ВВС 9-й Армии

ВВС 9-й Армии

Серьёзную угрозу для Финляндии представляли войска 9-й армии, перешедшие границу одновременно на трех направлениях: 122-я стрелковая дивизия наступала на Кемиярви, 163-я двигалась на Суомуссалми, а 54-я – на Кухмо и Нурмес.

Продвижение 122-й дивизии вначале развивалось успешно. К 16 декабря она вторглась вглубь финской территории примерно на 200 км, создав угрозу Кемиярви. Однако, подтянув дополнительные силы, противник контратаковал, поставив под угрозу линии снабжения наступающего советского соединения. К 20 декабря наши части вынуждены были отойти на 20 км, где и закрепились на длительное время.

Наибольшую опасность для финнов представляло продвижение 163-й дивизии, которая уже 7 декабря вошла в Суомуссалми. Лишь 150 км отделяло наши войска от стоявшего на берегу Ботнического залива порта Оулу. Однако разрезать Финляндию пополам не удалось. Уже 11-го финны, перебросив из района Оулу целую дивизию, начали контрнаступление. Долгое время советским войнам удавалось сдерживать их атаки, но против угрозы полного окружения и прекращения снабжения бессильны даже самые стойкие войска. В результате 28 – 30 декабря 163-й дивизии пришлось, уничтожив тяжелую технику, прорываться назад к границе по льду озера Кианта-ярви.

Еще более трагически сложилась судьба 44-й дивизии, шедшей на выручку гарнизона 163-й дивизии, оборонявшейся в Суомуссалми. Данное соединение прибыло на ТВД с Украины уже после начала войны и, как показали последующие события, оказалось совершенно неготовым для действий в зимних условиях. Растянувшуюся на несколько десятков километров колонну дивизии финские лыжники сначала остановили минированными завалами, а затем, в течение нескольких ночей с 30 декабря по 4 января, разрезали на шесть отдельных частей. К 8 января из-за израсходования боекомплекта положение дивизии стало настолько критическим, что ее командир комбриг А.И.Виноградов принял решение попытаться вывести к границе хотя бы людей, и это несмотря на личный приказ Сталина не бросать тяжелое вооружение. В результате остатки дивизии были спасены, хотя не менее 1,5 тыс. бойцов погибло, и еще 2,2 тыс. пропали без вести. В то же время, по данным финского Генштаба количество русских пленных за период с 24 декабря по 6 января возросло с 84 до 1225 человек. Потери 163-й дивизии оказались лишь ненамного меньшими. Полосы газет всего мира облетели фотографии колонн брошенной боевой техники и сотен замерзших красноармейцев. Сталин не простил такого позора – Виноградов, его начальник штаба и начальник политотдела были расстреляны перед строем дивизии.

Боевые действия 44-й и 163-й дивизий с 30 ноября по 30 декабря 1939г.

Возможно, катастрофы удалось бы избежать, если бы ВВС 9-й армии в начале войны существовали на более прочной основе, чем простая бумага. Судите сами: до начала боевых действий удалось приспособить под передовой аэродром лишь одну подходящую площадку в Чикше, на которой к 30 ноября находилось всего 14 И-15бис 1-й эскадрильи 72-го САП. Для устройства аэродромов в этих местах требовалось вырубать деревья, корчевать пни, выравнивать грунт, что из-за рельефа местности и наступающих морозов осуществить без специальной техники и привлечения массы людей было немыслимо. В течение всего декабря на постепенно подготавливаемые аэродромы прибывали очередные подразделе ния, на базе которых разворачивались новые части (например, 145 й и 152-й ИАП) и группы авиации. Прибытие кадровых полков страшно растягивалось. Так, например, 41-й СБАП начал перебазирование из-под Ленинграда 17 декабря, а закончил сосредоточение лишь 25 января. Несколько быстрее удалось подготовить место для базирования 2-й эскадрильи 3-го ТБАП, вооруженной ТБ- 3. потеснивших истребителей на ледовом аэродроме в Чикше.

И-15бис лейтенанта Андреева из состава 19-го истребительного авиаполка, входившего в состав ВВС 9-й армии.

