ВЛАДИМИРСКИЙ ЛЕВ АНАТОЛЬЕВИЧ Командующий Черноморским флотом

ВЛАДИМИРСКИЙ ЛЕВ АНАТОЛЬЕВИЧ

Командующий Черноморским флотом

Из босоногого мальчишки с берега Каспия Лев Анатольевич Владимирский стал флотоводцем, за 70 лет жизни избороздил многие моря и океаны, проходил на судне там, где ранее мало кто побывал, командовал кораблями и эскадрами. И всегда его отличала одержимость морем.

По документам родился Лев Владимирский 14 (27) сентября 1903 года в Гурьеве[189]. Фактически это произошло в рыбачьей деревушке Ракуши на Каспийском море. Позднее семья перебралась в ближайший город Гурьев, где отец преподавал в русско-киргизской школе, а мать была акушеркой. Юноша, мечтавший стать красным командиром, осенью 1921 года занимался на военном факультете Среднеазиатского университета. Владимирский окончил один курс военного факультета в Ташкенте в ноябре 1921 – июле 1922 года. Не раз курсантов в отряде ЧОН посылали против басмачей. Когда же басмачество разгромили и в 1922 году факультет закрыли, юноша избрал морскую службу. В июле 1922 года он поступил в Военно-морское училище и окончил его в мае 1925 года. Курсантом в 1924 году Владимирский стал участником первого дальнего похода «Авроры» и «Комсомольца» из Кронштадта в Мурманск и Архангельск. В 1925 году, после окончания Военно-морского училища имени М.В. Фрунзе в Ленинграде, он вызвался служить на Черном море. Молодого вахтенного начальника определили на миноносец «Лейтенант Шмидт»[190].

На корабле моряк вскоре стал хорошим штурманом. Командование оценило его способности. Уже через год, с весны 1926 года, Владимирский – старший вахтенный начальник, помощник командира достраиваемого крейсера «Червона Украина». В этот период его аттестовали: «Лучшего помощника быть не может». В октябре 1926 – ноябре 1927 года моряк окончил артиллерийский класс Специальных курсов командного состава ВМС РККА. С ноября 1927 по январь 1929 года он служил артиллеристом эсминца «Шаумян», с января по апрель 1929 года – артиллеристом эсминца «Незаможник», с апреля по декабрь 1929 года – эсминца «Петровский», а затем вернулся на «Шаумян» и служил артиллеристом до мая 1930 года. В мае-декабре 1930 года Владимирский – дивизионный артиллерист дивизиона эскадренных миноносцев[191].

С декабря 1930 по май 1932 года моряк служил старшим помощником командира эсминца «Шаумян». Впервые Владимирский командовал кораблем в зимнем походе к Новороссийску, сменив заболевшего командира. Дивизион ходил в Новороссийск, затем – в Батуми. Штормило, одежда обледеневала, но неисправностей не отмечали, а место корабля в море было известно точно[192].

Истый моряк, Владимирский любил парусные гонки шлюпок и нередко брал призы. Когда «Шаумян» в составе эскадры сопровождал до Турции короля Афганистана летом 1928 года, старпом эсминца со своим экипажем заслужил кубок королевы на устроенных в Мраморном море шлюпочных гонках. Осенью 1930 года «Шаумян» вновь ходил с отрядом кораблей за границу, в Италию и Грецию. Старпом получил немалую мореходную практику. Совершенно заслуженно Владимирского в 1932 году назначили командиром достраиваемого сторожевого корабля «Шквал».

Служба на Черноморском флоте, не связанном ледовым покровом, продолжалась круглогодично. Однако плавания не были легкими. Только хороший моряк мог выстоять в дальних штормовых походах. Владимирский был из таких. Уже летом 1933 года, через несколько месяцев после подъема флага, сторожевик ходил в охранении кораблей эскадры. В одном из штормовых походов, когда другие сторожевые корабли ушли в базу, только «Шквал» сохранял свое место в строю[193].

Командиром «Шквала» моряк состоял с мая 1932 по апрель 1935 года. В мае 1935 – ноябре 1936 года Владимирский – командир старого эсминца «Петровский», в октябре-декабре 1936 года командовал лидером «Москва», а с декабря 1936 года по октябрь 1937 года – лидером «Харьков». С октября 1937 по июнь 1938 года он состоял начальником штаба бригады крейсеров Черноморского флота[194].

Моряк настолько хорошо освоил современную технику, что получил поручение обкатать оба только что достроенных лидера и весной 1938 года выходил в море то на «Харькове», то на «Москве». Параллельно он с командиром БЧ-2 подготовил наставление по боевому использованию артиллерии новых кораблей.

Как и многие, Владимирский просил послать его добровольцем в Испанию, где шла борьба молодой республики с франкистами, поддержанными Германией и Италией. На театр боевых действий он не попал. Однако моряку доверили не менее важное поручение: сопровождать груз для испанских республиканцев. Дело было опасное, не раз фашисты атаковали суда с грузами для Испании. Существовала вероятность, что капитан парохода «Бонифацио» предпочтет утопить судно и получить страховку. Однако Владимирский добился того, что груз достиг Бордо, и в конце апреля 1938 года вернулся в Москву[195].

Здесь капитан 2-го ранга получил новое сложное задание: провести во Владивосток два гидрографических судна. Необычная командировка продолжалась с июня 1938 по февраль 1939 года.

