Битва за Сталинград. Ржевская битва как прикрытие и отвлекающий фактор

Битва за Сталинград. Ржевская битва как прикрытие и отвлекающий фактор

12 июля 1942 года решением Ставки Верховного Главнокомандования был сформирован Сталинградский фронт под командованием маршала С. К. Тимошенко, перед которым была поставлена задача не допустить прорыва немцев к Волге и нефтеносному Кавказу.

Жуков так оценивал соотношение сил: «К 22 июля в состав Сталинградского фронта входило 38 дивизий, из них только 50 процентов было укомплектовано до 6–8-тысячного состава, а остальные имели в своем составе от тысячи до трех тысяч человек. Этим малочисленным войскам пришлось развернуться на 530-километровом фронте. Всего в составе фронта в тот период насчитывалось 187 тысяч человек, 360 танков, 337 самолетов, 7900 орудий и минометов. Из них только 16 дивизий (войска 63-й и 62-й армий, две дивизии 64-й армии и по одной дивизии 4-й и 1-й танковых армий) смогли занять оборонительные позиции на главной полосе. Им противостояли войска 6-й немецкой армии, в составе которой к этому времени находилось 18 хорошо укомплектованных и технически оснащенных дивизий. Соотношение сил было в пользу противника: в людях – 1,2:1, в танках – 2:1, в самолетах – 3,6:1. Только в артиллерии и минометах силы были примерно одинаковы».

Через пять дней после создания Сталинградского фронта на дальних подступах к Волге и Сталинграду передовые части 6-й германской армии столкнулись с авангардными подразделениями советских войск. Есть байка об отставшей из-за поломки «катюше»: догоняя своих напрямик по степи, экипаж увидел вдали колонну немецких танков, обстрелял ее, подбив несколько машин, и умчался. Немцы остановились на сутки, выясняя обстановку: по их разведданным, в этом районе никаких советских войск быть не могло…

18 июля 1942 года полковник Тетушкин, командир 141-й стрелковой дивизии, занимавшей важный оборонительный рубеж в районе Воронежа, написал письмо в ЦК ВКП(б), адресовав его Маленкову. Тетушкин, боевой офицер, прошедший школу Первой мировой войны, поневоле стал свидетелем июльского беспорядочного отступления Красной Армии и, рискуя быть обвиненным в паникерстве и пораженчестве, писал следующее: «Ни одной организованно отступающей части я не видел на фронте от Воронежа на юг до г. Коротояк. Это были отдельные группки бойцов всех родов оружия, следовавшие, как правило, без оружия, часто даже без обуви, имея при себе вещевые мешки и котелок… У нас не хватает жесткой дисциплины, чтобы наверняка обеспечить успех в бою, чтобы никто не смел бросить свое место в окопе в любой обстановке. Умри, а держись».

19 июля 1942 года в газете «Красная звезда» (один из основных источников для проведения политбесед с бойцами, ее получали все подразделения Красной Армии) было напечатано стихотворение Константина Симонова «Убей его!», отражавшее эмоциональный настрой советских людей в тот период смертельной схватки, в которой нельзя быть милосердным:

Если дорог тебе твой дом,

Где ты русским выкормлен был…

Если ты не хочешь, чтоб пол

В твоем доме фашист топтал…

Так убей фашиста, чтоб он,

А не ты на земле лежал…

С этим эмоциональным текстом соседствовали гневные материалы, разоблачавшие отсутствие должной дисциплины (особенно на уровне взвода и роты), недостаточный контроль бойцов за личным снаряжением и оружием (во время отступления многие красноармейцы бросали винтовки и боеприпасы, противогазы, саперные лопатки).

