УЧИТЕЛЬ ПОЛКОВОДЦЕВ
УЧИТЕЛЬ ПОЛКОВОДЦЕВ
Освобожденный из-под стражи и возвращенный в ряды Красной Армии, И.И. Вацетис хотел продолжить свою работу по руководству боевыми действиями на фронтах Гражданской войны. Однако прежней веры и поддержки со стороны В.И. Ленин а и Л.Д. Троцкого у него уже не было. Боевыми действиями фронтов уже руководил его преемник С.С. Каменев, который вполне соответствовал занимаемой должности, об этом конкретно В.И. Ленин высказался в письме своей жене Н.К. Крупской (письмо от 9 июля 1919 г.): «…От замены главнокомандующего Вацетиса Каменевым (с Востфронта) я жду улучшения»{240}.
Но без дела Вацетиса не оставили, определив на должность для особо важных поручений при РВСР. Поначалу Иоаким Иоакимович выполнял отдельные поручения Реввоенсовета Республики. Одним из таких поручений была подготовка доклада «Строительство вооруженных сил в огне и влияние его на стратегию», с которым Вацетис выступил 21 ноября 1919 г. на публичном заседании Военно-исторической комиссии Всеросглавштаба. В конце того же месяца И.И. Вацетис был назначен председателем комиссии по разработке вопросов, связанных с переходом в деле обороны страны к милиционной системе. Через полтора месяца Иоаким Иоакимович представил Реввоенсовету Республики доклад: «Вариант реформы вооруженной силы РСФСР с переходом к милиционной системе».
Однако разовые поручения Вацетиса удовлетворить не могли. Его деятельная натура стремилась к более активной работе, связанной с обучением и воспитанием людей. По его просьбе такое назначение состоялось: с началом 1919/1920 учебного года он стал преподавать в Академии Генерального штаба (с августа 1921 г. — Военная академия РККА). Это военно-учебное заведение (его по праву называли кузницей военных кадров) станет последним местом службы И.И. Вацетиса (до ареста в конце ноября 1937 г.). Особенностью 1919/1920 учебного года было то, что все слушатели, ранее направленные на различные фронты, отзывались в академию для продолжения учебы, срок которой устанавливался в три года.
Вацетис преподавал на кафедре истории войн, читал курс лекций по Первой мировой, а также по франко-прусской войне. Он одним из первых обратился к исследованию Гражданской войны. Высказавшись на заседании Военно-исторической комиссии за необходимость серьезного изучения еще продолжавшейся Гражданской войны, Вацетис первым подал соответствующий пример, выступив в ноябре 1919 г. с докладом на вышеназванную тему («Строительство вооруженных сил в огне…», вызвавшим значительный интерес. Вацетис также был одним из первых исследователей, кто поставил себе задачу отразить и оценить участие и вклад латышских стрелков в установление и защиту Советской власти. В 1922–1924 гг. в двух частях был опубликован его труд «Историческое значение латышских стрелков» (на латышском языке).
Бывший Главком Республики добросовестно исполнял свои обязанности руководителя (преподавателя) в закрепленных за ним учебных группах: он читал лекции, проводил практические занятия и полевые поездки. Это делал он со слушателями основного факультета академии, но преимущественно на ВАК (Высших академических курсах), а впоследствии на КУ ВНАС (Курсах усовершенствования высшего начальствующего состава). Причем Иоакиму Иоакимовичу интересно было и с первыми, и со вторыми. Первым он щедро передавал свои знания, делился богатым армейским опытом, а со вторыми полемизировал, вспоминал, советовался, обсуждал. Например, в 1925 г. он с группой слушателей ВАК был на полевой поездке в Западном (Белорусском) военном округе. В ходе этой поездки они проезжали места, где еще недавно шли ожесточенные бои Гражданской войны, где некоторые из слушателей водили в атаки свои полки, бригады, дивизии.
В состав группы, которую тогда в полевой поездке возглавлял И.И. Вацетис, входили слушатели, имевшие значительный боевой опыт, отмеченные высшей степенью отличия — орденом Красного Знамени. На ВАК они прибыли со следующих должностей: Кокорев Г.И. — начальника Тверской кавалерийской школы; Савченко А.Н. — начальника Полтавской пехотной школы; Журавлев Е.П. — начальника штаба 8-й Гомельской кавалерийской дивизии; Попов И.И. — командира бригады 3-й Бессарабской кавалерийской дивизии (имел два ордена Красного Знамени). В группе И.И. Вацетиса оказались и три комбрига из корпуса червонного казачества — Байло С.И., Самойлов И.Я. и Дубинский И.В.[13] Последний из названных лиц оставил интересные воспоминания об этой поездке, о встречах и беседах с И.И. Вацетисом.
«Летом 1925 года очередному выпуску высших академических курсов устроили полевую поездку. Руководил ею Михаил Николаевич Тухачевский. До Слуцка из Москвы добирались скорым. А там — на лошадях. Целую неделю возили нас по полям и дорогам Белоруссии.