В полукругосветном плавании Владимирский поднял брейд-вымпел на «Полярном», за ним следовал «Партизан». Оставив Балтику, моряк третий раз проходил Датские проливы. Первый раз он шел в 1924 году курсантом, второй – когда возвращался от Бордо. Теперь он был командиром корабля и отряда. Маршрут пролегал через Плимут – Бостон – Панамский канал – Датч-Харбор к Камчатке. Осенью отряд прибыл во Владивосток. Его экипажи стали первыми советскими военными моряками, которые побывали в Америке. В океанском плавании Владимирский организовал измерение температур, скорости течения и других характеристик водной стихии. По опыту дальнего похода Лев Анатольевич в Москве предложил создать специальные гидрографические суда для океанских исследований. Эту его идею удалось реализовать только через много лет. Пока же на первом плане стояла оборона страны[196].

После возвращения с Дальнего Востока – отпуск, а затем – новая командировка. В Италии достраивали лидер «Ташкент» для Черноморского флота. Владимирскому пришлось готовить корабль к испытаниям, и по ходу дела его предложения и замечания использовали при доделках. Один из кораблестроителей А.К. Усыкин вспоминал о Владимирском: «Его интересовали такие тонкости, которые не сразу поймет и узкий специалист. Владимирский был адмиралом «макаровского склада». В марте 1939 года моряк принял на испытаниях корабль и доставил его в Одессу[197].

«Ташкент» оказался последним кораблем, которым командовал Владимирский. С июня 1939 года моряка назначили командующим эскадрой кораблей Черноморского флота[198].

Эскадра за лето – осень успешно выполнила план боевой подготовки. Ее командир получил звание капитана 1-го ранга – далеко не флагманский. Однако уже с конца года Владимирский при том же чине поднимал уже флаг с двумя звездами старшего флагмана. Он командовал эскадрой, включавшей линкор, бригаду крейсеров и 2 дивизиона эсминцев; кроме того, формировал Отряд легких сил (OЛC) из новых крейсеров и эсминцев. Фактически, кроме подводных, трально-заградительных и вспомогательных судов, в его подчинении оказался основной плавсостав флота[199].

Трудное было время. Вступали в строй новые корабли. Изучая опыт войны на западе, Владимирский замечал недостатки в Черноморском флоте. Он докладывал командующему о слабом прикрытии Севастополя с воздуха, об отсутствии на кораблях средств защиты от донных неконтактных мин, ибо размагничивание кораблей еще не было завершено. Моряк анализировал возможности потенциальных противников – Германии и Италии, ожидая прорыва итальянского флота на Черное море[200].

Экипажи готовились к боевым действиям на всех флотах. С ноября 1939 года разрабатывали систему оперативной готовности на флоте, и командующий эскадрой не раз проводил ночные проверки боеспособности, чтобы противник не застал врасплох. Эскадра из линкора, 5 крейсеров, 3 лидеров и 14 эсминцев являлась основной силой флота, и на учения сил не жалели. Владимирский постоянно упоминал, что суть боевой готовности не только в отличном состоянии техники, но и в умении ею пользоваться в море, в бою. Он полагал, что флагманы должны быть уверены в командирах, но и командиры кораблей должны быть уверены в том, что флагманы поймут их. Это было важно при принятии по-деловому решений.

Самого Владимирского не всегда понимали. В частности, на учениях под Одессой он командовал эскадрой «синих» и нашел способ миновать минные заграждения. Адмирал полагал, что необходимо на учениях действовать как в бою, а параваны не считал надежной защитой. Однако на разборе учений флагмана обвинили в «боязни». Практика войны обнаружила его правоту.

Собрав после учений командиров кораблей, Владимирский сказал: «Я верю в ваше мужество, в добрую волю. Ошибетесь – разберемся вместе, спокойно. Вас должно заботить лишь одно: право стоять на мостике, командовать людьми, жизнь которых зависит от ваших решений, должно быть подкреплено морально. Будет так – ваши подчиненные сделают все возможное и невозможное, лишь бы выполнить приказ»[201].

4 июня 1940 года Владимирского произвели в контр-адмиралы[202].

Планы первых операций будущей войны (минных постановок, набегов на базы и коммуникации вероятных противников) преимущественно были рассчитаны на морские бои и атаки баз с моря. Действительность оказалась иной.

Зимой-весной 1941 года продолжалась упорная учеба моряков. Владимирский основное внимание обращал на ввод в строй новых кораблей. Боеготовность Черноморского флота подтвердили летние маневры. Только 21 июня флагманский корабль Владимирского вернулся в главную базу, сохраняя готовность № 2, а в ночь по приказу из Москвы флот перешел на готовность № 1. Это позволило во всеоружии отразить налет германской авиации на Севастополь, не получив потерь. Черноморцы первыми из моряков вступили в войну.

Первой задачей эскадры явилась постановка минных заграждений у своих баз, которую выполнили крейсера. Следующую операцию – набег на Констанцу двумя лидерами – готовили в штабе флота. В соответствии с планом кораблям предстояло вести огонь и маневрировать на минных полях. Владимирский предложил обстрелять Констанцу дальнобойными орудиями крейсера «Красный Кавказ», который до войны готовился к стрельбе по берегу. Однако в штабе не изменили план, несмотря на замечания Владимирского, ибо список участвующих кораблей был уже доложен в Москву. Опытный моряк оказался прав: при обстреле Констанцы эскадра потеряла на минах лидер «Москва», что не случилось бы, последуй штаб флота рекомендациям[203].

Опыт пошел впрок. Следующее предложение Владимирского (рассредоточить корабли, чтобы они меньше страдали от атак авиации, и перевести в порты Кавказа те из них, на которых не проведено размагничивания, чтобы избежать подрывов на минах) было принято. Часть кораблей отправили на Кавказ.

Основными задачами флота стали обеспечение перевозки грузов и поддержка сухопутных войск в обороне приморских пунктов. Летом корабли эскадры действовали под Одессой. С 13 августа они обстреливали позиции противника. Однако первоначально стрельбу вели по площадям с большим расходом снарядов. В частности, 19 августа 3 эсминца выпустили 450 фугасных снаряда, не зная их результативности. На разборе обстрела Владимирский указал дальнейшие стрельбы вести с обязательной высадкой корректировочных партий на берег, а по площадям стрелять только ночью при большом удалении цели[204].

