ФСБ и духовная безопасность

ФСБ и духовная безопасность

Заместитель директора ФСБ Владимир Шульц приветствовал освящение храма на Лубянке в 2002 году как истинно символическое событие[890]. Действительно, за этой церемонией просматривались многослойные ассоциации и суть сложной и драматической истории взаимоотношений между государственной безопасностью и православной церковью. В этом разделе мы рассмотрим самые главные из них.

Прежде всего эта церемония подчеркивала связь ФСБ с православной церковью. В этом смысле то был лишь один из примеров более широкого стремления ФСБ сформулировать и оправдать свою миссию в новых терминах, подвести новый идеологический и интеллектуальный фундамент под органы госбезопасности с целью восстановить их престиж и нравственный авторитет. Как уже отмечалось, руководство ФСБ с 1999 года заговорило о важности духовного компонента, лежащего в основе деятельности организации и направляющего эту деятельность. Стремление реабилитировать ФСБ в духовном плане отмечали и критики чекистов, например писатель Виктор Ерофеев, который в 2004 году указал, что для легитимации чекизма нужна «красивая моральная ширма духовных и душевных оттенков»[891]. В то же время эти отношения — церкви и ФСБ — выгодны для обеих сторон, в чем мы скоро убедимся.

Церковь также официально поддерживала органы госбезопасности своим участием и в других церемониях. В июле 2005 года патриарх наградил директора ФСБ Патрушева и директора СВР (Службы внешней разведки) Лаврова за вклад в развитие сотрудничества церкви и государства[892], а в 2006-м вручил Черкесову орден святого мученика Трифона за вклад в борьбу с наркоманией и за «сотрудничество с церковью в делах духовно-нравственного оздоровления общества»[893]. Церковные иерархи награждали и превозносили глав региональных УФСБ за помощь в возвращении церковного имущества[894]. Как сообщают, церковные власти также поддерживали политические кампании некоторых региональных руководителей УФСБ во время губернаторских выборов[895]. Настоятель храма на Лубянке заседает в недавно созданном Общественном совете ФСБ, в задачи которого входит формировать общественное мнение о деятельности ФСБ[896].

Тем временем церковь занялась созданием и популяризацией нового пантеона православных святых, связанных с конкретными подразделениями ФСБ. О святых, покровительствующих войскам специального назначения, к примеру, повествуется в книге архиепископа Николая Погребняка, вышедшей в 2008 году и удостоенной премии ФСБ[897]. Этот процесс стал частью более широкой тенденции возрождения «духовных традиций русского воинства»[898].

Отношения церкви и ФСБ подкрепляются также новыми традициями. Многие из них проводятся на государственных границах Российской Федерации. В середине 1995 года было подписано соглашение между православной церковью и тогдашней Федеральной пограничной службой (ФПС) о духовном воспитании пограничников[899].

В новых традициях, связанных с государственными границами, фигурирует Илья Муромец, защитник родины. В 1999 году во многом благодаря инициативе патриарха Русской православной церкви Илья Муромец был объявлен святым покровителем российских пограничников (которые сейчас входят в структуру ФСБ)[900]. Московский патриархат назвал Илью Муромца первым русским пограничником и заступником своих современных последователей, их «незримым братом по оружию и небесным покровителем»[901]. В 2003 году капсула с частицей мощей Ильи Муромца была заложена в основание новой часовни для пограничных войск в Петропавловске-Камчатском[902].

Илья Муромец является святым покровителем ФСБ и в более широком смысле. В упомянутом выше храме ФСБ на Лубянке, например, есть икона Ильи Муромца[903]. Кроме того, церковь и органы госбезопасности совместно возводят новые храмы в его славу. Так, в 2003 году ветераны ФСБ и МВД финансировали постройку одного такого храма в Краснодаре. В его фундамент была заложена еще одна капсула с частицей мощей Ильи Муромца[904].

Фигура Ильи Муромца была востребована на разных этапах российской истории. Цари, патриархи и идеологи всех мастей подчеркивали нужные им качества этого персонажа для поддержки собственных интересов и взглядов на российскую историю[905]. Илья Муромец был центральной фигурой в спорах о российском империализме и экспансии, о российской национальной идентичности, в частности в связи с отношениями России с внешним миром. Славянофил Константин Аксаков объявил его воплощением «русского человека» на том основании, что он выступал в качестве защитника, а не агрессора. Этот аргумент часто приводят современные крайние националисты, утверждая, что «русский народ миролюбив. В этом не приходится убеждать того, кто хоть сколько-нибудь знаком с внутренним, духовным обликом среднего русского человека. <…> И все-таки, несмотря на природное миролюбие, русскому народу пришлось воевать без конца»[906].

Пожалуй, именно в связи с этим фигура Ильи Муромца наиболее полезна для чекизма, ведь она поддерживает мысль о том, что чекисты, по существу, действуют во благо, мобилизуются только перед лицом внешних врагов и угроз, применяют силу вынужденно и т. д. Журналисты помогли закрепить эту ассоциацию чекистов с Ильей Муромцем. Например, Виктора Маслова, главу УФСБ Смоленской области, ставшего ее губернатором, прозвали в местной прессе «Ильей Муромцем»[907].

Итак, сферу госбезопасности дополнил духовный аспект. Вместе с тем и сама духовная сфера подверглась секьюрити-зации[908]. То есть концепция безопасности была расширена до сферы, традиционно с нею не связанной. К рассмотрению секьюритизации духовной и прежде всего религиозной сферы мы сейчас и обратимся.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.