Сражение за плацдармы. Раунд второй.

Сражение за плацдармы. Раунд второй.

Командующий 9-й немецкой армией генерал Бюссе в силу своего положения был информирован о готовящемся «Солнцестоянии». Под шумок большого контрудара вполне можно было атаковать плацдармы с некоторой надеждой на успех. 11 февраля 1945 г. Бюссе направил в войска приказ на ликвидацию советских плацдармов с конечной целью образовать линию фронта по западному берегу Одера. В результате реорганизации 9-й армии дивизия «Курмарк» и отдельные части, противостоявшие войскам 4-го и 28-го гвардейских корпусов от Кица до Франкфурта, были переданы под управление штаба XI танкового корпуса СС. В период с 6 по 17 февраля в состав корпуса прибыли четыре полка, сформированные из унтер-офицерских школ («Кампфшуле») в Дрездене, Потсдаме, Вены-Нейштадта и Вецлара. Вечером 17 февраля в распоряжение Бюссе прибыла еще одна пехотная дивизия — 712-я, ранее действовавшая против 1-го Украинского фронта.

Танки «Пантера» готовятся к атаке плацдармов. Март 1945 г.

Однако запланированное контрнаступление 9-й армии не состоялось. Унтер-офицерским школам пришлось пойти в бой на новом участке: 12 февраля Одер форсировала 69-я армия. В 16.00 без артиллерийской подготовки части армии форсировали замерзший Одер и ворвались в Лебус, разметав растянутые по фронту части «Кампфшуле Дрезден» и перерезав железную дорогу, идущую из Франкфурта-на-Одере в Кюстрин. Было образовано два плацдарма. Первый, основной, создали части 61-го стрелкового корпуса, а второй, поменьше, южнее первого — части 25-го стрелкового корпуса. Северный плацдарм образовали 247-я стрелковая дивизия генерал-майора Г. Д. Мухина и 370-я стрелковая дивизия полковника П. С. Гавилевского, южный — 77-я гв. стрелковая дивизия Героя Советского Союза генерал-майора B. C. Асколепова. Уже к середине дня 12 февраля на северный плацдарм было переправлено десять стрелковых батальонов, тридцать три 45-мм пушки, семнадцать 76-мм полковых пушек, тридцать 76-мм дивизионных пушек, сотня минометов, 5 танков Т-34, 1 ИС и 22 СУ-76. На южном плацдарме к середине дня 12 февраля было четыре батальона пехоты, девять 45-мм пушек, пять 76-мм полковых пушек, четырнадцать 76-мм дивизионных пушек.

Несмотря на утверждения немцев о переправе через Одер 30–50 танков, поддержка плацдармов бронетехникой была довольно скромной. На южном плацдарме танки и САУ вообще отсутствовали. На северный плацдарм к 13 февраля были переправлены 14 танков Т-34 68-й танковой бригады подполковника П. М. Бордюкова, из них 3 вскоре были подбиты. Всего в составе 68-й танковой бригады на 13 февраля было 55 танков, из них в строю — 20 Т-34 и 2 KB-1С. Еще 33 танка бригады требовали капитального и среднего ремонта{103}. Кроме того, на плацдарм был переправлен один танк ИС из состава 33-го отдельного гвардейского тяжелого танкового полка полковника Н. П. Татаренко. Всего в составе полка числился 21 танк, из них в строю — 11. Один танк был на западном берегу р. Одер, 4 танка в районе переправы, 6 танков были сосредоточены в районе Треттин{104}. К 16 февраля на плацдарме было 23 танка Т-34 68-й танковой бригады, 1 танк ИС 33-го тяжелого танкового полка и 20 СУ-76 двух самоходных артполков.

Далее события развивались по стандартному сценарию: немцы попытались наспех организованным контрударом сбить советские войска с нового плацдарма. Для атаки привлекалась пехота только что прибывшей «Кампфшуле Вецлар» и танки «Курмарка», высвобожденные стабилизацией обстановки на плацдарме 8-й гв. армии. Что интересно, авиационную поддержку контрудара обеспечивала эскадрилья истребителей Me-109, а не штурмовики или бомбардировщики. Артиллерийская подготовка предусматривалась длительностью 30 минут. Начавшееся в 10.00 18 февраля наступление на Лебус после продвижения на 1,5 км остановилось под огнем советских войск. К 22 февраля на северном плацдарме находились 14 СУ-76 из 1206-го самоходно-артиллерийского полка, 12 СУ-76 из 1221-го самоходно-артиллерийского полка, 5 танков ИС-2 из 33-го тяжелого танкового полка и 19 танков из 68-й танковой бригады. Еще один захваченный советскими войсками плацдарм был сохранен.

