Треугольник смерти

Отношение к войне, которую вел английский народ и его доблестные союзники, являлось в то время мерилом добра и зла, мерилом истинного патриотизма, с одной стороны, и политиканства и пораженчества – с другой.

Все, кто был заинтересован в скорейшей победе над врагом, радовались успехам наших русских союзников, ликовали по поводу каждого нового удара, наносимого ими гитлеровцам. Но реакция на победу русских войск на советско-германском фронте была далеко не одинаковой в разных слоях английского общества и среди солдат и офицеров британской армии.

Этот факт вначале немало озадачил меня, особенно когда я заметил, что победы наших союзников вызывают озлобление и недовольство среди нашего высшего офицерства.

Впервые я столкнулся с таким фактом при следующих обстоятельствах.

Однажды, в то время, когда я служил на Шетландских островах, мне было приказано явиться к подполковнику Макинтошу, командиру зенитной артиллерии. Когда я прибыл в его штаб, разместившийся в большом доме на мысе к югу от порта Лервик, он беседовал с двумя или тремя посетителями. Я стоял у окна приемной и наблюдал за небольшим пароходом, шедшим, по-видимому, с острова Фэр. Пароходик то вдруг исчезал среди вздымающихся зеленых волн, то вновь появлялся на пенящемся гребне волны.

Постепенно разговор, происходивший в кабинете подполковника, отвлек мое внимание от созерцания маленького парохода. Кроме голоса подполковника, я различал также голос майора Уильямса, который командовал раньше подразделением легких зенитных орудий, а затем был прикомандирован к штабу начальника гарнизона. Майор Уильямс был одним из самых грубых офицеров, которых я когда-либо знал. Он не пользовался ни любовью, ни уважением солдат. Однако, несмотря на плохие манеры, грубость и зазнайство, Уильямс снискал благосклонность высшего командования.

Человек, голоса которого я не мог узнать, передавал содержание сообщения об освобождении русскими какого-то города к западу от Москвы и одновременно цитировал сообщение немцев о больших потерях Советской Армии в этой операции. При этом гитлеровское сообщение сопровождалось одобрительными замечаниями.

Майор Уильямс, в свою очередь, цинично заявил:

– Чем больше немцев будет убито там, тем легче нам будет воевать. Что же касается русских, то жаль, что их потери исчисляются тысячами, а не миллионами.

Эта тирада была встречена возгласами одобрения. Затем начальник гарнизона бригадный генерал Кэннингэм вышел из кабинета; за ним следовал майор Уильямс.

Я был потрясен цинизмом услышанного. Но все же я утешал себя тем, что мнение того или иного офицера – даже высокопоставленного – не имеет решающего значения для нашей армии. Однако это была одна из тех иллюзий, с которыми мне вскоре пришлось расстаться.

Помимо выполнения своих прямых воинских обязанностей, английским офицерам, служившим в самой Англии, поручалось разъяснение нижним чинам смысла событий на различных фронтах, в частности на советско-германском фронте. В связи с этим такие офицеры проходили специальный «инструктаж», который проводился сотрудниками разведывательной службы или специально выделенными для этой цели офицерами. Однажды такую беседу с несколькими офицерами проводил в моем присутствии сын одного из лондонских бизнесменов, сотрудник отдела безопасности на Шетландских островах капитан Хант. Его «инструктаж» сводился к следующему: «Надо как следует уяснить себе, – сказал Хант, – что речь Черчилля о союзе с большевиками была продиктована только необходимостью. Сам Черчилль не принимает свои слова за чистую монету. В действительности он придерживается мнения, что не может быть и речи о каком-либо настоящем союзе с русскими. Чем большие потери нанесут немцы красным, тем лучше будет для нас».

Конечно, подобного рода пропаганда в столь открытой форме могла проводиться только перед избранными слушателями. Для пропаганды установок, сформулированных в «инструктивной» беседе капитана Ханта, армейское командование использовало совершенно естественный интерес солдат к Советскому Союзу. Спрос на книги, брошюры и лекции о Советском Союзе был в то время необычайно велик. Чтобы удовлетворить этот спрос, «специалисты по России» издавали огромное количество печатных материалов. Разумеется, книги и лекции для солдат писались и распространялись людьми, которые сами никогда не были в России и являлись отъявленными врагами Советского Союза. Однако все это делалось так ловко, что непосвященный читатель или слушатель был убежден, что авторы книг и лекторы сохраняют беспристрастность и объективность. Лживая информация о Советском Союзе распространялась британским министерством информации, Королевским обществом по международным вопросам, Чатем-Хаусом и другими организациями.

Военное министерство, в свою очередь, выпускало бюллетени: двухнедельники «Карент афферс» и «Уор». В этих бюллетенях всячески умалялись успехи Советского Союза и вместо правдивой информации незаметно преподносились немецкие коммюнике.

Этот «справочный» материал предназначался для офицеров, проводивших в частях еженедельные лекции и беседы. Кроме того, многие специально подобранные для этой цели офицеры и штатские в своих лекциях дополняли вымыслы военного министерства плодами собственного воображения.

