Мир после войны

Мир после войны

Анализ переговорного процесса по нагорно-карабахскому конфликту последних лет заставляет задуматься над вопросом: какие перспективы имеет сам по себе переговорный процесс как способ решения конфликта, поскольку вот уже много лет он не может продвинуться дальше совместных заявлений президентов стран — сопредседателей Минской группы ОБСЕ.

Практически все наблюдатели сходятся в оценках, что для выявления возможных путей оживления переговорного процесса по нагорно-карабахскому конфликту для начала необходимо рассмотреть текущие вопросы, по которым стороны не могут прийти к общему мнению. Краеугольным камнем в переговорном процессе стоит проблема статуса Нагорного Карабаха и времени проведения референдума. Армянская сторона настаивает на скорейшем решении статуса Нагорного Карабаха и проведении там референдума, в то время как в Азербайджане по конституции референдум может быть проведен только на всей территории республики.

Параллельно с этим остается открытым вопрос о времени возвращения прилегающих районов к Нагорному Карабаху — так называемых «захваченных территорий». МИДом Азербайджана не раз озвучивался тот факт, что Армения требует применения к Лачинскому району особого статуса коридора, несмотря на то что Лачинский район не имеет никакого отношения к Нагорному Карабаху. Наряду с этим Армения не раз выражала мнение о нежелании возвращать также Кельбаджарский район.

Как известно, в соответствии с Мадридскими принципами, в рамках которых ведется переговорный процесс, предусматривается размещение миротворческих сил в Нагорном Карабахе. Но геополитическая ситуация в регионе сама по себе создает трудности в выборе стран, которые будут обеспечивать безопасность. Необходим такой подбор миротворческих сил, который сам по себе не создавал бы потенциальных угроз безопасности региона.

Так, размещение здесь миротворческих сил США или Западной Европы, скорее всего, вызовет недовольство Ирана и, соответственно, новые угрозы безопасности региона. Размещение в регионе лишь сил ОДКБ или России нежелательно для азербайджанской стороны. При выборе миротворческих сил стороны конфликта должны быть очень внимательными и привлечь к миротворчеству как можно менее заинтересованные страны.

Вероятнее всего, существует несколько возможных путей повышения эффективности переговорного процесса: во-первых, это реформирование института сопредседателей Минской группы ОБСЕ; во-вторых, изменение формата самих переговоров.

Существует вариант реформирования института со-председательства Минской группы ОБСЕ с привлечением к этому процессу Турции. Как известно, вопрос ратификации протоколов об открытии армяно-турецкой границы не стоит сегодня на повестке дня ни в Турции, ни в Армении, но это вовсе не говорит о том, что он закрыт навсегда.

Во-вторых, переговорный процесс по нагорнокарабахскому конфликту в рамках один плюс один (Азербайджан и Армения) может подвести в последнюю минуту. То, на что может согласиться Армения, еще не говорит о согласии армянской общины Нагорного Карабаха. Например, в 1999 году стороны конфликта были близки к подписанию мирного соглашения, но в последний момент президент Нагорно-Карабахской Республики заявил о том, что он не согласен с предложенным вариантом решения конфликта.

Во избежание такой ситуации в будущем может быть необходима организация переговорного процесса в рамках два плюс два (Армения и армянская община Нагорного Карабаха плюс Азербайджан и азербайджанская община Нагорного Карабаха). Наряду с этим возможна организация открытых переговоров между двумя общинами. Такой подход сделал бы стороны конфликта более информированными о ходе переговоров и подготовленными к окончательному решению.

В этой связи показательными являются результаты (вернее, их отсутствие) встречи 24 июня 2011 года в Казани лидеров РФ, Армении и Азербайджана Дмитрия Медведева, Сержа Саргсяна и Ильхама Алиева. При этом со стороны азербайджанского президента прозвучало несколько серьезных заявлений, которые ярко характеризуют позицию его страны в переговорном процессе.

По его словам, в последние месяцы развитие событий показало, что международное сообщество, сопредседатели Минской группы — США, Россия, Франция — и руководители этих стран выступили с простым заявлением, что статус-кво неприемлем. «Таковы события последних месяцев. В мире ясно понимают, что конфликт в Нагорном Карабахе не заморожен. Вовсе нет. И перемирие очень хрупкое. Постоянные нарушения перемирия и разделительной линии вызывают большую озабоченность у всех — у Азербайджана, у Армении, у мирового сообщества», — заявил Алиев.

Он выделил другой важный момент, который, по его мнению, заключается в том, что баланс сил между Арменией и Азербайджаном изменился радикальным образом в последние годы: «Например, сегодня государственный бюджет Азербайджана в десять раз больше, чем у Армении. Только оборонный бюджет Азербайджана превосходит весь бюджет Армении. Такова реальность. И с течением времени этот разрыв между двумя странами будет только увеличиваться».

Однако в реальности разрыв в обороноспособности двух стран не так уж велик, и постоянное бравирование военным бюджетом является показательным. Ведь большинство азербайджанских экспертов «забывают», что Армения, в отличие от Азербайджана, имеет возможность поддерживать военный бюджет за счет своих союзнических отношений с Россией и другими странами ОДКБ, которые предоставляют Армении вооружение по внутренним ценам. Так, для сравнения, экспортная цена одного дивизиона ЗРК С-300, в зависимости от модификации, составляет 300–500 миллионов долларов, то есть вполне сравнима с официальной суммой всего военного бюджета Армении. А на вооружении армянских войск уже несколько лет есть несколько дивизионов данных систем ПВО.

Пожалуй, на сегодняшний день для Азербайджана продолжение и развитие переговорного процесса считается более целесообразным и эффективным.