Впрочем, учитывая проходимость туполевских четырехмоторных гигантов, шасси которых позволяли производить взлётно-посадочные операции по снежному покрову метровой толщины, это было сравнительно нетрудно. Примерно в это же время в боевой состав ВВС армии вошел 80-й САП из Архангельска. Иными словами, спешка при подготовке к войне и пренебрежение противником стали одними из причин того, что две из четырех дивизий армии были разгромлены врагом в первые недели боев, а сами попавшие в окружение войска понесли столь страшные потери.

Лишь к середине января сложилась более-менее стройная система управления ВВС армии, которые, подобно сухопутным войскам, подразделялись на три отдельные группы и авиацию дальнего действия. Так, с 21 декабря действия 122-й дивизии поддерживала группа полковника Филина, куда входили 145-й ИАП, 33- я ВРАЭ и эскадрилья ДБ-3. Для взаимодействия с остатками 163 и 44-й дивизий, которым теперь ставилась задача по удержанию линии границы, взаимодействовали часть 152-го ИАП и истребительная эскадрилья из состава 80-го САП. На аэродромы в районе селения Реболы (район 54-й стрелковой дивизии) базировались главные силы 80-го САП, насчитывавшего по две эскадрильи истребителей и бомбардировщиков СБ и по паре эскадрилий от 41-го СБАП и 152-го ИАП. Авиация, призванная действовать по глубоким тылам противника, состояла из группы слепых полетов комбрига И.Т.Спирина (эскадрилья ДБ-3 из состава 80-го САП, эскадрилья ТБ-3 из 3-го ТБАП и одна эскадрилья 145 го ИАП, которые базировались в районе Кандалакши), а также находившихся на южном фланге в районе Чикши и Ухты 16-го СБАП, части подразделений 41-го СБАП и эскадрильи 3-го ТБАП. С конца января эту группу возглавил прибывший из KOBO штаб 10-й смешанной авиабригады.

Сразу же остро встала проблема размещения столь многочисленной по таежным меркам авиационной группировки. В поисках подходящих мест для устройства аэродромов по указанию Рычагова специально созданная группа провела исследования ледяного покрова всех расположенных в полосе действия армии озер, выявив те, толщина льда на которых допускала базирование и эксплуатацию авиатехники. По результатам работы группы авиа ция армии получила дополнительно 11 ледовых аэродромов. Чтобы использовать результаты работ в будущем, были составлены таблицы толщин льда, выдерживающих вес легких самолетов (истребителей, разведчиков), а также глубины снежного покрова, допускающей эксплуатацию самолетов с колес (без укатки).

Замерзшие озера и реки активно использовали в качестве аэродромов ВВС всех армий. Однако дать каждому полку по такому «объекту» в «Стране Тысячи Озёр», как это, возможно, ни покажется странным читателю, не было возможности. Дело в том, что отнюдь не все водоемы годились для такой цели. Родниковые воды подтапливали лед, и на некоторых озерах он оставался непрочным всю зиму даже под 1,5-метровым снежным покровом! Кроме того, требовалось обеспечить жизнедеятельность ледовых аэродромов на значительном удалении от баз снабжения. В условиях суровой северной зимы, когда снегопады заваливали немногочисленные дороги, это создавало уйму проблем. Поэтому штабы ВВС армий вынуждены были размещать на каждом ледовом аэродроме по несколько авиачастей. Использование ими единственной ВПП растягивало время вылета на боевое задание, что снижало интенсивность воздействия на противника и создавало предпосылки к аварийным ситуациям. Осознав это, некоторые коменданты этих полевых, а точнее ледовых авиабаз приказали произвести расчистку ещё второй, а иногда и третьей полосы. Всё это было отнюдь не лишним в условиях изменчивой розы скандинавских ветров, задувавших с изрядной силой буквально со всех направлений. Но на всё это требовалось время и техника, в крайнем случае, масса личного состава, у которого хватало и других забот и работ.

Постепенно налаживая систему снабжения частей (которая с трудом дотягивала до удовлетворительного уровня даже к концу войны) и технического обслуживания матчасти, а также быта личного состава, ВВС 9-й армии начали наращивать давление с воздуха на объекты противника. Поначалу, как и на остальных участках советско-финского фронта многочисленные ДБ-3 и СБ, а также эскадрилья «стратегов» ТБ-3 довольно быстро начали перепахивать все мало-мальски привлекательно выглядевшие с воздуха цели. Бомбили населённые пункты, железнодорожные станции и чрезвычайно немногочисленные промышленные предприятия. Если ТБ-3 ходили под эскортом истребителей И 15 и И- 15бис, то экипажи скоростных двухмоторников работали отдельными звеньями и эскадрильями без сопровождения и на большую глубину. В документах штаба ВВС 9-й армии отмечалось: «Применение самолётов ТБ-3 в качестве боевой авиации из-за больших габаритов и малой скорости нецелесообразно, применение днём совершенно недопустимо.».

