Бои на Стоходе. Тупик

Бои на Стоходе. Тупик

25 июля атаки под Барановичами были возобновлены. Они продолжались вплоть до 29 июля. Прорыв на Брест-Литовск вновь не состоялся, германский фронт устоял, а атакующие русские армии опять понесли значительные потери¹. Неудачное наступление Западного фронта совпало с активизацией союзников на Сомме. Бои под Верденом окончательно остановились. Главнокомандующий французской армией генерал Жоффр издал приказ, в котором говорилось: «Великие жертвы, которые Франция принесла под Верденом, дали нашим союзникам время для организации их ресурсов, позволили нам разработать наши планы и выполнить их с полным учетом потребностей всех фронтов. Сейчас мы можем одновременно использовать полностью все наши ресурсы. Я хочу отдать дань уважения тому, как наши союзники выполняют свой долг. Россия получила время, для того чтобы собрать свои неисчерпаемые резервы и бросить их вперед во все возрастающем количестве, и сейчас ее огромные армии с большим успехом действуют в Галиции, Волыни и Армении. Великобритания также использовала прошедшие два года, для того чтобы продемонстрировать миру размеры своих многочисленных ресурсов. Ее войска сейчас демонстрируют восхитительное мужество на Сомме, показывая, на что способна решительная нация в такое время»². Тем не менее немцам повсюду удалось удержать фронт.

После передышки, наступившей после 14 июля на фронте русских 3-й и 8-й армий на реке Стоход, с 28 июля по 1 августа 1916 г. здесь возобновились масштабные бои. Генералы Георг фон дер Марвиц и Карл Лицман, командовавшие на этом участке фронта смешанными германо-австрийскими частями, считали, что, несмотря на тяжелое положение, они удержат позиции. Но генералы Карл Терчанский, Эдуард фон Бем-Ермоли и Ганс фон Сект на фронте эрцгерцога Карла не были уверены, что австрийские части удержатся, если они не получат прослойки из германских войск.

Австро-венгерская армия несла колоссальные потери – с 4 июня по 12 августа войска Юго-Западного фронта взяли в плен 8 255 офицеров, 370 153 солдата, захватили 496 орудий, 144 пулемета, 367 бомбометов и минометов, около 100 прожекторов, огромное количество других трофеев. Немцы по-прежнему не могли выделить для Галиции сколько-нибудь значительные резервы. Кроме тяжелого положения на Восточном и Западном фронтах они были вынуждены считаться и с возможностью вступления в войну Румынии. Эта проблема возникла сразу же после Луцкого прорыва.

Верховное командование германской армией отправляло против русского Юго-Западного фронта все, что возможно. В Галицию был отправлен даже турецкий 15-й корпус, в состав которого вошли лучшие турецкие части – 19-я (которой командовал Мустафа Кемаль во время боев на Галлиполи) и 20-я дивизии. Корпус перед отправкой в Галицию был дополнительно усилен артиллерией, на месте его еще усилили пулеметами. Переброска его затянулась – железные дороги не могли выделить для турецких войск более одного (!) поезда в сутки. Аскеры заняли позиции в армии фон Ботмера на Золотой Липе. В первых же боях они понесли значительные потери – около 7 тыс. рядовых и 95 офицеров, однако сумели удержать свои позиции, не без поддержки германских частей³. Но командованию Восточным фронтом выбирать не приходилось. Между тем наступавший русский фронт также нес огромные потери. Наступательная операция вырождалась в лобовые столкновения. Победоносная русская 8-я армия к 4 августа 1916 г. значительно сократилась в числе: 39-й корпус насчитывал всего 9 тыс. штыков, 23-й – 8 тыс., 51-й – 17 тыс., 8-й – 20 тыс.⁴

