1.2. Состояние обороны Орловского плацдарма германской армии, группировка германских войск на плацдарме и планы германского командования по его обороне

1.2. Состояние обороны Орловского плацдарма германской армии, группировка германских войск на плацдарме и планы германского командования по его обороне

С августа 1942 года германское командование принимало все меры, чтобы превратить Орловский плацдарм в мощный укрепленный район с сильно развитой и глубоко эшелонированной обороной, состоявшей из ряда полос, рубежей и отсечных позиций (в полосе центрального и левого крыла Брянского фронта оборонительные рубежи строились с марта 1943 года). Тактическая зона обороны включала две полосы: главная полоса обороны имела глубину 5–7 км и представляла собой систему хорошо укрепленных опорных пунктов и узлов сопротивления, приспособленных к круговой обороне и соединенных между собой большим количеством траншей и ходов сообщения; вторая полоса, примерно такой же глубины, располагалась в 8–9 км от переднего края и также представляла систему опорных пунктов и узлов сопротивления, обеспечивавших ведение фронтального и фланкирующего многослойного огня и взаимную огневую поддержку. Основу каждой полосы составлял ряд опорных пунктов, которые располагались на удобных для обороны естественных рубежах и в населенных пунктах, владение которыми обеспечивало контроль над важнейшими путями сообщений. На главной полосе были подготовлены 3–4 непрерывные линии траншей, в которых на удалении 50—100 м одна от другой располагались открытые площадки для пулеметов, в том числе вынесенные вперед для ведения фланкирующего огня, дерево-земляные укрепления и блиндажи. По свидетельству командования и штаба 11-й гв. А[33], опыт, полученный противником в летних боях 1942 года, когда огонь советской артиллерии разрушал большинство дерево-земляных опорных точек (дзотов), заставил немецкие войска существенно изменить оборонительную тактику. К 1943 году сеть дзотов была заменена широко разветвленной системой траншей, связанных ходами сообщения с множеством открытых пулеметных площадок и огневых точек, защищенных цельнометаллическими бронеколпаками, или «крабами», которые оказались не так заметны на местности, как дзоты, и гораздо менее уязвимы. Это обеспечивало довольно широкую возможность маневра как огневыми средствами, так и живой силой. Другой важной особенностью немецкой обороны стала система выступающих вперед узлов сопротивления, позволявших организовать сильное огневое фланкирование, а местами и создание так называемых «огневых мешков». Вдоль всего переднего края перед траншеями были установлены проволочные заграждения в один-два кола, различные противотанковые препятствия, противотанковые и противопехотные минные поля, прикрывавшие не только пространство перед проволочными заграждениями, но также и полосу между заграждениями и траншеями, а на танкоопасных направлениях минировались все дороги в ближайшем тылу. Кроме того, в 50–70 м от первой траншеи ставился так называемый «немецкий забор», то есть заграждение, которое поддерживалось вперемежку деревянными и металлическими кольями и было опутано колючей проволокой. Все препятствия находились под сильным перекрестным огнем пулеметов и минометов. Населенные пункты, опушки лесов и рощ, расположенные в пределах тактической зоны, как правило, были хорошо укреплены и превращены в опорные пункты и узлы сопротивления.

В глубине обороны немцы оборудовали промежуточные рубежи, тыловые и отсечные позиции, причем значительная их часть проходила вдоль естественных оборонительных рубежей – рек, протекавших по территории Орловского плацдарма. Серьезным естественным препятствием для наступления советских войск в западном направлении являлись реки, текущие с севера на юг – Болва и Десна, и с юга на север – Ока, Зуша, Неручь, Олешня, Оптуха, Оптушка, Нугрь – Вытебеть – Рессета, тогда как более мелкие речки и ручьи (Фомина, Машок, Крома, Неполодь, Орс, Моховица, Цкань, Орлик – Ревна и др.) пересекали район боевых действий в разных направлениях, облегчая подготовку промежуточных и отсечных позиций[34]. Бассейны рек Рессета – Жиздра, Снежедь, Болва и Десна почти сплошь покрыты лесами (Брянские леса) и болотами, которые затрудняют передвижение войск вообще и тем более использование крупных моторизованных и механизированных соединений. Танковые части могли здесь действовать небольшими подразделениями или даже отдельными машинами, и только по дорогам; артиллерия не могла свободно маневрировать колесами и вести прицельный огонь. Передний край главной оборонительной полосы на значительном протяжении проходил по берегам рек Ока, Зуша, Неручь, что требовало форсировать их при начале атаки. Незначительное расстояние между реками Вытебеть и Рессета обеспечивало германским войскам огневое взаимодействие на этих рубежах, а реки Зуша, Ока, Неручь были использованы для устройства сильных оборонительных рубежей.