И всё же «тягловые» возможности ТБ-3, в перегрузочном варианте поднимавшего до 5000 кг бомб, что в два раза превышало максимальную боевую нагрузку ДБ-3 и в пятеро возможности СБ, перевешивали опасения штабистов, а потому в качестве дневных бомбардировщиков эти машины летали практически до конца войны. Нельзя сбрасывать со счёта и сравнительно небольшую скорость этих машин, что позволяло при отсутствии сильной ПВО весьма точно поражать цели шквалом фугасок. Как ночные бомбардировщики четырёхмоторные гиганты использовались до конца боевых действий, летая куда угодно, поскольку ночных истребителей у финнов не было совсем, а зенитных орудий и прожекторов остро не хватало.

Однако вернемся к действиям на сухопутном фронте. Произведя после окончания боев у Суомуссалми перегруппировку, 9-я финская пехотная дивизия была переброшена в район Кухмониеми, где с середины декабря «буксовало» наступление советской 54-й дивизии. Трагедии суждено было повториться ещё раз – на чав в начале 20-х чисел января контрнаступление, к 27-му финны смогли разрезать соединение на четыре отдельных гарнизона. Приказ Ставки о наказании Виноградова сыграл свою роль – командир дивизии комбриг Гусевскии занял прочную круговую оборону и стал ждать помощи. Ответить на вопрос: дождется ли он её, могли только авиаторы.

Операция по организации воздушного моста к окруженными началась в конце января. Поскольку грузовых парашютов не хватало, а легкомоторные самолеты обладали ограниченными транспортными возможностями, покрыть все потребности блокированных частей не удавалось. О сложности обстановки говорит текст телеграммы Гусевского от 13 февраля: «…Дивизия сражается в окружении в течение 15 дней, использовав до конца свои внутренние возможности, раненых – сотни, продовольствия нет. Мы делаем все, что в наших силах для спасения дивизии. Сбрасывайте в гарнизоны не килограммы, а тонны продовольствия, ждем ответа».

Кроме продовольствия, большой проблемой были и боеприпасы. Их количество в распоряжении окружённых частей практически не сходило с критической отметки. В результате пилотам истребителей зачастую приходилось играть роль оказавшейся без боеприпасов дивизионной и полковой артиллерии, срывая своими воздушными атаками следовавшие один за другим ожесточенные штурмы финнов. Командование в Хельсинки требовало покончить с окружёнными в кратчайшие сроки, так как имевшихся сил и формируемых резервов к этому времени уже не хватало даже для обороны линии Маннергейма! Именно по этой причине на этом участке фронта бережливость по отношению к своему личному составу была отброшена, и финны раз за разом поднимались в яростные атаки навстречу бившим буквально в упор пулемётам и орудиям советских танков и броневиков…

К сожалению, боеприпасы, даже доставляемые по воздуху, быстро иссякали, и тогда оставалось надеяться только на самолёты. Вместе с тем, понимания возможностей современной, на тот время авиации, у основной массы командиров сухопутных войск не было совершенно. Впоследствии штаб ВВС 9-й армии жаловался: «…общевойсковые командиры должны изучать авиацию и её возможности,., дабы не ставить ей непосильные задачи, как например, командование 54-й сд требовало вылетов бомбардировочной авиации на подавление отдельно стреляющих пулеметов и мелкокалиберных орудий, расположенных в лесу, а также полетов в совершенно темную ночь, при низкой облачности и иногда снегопаде…».

И все же такое вынужденное использование авиации в тех условиях было единственно правильным способом спасения десятков или даже сотен красноармейских жизней. В свою очередь у войск были к авиаторам свои претензии. Так, один из очевидцев тех событий, красноармеец 17-го лыжного батальона П.Шилов вспоминал, что, прибыв на фронт и увидев реальное положение вещей, он «сразу вспомнил слова малограмотного политрука: «Наши самолеты бомблят и бомблят, а финны убегают». Тут мы уви дели совсем другое. Наши бегут, и не все, а жалкие остатки. Также узнали от раненых и про то, как наши «бомблят». Самолеты, верно, бомбили, стараясь угодить в финнов, окружавших 54-ю дивизию, но иногда бомбы падали и на своих, а продукты и боеприпасы, которые они сбрасывали, чаще попадали к финнам, нежели к бойцам окруженной дивизии».