В середине июля под Луцк была перевезена гвардия. С середины октября 1915 по начало июля 1916 г. она находилась в «большом резерве» в районе Режица – Двинск – Молодечно – Минск. В первый период войны полки потеряли до 75 % состава, в некоторых ротах насчитывалось по 15–20 человек. За время отдыха численность штыков в ротах была доведена до 200–220 штыков, полностью восстановлена штатная численность унтер-офицеров, пополнения получили хорошую подготовку⁵. Вместе с 1-м и 30-м армейскими корпусами 8-й армии гвардия образовала Особую армию под командованием генерала Безобразова. Собственно среди своих подчиненных он был популярен, солдаты и офицеры называли его «гвардейским воеводой», но это назначение вызвало особо острые нарекания в тылу. Вопреки распространенным мнениям о неспособности ее командования⁶, в боях под Барановичами и у Свинюхи-Корытница в 1916 г. особенно отличилась именно гвардия.

Ее действия получили самую высокую оценку со стороны противника: «Русская гвардия показала, что она является действительно отборной частью. Бои были ожесточенные, наши потери огромны. Пали почти все командиры рот. Русские держались до конца и бесстрашно умирали, не отступая ни шагу»⁷. Теперь им предстояло действовать на Юго-Западном фронте. 1 (14) июля 1916 г. командующий войсками гвардии В. М. Безобразов, его начальник штаба генерал-майор граф Н. Н. Игнатьев и и. д. генерал-квартирмейстера полковник Б. В. Геруа прибыли на встречу со штабом Брусилова. Во время короткого совещания гвардейцам была поставлена задача – двигаться под Луцк и далее развивать успех 8-й армии, наступая на Ковель. Сама 8-я армия должна была двигаться на Владимир-Волынский⁸.

На рубеже атаки гвардии лежала река Стоход с ее болотистой долиной шириной до тысячи шагов⁹. Нижнее течение этой реки было не только полноводным – здесь Стоход разветвлялся на множество рукавов с более или менее возвышенными островками посередине, окруженными торфяными болотами, которые преграждали подходы к чистой воде¹⁰. «Каприз войны, – писал русский военный корреспондент, – даровал маленькому и ничем не примечательному Стоходу это нечеловеческое испытание. Одно его название рисует местность его владений. “Стоход”, сто ходов, сто русл, сто течений – вот что знаменует эта лента воды, ныряющая в вязкой топи болот и, несмотря на свою узость, часто необычайно глубокая»¹¹. Местность была чрезвычайно тяжелой для движения.

«Через болота, – вспоминал офицер штаба Гвардейского корпуса, – сообщения летом нет, кроме немногих троп между островами. Движение вне тропинок местами возможно для одиночных людей, но дождливая погода, стоявшая несколько дней перед атакою, значительно уменьшила эту возможность. Неприятель (германцы) занимал расположение за Стоходом, причем южнее кол.[онии] Переходы и Райместо его первая укрепленная полоса была выдвинута на линию Райместо, Шурин, Трыстень. Некоторое командование неприятельского берега и леса скрывало внутренность позиции противника. Наш берег – плоский, со значительно вырубленными (против показанных на 2-верстной карте) лесами – представлял мало укрытий для батарей и еще меньше для наблюдательных пунктов»¹².

«С грустью и недоумением, – вспоминал Геруа, – взглянули мы на поле нашей будущей атаки. Сначала открытая и плоская, как ладонь, полоса Суходольских болот, необходимость форсировать реку, а затем лесистоболотистые дефиле, которые тянулись до самого Ковеля и которые можно было защищать малыми силами с достаточным числом пулеметов и орудий против превосходных сил. Сомнениям нашим не дано было развиться и вылиться в спор, так как вслед за общими указаниями последовало со стороны Брусилова и его оперативного штаба прямое указание, что делать. Как бы решая задачу за Безобразова, Клембовский (начальник штаба фронта. – А. О.) с Духониным (генерал-квартирмейстер фронта. – А. О.) указали нам и участок, на котором должен был быть произведен удар. Это был как раз болотистый фронт левого фланга, где нам предстояло сменить 39-й корпус»¹³.