Нашу группу из трех комбригов примаковского корпуса (червонного казачества. — Н.Ч.), трех — конного корпуса Котовского и еще нескольких товарищей ромбистов (лиц высшего комначсостава, носившего на петлицах знаки различия в виде ромбов. — Н.Ч.) возглавлял бывший Главком военный, профессор Иоаким Иоакимович Вацетис. Его, распевавшего с нами на сеновалах-ночевках «От тайги до британских морей», великого мастера солдатских анекдотов и прибауток, мы очень уважали. И не только за его простоту — ведь он был вдвое старше любого из нас…
Не прочь был наш полевой наставник посмеяться. Как водится, гостям из академии выделили самых неказистых лошадок. Поглядывая на нас, чьи ноги чуть не касались земли, Вацетис шутил:
— Мне-то что (Вацетис был небольшого роста. — Н.Ч.), а вот вам, господа генералы, придется попахать дороги носками сапог…
Часто в те времена приходилось еще слышать от старых военных специалистов подобное обращение и довольно всерьез. Мы понимали, что у Вацетиса то была шутка. Ибо он тут же добавлял:
— Если это не по вкусу, то скажу — товарищи красные генералы…
Небольшого роста, коренастый и плотно сколоченный, наш профессор с чеканным лицом римского гладиатора и с всепонимающим взглядом Сократа чувствовал себя неплохо на своем низкорослом маштачке.
— Бог скуп, — заметил щупленький Савченко, комбриг (бывший. — Н.Ч.) якировской дивизии, бывший сельский учитель, наш товарищ по группе. — Он Наполеону и Махно тоже пожалел плоти, зато…
— Ну, ну, ну! — погрозил ему коротышком пальцем Иоаким Иоакимович.
Ставя нам задачу, вытекающую из целей полевого учения, Вацетис внимательно выслушивал наши решения, с великим тактом корректируя каждого. Да и мы, понимая, какому большому человеку академия поручила нашу группу, старались вовсю»{241}.
Эти строки полковник в отставке И.В. Дубинский писал в 60-х годах прошлого века, пройдя суровые испытания сталинскими тюрьмами, лагерями и ссылкой. Несмотря на все это, его память сохранила множество деталей взаимоотношений с людьми, встречавшимися на его жизненном пути, в том числе и с И.И. Вацетисом.
«Вставали мы чуть свет. Всей артелью устремлялись к речке или же к пруду. Чего-чего, а этой тепловатой на заре воды в Белоруссии сколько угодно. Скинув проворно легкую гимнастерку, простое солдатское белье, наш руководитель, которому в ту пору перевалило уже за полета, не отставал ни в чем от своих подопечных.
Где там отставал! Иоаким Иоакимович по части выносливости, втянутости, способности часами топтать целину в часы учебных рекогносцировок и показных атак мог заткнуть любого из нас за пояс. Вот только чем выше поднималось солнце, тем чаще следовавший в голове группы на своем маштачке наш руководитель снимал выцветшую на полевых занятиях холщовую фуражку и густо-красным стариковским платком вытирал свой аккуратно выбритый солидный затылок. Этот внушительный затылок гармонически завершал могучую голову, сидевшую на атлетических плечах.
Вместе с нашим мудрым наставником мы вспоминали героизм и легендарные подвиги молодых, не обстрелянных еще полков, их дерзкий вызов несметной тьме вражеских полчищ. И вызов всему возглавлявшему те полчища синклиту опытнейших царских генералов…
Руководители иных групп, по большей части генералы старой армии, с одним, двумя ромбами в петлицах, строго соблюдая пафос дистанции, селились на ночь обособленно. А наш с четырьмя ромбами да еще с боевым орденом на груди[14], все двадцать четыре часа проводил с нами.
Вот почему за те семь дней, хотя это было много лет назад, так врезался в память образ того классически идеального солдата и крупного мастера военных операций. Все мы, изучая военное прошлое народов, на всю жизнь запомнили монументальные фигуры Ганнибала, Юлия Цезаря, Александра Македонского, Фридриха Великого, Наполеона, Кутузова, Скобелева. Но те постепенно готовились к своей исторической роли, росли из года в год, шаг за шагом поднимались по ступеням служебной лестницы и боевой славы. А тут резкий скачок — из малоизвестных полковников на самые высокие посты военной иерархии страны, окруженной со всех сторон врагами»{242}.
Слушатели ВАК порой задавали И.И. Вацетису и «неудобные» вопросы. Бывший штабс-ротмистр Сергей Байло, «успевший» некоторое время послужить в войсках Петлюры командиром полка, а потому не безразличный к вопросам «самостийности» и «самоопределения наций», во время одной из походных трапез адресовал своему наставнику, как ему казалось, каверзный вопрос: «А верно ли, что буржуазная Латвия приглашала его на пост военного министра и главкома?» Ведь в ту пору среди военных кадров прошел слух, что прибалтийские республики звали к себе на этот пост советских военачальников — своих земляков: Вацетиса в Латвию, Уборевича — в Литву, а Корка — в Эстонию. Вацетис слух относительно себя косвенно подтвердил.
Обратимся к воспоминаниям И.В. Дубинского: «Иоаким Иоакимович, изучающее взглянув на котовца (С.И. Байло. — Н.Ч.), скользнув острым взглядом по его двум боевым орденам Красного Знамени, как обычно не торопясь, ответил:
— Тары-бары на три пары… Болтают многое. Да, я сын своего народа, латыш. Но есть латыши и латыши. Что я вам скажу? Все люди стремятся к лучшей жизни. Но одни прежде всего думают о своем богатстве, а потом уже о богатстве Латвии, а иные… Вот когда эти иные позвали меня… Это случилось спустя три месяца после разгрома Довбор-Мусницкого… При царе было много латышских полков, но в дивизии их не сводили. Боялись. А когда прозвучал настоящий голос народа, когда явились представители солдатского комитета всех десяти полков латышских стрелков, я долго не думал. Согласился стать их начдивом. А вы, товарищ комбриг, спрашиваете…
Вытерев свою алюминиевую ложку походной салфеткой и ткнув ее за голенище правого сапога, Вацетис продолжал:
— А потом вот что — я себя не переоцениваю, но в тяжелую для страны пору мне доверили пост, который в иные, тоже нелегкие времена занимали люди помудрее меня… Хотя я и беспартийный. А тут… да еще в буржуазной стране… Это после России-то… Правда, была при этом одна корысть…
— Что? Высокий оклад? — спросил Савченко.
