Превратности судьбы

Превратности судьбы

В октябрьских событиях Алексей Алексеевич не участвовал. Он жил в кругу семьи, состоявшей из жены, ее сестры и брата, а также прислуги из двух женщин и трех мужчин. Тогда из Александровского училища, превращенного в штаб сопротивления большевикам, ему предлагали возглавить антибольшевистское сопротивление в Москве, но он отказался от этого предложения.

Но революция «нашла» Брусилова в собственном доме. В шесть часов вечера 2 ноября во время обстрела штаба Московского военного округа мортирный снаряд попал в дом Брусиловых. Его осколки в нескольких местах перебили Алексею Алексеевичу правую ногу ниже колена. Эта была первая огневая рана на теле генерала, и получил он ее от русского снаряда.

Жена Брусилова бросилась искать помощь. На автомобиле мужа она приехала в штаб Красной гвардии Замоскворецкого района и потребовала врача и разрешения перевезти Брусилова в хирургическую лечебницу на Молчановке. Командир Красной гвардии разрешение дал, но автомобиль тут же реквизировал «на нужды революции».

Вскоре после этого, уложив Брусилова на носилки, солдаты понесли его пешком по Остоженке, Пречистенке и переулками на Арбат в лечебницу, расположенную в Серебряном переулке.

В больнице Брусилову оказали необходимую медицинскую помощь, но рана надолго приковала его к постели. Правда, в это время он не скучал. В больницу проведать генерала приезжало много людей: офицеры, священники, представители интеллигенции, даже иностранцы, оказавшиеся в то время в Москве. Обыватели, сильно расстроенные происходившими в стране событиями, искали у Брусилова совета и даже объяснений. Но что он мог ответить этим людям?

Обстановка в стране была очень сложной. 23 января между Англией и Францией было заключено соглашение об интервенции в Советской России. На следующий же день Англия снарядила экспедицию, которая должна была через Багдад и Энзели захватить Баку – крупнейший в то время нефтеносный район. 9 января 1918 года Франция признала Центральную раду Украины и предоставила ей финансовый заем.

Политика большевиков в первые месяцы после захвата власти имела катастрофические последствия. Бывшая Российская империя, значительно урезанная в результате неудачных операций Первой мировой войны, начала распадаться на части, именуемые автономиями. 4 января 1918 года Ленин признал независимость Финляндии. На следующий день был подписан секретный договор, который предусматривал введение Финляндии в сферу экономического и политического влияния Германии. С финской территории должны были выйти русские войска, а вместо них туда вводился сформированный в Германии финский батальон. Сразу же четко обозначила свою автономию и оккупированная германскими и австро-венгерскими войсками Польша.

Германия требовала от правительства Ленина выполнения взятых на себя обязательств. Но Россия в лице Льва Троцкого и его сторонников сопротивлялась требованиям немцев. Переговоры в Брест-Литовске постепенно заходили в тупик. Но в конце января 1918 года, получив сведения о революционных событиях в Германии и расценив их как начало «всемирной» революции, Н. В. Крыленко без ведома Совета народных комиссаров направил на все фронты приказ о прекращении военных действий и демобилизации армии. Узнав об этом, В. И. Ленин постарался выправить положение, аннулировав приказ Верховного главнокомандующего. Но было поздно: начался массовый уход солдат с позиций, а в ряде случаев и целых армейских частей с фронта.

Это позволило германскому командованию 18 февраля возобновить наступательные действия. Остановить это наступление было поручено отрядам Красной гвардии во главе с бывшим матросом П. Е. Дыбенко. Но эти отряды, составленные из рабочих, запасных солдат и балтийских моряков, противостоять регулярным войскам германской армии не могли. Начинался их беспорядочный отход, мало чем отличавшийся от бегства. За сдачу Нарвы Дыбенко был отдан под суд, и он был исключен из партии. Позже, как в насмешку над отечественной военной историей, именно 23 февраля 1918 года – день сдачи Нарвы – был объявлен Днем Советской Армии. А 27 февраля революционными войсками под предводительством бывшего прапорщика Н. В. Крыленко была разгромлена Ставка Верховного главнокомандующего в Могилеве и зверски убит генерал Н. Н. Духонин. В этот же день немецкие самолеты впервые бомбили Петроград.