В эти дни Владимирский записал в дневнике: «1. Иметь корабли в высокой боевой готовности. 2. Добиться отличной подготовки к артстрельбам по берегу. 3. Повышать готовность к отражению атак авиации, постоянно помнить о минной опасности. Обобщать, внедрять боевой опыт»[205].

Эта программа требовала серьезной работы. На разборах боевых действий под Одессой изучали опыт действия неприятельских авиации и флота в войне на западе. Владимирский требовал от командиров замечать в бою тактические приемы неприятеля. Опыт доводили до всех, что способствовало совершенствованию ПВО кораблей. Пришлось спешно усиливать недостаточную зенитную артиллерию.

Благодаря хорошо организованным действиям удалось на боевых кораблях перебросить 157-ю дивизию, которая помогла удержать Одессу. Однако гитлеровцы прорвались на окраины города. Их требовалось отбросить ударом с моря. Владимирского назначили командовать десантом под Григорьевкой. 21 сентября он направился на эсминце «Фрунзе» с документами на высадку в Одессу, где ожидали средства высадки, но не дошел: эсминец атаковала германская авиация. Владимирский приказал вести поврежденный корабль к Тендровской косе, где тот и сел на грунт. Раненый флагман, спасенный торпедным катером, приказал доставить его в Одессу, где по памяти восстановил основные погибшие документы, сообщил в Севастополь и ушел на крейсере «Красный Кавказ» поддерживать операцию. Как известно, десант под Григорьевкой позволил отбросить противника от города и продолжить его оборону[206].

Владимирскому же досталось и эвакуировать Приморскую армию из Одессы. 13 октября он получил приказ командующего флотом, в ночь на 14 октября вышел с эскадрой. Благодаря хорошо подготовленным действиям эскадры удалось перевезти войска, необходимые для обороны Крыма и Севастополя. Боевые корабли прикрывали эвакуацию так успешно, что был потерян только один транспорт, шедший без войск. За эту операцию командующего эскадрой наградили орденом Красного Знамени[207].

25 ноября Владимирский на лидере «Ташкент» с 2 эсминцами вышел из Батуми, конвоируя 3 тихоходных танкера и ледокол «Микоян», которым следовало пройти через Босфор, Дарданеллы и далее направиться на Дальний Восток. Несмотря на шторм, отряд благополучно прошел в 25 милях от турецкого побережья, доставил суда в Босфор и вернулся в базу. В это время другие корабли эскадры обстреливали неприятельские войска под Севастополем[208].

С 31 октября 1941 года корабли эскадры начали артобстрелы противника, подошедшего к Севастополю. Каждый корабль, доставлявший подкрепления и грузы в Севастополь, получал приказ обстреливать определенные цели, временно включаясь в систему обороны главной базы. Главным противником оставалась неприятельская авиация. Владимирский настаивал, что необходимо увести из Севастополя линкор и новые корабли, оставив 2 старых крейсера и эсминцы. Военный совет флота согласился, и «Парижская коммуна» вышла из Севастополя накануне неприятельского налета. Часть бомб легла в месте прежней стоянки линкора. Позднее в Севастополе погибла «Червона Украина». Вопреки приказу командующего эскадрой место стоянки крейсера не меняли подолгу, и авиация потопила его. Контр-адмирал вообще предложил крупные корабли эскадры оставить в море, между Батумом и Синопом, снабжая всем необходимым без захода в базу. Идея для того времени была новая. Не существовало соответствующих кораблей снабжения, и предпочли пользоваться портами побережья Кавказа. Только через много лет адмиралу довелось претворять свой замысел в жизнь. За освоение подвижной базы флота он был награжден орденом[209].

Как правило, командующий поднимал флаг на линкоре – главной артиллерийской силе флота. В конце октября, подчинив отряд легких сил себе, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский уменьшил эскадру еще более, оставив в ней преимущественно старые корабли. С этими силами Владимирскому довелось и обстреливать неприятельские войска под Севастополем, срывая наступление Манштейна, и обеспечивать высадку в Керченско-Феодосийской десантной операции.

В конце декабря 1941 года, когда наступили критические дни для Севастополя, линкор под флагом Владимирского под эскортом «Ташкента» и «Смышленого» вышел из Поти ив 1.00 встал на якорь в Севастопольской бухте. В течение дня моряки вели огонь по неприятельским войскам, подавили пытавшуюся обстреливать линейный корабль батарею, отбили налет авиации и вечером приняли 1025 раненых. Утром прибыл и открыл огонь крейсер «Молотов» («Слава»). В ночь на 31 декабря оба корабля отправились на Кавказ в условиях сильной пурги и ветра. Так как не были видны маяки и створы, Владимирский решил пройти фарватером, который простреливала батарея с мыса Сарыч. Эскортные эсминцы поместили на неподбойном борту, орудия линкора развернули в сторону берега. Однако при плохой видимости удалось пройти без выстрела[210].

Относительно слабые налеты авиации в этот период объяснялись тем, что начиналась Керченско-Феодосийская операция, в которой участвовали корабли эскадры.

Операцию готовили скрытно. Контр-адмирал Владимирский в ходе подготовки объяснял, что обучение быстрой погрузке и высадке с судов нужно для сокращения времени пребывания в Севастополе под огнем. Предстоящей переброской в Севастополь объясняли и сосредоточение кораблей в Туапсе и Новороссийске. Крейсера и эсминцы готовились высаживать войска и вести артиллерийскую поддержку[211].

Хорошо подготовленная высадка войск в Феодосии в ночь на 29 декабря оказалась неожиданностью для гитлеровского командования, занятого отражением десанта, высаженного на Керченском полуострове силами Керченской военно-морской базы и Азовской флотилии.

