Отражение в зеркале. Ржевско–Вяземская операция

Отражение в зеркале. Ржевско–Вяземская операция

Рождество и первые дни 1942 г. вермахт встретил, вспоминая судьбу армии Наполеона в 1812 г. Вообще аналогии с тем периодом часто встречаются в немецких воспоминаниях и книгах о зимней кампании 1941/42 г. О судьбе великой армии также напоминало командование. В телеграмме, которая была разослана штабом группы армий «Центр» пяти подчиненным ей армиям 21 декабря 1941 г., говорилось: «История отступления Наполеона грозит повториться вновь. Поэтому отход возможен лишь с тех участков, где подготовлены тыловые позиции». Оборонительными действиями немецкое командование надеялось рано или поздно обескровить наступающие войска Красной Армии и тем самым стабилизировать обстановку: «В ходе наступления противник постепенно будет обескровлен. Он бросает в бой последние силы. Их оснащение и вооружение на отдельных участках может быть и очень хорошим, на большинстве же участков противник ведет борьбу плохо руководимыми и недостаточно вооруженными силами». Однако это утверждение в конце декабря было еще чересчур оптимистичным. Зимнее сражение на подступах к Москве только начиналось. Собственно, этот факт осознавался немецким командованием, и поэтому позади удерживаемых группой армий «Центр» позиций сооружалась так называемая «Кенигсбергская линия» («К–линия», «Зимняя позиция»). Она проходила по линии Юхнов — к востоку от Гжатска — к востоку от Зубцова — Ржев. Предполагалось остановить на этой линии продвижение советских войск, опираясь на рокаду Юхнов — Гжатск — Зубцов — Ржев. Отходить на «линию Кенигсберга» предполагалось через ряд промежуточных рубежей, которые носили названия немецких городов: Аугсбург, Бремен, Кобург, Дрезден и т. д.

Решимость, с которой немецкое командование собиралось обороняться даже на временных рубежах, можно проиллюстрировать следующим примером. Встретив серьезное сопротивление на правом фланге, командование Западного фронта стало расшатывать оборону противника на других направлениях. 30 декабря ударная группа из пяти стрелковых дивизий 33–й и 43–й армий прорвала оборону в полосе 15–й пехотной дивизии и вынудила ее отойти. На приказ Гитлера о том, что 15–я пехотная дивизия обязана удержать занимаемые позиции, командующий группой армий «Центр» возразил:

«Состояние 15–й дивизии таково, что ей можно приказывать что угодно, но она больше не имеет сил».

3 января 1942 года 33–я армия освободила Боровск. Для ликвидации прорыва командующий группы армий «Центр» Клюге передал XX армейский корпус в подчинение 4–й танковой армии. Так как 4–я армия была уже не в состоянии ликвидировать прорыв, 3 января 1942 года Гитлер возложил эту задачу на 4–ю танковую армию. Прорвав фронт, 33–я армия М. Г. Ефремова повернула на север, в направлении Вереи. 8 января наступавшие на Верею войска армии перерезали коммуникации 20–го армейского корпуса и создали угрозу его окружения. Единственный выход из сложившегося положения видели в немедленном отходе соединений корпуса. Не дожидаясь подтверждения верховным командованием, командующий 4–й танковой армией Гепнер распорядился отвести корпус. Это решение стоило ему его должности. Гитлер распорядился о «выдворении Гепнера из армии со всеми вытекающими последствиями». Этот эпизод со смещением одного из проверенных танковых командиров показывает решимость немецкого командования удерживать занимаемые позиции до последнего. Впоследствии Гепнер участвовал в заговоре против Гитлера в 1944 г. и 8 августа 1944 г. был повешен. Новым командующим 4–й танковой армией вместо смещенного Гепнера стал генерал пехоты Рихард Руоф, который до этого был командиром V армейского корпуса. Назначение командующим танковой армией генерала пехоты вполне соответствовало обстановке начала января 1941 г. Числившиеся в составе армии танковые дивизии были таковыми только номинально. В боях участвовали их основательно потрепанные мотопехотные и артиллерийские подразделения.

Удерживаемую такими драконовскими мерами оборону советское командование собиралось сокрушить по всему фронту группы армий «Центр» от Ржева до Брянска.

Предполагалось окружить основные силы немецких войск под Москвой ударами по сходящимся направлениям на большую глубину. Во–первых, предполагалось использовать нависающее по отношению к тылам группы армий «Центр» положение Калининского фронта. По директиве Ставки ВГК от 7 января 1942 г. фронт И. С. Конева должен был «выделить часть сил для разгрома ржевской группировки противника и для занятия г. Ржев ударной группировкой силою двух армий в составе четырнадцати — пятнадцати стрелковых дивизий, кавалерийского корпуса и большей части танков, нанести удар в общем направлении на Сычевка, Вязьма с задачей, перехватив железную и шоссейную дороги Гжатск — Смоленск западнее Вязьма, лишить противника основных его коммуникаций» (Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4—1). M.: TEPPA, 1997, с. 227). Западный фронт под руководством Г. К. Жукова должен был развивать наступление навстречу удару Калининского фронта на стыке 2–й танковой армии и 4–й армии. Задачей фронта по той же Директиве Ставки ВГК было «разгромить не позднее 11 января юхновско–мосальскую группировку противника, нанести главный удар — силами ударной группы т. Белова и 50 армии на Вязьма и завершить окружение можайско–гжатско–вяземской группировки противника, во взаимодействии с войсками ударной группировки Калининского фронта». Гигантские «клещи» советского наступления должны были сомкнуться в районе Вязьмы, перехватив основную коммуникацию группы армий «Центр». Поскольку получающийся «котел» был слишком большим, его решено было раздробить. Для этого планировалось «силами 20 армии прорвать фронт противника и нанести удар в направлении на Шаховская, Гжатск, часть сил армии от Шаховская направить в тыл лотошинской группировки противника и совместно с 30 армией Калининского фронта окружить и уничтожить ее». Поскольку на тот момент в Красной Армии отсутствовали самостоятельные механизированные соединения, в роли эшелона развития успеха во всех трех случаях выступали кавалерийские корпуса. В наступлении на Вязьму Калининского фронта должен был лидировать 11–й кавалерийский корпус генерал–майора С. В. Соколова, Западного фронта — 1–й гвардейский кавалерийский корпус генерал–майора П. А. Белова. После прорыва фронта 20–й армией в прорыв должен был быть введен 2–й гвардейский кавалерийский корпус И. А. Плиева. Также еще 29 декабря 1941 г. был подготовлен план высадки в районе Юхнова воздушного и посадочного десантов численностью 1400 человек для захвата Юхнова и переправ через Угру.