Поскольку система обороны Орловского плацдарма опиралась на опорные пункты, то в мощные центры сопротивления были превращены все крупные населенные пункты на его территории, в особенности те, где находились узлы коммуникаций или проходили важные железнодорожные и шоссейные пути: Орел, Болхов, Мценск, Карачев, Кромы, Хотынец – Жиздра, Хвастовичи, Зикеево, Дмитровск-Орловский. Особенно густо такие опорные пункты располагались в восточной и юго-восточной части Орловского плацдарма. Напротив, его северо-западная часть представляла лесистый и заболоченный район (восточная часть Брянских лесов), что серьезно затрудняло здесь маневр войск, оснащенных тяжелой боевой техникой. В дополнение к естественным условиям немцы подготовили искусственные препятствия, перекрыв немногие имевшиеся дороги системами различных заграждений, полевыми укреплениями и минными полями.

Таким образом, используя выгодные условия местности и широко привлекая к земляным и строительным работам принудительно мобилизованное местное население, немцы создали довольно прочную и глубокую оборону. Однако вся система обороны плацдарма имела ряд следующих существенных недостатков.

1. Во-первых, количество полос в тактической зоне обороны составляло две, а не три, как это было в армейской зоне обороны войск Воронежского и Центрального фронтов, удерживавших Курский плацдарм, поэтому глубина тактической зоны оказалась в два раза меньше (12–15 км); общая глубина рубежей германской обороны на Орловском плацдарме максимально достигала 150 км, что было на 40 км меньше, чем наибольшая глубина фронтовой зоны обороны, и на 150 км меньше, чем общая глубина обороны, подготовленной советскими войсками на Курском выступе[35]. Кроме того, к началу сражения немцы еще не имели оборудованных позиций на берегах рек Вытебеть, Болва и Десна, а тыловой рубеж обороны ГА «Центр», проходящий от Людиново до Навли восточнее Брянска – позиция «Хаген» (нем. Hagen), начал строиться только в июле 1943 года, непосредственно перед началом Курской битвы[36]. Основные рубежи, находившиеся в глубине германской обороны, проходили в меридиональном направлении и являлись серьезным препятствием для наступления советских войск с востока на запад, а в случае наступления с севера на юг или с юга на север, направленного на окружение орловской группировки немцев, эти рубежи могли служить только удобными исходными позициями для фланговых контрударов силами резервов.

2. Во-вторых, германскому командованию не удалось создать здесь достаточную оперативную плотность войск. К началу советского наступления по плану операции «Кутузов» две немецкие армии, занимавшие Орловский плацдарм, – 9-я и 2-я танковая армии, в основном включали в себя части и соединения пяти армейских и трех танковых корпусов (28 пехотных, 7 танковых, 2 моторизованные дивизии), имевших следующий состав и группировку[37].

Перед 50-й и 11-й гвардейской армиями ЗапФ действовали части и соединения 55-го и 53-го армейских корпусов 2-й ТА (с северо-запада на юго-восток – 321, 339, 110, 296, 134-я пехотные дивизии 55-го корпуса, 211-я и 293-я пехотные дивизии 53-го корпуса).

Перед 61-й армией БрФ оборонялись 25-я моторизованная, 112-я и 208-я пехотные дивизии 53-го ак (208-я дивизия на рубеже реки Оки).

Перед войсками 3-й А БрФ на реке Зуша удерживали позиции соединения 35-го ак 2-й ТА (с севера на юг – 34-я и 56-я пехотные дивизии). Перед войсками 63-й А действовали 56-я (частью сил) и 262-я пехотные дивизии, опиравшиеся на рубеж реки Неручь.

Перед войсками 48-й А ЦФ находились соединения 35-го ак 2-й ТА (299-я пехотная дивизия – против стыка Брянского и Центрального фронтов) и 23-го ак 9-й А (далее на юго-запад – 383-я и часть сил 216-й пехотных дивизий).

