Боевая работа на Волыни

Боевая работа на Волыни

Поучаствовал Закордот и в организации партизанского движения на территории Польши. Если быть совсем точным, то на территории Волынского воеводства. Оно было создано в границах II Речи Посполитой и было вторым по размеру воеводством в Польше. Площадь воеводства составляла 35 754 км2. В его состав входило 11 уездов. Население Волыни насчитывало 2085,6 тысячи человек, из которых в городах проживало 276,5 тысячи человек (13,3%), а на селе – 1809,1 тысячи человек (86,7%). Одна из проблем Волыни в начале прошлого века – многонациональный состав населения. Самую значительную национальную группу составляли украинцы – 68%. Поляков было 16,6%, евреев – 9,85%, немцев – 2,25%, русских – 1,13%, остальные 2,17% составляли чехи и другие национальности. Польское население было рассредоточено на территории всей Волыни. Подавляющее большинство польского (около 80%) и украинского (около 97%) населения проживало в селе. Поляки в городах – это главным образом пришлый чиновничий элемент. Украинцы в большинстве городов не играли важной роли в общественной и хозяйственной жизни. Чаще всего проживали в пригородах и занимались земледелием.

Из приведенной статистики следует, что на Волыни преобладало украинское население. Процент поляков когда-то был значительно выше, но уменьшился во время более чем столетнего российского правления. Большим ударом для польскости Волыни явилось закрытие правительством России польских школ, монастырей и приходов после восстаний 1831 и 1863 годов, а также принудительное записывание католиков в православие. После наступления религиозной свободы в 1906 году только некоторые потомки, принудительно обращенные в веру, вернулись к польскости и католической вере.

После обретения независимости создание государственной администрации и органов местного самоуправления на Волыни встречало много трудностей. Не хватало не только финансовых средств, но также общественной и политической стабилизации.

Можно назвать несколько факторов, препятствовавших стабилизации ситуации в этом регионе.

Во-первых, после того как Волынь вошла в состав Польши, эту территорию начали активно осваивать польские земледельцы и демобилизованные военнослужащие. Понятно, что местные крестьяне активно выступали против новых поселенцев. В результате на восточных землях Польши образовалось только 8 тысяч из 40 тысяч запланированных поселений.

Во-вторых, с 1917 года начался приток поляков на занятия, не связанные с сельским хозяйством. Он начался еще на заключительной фазе Первой мировой войны. Большинство прибывших селились в городах и работали в учреждениях, связанных с функционированием государства, а именно: в администрациях государственной и самоуправления, в армии и полиции, на железнодорожном транспорте, в службе связи, в сфере образования. Понятно, что это вело к большей полонизации местной административной, интеллектуальной, финансовой и т.п. элиты. Хотя, как уже сказано выше, поляки составляли на Волыни только 16,6% населения, в административном аппарате они решительно преобладали. В межвоенный период только поляки исполняли обязанности старост. Немногие жители Волыни других национальностей были служащими более низких уровней, главным образом в аппарате самоуправления.

В-третьих, последствия Первой мировой войны. С одной стороны, большинство городов пострадало в результате боев, а с другой – Волынь в двадцатые годы прошлого века была в экономическом отношение слабее, чем Центральная Польша.

И, наконец, четвертое. Большинство украинского населения (68% жителей Волыни) выступало за самоопределение и воссоединение с Советской Украиной. К тому же Варшава придерживалась принципа «жесткой руки» во внутренней политике на Волыни.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что украинское население враждебно относилось к новым властям, поддерживая антипольское партизанское движение, руководимое через Закордот.

Первые партизанские и конспиративные отряды были созданы уже в первые годы межвоенного двадцатилетия. На Волыни в то время действовали украинская Красная Повстанческая Организация, украинская Революционная Повстанческая Организация, украинская Народная Повстанческая Организация. Еще в 1925 году на территории Владимирского, Гороховского и Ковельского уездов действовали партизанские отряды[152]. Только развитие Корпуса Пограничной Службы затормозило свободное до сих пор проникновение через границу с Советским Союзом отрядов, транспортов с оружием и одиночных людей.