После замораживания конфликта на линии соприкосновения противоборствующих сторон вспыхивали боестолкновения. Однако из-за недостатка фактов судить о них очень тяжело. Информация из зоны конфликта попадает дозированно, к тому же пройдя жесткую военную цензуру. Тем не менее приведем только некоторые наиболее известные случаи.

2004 год

Наиболее масштабное столкновение произошло в начале года. Так, согласно информации Министерства обороны Нагорного Карабаха: «26 февраля с. г., примерно в 17 час. 30 мин. на восточном участке линии соприкосновения Вооруженных сил Нагорного Карабаха и Азербайджана в окрестностях населенного пункта Баш-Карвенд была нейтрализована азербайджанская диверсионная группа, которая пересекла первую линию обороны карабахских войск и оказалась на подконтрольной НКР территории. Находившиеся на боевом дежурстве подразделения Армии обороны НКР предприняли необходимые меры для пресечения диверсии. В результате завязавшейся интенсивной перестрелки был убит один и ранено несколько членов группы. Отступая, диверсанты увели с собой раненых, оставив при этом тело убитого у карабахской стороны. В ходе инцидента подразделения Армии обороны НКР потерь не понесли. О случившемся поставлены в известность офисы аккредитованных в Нагорном Карабахе ОБСЕ и Международного комитета Красного Креста. Государственная комиссия НКР по вопросам военнопленных и заложников ведет переговоры с МККК относительно передачи тела азербайджанского военнослужащего противоположной стороне. Пресс-служба Министерства обороны НКР в очередной раз напоминает об опасности эскалации напряженности в зоне нагорно-карабахского конфликта и предупреждает азербайджанскую сторону о том, что любые враждебные действия на линии соприкосновения будут и впредь решительно пресекаться».

Азербайджанская сторона выступила с опровержением действий диверсионных групп, а гибель своего военнослужащего была представлена как случайная[79].

2 марта при посредничестве нагорно-карабахского представительства Международного комитета Красного Креста была осуществлена передача останков погибшего.

2006 год

В этом году несколько столкновений произошло в конце года. Так, по сообщению агентства «Тренд», 26 ноября подразделения армянских вооруженных сил в районе села Талыш Тертерского района с 22.00 в течение 15–20 минут подвергли автоматно-пулеметному обстрелу расположенные напротив позиции азербайджанских вооруженных сил. Ответным огнем обстрел подавлен, потерь нет. Согласно этому же сообщению, нарушение режима прекращения огня с армянской стороны имело место также 27 ноября в районе сел Баш-Карвенд и Сарычалы Агдамского района. Огонь длился около 10 минут. Есть сведения также о аналогичных событиях в районе Баш-Карвенда и 29 ноября. О потерях ничего не сообщается. Эти сведения не получили подтверждения из официальных источников, но, судя по тому, что эти населенные пункты фигурировали и в дальнейших сводках, вполне вероятно, что какие-то столкновения все-таки были.

2007 год

Большинство сообщений из зоны конфликта датированы февралем. Так, по данным азербайджанского информагентства АПА, утром 9 февраля армянские военнослужащие, дислоцированные в районе села Мехдили Джебраильского района, обстреляли из автоматов и пулеметов позиции азербайджанской армии. Согласно данным агентства, мишенью стали и пасущие скот жители села Мирзанагылы Физулинского района. Убитых и раненых нет.

По сообщению другого азербайджанского агентства «Тренд», 13 февраля с 9.30 армянская сторона около часа подвергала автоматному обстрелу позиции вооруженных сил Азербайджана близ села Баш-Карвенд Агцамского района. Ответным огнем обстрел подавлен, потерь нет.

А на следующий день, 14 февраля, около 9.30, по сообщению Министерства обороны Республики Армения, на боевых позициях ноемберянской воинской части азербайджанским снайпером убит военнослужащий контрактной службы майор ВС Армении Ерванд Ваникович Пашикян 1958 года рождения.

2008 год

4 марта на линии соприкосновения армянских и азербайджанских войск в Нагорном Карабахе произошло столкновение, сообщает ИА «Новости-Армения». По словам главы МИДа Армении Вардана Осканяна, военнослужащие вступили в бой в районе Мардакерта (город в 60 километрах к северу от Степанакерта).

Азербайджанское агентство АПА сообщает, что в ходе перестрелки было убито два азербайджанских солдата и ранено двое местных жителей. В. Осканян сообщил, что с армянской стороны есть раненые. Информацию о потерях с азербайджанской стороны он не подтвердил.

Азербайджанские СМИ утверждают, что столкновение спровоцировали армянские военные, нарушив режим прекращения огня. Телеканал ANS, на который ссылается ИА «Новости-Азербайджан», сообщил, что позиции азербайджанских подразделений «были подвергнуты автоматному и пулеметному обстрелу».

Применение авиации в ходе, карабахского конфликта

Хотя война в Карабахе представляла собой региональный вооруженный конфликт, применение авиации в ходе ее было достаточно эффективно и повлияло на ход развития событий.

Причины возникновения конфликта вокруг области Нагорного Карабаха очень сложны, и они частично рассмотрены в основной части книги. Отметим только, что начиная с лета 1989 года на территории Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО), входящей тогда в состав Азербайджанской ССР, начались вооруженные столкновения между незаконными вооруженными формированиями азербайджанцев и армян. Причем если поначалу в боях применялось преимущественно автоматическое оружие, то вскоре «в бой пошла» градобойная артиллерия и ракеты. Все это привело к тому, что Москва объявила Карабах «зоной чрезвычайного положения», и вскоре здесь была сосредоточена крупная группировка внутренних войск, но в условиях горной местности даже таких сил было явно недостаточно, и вскоре к выполнению несвойственных для себя функций подключились и армейские части.

