«Наши самолеты МЕ-262 кое-чего добились»

15 марта 1353 бомбардировщика под прикрытием 833 истребителей совершили налеты на сортировочную станцию Ораниенбург и на командный пункт Главного командования вермахта в городке Цоссен, в 34 км южнее Берлина, «высыпав» на них 3348 тонн бомб. И опять из-за плохой погоды смогли взлететь лишь несколько Ме-262. Правда, на этот раз они сбили четыре бомбардировщика: два В-24 были на счету лейтенанта Эриха Мюллера и по одному В-17 – на счету фельдфебеля Виндиша и фенриха Эрнста Пфайффера. Всего в тот день американцы потеряли двенадцать «Летающих крепостей», четыре «Либерейтора», шесть Р-51, пять Р-47 и один Р-38.

На следующий день – 16 марта – погода наконец «достала» и союзников, и бомбардировщики остались на своих базах. Однако в тот день свою первую победу на Ме-262 одержал командир JG7 кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями майор Теодор Вайсенбергер. В 14.14 северо-восточнее города Эберсвальде, в 45 км северо-восточнее Берлина, он перехватил и сбил разведывательный Р-51 из 10 PRG.

17 марта 1328 В-17 и В-24, которых сопровождали 820 истребителей, сбросили на Мюнстер, Ганновер, Биттерфельд, Бёлен и Плауэн в общей сложности 3464 тонны бомб. Продолжавшаяся плохая погода тогда снова не позволила поднять в воздух все истребители JG7. Однако те, что смогли взлететь, сбили четыре «Летающие крепости». Два бомбардировщика были на счету унтер-офицера Петера Кёстера, и по одному сбили командир 9./JG7 обер-лейтенант Вегманн и обер-фельдфебель Хуберт Гёбель.

Наконец 18 марта 1945 г. погода над северо-западной и центральной частями Германии улучшилась настолько, что JG7 снова смогла в полном составе подняться в воздух. Этот день стал серьезным испытанием для эскадры и в то же время одним из самых успешных в ее истории. Пилоты Ме-262 продемонстрировали, что, несмотря на огромное численное превосходство истребителей союзников, они способны в ограниченном районе завоевать тактическое превосходство и достичь большого успеха.

Утром 1329 бомбардировщиков 8-й воздушной армии США, загруженные 3374 тоннами бомб, под прикрытием 733 истребителей взяли курс на столицу Третьего рейха. Первая волна бомбардировщиков уже приближалась к предместьям Берлина, когда с аэродромов Ораниенбург и Бранденбург-Брист поднялись Ме-262 из штаба JG7, 10. и 11./JG7. Собравшись в плотный боевой порядок, что до этого по различным причинам им редко удавалось сделать, они около 11.00 в районе Науэен – Ратенов – Бранденбург– Потсдам атаковали противника.

В 11.09 был сбит первый В-17, в 11.10 – второй. Они оба были на счету майора Вайсенбергера. Затем приблизительно в 11.14 кавалер Рыцарского креста лейтенант Рудольф Радемахер, лейтенант Густав Штурм и обер-фельдфебель Аугуст Любкинг сбили еще три «Летающие крепости» из 100BG. Через несколько мгновений жертвой еще одного кавалера Рыцарского креста – командира 10./JG7 гауптмана Франца Шалла – стал Р-51D лейтенанта Нормана Джентца из 361FG. А затем в 11.17 майор Вайсенбергер сбил шестой В-17.

В течение восьми минут американцы потеряли семь самолетов, но это был еще не конец. В 11.20 в бой вступили истребители из 9./JG7. Они были оснащены новым типом оружия, которое было специально разработано для уничтожения бомбардировщиков и которое по всем своим параметрам, вероятно, было на тот момент идеальным наступательным вооружением для Ме-262.

Этим оружием была неуправляемая ракета R4M типа «воздух – воздух». Она имела калибр 55 мм, длину 814 мм, массу около 4 кг и была снаряжена боеголовкой с 520 г гексогена. Пороховой заряд массой 815 г, сгоравший за 0,8 секунды, создавал в камере сгорания давление около 240 атмосфер, что обеспечивало ракете максимальное ускорение приблизительно в 540 м/с/с и максимальную дальность полета около 2500 м. Ракеты R4M устанавливались по 12 штук на двух специальных деревянных направляющих под плоскостями Ме-262.