Высадка под командованием капитана 1-го ранга Н.Е. Басистого прошла успешно. Десантников с катеров, крейсера «Красный Кавказ» и других кораблей под обстрелом высаживали на причалы и мол. Одновременно корабли вели огонь по неприятельским огневым точкам и скоплениям войск. Высадив войска и корректировочные партии, крейсера «Красный Крым», «Красный Кавказ» и эсминцы вышли на рейд и вели огонь с ходу по заявкам с суши.

В результате операции фельдмаршал Э. Манштейн 1 января прекратил наступление на Севастополь.

В январе 1942 года корабли эскадры перевозили подкрепления в Феодосию и поддерживали войска огнем. Вечером 5 января и линкор «Парижская коммуна» («Севастополь») под флагом Владимирского вышел из Новороссийска в прикрытии эсминца «Бойкий». 6 января корабли обстреляли немецкие войска в районе Старого Крыма и Щебетовки, поддерживая левый фланг 44-й армии в Крыму, и отошли в Новороссийск полным ходом. От огня линкора большие потери понесла моторизованная дивизия противника[212].

К середине января в строю эскадры оставались линкор, 2 крейсера и 5 эсминцев. Командующий флотом просил на время прекратить использовать флот для высадок тактических десантов, однако сухопутное командование потребовало продолжать высадки как часть предстоящего наступления. Одной из высадок стал десант в Судаке, которым командовал Владимирский. В период подготовки десанта 12 января линкор с 2 эсминцами обстрелял скопление неприятельских войск в районе Старого Крыма и Изюмовки. К 15 января подготовка десанта завершилась.

Десанту (1750 человек, 4 горных орудия) следовало после высадки занять перекресток дорог. Для высадки выделили крейсер «Красный Крым», эсминцы «Сообразительный», «Шаумян», канонерскую лодку «Красный Аджаристан» и 6 катеров. По требованию Ставки увеличить огневую мощь поддержки дополнительно направили линкор под флагом командующего эскадрой в охранении 2 эсминцев. Линкору после артподготовки следовало обстрелять скопления вражеских войск. Несмотря на задержку тихоходной канонерки и путаницу при посадке войск на корабли, внезапная высадка ночью на 16 января при поддержке артиллерии кораблей обошлась почти без потерь благодаря скрытности. При звуках авиамоторов корабли прекращали огонь, чтобы не демаскировать себя. Через несколько лет к подобной тактике прибегли англо-американские силы при высадке в Нормандии. Но ни этот десант, ни второй, также успешно высаженный в Судаке 25 января, не могли добиться успеха, ибо неприятель уничтожал высаженные отряды ранее, чем они могли вступить во взаимодействие с главными силами[213].

В феврале-марте 1942 года корабли эскадры проводили обстрелы побережья и боролись с неприятельской авиацией, поддерживая попытки Крымского фронта перейти в наступление. Участвовал в набегах и Владимирский. Вечером 20 марта 1942 года он на линкоре в охранении 2 эсминцев и лидера «Ташкент» вышел из Новороссийска в район Феодосии, в ночь на 21 марта обстрелял Владиславовку. При обстреле неприятельских позиций следующей ночью было обнаружено, что из-за чрезмерного износа стволов орудий линкора из них вылетают куски металла. Во время отхода была замечена подводная лодка, и командир линкора просил разрешения командующего эскадрой уничтожить ее. Контр-адмирал решил подождать, как будет действовать лодка, ибо считал ее своей. Так и оказалось, ибо подводники продолжили движение над водой, не пытаясь атаковать и погружаться[214].

Наступление Крымского фронта окончилось неудачно, и 21 марта гитлеровцы начали контрнаступление. После тяжелых боев обе стороны в начале апреля перешли к обороне.

Деятельность германской авиации все более активизировалась. В эти дни Владимирский записал в дневнике: «В феврале более 40 налетов на порты, только 4 – на корабли в море. В марте – более 50 на порты, около 30 на корабли в море. Что принесет апрель?»[215]

Так как к апрелю 1942 года в строю оставались только 16 транспортов, с весны подкрепления Севастополю доставляли корабли эскадры, в первую очередь «Красный Крым» и эсминцы. Эти рейсы проходили в условиях усиления неприятельской авиации в Крыму. Советскому командованию, не располагавшему истребителями дальнего радиуса действия, приходилось посылать в охранение с воздуха даже бомбардировщики и разведчики[216].

8 мая германские войска перешли в наступление против Крымского фронта. Корабли эскадры выходили для обстрелов целей на берегу, поддерживая боевые действия фронта. 15–20 мая, когда потерпевшие поражение войска Крымского фронта эвакуировались на Таманский полуостров, лидер «Харьков» стал последним кораблем, который 16 марта поддерживал фланг войск фронта.

Черноморский флот 20 мая поступил в подчинение Северо-Кавказскому фронту. Кроме обороны кавказского побережья и Севастопольского оборонительного района (СОР), нарком ВМФ предписал использовать на коммуникациях надводные корабли, в первую очередь эсминцы. Основной проблемой стала доставка подкреплений и грузов в Севастополь. Неприятель к лету 1942 года развернул на морском направлении более сотни пикирующих бомбардировщиков, десятки торпедоносцев, катера, подводные лодки, которые с июня начали выходы на советские коммуникации. Вход в бухты Севастополя затрудняли также огонь дальнобойных батарей и сбрасываемые с самолетов донные мины с магнитными взрывателями. Все это превращало переход судов в боевую операцию. Потребовалось перевозить подкрепления на боевых кораблях – крейсерах и эсминцах – и даже подводных лодках.