Владимир Ильич Ленин.

Перепуганный В. И. Ленин требовал заключения мира с немцами любой ценой. В ночь на 24 февраля он добился, чтобы большинство членов Центрального исполнительного комитета (116 против 85) проголосовали за подписание Брестского мира.

К тому времени наступление немцев продолжалось. Их войска вошли в Киев и продвигались дальше на восток. Отдельные их части 2 марта находились на расстоянии около ста километров от Петрограда, и Ленин даже распорядился взрывать мосты на подступах к столице.

Брестский мир был подписан 3 марта. К тому времени Россия потеряла Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву, Польшу, западные районы Белоруссии, Украины и Бессарабию. До войны на этих территориях проживало около 62 млн человек (треть всего населения Российской империи). Там располагалась треть пахотных земель, 80 % сахарной свеклы. Потери составили 9 тысяч заводов, 73 % запасов железной руды. По договору Советская Россия должна была уничтожить свой Черноморский флот, а на Балтике в ее распоряжении оставляли единственный порт – Кронштадт. Кроме того, большевики согласились возвратить своим недавним противниками 630 тысяч пленных. При этом немцами и австрийцами в качестве военных трофеев было захвачено 2600 пушек, 5000 пулеметов, 2 млн артиллерийских снарядов, 800 локомотивов, 8000 железнодорожных вагонов и множество другого военного имущества.

Антигосударственная деятельность большевистского правительства стимулировала возникновение в России белого движения. Первым его центром стала область Войска Донского. Бежавшие туда генералы М. В. Алексеев, Л. Г. Корнилов и другие, договорившись с атаманом А. М. Калединым, объявили большевикам войну. В конце декабря 1917 года на Дон начали наступление советские войска. Атаман М. В. Каледин застрелился, а красные отряды Ю. В. Саблина заняли Новочеркасск. Добровольческая армия вынуждена была отступить на Кубань, но в средине марта советские отряды под командой А. И. Автономова заняли Екатеринодар. 31 марта 1918 года при штурме Екатеринодара погиб Л. Г. Корнилов. Командование объединением принял генерал-лейтенант А. И. Деникин.

Пламя Гражданской войны разгоралось и за Волгой. В конце марта 1918 года уральские казаки выступили против большевиков и захватили часть Николаевского и Новоузенского уездов. Войсковое правительство во главе с наказным атаманом Бородиным призвало их к походу на Саратов, а затем на Москву. К ним примкнули оренбургские казаки во главе с атаманом Дутовым. В марте в одном из крупнейших уездных городов Саратовской губернии Кузнецке вспыхнуло восстание солдат-фронтовиков. В начале апреля началось крестьянское восстание в Вольске. Во второй половине мая 1918 года в ряде крупных центров Поволжья прокатилась волна мятежей, организованных анархистами, эсерами, меньшевиками и максималистами. 12 мая в Царицыне вспыхнул мятеж анархистов. 16 мая начался меньшевистско-эсеровский мятеж в Саратове. 17 мая мятеж против Советов начался в Самаре.

Оккупация России германскими войсками продолжалась. В апреле их части вошли в Крым и 21-го заняли Симферополь и создали татарское краевое правительство Крыма во главе с бывшим царским генералом, командиром Первого мусульманского корпуса Сулейманом Сулькевичем. Это правительство начало тесное сотрудничество с Германией, отголоски которого проявились во время оккупации фашистами полуострова в годы Великой Отечественной войны. Таким образом, к концу весны 1918 года Германия не только установила оккупационный контроль над огромной частью территории бывшей Российской империи, но и имела большое влияние среди различных контрреволюционных организаций, действовавших внутри Советской России. Этими обстоятельствами решили воспользоваться некоторые политические силы.