Аэросцепки типа «Мистель» на аэродроме. Фотография наглядно демонстрирует, что экзотические «Мистели» существовали не в единичных экземплярах, а применялись люфтваффе относительно массово.

После интенсивного обмена ударами в начале февраля сражение за плацдармы стало затихать. С 15 февраля 8-я гвардейская армия прекратила дальнейшие попытки развить наступление и закреплялась на достигнутом рубеже. Одной из причин было то, что во второй половине февраля и начале марта составлявшая ядро XI корпуса СС дивизия «Курмарк» была существенно усилена в артиллерийском отношении. На 15 февраля «Курмарк» насчитывал 4559 человек (136 офицеров, 18 чиновников, 971 унтер-офицер и 3434 рядовых, в том числе 128 «хиви».){105}. Соединение имело всего один танко-гренадерский полк двухбатальонного состава. Однако «Курмарк» был усилен дивизионом 100-мм пушек, дивизионом реактивных установок, полком тяжелых зениток, двумя 280-мм железнодорожными орудиями К5. Также в этом районе действовал 404-й народно-артиллерийский корпус. Всего «Курмарк» поддерживался более чем 250 орудиями, обильно снабженными боеприпасами (что само по себе было необычно для этого периода войны). Участвовавшие в боях у Рейтвейна ветераны Первой мировой войны сравнивали артиллерийский огонь с бомбардировкой форта Дуомон под Верденом в 1916 г.

Помимо традиционных средств борьбы, немцами было использовано против плацдармов новейшее вооружение. 1 марта 1945 г. Гитлер лично приказал полковнику Баумбаху, занимавшему в то время должность генерал-инспектора бомбардировочной авиации, нанести удары по переправам через Одер и Нейсе. Баумбах ранее командовал 200-й «секретной» бомбардировочной эскадрой. 6 марта переправы были атакованы самолетами Дорнье-217 из 200-й с эскадры с помощью управляемых ракет Хеншель-293. По донесениям летчиков, им удалось поразить мост у Геритца (плацдарм 8-й гв. армии). Ранее ракеты Хеншель-293 применялись преимущественно против кораблей союзников. Одна из ракет, упавшая в воду, вызвала живейший интерес со стороны руководства советских ВВС. Последовала настойчивая просьба в адрес саперов 8-й гв. армии извлечь ракету и организовать ее доставку в Москву.

Двумя днями позже та же переправа у Герица была атакована сцепками типа «Мистель». Аэросцепки были еще одним «чудо-оружием» Третьего рейха, использованным совсем не по назначению и не оказавшим ожидавшегося влияния на ход боевых действий. Аэросцепка представляла собой скрепленные специальным кронштейном истребитель (Me-109 или ФВ-190) и бомбардировщик Ю-88. На месте пилотской кабины Ю-88 закреплялась кумулятивная боевая часть весом 3,5 тонны, бомбардировщик не имел экипажа и управлялся пилотом истребителя. При подлете к цели самолеты расцеплялись, самолет-снаряд таранил цель, а истребитель возвращался на базу. Сцепка получила официальное наименование «Бетховен-Герат», но осталась в истории под придуманным летчиками прозвищем «Мистель» (рождественское украшение). Необычное сооружение весило около 20 тонн и могло использоваться только с бетонных взлетно-посадочных полос. Первоначально предполагалось использовать «Мистели» для ударов по английскому флоту и по советским промышленным предприятиям (операция Eisenhammer). Однако отчаянное положение на фронтах заставило использовать «Мистели» для ударов по переправам, где их кумулятивная боевая часть была совершенно бесполезна.

«Мистель» крупным планом. В качестве самолета управления используется истребитель Me-109.

Атака аэросцепок на переправы на Одере была назначена на 1 марта, были подготовлены 14 «Мистелей», но из-за технических проблем и плохой погоды она не состоялась. 8 марта 1945 г. четыре «Мистеля» поднялись в воздух. Один сразу же сорвался с управляющего самолета и рухнул в поле.

На высоте 3000 м «Мистели» подошли к переправе у Герица под прикрытием истребителей и обычных бомбардировщиков, атаковавших ПВО мостов. Однако еще один «Мистель» получил попадание зенитного снаряда и, охваченный пламенем, рухнул на землю далеко от переправ. Оставшиеся два «Мистеля» расцепились в штатном режиме, но, несмотря на внушительные взрывы, существенного ущерба переправам нанесено не было. В конце марта «Мистели» снова атаковали мосты у Герица и Ной Ратштока, но результативность этих атак была невысокой. Повреждения переправ быстро устранялись советскими саперами.