— Вроде этого, — покосился на него профессор. — приварок в виде одной буквы «и». По-нашему моя фамилия пишется: Ва-ци-е-ти-с…»{243}
Военная академия РККА, с 1925 г. носившая имя М.В. Фрунзе, готовила красных офицеров командного и штабного профиля в звене полк-дивизия. Первостепенное значение в ней придавалось подготовке командира полка.
Командир полка — одна из ключевых фигур среди командного состава армии любой страны мира. Такое его значение обусловлено ролью полка, как основной тактической единицы в боевой обстановке, как важнейшего элемента в организации боевой подготовки и слаженности личного состава, в освоении и поддержании на должном уровне боевой техники и оружия, в совершенствовании мобилизационной готовности. Данное положение в полной мере относится не только к стрелковому полку, но и к артиллерийскому, авиационному, танковому, саперному, связи и др.
Иоаким Иоакимович, испытав на себе ношу командира полка в окопах Первой мировой, знал все «прелести» этой должности не понаслышке. Он постоянно напоминал слушателям академии о том, что необходимо обязательно пройти через полк, если они хотят быть авторитетными и компетентными руководителями соединений и объединений. Суждения И.И. Вацетиса порой были весьма категоричны, хотя и не бесспорны. Так, обращаясь к группе слушателей Высших академических курсов, бывший Главком Республики говорил о должности командира полка:
— Кто из вас перескочил через эту борозду, а не прошел ее с крепко зажатыми в руках чепигами, вернитесь, пока не поздно… работа командира полка — это четыре правила арифметики, без которых недоступны ни алгебра, ни геометрия, ни тригонометрия, ни бином Ньютона военного искусства. На той работе и на той практике командир постигает все, что ему потребуется позже на посту начдива, командарма и даже Главкома. Поверьте мне. Если бы это зависело от меня, я бы не давал высших постов тем, кто не имеет хотя бы трехлетней практики командования полком… только этот пост вырабатывает в командире организатора, администратора, тактика и оператора, стратега и политика, арбитра и воспитателя. Академия для офицера — это полк. Если к тому же у человека есть хорошая голова — он будет для своих подчиненных родным отцом, а то и больше… Если хотите, хороший полк — это в миниатюре вся армия. А хороший полковник — это в миниатюре Кутузов… таково мое мнение, а вы как знаете…{244}
Созвучие с мыслями и рассуждениями И.И. Вацетиса о роли и месте командира полка находим у видного советского военачальника, одного из выпускников КУВНАС 1930 г. — Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, почти семь лет командовавшего полком. «Это была хорошая школа. Кроме богатой практики, за этот период я получил значительную теоретическую и оперативно-тактическую подготовку, участвуя на окружных маневрах, в дивизионных и корпусных учениях и военных играх…
Конечно, все это давалось нелегко, были в работе и ошибки. Но кто не ошибается? Разве тот, кто работает только по указке сверху, не проявляя в работе творческой инициативы. Вообще говоря, дело, на мой взгляд, не столько в ошибках, сколько в том, как скоро они замечаются и устраняются»{245}.
Необходимость прохождения полкового звена хорошо понимали лучшие представители советской военной школы. Например, будущий Маршал Советского Союза и начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР М.В. Захаров. Будучи в начале 30-х годов начальником оперативного отдела штаба Белорусского военного округа, он попросил командующего войсками И.П. Уборевича назначить его командиром полка. Ходатайство было удовлетворено. Кстати, М.В. Захаров был учеником И.И. Вацетиса, окончив в 1928 г. Военную академию имени М.В. Фрунзе, а в 1933 г. (дополнительно) ее оперативный факультет.
«Захаров понимал, что нельзя стать полноценным командиром, не пойдя основных ступеней строевой службы, и решил попроситься на должность командира полка…
…Этот шаг означал известное понижение в должности в сравнении с той, которую Захаров занимал в штабе округа, но он пошел на это, заботясь лишь об одном — познать все премудрости военной службы.
— Прошу назначить меня на полк, товарищ командарм, — обратился он к Уборевичу, подавая рапорт.
Уборевич с доброй улыбкой пожал ему руку:
— Правильно делаете, так и нужно постигать службу..»{246} Вацетис неоднократно подчеркивал, что командиры полков бывают разные. Одному главным представляется все, что составляет материальное — казармы, склады, хранилища для техники, конюшни, стрельбища, полигоны, танкодромы. Все это у него стоит на первом плане, этому он отдает свое основное время. У другого же в центре внимания люди, солдаты и командиры, их подготовка. Быт и снабжение всем необходимым для жизни и боя. Хотя при этом они и первую составляющую не выпускают из поля зрения. По мнению И.И. Вацетиса, именно из последней категории командиров прежде всего и вырастают настоящие полководцы, творцы побед малой кровью.