23 июля 1942 года, когда немецкие армии подходили к Волге, секретарь нацистской партии и правая рука фюрера Мартин Борман направил пространное послание нацистскому идеологу Альфреду Розенбергу, в котором изложил взгляды Гитлера на будущее оккупированных земель: «Славяне призваны работать на нас. Когда же мы перестанем в них нуждаться, они могут преспокойно умирать. Поэтому обязательные прививки, немецкая система здравоохранения для них излишни… Образование опасно. Вполне достаточно, если они смогут считать до 100. Каждый образованный человек – это будущий враг. Мы можем оставить им религию как средство отвлечения. Что касается пищи, то они не должны получать ничего сверх того, что абсолютно необходимо для поддержания жизни. Мы господа. Мы превыше всего».

24 июля 1942 года в «Красной звезде» появилась небольшая, но красноречивая статья одного из самых популярных советских писателей и журналистов Ильи Эренбурга. Статья-лозунг называлась емко и жестко: «Убей». Эренбург прямо называет смертельных врагов советских людей: «Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятие… Убей немца! – Это просит старуха-мать. Убей немца! – Это молит тебя дитя. Убей немца! – Это кричит родная земля. Не промахнись! Не пропусти. Убей!». Это эмоциональное произведение лишь на несколько дней опередило знаменитый приказ № 227. Сталин всегда с должным вниманием относился к литературе как средству воспитания масс. Вождь читал «Красную звезду», и вряд ли подобные тексты, выражавшие мнение не только руководства страны, но и настроения общества, могли быть опубликованы без его негласного согласия…

В тот же день 24 июля 1942 года войска вермахта оккупировали Ростов-на-Дону. Возникла угроза захвата немцами Северного Кавказа. Задачей Сталинградского фронта было не допустить этого прорыва. Нарком промышленности и уполномоченный ГКО по обеспечению фронта горючим Николай Байбаков был вызван в Кремль и получил от Сталина приказ отправиться на Кавказ и позаботиться, чтобы немцам не досталась нефть. Слова советского вождя вошли в историю: «Имейте в виду, товарищ Байбаков, если вы хоть одну тонну нефти оставите немцам, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы, а противник не сумеет захватить эту территорию, и мы останемся без нефти, мы вас тоже расстреляем».

28 июля Сталин как народный комиссар обороны СССР подписал лично им составленный приказ № 227 «Ни шагу назад!».

ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР

о мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций

№ 227

28 июля 1942 года

г. Москва

Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.

Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.

Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке.

Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.

Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбаса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.

Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

Из этого следует, что пора кончить отступление.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.

Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев – это значит обеспечить за нами победу.

Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.

Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования.

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо, как с предателями Родины.

Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот призыв – значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.

После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель – покорить чужую страну, а наши войска, имеющие возвышенную цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.

Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?

Я думаю, что следует.

Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает:

1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтов:

а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;

б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования фронта;

в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальона (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;

б) сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооруженных заградительных отряда (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;

в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военные советы фронта для предания военному суду;

б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный комиссар обороны

И. Сталин

Приказ просто потряс армию – впервые руководство страны в лице Сталина не просто обратилось к народу, но подчеркнуло трагичность момента и важность всеобщих усилий для разгрома врага. Текст приказа поразил своей искренностью и прямотой.

Так П. Д. Бараболя, боевой офицер, командир взвода в штрафбате, оценивал этот приказ: «Все мы, от «простого матроса» до командующего фронтом, жили тогда приказом № 227 народного комиссара обороны И. В. Сталина. Он теперь широко и хорошо известен как исторический документ, который своими жесткими требованиями спаял волю и мастерство защитников города на Волге в единую необоримую силу. В твердых, непререкаемых параграфах приказа заключалось короткое, как выстрел, и емкое повеление: «Ни шагу назад!» В войсках оно мгновенно обрело живой, конкретный и беспощадный смысл: «За Волгой для нас земли нет!»… Приходят на память слова из «Разных дней войны» Константина Симонова, очень точно определившие самую суть единственного в своем роде приказа Сталина: «По-моему, главное в том, что людям, народу (приказ зачитывался всем войскам) мужественно сказали прямо в глаза всю страшную и горькую правду о той пропасти, на грань которой мы тогда докатились».