В самом начале конфликта, когда его пытались уладить силами частей Советской армии и МВД, действия «силовиков» поддерживали вертолеты армейской авиации — Ми-8, Ми-6 и Ми-24. Основной задачей вертолетчиков первоначально было сопровождение транспортных колонн, перевозка грузов и пассажиров, эвакуация раненых. Нанесение ударов по боевикам носило крайне ограниченный характер, и каждый такой случай надо было согласовывать с вышестоящим начальством. Деятельность Советской армии в тот период в Закавказье окутана сплошной тайной, и потому полную картину восстановить пока не представляется возможным. Отметим только, что все потери ВВС СССР в 1988–1990 годах в Нагорном Карабахе относили к «небоевым» и списывали либо на отказы техники, либо на человеческий фактор. Так было, например, 14 июля 1989 года, когда в Кельбаджарском районе потерпел аварию военно-транспортный вертолет Ми-8. В результате 8 человек погибло (по всей видимости, это были первые жертвы среди вертолетчиков). Или — гораздо более масштабная катастрофа 18 октября того же года, когда после взлета с аэродрома Насосная близ Баку загорелся и упал Ил-76МД из 37-го втап (Арцыз) 6-й гв. втад. Все находившиеся на борту 9 членов экипажа (вместе с командиром — полковником Калмыковым) и 48 десантников 8-й парашютно-десантной роты 217-го пдп 98-й гвардейской вдц) погибли.

Как установила аварийная комиссия, причиной катастрофы стал конструктивный дефект двигателя Д-ЗОКП. При работе двигателей на взлетном режиме произошло разрушение вала турбины низкого давления двигателя. В итоге разлетающиеся детали дисков турбины повредили топливные коммуникации и баки, находившиеся в плоскости крыла, — возник пожар. Как было написано в аварийном отчете, «выгорание поверхности консоли крыла вызвало изменение его аэродинамической формы и, как следствие, непарируемый кренящий момент».

Кроме армейских «вертушек», в Карабахе наиболее активно действовали Ми-8 Азербайджанского управления Гражданской авиации СССР. Основным был Бакинский авиотряд, летчики которого регулярно направлялись в командировку в Карабах. Причем летали практически исключительно русские, так как собственно азербайджанцев в летно-техническом составе было крайне немного — прежде всего из-за непопулярности летных специальностей на Кавказе. Поначалу рейсы были сугубо мирными, но с нарастанием масштабов боев все чаще вертолетчики стали перевозить отряды ОМОНа, боеприпасы, раненых и убитых. Гражданские летчики работали в очень тяжелых условиях, тем более что боевики как с одной, так и с другой стороны обстреливали вертолеты без ограничений.

Самым резонансным случаем стало уничтожение вертолета, на борту которого находился комендант района чрезвычайного положения в НКАО генерал-майор Николай Жинкин. 20 ноября 1991 года боевики подстерегли Ми-8Т авиации ВВ МВД около села Каракенд Мартунинского района и из ДШК (по другим данным — из легкого стрелкового оружия) расстреляли.

Обстрел велся с левого борта с дистанции 300 метров и под углом 30 градусов. В результате множественных попаданий произошел отказ двигателей, гидросистемы. На конструкции вертолета остались множественные пробоины блистеров, лопастей, на капотах и фюзеляже. Уцелевшие при падении пассажиры добивались на земле выстрелами в упор и были ограблены «борцами за независимость». С места падения также было похищено 12 пистолетов ПМ и боеприпасы. Погибли все сопровождавшие лица, в том числе и журналисты — 22 человека.

За месяц до этого в том же районе был сбит Ан-2 Азербайджанского управления ГА СССР (погибли все). Летчик этого самолета Асад Солтан оглы Асадов посмертно был удостоен звания «Национальный герой Азербайджана».

Уже после распада СССР и фактического перерастания конфликта в армяно-азербайджанскую войну вертолетчики, теперь формально подчинявшиеся эфемерной структуре — Главному штабу ВВС СНГ, продолжали обеспечивать функционирование остававшихся здесь частей бывшей Советской армии, а потом обеспечили их вывод. Так было, например, с операцией по выводу 366-го мотострелкового полка, дислоцированного в Степанакерте. За десять дней (с 27 февраля по 7 марта 1992 г.) под огнем боевиков на Ми-8 и Ми-26 под прикрытием Ми-24 был вывезен весь личный состав и все, что было возможно. Не обошлось и без потерь — один из Ми-24 был подбит огнем с земли и совершил вынужденную посадку. Экипаж остался невредим.

А 3 марта 1992 года в зоне конфликта был потерян последний «советский» вертолет — в тот день одиночный Ми-26, сопровождаемый Ми-24, доставил в армянское село Гюлистан 20 тонн муки и вывозил оттуда женщин, детей и раненых. Не долетев до Армении, над Кельбаджарским районом «транспортник» подвергся атаке камуфлированного Ми-8 (это сообщение требует отдельного расследования, так как, по имеющимся у автора данным, вертолетов этого типа у азербайджанской стороны еще не было, по крайней мере камуфлированных). Экипаж Ми-24 маневрированием отогнал нападавших. Тем не менее полет завершился трагично — запущенная с земли ракета ПЗРК поразила Ми-26, он загорелся и рухнул около азербайджанского села Сейдиляр. Из 50 человек, находившихся на борту, 12 погибли и 38 получили ранения разной тяжести…

По всей видимости, Ми-26 попал в заранее спланированную засаду, так как азербайджанцы располагали информацией о том, что именно на борту одного из таких вертолетов в Степанакерт была переброшена партия ПЗРК «Стрела-2М» и несколько ЗУ-23-2.

