ЛЕГЕНДА ФРАНЦУЗСКОЙ РАЗВЕДКИ ЖАВОРОНОК

ЛЕГЕНДА ФРАНЦУЗСКОЙ РАЗВЕДКИ ЖАВОРОНОК

Марта Рише, урожденная Бетенфельд, появилась на свет в 1889 году в Бламоне (департамент Мёрт-и-Мозель) в скромной семье: ее отец и мать были поденщиками в городе Нанси, неподат леку от Лотарингии. По достижении 16 лет она покинула родной дом и обосновалась в Мёце. Накануне войны она вышла замуж за парижанина по фамилии Анри Рише, в 1913 году переехала в столицу и занялась швейным ремеслом. Однако молодую женщину мало привлекала столь прозаическая профессия, и она в 1913 году стала одной из первых женщин Франции, получивших лицензию пилота. Впоследствии, став знаменитой, она сменила простецкую фамилию Рише на более благозвучную для французского уха Ришар. В августе 1914 года ее муж Анри Рише ушел на фронт и погиб в одном из боев с немцами.

Марта отлично летала и, как писали впоследствии французские газеты, составляла серьезную конкуренцию мужчинам-летчикам. В начале Первой мировой войны она стала даже г ене-ральным секретарем 1-го Патриотического союза французских летчиц. После гибели мужа она, разумеется, хотела поступить в военную авиацию, чтобы отомстить немцам за его смерть. Марта обращалась в Военное министерство и лично к начальнику военно-воздушных сил Франции генералу Иршауэру. Но все было напрасно: в армию ее не брали. И вот тут она попадает в поле зрения капитана Ладу и становится его сотрудницей. Первоначально он использует ее в роли… авиаразведчицы. В ее личном деле, хранящемся в архивах французского 2-го бюро, сохранились первые донесения Марты о результатах воздушной разведки. Однако не это было ее призванием: Марта рвалась в бой, ее молодая, пылкая натура жаждала подвига.

Убедившись, что Марта Рише обладает необходимыми моральными и интеллектуальными качествами для работы в разведке, капитан Ладу завербовал ее и направил с заданием в Швецию с целью внедрения в германскую разведку. М. Рише был присвоен псевдоним Жаворонок. Однако эта миссия 20-летней разведчицы успехом не увенчалась. Тогда Ж. Ладу направляет ее в Испанию, где она должна познакомиться с кем-нибудь из германских военных разведчиков и позволить ему завербовать себя, став, таким образом, двойным агентом. Летом 1916 года Марта Рише отправилась на самый модный испанский курорт в Сан-Себастьяне. Паспорт был выписан на ее девичью фамилию Бетенфельд. В этом городе находился крупный германский разведывательный центр, которым, помимо германского посла князя Ратибора, руководил военный атташе фон Калле и военно-морской атташе фон Крон.

Задачу по проникновению в германский разведывательный центр Марта решила успешно. В казино Сан-Себастьяна она познакомилась с германским морским офицером, который попытался завербовать ее. Марта потребовала встречи с его руководителем и таким образом встретилась с Гансом фон Кроном, который передал ей конверт с 3000 песет и список вопросов, касавшихся противовоздушной обороны Парижа. 2-е бюро капитана Ладу помогло М. Рише успешно выполнить задание барона, который был в восторге от своего нового агента. Вскоре немцы «завербовали» Марту и присвоили псевдоним С-32. Они дали ей первое задание, снабдили деньгами, инструкциями и средствами тайнописи. Когда Марта, возвратившись в Париж, доложила Жоржу Ладу о выполнении его задания по проникновению в тайную агентурную сеть германской разведки, он также пришел в восторг.

— Это великолепно! — воскликнул он. — Вы поймали как раз одного из тех, за кем мы безуспешно охотимся в Испании. Это барон Ганс фон Крон, немецкий военно-морской атташе в Испании, племянник генерала Людендорфа.

Ж. Ладу и его люди подготовили для фон Крона ответы на вопросы, которые он поставил перед Мартой. Сведения были точными, однако устаревшими. Подобные же данные были переданы 2-м бюро и другим агентам-двойникам, чтобы подтвердить добросовестность сотрудничества Жаворонка с германской разведкой. Вскоре Марта вернулась в Испанию, где майор фон Крон ознакомился с полученной ею информацией. Сведения были точными и подтверждались из других источников германской разведки. После этого началась двойная игра Марты Рише с фон Кроном, любовницей которого она стала.