Чем же конкретно занимались посланные на Волынь по линии Закордота военные разведчики-спецназовцы? Так, 1–2 мая 1921 года «организациями на Волыни были пущены под откос четыре поезда, что заставило власти усиленно взяться за аресты и преследования. Однако наши организации не пострадали». Также в мае 1921 года закончена переброска «группы работников, около 30, для организации боевых действий»[153].

В июле – вгусте 1921 года «в северной части Волыни оперировали отряды под руководством Островского (около 200 человек), Василевского (60 лиц) и Русакова (17 лиц)… В южной части Волыни имеется отряд человек в 30, которому недостает оружия».

Чем же занимались эти люди? «Партизанским отрядам были даны директивы вести работу в сторону терроризирования и дезорганизации властей и стремиться к делам более крупного характера (взрыв крупных мостов, ж.-д. полотна, налеты с разоружением и т.п.)»[154].

Хотя не все складывалось так великолепно, как можно решить после прочтения предыдущих абзацев. Летом 1921 года на Волыни произошел «полный провал всей Волынской организации, который начался в июле месяце и сорвал не только всю работу, но и парализовал на время всякую возможность возобновления работы»[155].

Что же произошло тогда на Волыни? В начале мая 1921 года свои услуги Закордоту предложил некий Казимеж Битовт, в 1918 году «подпольный работник в районе Луцкого, Ковельского, Холмского и Ровенского уездов, штаба коммунистических повстанческих частей Западной Украины и Белоруссии…». В мае 1921 года он поступил на службу в Закордот[156]. Как он сам признался позднее на допросе в польской контрразведке, его главная цель работы в этой организации – попасть на территорию Польши и сразу же установить связь с местными правоохранительными органами.

7 июня 1921 года он выехал из Киева и вечером 10 июня прибыл в приграничный городок Острог. На следующий день он пересек советско-польскую границу. Она почти не охранялась пограничниками. 11 июня 1921 года Казимеж Битовт прибыл в Ровно и установил связь с начальником политической полиции города. С этого момента он работал под контролем польских органов госбезопасности[157].

Не только он активно сотрудничал со следствием. Арестованные польской полицией Анджей Шляхтин и Анджей Блащук сообщили все, что они знают о деятельности Закордота[158].

Хотя самые интересные подробности на допросе 6 августа 1921 года сообщил «председатель «Волынской губтройки» организации Закордот Антоний Марцинкевич. Процитируем этот документ полностью:

«1. Около 10 марта 1921 г. Маркус, в качестве начальника отдела Закордота ЦК КП(б)У в Харькове, выдал Русакову примерно 20 каратов бриллиантов для целей акций в Польше.

Неделей позже из отдела Закордота в подотдел в Киев было выслано 175 каратов бриллиантов для группы Русакова.

Пребывая уже в Польше, я слышал от своих сотрудников, что советское правительство в Москве выделило 1500 каратов бриллиантов для подотдела Закордота в Киеве.

Я знаю, что Христич, председатель «Волынской губтройки», получил 175 000 царских рублей и 20 каратов бриллиантов в качестве бюджета на один месяц. Независимо от этого я получил 50 000 царских рублей и 20 каратов бриллиантов.

Все предоставляемые бриллианты подотдел в Киеве получал из Москвы через Киевский банк, который является отделением Народного банка в Москве.

2. Перед моим отъездом из Харькова, т. е. примерно 25 марта с. г., я видел в Харькове Мануильского, народного комиссара сельского хозяйства, посвященного в дела Закордота. Этот же Мануильский был на мирной конференции в Риге.