В середине марта советское правительство из Петрограда переехало в Москву, и через несколько дней там открывается IV Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов, который ратифицирует мирный договор, подписанный в Брест-Литовске. В знак протеста против этого акта, откровенно предававшего интересы России, левые эсеры выходят из состава советского правительства. 6 июля 1918 года в Москве левые эсеры совершили покушение на германского посла графа Мирбаха, что поставило под угрозу условия Брестского мира. В Поволжье начался мятеж эсера Муравьева.

Убийство Мирбаха в Москве и мятеж Муравьева в Самаре не на шутку испугали большевиков. В ночь на 17 июля 1918 года бывший российский император Николай II, члены его семьи и слуги были расстреляны. В то же время Л. Д. Троцкий, назначенный наркомом по военным и морским делам вместо Н. В. Крыленко, открыто заявил о необходимости привлечения бывших военспецов для формирования новой Красной Армии.

Брусилов узнавал обо всем этом частично из редких газет, частично по слухам, которыми в то время буквально полнилась Москва. Он никак не влиял, да и не мог влиять на все эти события. Правда, в его мемуарах, отредактированных Желиховской, говорится о том, что Алексей Алексеевич, находясь в больнице, собирал пожертвования и отправлял их на Дон, куда в то время собирались офицеры для борьбы с Советской властью. Но при том даются чисто женские описания того, как генерал через случайных людей передавал эти деньги на Дон и как Надежда Владимировна затем сожгла их расписки. Поэтому данные описания лично у меня доверия не вызывают. Я думаю, что Брусилов, оторванный болезнью от действительности, в то время только занимался своим лечением и терпеливо ждал более благоприятного развития событий в будущем.

Выступление Льва Давидовича Троцкого перед войсками.

Раны заживали медленно. Только на четвертом месяце Брусилов начал сидеть, затем на кресле на колесиках он начал выезжать из палаты в коридор. Только в мае он начал ходить с палкой. Ежедневно раненого посещали жена и брат Ростислав. Посещения сына были крайне редкими. Кроме того, к нему приходили невестка, сестра жены Елена и другие знакомые. Правда, между сыном, его женой и ее бабушкой Варварой Сергеевной Остроумовой в это время начались серьезные разногласия, и вскоре Алексей Брусилов (младший) уехал из их дома и поселился на квартире отца.

Кроме родных, во время болезни Брусилова посещали представители различных политических сил, которые предлагали ему эмигрировать с семьей в Польшу или в Италию, а также другую помощь. Безусловно, эти предложения были не бескорыстными. В стране разгоралось пламя Гражданской войны, и политики различных мастей сильно нуждались в присутствии рядом с ними значимых военных авторитетов на случай перехода к силовым действиям. Брусилов, безусловно, был одним из таких авторитетов.

В июле 1918 года Брусилов покинул клинику и вернулся в свою квартиру. Некоторое время он жил там вместе с женой, ее сестрой и братом на небольшие сбережения и драгоценности Надежды Владимировны. Об этих месяцах Брусилов вспоминал: «Одно время, под влиянием больших семейных переживаний и уговоров друзей, я склонялся к отъезду на Украину и затем за границу, но эти колебания были непродолжительны. Я быстро вернулся к моим глубоко засевшим в душе убеждениям… Это тяжко, конечно, но иначе поступить я не мог, хотя бы это стоило жизни. Скитаться же за границей в роли эмигранта не считал и не считаю для себя возможным и достойным».

А. А. Брусилов, Н. В. Желиховская и Р. Н. Яхонтов в Ставке, 1917 г.

Гражданская война в России набирала все большие обороты. 18 июля началось восстание казаков на Тереке, 22 июля чехи взяли Симбирск, и части Добровольческой армии вошли в Ставрополь. 25 июля под ударами белых войск пал Екатеринбург. В начале августа красные отряды в Забайкалье оставили Верхнеудинск и Читу. 7 августа белые части занимают Казань, захватив там значительную часть золотого запаса России. Против большевиков вспыхивает восстание рабочих на Северном Урале, части Добровольческой армии начинают осаду Царицына

Большевикам всюду мерещились заговоры. И вскоре ВЧК перехватила письмо Локкарта, в котором тот, в частности, сообщал о планах сделать Брусилова белым вождем. 12 августа Алексей Алексеевич был арестован.

