Провал Харьковской и Крымской операций Красной Армии

Провал Харьковской и Крымской операций Красной Армии

Московская операция, начавшаяся 30 сентября 1941 года, в которой Гитлер ставил задачу во что бы то ни стало взять Москву, завершилась 20 апреля 1942 года грандиозным сражением под Москвой, в котором германская армия потерпела поражение. 4 декабря 1941 года закончилось наступление германской армии – началось контрнаступление и общее наступление Красной Армии. В ходе Московской битвы немецкие войска были отброшены с прежних позиций на 100–250 км, был полностью освобожден ряд областей (в том числе и Московская), враг понес большие потери как в живой силе, так и в технике, развеялись надежды германских генералов на быструю победу над Советским Союзом.

1 мая 1944 года Указом Президиума Верховного Совета была учреждена медаль «За оборону Москвы». Число награжденных ею составило примерно миллион человек.

Но пока советское руководство строило радужные планы о скором и полном изгнании оккупантов, те собирались с силами для нового наступления.

5 апреля 1942 года вождь Третьего рейха Адольф Гитлер подписал директиву, которая определяла одной из главных целей грядущего летнего наступления немецких войск нефтеносные районы Кавказа.

А 11 апреля на совещании с командованием сухопутных войск фюрер распорядился разработать все необходимые для наступления документы и материалы. Операция получила кодовое название «Блау». Направление главного удара тщательно маскировалось – для этого была проведена целая кампания по дезинформации под названием «Кремль». В конце мая появился приказ: «Разгромить вражеские войска, находящиеся в районе западнее и южнее столицы противника, прочно овладеть территорией вокруг Москвы, окружив город, и тем самым лишить противника возможности оперативного использования этого района» (Дашичев В. И. «Банкротство стратегии германского фашизма») и были приняты меры, чтобы русская разведка не прошла мимо этого «совершенно секретного» документа. На московском направлении демонстративно велась подготовка к наступлению, над московским регионом летали самолеты фоторазведки.

Справедливости ради надо сказать, что, несмотря на активность, до советского руководства все же доходила информация об истинных намерениях Гитлера. Уже 18 марта 1942 года Главное разведывательное управление Красной Армии докладывало: «…центр тяжести весеннего наступления будет перенесен на южный сектор фронта с вспомогательным ударом на севере при одновременной демонстрации на центральном фронте против Москвы… Для весеннего наступления Германия вместе с союзниками выставит до 65 новых дивизий… Наиболее вероятный срок наступления – середина апреля или начало мая» (Краснов В. Г. «Неизвестный Жуков»). Аналогичные сведения вскоре были добыты по линии НКВД: «Главный удар будет нанесен на южном участке с задачей – прорваться через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю. Этим немцы надеются достигнуть источников кавказской нефти. В случае удачи операции с выходом на Волгу у Сталинграда немцы наметили повести наступление на север вдоль Волги…»

В конце марта 1942 года в Ставке состоялось совещание, на котором обсуждалась Харьковская наступательная операция. Сталин, поддержавший предложение командующего Юго-Западным направлением С. К. Тимошенко, дал указание считать операцию внутренним делом Юго-Западного направления и Генштабу в ее ход не вмешиваться.

Жуков (и его поддерживал полковник М. К. Шапошников) предлагал ограничиться активной стратегической обороной, чтобы «измотать и обескровить противника в начале лета», и только потом переходить в наступление, а пока ограничиться наступлением на Западном фронте. За проявленную на совещании «строптивость» Жукова по приказу Ставки понизили – из его подчинения был выведен Калининский фронт, а руководимое Жуковым Западное направление и вовсе ликвидировали…

Для поощрения Тимошенко, Баграмяна и Хрущева (руководства Юго-Западного направления) Сталин устроил прием, но своевольного Жукова туда не пригласили. У вождя, который лично вел праздничное застолье, нашлись добрые слова и пожелания для каждого из присутствующих. Напоследок Сталин огласил «один весьма актуальный документ» – знаменитое ответное письмо запорожских казаков потребовавшему от них покорности турецкому султану: «А какой же ты, к бесу, рыцарь, если не можешь прибить голой задницей ежа!»

Однако вскоре советскому вождю и его сподвижникам стало не до смеха – начавшееся успешно харьковское наступление захлебнулось, поскольку с южного фланга (со стороны Краматорска) последовал удар танковой группы Клейста. Но переоценившие свои (вернее, недооценившие вражеские) силы командующий направлением Тимошенко и член Юго-Западного фронта Хрущев попытались убедить Верховного главнокомандующего в том, что опасность со стороны немецкой танковой группы преувеличена и наступление Красной Армии продолжается успешно… Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» так описал этот эпизод: «Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступивших от Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствует действительности. Я это свидетельствую, потому что лично присутствовал при переговорах Верховного».

Операция закончилась тяжелым поражением Красной Армии, крупная группировка советских войск попала в окружение. Потери обоих фронтов (Юго-Западного и Южного) составили 277 тыс. человек, из них 170 тыс. человек – безвозвратные.

Катастрофой закончилась и попытка освобождения Крыма – командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов и представитель Ставки, доверенное лицо Сталина, армейский комиссар 1-го ранга Л. З. Мехлис, не смогли организовать наступление: Красная Армия, имея численное превосходство, после двухнедельных боев была вынуждена покинуть Керченский полуостров и, оставив часть боевой техники, эвакуироваться на Тамань. В результате этой неудачной операции 3 июля 1942 года нашим войскам пришлось оставить легендарный город-крепость Севастополь. Безвозвратные потери Крымского фронта и Черноморского флота составили более 176 тыс. человек.

Эти и другие неудачи Красной Армии позволили командованию вермахта вновь перехватить стратегическую инициативу, утраченную после зимнего наступления 1941–1942 гг. советских войск под Москвой.

Владимир Дайнес пишет: «Буквально с каждым днем ухудшалась ситуация на юге. Разгромив советские войска в Крыму и под Харьковом, противник полностью взял в свои руки стратегическую инициативу и стремительно двигался к Волге и на Кавказ.

Воцарилась гнетущая атмосфера. В ближайшем окружении Жукова настроение резко ухудшилось: Георгий Константинович опять ходил чернее тучи, стал нервничать и порой «срывался» на подчиненных».

И неудивительно. Фронтовых резервов у Ставки не осталось, тяжелое положение Красной Армии грозило превратиться в катастрофическое… Планируя захват нефтеносных районов Кавказа, в конце июня 1942 года немецкие войска нанесли мощный удар по позициям Брянского и Юго-Западного фронтов, прорвали оборону Красной Армии и совершили рывок в направлении Воронежа (частично захваченного 6 июля 1942 года) и к Дону. Советские войска оказались отброшенными за Дон, и к середине июля вермахт, развернувший наступление в большой излучине на Сталинград, прорвал стратегический фронт нашей армии на глубину 150–400 км.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.