Н.Г. Кузнецов вспоминал: «В героической обороне Севастополя немалая заслуга Владимирского, участие кораблей эскадры помогло отбить все три ожесточенных вражеских штурма. Корабли подвергались атакам вражеских самолетов, иногда и гибли со всем личным составом, но эскадра под командованием Владимирского продолжала выполнять свою задачу»[217].

Владимирскому запретили командовать конвоями. Однако 18 июня он выходил на помощь поврежденному у Синопа «Харькову», а полузатопленный неприятельской авиацией «Ташкент», с трудом вырвавшийся из Севастополя, встретил на торпедном катере и доставил к берегу под своим флагом. Окончательно лидер погиб в Новороссийске из-за того, что в базе задержались с выполнением приказа Владимирского рассредоточить корабли. Командующий считал гибель «Ташкента» и «Бдительного» своей виной; он сразу же отправил все корабли из Новороссийска в Поти. На случай атаки авиации флагман предложил план постановки в Поти дымовой завесы. Дымзавеса способствовала защите порта от налетов с воздуха[218].

С августа 1942 года Отряд легких сил, переформированный в бригаду крейсеров, вновь вошел в состав эскадры, что значительно ее усилило. После оставления Севастополя до декабря флот преимущественно способствовал армии в обороне портов и берегов Кавказа, а также совершал набеги на берега Крыма и неприятельские коммуникации.

Вице-адмирал Владимирский в период подготовки гитлеровцами переправы с Керченского полуострова на Таманский получил приказ 3 августа 1942 года обстрелять плавучие средства противника, сосредоточенные в Двуякорной бухте, город и порт Феодосию орудиями крейсера «Молотов» и лидера «Харьков» после налета авиации. Однако это был не первый обстрел Двуякорной бухты. Немцы были настороже. Запланированный традиционно за полчаса до обстрела налет авиации должен был их предупредить. Владимирский возражал против шаблонных действий, но получил приказ выходить[219]. Неприятельские самолеты обнаружили отряд, и на отходе его атаковали торпедные катера и торпедоносцы. Одна из торпед оторвала корму крейсера «Молотов», но корабли дошли до Поти[220].

С начала августа корабли эскадры участвовали в эвакуации из Новороссийска, с начала сентября – в обороне Новороссийского оборонительного района (НОР). Корабли перебрасывали подкрепления и поддерживали свои войска артиллерийским огнем. В конце сентября в число главных задач флота вошли также действия на коммуникациях противника и набеги на его порты надводных кораблей.

Сам Владимирский, по подсчетам его биографа, за время войны участвовал в 20 боевых и 4 обеспечивающих операциях[221].

В октябре вице-адмирал лично ходил на эсминцах «Бойкий» и «Сообразительный» для уничтожения портовых сооружений, складов и судов в порту Ялты. Корабли в ночь на 1 октября вышли из Поти на запад, вдоль берегов Анатолии, в районе Синопа были обнаружены неприятельской авиаразведкой, однако, изменив курс, оторвались и в ночь на 2 октября обстреляли намеченные цели. Внимание неприятельских береговых батарей отвлекли оставленными на воде патронами Гольмса, имитирующими пожар, и направились к Батуми[222].

29 ноября Владимирский повел крейсер «Ворошилов» с эсминцами для обстрела портов в западной части Черного моря. При обстреле радиостанции на острове Фидониси (Змеиный) вблизи крейсера взорвалась мина, затем вторая. Флагман вывел корабль с минного поля, дав ход вперед: он посчитал это меньшим злом, чем разворот. 2 декабря отряд вернулся к Батуму, избежав атак авиации, которая в то время действовала под Сталинградом[223].

В операции «Море» при попытке вернуть Новороссийск Владимирский командовал отрядом кораблей огневой поддержки и прикрытия десанта. На крейсере «Ворошилов» с 3 эсминцами он вышел из Поти в Новороссийск вечером 31 января и утром 1 февраля провел обстрел целей, которые освещались авиацией. Ориентирами служили костры на берегу. Стрельба получила высокую оценку сухопутного командования и способствовала наступлению 47-й армии[224].

Так как наступление развивалось медленно, было намечено высадить десант: основные силы в районе Южной Озерейки, вспомогательные – у Станички. Для поддержки десанта в районе Южной Озерейки был сформирован отряд огневого содействия под флагом Владимирского (крейсера «Красный Крым», «Красный Кавказ», лидер «Харьков», эсминцы «Сообразительный» и «Беспощадный»). Первый эшелон десанта должен был высадить отряд корабельной поддержки контр-адмирала Н.Е. Басистого, а эсминец «Бойкий» и 4 сторожевых катера – отвлекать противника обстрелом района между Анапой и Благовещенской и демонстрацией высадки десанта[225].

Владимирский высказывал сомнение в целесообразности высадки у Южной Озерейки из-за открытого непогоде побережья. Как известно, именно из-за шторма десант в этом пункте не был завершен и основные усилия перенесли на плацдарм вспомогательного десанта. Было разрешено лишь разработать план на случай высадки у Станички, где намечался вспомогательный десант[226].

Вечером 3 февраля все отряды направлялись к цели. После полуночи отряд Владимирского подходил к цели, когда вице-адмирал получил известие, что составленный из разнотипных тихоходных судов отряд высадочных средств задерживается. Пришлось отложить на 1,5 часа начало артподготовки. Владимирский сообщил об изменении командующему флотом. Тем не менее налет авиации начался в срок. Начатая в 2.01 4 февраля стрельба проходила по площадям неудачно, ибо самолеты-корректировщики уже улетели, а длительное маневрирование кораблей затруднило ориентировку. После стрельбы крейсера отошли, а эсминцы обстреляли скопления неприятельских войск на берегу.