В какой–то мере план наступления января 1942 г. воспроизводил «Соображения…» 15 мая 1941 г.: два сильных удара с севера и юга по сходящимся направлениям и рассекающий окружаемую группировку пополам удар с востока на запад. Кроме того, Верховное командование решило использовать нависающее положение левого крыла Северо–Западного фронта для образования внешнего фронта окружения ГА «Центр». Северо–Западный фронт должен был вести наступление в двух расходящихся направлениях: 3–я ударная армия в общем направлении на Великие Луки, а 4–я ударная армия — на Торопец и Велиж. Кроме того, планировалось прорвать блокаду Ленинграда и провести наступление на юго–западном направлении. Войска Юго–Западного и Южного фронтов должны были нанести поражение группе армий «Юг» и освободить Донбасс, а Кавказский фронт и Черноморский флот — освободить Крым. В целом можно охарактеризовать замысел наступления зимы 1942 г. как один из наиболее амбициозных советских военных планов. Еще более амбициозным его делал тот факт, что наступление предпринималось без оперативной паузы после контрнаступления декабря 1941 г. Командующий Западным фронтом Г. К. Жуков на совещании у И. В. Сталина 5 января 1942 г. высказывал серьезные опасения относительно необходимости наступления по всему фронту. В мемуарах он сформулировал свои возражения так:

«Что касается наступления наших войск под Ленинградом и на юго–западном направлении, то там наши войска стоят перед серьезной обороной противника. Без наличия мощных артиллерийских средств они не смогут прорвать оборону, сами измотаются и понесут большие, ничем не оправданные потери. Я за то, чтобы усилить фронты западного направления и здесь вести более мощное наступление» (Жуков Г. К. Указ. соч., с. 43).

Однако следует заметить, что резервы, которыми немецкое командование пыталось сдержать советское наступление, также распылялись между несколькими направлениями. В январе 1941 г. противники словно поменялись ролями. Советское наступление подобно зеркалу отражало замысел немецкого командования ноября 1941 г. — мощными ударами по сходящимся направлениям окружить основные силы противника и тем самым решительно переломить ход войны в свою пользу. Немецкое командование накапливало резервы и перегруппировывало войска с целью предотвращения катастрофы и стабилизации фронта на «линии Кенигсберга».

Отсутствие оперативной паузы существенно снижало возможности предназначенных для наступления дивизий и бригад. Ослабление советских войск в ходе непрерывного наступления, на которое надеялось немецкое командование, хотя и не достигло критической точки, но уже начинало сказываться на возможностях войск. Так, например, средняя укомплектованность стрелковых дивизий 29–й армии Калининского фронта составляла 5565 человек, 30–й армии — 4900 человек, а 31–й армии — 5044 человека. Несколько большую укомплектованность имели дивизии Западного фронта, но и в некоторых армиях этого фронта укомплектованность дивизий была также невысокой. 5–я армия имела среднюю укомплектованность дивизий 5189 человек, 20–я армия — 5320 человек, а 50–я армия — 4735 человек. Наиболее укомплектованы были дивизии 39–й армии Калининского фронта (9489 человек), 49–й армии (7530 человек) и 43–й армии (6923 человека) Западного фронта. В худшем положении находились танковые войска. Только четыре танковые бригады (145–я, 1–я гвардейская и 26–я танковые бригады и 112–я танковая дивизия) имели до 60—80 % штатной численности танков, в основном за счет пополнения с ремонтных баз фронта.

Однако помимо увещеваний держаться до последнего, чтобы избежать судьбы армии Наполеона, немецкое командование располагало некоторыми куда более весомыми вещами. Стабилизировать ситуацию позволяют в большинстве случаев две вещи: ввод в бой свежих сил из стратегических резервов и перегруппировка соединений между ведущими бои армиями. Стратегическими резервами были в январе 1942 г. свежие пехотные дивизии, перебрасываемые из Западной Европы на восток. Еще 18 декабря штаб группы армий «Центр» был проинформирован, что в его распоряжение прибывают:

216–я пд — предположительно до 1.1.1942 г. в Витебск,

208–я пд — предположительно до 8.1.1942 г. в Витебск,

246–я пд — предположительно до 16.1.1942 г. в Витебск,

211–я пд — предположительно до 24.1.1942 г. в Витебск,

205–я пд — предположительно до 1.2.1942 г. в Витебск.

Все это были дивизии 3–й волны, не имевшие 50–мм противотанковых пушек ни в полках, ни в истребительно–противотанковом дивизионе и оснащенные трофейными или французскими автомашинам. Они были подготовлены к отправке на восток еще в начале декабря 1941 г. Также в течение декабря 1941 г. войска группы армий «Центр» получили пополнение в количестве 40,8 тыс. человек. Этого было недостаточно для восполнения понесенных потерь, но все эти люди приняли участие в зимних боях 1942 г. Первое столкновение с прибывающими дивизиями произошло уже в первые дни января, когда в Сухиничах оказалась блокирована прибывшая первой боевая группа 216–й пехотной дивизии вместе с ее командиром.

