Что ожидает Россию в начавшейся войне за ресурсы

Что ожидает Россию в начавшейся войне за ресурсы

Одной из тем, обсуждавшихся на братиславском саммите, было сотрудничество России с Ираном. Возможность военного удара США по Ирану – одна из самых обсуждаемых тем в мире. Вопрос вышел из разряда теоретических после недвусмысленного предупреждения Джорджа Буша: такое событие вполне вероятно, если Тегеран не свернет ядерную программу. Чем данная ситуация может грозить России? Об этом рассказывает Леонид Шебаршин – бывший начальник Первого Главного управления (внешняя разведка) КГБ СССР, а также начальник резидентуры советской разведки в Тегеране, давно говорящий о неизбежности вслед за иракской иранской кампании США[8].

– Леонид Владимирович, вы по-прежнему считаете Иран очередной целью Америки? Ведь и войне в Ираке конца не видно…

– Да, маленькой победоносной войны не получилось. И все же глава Центрального командования США Джон Абизэйд заявляет, что Иран не может использовать в своих интересах существующие трудности американских войск в Ираке. Поскольку на земле нет более мощной военной силы, чем Соединенные Штаты. И они способны нанести удар и по другой стране, например по Ирану. Вот вам и ответ на ваш вопрос. Пользуясь специальной терминологией – она в данном случае наиболее соответствует ситуации, – американцы по многим направлениям ведут широкомасштабную подрывную работу против официального Тегерана. Речь идет о создании действенной внутренней оппозиции антиамериканскому режиму, сплочении иранской эмиграции в разных странах, об использовании противоречий внутри страны, скажем между различными этническими группами. Характерная черта тактики США: решающим действиям (началу военного переворота или вторжению в другую страну) предшествует массированная пропагандистская кампания, демонизация объекта, обвинение его во всех мыслимых и немыслимых грехах. Так было с талибами, так было с Ираком. Причем обвинения могут оказаться ложными, но задним числом кого это волнует? В Афганистане Бен Ладена не нашли, зато сменили правительство. Ирак обвиняли в создании оружия массового поражения. Его тоже не обнаружили, как и связей с международным терроризмом, однако также сменили правительство и добились того, что Ирак, по сути, перестал существовать как государство. Созданная там власть ничего не контролирует.

– И при этом министр обороны Сергей Иванов публично выражает готовность отправить в Ирак образцы нового вооружения и инструкторов. Желание упрочить свои во многом утраченные позиции на мировом рынке оружия понятно. Но не слишком ли велик риск оказаться втянутыми в войну?

– Нет резона уходить из Ирака полностью. Россию заставили списать 90% весьма значительных иракских долгов. Но у нас не та ситуация, чтобы нести экономические потери. Я надеюсь, что решение министра обороны достаточно взвешенное, выявлены и проанализированы нынешние и последующие риски.

– Как бы вы оценили реальность появления у Ирана собственной атомной бомбы? Не приведет ли иранская ядерная программа к созданию оружия массового уничтожения?

– Мне трудно оспаривать мнение МАГАТЭ, которое в резолюции по поводу иранской энергетической ядерной программы констатирует отсутствие такой угрозы. Другое дело, давняя мечта иранских лидеров, начиная от шаха и, думаю, до нынешних правителей, получить ядерное оружие. Хотя бы для того, чтобы чувствовать себя в безопасности от тех же Соединенных Штатов. Но только не в агрессивных целях, я таковых у Ирана не вижу. Увлечение идеей экспорта исламской революции давно прошло, поскольку стало очевидно: ничего хорошего ни Ирану, ни другим мусульманским странам она не дала. Ираном сейчас руководят вполне рациональные и прагматичные люди. Они хотят быть самостоятельными, а не обслуживать чьи-то интересы. Пытаясь разрядить сгущающуюся над страной атмосферу, иранские лидеры готовы на время приостановить ядерную программу, позволить европейским экспертам сделать свои выводы. США же настаивают на безоговорочном свертывании этих программ. Вам это не напоминает предвоенную ситуацию с Ираком?

– Но лидеры США тоже прагматики. Что же за магнит притягивает их в Иран?

