Анализ боевых потерь

Анализ боевых потерь

Идентифицировать конкретную причину поражения того или иного летательного аппарата в боевых условиях было практически невозможно, так как сбитые самолеты и вертолеты, как правило, представляли собой груду обгоревших обломков, к тому же зачастую находящихся на контролируемой противником территории.

Поэтому приходится ограничиться общей классификацией боевых потерь советской авиации в Афганистане по причинам поражения:

— гибель или тяжелое ранение летчика;

— пожар или взрыв в результате попадания зенитных снарядов, мин, гранат, ракет;

— потеря управляемости из-за разрушения элементов системы управления, гидросистемы, трансмиссии, несущей системы;

— остановка двигателей вследствие боевых повреждений, прекращения подачи топлива, отказа системы автоматического регулирования.

После детального анализа советские военные специалисты пришли к выводу, что главными причинами боевых потерь авиации в Афганистане явились:

1. Нарушения и недостатки в организации подготовки, проведения и управления боевыми действиями. Неумение отдельных авиационных командиров своевременно и правильно оценить обстановку и принять грамотное решение на боевые действия. При подготовке летных экипажей и лиц группы руководства полетами упускался контроль за их подготовкой, недостаточно оценивался уровень подготовки летного состава и возможности выполнения боевых задач с учетом индивидуальной подготовки каждого члена экипажа.

2. Недостаточная тактическая подготовка летного состава. Низкие знания огневых возможностей ПВО противника, длительное нахождение экипажей в зоне поражения, слабые практические навыки в выполнении противозенитного и противоракетного маневров, в комплексном использовании групповых и индивидуальных средств защиты, а также шаблонность в тактике действий.

3. Ошибки летчиков в технике пилотирования и эксплуатации авиационной техники. По этой группе причин произошло 25 % боевых потерь без огневого воздействия. Многие из них произошли вследствие плохого подбора, обучения и воспитания летного состава в центре боевой подготовки и на местах постоянного базирования. Уровень подготовки летного состава, прибывавшего по замене, продолжал оставаться невысоким, ввод в строй проводился зачастую формально, без всестороннего изучения способностей каждого летчика. В армейской авиации до 30 % летного состава из-за низкого уровня летной подготовки использовалось для выполнения второстепенных задач. Незнание аэродинамических особенностей вертолетов в горной местности, низкие навыки в исправлении допущенных ошибок при потере скорости в наборе высоты, невыдерживание безопасных высот над рельефом местности и недисциплинированность летчиков явились непосредственными причинами потерь без огневого воздействия.

Слабым звеном в обеспечении боевых действий авиации являлась недостаточная достоверность и полнота разведданных по расположению средств ПВО противника, что приводило к неожиданному противодействию авиации на подходах к районам нанесения ударов и значительно снижало безопасность воздушных перевозок. Немаловажным фактором в безопасном применении авиации являлось и недостаточно развитое радиолокационное поле на территории Афганистана, что значительно снижало возможности управления авиацией.

Если говорить о массовых потерях личного состава ВВС в Афганистане, то отдельной строкой стоит вынести обстрелы аэродромов и, соответственно, мест расположения личного состава авиационных частей. В этой связи нельзя не вспомнить случай самой массовой гибели летно-технического состава 50-го осап на аэродроме Кабул 13 ноября 1988 г.[31] Тогда в результате попадания реактивного снаряда в модуль погибло 11 летчиков и техников преимущественно 4-й эскадрильи. Воспоминания очевидца этого страшного события Виктора Иосифовича Дрона поражают своей откровенностью: «С утра все вертолеты работали по плану. В 10:03, когда я находился на КП ИАС полка (командный пункт инженерно-авиационной службы) и смотрел со 2-го этажа, как выруливало дежурное звено по прикрытию самолета Ил-76, заходящего на посадку, совсем рядом со стоянкой вертолета Ми-24 с бортовым номером № 23 разорвался реактивный снаряд, пущенный моджахедами. На излете снаряда не было слышно, так как мешал грохот выруливающих вертолетов. В этот момент я видел, как через эту стоянку проходил мой начальник ТЭЧ звена старший лейтенант Князев Владимир Сергеевич, я подумал, что он погиб.

Я сбежал со второго этажа КП ИАС и поспешил к месту разрыва, чтобы оказать помощь старшему лейтенанту Князеву, а он поднялся с земли и пошел ко мне. Я его остановил, осмотрел со всех сторон и, на мое удивление, не нашел ни одной раны от осколков. Спросил у него, как он умудрился выжить, он ответил, что услышал снаряд на излете и сразу упал на землю. Конечно, он был сильно испуган, но не паниковал. Этим ЧП, к сожалению, день не закончился. Дальше работа шла своим чередом. Вертолеты выруливали строго по плану, технический состав после их посадки быстро готовил к повторному вылету, заряжали блоки Б-8-В20 реактивными снарядами С-8, пушки 30-мм снарядами и пулеметы патронами 12,7 мм.

