Речь генерала де Голля в Консультативной ассамблее в Алжире 18 марта 1944

Речь генерала де Голля в Консультативной ассамблее в Алжире 18 марта 1944

Положение Франции в нынешней войне, причины, определившие ее положение, перспективы, этим положением обусловленные, — вот те конкретные данные, на которых правительство основывает свою политику, направленную к тому, чтобы привести страну к спасению, свободе и обновлению.

Сегодня мне хотелось бы изложить вам мотивы и цели этой политики в том виде, в каком они предстают, учитывая интересы ведения войны, борьбы за освобождение страны, наших международных отношений и, наконец, с точки зрения будущего Франции.

Когда в буре военных событий приходится принимать решение о том, что необходимо сделать для обеспечения победы, люди, призванные направлять усилия нации, должны, невзирая на свои горести и свое горение, трезво и объективно подходить к оценке фактов и на основе этого определять свои действия. Нация, жизнь которой поставлена на карту, не может допустить, чтобы ее руководители проявляли слабость или заблуждались. Каковы наши реальные и потенциальные силы? Что мы намерены предпринять, чтобы в составе коалиции, членами которой мы являемся, использовать эти силы наилучшим образом? Вот к чему сводятся вопросы, поставленные этой страшной войной.

Несмотря на тяжелое положение, в котором оказалась Франция в результате вторжения и предательства, она вновь располагает значительными по количеству и по качеству военными средствами. Конечно, на нынешнем этапе войны, когда исход наземных, воздушных и морских сражений могут решать только войска, оснащенные современной техникой, а следовательно, и укомплектованные хорошо обученным командным составом и различными специалистами, правительство не может мечтать о том, чтобы ввести в бой силы, подобные тем, какими Франция располагала раньше и какие она намерена иметь в будущем, в том случае, если демократическим державам, к несчастью, и на этот раз не суждено будет сохранить между собою согласие в условиях мира.

Однако уже сейчас наши мобилизованные усилия, выразившиеся в том, что мы сумели поставить под ружье 14 процентов европейского населения империи, отвага и преданность наших североафриканских и колониальных солдат, вооружение, предоставленное нашей армии, корабли, выделенные для нашего флота правительствами Америки и Англии, самолеты, полученные нашей авиацией от правительств этих держав, а также от правительства Советской России, наконец, воинская способность нашего народа, способность, которая в полной мере проявляется повсюду, где бы ни действовали наши войска, — все это приводит к тому, что в боях на Западе французским вооруженным силам уже в настоящий момент принадлежит заметная роль, а в решающей битве за Францию роль их может быть значительной.

Я говорю значительной в тем большей степени, что многочисленные боевые подразделения внутри страны, многие из которых уже сейчас проводят местные операции, не преминут — мы в этом убеждены — принять участие в военных действиях крупного масштаба, проводимых французскими армиями и армиями союзников. Они будут также наносить удары по тылам противника, подчиняясь приказам, которые даст им французское командование в соответствии с оперативным планом союзного командования. Невозможно, конечно, сказать заранее, насколько эффективными в военном отношении окажутся действия Французских внутренних сил. Это будет зависеть от их оснащенности, от темпов продвижения союзных армий и от того, как скоро начнется генеральное наступление. Но вместе с тем невозможно оспаривать и тот факт, что их действия, которые в нужный момент будут поддержаны национальным восстанием против захватчиков, во многом определят стратегическое решение. Если среди Объединенных Наций кое-кто еще выражал неуверенность в том, что Франция сможет внести свой вклад в совместные военные усилия, то у врага на этот счет нет ни малейших сомнений. Именно поэтому немецкое гестапо и пособники врага принимали и до последнего дня будут принимать самые жестокие карательные меры. На самом деле, невзирая на постигшие ее бедствия, боеспособная Франция остается в строю, используя все, что можно ввести в дело. Я уверен, что в подобном положении другие страны поступили бы точно так же. Тем не менее я утверждаю, что все, что сумела сделать Франция, несмотря на ее поражение, и все, что она способна сделать в будущем для достижения общей победы, дает ей право во имя общего блага сказать свое слово при обсуждении политики и стратегии лагеря свободы.