Помимо указанных бюллетеней, военное министерство выпускало еще ежемесячный сборник «Бритиш уэй энд перпоуз», восхвалявший жизнь «демократической Англии» и Британское содружество наций. Несколько глав посвящалось нашим взаимоотношениям с другими странами и особенно с Советским Союзом. Основной целью, которую преследовал этот сборник, впоследствии ставший официальным пособием для британской армии, было стремление показать в неприглядном виде Советский Союз.

Война вскрыла, как низко пали консервативные политические деятели Англии. Слушая высказывания вышестоящих офицеров и своих непосредственных начальников о роли Англии в войне, я часто вспоминал визгливый старческий голос профессора, читавшего нам в университете историю.

Отношения между Англией, Германией и Россией, растолковывал нам профессор, можно схематически изобразить в виде треугольника. Политика Англии состоит в том, чтобы неизменно занимать верхний угол этого треугольника. Британия всегда оказывалась наверху. Британия всегда играла роль верховного арбитра в европейских спорах.

Это была хорошо известная политика «равновесия сил». Для проведения подобной политики было необходимо, чтобы в Европе не было державы более мощной, чем Великобритания.

Но эта политика разжигания противоречий в Европе потерпела окончательный крах в связи с глубокими переменами, происшедшими в Европе после Первой мировой войны.

Неожиданное нападение Гитлера на Советский Союз оживило надежды твердолобых на то, что Великобритания вновь займет верхний угол «европейского треугольника». Война между Германией и Советским Союзом рассматривалась как сигнал для возобновления старой политики «разделяй и властвуй» в Европе, с одной, однако, существенной разницей: если в старой концепции основание треугольника представлялось в виде хотя и ослабленных, но все же жизнеспособных крупных держав, то новая концепция требовала превращения основания треугольника в гигантское кладбище! Германия и Россия уже не мыслились как две силы, уравновешивающие друг друга; они мыслились как два обескровленных трупа.

Эта страшная метаморфоза старой доктрины стала ясна для меня уже в ходе войны.

В 1943 году я присутствовал при разговоре об открытии Второго фронта, который происходил между представителем англичан в штабе союзнических войск в Северной Африке полковником Чемберленом и американским полковником с его помощником. Полковник Чемберлен с солдатской «простотой» обрисовал установку нашего верховного командования в этом вопросе.

– Нам нечего спешить, – сказал он, – когда придет время, Черчилль скажет нам, где и когда мы должны выступить. Этот день еще не настал. Пусть воюют русские.

В высших армейских кругах сообщения о потерях русских войск в войне с гитлеровской Германией принимались, как я уже указывал, с нескрываемым удовлетворением. Тон всем этим гнусным разговорам задавал сам Черчилль. Характерен следующий эпизод, происшедший в феврале 1943 года, во время посещения Черчиллем британской 8-й армии в Триполи. Хорошо пообедав и как следует выпив во время приема, устроенного в его честь командующим 8-й армией, Черчилль разговорился более откровенно, чем обычно. Когда кто-то упомянул о боях на советско-германском фронте и жертвах, которые приносят русские, Черчилль воскликнул с пьяной усмешкой:

– Пусть эти ублюдки убивают друг друга! Это только облегчит наши задачи.

В армейских кругах хорошо известно также и другое выражение Черчилля: «Я хотел бы видеть германскую армию в могиле, а Россию – на операционном столе».

Таким образом, Россия и Германия, согласно планам Черчилля, должны были быть по возможности истощены, с тем чтобы английские консерваторы во главе с самим Черчиллем, «верховным арбитром» послевоенной Европы, заняли место «верхнего угла» в пресловутом треугольнике. Это была старая обанкротившаяся политика, за которую английский народ вынужден был расплачиваться во время Второй мировой войны. Трезвые, здравомыслящие англичане не могли не видеть, что эта политика давно уже отжила свой век и грозит английскому народу новыми, еще более ужасными бедствиями.

Однако династии Чемберленов, Болдуинов, Черчиллей и других, управлявшие Англией на протяжении веков, сумели прочно внедрить эту пагубную идеологию в сознание высшего чиновничества и армейского командования. Циничные заявления Черчилля находили сочувственный отклик среди генералитета и известной части офицерского состава британской армии.

Мне вспоминается разговор с капитаном из разведывательного отдела штаба 46-й пехотной дивизии Уорчестером по поводу медлительности наших операций в Италии.

– Зачем нам рисковать, когда русские воюют за нас? – сказал Уорчестер. – Пусть немцы и русские истощают друг друга в войне, а мы пожнем плоды победы.

Таково было понимание союзнического долга высшим командным составом британской армии и некоторыми офицерами.

Я считаю нужным подчеркнуть, что такое понимание противоречит лучшим национальным чертам, свойственным английскому народу. Англичанам присуще глубокое чувство долга и товарищества, и иезуитская политика Черчилля могла лишь вызвать возмущение среди здоровой и реалистически мыслящей части офицерства британской армии, не говоря уже о солдатской массе.