В книге «Семь вождей» известный историк Д. А. Волкогонов писал: «Хотим мы этого или не хотим, но в трагические месяцы начала войны беспощадная страшная воля Сталина смогла заставить многих людей «упереться», призвать все свое личное мужество на помощь, одолеть свое малодушие под страхом смертельной кары».

Именно суровые сталинские приказы № 270 (о трусах и паникерах, сдающихся в плен) и № 227 («Ни шагу назад!») способствовали нормализации обстановки в Красной Армии в тяжелом и решающем 1942 году.

Маршал Василевский в своих воспоминаниях оценивает приказ как «один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания, по степени эмоциональной напряженности».

К сожалению, многочисленные факты трусости и паникерства среди бойцов и командиров часто встречались перед опубликованием приказа № 227. Об этом свидетельствуют документы «Сталинградской эпопеи. Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ», содержащие прежде недоступные широкому кругу читателей (из-за режима секретности) донесения особого отдела НКВД Сталинградского фронта: «Немецкая армия культурнее и сильнее нашей армии, – говорил своим сослуживцам по 538-му легкому авиационному полку Резерва Верховного Главнокомандования красноармеец Колесников. – Нам немцев не победить. Смотрите, какая у немцев техника, а у нас что за самолеты, какие-то кукурузники…»

«Нас предали. Пять армий бросили немцу на съедение. Кто-то выслуживается перед Гитлером. Фронт открыт и положение безнадежное, а нас здесь с 6 июля маринуют и никак не определят», – такова была точка зрения начальника штаба артиллерии 76-й стрелковой дивизии капитана Свечкора перед тем, как им занялись особисты.

Досталось и тем военнослужащим, кто высказывал в своих фронтовых письмах пораженческие настроения – бдительная военная цензура отслеживала все, и авторы подобных писем попадали в разработку. «Положение у нас крайне тяжелое, почти безвыходное… Так мы довоюемся, что и на Урале не удержимся», – писал начальник отдела укомплектования штаба фронта майор Антонов. «Если на Дону не удержимся, то дела будут очень плохие, придется отступать до Урала. Если союзники нам не помогут, то сами мы не справимся с разгромом гитлеровцев», – из письма техника Автобронетанкового управления капитана Погорелого. «Немцы сейчас вырвали инициативу из наших рук и, если [мы] не сумели удержаться на Дону, не удержимся и на Волге. Придется отходить до Урала», – делился своими опасениями интендант 2-го ранга Фей.

Подобного рода «пораженческие», согласно терминологии тех дней, мысли и высказывания были не редкостью. Их нарастание отметил и такой чуткий к фронтовым настроениям писатель, как Василий Гроссман, автор одного из лучших романов о Сталинградской битве «Жизнь и судьба». Один из его героев, подполковник Даренский, был командирован на левый фланг фронта с проверкой войск, «затерявшихся в песке между каспийским побережьем и калмыцкой степью». Проехав сотни километров, офицер обратил внимание, что встреченные им люди и не помышляли о какой-либо перемене к лучшему, будучи психологически подавленными мощным натиском военной машины фашистской Германии, «настолько безысходным казалось им положение войск, загнанных немцами на край света». «Даренский, – читаем мы в романе, – постепенно подчинился монотонной тоске этих мест. Вот, думал он, дошла Россия до верблюжьих степей, до барханных песчаных холмов и легла, обессиленная, на недобрую землю, и уже не встать, не подняться ей».

Другой яркий пример «пораженческих» мыслей можно наблюдать в произведении Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». Стойкий офицер, командир батальона Ширяев, признается в разговоре с главным героем лейтенантом Керженцевым: «А скажи, инженер, было у тебя такое во время отступления? Мол, конец уже… Рассыпалось… Ничего уже нет. Было? У меня один раз было. Когда через Дон переправлялись. Знаешь, что там творилось? По головам ходили…»

Порой «пораженческие» размышления соответствовали реальному положению дел, отражая, например, слабое и неумелое, зачастую несогласованное руководство войсками, недостатки боевой техники. Но при всем при этом в конкретной обстановке лета – осени 1942 года такие настроения выдавали слабый психологический настрой многих военнослужащих, неверие в победу, упадок духа и внутреннюю готовность к дальнейшему отступлению.