Правительство, безусловно, стремится к тому, чтобы французские вооруженные силы как можно скорее были введены в бой, которого жаждет вся нация: я имею в виду битву за освобождение Франции. Французский народ сознает, какие новые страдания это великое потрясение обрушит на его землю и на него самого. Но он, как и в прошлом, готов перенести все страдания, когда начнется согласованное и решительное наступление коалиции с целью достижения быстрой и полной победы. Я не могу разглашать наших планов, однако должен сообщить Ассамблее — и я хочу, чтобы за пределами этих стен меня услышали все наши солдаты, наши моряки и летчики, все те, кто сражается против врага в маки, в городах и на заводах, — что в полном соответствии с их желанием и надеждой правительство добивается в союзной коалиции, чтобы все наши силы вступили в борьбу за изгнание ненавистных захватчиков с французской земли при первой же возможности и совместно.

Я сказал совместно. Вы понимаете, конечно, что под этим я подразумеваю не только одновременное введение в дело наших сил, но также единства чувств и помыслов всех наших бойцов. Этот трудный в прошлом вопрос хотя и заслуживает еще внимания, но уже не внушает какой-либо тревоги. Он является предметом неустанной заботы правительства. В результате невероятных моральных испытаний, выпавших на долю наших армий, кое-где неизбежно должны были проявиться некоторые центробежные тенденции. Но после того, как наши войска блестяще проявили себя в итальянской битве; после того, как стало очевидным безграничное воодушевление наших частей, которые готовятся сейчас к решающим сражениям; после того, как мир посмотрел в лицо нашим морякам, после того, как он смог оценить не только благородство, но и отважные подвиги доблестных французских эскадрилий, когда перед ним предстали во всем своем величии наши герои — партизаны, эти почти безоружные люди, которые в священном боевом порыве кусок за куском вырывают из рук врага истерзанную землю своей родины, — после всего этого уже нельзя не признать во всеуслышанье, что у французских армий одна душа, точно так же как у них одно знамя, что и сегодня, как и в любой решающий час нашей истории, бойцы, сражающиеся под этим знаменем, благородно выполняют волю нации и беззаветно отдают себя служению родине.

Независимо от того, когда начнется и каким темпом пойдет освобождение французской территории, правительство сразу же встанет перед необходимостью решить ряд неотложных задач, в сложности и многообразии которых Ассамблея полностью отдает себе отчет.

Если ограничиться главнейшими из них, то задачи эти таковы: продолжение войны на стороне союзников, непременное участие Франции в выработке и осуществлении соглашений о перемирии в Европе, поддержание общественного порядка, чистка административного аппарата и налаживание его работы, организация судопроизводства, снабжения, денежного обращения, режима труда и заработной платы, налаживание производства, внешней торговли и связи, организация здравоохранения, восстановление основных свобод: свободы личности, свободы профсоюзных объединений, свободы печати; организация системы информации, возвращение на родину пленных и насильно угнанных французских граждан, переселение беженцев и, наконец, подготовка всенародного референдума для созыва национального учредительного собрания, которое определит режим Четвертой республики.

Достаточно иметь в виду эти задачи — а мы знаем, что французская нация не забывает о них и в мрачную годину порабощения, — чтобы уяснить себе их жизненную важность для нашей страны и вместе с тем всю меру ответственности, лежащей на правительстве, которому предстоит эти задачи решать при содействии вашей Ассамблеи и той, что придет ей на смену.

И хотя сейчас невозможно точно предусмотреть материальные и моральные условия, в которых окажется тогда французский народ, потому что они будут зависеть от многочисленных испытаний, через которые ему еще предстоит пройти, прежде чем над ним ярко засияет солнце свободы, мы все-таки считаем, что принципиальное решение подобных вопросов следует тщательно готовить уже теперь, пусть даже и не располагая полностью всеми необходимыми для этого данными.

