Легенда о "Русском танке”

Легенда о "Русском танке”

«Россия – родина слонов» – шутка, возникшая не вчера. Так уж случилось, что в конце 40-х годов наша страна, охваченная кампанией борьбы с «космополитизмом» и «преклонением перед Западом», в очередной раз начала борьбу за всевозможные приоритеты – прежде всего, в области науки и техники. И это был не только повод для новых “чисток”. Европу разделил “железный занавес”, и советским гражданам старались доказать, опираясь на исторические примеры, что развивать технику и технологии можно и самостоятельно, без сторонней помощи. В результате Россия «оказалась» родиной парового и бензинового двигателей, прокатного стана и дуговой электролампы, воздушного шара и цельнометаллического дирижабля, вертолета и аэроплана, телеграфа и трамвая, велосипеда и гусеничного трактора. Надо признать, что в ходе этой «борьбы» были проведены солидные изыскания, подняты и введены в научный оборот многие интересные документы, издано немало научно-популярной литературы. Но игнорирование неудобных на тот момент “деталей” привело к рождению ряда легенд и порой причудливых версий. “Не учли", скажем, что ряд реальных приоритетов попросту не был реализован, другие оказались сомнительны – в начале 90-х годов, например, российским исследователям пришлось официально отказаться от первенства Можайского в создании аэроплана.

Одной из самых долгоживущих и до сих пор эксплуатируемых легенд такого сорта оказался "первый в мире танк”, известный под именем “Вездеход”. Как обстояло дело в действительности? Создавались ли вообще в России проекты танков раньше или хотя бы одновременно с английскими или французскими работами? В этом мы и попробуем разобраться далее. Причем нам придется иметь дело как с полностью или частично воплощенными в “железо” машинами, так и с различными предложениями и проектами, не пошедшими дальше эскизного.

Так, со слов "очевидцев", представлял первый танк журнал "Сайнтифик Америкэн"

ЛЕГЕНДА О “ВЕЗДЕХОДЕ”

Случайно или нет, но танк вышел на поле боя в самой середине Первой мировой войны. Громадная роль, сыгранная танками во второй половине войны, не вызывала сомнений. И неудивительно, что сразу же возникли споры о приоритете в создании нового грозного средства борьбы (“у победы много отцов”). В связи с рядом претензий со стороны союзников в Великобритании в 1919г. специальным указом короля даже была назначена комиссия парламента для выяснения животрепещущего вопроса – является ли танк действительно «британским вкладом в арсенал нового оружия», или идея родилась раньше и в другой стране. И хотя реально значимым является приоритет в создании и практическом применении нового средства, а не в области идей и предложений, вопрос о том, «кто первым придумал», стал впоследствии предметом бурных споров (упомянутая комиссия, признав создателями танка английских конструкторов, лишь поставила предел посягательствам американских изобретателей). Но едва ли не первой вступила в этот спор Россия.

Произошло это вскоре после выхода в бой 32 первых английских танков на Сомме 15 сентября 1916г. Еще оставалось больше года до подлинного триумфа танков при Камбре, но журналисты уже пророчили танку самое блестящее будущее. Именно в таких тонах составил свою статью «Сухопутный флот» военный обозреватель «Таймс», написав между прочим: «…Несомненно, что в этом деле мы первые. Теперь эта дьявольская машина принадлежит нам и только нам». 25 сентября (здесь и далее даты – по старому стилю) эту статью перепечатала русская газета «Новое время». Реакция не заставила себя ждать. Уже 29 сентября в той же газете появляется статья с громким заголовком «Сухопутный флот – русское изобретение». Автор ее утверждал, что еще за два года до появления английских танков изобрел подобную машину. Настаивал он и на других своих приоритетах: «В 1909г. я построил автоматически устойчивый самолет…, в 1912г… первый самолет «двухвостку» …, в 1912г. я предлагал удушливый газ». Далее шли горькие сожаления о судьбе изобретателя в России.

Автором статьи был А.А. Пороховщиков. Для уяснения дальнейшего скажем несколько слов о его деятельности. Потомственный дворянин Александр Александрович Пороховщиков родился в 1893г., в ранней юности проявил склонность к изобретательству, приложив ее поначалу в области входящей в моду авиации. Занятиям Пороховщикова способствовали неплохие средства, имевшиеся у семьи. В декабре 1909г. он выставил на Воздухоплавательной секции XII Съезда естествоиспытателей и врачей в Москве модель своего расчалочного моноплана. Несмотря на чрезвычайно упрощенную конструкцию (пилот, к примеру, сидел верхом на балке-фюзеляже) модель заслужила положительный отзыв профессора МВТУ Н.Е. Жуковского. Найдя подходящий двигатель, Пороховщиков построил свой самолет в Риге и лично испытал его 26 июня 1911г., а в 1912г. представил на Второй международной выставке в Москве. В 1914 г. уже в Петрограде Пороховщиков построил оригинальный полутораплан «Би-Кок» с двухбалочным фюзеляжем («двухвостку») и предложил его в качестве разведчика Военному ведомству. Последнее заинтересовалось, подыскало в качестве подрядчика для серийной постройки завод Терещенко. Но настойчивое (и, увы, типичное для изобретателя) желание Пороховщикова строить самолеты самому, и в количестве не мёнее, как на целый авиаотряд, фактически сорвало выдачу заказа. Позже, 27 февраля 1917г., Пороховщиков построил учебный двухместный биплан П-lV. Уже во время гражданской войны он продолжил эту работу, и в феврале 1920 г. появился П-IV бис, в 1921-23 гг. – П-IV 2 бис, П-VI, П-VI бис. Эти самолеты строились в качестве учебных серийно, на них учились летать многие советские летчики.