Огонь кораблей не смог подавить огневые точки противника на обратных скатах высот. Тем не менее большая часть десанта была высажена. Так как армия не развила наступления, десант вел два дня бои в окружении, и остатки его соединились с десантом у Станички, которая стала основным плацдармом, позднее названным Малой Землей.

В марте-апреле корабли эскадры ремонтировались и обеспечивали переходы транспортов. 9 апреля приказом наркома ВМФ командующим эскадрой назначили контр-адмирала Н.И. Басистого. Командующим флотом Ставка назначила вице-адмирала Владимирского. Он сменил Октябрьского, которым Ставка была недовольна после неудачи операции под Новороссийском. Владимирский командовал Черноморским флотом с 24 апреля 1943 по 19 марта 1944 года[227].

В конце апреля вице-адмирал провел совещание с командным составом о подготовке к борьбе с активной деятельностью противника на море и к освобождению Новороссийска. Он пропагандировал взаимодействие с авиацией и для обороны, и для ударов по неприятелю[228].

29 апреля Владимирский поставил перед эскадрой задачи артиллерийским огнем истребить самолеты на аэродроме Анапы и произвести поиск плавучих средств в районе мысов Меганом, Сарыч. Командиры эсминцев «Бойкий» и «Беспощадный» получили в Туапсе от командующего указание после обнаружения плавсредств обстрелять Ялтинский порт, мыс Киик-Атлама и причалы в Двуякорной бухте. В ночь на эсминцы, не встретив судов, обстреляли цели, кроме Ялтинского порта, который закрыл туман, тогда как эсминец «Железняков» и сторожевой корабль «Шторм» при обстреле аэродрома у Анапы вызвали большие пожары[229].

При Владимирском увеличилась активность флота. В разработке планов применяли анализ опыта и творческий подход.

В мае корабли эскадры продолжали набеги на берега противника. Германские войска, оттесненные на Таманский полуостров, укрепились. Силам флота пришлось наносить удары по портам, демонстрируя подготовку высадки десанта. Эскадра 4 июня выходила с той же целью к мысу Пицунда.

В июне-июле большинство кораблей эскадры требовало ремонта, и действовали против берегов легкие силы – сторожевые корабли, ракетные катера, которые, в частности, 21 августа обстреляли аэродром у Анапы. До осени катера выставили свыше 500 мин в Керченском проливе, минировали устье Дуная. Активно действовали подводные лодки[230].

В августе 1943 года была задумана операция на юге. Владимирский предложил провести высадку десанта силами флота прямо в Новороссийский порт при поддержке артиллерии с суши. После споров замысел приняли, его утвердила Ставка. План операции разрабатывали в обстановке особой секретности. Только 28 августа командующий подписал директиву начальнику высадки контр-адмиралу Г.Н. Холостякову. Предварительно проводили демонстрации у Южной Озерейки и Анапы. Моряки торпедных катеров готовились осуществить задумку Владимирского – атаковать прибрежные доты торпедами. Катерам и другим малым судам предстояло стать основными средствами высадки. Вице-адмирал, которого назначили командовать операцией, не хотел рисковать крупными кораблями и оставил эскадру Н.Е. Басистого в Поти. Операция в ночь на 9 сентября 1943 года прошла в основном по плану, однако сломить сопротивление противника не удавалось. 10 сентября Владимирский предложил высадить второй эшелон на правом фланге плацдарма, что позволило в ночь на 13 сентября прорвать гитлеровскую оборону под Новороссийском. 15 сентября город был взят, и 16 сентября Москва салютовала победителям[231].

В первые дни октября на Черное море прибыл нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов. Он узнал о налаженном взаимодействии фронта и флота, успешных совместных действиях по освобождению Таманского полуострова, Темрюка и планах дальнейших действий на море, в первую очередь против сил противника, эвакуирующих войска с Таманского полуострова. Кроме авиации, планировали и набеги надводными кораблями.

5 октября командующий послал лидер «Харьков», эсминцы «Беспощадный» и «Способный» для обстрела в ночь на 6 сентября портов Феодосии и Ялты, где могли собраться суда, вывозившие немецкие войска с Таманского полуострова. Уже при движении к цели отряд был обнаружен, но командир отряда капитан 2-го ранга Г.П. Негода продолжал действия по плану, ибо и раньше неприятель обнаруживал корабли в море без особых последствий. «Харьков» обстрелял Ялту. Корабли даже не дошли до цели, столкнувшись с отрядом торпедных катеров, затем – с БДБ. Негода не торопился уходить, потратил время, чтобы поднять из воды летчиков сбитого немецкого самолета. Неприятельская авиация неоднократно атаковала отряд. Сначала был поврежден «Харьков». Г.П. Негода, несмотря на приказ командующего флотом затопить «Харьков» и отходить, пытался спасти поврежденный корабль, но потерял и два остальных от ударов авиации.

Рассматривая внимательно этот случай, Владимирский обвинял себя в том, что не послал еще несколько самолетов, и за то, что назначил командиром дивизиона человека, в котором сомневался. Позднее он писал: «Этот тяжелый для нас урок есть прежде всего расплата… за боязнь принять ответственное решение, боязнь быть обвиненным в трусости, если оставлен, если утоплен корабль… Правда, на нашу психологию влияет и «бытие» – авось удастся спасти корабль, у нас их так немного»[232].

Несмотря на тяжелый случай, адмирал защитил Негоду, который много лет после того служил на флоте. Флагман не имел привычки сваливать вину на подчиненных.

После этого случая Ставка Верховного Главнокомандования потребовала дальнейшие действия направить на обеспечение боевых действий сухопутных войск, а дальние походы кораблей проводить только с ее разрешения.