Вскоре, благодаря прибытию группы самолетов ГВФ, к деятельности которых мы ещё вернемся, положение удалось улучшить.

Особую роль в снабжении окружённых частей сыграли четырёхмоторные ТБ-3. Грузы перебрасывали и на СБ, но на этих машинах бомбоотсек был небольшим и втиснуть туда много было физически невозможно. С имевшихся двух наружных бомбодержателей громоздкие тюки ПДММ срывало уже на скоростях свыше 250 км/ч. Зато ТБ-3 набивали, чуть ли не «до верху». Продукты, махорку, папиросы, спички и витамины укладывали в мешки, а мешки запаковывали в тару от бомб ФАБ-50 и ФАБ-100, последняя шла у окруженцев, в основном, на дрова. Также доставляли ручные гранаты, которые оборачивали ветошью и укладывали в мешки, в свою очередь набиваемые сеном и паклей. Патроны доставляли в цинках и лентах, а также россыпью в ящиках и даже вёдрах. Снаряды, заряды, мины, толовые шашки, автоматы ППД и диски к ним, снайперские винтовки, радиостанции, аккумуляторы и телефоны сбрасывались в парашютных мешках ПДММ.

Подвеска на внешний бомбодержатель ТБ-3 двигателя для доставки окружённым частям.

Обслуживание силовых установок в зимних условиях на открытом воздухе всегда было весьма непростым делом (внизу).

ТБ-3 после сброса груза набирает высоту.

Именно в ходе Зимней войны окончательно выяснилась непригодность самолётов семейства Р-5 как для ведения разведки в глубине территории противника, так и для нанесения бомбардировочных и штурмовых ударов. И всё же эти машины сыграли немалую роль в боевых действиях зимой 1939 – 1940 гт.

Если не хватало специальных грузовых парашютов, прицепляли десантные ПН-2 и ПН-4. Бензин сбрасывали в баках ПДББ или просто в 200-литровых бочках, которые при сбросе на малой высоте и с небольшой скоростью достаточно благополучно падали в глубокий снег. Шинели, ватники, валенки и одеяла просто сбрасывали, связывая предварительно в тюки. Всё это укладывали в бомбоотсеки на самодельных деревянных мостиках и вешали на наружные бомбодержатели. Сброс этих грузов также выполнялся без парашютов по обстановке с высоты от 50 до 400 м.

Проход ТБ-3 на малой высоте на виду у противника являлся самой опасной частью полёта. Финны, прекрасно понимавшие, что каждый прилетевший самолёт ощутимо снижает вероятность того, что окружённая группировка русских сдастся в плен, палили из всех видов оружия. Несмотря на почти непроходимые для техники леса, в район котла были доставлены две батареи зенитных автоматов, которые рассредоточили по периметру позиций с таким расчётом, чтобы помимо воздушных целей можно было обстреливать и наземные. Правда, их расчётам тоже пришлось несладко, так как, несмотря на регулярную смену их позиций, стрельба по прилетавшим советским транспортным самолётам тут же вызывала атаки истребителей-штурмовиков И-15бис, сопровождавших «воздушных извозчиков». В результате основной урон транспортным самолётам был нанесён огнём стрелкового оружия.

Именно вылеты на снабжение окружённых частей внесли наибольший вклад в потери ТБ-3. Один повреждённый четырёхмоторник совершил вынужденную посадку прямо у командного пункта 54-й дивизии, и экипаж остался невредим. Другой, не дотянув до своего аэродрома, сел в лесу. При этом один пилот погиб, а двое авиаторов были ранены. Ещё две машины получили сильные повреждения. Последняя потеря пришлась на несчастливое число: 13 февраля ТБ-3 из состава 7-го ТБАП был повреждён зенитной артиллерией уже после сброса груза. Экипаж посадил самолёт на лёд озера, но уйти к своим не удалось: финны контролировали весь район и быстро окружили самолёт. Около часа авиаторы отбивались огнём из бортовых пулемётов и личного оружия. Финальную точку в этом бою поставили финские миномёты, буквально в клочья разодравшие гигантскую подбитую птицу, в обломках которой остались в живых только двое раненых, которые попали в плен.