Одновременно была предпринята рокировка войск вдоль фронта группы армий «Центр». Отступившие от Москвы соединения 3–й и 4–й танковых армий (3–я и 4–я танковые группы 1 января 1942 г. были переименованы в армии) закрепились в конце декабря 1941 г. на рубежах р. Лама и Руза на можайском и гжатском направлениях. Они использовали ранее построенные советскими и немецкими войсками укрепления на обоих берегах рек. Менее устойчивой была оборона правого крыла группы армий «Центр». Разрыв между 2–й танковой и 4–й армиями пока к востоку от Сухиничей оставался практически ничем не закрытым. Плотность обороны немецких войск в начале января 1942 г. на можайском и гжатском направлении достигала 8 км на одну дивизию, на сухиничском направлении — 33 км на одну дивизию. Для стабилизации обстановки логичным решением было переуплотнить фронт за счет расформирования теперь уже ненужной ударной группировки 3–й и 4–й танковых армий. С этой целью 27 декабря 1941 г. была создана так называемая группа Штумме. Управлением группы стал штаб XL моторизованного корпуса, перебрасываемого из 4–й танковой армии. Ядром группы должна была стать свежая 216–я пехотная дивизия. Помимо нее в группу входили 10–я и 19–я танковые дивизии и 10–я моторизованная дивизия. С помощью группы Штумме немецкое командование рассчитывало закрыть брешь между смежными флангами армий, через которую советское командование собиралось наступать на Вязьму.

Согласно отчету о зимних боях под Москвой, составленному после войны для американцев одним из руководителей Люфтваффе Отто Десслохом, немецкое командование рассчитывало на свое превосходство в тяжелом вооружении. Для зимы 1942 г. это утверждение было в некоторой степени обоснованным. Немецкие войска группы армий «Центр» превосходили советские войска Западного и Калининского фронтов и 61–й армии Брянского фронта в орудиях калибром 105 мм и выше в 1,7 раза (2176 против 1247). Также у немцев было в 2,8 раза больше противотанковых орудий (2700 против 957). Однако советские войска обладали в 2,5 раза большим числом 76–мм (75–мм) орудий (1923 против 757).

Наступление 20–й армии на Ламе

1942 г. стал для Красной Армии периодом поиска собственных приемов ведения наступлений. Одним из этапных событий в этом процессе стало наступление на р. Ламе. В ходе этого наступления был впервые применен прием концентрации большей части сил артиллерии на направлении главного удара. Еще летом 1941 г. из штатов стрелковой дивизии были исключены гаубицы калибром 152 мм и сокращено число 122–мм гаубиц и 76–мм орудий. Соответственно значительная часть артиллерии к началу 1942 г. была сосредоточена в артиллерийских полках, подчинявшихся штабам армий. Это позволяло командованию армией концентрировать артиллерию в масштабах армии. В наступлении на р. Ламе был сделан следующий ход, и артиллерийские полки были собраны из нескольких армий в одну, на направление главного удара.

В конце декабря и в первые дни января 1–я ударная, 20–я и 16–я армии правого крыла Западного фронта безуспешно пытались прорывать оборону противника каждая в своей полосе наступления. Уплотнившееся в результате сокращения фронта построение войск противника не позволило ни одной из армий достигнуть решительного результата. Помимо объективных причин были и субъективные: промахи в организации наступления приводили к неоправданным потерям. Например, 29 декабря 41–я стрелковая бригада была введена в бой в составе 1–й ударной армии В. И. Кузнецова. Силы противника разведаны не были, связь между штабом и подразделениями отсутствовала. В результате за три дня боев бригада, не выполнив приказа, потеряла убитыми 290 человек, ранеными — 700 человек и без вести пропавшими — 400 человек. Командование 1–й ударной армии было вынуждено в ходе боевых действий снять трех командиров стрелковых бригад, а одного даже отдать под суд, заменив их более квалифицированными командирами. В 16–й армии К. К. Рокоссовского также имели место промахи в организации наступления. Командиры 36–й и 49–й стрелковых бригад не использовали противотанковые орудия при наступлении пехоты своих соединений, в результате чего 30 декабря 1941 г. противник несколькими машинами 5–й танковой дивизии окружил подразделения бригад и безнаказанно расстреливал их. Бригады потеряли до 70% личного состава. В приказе войскам Западного фронта №073/ОП от 1 января 1941 г. указывалось:

«в полосе наступления 16–й армии на участке 36, 40 сбр, 354 сд бойцы, наступающие в первом эшелоне, часами лежали перед опорными пунктами противника, несли напрасные потери, и только лишь потому, что командиры этих соединений не изучили обстановку в процессе боя, плохо руководили боем. Нужно было из наступающих организовать штурмовые и блокирующие группы, и задача была бы решена».

Так или иначе, армии понесли значительные потери: во многих стрелковых батальонах оставалось по нескольку десятков человек. В стрелковых подразделениях 9–й гвардейской стрелковой дивизии 16–й армии к 6 января 1942 г. осталось 800 человек, 354–й стрелковой дивизии — 470 человек. В 49–й стрелковой бригаде той же армии в 1–м и 2–м батальонах начитывалось 470 человек, а 3–й батальон был расформирован как полностью потерявший личный состав. В 29–й стрелковой бригаде 20–й армии имелось: в 1–м батальоне — 181 человек, во 2–м батальоне — 33, в 3–м батальоне — 60. В 55–й стрелковой бригаде той же армии: в 1–м батальоне — 88, во 2–м — 104 и в 3–м — 92 человека.

