Воронежские неприятности и радости

Воронежские неприятности и радости

Военнослужащие так воспитаны — поощрения повышают их активность, воодушевляют на дальнейшую старательную службу. Наверное, для этого и были придуманы и введены поощрения разных видов. Для офицера или генерала похвала вышестоящего начальника даже на словах — уже поощрение, в смысле стимуляции его к работе. Ну, а если отмечен внеочередной звездой на погоны, а тем более орденом, это вообще окрыляет. Знаю об этом по своим эмоциям, за долгую службу получал немало звезд на погоны и орденов на грудь.

Мне кажется, нечто подобное переживал и Черняховский после доброй беседы с командующим Бронетанковыми войсками Красной Армии генерал-лейтенантом Я. Н. Федоренко и назначения на должность командира 18-го танкового корпуса. У него получилась двойная радость: повышение по должности, и в родные сердцу танковые войска вернулся. Это произошло 13 июля 1942 года. Если напомнить, что всего четыре месяца назад получил звание генерал-майора, а в мае — два ордена Красного Знамени, то нетрудно представить, как это его вдохновляло, с каким нетерпением он спешил к новой работе.

Все перечисленные поощрения он получил вполне заслуженно, а звание генерала, даже с задержкой, можно было и пораньше присвоить — и должность, и успехи в боях вполне позволяли его отметить.

И вот теперь корпус! Это объединение в несколько дивизий, многих специальных частей. Задачи перед ним ставятся оперативных масштабов. И ко всему этому Иван Данилович был готов, он ощущал в себе необходимые знания, боевой опыт и, главное, пылкое желание применить все это в горячем боевом деле как можно скорее.

Поскольку Черняховский отправлялся на другой, Брянский, фронт, считаю необходимым познакомить читателей с обстановкой, в которой ему предстояло командовать 18-м танковым корпусом.

Сначала заглянем в ставку Гитлера.

Когда случаются неудачи, начинают искать не только причины этих неудач, но и виновных. И, как правило, таковыми оказываются не те, по чьей вине случились беды, а те, на кого можно свалить эти неудачи. Фюрер просто бесновался от негодования. Начальник генерального штаба генерал-полковник Цейтцлер так пишет об этой манере Гитлера сваливать вину на других:

«Это был обычный метод Гитлера. Совершая ошибку, он сваливал свою вину на другого, снимал его с должности и на его место назначал нового человека. Он никогда не делал правильных выводов из своих неудач, иначе он мог бы если не исправить ошибки, допущенные в прошлом, то по крайней мере уменьшить влияние их на события в будущем».

Так было и после катастрофы под Москвой. 19 декабря 1941 года Гитлер вызвал главнокомандующего сухопутными войсками генерал-фельдмаршала Браухича и устроил ему двухчасовую головомойку. Через два часа Браухич вышел из кабинета Гитлера уже не командующим сухопутными войсками, а генерал-фельдмаршалом в отставке. Гитлер считал катастрофу под Москвой чуть ли не личным оскорблением. Он говорил Геббельсу об этом следующее (Геббельс записал эти слова в своем дневнике):

«Если бы Браухич сделал то, что от него требовали и что он обязан был в действительности делать, наше положение на Востоке оказалось бы совсем иным. Фюрер не имел ни малейшего намерения наступать на Москву. Он хотел захватить Кавказ и тем самым поразить советскую систему в ее самом уязвимом месте. Но Браухич и его генеральный штаб считали это неверным. Браухич все время требовал наступления на Москву. Он хотел успехов ради престижа вместо настоящих успехов».

И действительно, когда еще принималось окончательное решение о нападении на Советский Союз, шел спор, куда именно нанести главный удар. Часть крупных военных, участвовавших тогда в разработке плана, была за то, чтобы нанести удар на Москву и Ленинград; это, считали они, приведет Советскую страну к краху и падению. Победа во многих войнах так и выглядела: разгром вооруженных сил и взятие столицы государства.

Гитлер и другая группа генералов считали: необходимо направить удар на юг, лишить Советский Союз основных промышленных центров. Еще в дни разработки плана «Барбаросса» Гитлер говорил:

«Цель операции должна состоять в уничтожении русских вооруженных сил, в захвате важнейших экономических центров и разрушении остальных промышленных районов, прежде всего в районе Екатеринбурга (Свердловска. — В.К. ); кроме того, необходимо овладеть районом Баку».

Таким образом, Гитлер с самого начала был сторонником южного варианта. Он считал, что советские вооруженные силы надо подорвать прежде всего экономически, лишить их энергетических ресурсов, и тогда даже то, что не будет уничтожено, без горючего остановится само собой.