Впрочем, диапазон интересов Пороховщикова был весьма широк, а кипучая энергия побуждала его заниматься чуть ли не всеми областями техники. В Петрограде, по адресу Аптекарский остров, Песочная 23 помещалась принадлежащая ему «Соединенная мастерская». На угловом штампе ее «фирменных» бланков значились отделения: самолетов, самоходов (сиречь автомобилей), вездеходов (отметим это для дальнейшего), двигателей, повозок, военного снаряжения, электротехническое, железнодорожное, а затем – и «секретное». Итак, «двухвостку» Пороховщиков действительно построил одним из первых и над автоматической устойчивостью самолета работал. Трудно сказать что-либо определенное об удушливом газе. А вот что насчет «танка»?

Английский "ромбический" танк

Эффект от появления на фронте первых танков

Впервые с предложением оригинальной вездеходной машины Пороховщиков обратился в Особый комитет по усилению военного флота (куда представлял и проект самолета) в августе 1914г. – вскоре после начала войны. Однако прошло еще четыре месяца, прежде чем изобретатель смог предъявить эскизный проект. 9 января 1915г. Пороховщиков представил Главному начальнику снабжений армий Северо-Западного фронта генералу Данилову чертежи и смету постройки «Вездехода». Кроме высокой проходимости Пороховщиков обещал плавучесть машины за счет герметизации корпуса. На постройку «самодвижущегося экипажа» он испрашивал 9960 рублей 72 копейки. 13 января Главный начальник снабжений разрешил постройку, причем проектные данные «Вездехода» были оговорены в особом докладе № 8101. Пороховщикову предоставили требуемые средства, оборудование авторемонтной мастерской и 25 мастеровых из числа ратников ополчения. Наблюдение за работами осуществлял начальник Рижского отдела по квартирному довольствию войск военный инженер полковник Поклевский-Козелло.

Конструкция «Вездехода» была действительно необычна. Сварной каркас опирался на одну широкую гусеницу из прорезиненной ткани, натянутую на четырех пустотелых барабанах, причем передний барабан был заметно приподнят над опорной поверхностью. Пятый барабан прижимал гусеницу сверху. Задний барабан был ведущим, вращение на него передавалось через коробку передач и карданный вал от карбюраторного двигателя мощностью 10 л.с. Три кольцевые канавки на каждом барабане и гребни гусеницы предохраняли ее от поперечного смещения, но не предотвращали ее проскальзывания. Удельное давление на грунт должно было составлять всего около 0,05 кг/см? . Заметим, что в 1915г. подобный движитель – брезентовую гусеницу, натянутую на семь деревянных барабанов – Пороховщиков пытался приспособить и на свой «Би-Кок». По бокам от гусеницы «Вездехода» помещались две поворотные колонки с небольшими колесами, которыми водитель управлял с помощью штурвала. Водитель и пассажир размещались рядом на сиденье в средней части машины. Машина снабжалась обтекаемым корпусом с нишей воздухозаборника впереди. По хорошей дороге «Вездеход» должен был двигаться на заднем барабане и колесах, а на рыхлом грунте «ложиться» на свое подвижное днище – гусеницу. Колеса в последнем случае должны были играть ту же роль, что и руль корабля или самолета. Оригинально. Но только на грунте такие колеса будут лишь помехой движению, а попытка поворота приведет скорее к их поломке. Заметим, что такую же ошибку Пороховщиков повторил два года спустя, предложив Главному Военно-техническому управлению (ГВТУ) «зимние лыжи на передние колеса самоходов»: лыжи имели загнутые вниз боковые «подрезы». Начальник Военной Автомобильной школы сразу же указал, что «подрезы,., обеспечивающие колеса от произвольного скатывания …будут только затруднять поворот». Авиаконструктор Пороховщиков, по-видимому, гораздо лучше знал особенности движения самолета, нежели наземной машины. Однако в Риге «погружающиеся» колеса не сочли недостатком, и в феврале 1915г. началась постройка. Сразу заметим, что управление “Вездеходом" действительно оказалось проблематично – на испытаниях для поворота приходилось упираться в грунт специальным шестом.

18 мая «Вездеход» прошел испытания на хорошей дороге. 20 июля состоялась официальная демонстрация на «полковом дворе» опустевших казарм Нижегородского полка. Испытания продолжались в течение всего года, акт последнего датирован 29 декабря. Результаты видны из документов. Полковник Поклевский-Козелло в своем рапорте Начальнику Инженерных снабжений армий фронта генерал-лейтенанту Коваленко от 8 января 1916г. указывал, что «построенный экземпляр «вездехода» не выказал всех тех качеств, которые обусловлены докладом № 8101, например, не мог ходить по рыхлому снегу глубиной около 1 фута, а испытания хода по воде сделано не было». Сам Пороховщиков в заявлении от 3 января 1916г. признал «проведенные испытания окончательными для данного экземпляра «вездехода» и объяснял неудачи рядом причин: расстояние между основными барабанами мало, двигатель слаб, лента была не рифленая, а гладкая. В заключение он предлагал немедленно приступить к постройке «нового усовершенствованного «вездехода», более сильного и законченного». Главный начальник снабжений фронта, однако, утратил интерес к разработке и приказал «конструирование средствами фронта прекратить и предложить изобретателю представить изготовленный им экипаж…в ГВТУ», справедливо полагая, что машина, построенная на казенные средства, должна быть «передана казне». 1 марта 1916г. в ГВТУ были отправлены все документы по «Вездеходу».