Так как траектория полета ракет была близка к траектории 30-мм снарядов, выпущенных из бортовой пушки MK108, то для прицеливания использовался тот же самый прицел Revi 16B. Все 24 ракеты выпускались с интервалом в 0,03 секунды. После пуска для стабилизации траектории полета в хвостовой части ракеты раскрывались восемь стабилизаторов. Залп R4M покрывал пространство, занимаемое четырехмоторным бомбардировщиком, находящимся на расстоянии 600 м от атакующего самолета. Для подрыва боеголовки именно на этой дистанции использовался специальный взрыватель.

Работы по проектированию R4M начались в середине июля 1944 г., когда несколько немецких компаний создали специальную рабочую группу под руководством инженера Курта Хебера. Специалисты фирм Rheinmetall и DWM (Deutsche Waffen und Munitionfabrik) разрабатывали боеголовку и взрыватель, фирмы T?nschoff GmbH, Speewerk Kratzau и Brunn – камеру сгорания и сопло, фирма WASAG – движущий заряд, а C. Ruhnke и O. Wirth из Берлина работали над складывающимися стабилизаторами. Спустя четыре недели проектные работы были завершены.

Первые наземные пуски R4M были проведены в начале ноября на полигоне в районе города Остероде, в 82 км юго-восточнее Ганновера. В конце того же месяца ракету передали в испытательный центр люфтваффе в Рехлине, где в середине декабря были проведены ее первые воздушные пуски. К концу января 1945 г. все дефекты, обнаруженные в конструкции R4M, были устранены, и ракеты были направлены в JGr.10 оберст-лейтенанта Георга Христла. Эта группа была оснащена FW-190A и базировалась на аэродроме Редлин, в 53 км юго-восточнее Шверина.

Проведенные там испытательные пуски показали, что пусковая установка, разработанная для R4M, полностью непригодна. По мнению Христла, на проектирование и изготовление новой установки обычными методами могло уйти не менее двух месяцев, и потому он решил разработать ее своими силами. Перебрав несколько вариантов, Христл и гауптман Карл Кифер, служивший в JGr10 в качестве офицера по техническому обеспечению, остановились на простейшей конструкции из дерева с двенадцатью направляющими. Сделав необходимые чертежи, они заказали ее на небольшой столярной фабрике в Шверине.

Новые пробные пуски R4M с «Фокке-Вульфов» из JGr.10 показали безотказность новой конструкции. Вскоре после этого Христл предложил командиру III./JG7 майору Зиннеру оснастить его Ме-262 такими же пусковыми установками в качестве дополнительного вооружения. В большой степени это неожиданное предложение объяснялось тем, что III./JG7 была просто самой ближайшей частью к JGr.10. Аэродром Пархим, где размещался тогда штаб III./JG7, находился всего в 17 км от Редлина. Зиннер согласился, и 15 марта «Мессершмитт» лейтенанта Карла Шноррера, занимавшего в 9./JG7 должность офицера по техническому обеспечению, был оборудован двумя деревянными пусковыми установками с ракетами R4M.

Зиннер затем вспоминал:

«Поскольку мы не имели никого, кто мог бы проконсультировать нас в вопросах аэродинамики, то мы были вынуждены обратиться за советом к фирме «Мессершмитт». Через несколько часов после моего телефонного звонка в Аугсбург на Ме-262 прилетел флюг-капитан Вендель, который без проволочек испытал модернизированный самолет в воздухе. Никаких отрицательных изменений в его летных характеристиках обнаружено не было, кроме небольшой потери скороподъемности.

Вскоре после этого лейтенант Шноррер выполнил в воздухе первые пробные пуски. Однако они прошли не так, как планировалось, несколько ракет после пуска не сошли с направляющих, но, к счастью, их боеголовки не взорвались. Вторая попытка, выполненная Шноррером, прошла так гладко, что немедленно началось переоборудование остальных самолетов эскадрильи, одновременно были предприняты необходимые шаги, чтобы модернизировать и остальные эскадрильи».

И вот 18 марта 1945 г. неуправляемые ракеты R4M были впервые применены пилотами JG7 в бою. В 11.20 в районе Ратенова соединение «Летающих крепостей» было атаковано шестью Ме-262 из 9./JG7. Их пилотировали обер-лейтенанты Вегманн и Карл-Хайнц Зеелер, лейтенант Шноррер, обер-фельдфебели Виндиш и Улльрих и фенрих Фридрих Эриг. Каждый истребитель нес по 24 ракеты R4M, размещенные на двух пусковых установках – по одной под каждой плоскостью.

