Биография

Биография

Рихард Зорге родился 4 октября 1895 года — на три года позже Василия Ощепкова, но тоже на окраине Российской империи — в поселке нефтедобытчиков Сабунчи недалеко от Баку, в месте, которое Горький назвал «гениально сделанной картиной мрачного ада». Матерью будущего героя стала русская женщина Нина Кобелева, а отцом был немецкий инженер Густав Вильгельм Рихард Зорге. В 1898 году семья Зорге переехала в Германию, и детство Рихарда прошло в пригороде Берлина.

Не доучившись в реальном училище (Ощепков такое же успел окончить), Зорге добровольцем ушел на фронт в Первую мировую войну, был трижды ранен, награжден Железным крестом и комиссован из армии по инвалидности. Для двадцатилетнего юноши это был страшный удар, навсегда перевернувший его судьбу. Экзамены на аттестат зрелости он сдавал в госпитале, постепенно, но неуклонно становясь убежденным противником войны и проникаясь все более и более левыми взглядами. «Мировая война… оказала глубочайшее влияние на всю мою жизнь, — писал он в японской тюрьме. — Думаю, что, какое бы влияние я ни испытал со стороны различных факторов, только из-за этой войны я стал коммунистом».

Демобилизовавшись, Рихард учился последовательно в Берлинском Королевском и Кильском университетах, а в университете Гамбурга получил сначала ученую степень доктора государства и права, а затем и экономики (Василий Ощепков после окончания семинарии вынужден был довольствоваться самообразованием).

С 1917 года Зорге стал социалистом, а с 1919-го — членом коммунистической партии Германии и активным пропагандистом, эмиссаром компартии в различных рабочих организациях. В 1924 году он приехал в СССР, где начал работу в Коминтерне, занимался вопросами теории и практики развития рабочего движения, совмещая эту деятельность с выполнением тайных миссий международной коммунистической организации. В 1925 году Зорге вступил в ВКП(б), а в ноябре 1929-го был рекомендован на службу в Четвертое управление Генерального штаба РККА, бывший Разведупр — военную разведку, тот же самый орган, который три года назад отозвал из Токио своего первого нелегального резидента Василия Ощепкова.

В январе 1930 года Рихард Зорге отправился в длительную командировку в Шанхай, где познакомился с некоторыми будущими членами своей группы, прежде всего, с японским журналистом Одзаки Хоцуми и радистом Максом Клаузеном. 12 ноября 1932 года Зорге вернулся из Шанхая в Москву, где, видимо, и произнес слова, вынесенные в эпиграф к этой главе. Уже 6 сентября 1933 года Рихард Зорге — нелегальный резидент советской военной разведки под псевдонимом «Рамзай» — сошел на японский берег в порту Иокогамы в качестве корреспондента германских газет и журналов «Берлинер бёрзен курир», «Франкфуртер цайтунг», «Теглихе рундшау», «Дойче фольксвирт», «Геополитик» и голландской газеты «Алхемеен ханделсблат».

Он проработал в Японии 8 лет и, хотя первые два года ушли на устройство группы, обрастание связями, совершенствование конспирации (напомню: Ощепкова отозвали через полтора года за «отсутствие результатов в работе»), срок, в течение которого Зорге выполнял тайную миссию в милитаристской стране с глубокими традициями шпионажа, вызывает изумление. Его успех связан во многом с его высокими аналитическими способностями — Зорге был великолепным востоковедом, хотя и плохо говорил по-японски, высочайшей работоспособностью — он превзошел всех прочих немецких журналистов на фронте их профессиональной деятельности, хотя они не были озадачены еще и разведывательными задачами, и обаянием.