— Что такое командир полка? — риторически начинал бывший Главком Республики разговор со слушателями, вспоминая при этом свою офицерскую юность. — Это в воображении любого молодого офицера недосягаемая вовек вершина. Это Килиманджаро мечтаний каждого свежеиспеченного подпоручика или краскома. Хотя и говорится, плох тот солдат, который не стремится стать генералом. Стремятся все до единого, а достигают Килиманджаро единицы…
Иоаким Иоакимович, работая со слушателями, неоднократно говорил им о высокой роли командира полка в армии, о требованиях к его личности и авторитету. Он напоминал молодым командирам Красной Армии изречение известного русского генерала М.И. Драгомирова: «Полковой командир — большой человек: он правит, а не везет; но правит по всем частям… Он глава полковой семьи и первый радетель о поддержании в ней доброго товарищества, любви к своему делу, уважения к воинскому званию…Он отмеривает каждому по заслугам… Его слово — закон в части, и поэтому никогда не сваливает вину на подчиненных, а берет ее на себя, помня, что во всем хорошем, как и в дурном, он и голова, и ответчик в полку… Он определительно ставит цели… и настойчиво требует их достижения. Смотрит, чтобы все делалось хорошо и в свое время… Если требует чего-нибудь нового, должен сам показать, как делать»{247}.
Сложны и многообразны обязанности командира полка. Чтобы успешно справляться с большим объемом стоящих перед ним задач, командир полка должен обладать целым рядом качеств, необходимых ему как в боевой обстановке, так и в мирное время. Профессор И.И. Вацетис, сам пройдя суровую полковую школу, с полным правом мог давать молодым командирам советы и рекомендации. Говоря о качествах, предъявляемых к командиру полка, он прежде всего выделял военно-профессиональные качества, которые в совокупности представляли сплав знаний, навыков и умений, т.е. то, что оценивается как уровень профессиональной подготовки.
В качестве основного показателя такой подготовки Вацетис выделял уровень оперативно-тактических знаний у командира полка. Его высокая профессиональная подготовка позволяла ему обеспечивать поддержание высокой боевой готовности части, постоянно повышать качество боевой подготовки подразделений, проводить занятия по боевой подготовке с максимальным качеством и охватом личного состава, совершенствовать тактическую, огневую и все виды специальной подготовки, поддерживать боевое напряжение и вести боевые действия в любых условиях обстановки, развивать творчество и инициативу командно-политического состава полка.
Бывший Главком Республики подчеркивал, что командир полка — организатор боя и боевой подготовки подчиненных подразделений — должен обладать не только глубокими оперативно-тактическими, но и в достаточном объеме техническими знаниями. Он должен знать боевые возможности технических средств, основные правила их эксплуатации и боевого применения. К числу важных военно-профессиональных качеств полкового командира Вацетис относил его организаторские способности — умение организовать и провести любое мероприятие в минимальные сроки, с высокой степенью эффективности, при минимальных затратах людских ресурсов и материальных средств. Разъясняя данное положение слушателям академии. Вацетис посчитал к месту при вести выражение В.И. Ленина.
«Может ли сила сотни превышать силу тысячи? — задавал тот вопрос и отвечал на него: — Может и превышает, когда сотня организована. Организация удесятеряет силы»{248}.
Вацетис напоминал, что характеризуют организаторские способности любого воинского начальника, а тем более командира полка прежде всего его инициативность, умение выдвигать идеи, предложения, проявлять настойчивость и предприимчивость при выполнении служебного долга. Помимо этого, сюда относятся способность активизировать, сплачивать, мобилизовывать подчиненных эмоционально-речевым воздействием, волевым обсуждением, личным примером, способностью пойти на разумный риск. Пассивный офицер, подчеркивал Иоаким Иоакимович, не может быть хорошим организатором.
Хороший организатор, особо подчеркивал И.И. Вацетис, должен быть неплохим педагогом, т.е. обладать определенными педагогическими знаниями, навыками и умениями, знать основы психологии личности и воинского коллектива, уметь разбираться в людях, определять их возможности — на что способен тот или иной подчиненный, на каком участке деятельности он проявит себя наилучшим образом.
Повседневная деятельность командира полка в основном носит практический характер и связана она с осуществлением конкретных задач. Поэтому одним из командирских качеств у него должна быть практичность. Это качество, разъяснял И.И. Вацетис, надо понимать как умение командира ставить перед собой и подразделениями полка реальные цели и задачи, находить пути их достижения на основе использования имеющихся сил и средств, а также сложившейся обстановки. Другими словами, практичность есть тактическая сметка — способность командира наилучшим образом применить на практике имеющиеся у него знания, опыт и умения.
По своему личному опыту И.И. Вацетис знал, что важными организаторскими качествами, которыми должен обладать командир полка, являются творчество, предвидение, интуиция и военная хитрость. Иоаким Иоакимович, исходя также из собственного опыта командования полком и дивизией, отмечал особую необходимость этих качеств при принятии решения на бой. По его мнению, обладать способностью предвидения — значит уметь всесторонне анализировать обстановку, понимать смысл происходящего, улавливать тенденцию развития событий и предугадывать результат. Предвидение и творчество тесно связаны между собой в управленческой деятельности командира, особенно при оценке противника.
В условиях, когда командиру полка приходится принимать решение на бой, не имея достаточных данных о противнике, предвидение помогает ликвидировать или определенным образом заменить эту нехватку данных и позволяет творчески разработать замысел боя и другие элементы решения.
