АНГЛИЙСКИЙ КОНТИНГЕНТ

АНГЛИЙСКИЙ КОНТИНГЕНТ

У англичан начало эпидемии не отличалось от французов. Подполковник Лайсонс назвал эпидемию холеры событием, нарушившим монотонный распорядок жизни армии вторжения. Он писал, что однажды утром к нему в палатку явился с докладом сержант и доложил, что один из солдат, направленный накануне в госпиталь, болен холерой. Это подтвердил помощник полкового врача. На следующий день больных было пятеро, трое из них умерли. Потом еще четверо.{499} Прогрессия быстро становилась арифметической…

Версии появления эпидемии среди англичан тоже не сильно разнятся с французскими. Основная — местность, идеально подходящая для развития инфекций. Сама территория от Варны до Дуная, представлявшая смесь степей и болот, в летнее время превращалась в опасную для жизни. А когда к этому добавились огромное скопление людей, высокая температура воздуха, грязь Варны, мусорные свалки, крысы, получилась гремучая смесь, ставшая идеальной предпосылкой для того, чтобы в кратчайшее время заболевание превратилось в эпидемию.{500} Лейтенант Кэрри из 79-го шотландского полка добавил к этому перечню распространяющих микробов москитов.{501}

Есть и другие версии. В истории 23-го Уэльского фузилерного полка появление холеры связывают с резким ухудшением качества пищи. Мясо и хлеб после перехода из лагеря Алладин в лагерь Монастыр стали плохого качества. Солдаты слабели, становясь легкой добычей для коварной болезни.

Отхожие места не обрабатывались. В результате почва, пропитанная отходами, в том числе и человеческой жизнедеятельности, была источником болезнетворных бактерий. Средств профилактики не хватало или не было вообще. Из-за провалов в работе Медицинского департамента хронически не хватало медикаментов. Солдаты вынуждены были использовать в их качестве преимущественно дубовую кору.{502}

Смертность в английском госпитале в Варне.{503}

Дата … Количество умерших

24 июля 1854 г. … 25

25 июля 1854 г. … 6

26 июля 1854 г. … 4

27 июля 1854 г. … 8

28 июля 1854 г. … 7

29 июля 1854 г. … 9

30 июля 1854 г. … 15

31 июля 1854 г. … 23

1 августа 1854 г. … 16

2 августа 1854 г. … 25

ВСЕГО … 138

Если смотреть по числу зараженных, то арифметика англичан выглядит лучше. В то же время, если смотреть по процентному соотношению к общей численности личного состава, то картина у союзников в принципе одинаково безрадостная. Холера национальностью интересовалась мало.

В середине XIX в. болезни были неразлучным спутником английской армии и ее особой проблемой. Объем воздуха в казармах был меньшим, чем у заключенных в британских тюрьмах. Очень плохо соблюдались правила общественной гигиены. Питание было явно недостаточным по количеству и неудовлетворительным по качеству. Смертность в солдатской среде была почти в два раз выше чем среднестатистическая среди остального населения страны. По данным комиссий, число умерших от болезней в частях, дислоцированных в метрополии, составляло 17,5 чел. на 1000, «…между тем как смертность в тех же возрастных категориях (20 и 30 лет) равняется в Англии 9,9 на 1000».{504} В 19-м пехотном полку «Зеленых Говарда» перед началом Крымской войны из 910 человек солдат и сержантов больных было 44, кроме этого, 10 сидели в военной тюрьме и 6 находились в самовольной отлучке.

Английские медики-гигиенисты, опередив своего французского коллегу доктора Дежобера, еще до Крымской войны приписывали большую смертность от заболеваний в армии основным трем причинам: недостатку пищи, изнурительной ночной службе и отсутствию вентиляции казарменных помещений. По статистике английской (и французской), армий смертность была уменьшена вдвое после устройства вентиляции жилых помещений.{505}

Среди солдат были не редкостью драки, азартные игры, венерические заболевания. В том же 19-м полку этот диагноз был преобладающим при общей оценке состояния здоровья личного состава как «хорошее». Во время пребывания армии в Скутари полковой врач 53-го пехотного полка докладывал, что «…венерические заболевания стали его основной проблемой. А ведь эта часть считалась одной из наиболее дисциплинированных в армии».{506}

Не меньшей проблемой было пьянство в солдатской среде, принявшее после переброски войск на театр военных действий масштаб бедствия. Согласно докладу полковника Стерлинга, в одну из ночей в Скутари было задержано около 2400 пьяных английских солдат. «Армия спивается, — горько заметил он, — нам не к чему придраться в поведении наших людей, когда они трезвы. Когда же они напиваются, устраивают избиения турок. Нам пришлось высечь одного из солдат для примера остальным».{507}

Хуже всего было в кавалерии: 22 умерших и 104 больных. При и без того малой численности этого рода войск можно говорить о том, что после морского перехода, угробившего еще десяток солдат, само его существование в составе английской армии было под угрозой. Гвардейские драгуны потеряли 4 офицеров.{508} За время, прошедшее с момента высадки в Варне, погрузки, перехода в Крым и до окончания сражения на Альме 8-й гусарский полк потерял умершими от болезней 95 человек (интересно, но в этом полку от холеры почти не умирали — в основном от лихорадки). Немалое число нашло последний приют в волнах Черного моря, куда были брошены их тела.{509} Болезням были в большей степени подвержены части, прибывшие из самой Англии, несколько меньше — те, где личный состав прошел некоторую акклиматизацию, например в Гибралтаре или на Мальте. Тяжелее всех страдали полки Легкой дивизии, особенно 23-й и 88-й, меньше — Стрелковая бригада (к концу июля 7 умерших).{510} В 28-м пехотном полку за один месяц потеряли 33 солдат и сержантов. Три офицера (капитан Хью, лейтенанты Римедж и Канди) и полковой хирург Юнг были списаны по инвалидности и эвакуированы в Англию.