Пользуясь доверием майора фон Крона, Марта выступала в роли «связного» с заговорщиками, готовившими с помощью немцев восстание во французской части Марокко, и выяснила координаты и место встречи немецких подводных лодок с конвоя судов с оружием для марокканских повстанцев. Подслушав разговор на эту тему фон Крона с представителями вождей берберских племен из марокканского горного массива Риф, она узнала точное место в испанских водах, где шесть лодок марокканцев будут ожидать германский транспорт с оружием. Фон Крон также посылал Марту в марокканский город Танжер с инструкциями для своей агентуры. Тогда Марта тайно посетила британского консула в Мадриде и раскрыла ему планы немцев. Благодаря «Жаворонку» антифранцузский мятеж в Марокко был предотвращен.

Некоторое время спустя Марте удалось установить тайный переход через Пиренеи, которым пользовалась германская разведка для засылки во Францию своей агентуры. Впоследствии на этом переходе были задержаны несколько германских агентов, готовивших взрывы на французских военных заводах. Однажды Марта услыхала из разговора о готовящемся немцами взрыве порохового завода Буно вблизи Байонны и сумела предупредить об этом французскую разведку. Однако что-то не сработало, и завод взлетел на воздух, унеся жизни девяноста работников.

Летом 1917 года Марта и фон Крон попали в автомобильную аварию. В одной автомашине с ними был и Иосиф Давришвили, которого П. Игнатьев и Ж. Ладу «подставляли» немецкой разведке в качестве двойного агента. Он по заданию фон Крона должен был вести пораженческую пропаганду в Русском экспедиционном корпусе во Франции. О нем мы расскажем отдельно. И. Давришвили и М. Рише получили серьезные ранения. Со сломанной ногой Марта пролежала два месяца в доме немецкого разведчика. Фон Крон в ее присутствии беседовал со своими агентами. У Жаворонка тем временем родился новый план, которым она поделилась с капитаном Ладу. Зная комбинацию цифр, открывающих дверь сейфа барона фон Крона, она предлагала усыпить его, получить ключи и изъять содержимое сейфа, которое она передаст кому-нибудь из французских разведчиков, ожидающих ее под окном дома германского военно-морского атташе. По ее сведениям, в сейфе хранились списки германской агентуры в Испании, данные о пунктах снабжения германских подводных лодок в Атлантике, карты минных полей и другие важные сведения.

Однако руководство французской разведки медлило с ответом. Как было установлено нами при знакомстве с архивами 2-го бюро, это объяснялось тем, что в годы Первой мировой войны французская служба криптографии в результате радиоперехвата читала всю шифрованную переписку фон Крона и могла контролировать как его действия, так и искренность самой Марты Рише. Об этом никогда не упоминалось в открытой печати, однако мы располагаем копиями приобщенных к ее делу материалов радиоперехвата разведывательных донесений Г. фон Крона. Поэтому мы можем смело утверждать, что документы из сейфа Г фон Крона, которые она предлагала изъять, вряд ли добавили бы что-либо новое к полученным сведениям, однако их изъятие из сейфа было чревато расшифровкой Марты Рише перед противником, и дальнейшее использование ее в качестве подставы было бы скомпрометировано.

К тому же вскоре во французской печати появился памфлет под заголовком: «Шпионка в автомобиле: фон Крон и мадам Рише». Вскоре она получила письмо от матери, которая сообщала, что ее семья во Франции подвергается травле. После этого, катаясь однажды на лодке в океане, она подверглась нападению неизвестных людей, которые пытались ее утопить. Очевидно, это было делом рук германской агентуры в Испании, пытавшейся избавиться от подставы французской военной разведки.

2-е бюро размышляло над тем, как вести дальше разработку Ганса фон Крона с учетом новой ситуации и медлило с принятием решения. Это бывает, и причем довольно часто, в практике спецслужб. Марта вновь возвратилась в Сан-Себастьян, обманув сыщиков фон Крона. Оттуда с большим трудом, преодолевая препятствия со стороны французского консульства, она выехала в Мадрид для встречи с новым руководителем французской военной разведки подполковником Губэ, который пришел на смену Жоржу Ладу. Оказалось, что он даже не знает ее оперативного псевдонима Жаворонок. И не слишком доверяет ей как агенту-двойнику. На предложение Марты подполковник сказал, что он подумает и даст ей знать. Однако решение вопроса затянулось по известным читателю причинам.