На рассмотрение Ассамблеи уже предоставлено несколько проектов, разработанных правительством. Ей будут представлены также и другие проекты. Речь идет о разработке очень важных и срочных законодательных актов, а рекомендации и выводы Ассамблеи будут играть здесь существенную роль.

Я не хотел бы предрешать, какие именно мероприятия окажется необходимым провести в первую очередь, однако должен сообщить условия, которым, по мнению правительства, мероприятия эти должны отвечать сегодня на стадии их разработки, и завтра — на стадии их осуществления.

Прежде всего необходим общественный порядок. Это непременный фактор, без которого вообще немыслимо ни одно начинание. Однако до какой степени возрастет его роль для нашей страны в том положении, в каком она окажется в результате сражения на ее территории, отступления врага, в условиях разрухи и искушения ныне существующего режима порабощения! И тут я должен подчеркнуть, что приемлемыми для нас могут быть только те органы общественного порядка, которые подчиняются центральной власти. Любая попытка сохранить вишистскую систему, пусть даже в замаскированном или урезанном виде, любая попытка искусственно создать органы власти помимо правительства не может быть терпима и должна быть заранее осуждена. Сразу же после того, как в тех или иных районах начнут функционировать органы власти, назначенные Французским комитетом национального освобождения, граждане обязаны будут неукоснительно выполнять их указания; при этом, разумеется, ни в какой мере не должна умаляться роль консультативных органов, которые, несомненно, будут существовать при местных органах власти в лице наших комитетов освобождения до тех пор, пока на местах не будут созданы соответствующие ассамблеи. Горе тому, кто осмелился посягнуть на единство нации!

Далее. Крайне тяжелые экономические условия, в которых неизбежно окажется наша страна на начальном этапе своего восстановления — и из этого не следует делать секрета, — исключают возможность легко и быстро наладить заготовку продовольствия, а следовательно, и его распределение. Тяжко, конечно, перед лицом так много выстрадавшей нации признать, что приход французских и союзных армий отнюдь не будет ознаменован наступлением эры полного благоденствия. Однако правительство обязано заявить об этом уже сегодня, точно так же как оно обязано будет принять строгие меры для организации нормированного снабжения, наведения порядка в области цен, денежного обращения и кредита с тем, чтобы каждый, именно каждый, мог получить свою долю необходимых продуктов питания. По мере того, как будет налаживаться производство, по мере того, как во Францию будет поступать продовольствие и сырье из-за границы или из империи согласно планам, которые правительство уже теперь разрабатывает с компетентными международными организациями, а также по мере восстановления коммуникаций внутри страны и за ее пределами продовольственное положение метрополии будет улучшаться. Но надо иметь в виду, что процесс этот будет длительным и постепенным. Я уверен в том, что здравый смысл французского народа, его великодушное доверие к людям, принявшим на себя ответственную задачу вывести его из тупика, справедливые принципы, положенные в основу распределения продовольствия, в которых он сам сможет убедиться, его собственная готовность еще раз засвидетельствовать, что он является поистине великим народом, — все это служит залогом того, что за нынешние лишения наш народ сторицей будет вознагражден в будущем.

Но если, опираясь на эту временную систему распределения, правительство намерено всеми возможными средствами стимулировать развитие сельскохозяйственного производства и восстановление промышленности, то само собою разумеется, что оно не потерпит коалиций частных интересов, монополистических объединений и трестов, чья активность в начальный период перестройки заведомо нанесла бы вред делу социально-экономических реформ, к которым стремится сегодня подавляющее большинство французов и которые будут осуществляться по решению представительного органа нации. В этой же связи чрезмерные богатства, скопившиеся в одних руках в условиях национального бедствия, а иногда и благодаря этому бедствию, в особенности те из них, которые были накоплены в результате прямого пособничества врагу, безусловно, должны быть ликвидированы. Новая Франция признает пользу справедливой прибыли. Однако страна будет считать недопустимой какую бы то ни было концентрацию производства, если она способна подчинить себе экономическую и социальную политику государства произвольно распоряжаться судьбами людей.