3. Окончательный срок начала вооруженной акции на границах Польши не был установлен. Стремились к тому, чтобы до 1 июля начать уже организацию мелких повстанческих отрядов на Волыни. Целью организации Закордота было создание поводов для нового объявления войны Польше за несоблюдение условий мирного договора. Для Советской Украины и ее правительства война была необходимостью, т. к. состояние мира, которое не принесло ожидаемого улучшения экономической ситуации, не было достаточной гарантией силы советского правительства, которое в связи с этим стремится развязать войну, чтобы таким способом и дальше удержаться у власти. Так, население Украины, как и правительственные круги, надеялось на немедленное улучшение экономической ситуации сразу же после заключения мирного договора. Однако эти надежды не оправдались, вплоть до момента моего отъезда ничто не улучшалось, наоборот, те заводы, которые еще работали, также остановились. Все это еще больше усилило уже давно возникшее недовольство людей, и в первую очередь – среди рабочих. Конференция беспартийных рабочих и крестьян в Харькове, которая состоялась 15 марта 1921 г., была разогнана органами советской власти. Конференция проходила под лозунгом созыва учредительного собрания, с требованием хлеба и свержения коммунистического правительства. Во время первого заседания в момент, когда перешли к избранию президиума, попытался выступить Аверин, председатель харьковского губернского исполнительного комитета рабочих и крестьянских советов, с приветственной речью от губернского управления, но присутствующие рабочие не дали ему говорить, после чего с помощью вооруженных людей конференция была разогнана.

4. Желая развязать войну, Советское правительство старалось спровоцировать такую ситуацию, которая позволила бы обвинить Польшу в нарушении мирного договора.

Когда я уезжал из Харькова, Маркус в моем присутствии сказал Русакову, что Закордот должен установить, есть ли еще на территории Польши петлюровские отряды, а если есть, то стараться внедрить коммунистов в эти отряды с целью соучастия и одновременно добычи вещественных доказательств, что эти организации поддерживаются польским правительством. Предусматривалось также, чтобы Закордот организовывал небольшие боевые отряды с помощью украинских национальных элементов, которые должны были действовать как петлюровские банды. Цель всего этого состояла в создании конкретных поводов, на основании которых можно было бы обвинить Польшу в несоблюдении мирного договора – поддержке враждебных советскому правительству банд. Закордот, как правительственная организация, должен был существовать только до момента созыва ближайшего 3-го конгресса III Интернационала, который должен был начаться 15 июня с. г. А затем акции Закордота должны были полностью перейти в ведение бюро III Интернационала: таким образом, польское правительство в случае раскрытия этих акций не смогло бы выдвигать никаких обвинений в адрес Советского правительства, которое оказалось бы непричастно к этому, поскольку III Интернационал не является правительственным органом.

5. Мы получили четкий приказ, чтобы ни в коем случае не признавались, что мы присланы на работу из России, а лишь утверждать, что организации Закордота носят местный характер. Было строго запрещено вступать в контакт с официальными большевистскими правительствами в Польше. Только в случае возможного ареста какого-нибудь из членов Закордота можно было частным образом обратиться к советской миссии по репатриации в Варшаве или к дипломатическому представителю с просьбой о вмешательстве и защите, представляя себя гражданином Советской России и Советской Украины.

Предусматривалось, что в случае начала восстания советское дипломатическое представительство не должно было признаваться в том, что это движение имело какую бы то ни было связь с Советской Россией или Украиной, но должно было бы рассматриваться как самостоятельное движение польских коммунистов, а в случае если бы удалось поднять массовое восстание, то повстанческие отряды должны были бы носить название Польской Красной Армии.

6. Было предусмотрено, что в случае успеха восстания подготовленные в Белоруссии боевые польские отряды (Смоленск, Витебск, Минск) должны были объединиться с боевыми организациями на территории Польши. Целью организации и всей работы было свержение существующего общественного строя Польши путем локальных восстаний.

7. Я считаю, что в сложившейся в настоящее время ситуации и при рассмотрении в целом дел как уже расстрелянных, так и остальных арестованных советское дипломатическое представительство в Варшаве не будет официально выступать и вмешиваться из опасений, что арестованные могли признать фактическую роль Советского правительства во всей акции Закордота, и не захочет компрометировать себя»[159].

А вот другой интересный документ – Рапорт Министерству иностранных дел Польши об аресте на Волыни сотрудников Закордота от 10 августа 1921 года.