Поскольку ответа от подполковника Губэ не было, Марта самостоятельно решила выйти из игры. Однажды она заявила фон Крону, что желает вернуться во Францию, и призналась ему в своей работе на французскую разведку. Фон Крон был ошеломлен и ударил Марту по лицу, сломав ей зуб.

В тот же день к Марте в отель явился испанский полицейский, вызванный фон Кроном, и попытался задержать ее. Но Марта не растерялась и позвонила в германское посольство послу князю Ратибору с просьбой  лично принять ее. Эта встреча немедленно состоялась. Марта призналась, что была любовницей фон Крона, который тратил на нее деньги разведки. Марта передала Ратибору любовные письма фон Крона, назвала комбинацию цифр, открывающую его сейф. Фон Крон был скомпрометирован перед германскими властями, а его шпионская организация разрушена.

В обнаруженном нами в архивах 2-го бюро рапорте на имя руководства германского Генерального штаба, перехваченном французской службой криптографии и приобщенном к делу Жаворонка, военный атташе Германии в Мадриде фон Калле, пытаясь выгородить Ганса фон Крона, утверждает, что хотя Марта Рише и получала кое-какие устные сведения из его разговоров, но подлинных документов германской военной разведки она не видела. Может быть, оно и так. Однако мы точно знаем из документов, приобщенных к делу Жаворонка, что французская военная разведка читала все шифрованные документы противника и поэтому знала все тайны немецких разведчиков в Испании.

Правда, эти оправдания все равно не спасли Ганса фон Крона. Он по требованию испанского правительства, в общем-то лояльно относившегося к Германии и смотревшего сквозь пальцы на деятельность германских спецслужб в стране, вскоре был вынужден покинуть гостеприимные берега солнечного пиренейского государства и возвратиться в Берлин, где его ожидал фронт.

Во Францию Марта вернулась без визы. В Париже направившего ее в Испанию капитана Ладу она не застала: он находился в тюрьме по доносу германского агента Ленуара. Новый начальник 5-го отдела Генштаба подполковник Губэ заявил ей, что после провала в Испании французская разведка в услугах Марты больше не нуждается. На этом закончилась эпопея Жаворонка. Ее имя долго замалчивалось, и только 23 января 1933 года французское правительство наградило ее орденом Почетного легиона. Выйдя во второй раз замуж, она вместе с мужем переехала в Англию. Во время Второй мировой войны она снова вернулась во Францию, где участвовала в движении Сопротивления. После войны она была избрана муниципальным советником парижской мэрии. Активно выступала за официальный запрет проституции в стране.

Вернемся, однако, к капитану Ладу, который неожиданно для самого себя оказался в тюремном застенке. Дело было так.

В 1917 году он начал тонкую оперативную игру с германской разведкой, пытавшейся приобрести какую-либо газету во Франции с целью ведения пораженческой пропаганды. В этой агентурнооперативной комбинации он использовал в качестве подставы любовницу германского князя Гогенлоэ Мадлен Борегар по кличке «Принцесса» и сотрудника комиссии телеграфного контроля Парижа Пьера Ленуара. Они было навели немцев на мысль приобрести некую французскую газету для ведения пораженческой пропаганды во Франции, которая на самом деле контролировалась бы французской военной разведкой. Это заставило бы немцев выбросить немалые деньги на ветер. Однако информация об этом каким-то образом просочилась в парижскую печать. Разразился громкий скандал. В феврале 1917 года тогдашний военный министр Л. Лиотэ распорядился провести служебное расследование в отношении капитана Лаку, который в этой связи получил от всех вышестоящих начальников замечание и совет быть осторожным.

Поначалу все было нормально. Ж. Ладу, как полагается, доложил рапортом на имя начальника Генштаба все обстоятельства этого дела, и оно было закрыто. Однако когда осенью 1917 года, то есть после победы Октябрьской революции в России, вышедшей из империалистической войны, дело капитана Ладу получило новую окраску. К власти во Франции пришло правительство Клемансо, которому сами французы дали кличку Тигр. Ж. Клемансо, напуганный большевистской революцией в России, провозгласил во имя победы над Германией решительную чистку страны «от предателей». Суду военного трибунала был предан бывший премьер-министр Ж. Кайо. Он был осужден и попал в тюрьму. Поскольку Ж. Ладу поддерживал тесные отношения с героем нашей книги Павлом Игнатьевым, а Марта Рише — с Иосифом Давришвили, «дело Ленуара», которое вел Ж. Ладу, неожиданно получило новое развитие.