В октябре началась подготовка к высадке в Крыму. Были запланированы десанты на Еникальском полуострове и у Эльтигена. Владимирский не рассчитывал на внезапность и считал необходимым провести высадки одновременно в северной и южной частях Керченского пролива, что заставило бы противника распылить силы. Он рекомендовал провести десант не у Эльтигена, а в Камыш-Буруне, но командование фронта запланировало иначе. Когда ухудшилась погода, командующий флотом предложил отложить десант, но генерал Петров, уже доложивший в Ставку о начале операции, не решился перенести срок. В результате суда Азовской флотилии, понесшие потери в бурном море, пришлось возвращать позднее. Нарушение первоначального плана повлекло за собой неудачу операции. Удалось лишь создать плацдарм у Эльтигена, названный Огненной Землей, который на время связал значительные германские войска. Не дали успеха и частные десанты 9–10 и 22 января в Крыму[233].

На последнем этапе эскадра флота занималась в основном перевозкой войск, грузов и артиллерийской поддержкой сухопутных войск.

Ставка была недовольна большими потерями без видимых успехов. Л.A. Владимирский еще успел проводить в освобожденный от немцев Скадовск первый эшелон торпедных катеров и сам шел с ним. На запад перебросили и часть авиации для согласованных с кораблями действий на коммуникациях Крыма с Болгарией и Румынией. Но в марте вице-адмирала вызвали в Москву. Позднее Н.Г. Кузнецов писал: «Ни Генштаб, ни Наркомат ВМФ не вносили предложения о смене командования Приморской армии и Черноморского флота… Для меня до сих пор не ясна причина освобождения от должности Л.A. Владимирского»[234].

2 марта 1944 года постановлением Государственного Комитета Обороны Владимирского отстранили от командования флотом, 4 марта понизили в звании до контр-адмирала и назначили командующим эскадрой Краснознаменного Балтийского флота[235]. Сам Владимирский писал в начале мая будущей жене Е.С. Добронравовой: «Сознание того, что за время войны мною лично или под моим руководством проведено несколько десятков операций с успехом в большей или меньшей степени, дает мне большую моральную поддержку… Теперь меня ждут иные пути»[236].

В апреле флагман принимал эскадру Балтийского флота. В первую очередь он побывал на каждом корабле. Большинство командиров сменилось, с осени 1941 года большая часть кораблей почти не плавала. Как только появилась возможность, началась подготовка командного состава на тральщике, затем отдельные эскадренные миноносцы ходили по Морскому каналу и кронштадтским рейдам, готовясь к весенним действиям в море. Со временем все командиры получили допуск на самостоятельное управление.

С 9 июня 1944 года линкор и крейсера от Торговой пристани открыли огонь по неприятелю. На следующий день войска начали наступление, 20 июня освободили Выборг, в сентябре – Эстонию, в ноябре – Моонзундские острова. Но командование решило не переводить флот в Таллин. Пока лед сковывал Финский залив, Владимирский исследовал возможности базирования кораблей в портах Прибалтики и Восточной Пруссии. Параллельно с планами портов он набрасывал в записных книжках наметки состава будущего флота, изучал опыт вражеских флотов и считал необходимым изучать опыт союзников[237].

Имя Владимирского отмечали в приказах Верховного главнокомандования. В наградном листе контр-адмирала было записано: «Корабли эскадры в течение кампании 1944 года отработали задачи по боевой подготовке. При разгроме немецко-финских войск на Карельском перешейке огнем своей артиллерии способствовали продвижению частей Красной Армии»[238].

24 апреля 1945 года Владимирского вновь произвели в вице-адмиралы. До конца 1946 года он командовал эскадрой. В декабре 1946 – январе 1947 года флагмана направили в распоряжение кадров ВМС. В январе-мае 1947 года он окончил Академические курсы офицерского состава при Военно-морской академии имени К.Е. Ворошилова. С марта 1947 по март 1948 года моряк состоял адмирал-инспектором инспекции флота Главной инспекции Вооруженных сил. Ему пришлось заниматься освоением боевого опыта и новых мест базирования флота. В 1947 году, когда обсуждалась программа кораблестроения, Владимирский выступал за строительство авианосцев. В марте-сентябре 1948 года он был начальником Военно-морских учебных заведений ВМС, в июне-сентябре также старшим морским начальником в Ленинграде[239].

Л.А. Владимирский принял дела начальника Военно-морских учебных заведений у Н.Г. Кузнецова, которого направили на Тихий океан. Кузнецов предложил добиваться дальних плаваний для курсантов. В том же году «Ангара» и «Неман» под флагом вице-адмирала вышли в поход, в Норвежское море.

В сентябре 1948 – марте 1950 года Владимирский был заместителем главного инспектора Главной инспекции Вооруженных сил по ВМС, затем до января 1951 года – заместителем главного инспектора ВМС. В январе-ноябре 1951 года он окончил военно-морской факультет Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова. В 1951 году с Дальнего Востока вернулся и стал во главе флота Н.Г. Кузнецов. Три года работал с ним Владимирский. С ноября 1951 года он состоял начальником Главного управления боевой подготовки – заместителем начальника Морского генерального штаба, затем с мая 1953 по март 1955 года – начальником управления боевой подготовки Главного штаба ВМС. В это время создавали новые уставы и курсы обучения на основе опыта войны. 31 мая 1954 года Владимирский стал адмиралом[240].

В марте-октябре 1955 года Владимирский по предложению Н.Г. Кузнецова состоял заместителем главкома ВМФ по кораблестроению, что позволило ему осуществить ряд идей на основе боевого опыта. Моряк принимал участие в создании первых в мире подводных лодок-ракетоносцев, присутствовал при первом пуске баллистической ракеты с подлодки Б-67 в Белом море 16 сентября 1955 года[241].