«По поручению господина министра иностранных дел я отправился 4-го числа текущего месяца в Луцк с целью изучения дела об аресте на Волыни коммунистов, обвиненных в участии в коммунистической организации Закордот.

Соблюдая инструкции, полученные от заместителя начальника Восточного отдела г-на Шумлаковского, я полностью отказался от контактов с местными судебными властями и сохранял по отношению к ним полнейшее инкогнито. Зато я основательно ознакомился с материалом, который предложил мне представитель II отдела Нач. Дов. Разведывательного Бюро (Р.Б.5).

Ко дню моего прибытия в Луцк, т. е. к 4-му числу текущего месяца, судебное следствие еще не начиналось. Предварительное следствие уже велось под надзором прокурора Окружного суда, одновременно двумя органами: 1) Отделом IV Э Министерства внутренних дел под руководством старшего комиссара Тарнавского и 2) Разведывательным бюро, II Отдел Нач. Дов. под руководством поручика Урбанца и его помощника г-на Литевского.

Основной материал состоит из протоколов свидетельских показаний арестованных коммунистов, допрошенных Тарнавским и поручиком Урбанцем; я на месте прочел все протоколы допроса, проведенные Тарнавским и поручиком Урбанцем; к настоящему прилагаю копии протоколов, составленных представителем Разведывательного Бюро поручика Урбанца, общим количеством 30 (приложение № 1); копий протоколов Тарнавского я не получил, поскольку у него не было времени на их составление, эти протоколы вместе с особым отчетом поручика Урбанца будут до 15-го числа этого месяца пересланы в Варшаву Верховному командованию (Р.Б.5).

На основании указанных выше протоколов и устной информации, переданной мне поручиком Урбанцем и г-ном Литевским, я установил следующее:

Раскрытая на Волыни коммунистическая организация под названием Закордот (Закордонный отдел) имеет свою базу в Харькове. Цель деятельности Закордота заключается в совершении большевистского переворота в Польше путем организации локальных восстаний вооруженного местного населения, которым (т.е. восстаниям) руководители Закордота пытаются придать характер национального движения, белорусского и украинского (смотрите показания: Казимежа Битовта от 22. 07 сего года (с. г.), Антония Марцинкевича от 27. 07 и 06. 08 с. г., Качиньского от 27. 07, Андрея Шляхтина от 23. 07, Андрея Блащука от 23. 07, Наталии Тарской от 24.07, Василия Бернацкого от 04. 08 с. г., а также копию донесения агента Литевского в Р.Б.5. Действующая на территории Волыни коммунистическая организация была только одним из подотделов Закордота, сверхразветвленной организации, действующей также и на территории Белоруссии, Полесья и Малой Польши. К настоящему прилагаю схему всей системы организации Закордота, разработанную на основании показаний арестованных коммунистов и нарисованную по указаниям обвиняемого Антония Марцинкевича. Как видно из прилагаемой схемы, деятельность Закордота распространяется не только на отдельные части Республики Польша, но охватывает также и Литву (подотдел Закордота в Смоленске), балтийские государства – Латвию, Эстонию и Финляндию (подотдел Закордота в Пскове), а также Румынию (подотдел Закордота в Одессе).