Все развивалось в строгом соответствии со сценарием, уже использованном в отношении А. Дрейфуса. К тому же, выяснилось, что при передаче дел из контрразведки в военную разведку было утеряно бордеро (сопроводительное письмо) к шифрам, использовавшимся во французской военной разведке. Поскольку за передачу дел отвечал Ж. Ладу, его обвинили в утрате секретного документа.

В результате интриг в руководящих военных эшелонах Франции Ж. Ладу был скомпрометирован и обвинен в шпионаже в пользу Германии. Ничего более дикого придумать было нельзя. Началось судебное расследование в 3-м военном трибунале Парижа. Ж. Ладу был уволен из армии, отдан под суд военного трибунала и некоторое время провел в тюрьме. Он подал апелляцию, которая рассматривалась в другом военном трибунале. Последний военный трибунал, заседавший в конце 1918 года, не сумел доказать факт сотрудничества капитана Ладу с врагом, однако обвинил его в утрате секретной криптограммы, поступившей во 2-е бюро, и 2 января 1919 года Жорж Ладу был заключен в знаменитую тюрьму «Шерш-Миди». Он не сдался и снова подал апелляцию. 8 мая того же года уже третий состав военного трибунала единогласно оправдал его.

Между тем Пьер Ленуар в конце концов признался, что оклеветал Жоржа Ладу по приказу сверху. Но и без его признания, как мы видим, полная невиновность Ладу была доказана. Большую роль в его оправдании сыграл известный генерал Андре Мажино. Сам капитан философски отнесся к своим злоключениям. «Это настоящая война, — говорил он впоследствии. — Я поймал на крючок резидента германской разведки в Мадриде. Они (немцы) хотели сделать то же самое со мной, вот и все»[45].

Кто же на самом деле оклеветал Ж. Ладу? Мы располагаем некоторыми документальными материалами на этот счет. Приведем выдержки из ранее не публиковавшихся документов 2-го бюро Генштаба Франции, предварив их некоторыми разъяснениями.

В октябре 1917 года, когда исход войны во многом уже определился, германская разведка через своего агента-двойника П. Ле-нуара и агентуру в высших военных кругах Франции, завидовавших славе Ж. Ладу и его таланту, скомпрометировала его. Тот же начальник 2-го бюро подполковник Губэ, которому Жорж Ладу в разговоре как-то обмолвился, что располагает некоторыми средствами и после войны он уйдет в отставку, целиком посвятив себя писательской деятельности, накатал рапорт на имя вышестоящего начальства, в котором в самых черных красках описал поведение своего подчиненного.

26 октября 1917 г. начальник 2-го бюро подполковник Губэ по приказу Председателя Совета министров и военного министра Ж. Клемансо подготовил доклад по т. н. «Делу Ленуара», о ко-тором мы упоминали выше. Расследование этого дела началось еще 1 марта того же года, а его итоги были подведены только в этот день. В своем докладе он представил в негативном свете обстоятельства приема Ленуара в Комиссию по контролю за телеграфными отправлениями в качестве шофера, которую, как мы знаем, в то время возглавлял капитан Ладу. На этот доклад-донос начальник Губэ генерал Видалон наложил резолюцию:

«… Нахождение капитана Ладу во главе столь важной и деликатной службы, как Служба разведки, является впредь невозможным. Я прошу его немедленной замены подполковником Гурганом, начальником разведывательного отдела в Аннемасе, которого знаю лично, поскольку он находился под моим началом в 25-м батальоне управления и обслуживания. (Имеет боевое ранение и негоден для фронта)»[46]. Начальник Генштаба генерал Альби это предложение поддержал, а Главнокомандующий французской армии Ф. Фош его утвердил. Капитан Ладу был отстранен от должности, и в отношении него было начато служебное расследование.

11 марта 1918 года, сделавший на костях капитана Ладу свою карьеру и ставший к тому времени Контролером военной администрации и полковником, Губэ подготовил новый рапорт на него, который еще больше походил на донос. Приведем некоторые выдержки из него:

«Когда я еще был начальником 2-го бюро Генштаба армии, у меня в конце октября 1917 года возникли сомнения в отношении роли, которую играл капитан Ладу в “Деле Ленуара”. Они привели меня к проведению расследования, в результате которого капитан Ладу ушел из Генштаба армии.