Хотя разблокировать окруженных до конца войны так и не удалось(!), доставка им 611,5 тонн боеприпасов и продовольствия позволила войскам выжить и сохранить способность к сопротивлению. Благодаря летчикам потери 54-й стрелковой дивизии были хотя и серьёзными (1089 убитых, 309 пропавших без вести и 1260 раненых), но отнюдь не катастрофическими. Авиаторы, как и красноармейцы блокированных частей, демонстрировали массовый героизм. Так, 1 февраля 1940 г. при доставке грузов был подбит Р-5 комэска 3-го ЛБАП капитана А.С.Топаллера. Самолет сел на нейтральной полосе. Экипажи полка, вылетавшие вместе с ним на сброс грузов, подвергли штурмовке огневые точки, стрелявшие по поврежденному самолету, заставили бежавших к нему финнов залечь, а тем временем старший лейтенант И.Я.Летучий, посадив свой Р-5 рядом с самолетом Топаллера, вывез потерпевший бедствие экипаж на свою территорию. 9 февраля был подбит уже сам Летучий. На помощь ему пришел экипаж старшего лейтенанта Брагинца. За свой подвиг И.Я.Летучий стал Героем Советского Союза, Топаллер был удостоен этого же звания за успехи возглавляемой им эскадрильи.

Финские и шведские лётчики из состава добровольческой авиагруппы F19- Четвёртый справа 2-й лейтенант Йозеф Карлссон.

Менее успешно развивались действия авиации, направленные на поддержку деблокирующих войск. Тому был целый ряд причин. Во-первых, разведка. В ВВС 9-й армии из трех разведывательных подразделений (33-я ВРАЭ, 34 я ДРАЭ, отдельная разведэскадрилья при штабе ВВС 9-й армии) свои прямые обязанности выполняло, по сути, только последнее, созданное по причине полной «профнепригодности» летного состава 33-й ВРАЭ. Что касается 34- й ДРАЭ, прибывшей 29 февраля 1940 г. на усиление ВВС 9-й армии из Гостомеля (КОВО), то она разведкой и вовсе не занималась. В итоге финны могли сосредотачивать свои части, проводить их перегруппировку, почти не опасаясь, что будут обнаружены с воздуха. Командование попыталось поручить разведывательные функции экипажам бомбардировщиков-ночников, но те из-за отсутствия требуемых навыков приносили мало пользы. Тогда за помощью обратились к истребительным авиачастям – и получили нужную отдачу. Истребители совершали бреющий полет без значительного риска быть сбитыми ружейно-пулеметным огнем и чаще, чем экипажи бомбардировщиков и разведчиков-бипланов, выявляли группы финских войск в лесах, места посадки самолетов противника, следы, оставляемые лыжниками-разведчиками. Атакованный противником, истребитель разведчик мог вступить в воздушный бой, чего специализированные разведчики позволить себе не могли.

Вылеты на разведку в истребительных полках проводились, как правило, под утро, так как было замечено, что днем все передвижения в финском тылу прекращались. Разведка часто сочеталась со штурмовкой обнаруженных целей. При разведке населенных пунктов, где предполагалось размещение финских войск, летчики высматривали дом, который мог бы быть использован под казарму, и проводили по нему бомбометание, либо обстреливали из пулеметов. Атака носила скорее психологический характер – чтобы вызвать «оживление» противника, заставить людей выбежать из здания. По числу выбежавших приблизительно подсчитывалась численность расквартированного финского подразделения.

При действиях в тайге большой проблемой оставалось правильное опознавание. В отчете ВВС армии зафиксировано: «с воздуха отличить группу своих войск от финских» оказывалось невозможно. Войсковые командиры, на свою беду, вопросами обозначения подразделений пренебрегали, сигнальные полотнища не выкладывались. «Очень часто летный состав, вылетая на боевое задание по взаимодействию с войсками, не мог толком добиться, где же точно проходит линия фронта». Но даже когда противник обнаруживался, нанести по нему эффективный удар было не так-то просто. Сказывалось отсутствие специальных типов штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков. Боролись с этим импровизированными мерами. В частности, приказом комбрига Рычагова было образовано звено И-153 для бомбометания по точечным целям с пикирования. Новое подразделение вступило в бой в феврале 1940 г., но вскоре, потеряв две машины, сбитые осколками своих же бомб, прекратило полеты.