Перед 13-й армией ЦФ перешли к обороне части и соединения, входившие в германскую ударную группировку 9-й А на северном фасе Курского выступа: часть сил 216-й пехотной и 78-я штурмовая пехотная дивизии из состава 23-го ак; 86-я и 292-я пехотные, 18-я танковая дивизии из состава 41-го тк; 6-я пехотная, 2, 9, 20-я танковые дивизии из состава 47-го тк; 10-я моторизованная, 4-я и 12-я танковые дивизии, часть сил 36-й пехотной дивизии (в распоряжении корпусного командования ударной группировки).

Перед 70-й армией ЦФ с востока на запад до района города Дмитровск-Орловский оборонялись 31, 7, 258, 102-я пехотные дивизии из состава 46-го тк, усиленные группой Мантойфеля (три егерских батальона с приданной им легкой артиллерией).

Далее перед 65-й и 60-й армиями ЦФ оборону до Севска удерживали соединения 20-го ак 9-й А (72, 45, 137, 251-я пехотные дивизии), а южнее уже располагался 13-й ак 2-й А (82, 327, 340, 377-я пехотные дивизии).

Из оперативных резервов противника в лесах западнее Жиздры находилась 5-я танковая дивизия, а в тылу 2-й ТА в районе северо-западнее Брянска до Рековичей дислоцировались части 707-й охранной пехотной дивизии.

Кроме того, во всех крупных населенных пунктах располагались различные вспомогательные и охранные части и подразделения, объединенные под управлением командования 532-го тылового района, начальника инженерных войск 2-й ТА, командиров 203-й и 221-й охранных дивизий, 442-й дивизии специального назначения, начальников местных комендатур[38].

Также командование ГА «Центр» располагало возможностью использовать в оборонительном сражении на Орловском плацдарме вооруженные силы так называемого Особого Локотского округа – «Бригаду Каминского», достигавшую размера усиленной пехотной дивизии (15–20 тыс. вооруженных бойцов, 36 полевых, 24 противотанковых и 3 зенитных орудия, 40 минометов, 24 единицы бронетехники, в том числе 12 танков[39]), которая находилась в районе северо-западнее Севска, за стыком 9-й и 2-й армий.

Помимо этого, в районе Навля – Локоть – Середина-Буда дислоцировались 3 легкие пехотные дивизии (102, 105, 108-я) из состава 8-го венгерского армейского корпуса под командованием генерала Ласло Дезе (Laszlo Dezso), в котором, по некоторым данным, насчитывалось около 40 тыс. солдат и офицеров[40]. Однако, по оценке начальника штаба 2-й венгерской армии генерала Дюлы Ковача (Gyula Kova?cs), данной на совещании с германским командованием в конце февраля 1943 года, венгерские войска, выведенные в тыл после тяжелых зимних боев, были способны только на самозащиту от партизан[41].

По поводу общей численности орловской группировки, согласно данным российской историографии, в частях и соединениях 2, 9 и 2-й танковой армий группы армий «Центр» к 12 июля 1943 года было около 600 тыс. человек, из которых более 492 тыс. солдат и офицеров боевого состава, свыше 7 тыс. орудий и минометов, около 1,2 тыс. танков и САУ[42]. Вместе с тем 2-я А группы «Центр» участия в боевых действиях в период с 12 июля по 18 августа 1943 года не принимала, поэтому в ходе наступления по плану операции «Кутузов» советским войскам противостояли только основные силы 2-й танковой и 9-й армий. С учетом потерь, понесенных в ходе операции «Цитадель» (см. в кн.: «Курская битва. Перелом», часть 2, глава 3), к исходу 12 июля в составе 9-й А насчитывалось около 244 тыс. человек личного состава, 3,2 тыс. орудий и минометов, приблизительно 900 танков и САУ (из них около 500 боеготовых). Полоса обороны армии достигала около 220 км[43]. Средняя оперативная плотность сил и средств в полосе 9-й А составляла 1,1 тыс. солдат и офицеров, около 15 орудий и минометов, 4 танка и САУ на километр фронта.

