Глава 39 Зима 1916/17 г.

Зима 1916/17 г. началась очень рано и была исключительно холодной. К октябрю русская и турецкая армии перешли на зимнее положение. Бои прекратились повсюду; даже стычки между патрулями стали очень редкими.

Для 2-й и 3-й турецких армий суровая зима стала роковой и завершила их распад, который начался из-за поражений на поле боя. Падение боевого духа войск Вехипа было следствием не только разгрома под Байбуртом и Думанли-Дагом, но и целой серии неудач, которые преследовали несчастные дивизии IX, X и XI корпусов. Дух пораженчества и фатализма вскоре перекинулся и на вновь прибывший V корпус. На фронте 3-й армии в августе и сентябре наблюдалось затишье, но число дезертиров тем не менее постоянно увеличивалось. С приходом осени уставшие от боев ашкеры бросали свои позиции и ходили по деревням, где сочувствовавшее население прятало их и защищало. Отношение турок к войне изменилось; интересно отметить, что жители селений, расположенных в прифронтовой полосе, при подходе русских войск уже не бросали своих домов: вражеская оккупация казалась теперь предпочтительней призыва в армию и поборов правительства младотурок, от которых так сильно страдали жители Анатолии. Дезертиры стали в Турции проблемой номер один. Бежавшие из армии солдаты, которым не удалось найти себе работу в деревне (а по мере того, как суровая зима все сильнее сказывалась на жизни обнищавших крестьян, они встречали все более враждебный прием), уходили в горы и создавали вооруженные банды, промышлявшие разбоем. В октябре в тылу 3-й армии насчитывалось не менее 50 тыс. дезертиров. Число боеспособных солдат в ней упало до 30 тыс., несмотря на то что в ее расположение перебрасывались отдельные части 53-й дивизии, которые заполняли пробелы в различных корпусах. Наконец, мощные снегопады прекратили дезертирство, и многие люди стали возвращаться в свои соединения, рассчитывая прокормиться за счет скудных армейских рационов. Численность войск Вехипа снова стала расти, но эпидемия тифа и простудные заболевания вскоре свели на нет весь этот рост.

Фактически все корпуса сократились до размеров дивизий, дивизии – до размеров полка, а полки – до батальонов или даже рот. Возникла насущная потребность реорганизации 3-й армии. Старые V, IX, X и XI корпуса были расформированы, и вместо них созданы два новых корпуса, которые получили громкое название Кавказских. Оба эти корпуса состояли из трех дивизий по 6 тыс. человек[298]. 2-я кавалерийская дивизия превратилась в бригаду. Была перераспределена и артиллерия, в 3-й армии она стала самым сильным подразделением: 12–18 орудий на дивизию, среди которых были немецкие 150-мм пушки и австрийские 105-мм горные гаубицы. Эта реформа стала признанием того, что в операциях 1916 г. 3-я армия потеряла 8 пехотных дивизий (60–70 тыс. человек), причем половина из них – за счет дезертирства. I Кавказский корпус остался стоять между Кемахом на Кара-Су и Шебинкарахисаром; II корпус располагался между Келкитом и Черноморским побережьем, около Тиреболу. Штаб-квартира 3-й армии находилась в Шебинкарахисаре. Ахмет Иззет был назначен командующим Анатолийской группой армий, а руководство 2-й армией перешло к Мустафе Кемаль-паше.

Агония 2-й армии оказалась не такой сильной, как 3-й, но продолжалась дольше, и результат был практически таким же.

Ахмет Иззет был отброшен далеко назад, но не разгромлен, как Вехип; в октябре 1916 г. у него еще оставалось около 64 тыс. человек. Однако ранняя суровая зима в диких горах Дерсим и Бингёл породила такие трудности и страдания, каких не пришлось пережить 3-й армии. Сложные природные условия усугубились еще и тем, что политика младотурок по выселению армянского населения из окружающих эти горы районов проводилась слишком напористо. В начале войны турецкие армии получали продовольствие из плодородных, хорошо обработанных высокогорных долин Алашкерта, Эрзерума, Муша и Мамахатуна. Все эти долины были захвачены русскими, а армянские земледельцы – вытеснены из долины Мурат-Су и обширной равнины Харпута. Одновременно турецкие крестьяне, узнав о приближении русских, бежали во внутренние районы Анатолии[299]. Восточные вилайеты совсем обезлюдели (примерно 75 % населения покинуло свои дома). С тех пор эти районы уже не смогли больше возродить свое процветавшее хозяйство.