При изучении материала и в разговоре с поручиком Урбанцем и его помощником я старался определить, какая существует связь между деятельностью коммунистической организации Закордота и Советским правительством. С целью выяснения этой связи я постарался добиться проведения дополнительного допроса обвиняемого Антония Марцинкевича, которого я допрашивал лично в присутствии поручика Урбанца (смотрите протокол показаний Марцинкевича от 06. 08 с. г.), – Марцинкевич как председатель Волынской «Губтройки» (губернской революционной «Тройки») является одним из членов Закордота, лучше всех остальных ознакомленных с общей системой деятельности этой организации на территории Польши и который как интеллигентный человек (был студентом университета, математическое отделение) лучше остальных арестованных ориентируется в политических вопросах и знает политические основы деятельности Закордота; большинство же остальных арестованных были преимущественно слепым орудием в руках руководителей организации. В соответствии с показаниями Марцинкевича и остальных можно с полной уверенностью утверждать, что организация Закордот является официальным аппаратом Советского правительства в Москве и в Харькове. Подотделы Закордота, деятельность которого распространяется на Волынь, Полесье, Беларусь, Малую Польшу и Варшаву, с резиденцией в Киеве подчиняются центральному управлению Закордота в Харькове, которое подчиняется непосредственно ЦК КПУ (Центральному Комитету Коммунистической Партии Украины), а во главе ЦК КПУ стоят люди, которые входят в состав Советского правительства Украины, как, например, Раковский, Мануильский, Петровский, Затонский, Феликс Кон. К настоящему прилагаю фотографии схемы организации Закордота, которую собственноручно нарисовал и снабдил комментариями обвиняемый Марцинкевич. Денежные средства на проведение агитации и организации повстанческих подразделений Закордот получал от Советского правительства в Москве, откуда они пересылались через Киевский банк, являющийся отделением Национального банка в Москве, т.е. официального банка Советского правительства. Средства для целей Закордота выплачивались частично наличными, однако преимущественно в виде бриллиантов. Не подлежит сомнению, что столь значительным количеством бриллиантов в настоящее время в России распоряжается только Советское правительство. Далее, в качестве следующего доказательства, что Закордот является правительственной организацией, может служить удостоверение личности, выписанное на имя Котовича (партийная кличка Битовта) подотделом Закордота в Киеве (Закордонный отдел ЦК КПУ, подотдел Правобережья и Галичины) 30 мая 1921 г. под № 5262/С и подписанное Станиславским. Второй абзац этого удостоверения содержит поручение всем железнодорожным и военным властям, а особенно «Особым отделам» (ЧК), «Отделениям» и «Контрольным пунктам» (в пограничных зонах), чтобы предоставляли всевозможную помощь предъявителю удостоверения, а именно в соответствии с постановлением Реввоенсовета (Революционного Военного Совета) Юго-Западного фронта от 8 июля под № 245. Не подлежит сомнению, что такого типа поручения железнодорожным и военным властям, а особенно «Особым отделам» (ЧК) может выдавать в своих удостоверениях только институция, являющаяся правительственным органом. На основании приведенных выше доводов можно считать доказанным, что правительство Советской Украины, проводя с помощью своих органов агитацию и пропаганду на территории Польши и создавая организации, посягающие на территориальную целостность Польши (агитация за отделение Кросов от Польши), и занимаясь подготовкой свержения общественно-государственного строя Республики Польша путем насилия (организация партизанских ячеек), нарушило обязательства, содержащиеся в абзацах 1 и 2 ст. V Мирного договора, подписанного в Риге 18.03.1921 г. и вступившего в силу с 30.04.1921 г. (дата обмена документами, ратифицирующими Договор). Следует отметить, что почти все инкриминированные действия датируются периодом после 30.04.1921 г. (например: служебное удостоверение личности члена Закордота Котовича-Битовта подписано 30.05.1921 г.).

Следует допустить, что Советское правительство в Москве, не желая нести свою долю ответственности за акции, совершаемые на Волыни через посредничество Закордота правительством Советской Украины, будет пытаться доказывать, что эти акции украинское правительство осуществляло самостоятельно и независимо от Москвы, возможно даже, что осуществление работы Закордота на территории Польши умышленно было поручено правительству в Харькове для того, чтобы не обнаружить ответственность, в случае неуспеха, московского правительства. Кроме этого, следует подчеркнуть некоторые обстоятельства, указывающие на то, что деятельность Закордота на Волыни не была неизвестной для Советского правительства в Москве:

1. Не подлежит сомнениям, что фондами, необходимыми для осуществления акций Закордота в столь широком масштабе, распоряжается Москва, а не Харьков.

2. В соответствии с показаниями обвиняемого Марцинкевича и других, деньги и бриллианты для подотдела Закордота в Киеве присылались из Москвы через Киевский банк.