В целом (без учета частей «Бригады Каминского» и 8-го венгерского армейского корпуса, которые не участвовали в боях за Орловский плацдарм) во 2-й танковой и 9-й армиях насчитывалось 533 тыс. военнослужащих, около 5 тыс. орудий и минометов, приблизительно 1,15 тыс. танков и САУ, развернутых на фронте протяженностью до 460 км (по другим данным, к 1 июля 1943 года обе армии насчитывали 495 тыс. человек, а к началу сражения на Орловском выступе – 475 тыс. солдат и офицеров, 825 танков и САУ[44]). В среднем оперативная плотность сил и средств, сосредоточенных германским командованием на Орловском плацдарме, к 12 июля составляла 1,16 тыс. военнослужащих, 11 орудий и минометов, 2,5 танка и САУ на километр фронта.

Относительно военно-воздушных сил, согласно оценке B. Горбача[45], к 12 июля 1-я авиадивизия 6-го ВФ имела в своем распоряжении 630–650 самолетов, поэтому без ее усиления новыми частями и соединениями советская авиация на Орловском направлении могла бы получить подавляющее пятикратное превосходство над противником. Однако к 12 июля 6-й ВФ был пополнен авиацией, переброшенной из состава 4-го ВФ (с южного фаса Курского выступа), а также отдельными частями, действовавшими в районе Ленинграда (две истребительные эскадрильи), за счет чего авиационная группировка, собранная на базе 1-й авиадивизии для поддержки действий наземных войск на Орловском плацдарме, теперь насчитывала 1110 самолетов, в том числе 350 истребителей, 560 бомбардировщиков и пикирующих бомбардировщиков, 200 разведывательных самолетов[46].

По информации немецкого военного историка К. Беккера (Cajus Bekker, участник Второй мировой войны, настоящее имя Генрих Берендонк (Heinrich Berendonk). – П. Б.)[47], наступление советских войск против Орловского выступа Гитлер планировал отразить с помощью массированного авиационного воздействия на противника. Вместе с тем начальник штаба 6-го ВФ генерал Фридрих Клесс (Friedrich Kless) указывает[48], что, хотя такой план и рассматривался ГШ ВВС, но был практически сразу же отклонен в связи с отсутствием ресурсов для постройки и обеспечения снабжением сети аэродромов, которые могли бы принять большое количество дополнительных авиасоединений, предназначенных для действий в составе 6-го ВФ. Напротив, по мнению генерала Клесса[49], наступление советских ВВС, готовившееся летом 1943 года, должно было стать одной из мощнейших авиационных операций для того времени, превосходящей по размаху все, что предпринималось до этого на Восточном фронте. Причем такое мнение базировалась на достаточно точных сведениях немецкой разведки – в частности, по ее информации, к началу июля 15-я и 16-я советские воздушные армии имели в своем распоряжении около 1800 боевых самолетов. Действительно, к началу наступательной операции «Кутузов» (к 10 июля) в составе 15-й и 16-й воздушных армий насчитывалось более 1700 только исправных боевых машин[50]. На направлении главных ударов советские воздушные армии, в среднем насчитывавшие около 500 самолетов, могли усиливаться за счет авиационных корпусов резерва Ставки Верховного главнокомандования, доводя свою численность до 1200 самолетов[51]. В целом к летнему наступлению 1943 года было привлечено 60 процентов сил всей советской фронтовой и дальней авиации, действовавшей на Восточном фронте, а также значительная часть истребительной авиации войск ПВО – всего около 5 тыс. самолетов[52].

Общее соотношение сил, сосредоточенных стороной обороны и стороной нападения для сражения за Орловский выступ, оказалось равным 1:2,4 по личному составу, 1:5,3 – по орудиям и минометам, 1:2,7 – по танкам и САУ, 1:3 – по самолетам, все в пользу Красной армии. Соотношение по средней оперативной плотности сил и средств было приблизительно 1:2 по личному составу, 1:4,5 – по артиллерии, 1:2,4 – по танкам и САУ, также все в пользу советской стороны (по данным ГШ Красной армии[53], в полосе левого крыла Западного и Брянского фронтов соотношение с противником по общему количеству сил и средств было следующим: 1:3 – по личному составу пехоты, 1:4 – по артиллерии, 1:2,5 – по танкам и САУ, а по плотности боевых средств на километр фронта – 1:3,5 по артиллерии, 1:2,4 по – танкам и САУ). Как видно, за исключением артиллерии количество и плотность советских войск не достигали нормативов, рекомендуемых при организации наступления против заранее подготовленной обороны – соотношение сил и средств 1:3 или 1:4 в пользу наступающего. Поэтому 60–80 процентов сил и средств во всех советских армиях, участвовавших в операции, сосредоточивалось на узких участках прорыва[54], что позволяло достигнуть многократного превосходства над противником в личном составе и технике.