Звонок раздался в полночь, и Ростислав Яхонтов пошел открывать дверь. В квартиру вошло несколько человек, предъявивших ордер на арест Брусилова и обыск его квартиры. Алексея Алексеевича тут же увели, прихватив вместе с ним за компанию, как бывшего военного, и Яхонтова. Обыск квартиры продолжался 6 часов. Были изъяты все бумаги и конфискована шашка генерала, украшенная бриллиантами. Другое его имущество: генерал-адъютантские погоны, аксельбанты и даже кавалерийские седла – было сложено в большой деревянный ящик и опечатано.

После ареста Брусилова и Яхонтова доставили на Лубянку. Допросив, их отвезли в Кремль, где была устроена гауптвахта. Там к тому времени уже под арестом была собрана довольно пестрая компания, в которую, в частности, входила и эсерка Мария Спиридонова. Вскоре в нее был включен и английский дипломат Р. Локкарт.

Брусилов и Яхонтов, насколько это было возможно, старались держаться в стороне от прочих арестованных. Алексей Алексеевич хорошо понимал, что в столь неспокойное время крайне важно выдержать определенную паузу в своих симпатиях и антипатиях, тем более находясь в застенках. В своих записках он как мог утешал жену. «Сидим на гауптвахте в Кремле, – писал он в одной из них. – Пожалуйста, будь спокойна и не огорчайся. Ты хорошо знаешь, что ни я, ни Ростя ни в чем перед правительством не провинились, а потому спокойно ждем решения».

Вначале к Брусилову не допускали даже врача, несмотря на то что рана вновь открылась. Но Надежда Владимировна энергично хлопотала за мужа, и в конце концов она получила разрешение ежедневно приходить к нему с пропуском, подписанным Дзержинским, и приносить передачи.

Вскоре Яхонтова освободили. После этого Брусилову удалось передать письмо Ф. Э. Дзержинскому, в котором он писал, что не принадлежит ни к какой партии, ничего не замышлял против советской власти, и просил объяснить причину его ареста. Дзержинский посетил арестованного и дал понять, что его напрямую ни в чем не обвиняют, но вынуждены продержать некоторое время под стражей в связи с происходящими в Москве событиями.

Арест Брусилова и Яхонтова был лишь одним из штрихов начинавшегося «красного террора». Практически в это же время в подмосковной деревне были арестованы брат генерала Борис Брусилов, его родственники и находившийся там Алексей Брусилов (младший).

Феликс Эдмундович Дзержинский.

Вскоре Надежда Владимировна обратилась к Ф. Дзержинскому и В. Д. Бонч-Бруевичу с большими письмами, в которых просила об освобождении мужа. И вскоре после этого он был освобожден, хотя и взят под наблюдение чекистов.

Находясь под домашним арестом, Брусилов продолжал лечение. Так продолжалось в течение двух месяцев. Эти месяцы для семьи Брусиловых были временем больших лишений. Тогда в их квартиру подселили «…какого-то комиссара с нелегальной супругой и его матерью… Грубый, наглый, пьяный человек, с физиономией в рубцах и шрамах. Он говорил, что был присужден к смертной казни за пропаганду среди солдат Юго-Западного фронта в 1915 году, а я отменил смертную казнь и заменил ее каторгой. Теперь он, конечно, большая персона, вхож к Ленину и т. п. Вот уж можно сказать, что отменил ему смертную казнь себе на голову. Пьянство, кутежи, воровство, драки, руготня, чего только не поднялось у нас в квартире, до сих пор чистой и приличной. Он уезжал на несколько дней и возвращался с мешками провизии, вин, фруктов. Мы буквально голодали, а у них белая мука, масло, все, что угодно, бывало.

Моя жена превратилась в щепку, ее сестра и брат тоже. Любимые собаки сдыхали одна за другой. Меня еле-еле подкармливали обманно, уверяя, что и сами едят…».