– Началась великая битва за передел мировых нефтяных запасов. Энергетические резервы на планете истощаются, прирост разведанных запасов нефти отстает от добычи примерно в десять раз и с 1990 года не восполняет того, что добывается. Некоторые исследователи предсказывают пик кризис с углеводородными ресурсами в 2033 году. Пик добычи нефти уже пройден, дальше показатели будут только снижаться. Примерно то же самое немного позже произойдет с запасами газа. По потреблению нефти США сейчас уверенно лидируют в мире, а вот с ее добычей на территории страны дела обстоят куда хуже. Нефтяные корпорации поняли, что пора предпринимать решительные действия. Крошечный Кувейт, который меньше Нью-Джерси, стоил «Бури в пустыне»: его запасы углеводородов втрое превышают запасы всех североамериканских штатов. Кстати, сразу же после вторжения в Ирак один из «ястребов», заместитель министра обороны США Вулфовец, назвал главной причиной этого предприятия нефтяные интересы. Красноречивое признание сделал, выступая в штате Огайо, и Джордж Буш. По его словам, сейчас уже больше половины необходимой нефти США получает из-за рубежа, зависимость от импорта энергоносителей увеличивается, что угрожает национальной и экономической безопасности страны. В американской политике и на Ближнем Востоке, и на Среднем, да и в общемировой тоже, все более важное место занимает именно нефтяной фактор. Ирак – пример абсолютно откровенный. Если американцам удастся вернуть к прежнему состоянию зависимого младшего партнера и Иран, это будет означать контроль над самыми большими нефтяными месторождениями мира. Они начнут диктовать нефтяную политику и мировые цены.

– Как скажется на России возможная военная операция против Ирана?

– Гораздо хуже, чем война в Ираке, поскольку наши торговые отношения с Ираном развиты куда как сильнее. Кроме того, мы соседи, причем граница проходит по Каспийскому морю, чей статус так и не определен. Ведь Каспий – не только нефть и газ. Этот стратегически важный транспортный коридор соединяет страны Северной и Восточной Европы с Ближним Востоком и Индией. Известно, что транспортировка грузов по нему примерно на 20% дешевле и чуть ли не на две недели короче, чем по широко используемому ныне пути через Суэцкий канал и Красное море. Россия пытается создать транспортный коридор Север – Юг, чтобы пустить транзитом через свою территорию хотя бы часть мирового товарного потока. Однако в случае войны в Иране обо всех перспективах придется забыть надолго, если не навсегда. Еще одна проблема – наркотики. В Афганистане их производство при талибах резко сократилось. Теперь же, когда туда пришли американские солдаты, «белая смерть» хлещет к нам через Пяндж потоком. В Иране проблема производства наркотиков тоже стоит достаточно остро. Сейчас иранские власти борются с этим злом, но что будет в условиях военного хаоса? Не говорю уже об экологических аспектах военной операции. Иран – большая страна, намного больше Ирака, и военные действия на такой территории неизбежно приведут к ухудшению экологической обстановки на юге России. Есть множество других негативных моментов. И если военные действия против Ирана все же начнутся, они способны надломить отношения России с США.

– Но как все-таки быть с международным терроризмом?

– Международные террористы объявили нам войну, заявляют американцы, а раз так, то мы вправе наносить по ним удары везде, где бы они ни находились, в любой точке планеты. Теперь под этой маркой можно нападать на суверенные государства, менять неугодные правительства. Но почему терроризм непременно должен быть мусульманским? У каждого терроризма свое лицо, его порождают определенные реальные причины. Есть баскский терроризм, ирландский, латиноамериканский в Колумбии. Индиру Ганди убил сикхский экстремист. Кто вооружил Ичкерию и спровоцировал войну – неуловимый вездесущий «плохой парень» Бен Ладен? Уже не говорю, что все, с чем мы сталкиваемся на Северном Кавказе, происходит на фоне самого низкого в России уровня жизни, разгула коррупции и чиновничьего произвола. Чем скорее мы перестанем морочить себе голову международным терроризмом и займемся людьми и явлениями, на самом деле порождающими терроризм, тем лучше. Нам будут мешать нормализовать обстановку на юге страны до тех пор, пока стабилизация не потребуется нашим международным партнерам. Военными операциями терроризма не искоренить. Борьбу с ним в Чечне следует перевести в русло профессиональной деятельности спецслужб. Необходимо агентурное проникновение в среду тех, кто против нас воюет. Чтобы бороться с противником, надо знать его намерения, возможности, местоположение. Задача очень сложная, но посильная. И второе: целенаправленное и интенсивное использование средств контроля над электронными средствами связи, над коммуникациями. Технические возможности для этого есть.

– Хочу вам возразить: зачем американцам зачищать Афганистан, где практически нет нефти?