Вместе с военными вертолетами на протяжении всей войны в небе Карабаха «соседствовали» гражданские машины. Причем как азербайджанская, так и армянская стороны довольно интенсивно использовали доставшееся им наследие «Аэрофлота». Так, после распада Союза Азербайджанское управление ГА СССР было преобразовано в авиакомпанию «Азербайджанские авиалинии» (A3AЛ), которая, в свою очередь, была разделена на «АЗАЛ-Агро» (куда входили все Ан-2) и «АЗАЛПАНХ» (эскадрилья Ми-2 и эскадрилья Ми-8). Нас, конечно, больше интересует деятельность последних, потому как от использования Ан-2 для снабжения Карабаха отказались из-за отсутствия подготовленных аэродромов, а Ми-2 на поверку оказались маловместительными и не обладали необходимой дальностью полета.

Вертолетный парк в советские времена обслуживал Нефтяные Камни и промыслы на суше. С началом столкновений у вертолетчиков основной задачей стало выполнение рейсов по маршрутам: Забрат — Физули— Гадрут — Кубатлы — Зангелан; Забрат — Мардакерт— Кельбаджар — Дашкесан; Забрат — Лачин — Шуша. Кроме того, из аэропорта Агдам вертолетами стали выполняться рейсы по перевозке пассажиров, а вскоре вертолеты стали привлекать для поддержки отрядов ОМОНа, действовавших в Карабахе.

Из-за блокирования армянскими отрядами основных дорог (Шуша — Агдам и Шуша — Лачин) в Шуше постоянно базировались 1–2 вертолета, в Агдаме — 3–4. Экипажи занимались перевозкой местных жителей, работали как автобусы: посадка, загрузка 2–3 минуты без выключения двигателя, воздух.

Армяне аналогично работали по своим деревням, и по негласному соглашению, зная о сути работ, охота ни за теми, ни за другими не велась.

Так продолжалось до 2 апреля 1991 года, когда между Шушой и Лачином был сбит азербайджанский Ми-8. Причем, вероятно, на машину специально охотились, так как на борту находились не обычные жители, а правительственная делегация: тогдашний заместитель председателя Совмина Азербайджанской ССР Тамерлан Караев со свитой и корреспондентами. Чудом обошлось без жертв, хотя вертолет сгорел дотла. Получился крупный скандал. Армянская сторона заявила, что это дело рук неконтролируемой группировки.

С тех пор наступило какое-то затишье. Изредка вертолеты все-таки обстреливались. Так, известен по крайней мере один случай, когда азербайджанский Ми-8 совершил аварийную посадку в результате обстрела с земли. Причем крайне неудачно для экипажа — недалеко от армянского села. Машина получила минимальные повреждения и была восстановлена на месте, но экипаж был жестоко избит местными жителями.

Заметим, что обстрелы имели под собой некую основу, так как с нарастанием размаха конфликта все чаще вертолетчики стали перевозить отряды ОМОНа, боеприпасы, раненых и убитых. После первых случаев обстрелов летчикам выдали бронежилеты, которые они клали в кабину, а часто просто в пилотские кресла, так как в горах чаще всего обстреливали снизу. Полной статистики по обстрелам на сегодня дать невозможно, но, по данным автора, только один экипаж за относительно короткий срок был обстрелян шесть раз.

Именно в этот, относительно «мирный» период отмечены случаи применения вертолетов для провокационных целей. Так, автору известен по крайней мере один такой случай в Ханларском районе Азербайджана. По воспоминаниям проходивших там службу офицеров, в какой-то момент в районе стали отмечать выкрашенные в оранжевый цвет вертолеты без номеров и опознавательных знаков. Причем летали с нарушением всяких инструкций и не отвечали на запросы диспетчерских служб. С вертолетов обстреливались азербайджанские села. Иногда вертолеты совершали посадки на окраинах сел, и боевики, выскочив из вертолетов, обстреливали и поджигали дома. Долгое время эти вылазки оставались безнаказанными, но в один из дней спецназ внутренних войск смог захватить группу боевиков на месте. После допроса оставшихся в живых оказалось, что это были… азербайджанцы. Дело после звонка из Баку замяли, однако это было только начало большой войны.

Неоценимую роль играла (и будет играть на протяжении всего конфликта) гражданская авиация и в поддержке армянского населения. Дело в том, что прямого сухопутного сообщения Карабаха с Арменией на тот момент не было, и для доставки припасов и эвакуации населения широко использовались самолеты и вертолеты Армянского управления ГА. Причем тут основную роль играли самолеты Як-40 и Ан-2, которые из аэропорта Звартноц совершали регулярные рейсы Ереван — Степанакерт. Азербайджанцы, естественно, старались бороться с самолетами противника, тем более что горная местность способствовала организации засад. О потерях армянской гражданской авиации известно крайне мало. Так, огнем с земли в 1990 году (точной даты, увы, доступные автору источники не приводят) был сбит по крайней мере один «кукурузник». А 1 августа все того же 1990 года у села Фарадж Лачинского района потерпел катастрофу лайнер Як-40, совершавший рейс Ереван — Степанакерт. Погибли 43 пассажира и 4 члена экипажа. Проведение расследования Госавианадзором СССР было крайне затруднено из-за того, что обломки машины разметало на большой площади, причем как на армянской, так и на азербайджанской стороне. Официальные выводы комиссии говорят о «потере ориентации в условиях плохой видимости» и в качестве причин называют следующие:

— нарушение командиром воздушного судна установленных директивными документами правил полетов, выразившихся в неудовлетворительном комплексном самолетовождении, спрямлении маршрута и преждевременном самовольном снижении до высоты ниже безопасной, что привело к столкновению с горой;

— катастрофе способствовало нарушение авиадиспетчером УВД аэропорта Кафан правил управления ВС в своей зоне ответственности (НПП ГА-85 пп. 6.4.4 и 6.4.5), разрешившего экипажу снижение и переход на связь с аэропортом посадки Степанакерт без уточнения действительного местонахождения воздушного судна, а также низкий уровень общей организации полетов и УВД на маршруте Ереван — Степанакерт.