Все шесть «Мессершмиттов» выпустили ракеты по бомбардировщикам с дистанции около 400 м. Эффект был ужасающий: «Смятые фюзеляжи, оторванные плоскости, сорванные со своих рам двигатели, куски алюминия и горящие обломки различного размера разлетались вокруг в воздухе, как будто кто-то высыпал содержимое пепельницы». Все произошло настолько быстро, что никто из пилотов, участвовавших в той атаке, просто не успел заметить, кто и сколько сбил самолетов.

Затем анализ всех рапортов, сообщений наземных наблюдателей и обломков, собранных на земле, показал, что уничтожены от шести до восьми В-17. Два бомбардировщика записали лейтенанту Шнорреру. Его общий счет достиг 40 побед, и затем 22 марта пилота наградили Рыцарским крестом.

Пилоты во главе с Вегманном решили еще раз атаковать бомбардировщики. Однако эта атака уже не принесла им успеха, а, наоборот, были потеряны два самолета. В районе поселка Глевен, в 98 км северо-западнее Берлина, ответным огнем с «Летающих крепостей» был сбит Ме-262А-1а W.Nr.110808 командира 9./JG7 обер-лейтенанта Вегманна.

Затем немецкий летчик вспоминал:

«Мы были в воздухе уже достаточное время, и наше горючее постепенно подходило к концу. Поскольку наши самолеты имели еще полный боезапас, мы решили выполнить вторую атаку уже с пушками. Над Глевеном я поймал в свой прицел В-17 и открыл огонь. Я увидел, как мои снаряды попадают в левое крыло вражеского бомбардировщика, но в тот же самый момент и мой самолет был поражен ответным огнем. Лобовое стекло фонаря разлетелось, приборная доска была разрушена. Одновременно я почувствовал мощный удар в свою правую ногу.

Я немедленно прервал атаку и на большой скорости вышел из зоны досягаемости вражеского огня. Когда я рукой дотронулся до ноги, то обнаружил в ней отверстие, достаточно

большое, чтобы в него вошел мой кулак. Странно, но я не чувствовал никакой боли. Поскольку мой самолет, несмотря на повреждения, все еще был способен лететь, я решил попробовать сесть в Пархиме.

Я медленно снижался, но на высоте 4000 метров из правого двигателя внезапно показалось пламя. Теперь самолет было уже нельзя спасти. Я сбросил фонарь и выпрыгнул на парашюте. Я опустился около Виттенберге. Одной из первых на месте моего приземления оказалась медсестра из Красного Креста, которая, умело перевязав мою поврежденную ногу, смогла остановить сильнейшее кровотечение».

Тем не менее было уже слишком поздно, и спустя несколько часов врачи госпиталя, куда доставили Вегманна, были вынуждены ампутировать поврежденную ногу.

Вслед за самолетом Вегманна заградительным огнем бортстрелков В-17 был сбит и Ме-262А-1а W.Nr.110780 его ведомого – обер-лейтенанта Зеелера. Истребитель упал в 5 км юго-западнее Перлеберга, и пилот, имевший на счету восемь побед, погиб.

Однако на этом потери эскадры не закончились. I./JG7, находившаяся в Кальтенкирхене, тоже получила приказ на взлет. Видимость в районе аэродрома была значительно ниже 800 м, которые, по мнению майора Вайсенбергера, были минимальным условием для безопасного взлета реактивных истребителей. Вылеты в таких условиях пилотов, не имевших опыта слепых полетов, были связаны с большим риском.

Командир 1./JG7 кавалер Рыцарского креста обер-лейтенант Ханс Грюнберг доложил командиру 2-й истребительной авиадивизии оберсту Густаву Рёделю о возможных последствиях. Уже вскоре в Кальтенкирхен позвонил начальник оперативного отдела дивизии майор Рихтер. Он передал Грюнбергу реакцию рейхсмаршала Геринга на полученную из штаба 2-й истребительной авиадивизии сводку: «Заставьте этих идиотов подняться, или я лично прибуду туда, чтобы пинками заставить их двигаться».

В результате Ме-262 из I./JG7 были вынуждены начать взлетать. Первым в воздух поднялось звено во главе с Грюнбергом. Оно прошло сквозь первый слой облаков и начало летать по кругу, ожидая остальные самолеты группы. Вслед за ним взлетела вторая группа во главе с командиром 2./JG7 обер-лейтенантом Фритцем Штеле, которая, как и было оговорено, набрав высоту около 1000 м, так же начала описывать круги.