На протяжении основного срока своей затянувшейся командировки «Рамзай» передавал важнейшую для Москвы информацию, а часть ее, по разрешению той же Москвы, сообщал в германское посольство, где сумел стать фактически советником-референтом посла Эйгена Отта. Зорге даже было предложено возглавить партийную ячейку гитлеровской Национал-социалистической партии Германии в посольстве. Он сумел создать исключительно эффективную разведывательную группу, в число которой входили несколько десятков человек, но костяк ее составляли: Одзаки Хоцуми — крупнейший специалист по Китаю, где Япония имела в тем годы основные интересы, включенный за это качество в число неформальных советников премьер-министра принца Коноэ Фумимаро, Макс Клаузен — гениальный радист, Бранко Вукелич — французский журналист югославского происхождения, обладавший полезными связами в кругах иностранных журналистов Токио, и Мияги Ётоку — японский художник коммунистических убеждений, талантливый вербовщик и получатель военной информации.

Апофеозом деятельности группе Зорге стал 1941 год, когда ей вначале удалось подтвердить примерную дату нападения Германии на Советский Союз, а затем и получить убедительную информацию о том, что осенью Япония не станет нападать на СССР, а развернет свою стратегию против США. Это способствовало принятию решения о переброске под Москву так называемых «сибирских» дивизий — соединений, дислоцированных ранее в Приморье, Забайкалье и Восточной Сибири, окончательно решивших исход битвы под Москвой.

Зорге был арестован 18 октября 1941 года. Примерно в эти же дни была схвачена вся его группа. К суду в итоге привлекли 35 человек, но основной удар пришелся на первую пятерку. Все члены группы дали признательные показания, а из ответов самого Зорге на вопросы следователей сложилась книга, изданная впоследствии на русском языке в переводе генерала ГРУ А. А. Прохожева и других японоведов под названием «Тюремные записки». Однако это не облегчило участь разведчиков в глазах японского суда. Рихард Зорге и Одзаки Хоцуми были приговорены к смертной казни, которая состоялась утром 7 ноября 1944 года. Остальные члены группы получили разные сроки заключения, но Бранко Вукелич и Мияги Ётоку погибли в тюрьме от невыносимых условий существования. Из «ядра» группы выжил только радист Макс Клаузен.

Основной интерес к делу Зорге сразу же проявили американцы, считавшие «Рамзая» и его группу отчасти ответственными за развязывание войны Японии против США. Что касается самих японцев, то после окончания этой войны их взгляды, по японской традиции, резко переменились, и сегодня о нем больше помнят и знают не как о разведчике вражеской страны, а как об обаятельном шпионе-мотоциклисте (Зорге любил скорость), любителе пива, вина и женщин — эдаком «агенте 007», но только «красном», умном и существовавшем в реальности. О мотоцикле, вине и женщинах еще пойдет речь впереди, а пока стоит напомнить, что, по данным опроса, проведенного в 2000 году крупнейшей японской газетой «Асахи», Рихард Зорге вошел в первую полусотню наиболее значимых фигур японской истории минувшего тысячелетия! Удивительный рейтинг для иностранного шпиона, не правда ли? Что касается нашей страны, то тут можно только ритуально напомнить, что в 1964 году, через 20 лет после смерти в японской тюрьме, Рихарду Зорге было присвоено звание Героя Советского Союза, а именем Зорге названы улицы в Москве, Липецке, Казани, Уфе, Ростове-на-Дону, Астане, Новосибирске, Санкт-Петербурге. В Баку, где он родился, существует Дом-музей Зорге, его именем названа одна из главных улиц города. Наконец, как минимум две российские школы, одна в Москве, а вторая в Токио, носят его имя — имя Рихарда Зорге.

Прошли десятилетия после его смерти, и всё, что делал Зорге, всё, чем он занимался, стало сегодня исключительно важным для профессиональных исследователей — зорговедов и зоргологов, историков спецслужб, японоведов, журналистов. Мы препарировали его жизнь, заботливо растянув ее за лапки писем и шифровок на своих письменных столах, и принялись изучать ее сквозь лупу. Я присоединяюсь к этим исследованиям с чувством опасения и вины: не слишком ли мелкими смотримся мы рядом с объектом изучения? Особенно странно и тревожно-неприятно (почему бы?) выглядят такие исследования у нас в стране — государстве, ради которого он жил и умер — как влюбленный, как фанатик, и… как дурак — для очень многих из тех, кто живет в ней сегодня, несмотря на все школы и улицы его имени.