… Назначенный по долгу службы и против моего желания (намек на то, что он якобы рвался на фронт. — Лет.) в Генштаб армии в конце ноября 1915 года, я узнал, придя туда, что направлен в недавно созданное 5-е бюро, включавшее в себя следующие службы:

— разведка (шпионаж) — СР;

— контрразведка СКР;

— экономическое наблюдение (блокада) — СЭР;

— иностранная печать — СИП;

— межсоюзническая секция — МС.

Мне была предназначена следующая роль:

не вмешиваться в отправление служебных обязанностей каждой из секций, которые следует продолжать считать самостоятельными, координировать любые действия, анализировать их отдачу и докладывать об этом начальнику Генштаба, активизировать работу прежде тех из них, которая будет считаться недостаточной: не заниматься политикой и избегать любых конфликтов.

Я немедленно приступил к работе и первые свои усилия направил на Службу разведки. Капитан Ладу в ту пору являлся начальником Службы контрразведки. Мой непосредственный начальник генерал Валантен, ранее являвшийся начальником 2-го бюро, дал самую лестную характеристику капитану Ладу, которому он поручил в конце мая 1915 года создать и возглавить Службу контрразведки. Он знал его несколько лет. Он представил его мне как первоклассного офицера, имеющего большие заслуги, весьма расторопного, полного инициативы, которого я должен уважать…

В течение первых пяти дней я больше внимания уделял разведке. Затем, начиная с 15 декабря, занялся специальными делами контрразведки. Я установил, что “чрезвычайная деятельность”, о которой мне говорили, в основном заключалась в составлении досье. На мой вопрос относительно числа арестованных шпионов в течение шестимесячной деятельности новой службы был получен ответ “ни одного”…

Только в конце января 1916 года появился свет в конце туннеля, и мне удалось разработать и утвердить в Военном министерстве и в МВД т. н. “Инструкцию от 26 января”, которая четко распределила обязанности каждого из ведомств…

Капитан Ладу принялся за работу в соответствии с полученными директивами, добился результатов и довел до конца довольно много дел. У него была большая работоспособность, но по разным поводам я сделал ему два замечания. Первое относительно игры, второе по поводу визитов. Иногда он говорил мне, что провел всю ночь за игрой в покер… Я докладывал об этом генералу Валантену, который сказал мне, что Ладу действительно был некогда азартным игроком, но с тех пор значительно исправился. Я посоветовал ему заняться чем-нибудь другим, но капитан Ладу не слишком следовал моему совету.

Он принимал много народу… Когда я доложил об этом генералу Видалону, он сказал мне, что эти посещения необходимы по служебным соображениям и что следует предоставить капитану Ладу полную свободу действий, порекомендовав ему быть осторожным… Короче, как мне говорил генерал Видалон, он «слишком выпячивался»[47].

Далее полковник Губэ подробно излагает «Дело Ленуара», который, как мы увидим в дальнейшем, оболгал своего бывшего начальника по приказу сверху. Во французской печати началась кампания против капитана Ладу.

Процитируем далее другие строки из компромата Губэ на своего бывшёго подчиненного.

«…С сентября 1917 года он был не у дел. Опрошенный однажды о причинах своих отлучек, он ответил, что на него нападают, а он хочет защититься… Он рассказал мне, в частности, о визите к директору газеты «Матен» г-ну Бюно-Варилла, которому якобы предоставил доказательства своей честности и доказал, что реально является обладателем состояния в 700 тысяч франков.

Я был очень взволнован его заявлениями, которые немедленно доложил своему непосредственному начальнику генералу Ви-далону. Последний сказал мне, что считает Ладу обыкновенным “деловым человеком”, а что же касается семисот тысяч франков, то он в это не верит, так как знает, что супруги Ладу не имеют состояния и что он, генерал Видалон, во время одного из приемов у мадам Нуланс (жена посла Франции в России — Авт.) сам слыхал, как мадам Ладу сказала, что она счастлива, что ее муж уходит из армии на должность в руководстве газеты “Радикал”, где ему обещали 20 тысяч франков в год. Генерал Видалон добавил, что сам Ладу не имеет ни гроша и что его жена до замужества зарабатывала на жизнь работой в бакалейной лавке.