Если в долине Мурат-Су и ее притоков турки увидели полное запустение, то в горах им пришлось столкнуться с жестокостью курдов. Если в начале войны дерсимские курды прислали в армию Энвера свою нерегулярную кавалерию (которая осенью 1917 г. грабила и убивала солдат революционной России, возвращавшихся с фронта домой), то после победы русских войск в Дерсим-Бингёльских сражениях они сразу же повернули оружие против турок. Курды нападали на турецкие конвои в Дерсиме и на корню вырезали отдельные части. В сентябре и октябре в тылу турецких войск южнее Киги царили беспорядок и разбой.

В октябре Ахмет Иззет решил оставить высокогорные районы Дерсима и Бингёл-Дага и сосредоточить свои войска поближе к их базам в Харпуте и Диярбакыре. Одновременно был распущен III корпус, а 2-ю армию преобразовали в три корпуса, по две дивизии в каждом[300]. На крайнем правом фланге 5-я дивизия по-прежнему стояла в Битлисе, а 8-я ушла из Муша и негостеприимного Тавра в Диярбакыр. IV корпус удерживал Чапакчурскую равнину, выставив свои посты на дорогах в Огнот и Боглан. II корпус стоял в Харпуте и Палу и рассылал патрули в сторону Киги.

Во время затишья, продолжавшегося весной 1917 г., 2-я армия превратилась в депо для восполнения потерь в 3-й армии и Ираке. На севере шло создание так называемой Йилдиримской армии (Йилдирим по-турецки означает «молния», иными словами, это армия блицкрига). Вскоре она поглотила IV корпус. Эпидемии болезней[301] в зимние месяцы сильно уменьшили численный состав 2-й армии, и в марте 1917 г. в шести ее дивизиях насчитывалось не более 30 тыс. человек. Группа армий в Восточной Анатолии была расформирована, а Ахмет Иззет и Мустафа Кемаль покинули этот район. Летом 1917 г. в районе Битлиса и Муша оставалась лишь 5-я дивизия, а в Пашу – 12-я. 8-я была разделена между ними.

Нет никаких сомнений в том, что только Февральская революция в России спасла турок от полного поражения в Малой Азии. Гибель Османской империи была отсрочена на 18 месяцев. Фельдмаршал Помянковский, военный представитель Австро-Венгерской империи в Турции, писал: «Можно считать несомненным, что обе турецкие армии (третья и вторая) находились к концу зимы в таком состоянии, что не смогли бы противостоять сколько-нибудь серьезной атаке русских. К счастью для турок, 9 марта в Санкт-Петербурге разразилась революция, которая вскоре дезорганизовала русскую Кавказскую армию и сделала наступление невозможным». Таким образом, все усилия Кавказской армии в 1916 г. пошли насмарку. Однако последствия этих усилий оказали решающее влияние на ход событий в будущем, хотя оно проявилось и не сразу.

Несмотря на большие потери в Дарданеллах, численность османской армии в ноябре 1915 г. достигла своего максимума – 800 тыс. человек. К 1 марта 1917 г. она снизилась до 400 тыс. и больше уже никогда не превышала этого числа (в марте 1918 г. – 200 тыс. человек). Летом 1916 г. из 52 турецких дивизий 26 воевали с русскими. Из общего числа 400 тыс. солдат, погибших за период с ноября 1915 по март 1917 г., турецкая армия лишилась не менее 300 тыс. в боях с русскими войсками (включая пленных, умерших от болезней и дезертиров). Если потери в Галлиполи серьезно ослабили военную мощь Османской империи и не позволили ей в решающий момент начать наступление в Закавказье, то последующие потери в войне с Россией в 1916 г. значительно сократили оставшиеся у турецкой армии силы и подготовили победы Британии в Ираке в 1917–1918 гг. и в Палестине – в 1918 г.

Боевые действия против 3-й и 2-й турецких армий в 1916 г. привели к большим потерям и в русской Кавказской армии. С июня по сентябрь 1916 г. русские лишились около 50 тыс. бойцов (сюда включены и войска Баратова, где люди умирали в основном от болезней). В сентябре бои прекратились, и на Анатолийском фронте наступило длительное затишье, однако убыль живой силы продолжалась. Вину за это нужно возложить в значительной степени на штаб Юденича. Если административная и оперативная работа в нем были поставлены великолепно, то разведка работала из рук вон плохо. Она наделала ошибок во время Малазгиртской операции, перед падением Трапезунда и накануне турецкой победы в Мамахатуне. Осенью в штабе Юденича недооценили степень усталости и размер потерь в армиях противника и переоценили численность войск, которые противостояли русским. Согласно официальной оценке, на Кавказском фронте, который был в октябре 1916 г. подчинен Ставке императора, у турок насчитывалось 344 тыс. бойцов, вооруженных 110 тыс. винтовок, 346 орудиями и 294 пулеметами. Поскольку новые винтовки без особого труда можно было доставить из Германии, то в штабе Юденича решили, что в Кавказской армии турок находится от 150 до 200 тыс. человек с соответствующим числом пушек и пулеметов. Как теперь стало известно, разведотдел русского штаба преувеличил силы турок на 200 %.