С целью выхода из тупика 6 января 1942 г. командованием фронта было решено перегруппировать силы и средства в полосу 20–й армии А. А. Власова. Из 1–й ударной армии в 20–ю армию передавались 29–я и 56–я стрелковые бригады, 528–й артполк. Из 16–й армии в армию А. А. Власова передавались 471, 523, 138. 537–й артполки, два дивизиона PC, 40–я и 49–я стрелковые бригады. Таким образом, число орудий в 20–й армии возросло с 229 до 395, минометов — с 295 до 450, танков — с 50 до 100. Из 16–й армии также рокировался в 20–ю армию эшелон развития успеха в лице 2–го гвардейского кавалерийского корпуса, 20–й кавалерийской дивизии, 22–й танковой бригады (1 KB и 6 Т–60) и пяти лыжных батальонов. Армия А. А. Власова должна была начать наступление 9 января, прорвать оборону противника в первый день операции и уже 10 января ввести в прорыв подвижную группу в лице кавалеристов корпуса И. А. Плиева с танкистами и лыжниками. Подвижная группа должна была захватить крупный узел дорог Шаховская и наступать далее на Гжатск. Основной формой использования танков в наступлении была непосредственная поддержка пехоты. Были сформированы специальные группы из танковых и стрелковых частей: группа генерал–майора М. Е. Катукова (1–я гвардейская танковая и 1–я гвардейская стрелковая бригады, 49–я стрелковая бригада, 517–й и 528–й пушечные артиллерийские полки, 7–й и 36–й дивизионы PC), группа генерал–майора Ф. Т. Ремизова (17–я стрелковая и 145–я танковая бригады), группа генерал–майора Ф. П. Короля (331–я стрелковая дивизия, 40–я стрелковая и 31–я танковая бригады, 133–й и 523–й пушечные артиллерийские полки, 15–й дивизион PC).

Для первого года войны в 20–й армии были достигнуты довольно большие плотности артиллерии. Действуя в полосе шириной до 20 км, она прорывала оборону противника на участке 8 км. Противником 20–й армии на этом участке были два мотопехотных полка 6–й танковой дивизии Эрхарда Рауса. Из 668 орудий, минометов и боевых машин реактивной артиллерии, собранных в армии, на участке прорыва имелось 492 (кроме того, 85 орудий и минометов в составе подвижной группы и резерва армии). Это обеспечивало плотность свыше 60 орудий, минометов и боевых машин реактивной артиллерии на 1 км фронта. Таким образом, на участке прорыва армии, составлявшем 40% всей ширины полосы наступления, было сосредоточено 86% всей артиллерии армии. Справедливости ради отметим, что в артиллерийской подготовке участвовало лишь до 74% орудий артиллерии армии. Тактические плотности артиллерии в соединениях были еще выше. Например, в 352–й стрелковой дивизии подполковника И. М. Прокофьева на двухкилометровом участке прорыва было сосредоточено свыше 150 орудий, минометов и установок PC всех калибров, что обеспечивало плотность до 70 орудий на 1 км фронта. Для сравнения:

5 декабря 1941 г. войска 16–й армии переходили в наступление при оперативной плотности артиллерии 21 орудий и минометов на 1 км фронта. Так был сделан первый шаг к массированию артиллерии, ставшему впоследствии визитной карточкой Красной Армии во Второй мировой войне.

Накопление необходимых для артподготовки боеприпасов и получение пополнения стрелковыми частями заставило отложить начало операции на 10 января. Наступление началось в 8.00 ложной артиллерийской подготовкой в стороне от участка прорыва, а в 9.00 началась настоящая артиллерийская подготовка, длившаяся до 10.30. В связи с нелетной погодой наступление 20–й армии 10 января авиацией не поддерживалось, но по той же причине не проявляла активности авиация противника. Глубокий снег, метель не благоприятствовали быстрому продвижению вперед, и к концу первого дня операции войска армии продвинулись на 2—3 км к западу. 11 января прошло во взаимных атаках и контратаках и принципиальных изменений обстановки не принесло. Только на третий день боев 20–я армия полностью преодолела первую полосу обороны противника. Отступление соединений V армейского корпуса стоило должности его командиру — 12 января он был сменен на генерала пехоты Ветцеля.

С утра 13 января в прорыв была введена подвижная группа, начавшая наступление на Шаховскую. В том же направлении продолжили наступление соединения 20–й армии. До 15 января армия продвинулась вперед на 16 км. Сравнительно низкий темп продвижения объясняется глубоким снегом и густотой населенных пунктов на этом направлении, не позволявшей обходить узлы сопротивления противника. Однако в целом успешное продвижение 20–й армии заставило немцев начать отход, позволивший продвинуться вперед как армии А. А. Власова, так и соседней 16–й армии К. К. Рокоссовского. Последняя перешла в наступление 16 января. Одновременно продвижения вперед добились войска 5–й армии Л. А. Говорова. 14 января 82–я мотострелковая дивизия армии под командованием генерал–майора Н. И. Орлова заняла крупный железнодорожный узел Дорохово 17 января войска 5–й армии освободили Рузу и охватили Можайск 50–й стрелковой и 82–й мотострелковой дивизиями с севера, а 108–й стрелковой дивизией — с юга. Вследствие этого командующий фронтом приказал изменить направление наступления 2–го гвардейского кавалерийского корпуса 20–й армии вместо Шаховской на Гжатск, с тем чтобы не дать возможности противнику отвести на запад свою можайскую группировку.

Однако 15 января последовала директива Гитлера об отходе на «кенигсбергскую линию». К 16 и 17 января правое крыло и центр Западного фронта перешли к преследованию отступающего противника. 18 января 20–я армия выделила 49, 64 и 28–ю стрелковые бригады для смены частей 1–й ударной армии.

Последняя выводилась в Клин на доукомплектование и пополнение, а в дальнейшем была переброшена на Северо–Западный фронт. Одновременно с этим полевое управление 16–й армии с армейскими частями, передав свои войска и участок фронта 5–й армии, по решению командования фронтом перебрасывалось на левое крыло фронта в район Сухиничей.