Нельзя сказать, чтобы Пороховщиков спешил выполнить эти требования. Он даже задержал на некоторое время у себя 15 мастеровых и выделенный ему на время разработки «Форд», хотя оснований к этому уже не имел. Что же касается «Вездехода», то на неоднократные напоминания Технического Комитета ГВТУ он отвечал 13 июня, что «себестоимость «Вездехода» выразилась в сумме около 18.000 рублей, причем весь перерасход… покрыт… из личных средств». Сдаточное же испытание «может быть произведено лишь по исправлении поврежденного двигателя, на что потребуется около двух недель». Судя по задержке ремонта, интерес самого изобретателя к «Вездеходу» поостыл, хотя тут же он сообщал, что предполагает «в самом недалеком будущем» начать постройку нового усовершенствованного экземпляра. Что касается «перерасхода» средств, то представленные Пороховщиковым документы свидетельствовали, что расходы на постройку составили на самом деле 10 118 рублей 85 копеек, включая 428 рублей 93 копейки, израсходованные на покупку двух пистолетов, “книг научного содержания”, семи папах и т.п. вплоть до «чаевых курьерам в Петрограде» (так сказать, представительские). Средств на новую машину Пороховщикову не выделили, и в заявлении в Технический Комитет от 7 сентября он туманно намекал, что уже ведет постройку «на средства одного частного общества».

Пороховщиков (слева) у своего "Вездехода"

Проект "Вездехода №2"

Но тут, как мы видели, подоспело сенсационное сообщение об английских танках. Страстная статья в «Новом времени» была не единственной реакцией Пороховщикова. 18 октября он направляет письмо Начальнику ГВТУ, в котором пишет: «24 декабря 1914г. мною был представлен Главному начальнику снабжений Северо-западного фронта проект изобретенного мною «Вездехода» – точного прототипа нынешних «лоханей» (так тогда переводили в русской печати слово «tank» – С.Ф.) английского «сухопутного флота». Тут же Пороховщиков приводит следующие результаты испытаний своей машины: «На испытаниях «Вездеход» развивал скорость до 25 км в час, переходил через канавы шириной 3 м (в акте от 20 июля указана «канава с пологими спусками шириной 3 и глубиной 1 аршин» – С.Ф.), будучи снабжен всего лишь десятисильным двигателем, везет на себе совсем легко 13 человек». Остается неясным, как двухместная машина везла «на себе» 13 человек. Но важно не это. Отметим главное – построенный и испытанный «Вездеход» никак нельзя назвать прототипом танка. Ни в одном документе, касающемся постройки и испытаний «Вездехода», нет каких-либо упоминаний о вооружении или бронировании. Нет таковых и в справке, специально подготовленной Управляющим делами Технического Комитета ГВТУ 21 октября 1915г. Машина упоминается всюду как «самоход», «усовершенствованный автомобиль», «самодвижуицийся экипаж». В случае хотя бы гипотетического бронирования машины появился бы термин «бронированный автомобиль», тем более что сам Пороховщиков имел привычку сразу расписывать все перспективы своих изобретений.

Но ведь в литературе упоминается оригинальная броня конструкции Пороховщикова. Разве она предназначалась не для «Вездехода»? Попробуем разобраться. Весной 1915 года (уже в ходе испытаний «Вездехода») Пороховщиков предлагает броню, «основанную на вполне новом и правильном принципе». По описанию Пороховщикова, «броня представляет собою комбинацию из упругих и жестких слоев металла и особых вязких и упругих прокладок». Листовое котельное железо отжигалось «по способу, составляющему секрет изобретателя». Такие железные листы можно было гнуть, сверлить, резать и сваривать. В качестве прокладки «после громадного числа опытов» автор выбрал сушеную и прессованную морскую траву. Особо подчеркивал автор дешевизну «железной брони» по сравнению со стальной. Для демонстрации возможностей брони Пороховщиков забронировал в Риге автомобиль «Форд» с двигателем в 11 л.с. Экипаж из 3 человек (шофер, наблюдатель и пулеметчик – сзади) защищала бронировка в форме вытянутого пятиугольника с «откидным забралом» перед шофером и наблюдателем, крыши не было. Броней прикрывались также двигатель, коробка передач и тяги управления. Броня состояла из двух слоев железа толщиной 4,5 и 3,5 мм и «прокладки». 14 июня 1915г. легкий бронеавтомобиль был представлен комиссии во главе с полковником Поклевским-Козелло и обстрелян с расстояния 50 м из германской и австрийской винтовок, револьвера «Наган» и пистолета «Браунинг». Не было зафиксировано ни одного сквозного пробивания. Особо комиссия отметила, что при бронировании не пришлось усиливать рессоры автомобиля, хотя о ходовых испытаниях не сообщалось. 11 октября на стрельбище для войск гвардии был обстрелян другой образец «железной брони», состоящий уже из трех листов железа толщиной 4, 2 и 4 мм с прокладками между ними. С 50 м из трехлинейной винтовки было выпущено три остроконечные пули. Все три пробили два железных листа, в третьем зафиксированы «значительные вдавливания без трещин». 15 октября эти результаты вместе с заявлением Пороховщикова были рассмотрены Техническим Комитетом ГВТУ в Журнале № 995. Управляющий делами Комитета генерал-майор Свидзинский указал, что броня Пороховщикова при толщине 10 мм (без прокладок) не превосходит применяемую на бронеавтомобилях 5- мм броню, но «представляет больший объем» и вес. «Железная броня» была признана неприемлемой, прошение Пороховщикова о заказе ему бронировки автомобилей отклонено. В виде опыта предложено было испытать такую же броню, но с прокладками из войлока. 10 декабря такой образец был обстрелян, причем оказалось, что замена экзотической морской травы обычным войлоком ничуть не ухудшила качеств изобретения Пороховщикова.