В своей деятельности, направленной на обеспечение жизни страны и на восстановление республиканской законности, правительство не станет, конечно, дожидаться того дня, когда от врага будет освобождена вся территория Франции. Свою деятельность оно будет осуществлять по мере продвижения армий-освободительниц. Отсюда ясно, что в освобожденных районах местные органы власти, учрежденные правительством, при выполнении своих функций должны будут сотрудничать с представителями союзного военного командования. Чтобы сотрудничество это осуществлялось успешно и без затруднений, необходимо наличие предварительной договоренности между Французским комитетом национального освобождения и нашими американскими и английскими союзниками. Французское правительство уже информировало Вашингтон и Лондон о разработанных им проектах соглашений по этим вопросам, со своей стороны оно приняло также решения о том, каким образом оно будет осуществлять свою власть на освобождаемых территориях.

Эти решения, равно как и проекты соглашений, отражают нашу готовность обеспечить сражающимся на нашей территории войскам необходимое содействие и облегчить им ведение операций, от которых зависит судьба мира и в которых французские силы в самой Франции и за ее пределами примут участие всеми своими средствами. Надо ли говорить о том, что они в то же время соответствуют условиям французского суверенитета, который возлагает на нас обязанность обеспечить общественный порядок и жизнь населения.

В связи с этим частным вопросом мы касаемся того, что в нынешних условиях вообще осложняет отношения Франции с внешним миром. Если, с одной стороны, правительство должно отстаивать на международной арене права и интересы нашей страны, права и интересы, которые простираются на все континенты земного шара и затрагивают далекое будущее, то, с другой стороны, условия, в которые оно поставлено среди других великих держав, не обеспечивают ему того авторитета, который соответствовал бы его священной миссии. В результате Франция как бы отстраняется от участия в решении целого ряда политических и военных проблем, связанных с войной и ее последствиями, о чем глубоко сожалеет сама французская нация и ее многочисленные друзья. Вы прекрасно понимаете, что, по существу, это не столько формальный вопрос, ибо с формальностями можно было и обождать, сколько вопрос чисто практический, а практика ждать не может.

В этом сложном положении политика правительства направлена к тому, чтобы, невзирая на все препятствия, заставить услышать свой голос и прислушаться к нему. Для этого оно стремится внести максимальный вклад в совместные усилия и полностью зарегистрировать позицию Франции по всем вопросам, в которых она заинтересована и от решения которых ее пытались бы отстранить. Вместе с тем, проводя политику бдительного и терпеливого выжидания, правительство хочет добиться того, чтобы эти временные обстоятельства не нарушили глубокого в своей основе и естественного чувства дружбы, которое французский народ питает к своим великим союзникам.

В тридцатилетней войне, которую тирания с 1914 ведет против свободы, Франция уже не однажды спасала мир — и на Марне, и под Верденом, и, наконец, в 1918 благодаря неукротимой энергии людей, как Пуанкаре, Клемансо и Фош. Англия в свою очередь спасала его, когда по призыву премьер-министра Черчилля она приняла героическое решение вступить в единоборство с силами тьмы. Сейчас его спасает Советская Россия благодаря титаническим усилиям ее великолепных армий и ее народа под руководством маршала Сталина. Соединенные Штаты спасут его благодаря тому решающему вкладу, какой они вносят в общее дело, следуя энергичной и реалистической политике президента Рузвельта. Словом, спасение человечества мыслимо лишь в результате объединенных усилий этих четырех держав. Весь мир заинтересован в том, чтобы они были и оставались друзьями. Таковыми они являются сейчас, таковыми они останутся в будущем.