Именно в этот момент и был обнародован приказ № 227. Впервые после начала войны власть решилась сказать всю правду о реальном положении на фронтах. Дальнейшее отступление Красной Армии грозило Советскому Союзу утратой независимости и государственного суверенитета.

Анатолий Рыбаков в романе «Прах и пепел» так описывал ситуацию после выхода приказа № 227: «Этот приказ сковал инициативу командиров, парализовал возможность маневра, увеличил бессмысленные потери. Выполнять его означало обречь армию на поражение. Немцы все равно продвигались вперед, захватили Майкоп, Краснодар, Моздок, вышли на Терек, овладели почти всеми горными перевалами, открывающими путь в Закавказье. Но пленные и трофеи им уже не доставались. Вопреки приказу Сталина советские войска вели маневренную войну, не допускали окружения, умело отводили свои части. Лишь на узком участке фронта войска армии Паулюса сумели 23 августа выйти к западной окраине Сталинграда.

Сталин все отлично понимал: страна разрезается надвое. Гитлер овладевает всем югом, Украиной, Кавказом, Закавказьем. Но главное – Сталинград! Немцы взяли город в клещи, прижав наши войска к Волге. Если Сталинград падет, у немцев в руках окажется главная водная артерия европейской части Союза. От Сталинграда они повернут на север, зайдут в тыл Москве, и тогда основные силы Красной Армии окажутся в мешке».

Нерадостную обстановку тех дней Жуков запечатлел в «Воспоминаниях и размышлениях»: «При отступлении Южный фронт понес невосполнимые потери. В четырех его армиях осталось лишь немногим больше ста тысяч человек. Чтобы укрепить руководство войсками на северокавказском направлении, Ставка расформировала Южный фронт, а все оставшиеся войска этого фронта передала в состав Северо-Кавказского фронта, командующим которым был назначен Маршал Советского Союза С. М. Буденный.

37-я и 12-я армии Северо-Кавказского фронта получили задачу прикрывать ставропольское направление, а 18, 56-я и 47-я армии – краснодарское.

В конце июля – начале августа развитие событий на северокавказском направлении складывалось явно не в нашу пользу. Превосходящие силы противника наносили нашим войскам поражение за поражением и настойчиво продвигались вперед. Вскоре немецкие войска вышли на реку Кубань.

В августе разгорелись серьезные сражения и на майкопском направлении. 10 августа вражеские войска захватили Майкоп, а 11 августа – Краснодар.

В середине августа противник, заняв Моздок, вышел на реку Терек. К 9 сентября, сбив с рубежей нашу 46-ю армию, немецко-фашистские войска овладели почти всеми горными перевалами. Над Сухуми нависла серьезная опасность».

Но судьба нашей страны и исход войны решались в 1942 году в приволжских степях.

30 июля по решению командования вермахта Сталинградское направление стало приоритетным (ранее, 23 июля, согласно директиве № 45, подписанной А. Гитлером, группа армий «А» должна была наступать на Кавказ, а вспомогательную задачу – овладеть Сталинградом силами 6-й армии под командованием генерал-полковника Ф. Паулюса, поставили перед группой армий «Б»). К тому времени на помощь немецким войскам дуче Муссолини отправил еще шесть дивизий. Достигшая численности 300 тысяч человек, итальянская экспедиционная армия двигалась к Сталинграду. В ее составе находилась и «Добровольческая милиция». Названия для ее подразделений заимствовали из римской истории: «легионы», «крылья», «манипулы», а офицеры – титулы римских военачальников: «консул», «проконсул», «командир манипулы».

