Охота на Адольфа Гитлера

Среди руководителей стран?— главных участников Второй мировой войны Адольф Гитлер стал чемпионом по числу подготовленных на него покушений. В?десяти из 63 документально доказанных попыток уничтожить диктатора есть «иностранный след»[106]. В?нескольких из них принимали активное участие агенты и сотрудники Второго отдела Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР.

До начала Великой Отечественной войны Иосиф Сталин не планировал уничтожить Фюрера. Одна из причин?— руководитель Советского Союза считал более опасным противником для Советского Союза Льва Троцкого, чем Адольфа Гитлера. Другая причина?— убийство лидера иностранной державы?— очень рискованное мероприятие с непредсказуемыми последствиями.

Впервые в Москве приняли решение о подготовке операции по ликвидации Адольфа Гитлера осенью 1941?года. На Лубянке предполагали, что в случае захвата столицы фашистами в город прибудет сам руководитель Третьего рейха, как до этого он побывал в оккупированном Париже. По иронии судьбы, в столице Франции его тоже хотели застрелить или взорвать гранатой заговорщики из вермахта[107].

Согласно широко известной версии, в столице СССР с целью реализации плана по «ликвидации» фюрера была сформирована специальная группа во главе с композитором Львом Константиновичем Книппером и его женой[108]. Этот человек, по мнению чекистов, должен был вызвать доверие у нацистов. В?Гражданскую войну воевал на стороне белых, потом несколько лет жил в эмиграции. А?в начале двадцатых?годов прошлого?века вернулся в Советский Союз. Вёл творческую, пропагандистскую и организаторскую работу в частях Красной армии. С?1932?года?— инструктор по массовой работе в частях Особой Дальневосточной армии. Автор нескольких опер, балетов, симфоний и т. п. Хотя никто из журналистов и историков, придерживающихся этой версии, не смог внятно объяснить, как обласканный советской властью композитор, пусть даже немец по национальности, мог быть тепло принят оккупантами.

Так же загадочна роль другого участника покушения на фюрера?— сестры композитора?— актрисы Ольги Чеховой. Она жила в Берлине, и ее игра в кино нравилась самому Адольфу Гитлеру[109]. Она, по утверждению ряда авторов, с тридцатых?годов прошлого?века сотрудничала с советской военной разведкой под оперативным псевдонимом «Мерлин». Автор книги «Русская королева?III рейха» Борис Тартаковский утверждает, что Чехова была завербована в Париже неким сотрудником советского посольства по имени Сергей[110], а журналист Марк Штейнберг в одной из своих статей написал, что это событие произошло в Москве[111].

Мы не будем анализировать достоверность утверждения о связи Ольги Чеховой с советской военной разведкой, т. к. это выходит за рамки данной книги. Отметим лишь, что осенью 1941?года агент «Мерлин» не участвовала в подготовке убийства Адольфа Гитлера, т. к. находилась на связи (если она действительно сотрудничала с Разведупром) у сотрудников военной разведки, а не НКВД. Изложенная выше версия подготовки убийства нам кажется сомнительной, т. к. предполагаемый исполнитель не имел бы доступа к жертве.

Хотя покушение на фюрера действительно готовили подчиненные Павла Судоплатова. Вот только речь идет об операции, где участие композитора (даже если бы ему позволили лично встретиться с фюрером, что само по себе невероятно) было бы минимальным. Чекисты планировали организовать взрыв во время визита диктатора в Кремль[112] или во время посещения им Большого театра. Ключевую роль в осуществлении этой акции предстояло сыграть сотруднице внешней разведки Анне Федоровне Камаевой-Филоненко[113]. Шансов выжить у нее после покушения не было. Это прекрасно понимал не только Павел Судоплатов, но и сама исполнительница. И, несмотря на верную гибель, она согласилась выполнить задание.

Анна Федоровна Камаева (по мужу Филоненко) родилась в 1918?году в подмосковной деревушке в многодетной крестьянской семье. Обычное детство, семилетняя школа, затем учеба в фабрично-заводском училище и работа на московской ткацкой фабрике «Красная роза»[114]. У?нее были все шансы сделать карьеру по партийной или профсоюзной линии. Когда ей еще не исполнилось 18 лет, коллеги по работе выдвинули ее кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. Свою роль сыграли безупречная (по советским меркам) анкета и деловые качества. Она не прошла по формальному признаку?— слишком юна. Зато для работы в органах госбезопасности возраст оказался не помехой. После обучения в 1938?году в ШОН (Школе особого назначения, являвшейся кузницей кадров для внешней разведки) Анна была зачислена в Иностранный отдел?— центральный аппарат советской внешней разведки[115].

Зимой 1941–1942?годов Камаева сражалась в составе одного из спецотрядов Второго отдела НКВД СССР на территории Московской области, оккупированной немцами. После выполнения этого задания ее вызвали в штаб командующего Западным фронтом Георгия Константиновича Жукова. В?приемной она встретилась со своим будущим мужем Михаилом Ивановичем Филоненко, который командовал спецотрядом «Москва». Это подразделение подчинялось Второму отделу НКВД СССР. В?течение трех месяцев пятьдесят бойцов действовали в тылу противника и совершили серию диверсий на коммуникациях противника. Потери отряда составили четыре человека убитыми и несколько ранеными[116].