Немало не смутившись отзывом ГВТУ, Пороховщиков «делает второй заход»: 31 января 1916 г. он предлагает ту же самую «Железную Броню» Автомобильно-авиационному отделу Центрального Военно-промышленного Комитета (ЦВПК). Броню Пороховщиков вновь назначал для «бронировки автомобилей и поездов» и предлагал немедленно заказать его “Соединенной мастерской” бронировку нескольких автомобилей, дабы они «могли принять участие в предстоящей весенней кампании». Автомобильно-авиационный отдел переслал предложение в Отдел изобретений, указав, что «броня заслуживает внимания в виду возможности придавать ей любую форму…, а также… соединения отдельных листов путем автогенной сварки». Отдел Изобретений, наученный опытом общения с разнообразными изобретателями, стал наводить справки. Запросив 23 февраля ГВТУ, он получил копию упомянутого Журнала № 995. Мнение Технического Комитета ГВТУ подкрепляла и справка Начальника Обуховского завода от 8 января, где он приводил данные о пробиваемости остроконечной пулей изготавливаемых заводом броневых щитов. На основании этих данных Отдел Изобретений ЦВПК также отклонил «Железную Броню».

Как в документах о «Вездеходе» ни слова не сказано о броне, так и в документах о «Железной Броне» ни разу не упомянут «Вездеход». Даже Поклевскому-Козелло Пороховщиков представил специально забронированный «Форд», причем форма бронировки никак не соответствовала обводам “Вездехода” и говорить о том, что таким образом испытывался бронекорпус для гусеничной машины, не приходится. Работы над двумя своими изобретениями – «Вездеходом» и «Железной Броней» – Пороховщиков вел параллельно, но без какой-либо заметной связи.

“Танк” в самом общем виде представляет собой сочетание четырех основных элементов: вездеходного (желательно, гусеничного) движителя, механического двигателя (теплового или электрического – в данном случае неважно), броневой защиты и скорострельного вооружения. Убрав один из элементов, мы получим уже другую машину. Так что же за машину построил и испытал Пороховщиков? Ответ заключен в названии, которое изначально дал ей сам изобретатель – «Вездеход». Вездеход, несомненно, оригинальной, хотя и не полностью продуманной конструкции, но никак «не тянущий» на прототип танка. Кстати, одногусеничный движитель Пороховщиков также придумал не первым – еще в 1832-1838гг., например, англичанин Дж. Гиткот испытывал локомобиль, охваченный одной матерчатой гусеницей, а в 1876г. русский изобретатель штабс-капитан С. Маевский предложил одногусеничный ход со звенчатой металлической «рельсовой цепью» и колесами по бокам; поворот здесь осуществлялся изгибом «цепи», а боковые колеса служили для поперечной устойчивости. Англичане же в июле 1915г. (через два месяца после первого испытания «Вездехода») опробовали установку бронекорпуса бронеавтомобиля на шасси трехгусеничного американского трактора «Киллен-Страйт», 10 сентября Триттон и Вильсон вывели на испытание машину “№1 Линкольн" на шасси трактора “Буллок” с бронекорпусом и макетом башни, а к концу ноября подготовили к испытаниям “Маленький Вилли” – в броне и с установкой для пулемета – который и принято считать первым “танком”.

Выходит, что Пороховщиков оказался одним из «многочисленных отцов танка, непрошенное отцовство которых основано на спорных аналогиях и рискованных приближениях» – так определил этих претендентов французский историк капитан Дютиль. Однако свое «отцовство» Пороховщиков отстаивал страстно и энергично. Сообщения о первых успехах английских танков вновь возбудили его интерес к вездеходным машинам и ускорили разработку «усовершенствованного экземпляра «Вездехода». Да и «общественность» забеспокоилась отставанием России. И когда 19 января 1917г. Пороховщиков представил в ГВТУ новый проект и модель, названную «Вездеходом №2», Технический Комитет вынужден был приступить к его рассмотрению.

На этот раз Пороховщиков действительно разработал нечто подобное танку. Идея движителя осталась прежней, но управляемые колеса приняли сходство с автомобильными, такие же колеса появились и на концах заднего барабана. Размеры выросли – ведь теперь машина должна была нести экипаж в 4 человека, броню и вооружение. Здесь Пороховщиков добавил новое свое изобретение – «броневую рубку». «Рубка» (башня) делилась по высоте на три независимо вращающихся пояса, в каждом крепился пулемет «Максим». Еще один «Максим» крепился в лобовом листе корпуса рядом с водителем. Рассмотрение проекта затянулось ввиду наличия у ГВТУ огромного количества более насущных дел. Только 20 сентября Броневое отделение Авточасти ГВТУ рассмотрело этот проект в Журнале №1. Доклад делал инженер-техник отделения Л.Е. Земмеринг (чуть позже – в январе-феврале 1918г. – он возглавлял Исполком Совета Центробронь), указавший на целый ряд общих и частных недостатков «Вездехода №2». Мнение Броневого отделения стоит процитировать. Относительно «броневой рубки»: «а) слишком мала высота отдельных поясов, каковая препятствует проходу одного пулемета над другим, б) работа трех пулеметчиков одновременно по одному борту невозможна в виду недостаточного радиуса рубки, в) работа трех пулеметчиков в противоположных направлениях невозможна по той же причине, г) невозможно устройство термосифонного охлаждения пулеметов, д) не указаны расположение и конструкция сидений пулеметчиков, е) недопустимо катание башни по зубчатым рейкам на роликах.» И далее: «Комиссия находит рассматриваемый проект не заслуживающим внимания». Относительно движителя: «Ввиду того, что при движении по обычной дороге «Вездеход» перед обычным автомобилем не имеет никаких преимуществ, а наоборот имеет только недостатки, как то: отсутствие дифференциала, наличие одной ленты вместо двух и прочее, а при движении по рыхлой почве автомобиль вовсе не пойдет, ввиду наличия массы различных препятствий, вытекающих из несовершенства конструкции, неминуемого проскальзывания ленты по барабану и невозможности поворотов, Комиссия находит, что проект Вездехода конструктора Пороховщикова в его настоящем виде не заслуживает никакого внимания». Вполне исчерпывающий документ.