К 13:00 большая часть личного состава перемещалась в столовые на обед. Я быстро пообедал и вышел со столовой, а передо мной оказалось много куда-то спешащих летчиков 4-й вэ. Я одного спросил, куда это вы торопитесь, он ответил: порнуху смотреть. Я зашел в свой модуль в комнату и только закрыл дверь — услышал мощный нарастающий рев падающего реактивного снаряда. Чисто инстинктивно я упал на пол в комнате и накрыл голову ладонями.

Рядом раздался очень сильный взрыв, я поднялся и быстро выскочил на улицу. Увидел густую пыль. Солдаты лежали около модуля, ко мне шел вялой походкой кто-то из летчиков 4-й вэ, я его остановил, взял руками за плечи, посмотрел на грудь, живот, ноги — все было цело, на голове волосы у него были выжжены полностью, щека была разрублена осколком. Спросил его: сможет ли он дойти до санчасти, он ответил, что нет. Поднял лежащих двоих солдат и приказал отвести раненого в санчасть. Они взяли его под руки и повели. Меня удивило, что он такой вялый после легкого ранения, я повернулся и посмотрел в спину раненому, а у него в левой лопатке было ранение и кровь текла по спине до самого пояса. Потом я увидел разрушенную часть модуля 4-й вэ (наши модули были рядом).

Подбежал к упавшей стене. Там сидел раненый ко мне спиной, опираясь на руки. Подошел к нему, он сказал: «Помоги мне». Внутри комнаты что-то горело, и много тел лежало на полу. Я его взял, раненого, под мышки и потянул из огня, а его левая нога осталась на месте, ее отрубило осколками. Раненый оказался для меня очень тяжелый, и я позвал солдат, сказал, чтобы они отнесли его в безопасное место и перетянули жгутом ногу, а оторванную часть также чтобы забрали. Потом вошел в комнату. Тяжело, конечно, передать тот ужас, который мне пришлось увидеть. Я только сделал несколько шагов, как тут же споткнулся на кусочках черепа и мозгах.

Одному офицеру снесло череп, и осталась только нижняя часть, справа от меня снесло взрывом молодого лейтенанта со стула. Он сидел, в голове у него было несколько отверстий от осколков, а крови почему-то почти не было. А в левом углу корчились от боли другие ребята. Прямо передо мной лежал прапорщик на полу, он смотрел на меня красными глазами, он пытался что-то мне сказать. Не знал я, что ему сказать, но попытался его успокоить и просил потерпеть. Хотелось услышать его последние слова, но он так и не смог ничего сказать, у него осколки вошли в горло. Была также пробита грудь, и через раны выходил воздух вместе с кровью. Разорван у него был и живот, видны были кишки. У меня возникла сильная злость к моджахедам, которые это сделали, хотелось их стрелять и стрелять. Я какое-то время один стоял в этой кошмарной комнате.

Я вышел в коридор и крикнул, чтобы тащили одеяла и выносили раненых. Сам подошел к телефону и начал звонить в санчасть. Долго не отвечали, потом ответила одна медсестричка, я говорю: весь медперсонал немедленно в четвертый летный модуль, очень много убитых и раненых. А она отвечает, что все в укрытиях сидят. Я сказал, чтобы она немедленно всем сообщила. Потом на одеялах начали выносить раненых и убитых.

Вышел с модуля. На дорожке между модулями и столовой солдаты посадили этого летчика с оторванной ногой. На коленях около него стоит официантка из столовой, обнимает, гладит голову, сильно плачет и пытается как-то облегчить ему боль. Картина, конечно, не для сентиментальных.

На стоянке вертолетов 4-й вэ разрывается PC. Один из начальников 4-й вэ (не буду писать кто) закричал: всем в укрытие. Я его остановил и говорю: «Чего ты орешь? Нужно раненых спасать». А он побежал в укрытие, и за ним несколько человек. Большинство осталось спасать ребят. Я посмотрел, что работа по спасению раненых сдвинулась с места, их начали выносить. Мне ведь теперь нужно выполнять и свои прямые обязанности, побежал на стоянку на выпуск дежурного звена. Хотелось, чтобы мои экипажи уничтожили моджахедов, которые нанесли ракетный удар по нашему аэродрому. Летчики прилетели, расстреляли весь БК, но видели только трубы от PC. PC были установлены заранее, таймеры сработали в обеденное время, когда личный состав принимал пищу. Когда звено поднялось в воздух, я опустился в укрытие. Меня начало трясти от увиденного. После очередного разрыва PC пришел в себя. Работа продолжилась»[32].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.