4 (17) июля на очередной встрече с Брусиловым Безобразов получил приказ принять позиции от 39-го армейского корпуса. К 9 (22) июля основные части гвардии вышли к указанному району, задержалась лишь кавалерия, подошедшая к 17 (30) июля¹⁴. В ночь на 12 (25) июля началась смена войск на позициях. О том, что они представляли собой, можно судить по позициям

лейб-гвардии Кексгольмского полка, принявшего участок от 500-го пехотного полка: «Устройство принятой позиции и профиль укрытий оказались, как часто случалось при сменах, для полка непривычными: высота брустверов, где они были (больше на флангах), была рассчитана на малорослых армейских солдат, а на левом участке, тянувшемся по мокреди и болоту, окопов, в сущности, не было, там нельзя было врыться в землю, и только местами были устроены какие-то подобия укрытий от взоров противника из наносного дерна. Перед этими “окопами” тянулся один ряд рогаток с колючей проволокой. Так или иначе, зная, что атаку ждать не нам, а неприятелю, устроились»¹⁵.

Вряд ли командование Юго-Западного фронта поступило разумно, приняв решение использовать в подобных условиях отборные войска, однако и сам Безобразов не проявил должной твердости. Вместо того чтобы настоять на возможности выработать собственный план, выпросил лишь отсрочку для ознакомления с местностью. Брусилов первоначально требовал наступления уже через пять дней, то есть 6 (19) июля. 15 (28) июля Юго-Западный фронт снова перешел в наступление, на этот раз 3-я и Особая армии наступали на Ковель с севера и юга, 8-я армия – на Владимир-Волынский, 11-я – на Броды, 7-я и 9-я выполняли ранее поставленные задачи¹⁶. Провести должную подготовку к наступлению штаб Гвардейского корпуса не смог. Он просто не имел для этого времени, так как большая часть укреплений противника, находившаяся на высоком правом берегу Стохода, была просто невидимой с ее полого восточного берега.

В воздухе господствовала немецкая авиация, попытки использовать привязной аэростат окончились неудачей. Единственный раз, когда русский самолет поднялся в воздух над долиной реки, он был немедленно атакован и сбит тремя истребителями противника. Возможность подготовиться к эффективной артиллерийской борьбе батареями и опорными пунктами обороны противника исключалась за отсутствием возможности получить информацию о них¹⁷. Как показали потом на допросах пленные германские офицеры, именно благодаря воздушной разведке направление русской атаки не стало для них неожиданным. Австрийские части здесь были усилены переброшенными с Соммы немцами, что оказалось неожиданным сюрпризом для атакующих¹⁸. 15 (28) июля Безобразов отдал приказ: «Славные войска Гвардии и их доблестные соратники, войска I и XXX Армейских корпусов! Сегодня, в день Святого Владимира, вам предстоит огнем и мечом проложить дорогу к древнему Ковелю и освободить искони русские земли Волыни от вражеского нашествия»¹⁹.

Гвардия начала наступление 15 (28) июля после семичасовой артиллерийской подготовки²⁰. Артиллерия методически пробивала проходы в проволоке и, как отмечает очевидец, «замечательно удачно била по немецким окопам»²¹. В целом артподготовка была удачной, хотя и сказывалось недостаточное количество тяжелой артиллерии. Готовивший ее русский артиллерист отмечал: «Звуковой эффект был огромный. Ни одной минуты не было перерыва в грохоте выстрелов и разрывов… Но, вместе с тем, нельзя было сказать, что зрительное впечатление было столь же внушительно, как и звуковое. Вполне определенно сказывалось недостаточное количество артиллерии, главным образом мортирной и тяжелой. Невольно приходило на ум сравнение нашей артиллерийской подготовки с немецкой, и, конечно, сравнение это было не в пользу нашей. У немцев действительно создавалось впечатление батальной картины: весь атакуемый участок заволакивался черными, зеленоватыми и белыми разрывами, к которым примешивались еще облака пыли и земли. Создавался форменный ад, превращавший защитников окопов в морально подавленных или даже обезумевших людей. Мы со своим огнем были, конечно, много скромнее. Но, во всяком случае, картина, представлявшаяся взору с наблюдательного пункта, откуда был виден почти весь фронт нашей дивизии, по своей внушительности превосходила все, что нам приходилось видеть и создавать при прежних подготовках»²².