Последними всполохами борьбы за плацдармы стали мартовские операции 8-й гв. армии, направленные на улучшение занимаемых позиций. 1 марта 1-й Белорусский фронт начал Восточно-Померанскую операцию и на берлинском направлении наступила пауза, которая была использована для проведения частных операций. Первой из них стало наступление с целью овладения Ратштоком и Хатеновом. Характерной особенностью плацдарма 8-й гвардейской армии было то обстоятельство, что на участке Херцерсхоф, Рейтвейн, ст. Рейтвейн линия фронта делала изгиб в сторону советских войск. Глубина плацдарма в этом районе составляла всего 1,2 км. Такое начертание линии фронта удлиняло протяжение фронта армии и создавало угрозу прорыва противника к Одеру на стыке корпусов и рассечение плацдарма надвое. Поэтому В. И. Чуйков принял решение выровнять фронт на этом участке по шоссе от Лебуса на север и 25 февраля утвердил план частной операции по захвату Ратштока и Хатенова. Для проведения этой операции привлекались 57-я и 79-я гвардейские стрелковые дивизии смежных 4-го и 28-го гвардейских стрелковых корпусов, усиленных двумя самоходно-артиллерийскими полками. Наступление этих дивизий поддерживалось тридцатью артиллерийскими полками (725 орудий и минометов), что создавало среднюю плотность до 131 ствола на 1 км фронта, не считая 30 установок гвардейских минометов. Операция планировалась в лучших традициях позиционных сражений. К наступлению привлекались орудия крупных калибров, до 203-мм включительно и тяжелые РСы. В частности 57-я гв. стрелковая дивизия поддерживалась 100-й гаубичной бригадой особой мощности, вооруженной 203-мм гаубицами и дивизионом 25-й гв. минометной бригады, вооруженной реактивными установками М-31. Артиллерийская подготовка планировалась продолжительностью 3 часа 15 минут, из которых три часа должен был вестись огонь на разрушение, после чего 15-минутный огневой налет. Лидировать атаку дивизии должна была 327-я отдельная штрафная рота.

Операция началась 2 марта в 14.15, когда после артиллерийской подготовки части 57-й и 79-й гвардейских стрелковых дивизий перешли в атаку. К концу дня они полностью выполнили поставленные задачи и вышли на рубеж Херцерсхоф, Ратшток, Хатенов.

Г.К. Жуков на командном пункте. Март 1945 г.

Когда 3 марта части 57-й гв. стрелковой дивизии еще очищали западную окраину Ратенова от противника, Г. К. Жуков уже поставил перед В. И. Чуйковым задачу на следующую частную операцию. 8-й гв. армии приказывалось овладеть пригородом Кюстрина — Кицем. Наступление было назначено на 6 марта, тем самым наступление армии Чуйкова синхронизировалось с частной операцией соседней 5-й ударной армии по овладению другим пригородом Кюстрина — Нейштадтом.

На этот раз частная операция должна была проводиться силами 35-й и 47-й гвардейских стрелковых дивизий. Главный удар наносили два полка 35-й гв. стрелковой дивизии при поддержке 694-го легкого и 394-го тяжелого самоходных артиллерийских полков. 47-я гв. стрелковая дивизия получила задачу обеспечивать левый фланг 35-й гв. стрелковой дивизии. Для артиллерийской поддержки привлекалась та же 100-я гаубичная артиллерийская бригада большой мощности с 203-мм Б-4. Артиллерийская плотность в наших частях достигала 141,5 артиллерийских и минометных стволов на 1 км фронта. Артиллерийская подготовка планировалась продолжительностью в 2,5 часа. Готовность частей была установлена к 20.00 5 марта, а начало атаки намечено на 14.40 6 марта. 327-я отдельная штрафная рота также стала постоянным участником частных операций 8-й гв. армии.

Наступление предполагалось вести по стандартам Красной армии второй половины войны — штурмовыми группами. В полках первого эшелона 35-й гв. стрелковой дивизии было сформировано пять штурмовых групп в составе 40–45 человек с 1–2 орудиями каждая. Отряд 140-го гв. стрелкового полка состоял из двух штурмовых групп: одна в составе 78 человек с 5 орудиями и другая 83 человека с 7 орудиями.

Наступление началось в запланированное время. Части 47-й гв. стрелковой дивизии продвинулись на 300–400 м и залегли под сильным огнем. На направлении главного удара наступление развивалось несколько лучше, но сокрушение обороны противника шло медленно. Только в 19.00 35-й гв. стрелковой дивизии и 327-й штрафной роте удалось ворваться на южную и юго-западную окраины Кица и завязать уличные бои. Здесь они встретили упорное сопротивление противника, каждый дом был превращен в крепость. Сражение на улицах Кица продолжалось несколько дней, только к 20.00 13 марта части 35-й гв. стрелковой дивизии вышли на окраины города.