Выход 1–й ударной и 16–й армий из состава правого крыла Западного фронта существенным образом повлиял на дальнейший ход наступления 20–й армии. Фронт армии расширился до 40 км. При этом армия должна была развивать успех на гжатском направлении и в то же время поддерживать тесное взаимодействие с Калининским фронтом, левофланговые войска которого уже к 20 января находились на одной с ней линии. В тот же день 20 января состоялся штурм Можайска 82–й мотострелковой дивизией и 60–й стрелковой бригадой майора П. Ф. Ахрианова 5–й армии. К вечеру город был взят и продемонстрирован иностранным журналистам. После взятия Можайска 82–я дивизия освободила район Бородинского поля, на котором начинался боевой путь 5–й армии в октябре 1941 г.

К 25 января армии правого крыла Западного фронта с боями продвинулись в западном направлении на 50—70 км. и вышли к гжатскому оборонительному рубежу противника, где были остановлены. Уже 24 января немцы стали переходить в результативные контратаки. Наступление выдохлось и перешло в фазу позиционных боев. Попытки наших войск преодолеть оборону результатов не дали, и фронт здесь стабилизировался на длительное время.

На Юхнов и Вязьму

В декабре наступление левого крыла Западного фронта — 43, 49, 50 и 10–й армий и 1–го гвардейского кавалерийского корпуса развивалось достаточно успешно. Советским войскам удалось добиться разрыва локтевой связи между левым флангом 2–й танковой армии и правым флангом 4–й армии.

На острие главного удара левого крыла Западного фронта двигались войска 50–й армии И. В. Болдина, 1–го гвардейского кавалерийского корпуса П. А. Белова и 10–й армии Ф. И. Голикова. В первые дни января кавалеристы Белова вышли на подступы к Юхнову и завязала бои за город, который станет одним из ключевых пунктов зимней кампании 1942 г. Уже 2 января они захватили юхновский аэродром и завязали бои в нескольких километрах от Варшавского шоссе. В этот момент Г. К. Жуков принял решение, которое на десятилетия стало предметом спора историков. 4 января он приказывает 1–му гвардейскому кавалерийскому корпусу отвернуть от Юхнова и выйти в тыл мосальской группировке противника. Часто высказывается мнение, что этот поворот сыграл роковую роль во всей Ржевско–Вяземской операции Западного и Калининского фронтов. Утверждается, что кавалеристы могли овладеть Юхновом, который вскоре был превращен в мощный опорный пункт и оставался в руках немцев до марта 1942 г. Но нельзя сказать, что эти утверждения имеют под собой твердую почву. В оперативной сводке Генерального штаба Красной Армии на 8.00 2 января сказано: «Опергруппа Белова вела бои за овладение г. Юхнов». Далее перечисляются направления наступления соединений группы. На следующий день, 3 января 1942 г., положение кавалерийского корпуса Белова характеризуется следующим образом: «Опергруппа Белова вела упорные бои с крупными силами противника». Более того, не все соединения корпуса вели наступление: «2 гв. кд, отражая атаки противника, вела бои на рубеже Любимово — Жилетово». Крупный узел дорог к юго–востоку от Юхнова — Зубова — оборонялся частями 19–й танковой дивизии противника. При этом к Юхнову группа Белова вышла уже к исходу дня 30 декабря и последующие дни, вплоть до приказа о повороте на Мосальск, вела безуспешные бои на подступах к Юхнову. Захватить Юхнов с ходу Белову по объективным причинам не удалось.

Г. К. Жуков объяснял свое решение И. В. Сталину следующим образом:

«Противник, спешно подбросив резервы в район Мосальск и Юхнов и силами отходящей Калужской группировки задерживает группу Белова юго–восточнее Юхнов.

В связи с подходом в район Зубова двух стр. дивизий (с танками) 50 армии, а к району Мещовск правофланговых частей 10 армии и чтобы не дать противнику организовать оборону на линии Юхнов, Мосальск, в план действий группы Белова внесены следующие поправки:

1 ) Уничтожение Юхновской группировки противника возлагается на 50 армию.

2) Группа Белова, не задерживаясь под Юхновом, уничтожает во взаимодействии с частями 10–й армии мосальскую группировку противника и выходит на Вязьма, обходя Юхнов с запада» (ЦАМО, Ф. 208, оп. 2513, д. 205, л. 39).

Как мы видим, Г. К. Жуков без энтузиазма оценивал положение 1–го гвардейского кавалерийского корпуса под Юхновом. Корпус увяз в боях на подступах к городу, выполняя несвойственную кавалерии задачу. В условиях подхода к Юхнову высвободившихся под Калугой соединений 50–й армии командующий Западным фронтом принял решение акцентировать внимание Белова на его левом фланге и ликвидировать узел обороны в Мосальске, расширив прорыв. В составе 9–й танковой бригады, взаимодействовавшей с корпусом П. А. Белова в этот период, было всего 4 исправных танка Т–60, и ввязываться такими силами в позиционные бои было для кавалеристов невыгодно. Тем более на начальном этапе операции. Резюмируя все вышесказанное, можно сделать вывод, что принятое Г. К. Жуковым решение о повороте кавкорпуса на Мосальск было, по крайней мере, обоснованным.

К утру 6 января главные силы группы Белова были собраны вокруг Мосальска. 1–я гвардейская кавалерийская дивизия сосредоточилась для атаки Мосальска вдоль большака Юхнов — Мосальск, 2–я гвардейская кавалерийская дивизия готовилась атаковать

Мосальск с севера. 41–я кавалерийская дивизия вышла на восточную окраину города. С юга выдвигалась 325–я стрелковая дивизия. Мосальск был со всех сторон охвачен советскими войсками. Полуокруженный город был взят 8 января, основную работу по очистке Мосальска от немцев взяла на себя 325–я стрелковая дивизия. В течение 9—11 января группа Белова начала выдвигаться к Варшавскому шоссе. Недовольство Г. К. Жукова вызывал только тот факт, что движение транспортных колонн немцев по Варшавскому шоссе не было прервано. Требование выйти к шоссе Г. К. Жуков завершал словами: «Учтите, что В/совет фронта не удовлетворен последними действиями командования и группы в целом».