* * *

А чем был занят в это время Жуков? Он готовил Ржевско-Сычевскую наступательную операцию, идею которой выдвинул еще весной, но поначалу не был услышан. Он предлагал нанести удар по вяземско-ржевской группировке вермахта силами Западного, Калининского и других прилегающих фронтов. «Главная цель состояла в том, чтобы ударами левого крыла Калининского фронта (29-я, 30-я армии, 3-я воздушная армия) и правого крыла Западного фронта (20-я, 31-я армии, 1-я воздушная армия) в общем направлении на Сычевск разгромить основные силы немецкой 9-й армии и ликвидировать ржевский выступ, с которого у немцев открывался один из кратчайших путей на Москву. Основную роль в операции предстояло сыграть Западному фронту под командованием Жукова», сообщает В. Дайнес.

30 июля 30-я и 29-я армии Калининского фронта начали наступление, но прорвать немецкую оборону не сумели. Но 4 августа после длительной мощной артподготовки выдвинулся вперед Западный фронт – и на этот раз наступление развивалось успешно. Войска Западного фронта форсировали реку Держа, смяли немецкие боевые порядки на укрепленных рубежах и уже к вечеру 5 августа продвинулись на 25 км. А ширина бреши в немецких позициях составляла уже около 30 км. Начальник Генерального штаба Сухопутных войск вермахта генерал Ф. Гальдер 4 августа сделал в своем дневнике запись: «Противнику удалось добиться глубокого прорыва на фронте 9-й армии (кажется, наступают семь дивизий и одна танковая бригада при усиленной поддержке артиллерии) в направлении Зубцова. Против них брошены соединения 39-го корпуса в составе 5, 2, 1-й танковых и 102-й дивизий. На фронте 9-й армии у Ржева отбито несколько крупных атак».

Желая закрепить и развить успех, в тот же день, когда прорыв стал очевидным, 5 августа, Ставка передала в подчинение Жукову все войска, действовавшие в районе Ржева, и Калининский фронт в том числе. 6 августа он подкрепил наступление в направлении на Сычевск фронтовой подвижной группой в составе 6-го и 8-го танковых и 2-го кавалерийского корпусов. И, как оказалось, вовремя, поскольку немцы бросили на подмогу своей 9-й армии три танковые дивизии (о них писал Гальдер) и две пехотные, после чего был нанесен контрудар в направлении на Погорелое Городище. Но по резервам вермахта ударила советская авиация, а 7 августа около рек Вазуза и Гжать разыгралось масштабное танковое сражение, в котором сошлись примерно полторы тысячи танков и самоходок. В процессе этой операции взять Ржев не получилось, но все же советские войска отобрали у немцев плацдарм на левом берегу Волги в районе Ржева, а также отвлекли к театру военных действий на этом направлении значительные силы группы армий «Центр». Немцы были вынуждены перебросить ко Ржеву двенадцать дивизий, уже подготовленных к отправке под Сталинград, что значительно ослабило натиск противника в Поволжье и позволило Ставке собрать силы для ответного наступления.

Генерал вермахта К. Типпельскирх свидетельствовал: «Прорыв удалось предотвратить только тем, что три танковые и несколько пехотных дивизий, которые уже готовились к переброске на Южный фронт, были задержаны и введены сначала для локализации прорыва, а затем и для контрудара».

23 августа 1942 года немецкие войска под командованием Паулюса смогли выйти к западной окраине Сталинграда. Но тем не менее первоначальный план быстрого выхода к Волге и захвата города был сорван яростной обороной советских войск на подступах к Сталинграду и недостатком сил, застрявших возле Ржева.

Когда стало ясно, что дальше продвинуться в рамках данной операции невозможно, Жуков лично отправился к Погорелому Городищу, чтобы оценить обстановку и прикинуть дальнейшие действия.

И тут ему позвонил Сталин и приказал срочно передать руководство фронтом начальнику штаба, а самому мчаться в Москву.

«Сталин не сказал о назначении меня заместителем Верховного главнокомандующего, – вспоминал Жуков. – Видимо, об этом он хотел объявить при личной встрече. Вообще, Верховный по телефону говорил только то, что было крайне необходимо сказать в данный момент. От нас он требовал быть крайне осторожными во время телефонных разговоров, особенно в зоне действующих войск, где не было стационарных средств засекречивания переговоров.

