораздо больше для патриотического подъема, нежели правительственные манифесты, написанные напыщенно и официально. Эти листовки были просты и доступны, в них приводились конкретные примеры мужества и героизма. Это глубоко трогало сердца простых людей, усиливало их ненависть к захватчикам, способствовало развитию народной борьбы.

Особенно большую агитационно-пропагандистскую роль стали играть армейские листовки, приказы по армии, распространявшиеся среди жителей прифронтовой полосы после назначения М. И. Кутузова главнокомандующим. В августе 1812 г., когда русские войска все еще отступали, очень важно было вселить уверенность в победе, в изгнании захватчиков из страны. На это были нацелены обращения, приказы по армии Кутузова, армейские листовки походной типографии. Этому же в тылу служила деятельность русской периодики.

Перед главнокомандующим Кутузовым встала чрезвычайно сложная задача: не только остановить противника, силы которого во многом превосходили русскую армию, но подготовить переход к наступлению и разгромить войска Наполеона. Первым крупнейшим военным событием на пути к реализации стратегического плана войны великого русского полководца стала Бородинская битва. Она вписала в скрижали нашей истории легендарное слово — Бородино.