«Цицерон» нелатинский[38]

«Цицерон» нелатинский[38]

Поздно вечером 26 октября 1943 года в квартире резидента VI управления РСХА (внешняя разведка СД) в Анкаре оберштурмбаннфюрера Людвига Мойзиша, официально занимавшего должность секретаря посольства Германии в Турции, раздался телефонный звонок. Он снял трубку и услышал голос жены советника посольства Альберта Йенке:

– Будьте добры сейчас же прибыть к нам на квартиру. Мой муж хочет вас видеть!

Мойзиш попытался было сослаться на поздний час, но на другом конце провода ответили, что дело не терпит отлагательства. Чертыхаясь, он оделся и через несколько минут вошел в коттедж Йенке, находившийся на территории посольства. Его встретила жена советника, которая сказала, что в гостиной сидит весьма странный субъект, который хочет продать какие-то документы. Удивленный Мойзиш вошел в гостиную и увидел невысокого, полноватого, начинающего лысеть человека. С этой встречи началась операция «Цицерон», позволившая немецкой разведке проникнуть в тщательно скрываемые тайны британской дипломатии.

Человека, пришедшего в германское посольство, звали Эльяс Базна. Это важная фигура для дальнейшего повествования, и о ней стоит рассказать подробнее. Он родился 28 июня 1904 года в городе Приштина в Сербии, входившем в то время в Оттоманскую империю, в семье преподавателя ислама. Со временем его родители перебрались в Грецию, а затем обосновались в Стамбуле, где молодого Эльяса послали на учебу в военную школу. Впрочем, из-за незнатного происхождения Базна вскоре был вынужден оставить учебу и по окончании Первой мировой войны, тогда Турция была оккупирована английской, французской и итальянской армиями, устроился на работу во французскую воинскую часть шофером.

Как и все турки, он не испытывал особой любви к оккупантам. Но при этом выражал свои чувства довольно необычным способом. Так однажды он угнал мотоцикл французского офицера, за что был посажен в тюрьму. В дальнейшем список его преступлений рос, и дело закончилось тем, что французский трибунал приговорил его к трем годам каторжных работ и отправил в лагерь в Марсель.

Вернувшись в Турцию и не имея определенной специальности, Базна пошел по единственному возможному для него пути: устроился работать кавасом (так в Турции называли тех, кто служил прислугой у иностранцев).

Прочитав в газете объявление о том, что первому секретарю английского посольства Дугласу Баску требуется шофер, он воспользовался случаем. Удивительно, но английская служба безопасности не удосужилась проверить, чем раньше занимался Базна, и факт его работы у советника немецкого посольства Йенке остался для Баска неизвестным.

Работая у Баска, Базна не только исполнял обязанности шофера, но и убирал комнаты советника, чистил его одежду, прислуживал за столом, когда в доме бывали гости. Благодаря этому ему удалось узнать, где Баск хранил секретные документы, которые приносил домой из посольства для работы. Однажды, когда Баск забыл запереть стол, он взял их, прочитал и через несколько часов вернул на место. Пропажу никто не заметил, и это навело Базну на мысль заняться шпионажем. Он решил фотографировать документы и продавать снимки сотрудникам немецкого посольства.

Однако Баск не всегда приносил документы домой. Поэтому Базна решил попробовать устроиться на службу в дом английского посла в Турции сэра Хью Нэтчбулл-Хьюгессена, благо тот искал человека на должность камердинера. Тут ему повезло еще раз. Дело в том, что у Баска только что родилась дочь, и он был не прочь сократить свои расходы и с радостью воспринял просьбу Базны рекомендовать его на должность камердинера к сэру Хью. Так в начале октября 1943 года будущий шпион оказался в доме английского посла.

Встретившись с Йенке, он сказал:

– У меня есть возможность фотографировать документы в английском посольстве. Все бумаги помечены грифом «секретно» или «совершенно секретно». Сейчас я могу предложить вам две пленки, за которые хочу получить 20 тысяч фунтов стерлингов. Если вы примете мое предложение, каждая последующая фотопленка будет стоить 15 тысяч фунтов стерлингов.

Йенке был поражен предложением Базны. Но, не желая брать на себя ответственность, он срочно связался с резидентом СД Мойзишем и вызвал его к себе. Выслушав предложение Базны, Мойзиш заявил, что не может сам принять решение и вынужден посоветоваться с Берлином. Подумав, Базна согласился подождать до 30 октября. В этот день он обещал прийти вновь и принести пленки.

На следующее утро Мойзиш доложил о состоявшейся беседе германскому послу фон Папену. После непродолжительного совещания было решено отправить министру иностранных дел Германии Риббентропу телеграмму.

Телеграмма ушла в Берлин вечером 27 октября. И Мойзиш, и фон Папен были уверены, что на предложение Базны последует отказ. Но, к их удивлению, днем 29 октября в посольство пришла следующая телеграмма: «Послу фон Папену. Совершенно секретно. Предложение камердинера английского посла примите, соблюдая все меры предосторожности. Специальный курьер прибудет в Анкару 30 до полудня. О?получении документов немедленно телеграфируйте. Риббентроп».