Не заезжая в штаб фронта, я выехал в Москву.

Поздно вечером этого же дня прибыл в Кремль… Верховный сказал, что у нас плохо идут дела на юге и может случиться, что немцы возьмут Сталинград. Не лучше складывается обстановка и на Северном Кавказе. Он объявил, что ГКО решил назначить меня заместителем Верховного главнокомандующего и послать в район Сталинграда. Сейчас там находятся Василевский, Маленков и Малышев.

– Маленков останется с вами, а Василевский должен возвратиться в Москву. Когда вы можете вылететь? – спросил меня Верховный.

Я ответил, что мне потребуются сутки для изучения обстановки и 29-го я смогу вылететь в Сталинград.

– Ну вот и хорошо. А вы не голодны? – спросил вдруг И. В. Сталин. – Не мешало бы немного подкрепиться.

Принесли чай и десяток бутербродов. За чаем И. В. Сталин вкратце сообщил сложившуюся обстановку на 20 часов 27 августа…»

* * *

Вождь рейха, решивший захватить одновременно нефтеносный Кавказ и Сталинград, издал роковую директиву № 45, ни одна из стратегических целей которой так и не была достигнута. Начальник германского Генерального штаба Гальдер, тщетно пытавшийся объяснить фюреру, что у вермахта недостаточно сил для проведения двух крупных наступательных операций на двух направлениях, писал в своем дневнике: «Всегда наблюдавшаяся недооценка возможностей противника принимает постепенно гротесковые формы, становится опасной. Все это выше человеческих сил. О серьезной работе теперь не может быть и речи. Болезненная реакция на различные случайные впечатления и полное нежелание правильно оценить работу руководящего аппарата – вот что характерно для нынешнего так называемого руководства… Решения Гитлера перестали иметь что-либо общее с принципами стратегии и тактики, как их понимали прошлые поколения. Эти решения являлись продуктом мышления натуры неистовой, возникали под воздействием импульсов и не признавали никаких пределов невозможного; эти решения принимались на основе желаемого и без учета возможностей их реализации… Однажды, когда Гитлеру зачитывали совершенно объективный доклад, из которого явствовало, что в 1942 году Сталин все же будет в состоянии собрать от одного миллиона до миллиона с четвертью свежих войск в районе севернее Сталинграда и западнее Волги, не говоря уже о полумиллионном войске на Кавказе, и что, по надежным источникам, выпуск русскими боевых танков достигает 1200 единиц в месяц, Гитлер, сжав кулаки, с пеной в уголках рта, бесился на человека, зачитывавшего доклад, и запретил ему читать дальше такую чушь… Не надо обладать особым даром, чтобы сказать, что произойдет, когда Сталин направит по полтора миллиона войск против Сталинградского и Донского флангов. Я откровенно указал на это Гитлеру. Результатом явилось отстранение с поста начальника Генерального штаба Сухопутных войск».

* * *

22 августа 1942 года в бой на Сталинградском фронте вступили подразделения немецких штрафников. Они формировались в полевых условиях из командиров и офицеров частей вермахта, нарушивших приказ фюрера и допустивших отход солдат с боевых позиций. Проштрафившиеся командиры приказом вышестоящего начальства лишались званий и наград и отправлялись искупать свои ошибки кровью в штрафных частях. Так в 51-й дивизии рейха были собраны вместе все офицеры (их было пятьдесят восемь человек), ранее вышедшие из окружения, но оставившие ради этого боевые позиции, и отправлены без суда и следствия в штрафные части. Спустя два месяца в штабе армии выяснилось, что произошла ошибка, поэтому было принято решение вернуть этим офицерам прежние воинские звания, но большинство из них к тому времени погибло в боях.