Совершенно очевидно, что отсутствие в лагере свободы большей части европейских государств не дает возможности добиться желаемого равновесия в его нынешней политике. Грубая сила, которую благодаря слабости и разобщенности демократических государств сумела создать извечная Германия, ради достижения своих целей ставшая в наше время Германией Гитлера, — эта сила сумела задавить своей массой Польшу, Чехословакию, Австрию, Норвегию, Бельгию, Голландию, Данию, Люксембург, Югославию, Грецию и оттеснить в наши владения то, что осталось от военной мощи Франции. Сочетая угрозу со зловещей привлекательностью своей доктрины, ей удалось дезориентировать руководителей Венгрии, Финляндии, Румынии и Болгарии. Она сумела объединиться с честолюбивыми устремлениями итальянского фашизма. В результате получилось так, что, хотя многие из европейских стран и являются воюющими, а многие другие в условиях оккупации и порабощения остаются сторонниками нашего идеала, страны эти все-таки лишены возможности подкрепить свой голос силой своего влияния, тогда как на войне в расчет принимается только вооруженная и промышленная мощь, которую можно пустить в ход немедленно.

А между тем Европа продолжает существовать. Она существует, сознавая свое значение для всего человечества, уверенная в том, что сумеет устоять в океане выпавших на ее долю бедствий и воспрянуть вновь еще более умудренной опытом тяжких испытаний, способной предпринять для организации мира ту созидательную работу материального, духовного и морального характера, которую никто лучше ее не в состоянии будет проделать после того, как человечество покончит с главной причиной ее несчастий и раздоров — с неистовой мощью прусского героизма. Вот тогда-то по велению исторических и географических факторов, по велению здравого смысла действия Франции, ее влияние, все ее величие приобретут неоценимое значение для Европы, которая будет искать для себя путей стремиться к восстановлению своих связей с миром. Продолжая вести вооруженную борьбу, правительство намерено в результате проводимой им политики обеспечить Франции эту общеевропейскую роль, которую она во имя общего блага призвана играть завтра.

Однако для того, чтобы старый, но обновленный европейский континент мог обрести равновесие, которое отвечало бы реальным условиям нашей эпохи, нам представляется необходимым создание определенных группировок, разумеется, без какого бы то ни было ущемления суверенитета их участников. Что касается Франции, то мы полагаем, что создание преимущественно на экономической основе широкой западной группировки, включая и нашу страну, могло бы дать большие преимущества. Будучи дополнена Африкой, установив тесный контакт с Востоком и, в частности, с арабскими странами Ближнего Востока, которые законно стремятся к объединению своих интересов, подобная группировка, обладая в качестве основных артерий Ла-Маншем, Рейном и Средиземным морем, могла бы, по-видимому, составить важное ядро в мировой системе производства, обмена и безопасности. Как и все начинания ближайшего будущего, такая система должна быть подготовлена заранее. Французское правительство уже сейчас готово к тому, чтобы совместно с другими заинтересованными государствами начать необходимую подготовительную работу и приступить к переговорам.

Когда национальный суверенитет Франции сможет заявить о себе в полный голос, миссия Временного правительства республики будет исчерпана. С этого момента деятельность республиканских учреждений, прерванная силой вторжения и узурпации, вновь пойдет своим законным порядком и функции фактической власти, которые мы на себя взяли для того, чтобы направить военные усилия нации и обеспечить свободу плененному суверену — я говорю о французском народе, — эти функции потеряют свой смысл.

Сущность и форма французского общества завтрашнего дня уже не подлежат компетенции Временного правительства. Они могут быть определены лишь представительным органом нации, избранным на основе всеобщих, прямых и свободных выборов, проведенных в условиях, обеспечивающих необходимый порядок и национальную безопасность. Но если события вынуждают Францию повременить, чтобы потом иметь возможность свободно решить вопрос о своем устройстве, то мысль ее сынов не прекращает напряженно работать. По ту сторону страданий и горя, по ту сторону сражения, которое они ведут, французы видят свой завтрашний день. Из того, о чем они сегодня заявляют во всеуслышание, из того, о чем говорят шепотом, уже возникают вполне различимые контуры нашего грядущего обновления.