Были претензии и к тактическим справочникам, рекомендовав шим типы боевой нагрузки для решения боевых задач. Так выяснилось, что борьба с «живой силой» противника мелкими осколоч ными бомбами не дает желаемых результатов. В отчете ВВС 9-й армии указывается, что разорвавшаяся в лесу бомба АО-2,5 может поражать осколками лишь в пяти – семи метрах от места падения. Общим мнением было: при бомбардировке укрепленных позиций противника осколочные бомбы должны сочетаться с фугасными примерно в соотношении семь к трём.

И всё же сила наших воздушных ударов по врагу постоянно росла. Так, суммарный вес сброшенных ВВС 9-й армии бомб в декабре составлял всего около 20 тонн, в январе увеличился до 148 тонн, в феврале – до 450 тонн, а за 12 дней марта составил 203 тонны. И все же эти усилия не были признаны командованием удовлетворительными – не случайно звание Героя Советского Союза, кроме двух авиаторов 3 го ЛБАП, в ВВС 9-й армии получил лишь командир эскадрильи СБ 80-го САП майор И.П.Фирсов. Этот же полк и стал единственной частью военно-воздушных сил объединения, награждённой орденом Боевого Красного Знамени.

Тем временем на северном фланге армии 122-я стрелковая дивизия готовила новое наступление. Авиагруппы Спирина и Филина наносили регулярные удары по финским позициям, бомбили тыловые объекты. В их прикрытии с середины января принимали участие шведские добровольцы. Их «Гладиаторам» удалось сбить в марте два СБ и один ТБ-3. Потеря последнего произошла под самый конец войны – 10 марта, когда недавно прибывшие из Ростова экипажи ТБ-3 выпустили днём для ознакомления с районом боевых действий перед ночными вылетами.

Самолёты шли группой без прикрытия истребителей и, пройдя Рованиеми, повернули к станции Вика, над районом которой советские самолёты атаковал одинокий финский истребитель-биплан. Наши экипажи поначалу отнеслись к противнику довольно снисходительно, посчитав, что это «Геймкок», однако на самом деле это был довольно современный «Гладиатор», который пилотировал шведский доброволец, имевший вполне подходящую для этого случая и впоследствии ставшую очень известной в Советском Союзе фамилию И.Карлссон. Судя по всему, смелости ему было не занимать, как, впрочем, и трезвого расчёта. Пилот истребителя чётко сознавал, что боекомплекта к его четырём пулемётам винтовочного калибра с трудом хватит на то, чтобы завалить хотя бы один самолёт, и потому он действовал по всем правилам, атакуя замыкающую строй советских бомбардировщиков машину старшего лейтенанта С.Т.Карепова. «Гладиатор», пилотируемый шведским волонтёром, сделал несколько заходов, и, в конце концов, сидевший в его кабине лётчик, добился своего – четырёхмоторник, заваливаясь вправо, скрылся в облаках. Подбитая машина совершила посадку на вражеской территории, а её экипаж был вынужден принять бой с окружившими самолёт финскими пехотинцами и полицейскими. К тому моменту, как боеприпасы к пулемётам закончились, в живых оставалось только двое авиаторов, которые сдались в плен.

По возвращении группы бомбардировщиков выяснилось, что в её составе было много старых машин, не имевших не только нижней, но и задних огневых точек. К тому же стрелки вели настолько беспорядочный огонь, что поражали соседние в строю машины. В результате начальник ВВС Я.Смушкевич отдал приказ: «В дальнейшем категорически без моего особого разрешения запрещаю применять ТБ-3 днём.».

К моменту завершения кампании авиаторы 145-го ИАП доложили о трех сбитых вражеских машинах, ещё две столкнулись в воздухе во время штурмовки нашего передового аэродрома. Их пилоты – шведские добровольцы – попали в плен, подкрепив, таким образом, тезис официальной советской пропаганды, утверждавшей, что «Финляндии помогают империалисты всего мира».

К счастью, наступившее перемирие помешало 9-й армии предпринять новое наступление, которое по целому ряду причин вряд ли могло отличаться от предыдущих в лучшую сторону.

Тяжёлый четырехмоторный бомбардировщик ТБ-3, сбитый 11 марта 1940 г. шведским пилотом-добровольцем Г.Карлссоном. пилотировавшем «Гладиатор» из состава г руппы F19.