Иммола

Иммола

23 марта командир эскадрильи отдал нашему звену приказ упаковать вещички и приготовиться поддержать с воздуха высадку на Гогланд с аэродрома Иммола.

Это была желанная смена рода деятельности, потому что обещала постоянные воздушные бои. Те пилоты нашей эскадрильи, которые были вынуждены остаться, откровенно нам завидовали.

Бой за Гогланд начался. Наша авиация поддерживала десант генерала Паяри, которому было поручено занять остров. Неблагоприятные погодные условия существенно ограничивали активность авиации обоих противников.

Утро 28 марта выдалось ясным и солнечным. В первый раз мы взлетели в 07.00, и нашей задачей было патрулировать между Гогландом и Лавенсаари. Мы должны были удержать вражеские самолеты подальше от наших солдат, которые двигались по морскому льду к острову.

Наша группа состояла из 5 истребителей и уже приближалась к Сууркюла с юга на высоте 6500 футов, когда станция наведения сообщила о вражеских истребителях прямо перед нами. Одновременно я увидел 10 истребителей И-153 «Чайка» и сразу сообщил о них остальным пилотам.

Вражеские истребители явно намеревались атаковать нашу пехоту, которая продвигалась по льду. Наши зенитные батареи стали первым препятствием этому плану, их огонь рассеял атакующих. В это же самое время мы набросились на них, словно соколы на стаю испуганных цыплят. Наши зенитчики сразу поняли, что происходит, и прекратили стрелять.

Наши истребители быстро перемешались с вражескими, и было трудно понять, в кого и куда стрелять. Трассы мелькали тут и там, сплетаясь в тесную сеть. Наконец русские истребители начали оттягиваться в направлении Лавенсаари, но мы приклеились к ним, словно пиявки.

Я обстрелял несколько целей, но без видимого эффекта. Вражеские пилоты были старыми опытными лисами, их было крайне трудно чем-то удивить. Каждый раз, когда ты выходил на позицию для стрельбы, русский самолет начинал бешено крутиться, и прицелиться в него было просто невозможно. В этот день мы испробовали все фигуры высшего пилотажа и продемонстрировали высший класс управления самолетом. Свалка началась примерно на уровне моря, но постепенно поднялась до 3000 футов. Временами опасность врезаться в лед была гораздо больше, чем риск попасть под вражеские пули.

Наконец начало восстанавливаться какое-то подобие порядка. Я гнался за одной «Чайкой», держась в 50 метрах от нее, тогда как русский пилот отчаянно пытался стряхнуть меня с хвоста. Я дал пару прицельных очередей, и его маневренность резко снизилась. Пилот явно занервничал, он метался передо мной туда и сюда, что было ошибкой - теперь я мог удержать его на прицеле. Он попытался выполнить переворот, но я всадил в него еще одну очередь с расстояния 40 метров. Этого хватило, самолет рухнул на лед и покатился кувырком, сминая крылья. Кауппинен, который летел позади меня, также дал очередь по разваливающемуся самолету.

Теперь ситуация сложилась для нас очень благоприятно. «Чайки» оказались впереди, а мы находились позади них. Я без проблем поймал на прицел следующий вражеский самолет и дал очередь. Он также упал на лед, а я взялся за следующий.

Тем временем я увидел, как еще два русских истребителя присоединились на льду к разбившимся товарищам. Наши пилоты хорошо знали свое дело.

Мы быстро смещались к острову Лавенсаари. Я увидел поврежденную «Чайку», которая в одиночку летела над паковым льдом, сильно отстав от товарищей. Вероятно, пилот думал, что оставил нас далеко позади. Однако уже над берегом Лавенсаари он заметил меня и повернул вверх прямо навстречу, но я уже открыл огонь. Мои пули хлестнули по его мотору и кабине, и почти немедленно он упал на землю. На минимальном расстоянии не было никакой нужды тщательно целиться.

Мы перестроились и начали кружить над обломками русских самолетов. И тогда мы увидели еще одну одиночную «Чайку». Все звено бросилось вниз на нее и уже было готово открыть по ней огонь, как в последнюю секунду мы различили на крыльях голубые свастики графа Розена. По радио мы услышали сообщение, что это свой самолет, военный трофей, который искал на льду среди торосов советских солдат, спасавшихся бегством с Гогланда.

День начался очень хорошо, так как мы одержали 5 побед и отбили атаку вражеских истребителей. За этот день наши истребители, включая эскадрилью «Кертиссов» майора Эрнрота, провели несколько воздушных боев. Всего за день мы уничтожили 27 вражеских самолетов.

После такого кровопускания мы больше не встретили ни одного советского самолета, пока прикрывали Гогланд. Мы лениво кружили над местом боя и следили, как наша пехота делает свое дело.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.