Здесь, на Стоходе, повторялись картины, привычные уже для фронта во Франции или Фландрии. Противник переждал артобстрел в убежищах, которые не удалось разрушить. За последние два часа огневой подготовки со стороны немцев не было слышно ни одного выстрела, что, казалось, свидетельствовало о ее значительном успехе²³. Атака пехоты началась в час дня. Настроение в войсках было приподнятым – все верили в успех наступления²⁴. Сразу же обнаружилось, что пулеметные точки немцев не подавлены – оборона противника ожила и встретила атакующих мощным огнем²⁵. «По колени в воде наши части переходили через торфяные болота и где вброд, где по мосткам переходили через многочисленные рукава Стохода. Огонь с неприятельской стороны был очень силен»²⁶. В течение одного часа атаки были взяты три линии окопов – вся первая линия обороны противника была прорвана.

Немцы отступали, пехота закреплялась на захваченных позициях и приходила в себя после тяжелейшего боя, кавалерии не было²⁷. «В тылу слышно, – вспоминал командир Кексгольмского полка, – как с фронта полка, сквозь победное ура доносятся крики “кавалерию вперед”, “кавалерию вперед”. Но либо эти крики были преждевременны, либо не были услышаны кем надо»²⁸. В первый же день было захвачено 46 орудий, включая 17 тяжелых, 65 пулеметов, взято около 5 тыс. пленных, из них 150 офицеров. 41-я гонведная дивизия отступала с большими потерями, 31-й гонведный полк – уничтожен. Серьезные потери понесли также 29-я австрийская, 19-я и 121-я германские дивизии (последняя прибыла с Соммы). Поле боя было усеяно телами немецких и русских солдат. Во время боев в конце июля – начале августа 1916 г. на Стоходе корпуса Особой армии под командованием Безобразова разбили австро-германцев, было взято в плен 8 тыс. солдат, 300 офицеров и 2 генерала, трофеи составили 46 орудий, в том числе и крупного калибра, 70 пулеметов. Германский командующий генерал Марвиц, оценивая характер и масштаб этих боев, сухо отметил: «условия как на западе»²⁹.

Противник понес большие потери на первой линии обороны и отошел на вторую. Безобразов докладывал императору: «Доступные для атаки места оказались частями заранее укрепленной позиции; эти опорные пункты связаны между собой огневой обороной»³⁰. Русская артиллерия не везде сумела уничтожить эти опорные пункты и разрушить проволочные заграждения – здесь и легла значительная часть первой волны атакующих³¹. Естественно, что при таких условиях наступления потери гвардии были весьма чувствительными. После атаки 15 (28) июля в лейб-гвардии Финлядском полку были убиты или ранены все командиры рот, общие потери составили свыше 2700 человек³². Лейб-гвардии 3-й стрелковый Его Величества полк был сведен в батальон, остатки каждого из трех его батальонов составили роту, а 4-й ротой стала рота маршевого пополнения, прибывшая на следующий день после атаки³³. Остатки Преображенского полка были сведены в роту. В частях бои у Стохода начали называть избиением младенцев³⁴.

Бои в топких теснинах, несмотря на успехи гвардейцев в первые дни наступления, не вылились в большой прорыв. Австро-германцы отошли на подготовленные позиции, и в дефиле между болотами русской пехоте пришлось брать одну позицию за другой. Гвардия после прорыва у Трыстеня была загнана в «болотный мешок»³⁵. Стоявшая во время боев в тылу гвардейская кавалерия ждала именно его, чтобы выйти из района болот и гатей на простор, в тыл противника. «С каждым днем надежды на этот прорыв слабели, – вспоминал офицер кавалергардского полка. – Наша геройская пехота, неся огромные потери, с трудом продвигалась вперед, отбиваясь от контратак противника, захлебываясь в болотах и трясинах Стохода»³⁶.