29 августа 1942 года штрафная рота 51-й армии (входившей в состав Сталинградского фронта) при 91-й стрелковой дивизии в оборонительном бою отбила атаку противника, поддерживаемую десятью танками. Отрезанная от своих войск рота с боями вышла из окружения. 1 сентября участвовала в наступательном бою и только по приказу отошла на исходные позиции. Бойцы и начальствующий состав роты 60 км несли на себе раненых. Приказом Военного совета 51-й армии звание штрафной с роты было снято. Во время решающих боев, сражений, проходивших под неусыпным контролем Ставки, наград не жалели, и тогда награждения воинов-героев принимали массовый характер. Но надо добавить – заслуженно. К примеру, в период боев под Сталинградом в штрафных частях 64-й армии 1023 человека за мужество были освобождены от наказания. Из них награждены: орденом Ленина – 1, Отечественной войны II степени – 1, Красной Звезды – 17, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» – 134.

2 сентября. Жуков – Сталину

1-я гвардейская армия 2 сентября перейти в наступление не смогла, так как ее части не сумели выйти в исходное положение, подвезти боеприпасы, горючее и организовать бой. Чтобы не допустить неорганизованного ввода войск в бой и не понести от этого напрасных потерь, после личной проверки на месте перенес наступление на 5 часов 3 сентября.

Наступление 24-й и 66-й армий назначаю на 5–6 сентября. Сейчас идет детальная отработка задач всем командным составом, а также принимаем меры материального обеспечения операции.

Но назначенное Жуковым на утро 3 сентября наступление успеха не принесло – несмотря на артиллерийскую подготовку, войскам 1-й гвардейской армии удалось пройти вперед считанные километры. Дальше продвижение застопорилось, поскольку немцы бросили против наступающих авиацию и танки.

3 сентября. Сталин – Жукову

Положение под Сталинградом ухудшается. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам.

Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало.

«Георгий Константинович уже осознал всю сложность положения Сталинграда, – пишет Владимир Дайнес. – Севернее города соединения немецкой 6-й армии прорвались к Волге, разъединив войска Юго-Восточного и Сталинградского фронтов. С юга к Волге рвется немецкая 4-я танковая армия, повернутая с Кавказа еще в начале августа. Войска 62-й армии практически изолированы в самом Сталинграде, и дивизии Паулюса вот-вот войдут в город. Но наша 62-я, постоянно усиливаемая подходящими частями и соединениями, сутки продержаться еще сможет. А вот бросить 4 сентября в наступление три армии практически без боеприпасов (их должны были подвезти на артиллерийские позиции только к вечеру 4 сентября) не получится.

Немедленно отдав приказ бомбить противника всеми силами, Жуков попросил у Сталина разрешения начать общее наступление 5 сентября. Согласие было получено».

5 сентября силами трех армий, 24, 66 и 1-й гвардейской, наступление началось. Но боеприпасов доставили недостаточно, поэтому предшествующая артподготовка опять не смогла подавить оборону немецких войск. К тому же Сталин был прав – авиации катастрофически не хватало, поэтому немцы беспрепятственно бомбили советские позиции и пытающиеся продвинуться вперед войска.

7 сентября. Жуков – Сталину

Для разгрома противника под Сталинградом тех сил, которые имеются здесь, явно не хватит. Необходимо сосредоточить дополнительную группу войск с тем, чтобы в кратчайший срок нанести более сильный удар противнику…

10 сентября. Жуков – Сталину

Теми силами, которыми располагает Сталинградский фронт, прорвать коридор и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе нам не удастся. Фронт обороны немецких войск значительно укрепился за счет вновь подошедших частей из-под Сталинграда. Дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, и войска неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта. Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника.

В ответ на сообщение от 10 сентября Сталин вызвал Жукова в Москву. Там Георгий Константинович вновь доложил о ситуации и сказал, что нужны значительные подкрепления. Он отметил, что в окрестностях Сталинграда местность плохо годится для наступления – в ровной степи нет укрытий от артиллерийского огня противника, который, напротив, имеет возможность держать оборону, засев в многочисленных узких и глубоких оврагах. А поскольку при этом в распоряжении немцев находятся господствующие над местностью высоты, то при нынешнем раскладе сил прорвать немецкий фронт невозможно.