На войне без военной хитрости никак не обойтись. Проявить военную хитрость — значит тем или иным способом ввести противника в заблуждение с целью воспользоваться этим для достижения собственного успеха. Вацетис приводил исторические примеры, когда выдающиеся полководцы прошлого применяли военную хитрость для достижения победы над противником, имевшим равные или даже превосходящие силы. Например, для введения противника в заблуждение в прошлых войнах широко использовалось нанесение внезапного удара там, где тот его не ожидал; завлечение в западню, огневой мешок; прорыв в глубину обороны с последующим ударом во фланг и тыл и другие способы.
Педагог и ученый, И.И. Вацетис, читая лекции слушателям академии и проводя с ними практические занятия, неоднократно подчеркивал, что кроме военно-профессиональных качеств, не менее важное значение для любого руководителя, а для командира полка и дивизии в особенности имеют его личностные качества. Самый лучший вариант получается тогда, когда должностной авторитет дополняется, подкрепляется авторитетом личности командира (начальника). В боевой обстановке и в мирное время командир полка действует в исключительно сложной и напряженной обстановке. Это требует от него затраты больших физических и моральных сил, психологических усилий и даже самопожертвования для достижения победы. Положение командира в части — это положение лидера в коллективе, а лидерство невозможно без прочного авторитета, без высоких волевых качеств: самообладания, выдержки, смелости, мужества. Волевые качества составляют основу личностных качеств командира. В бою волевой командир одерживает победу не только над противником, но и над собственными чувствами, разумно управляя ими, верно оценивая сложившуюся обстановку, проявляя готовность пойти на оправданный риск.
Со слушателями основного курса, командирами в основном молодыми по возрасту и невысокой военной подготовкой до учебы в академии, И.И. Вацетис щедро делился и своим опытом учебы, своими достижениями и сомнениями, способами и методами добывания военных знаний. Но для того, чтобы добиться чего-то, особо подчеркивал он, надо перед собой поставить определенную цель и планомерно, настойчиво добиваться ее достижения. Вспоминая о своей учебе в Академии Генерального штаба, Иоаким Иоакимович говорил: «В частности, я поставил себе целью дать себе ясный отчет в старом и до сих пор (до конца) неразрешенном еще вопросе о том, что существует — военная наука или военное искусство. До сих пор очень многие утверждают, что есть военная наука, другие же говорят, что есть лишь военное искусство. Мой пытливый ум настойчиво искал ответа на этот вопрос. Должен откровенно сознаться, что мои изыскания во время нахождения в академии не дали мне определенного ответа.
Теперь же, после того, как я провел почти пять лет на войне, причем один год на посту главнокомандующего, затронутый выше вопрос представляется мне во всей его широте. Теперь я вижу, что военное дело не может быть узкой научной ареной, оно не есть также область искусства исключительно. Мне кажется, что правильнее будет сказать, что военное дело в принципиальной своей части опирается на научный фундамент, а в практической части — на гений искусства. Военное дело эксплуатирует самого человека и всю цивилизацию человечества.
Военное дело — есть наука о том, как давать возможность искусству эксплуатировать все средства цивилизации для победы.
Я был в числе тех, которые упорно трудились над выработкой самостоятельного мнения и взглядов на различные военные вопросы первоклассной важности…»{249}
Слушатели академии, народ любознательный и дерзкий, неоднократно допытывались у бывшего Главкома Республики: что представляет из себя полководец (командующий, главнокомандующий), какие наиболее характерные качества ему присущи? И кто может стать таковым, в какой обстановке, в каких условиях?
Иоаким Иоакимович с видимым удовольствием любил порассуждать на эту тему Он уверенно при этом оперировал историческими примерами действий древних и не совсем древних полководцев и правителей стран и народов. Одним из излюбленных им исторических персонажей являлся Наполеон Бонапарт. К походам, действиям и поступкам последнего Вацетис обращался неоднократно. В частности, он особо обращал внимание слушателей на несколько важных положений французского полководца. Одно из них состояло в том, что полководец, стратег при необходимости должен рисковать. Однако риск риску рознь, подчеркивал Вацетис, поэтому не трижды, а только трижды три раза обдуманная военная дерзость может принести успех и лишь в качестве таковой она приносит большой эффект.
Второе положение — о посредственности и творческом начале. Посредственность, по Наполеону, придерживается установленных правил, инструкций и уставов. Как слепой стены, между тем как подлинный полководец подходит к ним творчески, избирательно. Он не отвергает опыт прошлого, но и не возводит его в незыблемые, непоколебимые рамки. На его основе и почве, с учетом современных условий, он вырабатывает новые правила и подходы, формулирует новые законы и закономерности войны.
— Что такое полководец? — рассуждал Вацетис. — Пусть апостолы военной науки не хмурят брови — не буду покушаться на святость узаконенных формулировок. Но настоящим полководцем можно назвать лишь того, кто не повторяет ошибок предшественников… Эта одаренность перерастает в талант, а порой и в гениальность, если полководец и в большом и в малом делает меньше ошибок, нежели все его предшественники. А ошибки и просчеты неминуемы, как бы прогрессивна и талантлива ни была принятая на вооружение военная доктрина. Основное — чтоб их было поменьше.