Панорама старых кварталов Анкары

Курьер доставил деньги в указанный срок, а в 10 часов вечера Базна тайком пришел к Мойзишу. Он передал ему две пленки и потребовал деньги. Но Мойзиш, пересчитав деньги на глазах у Базны, спрятал их в сейф, заявив, что отдаст банкноты только после того, как пленки будут проявлены. Базна принял условие, и Мойзиш отправился в фотолабораторию, где его уже ждал фотограф.

Вернувшись к себе в кабинет, Мойзиш молча протянул Базне пакет с деньгами, договорился о следующей встрече и вернулся в фотолабораторию. К утру он положил на стол фон Папена 52 секретных английских документа. Большую часть из них составляли телеграммы из английского МИД в посольство в Анкаре, касавшиеся отношений между Лондоном, Вашингтоном и Москвой, другие раскрывали объем поставок вооружения СССР союзниками. Просматривая снимки, фон Папен то и дело повторял: «Невероятно!.. Непостижимо!..», после чего приказал срочно отправить текст документов шифровкой в Берлин, а сами пленки послать дипломатической почтой.

В тот же день в 10 часов вечера Базна, получивший в немецком посольстве псевдоним Цицерон, снова пришел к Мойзишу и передал ему очередную катушку с пленкой. Мойзиш сказал, что у него сейчас нет денег, чтобы расплатиться, на что Базна ответил:

– Ничего, 30 тысяч фунтов стерлингов за эту и следующую пленки вы отдадите мне в очередную встречу. Вы ведь сами заинтересованы, чтобы я был доволен.

На этот раз содержание английских документов оказалось еще более сенсационным. Так, в одной из телеграмм говорилось о серьезных трудностях в отношениях между союзниками на конференции министров иностранных дел в Москве, о чем Черчилль сообщил на закрытом заседании палаты общин. Эти документы, как и предыдущие, были немедленно зашифрованы и посланы в Берлин.

В Берлине документы Цицерона вызвали настоящую сенсацию. Но если начальник VI отдела РСХА Шелленберг и его шеф Кальтенбруннер считали их подлинными, то Риббентроп, напротив, полагал, что это английская дезинформация. Все это привело к тому, что, по признанию Кальтенбруннера, использование информации Цицерона оказалась фактически невозможным из-за межведомственных разногласий. Но один важный результат все же был получен. Дело в том, что на многих телеграммах стояли дата и время их отправления. Это обстоятельство позволило немецким дешифровальщикам вскрыть английский дипломатический код.

6 ноября Мойзиш получил указание немедленно вылететь в Берлин для доклада Кальтенбруннеру и Риббентропу. Он подробно доложил своим начальникам о Цицероне, но это ничего не изменило. Риббентроп по-прежнему считал Цицерона подставой англичан, а Кальтенбруннер настаивал на подлинности передаваемой им информации. Пробыв в Берлине три недели, Мойзиш вылетел обратно в Турцию, получив заверение Кальтенбруннера в том, что 200 тысяч фунтов стерлингов для оплаты услуг Цицерона будут немедленно высланы ему в Анкару.

За декабрь 1943 года Базна передал Мойзишу документы, в которых содержались решения Каирской и Тегеранской конференций, сроки операции «Оверлорд», планы массированных воздушных ударов по Балканам и многое другое. Но к концу декабря слухи о существовании немецкого агента в посольстве Великобритании в Анкаре достигли спецслужб союзников.

В результате меры безопасности в посольстве были усилены, а к Мойзишу в качестве секретарши внедрили агента американской разведки – немку Корнелию Капп. Ей удалось установить, что агент существует, что его псевдоним Цицерон, но больше ничего узнать она не смогла.

Тем временем Базна, хотя и с большими трудностями, но продолжал добывать документы из посольства. В результате к апрелю 1944 года он получил от Мойзиша более 300 тысяч фунтов стерлингов. Поэтому, когда он узнал, что 6 апреля Корнелия Капп бежала к американцам, то решил больше не рисковать и прекратить шпионскую деятельность.

Сообщив об этом Мойзишу, Базна 30 апреля уволился из английского посольства, рассчитывая после войны зажить жизнью богача. Его мечтам не суждено было сбыться – все банкноты, кроме первых 20 000 фунтов, которые он получил от Мойзиша, оказались фальшивыми. Это вскрылось, когда Базна решил приступить к строительству гостиницы в Стамбуле. В результате он разорился и долгое время выплачивал долги, образовавшиеся после оплаты счетов фальшивками.

В 1961 году Базна не придумал ничего более умного, чем отправиться в ФРГ и добиться от федерального правительства компенсации на ту сумму, на которую его обманули нацисты. Вполне понятно, что в ответ на это требование он получил вежливый, но твердый отказ.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.