Тем не менее и тогда, и позже Пороховщиков продолжал искренне считать себя изобретателем первого танка. По-видимому, основанием для этого служил разработанный им гусеничный движитель – ведь гусеничные машины были плохо известны в России. Хотя именно в России в 1888 г. Ф.А. Блинов построил один из первых удачных гусеничных тракторов, применения ему не нашлось: в 1889 г. этот трактор «не заметили» на Саратовской выставке, а в 1896 г. навыставке в Нижнем Новгороде поместили в разделе… спасения на водах. Только перед самым началом Первой мировой гусеничные трактора начали ограниченно использоваться в России. Так, наиболее удачные на то время тракторы американской фирмы «Холт Катерпиллер» впервые были представлены на Киевской выставке 1911 г. – то есть уже после столыпинской аграрной реформы и появления крупных земельных наделов. Неудивительно, что многие изобретатели убежденно считали себя первыми. Добавим сюда увлеченность и молодость Пороховщикова.

Естественно, его усилия встречали сочувствие. Так, в газете «Известия ВЦИК» от 13 сентября 1922г. появилась редакционная статья с заголовком, ставшим позже девизом – «Родина «танка» – Россия». Здесь вновь утверждался приоритет Пороховщикова и делался даже намек на передачу ГВТУ документов по «Вездеходу» Англии. Так началось формирование легенды. Но особенно интенсивно – парадокс истории – эту тему начали эксплуатировать уже после гибели Пороховщикова. В 1941г. он был арестован и вскоре расстрелян по ложному обвинению в шпионаже и намеренной трате государственных средств на «ненужные изобретения».

О. Дрожжин в книге «Сухопутные крейсера» (Детгиз, 1942г.) еще аккуратно писал о «русском Свинтоне»: «Этот изобретатель уже в середине августа 1914г. разработал проект гусеничного вездехода». А в книге А. Антонова, Б. Артамонова и Е. Магидовича «Танк» (“Воениздат”, 1946г.) этот проект становится уже «проектом боевой гусеничной машины» и ему возвращается имя автора. Еще более решительно выступает П. Корнюшин в майском номере журнала «Танкист» за 1949г. в статье «Россия, а не Англия – Родина танка». В духе времени он громит (семь лет спустя) за «непатриотизм» упомянутую книгу Дрожжина и утверждает: «…Опытный образец боевой машины, построенный Пороховщиковым, был первым в мире работающим танком». О «приоритете в изобретении танка» не преминул сказать Ю. Зельвенский в брошюре «Оружие – твоя сила, береги оружие» (1950г.). В пятом номере журнала «Танкист» за 1952г. был помещен схематический разрез «Вездехода», якобы выполненный по памяти участником постройки В.И. Рабиновичем. Развернувшаяся борьба за всевозможные приоритеты позволила воскресить имя репрессированного конструктора, хотя решались на это еще не все: Н. Титов в книге “Танк” (Издательство ДОСААФ, 1952г.), например, приписал постройку “Вездехода” конструкторам мифического “технического отдела Северо-западного фронта”, а автор книги “Творцы отечественного оружия" (“Воениздат”, 1955г.) А. Позднев ограничился определением “группа инженеров”. Наконец в 1956г. выходит известная книга В.Д. Мостовенко «Танки» – первое в нашей открытой литературе развернутое исследование по истории бронетанковой техники. Подробнее рассказав о создании «Вездехода», Мостовенко – опять же в духе времени – поддерживает версию о «первом танке». С тех пор упоминание «Вездехода» как «первого танка» стало общим местом в отечественных публикациях по истории танкостроения, войдя даже в энциклопедии и учебные пособия. А сам «Вездеход» стал вдруг обрастать дополнительными деталями – например, бортовыми фрикционами, неизвестно зачем понадобившимися одногусеничной машине (от А. Ярославцева в журнале “Танкист” № 11 за 1947 г. до Р. Португальского в книге «Первые и впервые», Издательство ДОСААФ, 1988 г.), правда, в “Танкисте” № 9 за 1953 г. туманно упоминался некий вариант проекта “Вездехода" с двумя гусеничными лентами. Откуда-то всплыло утверждение о постройке «Вездехода» на “Руссобалте” (РБВЗ, находившемся в Риге), а самого Пороховщикова стали даже именовать «мастером Руссобалта» (Яроелавцев А.), его машину – “Победоносец”. Еще раньше из «канонизированного» чертежа «Вездехода» исчезла передняя ниша, башню с пулеметом начали пририсовывать уже не пунктиром. На основе такого «чертежа» и сохранившейся фотографии корпуса машины делали различные рисунки ее «боевого» общего вида, вошедшие даже в солидные официальные справочники. Кстати, изначально намеченная на чертеже башня (при примерной длине машины 3,6 м, высоте по корпусу 1,6 м и ширине 2 м) по своим размерам допускала бы работу разве что карлика, не оставляя места для пулемета. На это обратил внимание известный художник М.В. Петровский: иллюстрируя в конце 70-х годов «Танковый музей» для «Техники-молодежи», он вынужден был «от себя» увеличить размеры башни «Вездехода» и придать его корпусу приливы под погон башни, добавить решетки радиатора, “улучшить” за Пороховщикова конструкцию тканевой гусеницы. Варьировались и версии о причинах прекращения работ над «Вездеходом» – от “косности” и “преклонения перед Западом” военных чиновников до саботажа со стороны либеральной буржуазии (версия, популярная в конце 1980-х и в 90-е годы).