В то же время капитан Ладу был вызван к прокурору Республики г-ну Лекуве… Будучи также приглашенным к прокурору по делу о мелких объявлениях, я поговорил с ним о визите Ладу Лекуве ответил мне, что приглашал Ладу по «Делу Ленуара», что капитан Ладу сообщил ему различные сведения и сказал, в частности, что располагает рентой в сорок тысяч франков. Я был поражен объявлением подобного состояния, особенно после моей беседы с генералом Видалоном… Начиная именно с этого момента, я стал считать более нежелательным сохранение в Генштабе армии офицера, в отношении состояния которого имеются сомнения…»[48]

Далее полковник Губэ делает выводы по делу Ленуара, которое он формально расследовал. На самом деле своей задачей он считал любой ценой скомпрометировать капитана Ладу, поскольку премьер-министр и военный министр Ж. Клемансо повсюду видел шпионов и в этой связи капитан Ладу идеально подходит на эту роль.

Вот к какому выводу он пришел в отношении своего бывшего подчиненного:

«…3. Сокрытие правды во время расследования от 1 марта 1917 года является серьезным обвинением против Ладу, добавляющимся к предъявленным ему обвинениям в шантаже и обмане в отношении Пьера Ленуара. Происхождение его состояния, которое, по его словам, равно 700 000 франков и ренты в 40 000 франков, по его другому утверждению, могут являться комиссионными, полученными от сделки, состоявшейся в декабре 1915 года между Ленуаром и Юмбером, в которой он, возможно, играл самую активную роль. Именно во время этой сделки он объявил, что Юмбер якобы предлагал ему должность, которую обычно не получают по дружбе.

Эта совокупность фактов и выводов, которые можно сделать из них, мне показалась настолько серьезной, что я доложил о ней г-ну заместителю статс-секретаря военной юстиции…»[49]

Этот донос подполковника Губэ требует, как нам кажется, комментариев. Из него читатель без труда увидит, что, после того как Валантен пошел на повышение, став генералом французского Генштаба, его на этом посту сменил подполковник Губэ, который, как мы знаем, в делах разведки и контрразведки ничего не смыслил. Он не вникал в дела, не знал даже псевдонима Марты Рише (Жаворонок). Руководить спецслужбами он намеревался как строевой командир. Из его рапорта, восхваляющего самого Губэ, следует, будто бы до него никто ничего не делал, а когда этот подполковник разработал «Инструкцию», работа военной разведки и контрразведки якобы пошла на лад. Глупость, конечно, хотя читателю понятно, что он завидовал славе и успехам капитана Ладу и стремился всеми средствами приписать эти успехи исключительно себе.

Подполковник Губэ ничего не сделал для того, чтобы не допустить передачи в суд дела капитана Ладу, он не провел предварительного служебного расследования, как этого требовал его долг офицера. Вместо этого он предпочел «валить» своего подчиненного, а заодно с ним — своего предшественника Валантена на посту начальника 2-го бюро, чтобы самому еще больше продвинуться по службе. Он сразу обратился к статс-секретарю (заместителю министра юстиции по военным делам) с доносом на выдающегося разведчика. Интересно, что когда это дело лопнуло как мыльный пузырь, сам Губэ никакого наказания не понес. Он пошел на повышение, получил чин полковника и возглавил Комиссию Военного министерства по ликвидации русских дел. В дальнейшем, когда все обвинения против Ладу были сняты, он публично отзывался о своем бывшем подчиненном уже как о «звезде» французской разведки и контрразведки, стараясь примазаться к его славе. Такие вот удивительные метаморфозы претерпела его эластичная совесть…

А теперь вопрос: был ли капитан Ладу действительно богат? Конечно, нет. Мы не знаем, почему он сказал о том, что располагает состоянием в 700 тысяч франков и ежегодной рентой в 40 тысяч. Выскажем свои соображения на этот счет, не претендуя, впрочем, на абсолютную истину. Как мы знаем, против Ладу велась клеветническая кампания в печати, журналисты намекали на то, что он якобы разбогател от сделки по приобретению немцами французской газеты. Эту лживую версию поддержал и Губэ в своем доносе. Вероятно, Ладу сказал это сгоряча, чтобы показать, что он является обеспеченным человеком и во взятках не нуждается. Вспомним для примера один рассказ Тэффи. После революции она уже жила в Париже в эмиграции и рассказала случай об одной консьержке, которая в беседах с жильцами дома намекала на то, будто имеет «экономи» (сбережения), «бижу» (драгоценности). Пришел апаш и зарезал ее. Оказалось, что у нее нет ни гроша. В заключение рассказа Тэффи пишет: гордая смерть, красивая смерть. Вот так и Ладу: лучше быть мертвым, чем слыть бедным.