С октября 1955 до февраля 1956 года адмирал находился в распоряжении главкома ВМФ; с февраля 1956 года его назначили председателем морского научно-технического комитета. В этой должности Владимирский находился до августа 1959 года, после чего его назначили руководителем научно-исследовательской группы при главкоме ВМФ до декабря 1960 года. Далее Владимирский был референтом главнокомандующего. С марта 1961 по февраль 1962 года Владимирский служил руководителем научно-исследовательской группы при Военно-морской академии. В 1961 году он возглавил длительное плавание в северо-западной части Атлантического океана в качестве начальника совместной океанографической экспедиции. В феврале 1962 – феврале 1967 года адмирал был заместителем начальника Военно-морской академии – начальника Академических курсов офицерского состава. Он был одним из участников подготовки и проведения гидроакустической экспедиции на экспедиционно-океанографических судах «Балхаш» и «Байкал» в 1966 году. С февраля 1967 по май 1970 года Владимирский являлся профессором-консультантом Ученого совета академии. В 1967–1968 годах он возглавил две комплексные океанографические экспедиции в Атлантическом, Индийском и Тихом океанах, которые продолжались 22 месяца. В экспедиции «Прилив-2» в Индийском океане принимали участие подводные лодки Б-95 и Б-98. В 1969 году моряк стал лауреатом премии имени М.В. Фрунзе. С мая 1970 года адмирал вышел в отставку[242].

Относительно спокойная береговая служба позволила моряку опубликовать ряд своих статей: Владимирский Л.А. К вопросу об итогах борьбы на морских коммуникациях во Второй мировой войне//Морской сборник. 1957. № 8. С. 29–35; Он же. Военное кораблестроение и Реактивное оружие и ведение боевых действий на море // Новое в военной технике. М.: Воениздат, 1958. С. 174–179, 194–202; Он же. Черноморский флот в Крымской наступательной операции // Морской сборник. 1959. № 4. С. 61–71; Он же. Вместе с армией // Морской сборник. 1965. № 5. С. 14–22; Он же. К 30-летию перехода гидрографических судов «Полярный» и «Партизан» из Ленинграда во Владивосток // Записки по гидрографии. 1968. № 4. С. 93–97.

В последнее десятилетие службы адмирал заботился о физической бодрости (ежедневно проходил 10 километров пешком, строго следил за весом), ибо разработал для себя план деятельности в новом направлении – изучении океанов. В 60-х годах Владимирский организовал несколько гидрографических экспедиций. Его наградили орденом Ленина[243].

Последняя экспедиция на «Полюсе» началась 15 октября 1968 года в Кронштадте. Экспедиционное судно, с 16 научными лабораториями на борту, могло проводить комплексные гидрографические работы. Владимирский никогда ранее не был в Индийском океане и был рад возглавить экспедицию, предназначенную раскрыть несколько белых пятен на карте.

Судно благополучно прошло через Балтику, датские проливы и Ла-Манш, перенесло волнение в Бискайском заливе. После того как «Полюс» миновал Канарские острова, установилась хорошая погода. 31 октября пересекли экватор. Это событие было отмечено праздником и купанием новичков, которым Нептун выдал грамоты о переходе через экватор. Далее в плавании моряки видели остров Вознесения, день 7 ноября отметили у острова Святой Елены – места последних лет жизни Наполеона Бонапарта. В середине ноября судно обогнуло Африку и направилось к Мозамбикскому проливу. Моряки попутно проводили исследования в проливе и обнаружили несколько не нанесенных на карту подводных гор. Оказалось, что и течения плохо изучены.

Пройдя проливом, который навевал воспоминания о плавании 2-й Тихоокеанской эскадры З.П. Рожественского 1904–1905 годов, закончившемся поражением при Цусиме, экспедиция достигла Сейшельских островов. Члены экспедиции изучали погоду и сведения отправляли в метеоцентры. Моряки исследовали и уточнили размеры острова Коэтиви. Продолжая гидрографические работы, «Полюс» направился к порту Карачи. 3–6 февраля судно стояло у причала. Моряки осмотрели молодой город-порт.

«Полюс» направился на юг, к экватору. 26 февраля начальник экспедиции получил телеграмму из Москвы. Далее следовало идти в Коломбо, а оттуда к глубоководной впадине Тонга и далее через Тихий океан – к берегам Чили. Судно должно было, таким образом, совершить кругосветное плавание и стать первым надводным советским судном, обошедшим вокруг света.

В плавании моряки наблюдали летучих рыб и акул. Последних не без успеха ловили, чтобы получить сувенир в виде сушеного плавника, челюсти или хотя бы фото на фоне хищницы.

11 марта «Полюс» пришел к Цейлону. Вблизи порта Галле члены экипажа занялись приведением в порядок техники перед дальним плаванием, а заодно и покраской. 26 марта судно прибыло в Коломбо. Владимирский, как и в Карачи, совершил несколько официальных визитов. Моряки посетили город, побывали в древней столице острова Канди, 31 марта встретились с экипажами океанологических судов «Академик Вавилов» и «Академик Лебедев», зашедших в Коломбо. 1 апреля экспедиция продолжила путь. «Полюс» прошел мимо Мальдивских островов, большинство которых представляют собой коралловые атоллы.

7 апреля уже седьмой раз судно пересекло экватор, 8 апреля вступило в Зондский пролив. Моряки наблюдали знаменитый вулкан Кракатау, известный извержением 20 августа 1883 года. А 9 апреля Владимирскому вблизи островов Индонезии наконец удалось уловить зеленый луч; увидеть его адмирал мечтал с детства.

Через мелководные Тиморское и Арафуртское моря «Полюс» направился к берегам Австралии, по пути отмечая на дне отмели и банки. Непросто оказалось пройти через узкий и опасный Торресов пролив. «Полюс» сделал это первым из советских военных кораблей. Далее судно с востока обогнуло Новую Гвинею и оказалось в Коралловом море – месте, где в годы Второй мировой войны проходили многочисленные сражения японского и американского флотов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.