Неофициальных версий две: первая — самолет просто перегрузили[80] и вторая — лайнер сбили (по рассказам очевидцев, в Як в Степанакерте загружалось до 100 человек, и ничего — добротная конструкция выдерживала). Вообще практически каждый вылет происходил с такого рода нарушениями, так как покинуть Карабах находилось очень много желающих.

Следующая крупная трагедия произошла 28 января 1992 года, когда ракетой ПЗРК (по всей видимости, «Стрела-2») был сбит Ми-8Т «СССР-24137» азербайджанской гражданской авиакомпании «A3AЛ», экипаж которого возглавлял выпускник Кременчугского летного училища ГА Виктор Серегин. По рассказам очевидцев, дело происходило следующим образом: «Во время взлета сразу трех вертолетов к замыкающей машине со стороны армян потянулся шнур черного дыма. От удара самопроизвольно открылся кормовой люк, и с высоты примерно полтора километра люди посыпались как горох». Все, что смог сделать экипаж, — так это отвести машину от жилых кварталов во избежание больших жертв. Все находившиеся на борту люди погибли[81].

Вот что вспоминал один из азербайджанских журналистов, бывших в тот момент в городе: «Вертолет был сбит под вечер, а тогда была зима и темнело рано. Мы были вынуждены прекратить поиск тел и вернуться в Шушу, тем более что была реальная опасность попасть под артобстрел со стороны села Кяркиджахан. Ночью мы изготовили 44 гроба, а утром, вернувшись на место гибели вертолета, я увидел страшную картину — бродячие собаки грызли останки неподобранных человеческих тел».

Попутно отметим, что этот случай тоже можно отнести к специально спланированной засаде. Дело в том, что, согласно воспоминаниям вертолетчиков, в тот день практически одновременно еще два вертолета перебрасывали снаряды для «Града» со склада в районе Насосной в Шушу. Однако, не долетев до Агдама, летчики начали огибать его с севера на большой высоте, намереваясь снизиться только над центром города. По роковой случайности интервал между «грузовыми» и «пассажирским»[82] вертолетами оказался всего несколько минут, и армяне, видимо не рассчитав, выпустили ракету по абсолютно мирному вертолету.

Обратимся к воспоминаниям командира экипажа одного из вертолетов: «28 января 1992 года, в день, когда сбили наш Ми-8… они занимались обычной рутинной транспортировкой пассажиров и грузов Агдам— Шуша — Лачин — Кельбаджары — Евлах и по деревням при необходимости… В тот день утром мы, двумя бортами загрузившись со складов в районе Килязи, должны были доставить груз в Шушу… На подлете к Агдаму мы вдруг получили команду «Ковер», подающуюся при чрезвычайных ситуациях и означающую немедленную посадку всех находящихся в воздухе… Так как до Агдама было рукой подать, то мы не стали «падать» под себя в поле, а решили молчком немного протянуть до аэропорта, где и услышали страшную трагическую весть…»

«Второй борт был наш… Вити Глиненко… Он тоже шел в Шушу из района Евлаха с каким-то грузом, поэтому подходил на 1500 м над рельефом с севера и только над точкой начинал снижение… Все эти сложности не требовались для бортов, выполняющих челночные рейсы Агдам — Шуша, их в районе знали как облупленных, и армянские диспетчеры в аэропорту Степана, да и вообще. Никогда никаких эксцессов не возникало…»

Косвенно версию о заранее спланированной акции подтверждает тот факт, что практически сразу в армянских и центральных СМИ (в частности, в программе «Время») была запущена заранее заготовленная информация о катастрофе вертолета и свидетельства очевидцев о якобы выпадающих из него зеленых ящиках, что говорило бы о явно не мирном характере груза.

Однако пропагандистская машина дала сбой — в тот день у армянского села рядом с Шушой шел бой, который снимал на видео какой-то корреспондент, находившийся на вертолетной площадке Шуши. Услышав взрыв за спиной, он обернулся, не выключая камеры, таким образом засняв трагедию. На этой пленке отчетливо видны не зеленые ящики, а люди, вываливающиеся из вертолета, еще живые и кричащие.

Как уже говорилось ранее, распад Советского Союза и провозглашение независимости Нагорно-Карабахской Республики ясно показал, что серьезного столкновения не избежать. Обе стороны лихорадочно начали формировать национальные армии, в том числе и авиационный компонент.

В Азербайджане в советское время находилось несколько военных аэродромов, на которых базировалось пять авиаполков ВВС и ПВО: 80-й ошап в Ситал-Чае (Су-25, на аэродроме базирования с 1987 г.), 82-й иап ПВО в Насосной (МиГ-25ПДС), 976-й бап в Кюрдамире (Су-24), 882-й pan в Далляре (МиГ-25РБ и Су-24МР), 708-й гвардейский втап в Гяндже (Ил-76МД). Кроме того, на территории Азербайджанской ССР базировались два учебных авиаполка Армавирского ВВАУЛ: 627-й гвардейский уап (Сальяны), на вооружении которого находились 84 Л-39, и 761-й уап (Аджикабул) — 84 Л-39, 109 Л-29.

В то же время в Армении вообще не было военных аэродромов и базировалась только вертолетчики. Причем, в отличие от другого тяжелого вооружения, вертолетов на территории как Армении, так и Азербайджана базировалось одинаковое количество — по одной эскадрилье: в Азербайджане имелось 10 Ми-24 845-й отдельной вертолетной эскадрильи, а под Ереваном базировалась 382-я отдельная вертолетная эскадрилья в составе 4 Ми-24К и 3 Ми-24Р.