Затем на старт вырулило звено из 3./JG7. В его составе были командир эскадрильи кавалер Рыцарского креста обер-лейтенант Ханс Вальдманн, лейтенант Ханс-Дитер Вейхс, обер-фенрих Гюнтер Шрей и флигер Герхард Райхер. У последнего во время разбега отказал один двигатель, и он не взлетел, остальные же трое поднялись с аэродрома и скрылись в облаках.

Во время набора высоты Вейхс протаранил летевший впереди Ме-262А-1а W.Nr.170079 обер-лейтенанта Вальдманна. Оба самолета получили настолько сильные повреждения, что пилоты были вынуждены выпрыгнуть на парашютах. Вейхс благополучно приземлился, а Вальдманн по неизвестной причине не смог открыть парашют и разбился, упав на землю около городка Шварценбек, в 30 км восточнее Гамбурга.

Обер-фенрих Шрей тоже не вернулся из этого злополучного вылета – тем же вечером его тело нашли в районе Эггенбютеля. Обстоятельства его гибели точно неизвестны, по некоторым данным, его Ме-262А-1а W.Nr.500226 был сбит истребителями союзников при выходе из верхнего слоя облаков. Шрей успел выпрыгнуть на парашюте, но затем был расстрелян в воздухе.

Всего 18 марта пилоты JG7 одержали тринадцать подтвержденных и две вероятных победы. По американским данным, действительно были сбиты двенадцать В-17 и один В-24. Еще четырнадцать «Летающих крепостей» и один «Либерейтор» получили такие тяжелые повреждения, что по возвращении были списаны, как не подлежащие ремонту, а еще соответственно 587 и 127 бомбардировщиков имели различные повреждения. Погибли и пропали без вести 142 члена экипажей, и 31 человек был ранен. Общие потери истребительного эскорта составили тринадцать Р-51, семь Р-47 и пять Р-38.

При этом бомбардировщики сбросили на Берлин 6000 фугасных, 500 000 стержневых и 3000 жидкостных зажигательных бомб – в общей сложности 3374 тонны. Главный удар пришелся по железнодорожным станциям германской столицы: 495 В-17 бомбили Северный вокзал, а еще 412 «Летающих крепостей» – Силезский (ныне Восточный) вокзал. Кроме того, 347 В-24 нанесли удар по танковым заводам в Тегеле и Хеннигсдорфе, у северо-западной окраины Берлина. Причем одни экипажи сбрасывали бомбы визуально, а другие использовали бортовые радары H2X.

В ходе этого массированного налета в городе, который до этого, несмотря на предыдущие бомбежки, еще выглядел вполне неплохо, были разрушены тысячи зданий, вышли из строя свет и водопровод, была парализована работа пассажирского транспорта, около 65 тысяч берлинцев остались без крова над головой. Многие пожары не удавалось потушить в течение суток.

«После налета столица являет собой привычное жуткое зрелище, – писал в дневнике рейхсминистр Геббельс. – Из дому я могу видеть пожары во всем правительственном квартале. Напротив нашего дома горит дворец Блюхера, в котором размещено представительство швейцарского шутцмахта. Но это только частица того, что происходит в этом огромном многомиллионном городе».

Гитлер, пережидавший этот налет в своем бункере в саду рейхсканцелярии, тем не менее оценил действия ПВО рейха как достаточно эффективные, поскольку получил от командования люфтваффе доклад об успехах истребителей JG7. «Наши самолеты Ме-262 кое-чего добились», – сказал он по телефону Геббельсу. Однако в целом массированный удар по Берлину вкупе с безрадостными донесениями из Венгрии, где немецкое наступление окончательно застопорилось, произвели на нацистское руководство весьма угнетающее впечатление. Сам Геббельс оценивал первый серьезный успех реактивных истребителей скептически: «Кстати, я не думаю, что 28 истребителей, какими бы быстроходными они ни были, могут добиться чего-то существенного против 1300 вражеских бомбардировщиков, сопровождаемых 750 истребителями».

Хотя 18 марта Ме-262 сбили менее 1 % от числа самолетов, участвовавших в налете на Берлин, их действия не остались без внимания союзников. Спустя два дня командующий 8-й воздушной армией США генерал Дулитл, осознав растущую опасность со стороны реактивных истребителей, приказал своим бомбардировщикам переключиться на бомбежки авиазаводов, где те собирались. Одновременно он приказал держать аэродромы реактивных «Мессершмиттов» под постоянным наблюдением самолетов-разведчиков. Можно сказать, что успех, которого JG7 добилась 18 марта, вызвал такую лавину, что спустя всего три недели эскадра оказалась практически похороненной под ней.