Удивительно, но факт – талантливый авиаконструктор Пороховщиков широко известен не рядом интересных самолетов и проектами оригинальных летательных аппаратов, а своим не слишком удачным «Вездеходом», хотя о роли Пороховщикова в истории авиации упоминали такие известные исследователи, как Б. Шавров или П. Дузь. Да и самолеты Пороховщикова не избежали легенд – скажем, в книге «Рассказы о русском первенстве» («Молодая Гвардия», 1950г.) легкий «Би-Кок» превратился в «бронированный штурмовик».

Впрочем, Пороховщиков был не единственным в России, кто претендовал на звание «отца» танка. 6 января 1917г. в Военное министерство поступило прошение жителя Петрограда А. Васильева. «6 марта 1915г. я подал в ГВТУ чертежи и модель невязнущей повозки с описанием и объяснением, что это годно для больших бронеавтомобилей… Случайно прочитав в журнале описание и чертежи английского бронированного автомобиля типа «tanks», я с удивлением заметил поразительное сходство с моим изобретением, – писал Васильев и с горечью спрашивал: – Почему изобретение русское остается без результатов, а точно такое у иностранцев производит сенсацию?» Тот же праведный гнев и снова – «точно такое изобретение». Васильев тоже не был однолюбом в технике: в том же марте 1915 г. он предлагал военному ведомству еще и «колесные коньки для солдат», «самодвижущийся фугас», «перископ для ружья и пулемета». Эти изобретения были отвергнуты, но сейчас негодование изобретателя вызвало непризнание именно «невязнущей повозки». Обратимся, однако, к справке Технического Комитета ГВТУ: «Изобретатель Васильев 6 марта 1915 г. представил в Технический Комитет модель колесной повозки, поставленной на бесконечные ведущие ленты с указанием, что такое устройство могло бы найти также применение для аэропланов типа «Илья Муромец» (вспомним гусеницу Пороховщикова для «Би-Кок» – С.Ф.) и автомобиля. Технический Комитет по Журналу от 17 марта 1915 г. за № 203 признал, что предлагаемое приспособление… для передвижения повозок по вязкой почве для военного ведомства неприемлемо… Идею повозки Васильева отнюдь нельзя считать русской, т.к. применение бесконечных ведущих лент к повозке было сделано в Америке лет на 10 раньше г. Васильева. В 1912г. в России уже было в работах несколько десятков тракторов гусеничной системы завода Holt». Относительно давности идеи гусеничного трактора и первенства «Холт» с членами Технического Комитета можно поспорить, но это уже не относится к нашей теме. Упомянем только, что военному ведомству тракторы «Холт» были знакомы еще перед войной – в 1913г. они испытывались на главном артиллерийском полигоне.

Как видим, Васильев имел еще меньше прав на «отцовство», нежели Пороховщиков, однако в литературе он, начиная с 1952г., обычно упоминается вместе с ним. Правда – на втором месте, как, например, в упомянутой уже книге Мостовенко или в хорошо известном исследовании Л.Г. Бескровного «Армия и флот России в начале XX века». И не «косность чинов Военного министерства» стали причиной того, что «Вездеход» Пороховщикова не пошел дальше первых испытаний, а «повозка» Васильева и вовсе не строилась. Причины, как мы видели, другие.

НЕМНОГО О “ПЕРВЫХ ПРОЕКТАХ”

“Легендарность” машины Пороховщикова вовсе не означает, что в России реально не разрабатывались свои проекты машин, подобных “танкам”. Разрабатывались, и не один. Но прежде чем перейти к ним, сделаем небольшое отступление и для полноты картины вспомним, какие проекты боевых гусеничных машин создавались за рубежом до 1915г.

Первый бумажный прототип “танка” был скорее курьезен. В 1874г. французский изобретатель Э. Буйен свел воедино двигатель, бронирование, гусеничный ход и скорострельное вооружение, предложив «самое грозное орудие войны» – гусеничный «бронепоезд», охваченный единой широкой гибкой гусеницей в виде замкнутого железнодорожного полотна. Конечно, предложенная Буйеном 40-сильная паровая машина не смогла бы сдвинуть 120-тонного монстра с места. Зато в 1903г. другой француз Ле Вавассер предложил уже более реальный проект установки вооружения и брони на гусеничное шасси. В Австро-Венгрии в 1911г. железнодорожник обер-лейтенант Г. Бурштынь разработал вполне реализуемый проект бронемашины «Моторгешютц» с двигателем мощностью 50-60 л.с., массой около 5 т, экипажем из 3 человек, 30- или 40-мм пушкой, толщиной брони 8-4 мм, гусеничными лентами тросовой системы, скоростью от 3 до 8 км/ч, оригинальным рычажно-роликовым приспособлением для преодоления препятствий, съемными колесами для движения по дорогам. В 1912г. Бурштынь получил германский и австро-венгерский патенты на свое изобретение, но военные ведомства им совершенно не заинтересовались. В том же 1911г. британский офицер капитан Т. Туллок предложил построить на гусеничном шасси фирмы “Горнсби энд Санз” транспортер для доставки солдат к полю боя, якобы впервые применив термин “tank” для обозначения бронированного корпуса машины. В 1912г. постройку боевых гусеничных машин предлагал британскому военному ведомству австралиец Ланселот А. де Молль: по его проекту машина должна была иметь упругую подвеску, поворачивать за счет поперечного изгиба гусениц, а специальные подпружиненные штыри служили бы для преодоления препятствий. В 1913г. некий Б. Гебель якобы испытывал в Познани вооруженную пушками вездеходную машину, а в 1914г. даже пытался показать ее в Берлине, но военное министерство машину отвергло. С началом войны количество предложений возросло.