С другой стороны, войска 2-й ТА группы армий «Центр», которая обороняла основную часть Орловского плацдарма (в 1941 году эта армия – 2-я танковая группа, наступала на Москву с южного направления под командованием генерала Гейнца Гудериана (Heinz Guderian), обладали достаточно высокой боевой подготовкой, занимали заранее подготовленные оборонительные позиции и не были ослаблены наступлением в операции «Цитадель» (за исключением передачи ударной группировке 9-й А части своей артиллерии). Вместе с тем в начале июля 2-я ТА силами трех армейских корпусов (35, 53, 55-й) в составе одной моторизованной (25-я моторизованная (панцер-гренадерская) дивизия – организационно должна была иметь один танковый батальон, насчитывавший по штату 45 танков или штурмовых орудий, однако, по некоторым сведениям, танковый батальон в дивизию так и не поступил до осени 1943 года, поэтому танков и штурмовых орудий данное соединение не имело) и тринадцати пехотных дивизий удерживала фронт шириной 240 км; в оперативном резерве танковой армии была 5-я тд (в начале июля 1943 года в танковом полку этой дивизии имелся только один танковый батальон, в котором насчитывалось 93 танка и 9 командирских машин), в резерве в тыловых районах находились 707-я охранная пехотная дивизия (2 пехотных полка, легкая артиллерийская группа и саперная рота, дислоцированные в районе Дятьково – Орджоникидзеград – Жуковка – Клетня), 4 батальона штурмовых орудий (всего около 120 орудий, при наличии в составе батальона трех батарей, укомплектованных по штатам на март 1943 года – по 10 орудий в батарее и командирская машина), 4 артиллерийских и 3 истребительно-противотанковых б-на, 5 дивизионов зенитной артиллерии, 2 бронепоезда, а также большое количество отдельных б-нов, в том числе егерские, саперные, строительные, охранные, так называемые «восточные», 1 азербайджанский и 2 армянских пехотных б-на, кавалерийские и артиллерийские казачьи части, 3 дисциплинарных б-на; среди 15 дивизий на линии фронта восемь считались, по терминологии германского командования, «способными проводить наступление», четыре оценивались как «ограниченно годные для наступления», 1 дивизия была «способной только к обороне», а две оказались «ограниченно способными только к обороне»; в частях и соединениях танковой армии насчитывалось 220–225 танков и САУ[55]. По немецким данным, общая численность 15 дивизий 2-й ТА (без учета 707-й охранной пехотной дивизии и других резервов) достигала около 160 тыс. человек, из которых 45–50 тыс. солдат и офицеров боевого состава; в частях полевой артиллерии 2-й ТА на 2 июля насчитывалось 633 орудия, что было не только меньше положенного по штату (838 орудий), но и меньше фактически имевшегося количества, поскольку часть полевых орудий была передана 9-й А для проведения операции «Цитадель»[56]. По советским данным, с учетом всех резервов, частей усиления и вспомогательных войск в составе 2-й ТА в целом насчитывалось 289 тыс. солдат и офицеров, 2 тыс. орудий и минометов, 500 танков и САУ[57]. Таким образом, средняя оперативная плотность сил и средств, сосредоточенных в тактической зоне 2-й ТА, составляла до 700 военнослужащих (всего в полосе обороны – до 1200), около 8 орудий и минометов (из них 3 полевых орудия), 1 танк или САУ на километр фронта. Это в 3–4 раза меньше по силам и минимум в 5 раз меньше по средствам, чем было сосредоточено советской стороной для обороны Курского выступа. В связи с недостаточностью сил и средств, на второй полосе обороны размещались только тактические резервы, состоявшие из одного батальона на дивизию, а промежуточные и тыловые рубежи, заранее подготовленные по рекам Ока, Крома, Оптуха, Неручь, Нугрь, Машок – Рессета и Ревна, вообще не были заняты войсками[58]. Причем на некоторых участках не только вторая, но даже главная полоса обороны оказалась не достаточно заполненной войсками. Командующий 35-м ак генерал Лотар Рендулич (Lothar Rendulic) вспоминает[59], что когда в середине июня 35-й корпус посетил командующий ГА «Центр» фельдмаршал Клюге, то он обнаружил, что на каждую пехотную роту приходится полоса протяженностью 1–1,5 км, а на 30–40 км фронта выделено только по одному резервному пехотному батальону.