Этот неправильный расчет повлиял на все диспозиции Юденича на зимние месяцы и наложил тяжелое бремя на войска, в котором, как оказалось, не было никакой нужды. Его штаб считал, что турецкая 2-я армия достаточно сильна и способна перейти в наступление. Поэтому решено было укрепить весь русский фронт на западе, чтобы обезопасить его от любого возможного обходного маневра с юга. На линию Келкит – Гюмюшане – Эрзинджан перебросили огромное количество солдат, в то время как линии обороны на высотах Киги и Огнота охранялись одними патрулями. Вдоль ледяных хребтов Багир-Паши и Шайтан-Дага тянулась сплошная линия траншей. Эту линию продолжили на юго-восток по левому берегу Огнот-Чая и поперек южного отрога Шерефеддинских гор, до перевала Боглан. Мушскую долину охраняла стрелковая дивизия, которая поддерживала связь с группой Назарбекова, стоявшей севернее Битлиса[302].

Войска в западном секторе фронта отдыхали в относительно благоприятных условиях в долинах Келкита и Кара-Су, зато те, что стояли в Дерсимских горах и Бингёл-Даге, могли спрятаться от холода лишь в диких альпийских долинах Эндреса (1500–1700 м) и Огнота (1800–1900 м). В этих долинах мороз оказался столь же силен, что и на вершинах гор, а снежные сугробы, наносимые буранами, были гораздо выше. Несмотря на зимнее снаряжение, бойцы 2-й и 4-й пластунских бригад, а также 4-й и 6-й стрелковых дивизий сильно страдали от мороза; многие патрули вообще замерзли, а случаев обморожений было не сосчитать. Все эти соединения храбро сражались и понесли большие потери в боях в конце лета, и к январю их ряды сильно поредели. Штабу не удалось наладить такое же бесперебойное снабжение продуктами, которое осуществлялось предыдущей зимой в Кёпрюкёе. Саперам приходилось работать в глубоком снегу и в условиях частых снежных бурь, чтобы очистить от снега горные тропы, по которым подвозилось продовольствие из Эрзерума и долины Кара-Су. Обозы пробивались сквозь снежные заносы, туманы и метели. Дорога, пересекавшая хребет, по которому проходил водораздел между долинами верхнего Эндреса и Тузлы (перевал Карир), требовала неимоверных усилий от людей и животных, а северные склоны Бингёл-Дага, спускавшиеся в Эрзерумскую равнину, были еще хуже южных. Бывали времена, когда люди из 4-й Кавказской стрелковой дивизии получали лишь пол фунта хлеба в день, а лошади – полтора фунта ячменя. Не было ни мяса, ни консервов, и солдаты варили себе суп из мяса ослов, кошек и собак. Только в феврале Ставка посчитала нужным снять это великолепное подразделение с занимаемых позиций и отвести его в резерв в Эрзерум[303]. Чуть лучше оказались условия, в которых зимовала на южном склоне Шерефеддинских гор 66-я пехотная дивизия. Однако в марте в ней началась эпидемия тифа, завезенная, вероятно, из соседнего города Муш.

Зимние условия не позволили восстановить былую мощь 2-й и 4-й пластунских бригад, 6, 4 и 2-й стрелковых дивизий и 66-й пехотной дивизии. К 15 марта 1917 г. их численность составляла всего лишь 60–70 % от обычной. Тем не менее эти части, а также 39-я пехотная дивизия и II Туркестанский корпус постепенно пополнялись.

У Юденича имелись только ограниченные местные ресурсы, из которых он попытался создать новые соединения. Зимой он сумел сформировать из ополченцев одну стрелковую дивизию, получившую 7-й номер, но не такую надежную, как первые шесть. Симптомы предреволюционного разложения проникли и в армию – солдаты были недисциплинированны и плохо обучены. Более надежными оказались два новых батальона пограничников.