Борьба за плацдармы на Одере в феврале и начале марта 1945 г. стала для обеих сторон весьма дорогостоящей. Потери и состояние соединений 5-й ударной армии в период сражения за плацдарм на Одере показаны в таблице. Для сравнения: в ходе прорыва фронта в Висло-Одерской операции (14–17 января) общие потери 5-й ударной армии составили 5564 человека или 8,4%, а в период преследования (18–31 января) еще меньше — 2229 человек, или 3,7%.

Состояние и потери соединений 5-й ударной армии

Данные приведены по ЦАМО РФ, ф. 333, оп. 4885, д. 376, л. 48.

Общие потери 8-й гв. армии (убитые, раненые, заболевшие и пропавшие без вести) в период с 10 по 20 февраля 1945 г. составили 5459 человек{106}, с 1 по 10 марта — 3400 человек{107}, с 10 по 20 марта 3757 человек{108}. Данные по потерям армии В. И. Чуйкова с 21 по 28 февраля автору обнаружить не удалось, однако существенного изменения численности стрелковых дивизий в этот период не произошло. Следует также отметить, что в эти цифры входят потери 29-го гв. стрелкового корпуса 8-й армии в сражении за Познань. Например, в период с 10 по 20 марта наибольшие потери понесли 74-я (835 человек) и 88-я (894 человека) гвардейские стрелковые дивизии, а потери 35-й гвардейской стрелковой дивизии на улицах Кица в тот же период составили 726 человек.

Потери 69-й армии в боях за плацдармы на Одере были умеренными. В период с 10 по 28 февраля 1945 г. 77-я гв. стрелковая дивизия потеряла 564 человека (163 убитыми, 359 ранеными и 51 заболевшими), 247-я стрелковая дивизия — 919 человек (231 убитыми, 612 ранеными, 3 пропавшими без вести, 15 небоевые потери и 58 заболевшими), 370-я стрелковая дивизия — 1051 человек (237 убитыми, 774 ранеными и 40 заболевшими){109}. Общие потери 69-й армии в период с 10 по 28 февраля (включая бои за Познань) составили 5962 человека (1531 убитыми, 3854 ранеными, 10 пропавшими без вести, 30 небоевые потери, 537 заболевшими).

Для немцев атаки плацдармов стали сражением на истощение. К середине марта большая часть дивизий 9-й армии просела до боевой численности 4 тыс. человек. 712-я пехотная дивизия и танко-гренадерская дивизия «Курмарк» потеряли 2000 человек с 6 февраля до 11 марта. Согласно данным, приведенным в журнале боевых действий группы армий «Висла», с 1 февраля по 15 марта 9-я армия потеряла 3977 человек убитыми, 18848 человек ранеными и 12550 человек пропавшими без вести{110}. Особенно ярко эти цифры смотрятся на фоне общей численности 9-й армии, которая составляла 50516 человек на 11 марта 1945 г. Полученное армией Бюссе с 1 февраля по 15 марта пополнение в количестве 9990 человек не покрывало и трети понесенных потерь.

Фронт в нескольких десятках километров от Берлина стабилизировался. Близость фронта к столице сделала командные пункты войск на Одере местом паломничества для высшего руководства Третьего рейха. Один за другим их посетили гросс-адмирал Дениц, рейхсмаршал Геринг, рейхсфюрер Гиммлер и командующие другими группами армий. 3 марта 1945 г., к всеобщему удивлению, на Одерский фронт прибыл Гитлер. Это был его второй и последний выезд на фронт. Сначала Гитлер приказал отвезти себя на командный пункт CI армейского корпуса в Харнекоп. Здесь в старом замке Хезелер он выслушал доклад генерала Берлина об обстановке. Затем он посетил командные пункты 309-й и 303-й пехотных дивизий. Для войск сам факт визита фюрера на фронт был моральной поддержкой в безвыходной ситуации, но на видевших его вблизи сгорбленная фигура и постоянно трясущаяся рука произвели тягостное впечатление.

Один из офицеров, видевших его в тот период, писал: «Его голова слегка тряслась, и это поразило меня больше всего. Левая рука безжизненно висела вдоль туловища, и левая ладонь дрожала мелкой дрожью. Двигался он как очень больной и дряхлый старик. Лицо говорило о крайнем утомлении и полном изнеможении, лишь глаза горели внутренним нестерпимым огнем, который моментально настораживал и казался почти неестественным; взгляд был пронизывающим»{111}.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.