Несмотря на некоторые шероховатости в действиях войск Болдина и Белова, перспективы наступления на Вязьму с целью выхода в тыл группы армий «Центр» пока не внушали опасений. По директиве Ставки ВГК от 7 января именно войска Болдина и Белова должны были соединиться с передовыми частями Калининского фронта в районе Вязьмы и замкнуть окружение основных сил группы армий «Центр».

Пока кавалеристы громили немцев в районе Мосальска, на Юхнов начала наступление 50–я армия. Наиболее упорные бои происходили на фронте Кудиново — Зубово (юго–восточнее Юхнова), где действовали 19–я танковая, 31–я и 137–я пехотные дивизии XLIII армейского корпуса немцев. Со стороны 50–й армии в боях участвовали 340–я и 154–я (без одного полка) стрелковые дивизии и переформированная в бригаду 112–я танковая дивизия (5 Т–26 и 1 Т–34 на 7 января). С севера ударную группировку армии обеспечивала 217–я стрелковая дивизия. В течение 7 и 8 января 50–я армия вела наступление на всем фронте. Немецкие войска, организовав круговую оборону в населенных пунктах на подступах к Юхнову, оказывали упорное сопротивление. Командование Западного фронта директиввой №269 от 9 января ставило И. В. Болдину задачу к 11 января овладеть Юхновом и наступать далее на Вязьму совместно с 1–м гвардейским кавалерийским корпусом.

Армия И. В. Болдина пыталась охватить Юхнов с обоих флангов и прорваться к Варшавскому шоссе. К 11 января 217–я стрелковая дивизия вышла к Варшавскому шоссе. Однако захватить Юхнов не удавалось. Было принято решение перегруппировать основные силы 50–й армии на левый фланг и атаковать Юхнов не с востока, а с юга. С этой целью на левый фланг армии рокировалась 290–я стрелковая дивизия. Однако к достижению решительного результата этот шаг не привел. С 15 января 50–я армия увязала в позиционных боях на 70–километровом фронте к востоку и югу от Юхнова.

Столкнувшись с замедлением наступления в полосе 50–й армии, Г. К. Жуков потребовал от И. В. Болдина вместо наступления всеми соединениями растопыренными пальцами на широком фронте собрать ударную группировку на левом фланге армии и, прорвав оборону на этом направлении, двигаться на Юхнов. Однако сопротивление противника под Юхновом только возрастало за счет перебросок частей с других направлений.

Пока 50–я армия вела позиционные бои под Юхновом, 1–й гвардейский кавалерийский корпус вел бои за Варшавское шоссе. В течение 13—16 января группа Белова пыталась пересечь шоссе и продвинуться к Вязьме, но безуспешно. Ночью шоссе непрерывно освещалось ракетами, на любое продвижение к нему противник отвечал контратаками, иногда поддерживавшимися танками. Обороняла шоссе группа Штумме (XL танковый корпус), включавшая 19–ю танковую дивизию, 10–ю моторизованную дивизию, части 216–й и 56–й пехотных дивизий. Собранная в конце декабря группа Штумме сравнительно надежно закрыла разрыв между немецкими 4–й и 2–й танковыми армиями. Поэтому группе Белова пришлось преодолевать оборону, хотя и не такую прочную, как на р. Ламе, но достаточно устойчивую к атакам бедных артиллерией кавалерийских дивизий. 17 и 18 января бои за высоты южнее шоссе продолжились, населенные пункты у шоссе переходили из рук в руки. Командование группы пыталось менять тактику, наступая то днем, то ночью, то на одном участке фронта корпуса, то на другом. Все эти попытки пробиться через шоссе оканчивались неудачей. Густую сеть населенных пунктов, имеющих огневую связь друг с другом, нельзя было обойти. Прорывы лыжников или кавалеристов немедленно локализовывались контратаками. Неудачи группы Белова вызвали недовольство в штабе Западного фронта. В штаб 1–го гвардейского кавалерийского корпуса прибыл заместитель командующего фронтом Г. Ф. Захаров, который в ультимативной форме потребовал решения поставленных задач.

Борьба за Варшавское шоссе заставила потратить несколько дней, которые были использованы противником для принятия контрмер. 13 января Ф. Гальдер докладывал Гитлеру:

«Продвижение противника до Вязьмы займет приблизительно восемь дней. Русские будут испытывать трудности в снабжении. В течение этих восьми дней в Вязьму подойдут части 246–й пехотной дивизии, а возможно, также авангарды 330–й пехотной дивизии (эшелон «А»), которые будут переброшены сюда автотранспортом. Итого, следовательно, прибудут силы, в общей сложности равные одной дивизии. Таким образом, с учетом войск, находящихся на фронте и 10–й танковой дивизии, в распоряжении будет иметься примерно 2—2,5 дивизии, чтобы остановить продвижение противника» (Гальдер Ф. Указ. соч., с. 173—174).

И 246–я, и 330–я пехотные дивизии были свежими соединениями, перебрасываемыми с Запада. 330–я дивизия была сформирована буквально «на лету» — в январе 1942 г. В какой–то мере ее можно назвать немецким детищем «перманентной мобилизации». Не позаботившись заранее о формировании второлинейных соединений, немецкое командование было вынуждено в спешке готовить новые пехотные дивизии. Помимо перебрасываемых с Запада соединений, немецкое командование укрепило оборону под Вязьмой путем демонтажа ударных группировок, наступавших в ноябре 1941 г. на Москву. Из первой линии были изъяты и отправлены в Вязьму 11–я и 5–я танковые дивизии. Первая заняла оборону фронтом на север, а вторая — фронтом на юг.