Преодолевать «пробки» в укрепленных дефиле было чрезвычайно сложно, а между тем штаб фронта не выделил для поддержки тяжелую артиллерию. 21 июля (3 августа) наступление остановилось. Брусилов приказал продолжить его, не считаясь с потерями. 22 июля (4 августа) Особая армия начала перегруппировку³⁷. В ночь с 22 на 23 июля (с 4 на 5 августа) 1-я и 2-я гвардейские дивизии проделали 35-верстный ночной переход к Стоходу. Затем последовала дневка, и в ночь на 24 июля они стали принимать позиции³⁸. Окопы в это время находились в самом примитивном состоянии – как отмечал один из офицеров Измайловского полка, это были «одиночные лунки для стрельбы лежа». Войска вынуждены были углублять и соединять их, одновременно занимаясь разведкой позиций противника³⁹. Они представляли собой две линии окопов с проволочным заграждением, на опасных направлениях доходивших до шести шагов в ширину. Глубина немецкой обороны достигала трех верст⁴⁰. Естественно, что за день подготовиться должным образом к атаке не удалось, войска посылались «не в бой, а на убой»⁴¹.

В 6:00 26 июля (8 августа) началась артиллерийская подготовка, которая в целом закончилась к 11:30. Артиллерия не смогла пробить проходы в проволоке, и в результате атакующая пехота на большинстве участков атаки понесла большие потери и вынуждена была откатиться назад. На участке Измайловского полка атакующим удалось взять часть передовых позиций, но немцы нанесли контрудар. Тяжелейший бой продолжался до 20:00 и закончился на исходных позициях⁴². Единственным более или менее ценным результатом стал захват у венгерской дивизии на западном берегу Стохода Червищенского плацдарма длиной 8 верст и максимальной глубиной до 3,5 версты⁴³. Условия наступления были чрезвычайно неблагоприятными. В воздухе господствовала германская авиация, охотившаяся за русскими штабами. Устаревшие русские самолеты, уступавшие противнику в скорости и вооружении, не могли успешно противостоять немцам⁴⁴. На Стоходе и под Ковелем начались тяжелейшие встречные бои, постепенно затихнувшие к середине августа. Бессмысленность потерь становилась очевидной для офицеров и солдат.

Сражавшийся вместе со своим 8-м армейским корпусом на этом направлении Деникин вспоминал: «Появились уже признаки некоторого разложения: перед атакой все ходы сообщения бывали забиты солдатами перемешанных частей, и нужны были огромные усилия, чтобы продвинуть батальоны навстречу сплошному потоку чугуна и свинца, с не прекращавшимся ни на минуту диким ревом бороздивших землю, подвинуть на проволочные заграждения, на которых висели и тлели не убранные еще от предыдущих дней трупы. Но Брусилов был неумолим, и Каледин приказывал повторять атаки. Он приезжал в корпус на наблюдательный пункт, оставался по целым часам и уезжал, ни с кем из нас не повидавшись, мрачнее тучи. Брусилов не мог допустить, что 8-я армия – его армия – топчется на месте, терпит неудачи, в то время как другие армии, Щербачева и Лечицкого, продолжают победное движение… Брусилов считал, что причина неудачи кроется в недостаточной настойчивости его преемника, и несколько раз письменно и по аппарату посылал ему резкие, обидные и несправедливые упреки»⁴⁵.