У шотландцев, хотя и более щепетильных в вопросах гигиены и чистоты, было тоже плохо. В 93-м полку заболели 416 человек, 54 случаев оказались смертельными.{511}

Отдельные полки болезнь атаковала на подступах к Болгарии. На 26 августа 1854 г., как написал в своем письме командир легкой роты капитан Хедли Вайкарс, в 97-м Графа Ольстерского полку, который не успел прибыть в Варну и находился в Греции, умерло 118 человек. В том числе и из-за этого полк не вошел в состав первого эшелона экспедиционных сил.

Мучения не прекращались ни днем, ни ночью. Госпитали каждый день пополнялись новыми больными, страдавшими от дизентерии, холеры и тифа. Помещения некоторых были так забиты, что пациентов приходилось размещать «…в коридорах и даже на крыльцах».{512}

У страха глаза велики. Англичане называли разные цифры заболевших, но они всегда были большими. В общей сложности инфекционными заболеваниями у союзников переболело до 10 000 человек, у британцев — по 500–600 человек в каждом полку.{513} Лейтенант Стефенсон из 33-го полка Легкой дивизии говорит, что в английской армии 18 умерших офицеров и 40 ставших инвалидами, 800 солдат и сержантов умерли. По его словам, в бригаде было всего несколько человек, которых болезнь не затронула в той или иной форме.{514}

Элита английской армии — гвардия умирала с такой же средней скоростью, как некоторые заштатные армейские батальоны. В Колдстримском полку из 900 человек умерли около 50.{515} В их числе был уважаемый всеми полковник Тревальян, до перехода в гвардию командовавший 60-м полком. Шотландцы, которых незваный гость посещал реже, чем гвардейцев, тоже почти каждый день совершали марши смерти на кладбище.{516}

Относительно легко отделались саперы. Их лагерь стоял отдельно и они почти не соприкасались с пехотой и кавалерией. Но и у них переболело в общей сложности 40 чел., хотя смертных случаев почти не было.{517}

Больше всего повезло солдатам и офицерам 4-й дивизии. К моменту их прибытия в Варну болезнь пошла на спад и они почти не потеряли людей.

Не обращая внимания, что убыль британцев от холеры была меньше, чем у французов, английские медики предпочитали, что лучше солдаты будут иметь возможность умереть от русской пули, чем от инфекции.{518} Для этого их как можно скорее нужно было отправить в Крым. Недавно назначенный квартирмейстером бригадный генерал Эйри[140] констатирует разрушительный характер холеры и начинает вслух говорить о своих сомнениях относительно продуманности вторжения в Крым. Эти сомнения ему припомнят, когда в 1855 г. начнут обвинять в проблемах английской армии во время крымской зимы 1854/55 гг.

Тяжело переносил эпидемию английский флот, у которого подбор личного состава был более тщательным, чем вербовка новобранцев в армию. Похороны каждого матроса стоили значительно дороже, чем кусок парусины, в которую его заворачивали.

«Сильнейшим недостатком британской морской политики за двести лет, прошедшие с учреждения inscription maritime, было отсутствие у Royal Navy столь же эффективного способа быстро мобилизовать людские ресурсы флота. Система сверхсрочной службы не была способна обеспечить наличие резерва, и начало Крымской войны оказалось весьма неудобным временем для Адмиралтейства. Счастьем для него стало то, что для войны против Николая I понадобилось меньше моряков, чем против Наполеона I. Ста тысяч дополнительных моряков и морских пехотинцев не было и в помине; с 1853 по 1855 годы число моряков увеличилось с 45 000 до 67 000 — но и для этого потребовалось напрячь все силы».{519}

«Британия» потеряла 80, «Альбион» — 50, «Трафальгар» — 35 человек.{520} Лейтенант 20-го пехотного полка Пид в своих записках вспоминает мертвые тела, еще во время погрузки в изобилии плававшие возле кораблей. Некоторые из этих несчастных, для которых война закончилась, так и не начавшись, были без парусиновых гамаков, в которые их заворачивали перед отправкой за борт.{521} В среднем экипажи потеряли десятую часть матросов и офицеров. Был период, когда число заболевших было таким, что некоторые корабли не рисковали выходить в море: не хватало людей, способных управляться с парусами.{522} В связи с дефицитом матросов их набирали с коммерческих судов, также брали много юнг. Но все равно ни один британский корабль не имел экипаж, численно соответствующий штату.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.