Передавать эти вертолеты никто не спешил, и поэтому стороны попросту разными способами попытались «приватизировать» их. Первыми в начале 1992 года решили действовать азербайджанцы. Им удалось привлечь на свою сторону двух офицеров уже несуществующего подразделения (майора Сергея Туваева и старшего лейтенанта Рафаэля Ширинова), которые в последнее воскресенье января перегнали один вертолет на аэродром Забрат, где базировались гражданские машины «АЗАЛПАНХ». Учитывая обстоятельства угона, этот Ми-24 был совершенно «беззубым» — без боекомплекта (за что он получил прозвище «голубь мира»).

Второй и третий вертолеты 3 февраля перегоняли также летчики эскадрильи: майор Алексей Шварев (летел без оператора), капитан Евгений Карлов и все тот же Ширинов. Командование пыталось как-то препятствовать такой «инициативе», и с аэродрома ПВО Насосный была поднята дежурная пара МиГ-25 (по другим данным — МиГ-23). Однако летчики либо не смогли, либо не захотели перехватить «дезертиров» (кстати, со 2 февраля эти вертолетчики были зачислены в состав азербайджанской армии).

Очередные пять машин перегонялись 12 февраля уже пилотами гражданской авиации, перешедшими на военную службу, — Явером Алиевым, Закиром Юсифовым, Ханларом Саттаровым, Эдиссоном Гасановым и Мирмагомедом Агаевым. В итоге на аэродроме остался только один неисправный вертолет — один из офицеров эскадрильи из самых лучших побуждений (а всем было ясно, что захват такого количества авиатехники приведет только к эскалации конфликта в Карабахе) поджег его в самой середине стоянки, чтобы при взрыве были если не уничтожены, то хотя бы повреждены все остальные машины. Однако пожар был потушен, и только один вертолет был поврежден. Однако повреждения оказались незначительными, и 14 февраля наскоро отремонтированный Ми-24 перегнал Ширинов. С тех пор этот день стал официально отмечаться в Азербайджане как День ВВС.

Таким образом, к концу февраля азербайджанцы располагали 9 боевыми вертолетами Ми-24 и всего лишь 3 подготовленными экипажами — зато какими: из 6 человек, перешедших в азербайджанскую армию (С. Сенюшкин, С. Туваев, А. Шварев, Е. Карлов, Р. Ширинов — летчики 843-й эскадрильи, С. Джалалов — командир комендатуры), трое были «афганцами». Остальные экс-гражданские летчики требовали дополнительной подготовки, так как, кроме того, что ранее они пилотировали только Ми-8 (а разница с военными вертолетами существенная), они не имели никакого понятия о боевом применении «крокодилов»[83].

Вновь созданную эскадрилью азербайджанских ВВС возглавил Явер Алиев. Во многом благодаря ему и удалось сохранить таким трудом «приобретенную» технику. Дело в том, что вскоре «сверху» позвонили и «попросили» вернуть технику Российской армии. На что Явер ответил коротко: «Эти вертолеты нужны моему народу для защиты Азербайджана. Ни один вертолет не будет возвращен». Он же дал указание, чтобы ночью сняли аккумуляторы. Поэтому, когда наутро прибыли бронетранспортеры с десантниками и летчиками, чтобы забрать вертолеты, ни один из них не запустился.

В условиях, когда стороны начали активно захватывать военное имущество, некоторая часть офицеров (прежде всего, конечно, высокопоставленных) пошла на должностное преступление, продавая или передавая оружие и боеприпасы. Конечно, большая часть таких «сделок» остается (и останется) неизвестной, но некоторые детали все-таки стоит привести. Вот типичный доклад контрразведчиков того периода: «12.05.92 г. С аэродрома Новоалексеевска (пригород Тбилиси) на аэродром Кала (Азербайджан) была вывезена партия оружия в количестве 400 автоматов (40 ящиков по 10 штук) и 80 ящиков с патронами. Перевозка, осуществленная на основании распоряжения замкомандующего ЗакВО генерал-лейтенанта С.У. Беппаева, производилась на двух самолетах — Ту-134 (салон командующего) из состава… ОСАЭ (войсковой части 78782) и Ил-20 (разведывательный) из состава… ОРАО РУ ЗакВО (войсковой части 15282). По прибытии на место указанное оружие и боеприпасы были получены и вывезены представителями МО Азербайджана во главе с начальником штаба генералом Мусаевым. Факт получил огласку и осуждение среди военнослужащих эскадрилий. По их мнению, в случае попадания указанной информации армянской стороне руководство Армении будет иметь веские основания для обоснованных обвинений российских военнослужащих в пособничестве Азербайджану». И такие случаи были не единичны…

Тем временем обстановка в Карабахе накалялась. Армяне, воспользовавшись просчетами азербайджанского командования, перешли в наступление. Поэтому обучение азербайджанских вертолетчиков прошло по-фронтовому быстро, и вскоре Сергей Сенюшкин, как самый подготовленный, начал обучение летчиков. Это было крайне необходимо, так как в эскадрилью были зачислены добровольцами несколько гражданских пилотов.

Поначалу ограничивались прикрытием гражданских «бортов». Так, экипаж Сенюшкин — Алиев за две недели совершил по крайней мере два вылета в район конфликта: в Ходжавенд, где вертолет был обстрелян с земли, а Сергей получил ранение, и в Ходжалы для прикрытия гражданских вертолетов. Однако уже 29 февраля 1992 года тот же экипаж, выполняя учебное задание, разбился. Произошло это над озером, недалеко от Баку. По-видимому, из-за нехватки опыта произошла трагедия, которая стоила жизни трем членам экипажа. Что именно случилось, неизвестно до сих пор, так как тела вытащили, а вот вертолет до сих пор находится на месте катастрофы. Обломки не смогли вытянуть даже с привлечением тяжелого Ми-26, принадлежавшего ВВС СНГ. Посмертно экипаж получил звание «Национальный герой Азербайджана».