3. В своих показаниях от 22.07.1921 г. Битовт-Котович сообщает, что в секретном партийном собрании, на котором обсуждались дела руководства организации Закордота и которое состоялось в Киеве в середине июня с. г. (и на котором он, Битовт, присутствовал), принимал участие также и Зиновьев, член Советского правительства в Москве.

Характерным является обстоятельство, что Советское правительство с помощью коммунистов проводило в среде местных крестьян на Волыни антипольскую и антиправительственную агитацию под национальными украинскими и белорусскими лозунгами; члены Закордота рассчитывали на то, что с момента начала восстания им удастся подчинить себе это восстание и возглавить его, с тем чтобы превратить национальное движение (украинское и белорусское) в движение коммунистическое и в такой способ совершить большевистский переворот в Польше. Предусматривая возможность раскрытия организации Закордота и во избежание компрометации, чтобы не скомпрометировать в случае неудачи Советское правительство, члены Закордота получили четкие инструкции, чтобы, агитируя в среде местных жителей, не признавались в том, что они были присланы из России или с Украины, и чтобы они не поддерживали никаких контактов с официальными советскими миссиями в Польше. Вся деятельность Закордота должна была иметь признаки локального движения, руководимого местными деятелями (показания Марцинкевича от 06.08.1921 г.). Но на основании показаний арестованных коммунистов было установлено, что большинство из них прибыли из России или Украины, в целом ряде показаний подробно описывались обстоятельства, при которых отдельные обвиняемые попали в Польшу через так называемые «переправы» в пограничной зоне (Славута – Острог, Нововолынск – Кожец, Олевск – Сарны). В соответствии с показаниями Марцинкевича и других было установлено, что, для того чтобы обеспечить себя на будущее и избежать какой бы то ни было ответственности Советского правительства за деятельность Закордота, было решено, чтобы с определенного момента Закордот утратил свой официальный характер правительственного органа и чтобы все его акции взяло на себя бюро III Интернационала – что также, вероятно, в настоящий момент уже наступило.

Путем поимки 46 коммунистов, арестованных в Ровно, Луцке, Сарнах, Дубно, Хотыни, Кременце и Остроге, была ликвидирована деятельность Закордота на Волыни; однако эта ликвидация, по мнению Урбанца, была преждевременной, поскольку она затруднила в значительной степени обнаружение аналогичных отделений Закордота, без сомнения, существующих в Полесье, Беларуси, Малой Польше и Варшаве, а также отодвинула на более позднее время окончательную ликвидацию коммунистической организации Закордота в целом на территории Республики Польша. Поручик Урбанец утверждает – и у него есть, похоже, доказательства этого, – что, несмотря на аресты, проведенные на Волыни, акции Закордота продолжаются, и считает, что обязательным является продолжение ведения следствия в этом направлении, и в ближайшее время намеревается перенести свои поиски в Полесье и Белоруссию, в надежде, что ему удастся снова связать нити дела, разорванные фактом проведенных арестов, и довести свою акцию до успешных результатов. Преждевременная ликвидация организации Закордот на Волыни произошла потому, что несколько членов Закордота совершили в Ровно и в его окрестностях два преступления, одно из которых – убийство супругов Горенштейнов в Ровно с целью ограбления. Эти преступления стали причиной вмешательства следственной полиции и вызвали необходимость немедленного ареста непосредственных участников убийства; опасения, что этот арест убийц мог бы напугать остальных членов Закордота, определили необходимость ареста всех выявленных дефензивой (политической полицией) коммунистов, принимающих участие в акциях Закордота.

За преступления и участие в коммунистической организации Закордот арестовано всего 46 человек; отмечу, что гражданство отдельных арестованных приводится по протоколам дачи показаний, составленных старшим комиссаром Тарнавским.