Приведем выдержки из некролога на смерть майора Ладу, опубликованной в «Газете борцов и фронтовиков». Она сообщает о кончине в Каннах майора Ладу, которая последовала 23 апреля 1933 года. Ему было 58 лет.

«…В октябре 1917 года капитан Ладу был обвинен своим шофером Ленуаром в шпионаже в пользу противника. Таким образом, этот человек, который с риском для жизни боролся с германским шпионажем, стал одной из жертв доноса…

Директор издательства «Дю маек» Альбер Пигасс, являвшийся доверенным лицом Ладу, рассказал нам, что Ленуар после его осуждения на смертную казнь виделся с Ладу и сказал ему:

— Господин капитан, я прошу у вас прощения за то, что сделал. Я возвел напраслину на вас. Однако я действовал по приказу.

… Майор Ладу вышел в отставку в августе 1923 года. Он был назначен на пост генерального инспектора Министерства туризма. На этом деликатном посту, доверенном ему, он не стал богат и трудился не покладая рук…[50]

Не исключено, что подобная же операция замышлялась и против Павла Игнатьева. Мы располагаем документальными данными из архивов, свидетельствующих о том, что агентура французской контрразведки в его окружении собирала компромат на полковника с целью обвинить его в связях с немцами, о чем мы расскажем в одной из последних глав. Однако, несмотря на развернувшуюся с приходом к власти правительства Ж. Клемансо кампанию шпиономании, скомпрометировать руководителя русской военной разведки в Париже не удалось.

Итак, Жорж Ладу был полностью реабилитирован и даже награжден орденом Почетного легиона. Пьер Ленуар получил свое. Как предатель он был расстрелян во рву Венсенского замка, там, где находили конец все германские агенты.

После войны Жорж Ладу некоторое время продолжал служить во 2-м бюро и успел выполнить несколько деликатных поручений своего руководства. За их успешную реализацию он был повышен в звании до майора. Однако удушливая атмосфера, созданная вокруг него «дрейфусарами», вынудила его в августе 1923 года подать в отставку. Ж. Ладу поселился на юге Франции, в Каннах. В отставке он написал и опубликовал ряд воспоминаний о борьбе разведок в годы Первой мировой войны. Среди них — «Охотники за шпионами» («Как я устроил арест Маты Хари»), «Марта Ришар — французская разведчица», «Война в Эльзасе», «Шпионка императора» и другие.

Спустя десять лет, в марте 1933 года, то есть уже после прихода к власти Гитлера в Германии, отставной майор французской разведки получил письмо от берлинского корреспондента одной из французских газет. Этот журналист якобы беседовал со знаменитой разведчицей Фрау Доктор, уже упоминавшейся нами Элизабет Шрагмюллер. Отставная германская разведчица, тайно сотрудничавшая с гестапо, будто бы хотела повидаться со своим «старым противником» и рассказать ему, что в добытой его службой информации было правдой, а что вымыслом. В открытой литературе это письмо известно из изложения жены майора Ладу, и его содержание подвергалось сомнению: уж не сочиняет ли она? Было ли вообще это письмо? Мы авторитетно утверждаем: было. Его мы обнаружили в архивах 2-го бюро в деле майора Ладу. Вот его полный текст, исполненный на бланке берлинского отеля:

«Отель “Амбассадор” ул. Кёнигсаллее, 58 БЕРЛИН-ГРИМЕА Париж, 24 марта 1933 г.

Господин капитан!

Я, может быть, ошибаюсь в звании из-за давности времени, когда мой друг капитан Ван Трозель включил меня в вашу Службу.

Будучи в настоящее время в Берлине по делам газет “Энтран-сижан” и “Деба”, я случайно встретился с Фрау Доктор и получил от нее согласие на публикацию мемуаров в одной из французских газет. Она много говорила мне о вас как о единственном Противнике, которого встречала. Ничто не доставит ей наибольшего удовольствия, как возможность провести несколько часов вместе с вами.