Брат жены Ростислав Яхонтов после выхода из тюрьмы также сильно болел и страдал от голода. На почве простуды и истощения у него открылось кровотечение из носа. С большим трудом его удалось остановить, но больной буквально угасал на глазах. Родные даже пригласили священника, который его соборовал и причастил. Но буквально на следующий день Яхонтову стало легче, и он пошел на поправку.

В это время Брусилов начал хлопотать о возвращении ему вещей, изъятых и опечатанных во время ареста. Ему удалось добиться, что печать с ящика была снята, и он получил обратно свои погоны, с которых кто-то успел содрать императорские вензеля, а также аксельбанты, почерневшие от времени. Седла были поедены молью. Но украшенную золотом и бриллиантами шашку ему так и не вернули, а именно она и представляла наибольшую ценность и «могла бы прокормить многих в то время голода».

В это время бывшие генералы В. Н. Клембовский и Н. А. Бибиков, которые к тому времени уже состояли на службе в Красной Армии, активно агитировали Брусилова последовать их примеру. Но Брусилов 17 апреля 1919 года ответил, что готов к этому, но только после того, как пройдет курс лечения на лиманах в районе Одессы, где в то время уже была установлена советская власть. Брусилов, которого еще в Императорской армии прозвали «Лиса», был очень осторожен. И не зря. Так, Н. А. Бибиков, который занимал должность председателя Военно-законодательного совета при Военсовете Советской республики, вскоре был разоблачен за связь с колчаковской разведкой, осужден и расстрелян.

В середине декабря Брусилов был освобожден из-под домашнего ареста, но при этом с него была взята подписка о невыезде из Москвы. Его семья, увеличившаяся за счет родственников жены, приехавших в Москву после изгнания их из имений, с трудом боролась с холодом и голодом. Помогали простые люди, в том числе и крестьяне – бывшие солдаты 8-й армии, которой командовал Брусилов. Иногда они из деревень привозили хлеб, картошку, молоко. Наконец, сестре жены Брусилова, Елене Владимировне, удалось устроиться на работу в военный архив, и она начала получать паек.

В той части воспоминаний Брусилова, которую он написал якобы после и с помощью своей жены, имеются рассуждения о том, как жило московское общество в 1919 году, когда на фронтах Гражданской войны советская власть вела отчаянную борьбу с войсками А. И. Деникина, А. В. Колчака, Н. Н. Юденича. Брусилов пишет: «Я должен с грустью и иронией отметить ничтожество и трусость многих и многих интеллигентов в Москве. Болтовни, анекдотов, острот, всевозможных курьезов не было конца. Я лично наблюдал на себе и на своей семье, как отражались успехи белых наступлений на настроении москвичей. То прилив их целыми отрядами на мою квартиру, с милыми улыбками и любезностями, то вдруг отлив, даже на улице бегут в сторону, будто боясь себя скомпрометировать перед красной Москвой знакомством со мной»[53].

Алексей Брусилов (младший), выпущенный из тюрьмы, в это время также жил вместе с отцом и мачехой. Он даже на какое-то время устроился работать бухгалтером в одну из организаций. Брусилов (старший) советовал ему переходить на работу на конный завод. Но молодой человек после разрыва с женой сильно переживал и явно томился в Москве.

Вскоре он поступил на службу по снабжению кавалерийских частей Красной Армии конной сбруей и начал часто уезжать в различные командировки. Но вскоре ему начали предлагать сформировать кавалерийский полк и возглавить эту часть. Брусилов (младший) долго отказывался, но бывший генерал А. М. Зайончковский все же сумел его уговорить. А 20 декабря 1919 года газета «Боевая правда» сообщила, что в Киеве по приговору военно-полевого суда белыми расстрелян бывший корнет Брусилов, сын известного царского генерала, который командовал у красных кавалерийским полком и попал в плен к белым под Орлом.

Андрей Медардович Зайончковский.

Алексей Алексеевич тяжело переживал гибель сына. В связи с этим в своих воспоминаниях он оставил достаточно пространную запись, и я решил довести ее до вас в несколько в сокращенном виде и со своими комментариями.