Сталин выслушал и спросил:

– Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом?

– Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус, три танковые бригады и не менее 400 орудий гаубичной артиллерии, – ответил Жуков. – Кроме того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее одной воздушной армии.

Василевский, который перед тем докладывал Сталину обстановку на Кавказе, полностью согласился с Жуковым.

«Верховный достал свою карту с расположением резервов Ставки, долго и пристально ее рассматривал. Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.

– А какое «иное» решение? – вдруг подняв голову, спросил И. В. Сталин.

Я никогда не думал, что у И. В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.

– Вот что, – продолжал он, – поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда. Откуда и какие войска можно перебросить для усиления сталинградской группировки, а заодно подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера снова соберемся здесь».

В течение следующего дня Жуков и Василевский анализировали ситуацию и строили план операции, которая позволила бы не распылять силы, а использовать готовящиеся резервы для достижения стратегического результата. Вечером они предложили Сталину такой план действий: продолжать изматывать немцев активной обороной и одновременно заняться подготовкой мощного контрнаступления, «чтобы нанести противнику в районе Сталинграда такой удар, который резко изменил бы стратегическую обстановку на юге страны в нашу пользу». Для разработки подробного плана этого контрнаступления требовалось время, но Жуков сразу предположил, что надо направить основные удары на фланги сталинградской группировки противника, где находились румынские и итальянские войска: «Войска сателлитов по сравнению с немецкими были хуже вооружены, менее опытны, недостаточно боеспособны даже в обороне. И самое главное – их солдаты, да и многие офицеры не хотели умирать за чуждые им интересы на далеких полях России…»

Оставалась актуальной и необходимость поддерживать дисциплину в войсках.

26 сентября 1942 года генерал Жуков на правах заместителя народного комиссара обороны утвердил Положение о штрафных батальонах действующей армии. Среди прочего, этот документ определял и систему наград. Причем никакой дискриминации по части награждения за боевые дела состава штрафных частей, как переменного, так и постоянного, по сравнению с обычными подразделениями не предусматривалось. «За боевое отличие штрафник может быть освобожден досрочно, – гласил документ. – За особо выдающееся боевое отличие штрафник, кроме того, представляется к правительственной награде». Приказ о досрочном освобождении надлежало зачитывать перед строем батальона, разъясняя «сущность совершенного подвига».

28 сентября 1942 года первым заместителем народного комиссара обороны СССР генералом армии Г. К. Жуковым и заместителем наркома армейским комиссаром 1-го ранга Е. А. Щаденко были утверждены Приказ (№ 298) и Положения о штрафных батальонах и ротах и их штаты: «Лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава направляются в штрафные батальоны… от одного до трех месяцев». На основании решения соответствующего командира, командующего офицеры (термин «офицеры» появился в Красной Армии в начале 1943 года и поэтому в более ранних приказах не фигурировал), принадлежавшие к среднему и старшему командному, политическому и начальствующему составу и провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, направлялись в штрафные батальоны. Власть командиров дивизий и отдельных бригад не распространялась лишь на командиров и комиссаров батальонов и полков, которые могли направить в штрафбат лишь по приговору военного трибунала фронта.

* * *

К осени 1942 года, после тяжелых и кровопролитных боев, схватки с лучшими частями вермахта, в Красной Армии преобладали необученные новобранцы, которые часто робели подниматься в атаку, особенно под шквальным огнем противника. А командующие фронтами были вынуждены неуклонно соблюдать приказ № 227, предусматривающий активное действие заградотрядов. На одном из стратегически важных фронтов, Донском, заградотряды наводили порядок безжалостно.

О результатах их действий в середине октября 1942 года начальнику Управления Особых отделов НКВД В. С. Абакумову докладывал Особый отдел Донского фронта.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.