В 1960-е годы, действуя строго в русле «установок сверху», супруги Колесниковы положили жизнь Зорге в мраморный саркофаг книжной серии «Жизнь замечательных людей». Фигурой он был крупной, и поэтому пришлось пристраивать ее в идеологическое прокрустово ложе — там усекли, тут кастрировали, зубы вставили, бутылку из ослабевшей руки вынули. Очень неплохую, в общем-то, книжку втиснули в канонические три буквы: ЖЗЛ. Сделали из него породистого разведчика — «Штирлица» Дальнего Востока. Но потом, когда грянула перестройка и бывшие партийные историки оказались во главе процесса демократизации отечественной науки, направление взгляда переменилось.

Зорге снова оказался фантастически удачной находкой. Открыли архивы КГБ? И от военных ждут, чем те могут ошарашить «демократическую общественность»: Зорге был двойным шпионом! А при ближайшем рассмотрении тройным и даже четверным! Прошла борьба с пьянством и даже президентам не возбраняется, укушавшись, падать в речку? Нет проблем: вы знаете, как Зорге пил? А потребовалась срочно на обложку свежего номера голую женщину, но с политическим подтекстом, так пожалуйста: Зорге — сексуальный маньяк, обесчестивший всех дам германского посольства и, возможно, пристававший к полицай-комиссару Майзингеру!

Но вот ведь что интересно: для каждого специалиста по Зорге действительно есть реальная основа для исследований. Уж очень он был многогранным, странным, неординарным человеком — этот Рихард Зорге. Мне кажется, такие люди только в то время и могли жить. Сейчас Зорге не влез бы, не поместился на наши улицы, так и стоял бы недалеко от здания ГРУ, возвышаясь над всеми и не глядя ни на кого, как стоит сейчас его памятник на этом месте. За пару десятков лет своей жизни он обеспечил работой кучу народа. Да, наверно, он был великим шпионом. Вполне возможно, что и двойным, — почему нет? Впрочем, говорят, что двойные агенты столько не живут. Он точно был великолепным журналистом, который, не зная досконально языка и не имея базового образования, глубоко понял страну и людей, в ней живущих, а поняв, делал прогнозы, которые удивительным образом сбывались, удивляя «спецов». Был он геополитиком, когда слово это не снилось даже отцам тех, кто сегодня вворачивает его куда попало, не понимая смысла. Был он и… Много кем был Зорге. Лично мне важно, что он просто был.

Я много раз видел его фотографии, сделанные в Токио, и не понимал, но чувствовал, что что-то не так, что-то важное ускользает от меня, уходит. Чтобы догадаться, что именно, пришлось в Японии пожить. Конечно, это была совсем другая жизнь — в Токио начала XXI века. Да и я, к счастью, не шпион. Мне было несопоставимо проще: общение с русскими почти каждый день, море иностранцев на улицах, да и японцы совсем не те, что 70 лет назад. Но там, в Токио, я впервые понял, что такое быть одному, что такое тоска, извините за банальность, по родине, усугубляющаяся к тому же внешней и внутренней «крайней азиатчиной» страны пребывания. Попробуйте каждый день ходить по улицам, возвышаясь на голову, а то и на две, над окружающими, выделяясь из толпы цветом кожи и волос, языком и разрезом глаз. Попробуйте каждый день приходить в комнату площадью в шесть татами и устраиваться на ночлег, зная, что в щель занавесок за вами внимательно наблюдает в бинокль 80-летняя старушка из дома напротив. Привыкнуть к незнакомому языку, к еде, к людям. Которых, кажется, невозможно понять. Ерунда это, если представить, каково было Зорге в его ситуации в ТОМ Токио.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.