Не совсем поняв ее довольно пикантный рассказ, я хотел бы задать ей несколько уточняющих вопросов, известных ей и касающихся в основном Франции. Она только и мечтает, чтобы ответить на них в пределах возможного. Я подумал, господин капитан, что вы охотно поможете мне, дав некоторые уточнения. Но вы живете на юге, куда это письмо, опущенное в книжном магазине “Елисейские Поля”, последует за вами.

Будете ли вы в Париже в конце марта? Если да, то согласитесь ли принять меня? Я думаю, что для книги “Шпионка императора”, о которой вы упомянули в мемуарах и о публикации которой я объявлю, это будет интересно.

Мадемуазель Шрагмюллер охотно приедет в Швейцарию, чтобы встретиться с вами. Я вас обо всем этом извещу.

Я мог бы много рассказать о ней.

Примите, господин капитан, уверения в моих чувствах верности и признательности.

Ф.ДЕИЛОТТ.

Постскриптум: если вы сочтете это более предпочтительным, то можете передать мне ответ с дипломатической вализой посольства Франции в Берлине»[51].

Сегодня, когда мы кое-что знаем о Фрау Доктор, письмо журналиста не может не показаться подозрительным. Во-первых, Фрау Доктор с журналистами не встречалась и никому не давала интервью. Во-вторых, как известно, она активно сотрудничала с нацистами, которые сделали из нее национального идола. Правда, это было потом, но уже в марте 1933 года ее имя стало мелькать на страницах нацистской печати, что не могло остаться незамеченным французскими спецслужбами. В-третьих, Фрау Доктор навряд ли дала бы правдивые ответы на вопросы относительно истории борьбы двух разведок, поскольку и после отставки разведчики таких сведений не раскрывают, и это должен был понимать журналист. В-четвертых, как мы знаем, она постоянно проживала в Баварии, и журналист вряд ли мог встретить ее в Берлине. В-пятых, предложение направить письмо дипломатической вализой в Берлин явно отдает попыткой германских спецслужб выяснить, служит ли до сих пор Ладу в разведке, ибо и разведчики имеют право ею пользоваться. Эти вопросы можно продолжать бесконечно. Остается только догадываться: сознательно ли действовал Ф. Деилотт по заданию нацистских спецслужб, или же они использовали его «втемную»?

Как бы там ни было, вскоре после этого майор Ладу, находясь в Каннах, получил пакет с двумя фотографиями Фрау Доктор: одну — времен Первой мировой войны, другую — снятую совсем недавно. Пакет был брошен в его почтовый ящик примерно в три часа дня, когда вечернюю почту еще только разносили. На фотографиях имелись какие-то надписи, которые Ж. Ладу пытался разобрать с помощью лупы. Через несколько дней он заболел. В разговоре с врачом, старым другом семьи, Ж. Ладу признался, что чувствует себя отравленным по приказу Фрау Доктор. 20 апреля 1933 года, то есть спустя три месяца после прихода Гитлера к власти, он скончался.

Готовя новую мировую войну, нацисты занимались тотальным шпионажем и убирали нежелательных свидетелей. Гитлер так формулировал задачи своих спецслужб за рубежом: «Необходимо, опираясь на агентуру внутри страны, вызывать замешательство, внушать неуверенность и сеять панику с помощью беспощадного террора и путем отказа от всякой гуманности».

Очевидно, майор Ладу знал что-то очень и очень важное о германских агентах во французской военной и политической элитах, оставшихся неразоблаченными после Первой мировой войны. Еще бы! Именно он был создателем французской военной контрразведки и разведки в годы Первой мировой войны. Как известно, накануне Второй мировой войны нацисты активно готовили «пятую колонну» в каждой стране, которая рассматривалась ими как объект предстоящего захвата. Не менее известно и то, что во Франции эта «пятая колонна» была ими успешно создана и сыграла свою позорную роль в деле военного разгрома страны в 1940 году.

Тайна смерти Жоржа Ладу до сих пор остается нераскрытой. К сожалению, после его кончины во французской военной разведке больше не осталось таких талантливых и целеустремленных людей, да к тому же патриотов своей страны. Тон во французской армии по-прежнему задавали «дрейфусары», для которых внешняя честь мундира и личный престиж были выше национальных интересов страны. Итог известен: Франция была побеждена нацистской Германией и свыше четырех лет служила в качестве большого санатория и публичного дома для солдат и офицеров бесноватого фюрера.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.