В октябре 1914 года подполковник Э.О. Суинтон обратился в Комитет имперской обороны с предложением использовать шасси трактора “Холт”, а в ноябре тот же капитан Туллок предложил постройку “сухопутного крейсера”, в декабре коммодор М. Суэттер предлагал пехотный броневой щит на разработанной Б. Диплоком гусеничной самоходной платформе, полковник Р. Кромптон в это же время – “машину, переступающую окопы" в виде большого трактора с бронированным кузовом для перевозки пехоты через нейтральную полосу и передовые окопы. Французы на этот раз несколько подотстали от своих союзников – 1 декабря 1915г. артиллерист полковник Ж. Э. Этьен подал докладную записку с предложением постройки “сухопутного броненосца” на шасси трактора “Холт”. Гусеничный трактор “Холт”, успевший в те годы широко распространиться, сыграл свою роль и в других странах – австриец Штайнер пытался заинтересовать возможностью его боевого применения германское военное ведомство, правда, безрезультатно.

“САМОДВИГАТЕЛЬ” И БРОНЕАВТОМОБИЛЬ ПОЛКОВНИКА ГУЛЬКЕВИЧА

Разумеется, и русские изобретатели не обошли вниманием гусеничные трактора. Так, 14 июля 1915 г. в Главное Артиллерийское Управление(ГАУ) поступил рапорт № 36 гвардии полковника Н.А. Гулькевича, известного рядом своих изобретений (ножницы для резки проволоки, складной штык). «Я нашел, – писал Гулькевич, – способ применить специальный двигатель, который можно вооружить пулеметами и легкой пушкой и также свободно уничтожать проволочные заграждения». Он предлагал строить “самодвигатели” на шасси американских гусеничных тракторов с двигателем в 80 л.с., “которые специально предназначены для передвижения по всякому грунту”, а также “подымать гораздо больший груз сравнительно с автомобилем, что дает возможность применения более тяжелой брони, противостоящей даже снарядам легкой артиллерии”, а кроме того, “разрывать и затаптывать в землю проволочные заграждения’’. Каждому армейскому корпусу Гулькевич считал нужным придать по 40 «бронированных и вооруженных самодвигателей». Часть “самодвигателей” должна была буксировать 107-мм (42-линейные) тяжелые пушки для быстрой организации огневой поддержки. Заметим сходство рапорта Гулькевича с письмом подполковника Свинтона в британский Комитет имперской обороны (октябрь 1914г.) и докладной запиской полковника Этьена Главнокомандующему Французской армии (1 декабря 1915г.). Предложение Гулькевича пришлось «посередине» между двумя этими документами, как и они, основывалось на свойствах трактора «Холт», но, в отличие от них, осталось фактически без последствий. 24 июля ГАУ передало рапорт «по назначению» – в ГВТУ, откуда он был переправлен в Отдел Изобретений ЦВПК. Тот лишь 18 января 1916г. запросил от Гулькевича разработанный проект «с пояснениями, чертежами или моделями». Но к тому моменту гусеничных тракторов в России было мало: б начале 1915г. ГВТУ закупило в Америке только 20 «Холт», а 30 июля 1915г. предлагало закупить еще 70 гусеничных тракторов (из них 40 «Холт») и 340 колесных. И Гулькевич вынужден был «на свои личные средства и риск» выписать из Америки два 7-тонных полугусеничных трактора «Аллис-Чалмерс» с газолиновыми двигателями и начать постройку бронеавтомобилей на их шасси. В рапорте в ГАУ от 27 мая 1916 г. он указывал, что намеревается вооружить каждый одной 76-мм горной, двумя 37-мм пушками и двумя пулеметами. Начатое по «частной инициативе» дело затянулось, тем более что заводы были загружены, а «свободных» пушек и пулеметов не оказалось. Требования на гусеничные и полугусеничные трактора военное ведомство впоследствии увеличило, а в начале 1917г. даже намеревалось начать на Брянском заводе производство тракторов типа «Аллис-Чапмерс». Но Гулькевичу от этого не стало бы легче: все количество тракторов «съедалось» тяжелой артиллерией. Правда, кредит на один бронеавтомобиль его системы отпустили, работы вели на Путиловском заводе.

Бронеавтомобиль "Ахтырец"

Бронирование одного шасси закончили в 1916г., Гулькевич наконец смог установить на машину два 7,62-мм пулемета “Максим” в независимых шаровых установках во вращающейся башне в средней части машины и 76-мм противоштурмовую пушку в кормовой установке с углом наведения по горизонтали 90°. В корме оборудовали также второй пост управления (большинство русских бронеавтомобилей выходило в бой задним ходом, дабы иметь возможность быстро выйти из-под обстрела). Вся конструкция монтировалась на раме. Двигатель ставился в передней части, ходовая часть включала две независимо подвешенные и поворачивавшиеся относительно рамы гусеничные тележки с металлическими крупнозвенчатыми гусеницами и управляемые неподресоренные передние колеса со стальными бандажами. Коробка передач обеспечивала 4 скорости вперед и 1 назад. Заказанный второй экземпляр Путиловский завод так и не построил – разворачивались бурные события 1917 года. Полугусеничный бронеавтомобиль Гулькечвича, названный “Ахтырец” (очевидно, в честь Ахтырского полка), успешно прошел испытания и в апреле был зачислен в Запасной бронедивизон в Петрограде. Этот дивизион принял активное участие в революционных событиях, а “Ахтырец” (переименованный со временем в “Красный Петербург”) в ноябре появился в Москве во время боев за установление Советской власти, затем в составе 3- го автобронеотряда воевал на Восточном фронте. В 1923г. он пошел на слом (грубый макет бронеавтомобиля можно увидеть в Центральном музее Вооруженных Сил в Москве).