— Выдающимся полководцем становится не просто исполнитель, а исполнитель и мыслитель одновременно. Лишь широко мыслящий человек может стать полководцем. Но и мыслитель мыслителю рознь. Есть мыслитель, способный предвидеть только результаты своих действий, а есть иной, который заранее видит последствия таковых. Не ошибусь, если скажу, что у такого полководца талант граничит с гениальностью. Он должен уметь не только логично излагать свои идеи и планы, но и иметь мужество отстаивать их перед высокими авторитетами. Уметь повиноваться и конструктивно возражать — это тоже талант…
— Вы хотите знать, что такое полководец? — отвечал Вацетис слушателям. — По моему мнению, это человек, которому государство предоставляет все, что оно имеет, а от него требует только одного — победы. Притом с наименьшими потерями… Полководец должен иметь широту оперативного мышления. Во всяком случае он, оценивая противника, обязан представить себе несколько вариантов его возможных действий. При этом помня, что сражения выигрываются не пассивным ожиданием, а смелыми и решительными действиями, навязыванием противнику своей воли.
Многие мысли и формулировки И.И. Вацетиса в области военного дела и военного искусства впоследствии нашли свое отражение в военных энциклопедиях и справочниках. В шестом томе «Советской военной энциклопедии» находим:
«Полководец — военачальник, военный деятель, умело руководящий вооруженными силами государства или крупными воинскими формированиями (как правило, оперативно-стратегическими объединениями) во время войны, владеющий искусством подготовки и ведения военных действий. К полководцам обычно относят лиц, обладающих талантом, творческим мышлением, способностью предвидеть развитие военных событий, волей и решительностью, богатым боевым опытом, высокими организаторскими способностями, интуицией и другими качествами, которые позволяют с наибольшей эффективностью использовать имеющиеся силы и средства для достижения победы.
Эти качества полководцу обусловливают высокий авторитет, позволяют ему своевременно и правильно предвидеть и оценивать складывающуюся обстановку, принимать и проводить в жизнь наиболее целесообразные решения»{250}.
— Каждая историческая эпоха, крупная война, — говорил И.И. Вацетис, — выдвигает своих полководцев… Однако их роль, значение их личности нельзя преувеличивать, как это делают некоторые теоретики, наделяющие этих людей нечеловеческими качествами и считающие, что только полководцы определяют ход и исход войны. Чтобы правильно ронять и оценить роль того или иного полководца, необходимо рассматривать его деятельность с позиций конкретных социально-политических условий, в которых она протекала… любой военный деятель испытывает на себе воздействие общественной жизни, класса, которому он служит. Каждая историческая эпоха выдвигает таких полководцев, деятельность которых в наибольшей степени отвечает ее характеру и потребностям, позволяет правильно решать задачи, связанные с руководством вооруженными силами государства. Любой крупный военачальник, какими бы личными дарованиями он ни обладал, не может игнорировать социально-политические и экономические условия, в которых он живет и действует, так как от этих условий зависят характер и предназначение армии, ее вооружение, принципы строительства, морально-боевые качества личного состава, способы военных действий. Талант полководца проявляется в полной мере лишь тогда, когда для этого существуют соответствующие материальные, социальные и иные предпосылки.
Настоящие полководцы — это не только мастера стратегии и тактики, они должны знать и дорогу к сердцу своих солдат. Быть мастерами создания высокого духа войск, умения вселять в душу солдат прочное доверие к себе…
Многие слушатели Военной академии имени М.В. Фрунзе, слушавшие лекции профессора И.И. Вацетиса, в годы Великой Отечественной войны стали прославленными полководцами, возглавлявшими фронты и армии, о чем будет сказано несколько позже.
Рассуждения И.И. Вацетиса о роли командира в бою отличались глубиной знания армейской жизни, они были насыщены изюминками личного боевого опыта, запоминающимися историческими примерами.
— Командир в бою — это все… Это диктаторская власть. Без этого нет победы, — говорил он слушателям. — Но… власть властью. Умей быть не повелителем, а водителем. Военачальником, который ведет или направляет солдат в бой. Что такое солдат? Настоящий командир помнит это ежеминутно. Это человек, который отгоняет смерть, идя навстречу смерти… Один идет в армию по повинности. Другой — по гражданскому долгу. У одного есть умение, нет воли, у другого есть воля, нет умения… У командира есть долг. Из пестрой человеческой смеси создать железный сплав. Есть, конечно, отсталые солдаты. Но в целом масса мудрее любого из нас…»{251}
Мудрый и опытный военачальник, Вацетис предостерегал слушателей, чтобы они в боевой обстановке не пренебрегали так называемыми мелочами, на первый взгляд пустяками.
— Пустяк в нашем деле может приобрести историческое значение. Многое зависит от пустяков. Утверждают, что Наполеон проиграл битву при Ватерлоо из-за насморка. А при разгроме русских армий в Восточной Пруссии тоже играл роль на первый взгляд пустяк…
Вообще на своих плановых занятиях и внеплановых беседах со слушателями академии, а особенно со слушателями ВАК и КУВНАС (в силу их возраста и должностного положения) И.И. Вацетис часто обращался к событиям в Восточной Пруссии в 1914 г., отсылая собеседников и к своей книге «Боевые действия в Восточной Пруссии», изданной в 1923 г. Говоря о роли случая на войне, Иоаким Иоакимович приводил такой пример из истории Первой мировой войны. Когда русские войска под командованием генералов П.К. Ренненкампфа (1-я армия) и А.В. Самсонова (2-я армия) в августе 1914 г. вторглись в восточную Пруссию, немцам грозила катастрофа. Грозила в случае четкого взаимодействия русских армий. Правящая элита Германии бросилась спасать Восточную Пруссию, ту самую, которая, по словам Карла Маркса, являлась поставщиком самых свирепых солдат.