– Афганистану отведена роль стратегического плацдарма. С него уже в недалеком будущем, опираясь на свои военные гарнизоны, США смогут применять не только экономические, политические, но и силовые рычаги воздействия на Каспийский регион – еще одну кладовую углеводородов. Сейчас здесь как бы стратегический резерв и объемы добычи невысоки. Но грядет время интенсивного освоения месторождений Казахстана и Туркмении, что потребует контроля путей транспортировки энергоносителей. Афганская кампания позволила американцам получить военные базы в Узбекистане и Киргизии, полным ходом идет военно-политическое освоение Грузии и Азербайджана. Каспийский регион оказывается под колпаком. Это потенциальная «горячая точка» на земном шаре. 1 марта нынешнего года на слушаниях в сенатском комитете по вооруженным силам верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе генерал Джеймс Джонс назвал Кавказ «ключевой географической точкой в распространении демократии в странах Центральной и Юго-Западной Азии». Но «демократия» – это для широкой публики. «На каспийскую нефть, идущую через Кавказ, – сообщает генерал, – в ближайшие пять лет может приходиться до 25% общемирового прироста добычи нефти». Вот оно, главное! Цитирую командующего далее: «Кавказ в возрастающей степени является важным для наших интересов». Подчеркнув роль, которую США отводят «передовому базированию» своих вооруженных сил в различных регионах мира, генерал информирует сенаторов: «В дополнение к сохранению наших традиционных линий коммуникаций мы ищем доступ к новым объектам и свободе транзита к Черному морю, Кавказу, Ближнему Востоку и Африке для продвижения американских национальных интересов». Есть необходимость говорить, чем это чревато для России?

– Но наши нынешние отношения с Америкой представляются вполне надежными…

– Сегодня мы с США – партнеры, хотя в союзники нас так и не приняли. Однако кто знает, что может произойти через пять лет? А через 15? В политике нет постоянных друзей и врагов, но есть интересы. Сейчас явные противники отсутствуют. Но история имеет свойство совершать неожиданные повороты. С Ираном, например, США были теснейшими партнерами на протяжении десятилетий. В Иране работало около 300 тыс. разного рода американских советников, специалистов, и этой безоблачной дружбе, казалось, ничто не угрожает. И вдруг – исламская революция… Американцев из Ирана выметают, и Тегеран с Вашингтоном становятся врагами. А Россия и Китай? Великая дружба, «русский с китайцем – братья навек», а потом – остров Даманский. Слава богу, эта страница перевернута. До 1993 года Поднебесная экспортировала нефть, а сейчас полностью зависит от импортных энергоресурсов. В результате структурных реформ, вызвавших бурный рост экономики, ежедневное потребление нефти в Китае составляет как минимум 6 млн. баррелей и растет со скоростью 7,5% в год, быстрее, чем в США. Конечно, китайцы пытаются искать и разрабатывать собственные месторождения, но их явно недостаточно. Пекин покупает нефть у ряда стран, в том числе и у Ирана, иранские нефть и газ обеспечивают ныне 13% энергетических потребностей Китая. При этом Китай развивается стремительно – и в экономическом, и в финансовом, и в военном отношении. Он становится, по сути, главным соперником США. Рано или поздно Америке придется остаться с Китаем один на один. Зачем, скажите, американцам военная база в Киргизии? Для полетов в Афганистан она абсолютно не нужна, к тому же численность персонала там явно превышает необходимую для обслуживания полетов, причем база продолжает расти. Все дело в том, что США начинают окружать своими базами Китай. Не случайно уже ведутся переговоры и с Вьетнамом о возвращении американских военных в Камрань.

– А что, по-вашему, ожидает Россию в связи с начавшейся войной за ресурсы?

– С нарастанием энергетического кризиса усилится соперничество между «контролерами» энергоресурсов. В какой форме? Хорошо, если в мирной, экономической. Однако события вокруг Ирака показывают, что во имя собственных интересов – настоящих и будущих – самая мощная держава легко и без оглядки даже на ближайших союзников прибегает к силовым методам. В нынешнем своем состоянии Россия довольно уязвима для внешней угрозы. Она может возникнуть внезапно – в силу изменения мировой конъюнктуры. Сейчас наш единственный гарант независимости – ракетно-ядерный щит. Его надо беречь, холить и лелеять. До тех пор пока он есть, связываться с Россией по-крупному никто не станет. Нет никаких сомнений, что наши партнеры приложат максимум усилий для того, чтобы постепенно его ослабить. Это стратегическая цель, от которой они не отступятся. Для нас же жизненно важно предпринять энергичные, продуманные меры по созданию новой экономики. Пока в стране не будет эффективной экономики, пока мы зависим от конъюнктуры на мировом рынке нефти, все слова о безопасности останутся лишь словами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.