Как знать, окажи военное ведомство Гулькевичу своевременную и большую поддержку, может быть, это стало бы действительным началом русского танкостроения. Тем более что артиллерист Гулькевич, не в пример большинству других конструкторов и изобретателей, вполне ясно представлял себе и назначение, и конкретные способы боевого применения создаваемой им машины. Конечно, построить подобно англичанам или французам несколько тысяч танков Россия не смогла бы. Но ведь считаем же мы началом отечественного танкостроения 15 танков типа «М» завода «Красное Сормово», а немцы свое танкостроение считают от двух десятков A7V. Способность наладить выпуск боевых бронированных машин Россия продемонстрировала на примере бронеавтомобилей – правда, при этом потребовалось закупать за рубежом готовые шасси. В случае с «танком» можно было пойти по тому же пути. Но это – лишь гадания. «Бронированных самодвигателей» Русская армия так и не получила, имя полковника Гулькевича стало ей известно только по ружейным ножницам для резки проволоки. К “бронетракторам" же вынужденно прибегали и позже – так, уже во время Гражданской войны несколько полугусеничных тракторов “Буллок-Ломбард" и гусеничных “Клейтон” превратили в подобие бронемашин или полубронированных САУ для Вооруженных сил Юга России.

Тактико-технические характеристики бронеавтомобиля Гулькевича

Боевая масса, т  12

Экипаж, человек  7

Толщина брони, мм 6,5

Вооружение: 

пушка 76-мм противоштурмовая

пулемет два 7,62-мм “Максим”

Двигатель:

тип. карбюраторный, на газолине мощность, л.с  68

Подвеска  жесткая, с качающимися тележками

Тип гусеницы металлическая, крупнозвенчатая

Максимальная скорость, км/ч … 12-15

“БРОНИРОВАННЫЙ АВТОМОБИЛЬ” ИНЖЕНЕРА МЕНДЕЛЕЕВА

Благодаря усилиям известного советского исследователя В.Д. Мостовенко стало знаменито еще одно имя – инженера-кораблестроителя Василия Дмитриевича Менделеева, сына великого русского ученого Д.И. Менделеева. В статье «Первый в мире сверхтяжелый танк» («Танкист» № 9.1948) Мостовенко впервые рассказал о разработанном В.Д. Менделеевым проекте тяжелой гусеничной боевой машины. Этот проект и его автор достойны особого внимания.

30 декабря 1886г. Д.И. Менделеев отметил в своем дневнике записью: «Рождение детей – близнецов Марии и Василия». Вероятно, под влиянием разносторонних интересов отца дети выбрали свои самостоятельные жизненные пути. Мария Дмитриевна стала одним из ведущих российских кинологов, видным специалистом по охотничьим подружейным собакам. Василий Дмитриевич связал свою жизнь с военным кораблестроением. В 1903- 1906гг. он учится в Кронштадском морском инженерном училище, с 1908 по 1916 год служит на питерских судостроительных заводах – Балтийском, Невском, участвует в разработке и постройке двигателей для подводных лодок, руководит рядом проектов подводных лодок. С 1911г. в свободное от основной напряженной службы время молодой инженер Менделеев работает над проектом гусеничной боевой машины. 24 августа 1916г. (когда первые английские танки еще только прибыли во Францию, а первые французские только заканчивались сборкой) Менделеев представляет в канцелярию Военного министерства эскизный проект со следующей запиской: «Представляю при сем эскизный проект Бронированного автомобиля моей системы… Если он заслуживает внимания, то покорнейше прошу указать то учреждение Военного Министерства, в которое мне следует упомянутый эскизный проект представить на рассмотрение». Эскизный проект был разработан по всем правилам и отличался от предложений большинства изобретателей чрезвычайной тщательностью и подробностью. Описание «бронированного автомобиля» было разделено на главы – внутреннее размещение личного состава, спецификация, таблица весов, расчет опорной поверхности, проход (транспортировка) по железнодорожному пути.

Корпус машины простой коробчатой формы собирался на уголках, причем набор каркаса Менделеев составил «по-корабельному» – из стрингеров и шпангоутов. «Боковая» броня выполнялась из цельных катаных листов, крыша – из пяти поперечных. Бронирование рассчитывалось на защиту от 6-дм бронебойных снарядов. Толщина брони составляла: лоб – 150 мм, борт и крыша – 100 мм. Боковая входная дверь толщиной 120 мм крепилась на массивных наружных петлях и могла задраиваться. В передней части корпуса устанавливалась 120-мм пушка Канэ «типа Морского Комитета» на центральном штыре (тумбовая установка). Плоская маска пушки с вертикальной амбразурой скользила на горизонтальных направляющих по лобовому листу. Под..ча снарядов из «крют-камеры» производилась роликовыми тележками по подвесному монорельсу. Предусматривался боекомплект в 46 снарядов плюс 4 на тележке и 1 в казеннике пушки. Кроме того, в центральной части корпуса монтировалась выдвижная башенка диаметром 1400 мм с пулеметом «Максим» и толщиной брони 8 мм. В задней части слева устанавливался рядный 4-цилиндровый двигатель «автомобильного типа», водяного охлаждения мощностью 250 л.с. Пуск двигателя производился сжатым воздухом. Бензин содержался в изолированных «стальных цистернах» под днищем. Коробка передач обеспечивала 4 скорости вперед и одну назад. Механизмом поворота служил дифференциал.

Продольный разрез сверхтяжелого танка.

Пулеметная башенка поднята вверх. От поперечной передачи (/С2 ) вращение передается через два карданных вала (3g) на бортовую передачу (С). В корме баллоны сжатого воздуха (Г8 ), подними аккумуляторные батареи. – отсек бензобаков. Видны снаряды, направляемые механизмом подачи к пушке.

Сверхтяжелый танк (вид в плане).

Моторно-трансмиссионная группа находится в кормовой части. Вдоль бортов – отсеки подвесок. Большая часть боекомплекта – у правого борта. Пунктиром показан механизм для подачи снарядов.