Потери, конечно, были велики. За время войны русские части сменили от 8 до 10 составов. Однако и противник терял достаточно много. На Восточном фронте германский полк терял в среднем от 5 до 8 составов, в то время как на Западном – от 3 ¹/₃ до 4 ¹/₃ составов⁴⁶. По официальным данным, австро-венгерская армия потеряла к концу августа 1916 г. на Восточном фронте 614 тыс. человек, а германская 150 тыс.⁴⁷ В результате боев четыре корпуса Особой армии недосчитались почти 50 тыс. человек, из них собственно гвардейские корпуса – свыше 30 тыс., то есть примерно 50 % своего состава⁴⁸. «Подготовка нескольких месяцев стоянки в резерве была сведена на нет, – вспоминал участник боев на Стоходе. – От гордых многотысячных полков, выступавших в бой 15 июля, оставалось в некоторых частях немного более половины»⁴⁹. Армия теряла не только в численности – качество ее также пострадало.

П. Н. Врангель отмечал о ситуации осени 1916 г.: «Состав армии за два года успел существенно измениться, выбыла большая часть кадровых офицеров и солдат, особенно в пехоте. Новые офицеры ускоренных производств, не получившие воинского воспитания, чуждые воинского духа, воспитателями солдат быть не могли. Они умели столь же красиво, как и кадровое офицерство, умирать за честь родины и родных знамен, но, оторванные от своих занятий и интересов, глубоко чуждых духу армии, с трудом перенося неизбежные лишения боевой жизни, ежеминутную опасность, голод, холод и грязь, они быстро падали духом, тяготились войной и совершенно неспособны были поднять и поддержать дух своих солдат»⁵⁰. В 3-й гвардейской дивизии в строю осталось всего 26 офицеров, лейб-гвардии Егерский и Московские полки были сведены в батальон каждый. Пехотные части этих корпусов пришлось пополнять офицерами из гвардейской кавалерии.

В Петрограде и Могилеве оживились старые противники Безобразова. В столице были недовольны высоким уровнем потерь, раздуваемых слухами, в сводках Ставки не упоминали о трофеях и достижениях гвардии. В результате получалась весьма неприглядная картина. Воспользовавшись правом генерал-адъютанта, Безобразов написал письмо императору. Только после этого 4 (17) августа Ставка сообщила о количестве пленных и трофеях, взятых гвардейцами. Командующий Особой армией не был удовлетворен и этим результатом. Генерал был уверен, что сражение на Стоходе могло бы иметь совершенно иные последствия, если бы первоначальный успех гвардейских частей, наметившийся в первые пять дней их наступления, был вовремя поддержан резервами. Ответственность за это он возлагал на А. А. Брусилова, В. Н. Клембовского и М. В. Алексеева. 17 (30) августа 1916 г. Безобразов прибыл в Ставку, чтобы изложить свои соображения Николаю II на карте⁵¹.

Этот разговор был уже бессмысленным. Алексеев действительно не жаловал гвардейских офицеров, и 16 (29) августа в Могилев прибыл генерал В. И. Гурко, который должен был принять командование Особой армией у Безобразова⁵². После аудиенции у императора он отправился за объяснениями к Алексееву. «Я начал с того, – записал в своем дневнике Безобразов, – что сказал, что император не пожелал упомянуть о причине моего смещения, как и о том, в чем меня обвиняют. Я спросил, не может ли он объяснить мне их. На это я получил неожиданный ответ, что войска потеряли доверие ко мне»⁵³. Далее последовала неприятная сцена – Безобразов фактически обвинил Алексеева в том, что он сознательно обманывает императора. Это был срыв – Безобразов вообще был в центре настолько сильной критики, что она дошла и до союзников⁵⁴. Она была необоснованна, тем не менее игнорировать общественное мнение в этом случае император не мог, здесь его мнение не расходилось ни с императрицей, ни со столичными либералами. Безобразов получил двухмесячный отпуск, а на его место был назначен В. И. Гурко, который, по словам самого Николая II, был именно тем человеком, в котором он нуждался. Начальником штаба армии стал генерал-лейтенант М. П. Алексеев⁵⁵.