Главнокомандующий сухопутными войсками Браухич и начальник генерального штаба Гальдер были сторонниками нанесения удара на Москву. Поэтому после нападения Германии на Советский Союз, несмотря на то что войска действовали на широком фронте, главный удар, главный нажим, главная концентрация войск все же были в северной части, то есть направлены на Москву.

Я не берусь оценивать, какой из вариантов был целесообразнее с военной точки зрения, тем более что сейчас ходом событий и военной наукой уже доказано, что и тот, и другой не имели бы успеха, потому что в целом вся стратегия гитлеровского генерального штаба носила авантюристический характер и не могла принести победы.

Но попытаемся, не касаясь всего огромного механизма войны, больших и малых рычагов, с помощью которых управляют этим механизмом, а просто чисто логически порассуждать над замыслом Гитлера, отказавшись от бранной клички «ефрейтор», которой его окрестили в годы войны. Гитлер к сороковым годам имел большой опыт создания вооруженных сил, военной промышленности и руководства крупными военными операциями, достаточно напомнить захват Польши, Франции и других государств Европы. Если вспомнить все это, то покажется не таким уж легкомысленным (а порой именно так его истолковывают) намерение Гитлера захватить источники нефти и лишить горючего всю военную технику Красной Армии.

В этой войне при ведении боевых действий мотор стал решающим средством. Он присутствовал всюду: на земле — в танках, автомобилях; в воздухе — в самолетах; на воде — на кораблях и подлодках. Без горючего вся эта техника, конечно, встала бы. Основные источники нефти в те годы у нас находились на Кавказе, здесь наша страна добывала 86 % ее. Многие нынешние известные месторождения Сибири и Поволжья в те годы еще не были достаточно разведаны, не говоря уж об освоении.

Так вот, если на минуту представить себе такой вариант (пусть это не покажется кощунственным; ведь в 1939 году, например, могло показаться кощунством предположение, что немцы выйдут к Волге), если бы гитлеровцам действительно удалось захватить наши источники нефти на Кавказе, что произошло бы дальше?

Гитлер, видя героизм и мужество советских воинов, в глубине души уже боялся их и понимал: если так пойдет и дальше, то силу сопротивления советских людей не одолеть. Вот почему в беседах со своим окружением он говорил: зачем вступать в бой с советскими танкистами, с советскими летчиками, так геройски сражающимися? Когда у них не будет горючего, то и танки и самолеты можно будет собирать, как пустые консервные банки! Ну а те, кто на них воевал, без горючего останутся просто беспомощными.

В общем, Гитлер решил сам взяться за дело. Он теперь уже просто не доверял своим генералам, о чем говорил открыто. После краха наступления на Москву разгневанный фюрер кроме Браухича снял с высоких командных должностей командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока, Гудериана, Вейхса, Лееба — всего 35 высокопоставленных военачальников.

Фюрер издал приказ, что отныне он берет на себя командование сухопутными войсками. 1 июня 1942 года Гитлер прибыл в штаб группы армий «Юг», который располагался в Полтаве. С этого дня он решил лично руководить всеми операциями на Восточном фронте и особенно здесь, на юге, то есть добиться осуществления своей заветной цели — захватить источники нефти на Кавказе.

О том, какое большое значение фюрер придавал предстоящим операциям, свидетельствует хотя бы эта фраза, сказанная им на совещании:

«Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен покончить с этой войной».

Во второй половине июля 1942 года немецкие войска заняли город Ростов и вышли к Дону. К этому времени уже была разработана новая операция под кодовым названием «Эдельвейс», в основу которой легли личные указания Гитлера. Он подписал ее 23 июля 1942 года. Согласно этой директиве, ближайшей задачей группы армий «А» было: окружение и уничтожение советских войск, ушедших за реку Дон, после чего группа армий «А» создает мощный кулак из танковых, моторизованных соединений, которым наносит удар в направлении Грозного и Баку.

Группа армий «Б» должна нанести удар в направлении на Сталинград, чтобы обеспечить фланг и безопасные действия группы армий «А», овладеть пространством между Доном и Волгой и прекратить перевозки по Волге, а после овладения Сталинградом наступать вдоль Волги.

Вот на этом направлении, против группы «Б» предстояло действовать 18-му танковому корпусу. Он был сформирован как отдельный и пока не был придан ни фронту, ни какой-либо армии.

На воронежском направлении группа армий «Б» под командованием генерала Вейхса осуществляла свой стратегический план под кодовым названием «Блау» (позднее переименован в «Брауншвейг»). Он предусматривал нанесение ударов по сходящимся направлениям (из района северо-восточнее Курска на Воронеж, из района Волчанска на Острогожск) с целью окружить и уничтожить советские войска западнее Старого Оскола, выйти на реку Дон на участке от Воронежа до Новой Калитвы и захватить плацдарм на его левом берегу для дальнейшего наступления с этого плацдарма на Сталинград.