При этом 2-я ТА практически не имела оперативных резервов, чтобы организовать контрудары в случае глубокого прорыва противника. Начальник оперативного отдела штаба 2-й полевой армии группы армий «Центр» полковник Георг Гребен (Georg-Peter Groeben находился в указанной должности до июля 1943 года, впоследствии начальник оперативного отдела штаба ГА «Центр» в звании генерала. – П. Б.) отмечает[60], что ширина участков обороны, которые занимали некоторые дивизии 2-й ТА, варьировалась 30 до 35 км, а резервы командования, доступные для поддержки этой армии, состояли только из одной слабой пехотной и одной танковой дивизий (707-я охранная пехотная и 5-я танковая дивизии. – П. Б.).

3. В-третьих, в отличие от условий обороны Курского выступа, Орловский плацдарм немцев имел отчетливо выраженное уязвимое место – систему коммуникаций. Важнейшей железнодорожной магистралью являлась линия Брянск – Орел, от которой отходили ветки Брянск – Зикеево, Брянск – Теребень, Брянск – Навля, Орел – Мценск, Орел – Курск, Орел – Залегощь, а шоссейные дороги следовали вдоль железнодорожных путей на участках Брянск – Орел и Орел – Мценск, так что самостоятельное оперативное значение имело только рокадное шоссе Болхов – Орел – Кромы[61]. Следовательно, главная линия коммуникаций Брянск – Карачев – Орел, за счет которой осуществлялось основное снабжение 2-й танковой и 9-й армий, проходила всего в 60 км от северного фаса Орловского выступа. Соответственно, наибольшую угрозу для 2-й ТА представлял сосредоточенный удар большой массы войск противника с севера с целью быстрого и глубокого прорыва по кратчайшему направлению к основной линии коммуникаций немцев – в район железнодорожной станции Хотынец.

В связи с этим группировка немецких войск на Орловском плацдарме отчетливо показывала, что германское командование сконцентрировало свои основные силы на участке 55-го и 53-го армейских корпусов 2-й ТА, против левого крыла Западного и правого крыла Брянского фронтов, ожидая именно в этом месте наиболее мощного и опасного удара советских войск. Плотность войск здесь была гораздо выше, чем на участке 35-го ак, удерживавшего силами четырех пехотных дивизий фронт протяженностью 140 км на восточном фасе Орловского выступа[62]. Такая резкая диспропорция в построении войск объяснялась как предположениями немцев о замыслах противника, так и тем, что фронтальное наступление на Орел с востока было менее опасным, чем охватывающий удар с севера, причем на участок 35-го ак легче было перебросить резервы из глубины или с фронта 9-й А. В связи с этим полосу обороны 55-го и 53-го корпусов протяженностью 100 км обороняли девять пехотных и одна моторизованная дивизии, а в их ближайшем тылу в районе Жиздры находилась танковая дивизия. Соответственно, плотность войск здесь была приблизительно в два раза выше по сравнению со средней оперативной плотностью на участке 2-й ТА, достигнув 1,4 тыс. солдат и офицеров, 16 орудий и минометов, 2 танков и САУ на километр фронта. Главная полоса обороны 53-го ак 2-й ТА на Болховском направлении состояла из основной позиции, а также позиций полковых и дивизионных резервов, ее общая глубина достигала 5–7 км, передний край проходил по линии Глинная – Дудино – Серая – Жуково; вторая полоса располагалась в 8–9 км от переднего края на рубеже Медынцево – Ульяново и далее по южному берегу реки Вытебеть до Дурнево[63]. Кроме этого, были подготовлены отсечные позиции по рекам Рессета и Вытебеть, чтобы в случае прорыва главной полосы не позволить советским войскам расширить фронт наступления в сторону флангов. Основой позиций главной полосы обороны на Болховском направлении являлась система опорных пунктов, наиболее сильные из которых были созданы противником в районах населенных пунктов Дудино, Старица – Речица – Перестяж, Медынцево – Ульяново – Пальчиково, Мценск, Сетуха, Березовец, а также в районах Багриново, Мартимьяново – Подмаслово, Архангельское[64]. Особое внимание немцы уделили противотанковой обороне, главной составляющей которой были противотанковые и штурмовые орудия, замаскированные на позициях в глубине первой оборонительной полосы, а также специальные команды истребителей танков, прикрывавшие опорные пункты и узлы сопротивления. Танкоопасные направления блокировались минными полями и разнообразными инженерными заграждениями, а берега рек, противоположные вероятному направлению наступления советских войск, эскарпировались.