Но спас ее фактически генерал Макс Гофман, генерал-квартирмейстер 8-й армии, а затем штаба Восточного фронта, тот самый Гофман, который впоследствии был начальником штаба и главнокомандующим Восточным фронтом, фактическим главой германской делегации на переговорах в Бресте в 1918 г. Этот самый Гофман и был истинным спасителем Восточной Пруссии. Его предложения базировались на точном расчете и знании особенностей психологии российских военачальников.
— Восточную Пруссию спас тогда незаметный штабник Гофман, — с заговорщическим видом поведал собеседникам И.И. Вацетис. — Он предложил дерзкий до авантюризма план, но… При малейшем взаимодействии русских армий немцам грозила бы катастрофа. А Гофман успокоил своих шефов. Сказал им, что в русско-японскую войну он, в чине гауптмана, будучи наблюдателем при русской армии, лицезрел, как в станционном буфете Мукдена русские офицеры Ренненкампф и Самсонов, выпивши, угощали друг друга оплеухами. Прошло десять лет с тех пор, а наступающий на Пруссию с востока Ренненкампф не протянет руки Самсонову, штурмующему ее с юга. Гофман не ошибся. Восьмая немецкая армия в два приема поочередно разгромила первую армию Ренненкампфа и вторую Самсонова. А Гофман, как видите, взлетел. Вот что значит в нашем деле наблюдательность…»{252}
На многие вопросы слушателей Вацетис дал ответ в своей книге «О военной доктрине будущего», которая была издана в 1923 г. В ней автор анализирует сущность военной доктрины, утверждая, что она является учением о государственной военной готовности. На основе богатого исторического материала Вацетис определяет требования, которые военная доктрина предъявляет к государству и к военному делу в целом. Данная работа содержит некоторые спорные положения в вопросах сущности стратегии, роли полководца в современной войне и др. Например, автор утверждает, что стратегия есть свободное творчество полководца и его воли на театре военных действий, что оно (творчество) сугубо индивидуально, в то же время покоясь на вечных, неизменных принципах стратегии.
Данная книга была написана после окончания Гражданской войны. Исходя из итогов этой войны и изменившейся политической карты мира, Вацетис, подробно рассуждая о характере будущей войны, выводит задачи военной доктрины и особенности двух современных групп государств: «…Первая группа (Англия, США, Франция и Япония. — Н.Ч.), как всемогущая в экономическом отношении, как держащая в своих руках океанский транспорт, может вести войну весьма продолжительно, обращая экономический элемент в фактор стратегии, решающий исход кампании.
Вторая группа (Германия, Австрия и Россия. — Н.Ч.), составившаяся из континентальных государств, при весьма скромных экономических богатствах, но при сильнейшем людском материале вынуждена базировать свой успех преимущественно на стратегии. Группа этих государств не приспособлена к ведению продолжительных международных войн, — она должна стремиться решить международную вооруженную борьбу в наиболее кратчайший срок оружием.
Задача военной доктрины как учения о государственной воен(ной) готовности и заключается в том, чтобы поставить определенное кредо на роль данного государства в будущей войне.
Военная доктрина должна в высшей степени серьезно отнестись к экономическим вопросам на тот случай, если стратегия вынуждена будет действовать в состоянии окружения данного государства. Здесь экономика может оказаться в таком положении, когда те элементы, которые определяют регулярную мощь и силу данного государства, как-то: вооруженные силы и военная техника, дойдут до той степени, когда они начнут действовать на убывающей базе…
…Стратеги должны быть в одно и то же время и государствоведами. Они должны глубоко проникать во внутреннюю жизнь государства и определять экономическую мощь данной и всех прочих стран и, исходя из того базиса, который кладет для государства стратегия и экономика, определить все те возможности, которые могут постигнуть государство в предстоящую войну.
Будущая война потребует участия в ней всех физических сил народа, и мысли, и духа, что называется, придется обобрать и колыбели, и могилы, и кафедры. Будущие войны могут носить только лишь мировой характер в силу мощи тех альянсов, которые сложатся.
…Будущая война будет носить характер как бы классовой мировой войны, вызванной состязанием на чисто экономической почве. Следовательно, в своих достижениях будущая война будет представляема массами как борьба за реальные классовые интересы.
Следовательно, мы можем смело сказать, что будущая война по своему характеру будет весьма близкой к только что закончившейся нашей гражданской войне, т.е. воюющие стороны будут проливать свою кровь и жертвовать жизнью или за сохранение преобладающего значения в эксплуатации земных благ, или во имя лучшего, более светлого будущего для сотен миллионов тех обездоленных, которые из великой мировой войны вышли побежденными.
Отсюда логически необходимо допустить, что как по своей жестокости, так и по колоссальности жертв будущая мировая война в весьма значительной степени превзойдет только что закончившуюся великую мировую войну, а равно и нашу гражданскую.
Для того, чтобы народные массы знали, что от них потребует будущая война, какие жертвы придется им нести на боевом фронте, они должны знать характер предстоящей борьбы и должны быть к ней подготовлены. Скрывать от масс тяжелую действительность будущей войны вряд ли будет целесообразным…»{253}
Далее автор говорит о том, что «стратегия создает план кампании для осуществления целей, поставленных государством, и осуществляет этот план в течение того времени, в которое данное государство в состоянии выдержать войну. В зависимости от этого стратегия определяет и объем живых и материальных средств и технической мощи. Которые государство должно мобилизовать для достижения в будущем вооруженном столкновении победоносного конца кампании.