28 июня 1942 года группа армий генерала Вейхса, имея в первом эшелоне семь дивизий, нанесла мощный удар в стык 13-й и 40-й наших армий, на левом фланге Брянского фронта, которым командовал генерал-лейтенант Ф. И. Голиков.

Чтобы остановить продвижение группы Вейхса, Ставка перебросила на левый фланг Брянского фронта 4-й танковый корпус генерал-лейтенанта Мишулина, 24-й танковый корпус генерал-майора Баданова и 17-й танковый корпус генерал-майора Фекленко. Но через два дня перешла в наступление из-под Волчанска главная ударная группировка немцев в этой операции — 6-я армия Паулюса, усиленная 40-м танковым корпусом и 4-м воздушным фронтом.

3 июля части Вейхса и Паулюса замкнули кольцо в районе Старого Оскола. Образовалась огромная брешь, в которую ринулись танковые и моторизованные соединения. Вскоре немецкие части вышли к Дону, нависла угроза захвата ими Воронежа.

Сталин позвонил генералу Голикову и строго сказал:

— У вас три танковых корпуса и 5-я танковая армия, почему вы не отразили удар немцев? У вас танков больше, чем у них. Ставка дает вам 18-й танковый корпус генерала Черняховского. Сосредоточьте его в районе Воронежа. Город не сдавать ни в коем случае! Вам лично выехать в район Воронежа и организовать его оборону.

Вот в такой кризисный момент генерал Черняховский прибыл к Голикову с офицерами штаба для получения задачи. Части корпуса находились в лесах недалеко от Воронежа, скрываясь от мощных бомбардировок гитлеровской авиации. Голиков после разговора со Сталиным немедленно отправился в Воронеж. Черняховский вместе с оперативной группой Голикова прибыл туда же.

Оперативная группа разместилась в подземном бункере на обрыве западного берега р. Воронеж возле Чернавского моста. Черняховский ждал задания.

После ожесточенных и кровопролитных боев в районе Касторной и Горшечное механизированные части противника вырвались на оперативный простор и вечером 3 июля 1942 года достигли берегов Дона.

Перед надвигающейся танковой и моторизованной армадой противника Воронеж был беззащитен, он просто-напросто был оголен. На подступах к Дону на 70-километровом участке вдоль правого берега реки была растянута 232-я стрелковая дивизия, а в самом городе — небольшие части НКВД.

Воронеж подвергался непрерывным бомбардировкам вражеской авиации. Порой над Воронежем висело от 80 до 100 самолетов.

Над городом нависла смертельная опасность. 2 июля в 2.30 Ставка ВГК передала командующему 6-й армией Ф. М. Харитонову, находящемуся в городе Новохоперске Воронежской области, срочное распоряжение: «К утру 3.07.42 г. войскам занять левый берег Дона и приступить к оборонительным работам».

3-я резервная армия (командующий Антонюк) подобное распоряжение получила 2 июля в 4.10, и была приведена в боевую готовность, заняв оборонительный рубеж по восточному берегу реки Дон.

Вполне естественно, что успех защитников Воронежа зависел и от того, как быстро подойдут отступающие под натиском противника 40-я и 13-я армии Брянского фронта и успеют ли они окопаться на восточном берегу.

3 июля началась эвакуация жителей города, и враг предпринял первую попытку форсировать Дон в районах переправ у г. Семилуки, Новоживотинное и Малышево. Но получил достойный отпор.

Части и соединения 6-й немецкой армии 5 июля 1942 года захватили районный город Острогожск. К Коротояку отступили наши танковые корпуса Мишулина (4 тк), Баданова (24 тк) и стали переправляться на восточный берег Дона.

Несмотря на строгий запрет Ставки «не вводить танки разрозненно в бой», Голиков пренебрег указанием, и танковые бригады 18-го танкового корпуса были направлены в разные рарйоны города. Это было вызвано сложной обстановкой. Возражения Черняховского по поводу такого использования корпуса не были приняты во внимание.

В тот период, наведя понтонные переправы, противник успел создать на левом берегу Дона у Семилук и Малышево три опорных плацдарма и начал наступление на пригороды Воронежа.

Черняховский вместе с воинами своих танковых бригад в районе совхоза «Ударник» лично пошел в бой на «Т-34». Это было сделано специально. Своим личным примером командир корпуса решил воодушевить танкистов. За ним ринулись 14 экипажей. В ближнем бою наши танкисты подбили несколько вражеских машин. Но навстречу выдвинулось еще два десятка немецких танков. Тогда командир корпуса принял решение ввести в бой свой резерв. Танки двигались лоб в лоб. На поле боя запылали еще 8 немецких танков. Часть вражеских танков повернули вспять.