Из указанных выше арестованных 6 человек, а именно 1) Винцентий Качиньский, 2) Наталия Тарска, 3) Анджей Шляхтин, 4) Якуб Киршенштейн, 5) Петр Микшевский и 6) Эустафий Кондратышин были осуждены Чрезвычайным судом в Луцке и по приговору от 30.07. с. г. были осуждены на смертную казнь путем расстрела; приговор был приведен в исполнение 31.07 с. г. К настоящему прилагаю копию Чрезвычайного суда. Копию обвинительного заключения по делу 6 расстрелянных я не смог получить в Луцке, поскольку обвинительное заключение было переслано Прокурору по апелляциям Восточных земель в Варшаве; мотивы приговора (обоснование) – как меня проинформировали в Луцке – как будто до сих пор не были объявлены, несмотря на то что обоснование было сформулировано на 01.08 с. г. Одновременно с указанными выше 6 расстрелянными должен был быть осужден Антоний Марцинкевич, который принимал активное участие в убийстве супругов Горенштейнов, однако в последний момент, когда он находился на скамье подсудимых, его дело ввиду особого характера (о котором я докладывал господину министру устно) было отложено и должно будет рассматриваться отдельно или же вместе с остальными обвиняемыми, в зависимости от дальнейшего хода следствия, ведущегося представителем военной дефензивы.

Процесс указанной выше шестерки, который состоялся 30-го, носил характер чисто уголовного дела, без политического подтекста, по крайней мере, судебные власти во время заседаний старались избегать вопросов политического характера. А вот будущий процесс над 40 коммунистами будет иметь определенно политический характер, поэтому следует предвидеть, что он приобретет значительную известность и вызовет большой интерес в политических сферах и в прессе как в нашей стране, так и за рубежом. Следовательно, возникает вопрос, заинтересовано ли Министерство иностранных дел в том, чтобы процесс над 40 коммунистами был предан гласности, или же, наоборот, лучше будет, если удастся избежать большой известности; в первом случае было бы целесообразным перенесение дела в Варшаву, где процесс мог бы проходить с большим участием общественности и прессы. Дата процесса еще не установлена, но процесс наверняка состоится не раньше, чем в первых числах сентября.

Следует отметить, что при допросе арестованных как представителем #V# Министерства внутренних дел, так и представителем Р.Б.5 Нач. Дов. не было в достаточной степени, как это следует из содержания протоколов показаний, выделена политическая сторона дела в целом. Я считаю, что если не ото всех, то по крайней мере от некоторых обвиняемых можно было бы на соответствующем допросе получить определенные политические заявления, проливающие свет на роль Советского правительства в деятельности организации Закордота, а также на политическое основание этой деятельности вместе с внутренней и внешней политикой Советской России и Украины. В ходе проведенного мной допроса арестованного Марцинкевича, хотя это происходило в условиях не слишком благоприятных, мне все же удалось получить показания, имеющие определенную политическую ценность; на мой взгляд, то же самое можно было бы получить и от многих других обвиняемых. Ввиду того, что судебное следствие еще не начиналось, я считал бы желательным, чтобы судебный следователь в случае дополнительного допроса обвиняемых обратил внимание на политический аспект показаний; особый интерес с этой точки зрения, по-моему, могли бы представить показания Гончарова. Министерство иностранных дел могло бы в случае необходимости обратиться по этому делу к Министерству юстиции с просьбой о выдаче соответствующих указаний судебному следователю, которому будет поручено ведение судебного следствия.

В то же время считаю необходимым отметить, что в соответствии с собранными мной в Луцке данными восточная граница Республики Польша охраняется явно ненадлежащим образом, и пересечение границы в ту или иную сторону без каких бы то ни было документов не представляет ни малейших трудностей. Как вытекает из показаний почти всех обвиняемых, большинство из них попадали в Польшу через пограничные пункты с помощью больших или меньших денежных сумм. По словам поручика Урбанца, переход через границу в ту или иную сторону сегодня возможен за минимальную сумму 100–150 польских марок. Когда я спросил арестованного Марцинкевича, встречали ли члены Закордота, посылаемые в Польшу, какие-нибудь трудности при пересечении границы и пытался ли Закордот протащить своих людей в числе репатриируемых польских беженцев, Марцинкевич рассмеялся и ответил, что они не использовали Комиссию по репатриации, поскольку переход через границу не представляет никаких трудностей»[160].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.