Не зная о переброске свежих пехотных и потрепанных танковых дивизий под Вязьму, командование Западного фронта возлагало на свое самое крупное подвижное соединение большие надежды. 20 января 1942 г. Жуков направил П. А. Белову директиву, в которой как на ладони видны настроения в штабе Западного фронта и надежды на быстрый успех:

«Строжайше запрещаю переходить где–либо к обороне. Если есть щель, гоните все в одну щель и развертывайте эту щель ударом к флангам. Десанту поставлена задача к исходу 21.1 занять Ключи.

Итак в щель ввести 2 сд, 5 кд и 5 лыжбатов. Будет блестящий успех.

Юхнов будет взят 21.1 войсками 43, 49 армий.

Болдин оскандалился.

Можайск взят Говоровым. Противник бежит по всему фронту. Давайте скорее к Вязьма. Горин в 25 км от Вязьма» (ЦАМО, Ф. 208, оп. 2513, д. 205, л. 273).

«Оскандалившемуся» И. В. Болдину тем не менее передали 16 января одну свежую стрелковую дивизию (344–ю) и 173–ю стрелковую дивизию из 49–й армии. 344–я стрелковая дивизия была сформирована в Чувашии и закончила сосредоточение к 22 января. Одновременно происходило усиление противника. 18 января с северного фланга 4–й армии под Юхнов перебрасывались шесть полков пехоты (примерно две дивизии «россыпью»). Форма операции стала все больше отклоняться от директивы Ставки ВГК от 7 января 1942 г. Объективной причиной этого было смещение линии фронта. Если в начале января Юхнов был в глубоком тылу 4–й армии, то к концу января вследствие продвижения вперед 43–й и 49–й армии на запад он уже стал прифронтовым городом. Кавалерийскому корпусу П. А. Белова теперь требовалось прорваться через Варшавское шоссе и, не обращая внимания на возможное смыкание фронта за своей спиной, идти к Вязьме. Предполагалось, что после прерывания шоссе Вязьма — Смоленск развал фронта группы армий «Центр» будет уже делом времени.

Знаменский десант

Идея «вертикального охвата», когда в тыл противника высаживаются самолетами войска для захвата важных пунктов и прерывания коммуникаций окружаемой группировки противника, длительное время занимала умы военачальников армий разных стран. СССР, как мы знаем, не остался в стороне от общего увлечения воздушными десантами. На фоне довольно скромных экономических возможностей страны по обеспечению десантников транспортной авиацией воздушно–десантные войска активно развивались в предвоенные годы. Не забыли про них и в трудные дни 1941 г. Зачастую десантные бригады приходилось использовать в качестве элитной пехоты для затыкания прорывов, но рано или поздно должен был наступить час, когда парашютисты будут использованы по своему прямому назначению.

В декабре 1941 г. была предпринята первая попытка высадить десант с целью захвата узла дорог — Теряевой Слободы. 3 января 1942 г. был выброшен тактический авиадесант численностью 416 человек под командованием майора Старчака перед фронтом 43–й армии для содействия в разгроме медынско–мятлевской группировки противника. Десантники уже 8 января заняли станцию Мятлево и уничтожили на ней два железнодорожных эшелона (в одном из них было 28 танков). Со своими войсками отряд Старчака соединился 20 января, к тому времени в живых осталось 87 человек. В конце декабря была спланирована крупная воздушно–десантная операция, известная как Знаменский десант. Название свое операция получила по имени населенного пункта, у которого была произведена высадка. Деревня Знаменка располагалась в 40 км к юго–востоку от Вязьмы и на 17 января 1941 г. находилась в 44 км к западу от фронта 33–й армии и в 35 км от фронта 1–го гвардейского кавалерийского корпуса. Таким образом, десант высаживался примерно на полпути от передовых частей наступающих на Вязьму советских войск и самой Вязьмой. Задачей десанта было содействие 1–му гвардейскому кавалерийскому корпусу в овладении Варшавским шоссе и содействие 33, 43 и 49–й армиям в разгроме юхновской группировки противника.

Согласно практике применения воздушно–десантных войск того времени десант разделялся на две группы: парашютную и посадочную. Первая должна была высадиться в заданном районе с парашютами, а вторая должна была высаживаться самолетами, приземляющимися на заранее подготовленную площадку. Парашютно–десантная группа по плану операции должна была состоять из двух батальонов 201–й воздушно–десантной бригады 5–го воздушно–десантного корпуса. Первым батальоном командовал капитан Суржик, а вторым — капитан Калашников. Общая численность парашютной группы составляла 452 человека, вооруженных 263 винтовками, 142 ППШ, 28 ручными и 10 станковыми пулеметами, 11 минометами и 6 противотанковыми ружьями. Поскольку бригада находилась в стадии формирования, численность реально высаженного десанта была большей. Для посадочного десанта из стрелковых частей фронта был сформирован 250–й воздушно–десантный полк. По плану численность посадочной группы составляла 1200 человек, вооруженных 380 винтовками, 646 ППШ, двумя 45–мм орудиями, 40 ручными и 28 станковыми пулеметами. Для высадки десанта был выделен 21 самолет ПС–84 («Дуглас») гражданской авиации и три ТБ–3 из состава 23–й авиадивизии, сосредоточенные на аэродроме Внуково.

Высадка десанта началась утром 18 января. С 5.00 до 9.00 в районе Знаменки были высажены 462 человека силами 16 ПС–84. Однако полностью 1–й батальон высадить не удалось, и высадка продолжилась 19 января. Всего было высажено 642 человека с 256 винтовками, 325 ППШ, 33 ручными пулеметами, 5 ПТР и 10 минометами. 18 января также была подготовлена высадка посадочной группы. На окраине Знаменки сели четыре ПС–84 и высадили 65 человек, в том числе 15 человек стартовой команды. Поскольку на поле был глубокий снег, один из самолетов взлететь не смог и был впоследствии сожжен.