Алексей Брусилов (младший) после окончания Пажеского корпуса пережил неудачный роман. Во время Первой мировой войны воевал на другом фронте, но Брусилов (старший) внимательно следил за его успехами. Он радовался и очередному чину сына, и его первому ордену. А осенью 1916 года, во время затишья на фронте, Алексей Брусилов (младший) был отпущен в отпуск, во время которого побывал в Москве и гостил в подмосковном имении своего дяди Бориса Алексеевича Брусилова. Во время этого отпуска и состоялась встреча Алексея Брусилова (младшего) с его избранницей – шестнадцатилетней Варварой Ивановной Котляревской.

В начале 1917 года командующий Юго-Западным фронтом Брусилов (старший) получил известие о намерении сына жениться. Генерал «был крайне смущен такой неожиданностью». Он видел Варвару Котляревскую перед войной. Тогда она вместе со своей бабушкой также отдыхала на курорте в Киссингене и даже были соседями четы Брусиловых за обеденным столом в гостинице. Во время войны Алексей Брусилов (младший) начал часто получать от Варвары Котляревской и ее бабушки письма и посылки. При этом Надежда Владимировна Желиховская, посещая мужа на фронте, говорила, что «внучка вбила себе в голову выйти замуж» за сына генерала, объясняя это тем, что это якобы воля его матери, явившейся ей во время спиритических сеансов. Брусилов (старший) считал это блажью, но сама Надежда Владимировна была несколько иного мнения. Она говорила: «Девочка сама этого хочет, она хорошей семьи, православная, хорошая патриотка и прекрасно образована, средства большие, кажется искренней и доброй».

Венчание состоялось, и, вероятнее всего, сам Брусилов (старший) на нем не присутствовал. Затем последовали отставка и октябрьский переворот. Произошла резкая перемена ценностей. Алексей Брусилов (младший), который был вынужден некоторое время без дела жить в семье своей жены, по выражению Брусилова (старшего), сразу же превратился в «офицеришку-нахлебника». Молодая жена полностью поддерживала это обвинение. Все кончилось тем, что, рассорившись с женой и ее родными, Алексей Брусилов (младший) в один прекрасный день ушел из дому, и о нем больше не было ничего слышно до тех пор, пока не появилось известие в газете «Боевая правда» от 20 декабря 1919 года. В то же время после ранения Брусилова (старшего) и во время содержания его под арестом в Кремле во время «красного террора» Варвара много помогала ему, постоянно навещая и принося необходимые продукты, одежду и т. д.

Брусилов тяжело переживал известие о гибели сына, с которым ему так и не удалось достичь взаимопонимания. Он винил в этом также и свою жену, которая не помешала браку Алексея и Варвары. Тем не менее уже после гибели сына и смерти бабушки Варвары «мы по долгу совести звали ее жить с нами, желая такой молоденькой женщине оказать заботу, думая, что под нашим кровом ей будет безопаснее жить. Но она не приняла нашей руки и стала устраивать у себя политические салоны то с правым, то с левым направлением. Ее гостями были то епископы, монахи и монахини, то матросы и деятели крайнего большевизма».

Такое метание было не по душе Брусиловым, и они постепенно стали меньше интересоваться судьбой Варвары. Спустя некоторое время стало известно, что она сошлась с каким-то большевиком, который вскоре умер. Затем в газетах было опубликовано известие, что Варвара Брусилова арестована по какому-то церковному делу, ее судили и даже приговорили к смертной казни.

С целью спасения Варвары от расстрела Надежда Владимировна смогла достать документы, подтверждающие психическую невменяемость молодой женщины. Благодаря этому ее амнистировали и выпустили на свободу. Спустя некоторое время Варвара снова собралась выходить замуж. Брусиловы не пытались помешать ей в этом.

В это время информация о Варваре Брусиловой как о некой российской Жанне Д`Арк, начала появляться в иностранных газетах. Внимание к себе она прежде всего привлекала своей звучной фамилией.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.