С выходом в район Ковеля – Бреста – Кобрина, который в августе 1916 г. казался Алексееву легкодостижимым, наступление Юго-Западного фронта не могло продолжаться дальше. «Страшно упорные и кровопролитные бои на юго-западном фронте, – вспоминал их участник А. С. Лукомский, – ни к каким существенным результатам не привели»⁵⁶. Это стало ясно и наштаверху. На театр южнее Полесья он смотрел как на «временно главный». Алексеев понимал, что неуспех русских войск на Юго-Западном фронте существенно облегчает положение Германии и ее союзницы. Тем не менее на этом «временно главном» направлении превосходство русских сил составляло 382 тыс. человек, в то время как на Северном и Западном – 481 тыс. Однако добиться решительного изменения расклада сил он не мог. В письме к А. Е. Эверту от 10 (23) августа, приводя таблицу распределения русских сил, он писал: «Не говорит она (сравнительная таблица. – А. О.) в пользу решающего задачу, но если бы знать все трения, с которыми вносится каждое изменение, и те протесты, которые предъявляются при каждой попытке дотронуться до “петроградского” направления»⁵⁷.

В этот момент Алексеев в очередной раз изменяет свою точку зрения: он больше не считает необходимым нанесение главного удара на Северном и Западном фронтах. Однако как нерешительно он это делает: «…я только предположительно выскажу мысль, что и будущую операцию предпочтительнее приурочить к Галицийскому театру, дабы доканчивать расстройство австрийцев, приближаться к Силезии, тянуть сюда немецкие силы. Севернее Полесья сохранить силы, достаточные для обеспечения нашего положения. Повторяю, что это лишь предположения, основанные на изучении настоящего, но действительность может внести в эту мысль очень крупную поправку»⁵⁸. Поправки не последовало.

Во всяком случае, Особая армия при Гурко постоянно набирала силу, состав ее доходил до 12–14 корпусов. В сентябре 1916 г. по-прежнему входившие в ее состав гвардейские части вновь перешли в наступление на Стоходе, оно по-прежнему имело только частичный успех⁵⁹. 3 (16) сентября на Владимиро-Волынском направлении силами четырех корпусов – 8-го и 51-го армейских, 1-го и 2-го гвардейских – была проведена атака важнейшего участка фронта – Квадратного леса⁶⁰. Бои были тяжелейшими и почти безрезультатными. Атака привела к огромным потерям и весьма скромным успехам на нескольких участках⁶¹. Слабая артиллерийская подготовка привела к тому, что пулеметные точки и блиндажи противника не были разрушены, проходы в проволочных заграждениях были узкими. Вообще передний край обороны немцев был очень близок к русским позициям и поэтому интенсивно не обстреливался. Артиллеристы боялись задеть накапливавшуюся для наступления пехоту, а она массами ложилась при первом броске на колючке. Неудачной оказалась и ночная атака 7 (20) сентября⁶².

Русское наступление выродилось в лобовые удары. С другой стороны, немцам не вполне удался и их обычный прием – контрудар⁶³.

Действительно, при ликвидации прорыва русских войск у деревни Корытница-Свинюха 27 сентября 1916 г. войска генерала Марвица понесли, по словам Георга Брухмюллера, «значительные потери». Артиллерийская атака немцев, в которой принимали участие около 60 батарей и 1,5 роты минометов, не смогла подавить русскую артиллерию. При этом по участку 2,5 на 2 км за 5,5 часов было выпущено несколько десятков тысяч снарядов. Единственным достижением германской армии при этом было восстановление старой линии окопов⁶⁴. Ранним утром 1 (14) октября, после взрыва подкопов, подведенных под немецкие укрепления, бои за Квадратный лес возобновились и на ряде участков немцам пришлось вновь отойти. Северо-восточная часть леса перешла в руки русских. Контрудар гвардейской пехоты, которой дали подготовиться к атаке, был чрезвычайно успешным, но через четыре дня история повторилась, и на этот раз отступить пришлось русской гвардии⁶⁵.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.