Одновременно капитан Суржик готовил площадку для приема посадочного десанта у соседней деревни Плеснево. Им было привлечено около 400 человек партизан и местных жителей для расчистки площадки от снега. На эту площадку в течение 20, 21 и 23 января был принят 250–й воздушно–десантный полк. Всего посадочным способом было высажено 1011 человек, вооруженных 308 винтовками, 492 ППШ, двумя 45–мм орудиями, 40 ручными и 31 станковым пулеметом, 6 ПТР и 24 минометами. Высадка стоила потери четырех ПС–84 от атак истребителей и огня зенитной артиллерии противника, а также двух ПС–84 и одного Р–5, потерянных по техническим причинам.

В тылу немецких войск была высажена горстка бойцов, вооруженных в основном стрелковым оружием. Помимо традиционной задачи удержания района высадки Г. К. Жуков поставил десантникам задачу перекрыть движение по шоссе из Вязьмы в Юхнов и содействовать продвижению группы П. А. Белова ударом с тыла.

Кавкорпус Белова прорывается в тыл врага

Кавалерия как средство развития тактического прорыва в оперативный появилась намного раньше танков. В уставах даже существовало такое понятие, как «стратегическая конница». Крупные кавалерийские соединения были прямым предшественником танковых дивизий и корпусов. Отсутствие самостоятельных танковых соединений вынуждало советское командование использовать 1–й гвардейский кавалерийский корпус в качестве стратегической конницы. Однако развитие событий вынудило отказаться и от этого варианта использования корпуса П. А. Белова. Теперь вместо глубокого продвижения с целью охвата фланга он направлялся в рейд. Здесь корпус должен был перейти шоссе и, не закрепляя за собой участок прорыва, продвинуться в глубину обороны противника и перехватить шоссе Смоленск — Вязьма к западу от Вязьмы. То есть обрушить оборону группы армий «Центр» советское командование планировало уже не в форме оперативного окружения, а в форме перехвата основной транспортной артерии.

К моменту начала операции по прорыву через Варшавское шоссе к Вязьме в составе группы П. А. Белова было: пять кавалерийских дивизий (1–я и 2–я гвардейские кавалерийские, 41, 57 и 75–я кавалерийские дивизии) две стрелковые дивизии (325–я и 239–я), 9–я танковая бригада и пять лыжных батальонов. Общая численность войск группы составляла около 28 тыс. человек. Наиболее боеспособными соединениями были 1–я и 2–я гвардейские кавалерийские дивизии Н. С. Осликовского и В. К. Баранова. Численность первой составляла на 20 января 5754 человека, а второй — 5751 человек. Три сформированные уже по штатам 1941 г. легкие рейдовые кавалерийские дивизии были намного слабее. Самая сильная из них, 75–я кавалерийская дивизия, насчитывала 1706 человек, а 41–я и 57–я — 1291 и 1706 человек соответственно. Приданные корпусу 325–я и 239–я стрелковые дивизии существенно уступали кавалерии в подвижности, не имея принципиального преимущества в вооружении. Они составляли примерно треть общей численности группы, насчитывая 7092 и 3312 человек соответственно. Лыжные батальоны в сумме насчитывали около 2 тыс. человек, вооруженных 1500 винтовками, 150 ручными пулеметами, 200 пистолетами–пулеметами и 70 минометами.

Состав артиллерийского вооружения был своеобразный. Основу его составляли 122–мм гаубицы и 76–мм пушки. Первых имелось 24 штуки, вторых — 100 штук. Противотанковая артиллерия группы насчитывала 30 пушек. Помимо этого было девять 203–мм орудий, не положенных по штату, но попавших в состав группы на освобожденной территории. Однако в рейд с такими тяжелыми орудиями на гусеничном ходу идти было проблематично. Тем более проблематичным было снабжение 203–мм монстров боеприпасами. 2–я гвардейская танковая бригада (9–я танковая бригада стала гвардейской 6 января 1942 г.) к 20 января имела на ходу всего восемь танков. Ожидалось прибытие трех рот Т–34 с заводов.

Для прорыва через Варшавское шоссе был выбран участок местности, где густой лес вплотную примыкал к автостраде, что позволяло накопить в нем скрытно от противника крупные массы пехоты и конницы. Исходное положение для прорыва соединения группы П. А. Белова заняли 23 января.

В течение 24 и 25 января попытки прорыва через шоссе успеха вновь не принесли. Только в ночь на 27 января 2–я гвардейская кавалерийская дивизия Н. С. Осликовского смогла пробиться через шоссе по коридору, прикрытому стрелковым полком 325–й дивизии. В ночь на 28 января за ними последовали 1–я гвардейская кавалерийская, 57–я и 75–я кавалерийские дивизии. К утру 29 января к прорвавшемуся за шоссе корпусу присоединилась 41–я кавалерийская дивизия. Южнее шоссе остались второй эшелон штаба корпуса, дивизионная артиллерия, тылы дивизий, корпусной госпиталь. Обеспечивавшие прорыв 239–я и 325–я стрелковые дивизии были выведены из состава группы П. А. Белова и стали подчиняться непосредственно штабу Западного фронта. 2–я гвардейская танковая бригада также осталась в Мосальске, поскольку не успела получить новые танки до прорыва корпуса через шоссе.

Вскоре навстречу кавалеристам нанесли удар десантники. Эта задача решалась батальонами Суржика и Калашникова, которые установили связь с 1–м гвардейским кавалерийским корпусом и поступили в его подчинение 28 января. Прорыв через шоссе в тяжелых условиях привел к тому, что кавалеристы П. А. Белова были вооружены не намного лучше переброшенных через Варшавское шоссе по воздуху десантников. Вся дивизионная артиллерия, зенитные средства и дивизионные тылы остались южнее Варшавского шоссе. Уже 31 января Белов доносил командующему фронтом:

«Движение лесом без дорог происходит очень медленно. Днем движение невозможно вследствие активности авиации противника и полнейшего отсутствия наших истребителей».

Прикрывать выдвинувшиеся в глубь построения противника войска Белова с воздуха действительно было проблематично.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.