Практически весь март и до 11 апреля 1992 года на боевые задания в Карабах летали только военные летчики — Сергей Туваев, Алексей Шварев, Евгений Карлов и Рафаэль Ширинов.

После первых же боев азербайджанским военным стало ясно, что войскам требуется серьезная поддержка с воздуха, чего Ми-24 явно не могли обеспечить. Однако Москва не спешила передавать боевые самолеты. Вот что, например, рассказывает генерал-майор Геннадий Климентьев, бывший заместитель командующего войсками Закавказского военного округа по боевой подготовке:

«Министерство обороны поставило задачу — создать оперативные группы по передаче и вывозу части вооружений с территории закавказских республик. Командовать было поручено мне… Вооружение вывозили теми же способами, которые использовали в свое время азербайджанские национальные силы. Ночью, без предупреждения, въезжали, можно сказать, врывались в воинскую часть, вскрывали склады и грузили, в основном стрелковое оружие, в машины. Прикрывала нас группа спецназа. Оружие переправляли на вертолетах в район Краснодарского края, в арочное укрытие, предназначенное для самолетов. Как только укрытие заполнялось, ворота заваривались, вокруг устанавливали мощное минное поле, ставили специальные таблички… А бронетехнику, наиболее новые санитарные машины, Уралы, КамАЗы вывозили на Ил-76…

Это продолжалось до тех пор, пока не произошло следующее. Однажды я приехал на аэродром, чтобы встречать наши самолеты из России, прибывающие за вооружением. Оружие, которое мы хотели переправить, спрятали в кустах, чтобы азербайджанцы ничего не заподозрили. И вот самолет заходит на посадку, выруливает на стоянку. И вдруг на полосу въезжают две военные машины с вооруженными азербайджанцами. Одна из них останавливается перед носом самолета, другая сбоку. Азербайджанцы высаживают экипаж самолета, подводят к ангару и ставят к стенке. И меня вместе с ними. Начинают оскорблять… Даже открыли огонь поверх наших голов… Когда они стрельбу прекратили и нам разрешили повернуться, я увидел среди них бывшего капитана Советской армии и спросил: «Чего вы хотите?» Он ответил, что было получено задание арестовать экипаж самолета и людей, встречающих его, а затем отправить всех под арестом в одну из воинских частей…»

После того как не удалось получить боевые самолеты официально, азербайджанцы пошли по другому пути, и уже 8 апреля 1992 года 25-летний старший лейтенант Вагиф Курбанов при помощи двух своих соотечественников — техника самолета лейтенанта Мамедова и авиамеханика прапорщика Кулиева — подготовил к взлету с аэродрома Ситал-Чай штурмовик Су-25 и перегнал на гражданский аэродром Евлах.

Российское руководство немедленно потребовало вернуть самолет, но на мнение Москвы уже тогда мало кто обращал внимание. Тогда Министерство обороны России сообщило, что был отдан приказ уничтожить самолет-дезертир и 982-й иап, базировавшийся в Грузии на аэродроме Вазиани в апреле 1992 года, постоянно держал в готовности пару МиГ-23 для перехвата азербайджанского штурмовика, но были ли какие-то реальные попытки перехвата — не ясно.

Первая боевая потеря азербайджанской вертолетной эскадрильи относится к 11 апреля 1992 года, когда свой первый боевой вылет совершили бывшие гражданские пилоты. В качестве ведущего был опытный Карлов. «Молодежь» вернулась без потерь, но вот ведущего сбили под городом Физули, недалеко от селения Юхары. Вместе с Е. Карловым погибли старший лейтенант Ф. Мусаев и два бортстрелка: Г. Гасанов и Т. Фарацжев.

А начиная с 8 мая одинокий Су-25 регулярно бомбил Карабах. Причем применение единственного штурмовика имело свои особенности — его использовали исключительно для «стратегических» бомбардировок, а непосредственной поддержкой на поле боя занимались «крокодилы». Использовался «грач» и крайне нетрадиционно. Так, 9 мая Курбанов перехватил и обстрелял гражданский Як-40, который вывозил беженцев из Степанакерта. Самолет совершил аварийную посадку, и, хотя никто не пострадал, лайнер списали. Говоря о Курбанове, стоит также заметить, что сведения о применении им управляемого оружия, скорее всего, являются «уткой»: дезертир не имел необходимых навыков (служил в полку всего год), да и для просто подготовки одной управляемой ракеты для запуска нужен целый стенд и несколько высококлассных специалистов, чего в Азербайджане образца 1992 года явно не было.

В конце мая 1992 года азербайджанская эскадрилья Ми-24 перебазировалась с аэродрома Забрат на аэродром Кала. 15 мая 1992 года азербайджанская авиация потеряла еще один вертолет. В районе селения Гюльаблы Агдамского района была сбита машина, пилотируемая майором Алексеем Шваревым. Оператором у него был Рафаэль Ширинов. По счастливой случайности оба пилота остались живы — спустились на парашютах. Шварев попал в плен, но вскоре был отбит в результате контратаки на этом направлении. Летчик был ранен и немедленно отправлен в госпиталь. Но еще очень долго армянская сторона демонстрировала по центральному телевидению удостоверение личности А. Шварева в качестве доказательства привлечения азербайджанцами русских наемников.

Первая «восьмерка» в составе ВВС Азербайджана появилась 11 июня 1992 года. Гражданская машина была перегнана с аэродрома Далляр в Евлах летчиком Мирзой Фараджевым. Этот вертолет не стал единственным, и вскоре были переданы еще две «восьмерки». Неизвестно, летали ли эти Ми-8 в составе эскадрильи или использовались как «личная авиация» Гусейнова.