План кампании должен быть создан и разработан детально, но из этого обстоятельства еще не вытекает то, что этого плана необходимо держаться, «как слепой стены». Главнокомандующего, который так поступает, ни в коем случае нельзя назвать стратегом, — это ремесленник своего дела, выполняющий механически свою работу по заученной указке. Для полководца-стратега в полном смысле этого слова заранее разработанный план кампании должен быть не более, не мене как элементарным пособием в начале войны. В дальнейшей творческой работе стратег должен, пользуясь этим элементарным пособием, уметь творить и властвовать над событиями на театре военных действий, в противном случае эти события поглотят его волю и он из стратега превратится в жалкого ремесленника, растерявшегося перед вырвавшейся из его повиновения машиной. Стратег должен быть настолько велик и свободен в своем творчестве, чтобы быть в состоянии самому создавать на театре военных действий желаемые события и дирижировать этими событиями по своей воле, стремясь, безусловно, в конце концов, к той главной цели, какая намечена планом войны…
Творчество стратега должно покоиться на тех принципах, которые заложены им самим в основании его стратегии. Полководец сам создает свою стратегическую линию поведения. Это не будет означать нарушение принципов военного искусства, которые остаются вечными; один из таковых гласит, по словам Суворова: полная мочь главнокомандующему.
В правдивости этого обстоятельства мы убеждаемся, изучая историю военного искусства, причем убеждения этого достигаем не только из общности признаков победоносности, но и из общности признаков поражений.
Если мы ознакомимся с 10–15 историческими операциями, то увидим, что к победе в каждом отдельном случае стратег шел оригинальными индивидуальными путями, к поражению же все полководцы шли по одинаковому пути. Общий признак однородности отрицательных явлений в области стратегии доказывает, что нарушен один важнейший или несколько однородных устоев фундамента. И если бы не произошло этого нарушения, то не произошло бы также и поражения…
Как видит читатель, во всех приведенных нами здесь операциях видна общность причин катастрофы, а именно: нарушение принципа стратегии, требующего обеспечения коммуникации. Указанная общность причин есть убедительный свидетель той аксиомы, которая гласит, что принципы стратегии вечны и неизменны, а раз так, то они должны явиться для стратега непреложным законом в его творчестве, и нарушение этого закона грозит стратегу катастрофой.
Без постоянных точек опоры нельзя совершить никакой работы»{254}.
Вацетис особо подчеркивает среди качеств полководца умение предвидеть возможное развитие событий. Он пишет: «…военная доктрина категорически заявляет, что современный стратег должен в совершенстве понимать настоящее и обладать способностью правильно предвидеть возможное грядущее, дабы быть совершенно свободным в своем творчестве и властвовать над грядущими событиями. В этом случае стратег поднимается гораздо выше толпы и является как бы пророком для современников и для ближайшего потомства»{255}.
В своей книге И.И. Вацетис значительное место уделил проблеме единой военной школы. Он дает ей такое определение: «…Единая военная школа есть понятие, вытекающее из сущности военной доктрины, у которой она… является помощницей как в деле боевой подготовки армии, так и в особенности на поле сражения, и притом помощницей активной, здравомыслящей, проявляющей неисчерпаемую инициативу, проводящей требования военной доктрины в жизнь, применяя эти требования на практике и совершенствуя их в зависимости от разнообразных условий современной эпохи.
…Главной целью единой военной школы является стремление добиться во что бы то ни стало одинакового понимания военного дела. Некоторые утверждают, что единая военная школа есть результат одинакового понимания военного дела.
Однако же под влиянием каких факторов создается одинаковой понимание военного дела?
По нашему мнению, одинаковое понимание военного дела создается под влиянием военного образования, а последнее только тогда приведет к одинаковому пониманию военного дела, когда будет неуклонно и однообразно проводиться в определенном направлении»{256}.
Еще будучи сравнительно молодым офицером, И.И. Вацетис стал проявлять заметный интерес к вопросам военной психологии. Этот интерес наибольшее развитие у него получил в годы Первой мировой войны, когда Иоаким Иоакимович находился в самой гуще боевых действий, командуя батальоном и полком. Его очень интересовала проблема поведения человека на войне, особенно в чрезвычайных ситуациях. Наблюдения за поведением солдат и их командиров в различных видах боевой деятельности позволили И.И. Вацетису сделать для себя некоторые важные выводы, относящиеся к области психологии. Способность Вацетиса к глубокому анализу событий и явлений, к обобщению и систематизации отдельных фактов, казалось бы, на первый взгляд, не имеющих отношения друг к другу. И умение делать необходимые выводы, — все это позволило ему написать несколько статей по военной психологии, получивших одобрительные отзывы со стороны командиров и политработников РККА. Кроме того, Вацетис, уже работая в Военной академии РККА, написал книгу «Человек и война. Очерки по военно-общественной психологии», изданную в Москве в 1925 г. Там он изложил многие свои мысли, наблюдения и обобщения по данной проблеме.
Некоторые психологические наблюдения И.И. Вацетиса можно найти и в его воспоминаниях, написанных в конце 1919 г. Например, такие: «во время одного боя, будучи тяжело раненым, я остался на поле боя среди убитых и раненых. Более двух часов я лежал, созерцая все страшное и некрасивое до отвратительности поле брани. И вот я увидел удивительную картину. Ко мне приближалась группа из двух солдат — русского и немецкого. Они передвигались, обхватив друг друга, медленно продвигались вперед. Не обращая внимания на пули и снаряды. У каждого была перебита одна нога. Общая физическая беда их сблизила, и они перестали быть активными врагами».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.