Говоря об этом налете на Берлин, необходимо упомянуть о непосредственно связанном с ним трагическом эпизоде, приведшем к прямому боевому столкновению союзников по антигитлеровской коалиции. Советская версия случившегося была изложена начальником Генерального штаба Красной армии генералом армии А. И. Антоновым в письме № 005, которое он уже на следующий день направил генерал-майору Джону Дину, возглавлявшему военную миссию США в Советском Союзе.

В послании говорилось:

«1. 18 марта 1945 года в период времени с 13 часов 15 минут до 13 часов 30 минут над расположением советских войск на восточном берегу реки Одер, севернее города Кюстрин, прошли курсом на север восемь групп американских бомбардировщиков типа «Летающая крепость» в сопровождении истребителей «Мустанг». Американские самолеты преследовались немецкими истребителями Ме-109 и ФВ-190.

Когда группа американских самолетов подошла к Морин (35 километров северо-западнее Кюстрина), в это время над районом Морин находились в воздухе 6 советских истребителей Як-3. Советские летчики, заметив немецкие истребители, преследовавшие американцев, атаковали немцев, но сами в свою очередь были атакованы американскими истребителями.

Советские летчики, ясно различая американские самолеты, уклонились от воздушного боя с ними, но, несмотря на это, американские истребители продолжали преследовать советские самолеты. В результате атаки американских истребителей шесть советских самолетов были сбиты, причем два советских летчика погибли и один получил тяжелое ранение.

Этот случай является уже вторым случаем нападения американских истребителей на советские самолеты над территорией, занятой советскими войсками.

2. Этот из ряда вон выходящий случай произошел в условиях, когда по обоюдному соглашению между советским, британским и американским штабами авиации была установлена разграничительная зона для боевых действий союзной авиации, проходящая на этом участке по линии Пазевальк, Берлин, то есть в 50 километрах к западу от района происшествия; причем никаких извещений о предполагаемом пролете здесь американскими самолетами линии советского фронта сделано не было.

Указанный случай вызывает справедливое возмущение советских войск, особенно тех, которые были свидетелями этого исключительного происшествия.

Об изложенном прошу довести до сведения начальников Объединенных штабов и просить их произвести срочное расследование происшедшего случая, наказать виновников нападения на советские самолеты и потребовать от союзных военно-воздушных сил впредь строго выполнять соглашение об ограничительной зоне.

О принятых мерах прошу меня уведомить».

Если взять карту и последовательно соединить Берлин, Кюстрин и Морин (ныне Морунь, Польша), то получится дуга, уходящая от немецкой столицы на северо-запад. Можно предположить, что по ней разворачивались обратно в Англию В-17, вероятно бомбившие Силезский вокзал. Оба упомянутых в письме Антонова городка находятся приблизительно в 80 км от центра Берлина. Это вполне обычный радиус разворота для крупного соединения четырехмоторных бомбардировщиков, летящего в плотном боевом порядке со скоростью около 450 км/ч. Так что не было ничего особо необычного в том, что «Летающие крепости» вместе с эскортом оказались над указанным районом.

Что же касается упрека американцам в том, что они нарушили согласованную разделительную линию, не предупредив о пролете своих самолетов, можно заметить следующее. Еще в ноябре 1944 г. после аналогичного боевого столкновения над Югославией советских истребителей и Р-38, командование США предложило обменяться миссиями связи. Последние должны были находиться при штабах воздушных армий и оперативно решать все вопросы, связанные с действиями авиации сторон, как в разделительной зоне, так и в непосредственно прилегающих к ней районах. Однако Москва, страдавшая «шпиономанией», тогда отклонила это предложение.

Одновременно при внимательном анализе письма начальника Генерального штаба Красной армии возникает ряд вопросов. Обычно В-17 летали над Германией на высоте 8000–9000 м, там же или чуть ниже держались истребители их непосредственного сопровождения. Так на какой же высоте «шестерка» Як-3 патрулировала над Морином, чтобы не только заметить немецкие «Мессершмитты» и «Фокке-Вульфы», якобы преследовавшие американцев, но еще попытаться атаковать их? И сколько времени потребовалось бы пилотам «Яков», чтобы набрать соответствующую высоту и занять позицию для атаки?

К сожалению, на эти, как и на многие другие вопросы, ответов нет. Неизвестно, из какого полка были сбитые Як-3 и как сами уцелевшие пилоты описывали обстоятельства этого печального инцидента. Нет также упоминаний о том, солдаты каких именно советских частей были его свидетелями, как об этом упоминается в письме Антонова. Также неизвестно, что именно ответило на него американское командование.