В связи с изложенным дробление сил Западного и Брянского фронтов на несколько ударных группировок, наступающих не в глубину вражеской обороны, а против ее основных узлов практически вдоль линии фронта, грозило советской стороне затяжными боями, необходимостью преодолевать отсечные позиции и, соответственно, потерей темпа наступления, что позволяло германскому командованию своевременно подтянуть на угрожаемые направления резервы с других участков.

Таким образом, если сравнить операции «Цитадель» и «Кутузов», в каждой из которых планировалось наступление против вражеского плацдарма на выступе линии фронта, то для немцев, учитывая оперативную ситуацию (наличие у неприятеля крупных стратегических резервов), целесообразнее было, вместо глубокого охвата курской группировки противника, последовательно провести ряд согласованных операций на ее окружение по частям. Напротив, для советского командования в операции «Кутузов» представлялось более оптимальным сосредоточение основных сил с целью мощного удара с севера под основание Орловского выступа. Последующее развитие операции показало, что первое время немцы не располагали достаточными резервами, чтобы отразить удар на Хотынец, в особенности при нанесении этого удара крупными силами (с привлечением одной из находившихся в резерве танковых армий, как это изначально предлагал командующий бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии генерал Яков Федоренко[65]), не отвлекаемыми на решение задачи по окружению и уничтожению болховской группировки. Выход к станции Хотынец означал блокирование коммуникаций орловской группировки и серьезное ухудшение положения 2-й ТА, в особенности при одновременном рассекающем ударе основных сил БрФ на Орел, так что германское командование в этих условиях должно было бы преодолеть гораздо более серьезный кризис, чем в действительности.

По мнению маршала Жукова[66], в данном случае Ставка допустила ошибку, потому что несколько поторопилась с переходом к контрнаступательным действиям и не создала более сильную группировку в составе левого крыла ЗапФ, которую в ходе сражения нужно было серьезно подкреплять. Войскам БрФ пришлось преодолевать глубокоэшелонированную оборону лобовым ударом, поэтому было бы лучше, чтобы 3-я гв. ТА вводилась в сражение не на БрФ, а вместе с 11-й гв. А.

Однако субъективные оценки оперативной ситуации со стороны первых лиц Верховного командования Германии и СССР предопределили выбор не самых оптимальных, но зато более осторожных вариантов наступательных действий. По свидетельству Жукова[67], когда он и руководители Генерального штаба маршал Василевский и генерал Антонов докладывали Верховному главнокомандующему о возможности окружить в районе Орла крупную группировку противника, для чего надо было значительно усилить левое крыло ЗапФ, Сталин ответил, что окружать немцев следует в будущем, когда они станут послабее.

Тем не менее, стремясь воспрепятствовать тому, чтобы германское командование, раскрыв подготовку к наступлению против своей 2-й ТА, заблаговременно отступило на заранее подготовленные позиции в глубине Орловского плацдарма, советское командование решило 11 июля провести мощную разведку боем и атаковать крупными силами, способными связать противника. По указанию Ставки Верховного главнокомандования, за сутки до начала общего наступления советские войска произвели силовую разведку на всех участках, намеченных для прорыва. Целью такой разведки ставилось вскрыть огневую систему противника и установить истинный передний край его обороны, а также создать у немцев впечатление перехода в наступление главных сил и тем заставить командование противника развернуть свои силы и огневые средства для ведения обороны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.