Одновременно азербайджанская сторона предприняла меры для получения полноценных боевых самолетов. Так, 9 июня на территорию аэродрома Далляр ворвалась толпа, женщины блокировали полосу, а мужчины порезали пневматики боевых самолетов. В результате на этом аэродроме азербайджанцы захватили 5 разведчиков МиГ-25РБ, 11 Су-24МР и 3 Ил-76, присланных для эвакуации личного состава и имущества.

«Опуская эмоциональные подробности, скажу, что из шести севших бортов Ил-76 в Далляре уйти удалось только трем, — вспоминал российский офицер Дмитрий Окулов. — Два угнали мамеды. Привезли свои экипажи из Баку и ночью, без огней, по темной полосе увели один самолет, а утром, когда начал рулить и второй, десантники направили на него ЗУ и передали, что откроют огонь. Время было упущено из-за того, что комбата (командира десантников) дезинформировали. Он прибежал на КДП и… передал своим орлам, чтобы они не стреляли, так как на самолете женщины и дети. Кто дал эту «дезу», остается загадкой для меня (мне все это рассказали, я в это время был еще в отпуске), тем не менее время было упущено, и самолет ушел»[84].

На третьем Ил-76 азербайджанские гвардейцы повредили пневматики, и позже его перегнал в Баку гражданский экипаж.

Это была самая большая удача для азербайджанцев, так как из Ситал-Чая удалось вывести всю технику (причем сразу после ухода военных на этом аэродроме «совершенно случайно» возник пожар, который уничтожил все постройки!), а в Кюрдамире «оккупанты» оставили только один неисправный самолет.

Таким образом, в руки азербайджанских военных попали 5 разведчиков МиГ-25РБ, 11 Су-24МР и 4 Ил-76, до 30 перехватчиков МиГ-25ПД и примерно 70 учебно-боевых самолетов Л-29 «Дельфин».

Попутно отметим, что ценность захваченных самолетов была невелика. Разведчики Су-24МР не имеют никакого прицельного оборудования для бомбометания. Но установить бомбодержатели для бомб и подвески НУРС азербайджанцы в принципе могли, тем более что в республике имелся авиаремонтный завод, специализировавшийся, правда, на МиГ-25. Атаковать цели в таком случае можно на глазок, благо по городу не промахнешься. МиГ-25РБ и его модификации предназначены для ударов по крупным стационарным объектам, а также для ведения фото- и радиотехнической разведки.

К утверждениям о том, что перехватчики МиГ-25ПД лихо крошили армянские танки тепловыми ракетами Р-60 класса «воздух — воздух», также стоит отнестись с недоверием. Очень трудно представить, как летчики скоростных, неманевренных перехватчиков, обладающих не очень хорошим обзором вниз, отыскивали в горах одиночные танки и БМП и, пикируя, выходили на них в атаку. При этом неизвестно, способна ли вообще головка самонаведения ракеты Р-60 захватить тепловое излучение работающего танкового двигателя. А если двигатель холодный? Да и осколочная (!) боевая часть весом 3,5 килограмма — не лучшее средство для борьбы с танками. Таким образом, вероятнее всего, что слухи об «истребителе танков МиГ-25ПД» несколько преувеличены.

Поэтому основную тяжесть дальнейшей войны в воздухе выдержали старенькие «Дельфины», практически единственным достоинством которых стал тот факт, что пилотировать его могли даже недоучившиеся курсанты, которые массово увольнялись из различных училищ (как военных, так и гражданских) по всему бывшему СССР «по медицинским причинам». В этой связи стоит упомянуть и тот факт, что азербайджанские ВВС испытывали острую нехватку летного состава. Дошло до того, что в строй поставили пенсионеров, причем не только военных, но и гражданских. Но это был не выход из ситуации.

Тем временем война в Карабахе набирала обороты. Наличие боевых вертолетов на том или ином участке фронта часто способствовало успеху наступательных действий азербайджанской армии. Например, так произошло в августе 1992 года, когда именно благодаря массированным ударам вертолетной эскадрильи на Кельбаджарском направлении армянские формирования были вытеснены в глубь Карабаха.

Однако усилившаяся ПВО карабахцев уже могла серьезно противостоять азербайджанским налетам: так, 13 июня 1992 года азербайджанские ВВС понесли тяжелую потерю — был сбит и погиб Вагиф Курбанов. Телевидение продемонстрировало обломки, среди которых был характерный киль Су-25 с азербайджанским флажком. Бомбежки Курбановым армянских населенных пунктов были оценены по достоинству — посмертно летчик был удостоен звания «Национальный герой Азербайджана».

Судя по характеру повреждений, самолет был сбит ракетой с земли, хотя автору встречались утверждения, что Су-25 стал жертвой ракетной атаки МиГ-23 российских ВВС. Кто знает, в тех условиях, как говорится, возможны варианты…

К этому времени азербайджанские вертолетчики накопили уже определенный боевой опыт — на боевое задание вылетали, как правило, тремя вертолетами: один отрабатывает по цели, пара прикрывает. Но и карабахцы приобрели огромный опыт борьбы с «крокодилами», что не могло не сказаться на потерях азербайджанской стороны. Так, 6 августа 1992 года был сбит вертолет капитана Закира Меджидова. Вместе с ним погибли оператор старший лейтенант Руслан Половинко и стрелок рядовой Джаваншир Рагимов. Все трое стали Национальными героями.

Вот как описал этот случай азербайджанский автор:

«В те дни вертолетная эскадрилья работала на износ. На боевые задания летчики вылетали парами. Одной из этих пар была пара двух Закиров (Закир Юсифов и Закир Меджидов).

6 августа в пределах населенного пункта Касапет агдаринского участка фронта, где были сосредоточены значительные силы противника, два Закира поддерживали с воздуха наступление азербайджанской бригады.

Ведущий группы Закир Юсифов отдал распоряжение ведомому: «Закручиваем «карусель» — и на предельно низкой высоте падает на позиции противника.