— Догнать! — скомандовал Иван Данилович и сам ринулся вперед. Но в этот момент вражеский снаряд угодил в машину командира. От удара снаряда по броне Черняховский получил контузию. Ему необходимо было лечь в госпиталь, но он отказался, так как положение на северном участке Воронежа, где действовала 181-я танковая бригада, было сложным.

Тяжелое положение наших войск обострилось 7 июля 1942 года, когда противник при поддержке сильного артиллерийского огня ввел в бой новые и свежие резервы. Почти целую неделю черняховцы отражали натиск врага, не давая ему окружить Воронеж и захватить его полностью. Однако, ворвавшись в центральную часть города, немцы засели на правобережных высотах. Это была выгодная позиция. Весь город и особенно его луговая левобережная часть была как на ладони.

7 июля 1942 года решением Ставки ВГК из левого фланга Брянского фронта был создан Воронежский фронт в составе 60-й (бывшая 3-я резервная), 40-й и 6-й (6-я резервная) армий, 4, 17, 18, 24-го танковых корпусов и 2-й Воздушной армии генерала С. А. Красовского. Ближайшей задачей вновь созданного фронтового объединения была «во что бы то ни стало очистить восточный берег р. Дон от противника и срочно закрепиться для обороны на этом берегу в пределах всей полосы фронта».

9 июля 1942 года Ставка ВГК перед командованием Воронежского фронта поставила задачу не позднее 11 июля нанести решительный удар между р. Дон и р. Воронеж из района Севрюкова, Рамонь на юг, в направлении на Подгорное, Малышево с задачей очистить восточный берег в районе Подклетное, Семилуки, Малышево, Воронеж и все пространство между р. Дон и р. Воронеж.

Черняховский прибыл с докладом в штаб вновь созданного Воронежского фронта. Здесь произошла его встреча с новым командующим генералом Н. Ф. Ватутиным.

Николай Федорович принял Черняховского как старого боевого соратника.

— Очень рад, что мы снова в одном строю, — говорил он, любезно усаживая Ивана Даниловича в своем кабинете. Ватутин еще в боях за Новгород в августе 1941 года высоко оценил инициативные действия энергичного и волевого полковника — командира танковой дивизии, поверил в него и не ошибся. А теперь бывший полковник предстал перед ним уже генералом — командиром танкового корпуса.

— Рад и я, товарищ командующий. Для пользы дела очень хотелось бы иметь для корпуса самостоятельный участок обороны. Тогда можно было бы одновременно и обороняться, и учить войска, — сказал Черняховский в заключение.

Ватутин пообещал разобраться и переговорить об этом с Антонюком. А затем, как бы случайно, спросил:

— А как бы вы отнеслись, Иван Данилович, если бы вам вместо танкового соединения предложили общевойсковое?

Немного подумав, Черняховский ответил:

— По своей военной специальности я танкист и люблю этот род войск.

— Хорошо помню, — слегка улыбаясь, сказал Ватутин. — Знаю и то, что, прежде чем стать танкистом, вы были артиллеристом и также любили свой род войск. А совсем недавно командовали стрелковой дивизией и, видимо, тоже не без любви. Об этом говорят и новое воинское звание, и награды.

Черняховский не придал значения этим словам командующего. И напрасно. Как выяснилось позднее, талантливый генерал уже попал в поле зрения Сталина.

Беседа переключилась на военную обстановку в стране и задачи Воронежского фронта. Захватив Воронеж, немецко-фашистские войска продолжали наступление во фланг и тыл Юго-Западному и Южному фронтам.

К середине июля они отбросили советские войска за Дон, от Воронежа до Клетской, захватили Донбасс, угрожали Сталинграду и Кавказу. Чтобы воспрепятствовать проникновению противника в низовья Волги и на Северный Кавказ, Верховное Главнокомандование образовало новый, Сталинградский фронт. Развертывались жестокие бои в большой излучине Дона.

— На юге дела плохи, — резюмировал Ватутин. — Поэтому наша с вами задача — всемерно активизировать оборону, сковывать врага, не давать ему выдергивать и перебрасывать войска с нашего фронта на сталинградское направление. Но, к сожалению, — подчеркнул командующий, — и этой скромной задачи мы пока не выполняем. Недавно немцы сняли с воронежского плацдарма 48-й танковый корпус. Теперь он действует на юге.

— А нельзя ли у нас отбросить противника за Дон и освободить Воронеж? — осторожно спросил Черняховский.

— Пытаемся. Такая задача поставлена генералу Антонюку и соседней с вами 40-й армии генерала Попова…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.