Демократия, обновленная в своей структуре и главным образом в своем практическом осуществлении, — вот к чему всей душою стремится наш народ. Чтобы чаяния его оправдались, новый режим должен создать орган национального представительства, избираемый всеми французами и всеми француженками. В своей политической и законодательной деятельности он должен отказаться от той практики, которая парализовала парламент Третьей республики. Что касается правительства, которому национальное представительство доверит функции исполнительной власти, то для их осуществления оно должно обладать силой и устойчивостью, как этого требует авторитет государства и роль Франции в международных делах. Но французская демократия должна быть демократией социальной. Это значит, что она должна органически обеспечить каждому право на свободный труд, а всем гражданам достоинство и безопасность в условиях экономической системы, осуществляемой с целью использования национальных ресурсов в интересах всей нации, а не в интересах отдельных групп. При такой экономической системе основные источники общественного богатства будут принадлежать нации, а государственное руководство и контроль будут осуществляться при обязательном содействии со стороны рабочих и предпринимателей. И, наконец, те, в чьем лице представлены высшие интеллектуальные и моральные ценности нации, те, от кого зависят энергия страны и ее престиж, должны получить возможность непосредственно сотрудничать с общественными властями.

Такой политический, социальный и экономический строй следует, разумеется, довершить, позаботившись о том, чтобы в рамках французского сообщества устроить жизнь тех народов, чьи судьбы связаны с нашими судьбами. И, наконец, его необходимо сочетать с системой самых различных связей между всеми странами, так чтобы в мире, где взаимозависимость между народами отныне стала законом, каждый из них мог развиваться своим собственным путем, не подвергаясь какому бы то ни было политическому или экономическому давлению.

Я думаю, что словами не выразить тот поистине гигантский труд, который предстоит осуществить Франции, чтобы из бездны подняться к высотам. Если французский народ оказался в трагическом положении, то это случилось потому, что врагу, который был лучше его подготовлен и устремил против нас свои механизированные силы, удалось добиться успеха на первом же этапе борьбы. Однако трагедия французского народа объясняется еще и тем, что люди, слишком уверенные в своих былых заслугах и опьяненные честолюбивыми претензиями, воспользовались всеобщим оцепенением. Захватили в свои руки власть и привели страну к капитуляции, порабощению и сотрудничеству с захватчиком. Все это Франция осуждает! Если бы она смирилась и стала соучастницей того, что заведомо умаляет ее национальное достоинство, ее величие, ее независимость, она бы перестала быть Францией. Но она останется ею! И мы, ни на минуту не переставшие верить в нее, и мы, на чьи плечи доверием нации возложена величайшая ответственность, мы должны повторить сегодня слова, некогда сказанные Клемансо: «Война! Только война! Правосудие свершится. Страна убедится в том, что у нее есть защита».

Под защитой правосудия, которое вынесет свой приговор горстке тех, кто посмел посягнуть на интересы государства, весь французский народ, спаянный единой волей, единым стремлением, единой дисциплиной, пойдет навстречу своему спасению, навстречу будущему. Заблуждения и иллюзии, жертвой которых оказались очень многие, увы, слишком легко объяснимы, поскольку в большинстве случаев они были порождены тайной надеждой на то, что таким образом якобы можно обеспечить возрождение страны. Но теперь все доказательства получены, ставка ясна, задача очевидна.

Надо ли говорить о том, что для выполнения своего священного долга правительство нуждается в тесном сотрудничестве Ассамблеи и обращается к ней за поддержкой? Оно обращается ко всем, кто хочет сражаться и работать на благо родины. Оно призывает их забыть распри между отдельными группами, партиями, классами, ибо распри эти — ничто в сравнении с угрозой, нависшей над Францией, и тяжкими испытаниями, выпавшими на ее долю. Оно хочет сотрудничать и даже готово включить свой состав представителей всех — я подчеркиваю, всех — социальных слоев и политических направлений, и особенно тех, кто принял на себя значительную долю боевых усилий и жертв, если только они готовы совместно с ним безоговорочно и на равных правах отстаивать общие интересы нации, ибо каждый из нас всего лишь скромный ее слуга. Правительство, которое я имею честь возглавлять, призывает всех французов к сплочению национальных сил.