«Фирменный» почерк диверсантов?— они не оставляли свидетелей, убивая всех военнослужащих вермахта. Поэтому немцы не могли определить «ведомственную» (местные партизаны, армейские диверсанты или чекисты) принадлежность нападавших и их численность.

Павел Судоплатов и его подчиненные внимательно изучили все подробности того рейда и накопленный опыт активно использовали при разработке тактики действий в тылу противника других спецотрядов.

В 1942?году пути Анны и Михаила разошлись, хотя оба продолжали служить под командованием Павла Судоплатова. Филоненко в составе спецотряда «Олимп» Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР снова был заброшен за линию фронта, а Камаева продолжала работать в центральном аппарате Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР и интенсивно готовиться к работе по линии «нелегальной» разведки[117]. Интенсивно учила чешский, испанский и португальский языки[118].

В октябре 1944?года руководством НКГБ СССР было принято решение об участии Камаевой в операции по освобождению находившегося в мексиканской тюрьме Рамона Меркадера, убившего Льва Троцкого. Перед командировкой в Мексику разведчица встречалась с Павлом Судоплатовым и обсудила с ним детали будущей операции.

В декабре 1944?года Анна Камаева (оперативный псевдоним «Инес») появилась в Мехико, сопровождая ценного агента советской внешней разведки и мать заключенного?— Каридад Меркадер (оперативный псевдоним «Кира»). Согласно разработанной в Центре «легенде», они играли семейную пару?— мать и дочь. В?оперативной переписке проходили под кодовым словом «Дуэт». По мнению разработчиков операции, «Кира» должна была, используя старые связи (в 1940?году она участвовала в операции по ликвидации Льва Троцкого), организовать освобождение из тюрьмы своего сына. А?«Инес» предстояло выполнить функции связной между Каридад и сотрудниками легальной резидентуры.

Вот только планы Центра были нарушены из-за Каридад Меркадер. «Дуэт» распался, так как «мать» отказалась от встречи с «дочерью», с которой не нашла общего языка. «Кира» вообще плохо ладила с женщинами, а постоянное присутствие спутницы «от НКВД» ее раздражало. Также конфликтовала она с резидентами?— Львом Петровичем Василевским и сменившим его Григорием Павловичем Каспаровым. Единственным человеком, с кем она великолепно взаимодействовала, был заместитель Судоплатова?— Наум Исаакович Эйтингон[119].

Вторжение Каридад Меркадер в операцию, а она решила действовать самостоятельно, не используя возможности легальной резидентуры, закончилось катастрофой. «Инес» и «Кира» возвратились в Москву, а Рамон Меркадер вышел из мексиканской тюрьмы только в 1960?году, полностью отбыв свой срок, и стал Героем Советского Союза[120].

После окончания Великой Отечественной войны Анна Федоровна Камаева вышла замуж за Михаила Ивановича Филоненко. Молодоженов стали готовить для нелегальной работы в Латинской Америке. Началась «обкатка» разведчиков-нелегалов. В?1948–1954?годах они совершали регулярные поездки в разные страны под видом иностранных граждан. С?1954 по 1956?год Михаил Иванович Филоненко (оперативный псевдоним «Фирин») вместе со своей супругой (оперативный псевдоним «Марта») руководили нелегальной резидентурой в Бразилии[121]. Затем жизнь в других странах. И?только в 1960?году они вернулись в СССР[122].

Снова обратимся к событиям, произошедшим в первые полгода Великой Отечественной войны. Органы госбезопасности к осени 1941?года уже провели серию аналогичных диверсионных актов (взрывы зданий) в Киеве, Харькове и других крупных советских городах, оккупированных фашистами. Среди ликвидированных лиц были высокопоставленные офицеры вермахта.

Подробности плана организации серии взрывов на территории Московского Кремля продолжают оставаться тайными и в наши дни. В?рассекреченных и опубликованных документах говорится лишь о минировании отдельных объектов на территории этого памятника архитектуры. Поэтому мы можем лишь кратко описать подготовку покушения на Адольфа Гитлера.

Весь архивный фонд УКМК (Управления комендатуры Московского Кремля) за 1775–1940?годы к 28 августа 1941?года был вывезен в Свердловск. Документы аккуратно сложили в складских помещениях здания областного управления НКВД вместе с имуществом Оружейной палаты. А?вот чертежи и проектно-сметную документацию более позднего периода начали активно сортировать в Москве. Большую ее часть затем отправили на Урал, а оставшуюся должны были использовать при минировании Кремля[123].

Приступить к непосредственной закладке взрывных устройств предполагалось с середины октября 1941?года. Комендант Московского Кремля в своей докладной записке №?47/14155с от 10 октября 1941?года перечислил объекты, подлежавшие минированию:

1. Правительственная АТС на 1500 номеров.

2. Кремлевская АТС на 1000 номеров.

3. Водонасосная станция с артезианской скважиной.

4. Тепловая станция.

5. Электростанция.

6[124].

В ней он также указал количество взрывчатых веществ, которое необходимо для уничтожения всех указанных выше объектов.

Анализ этого перечня позволяет утверждать, что существовал еще один список, где фигурировали не технические помещения, а административные и жилые здания, а также соборы и другие памятники архитектуры. Почему было два списка, а не один?

Здесь следует отметить один важный факт. Взрывные устройства, установленные на объектах жизнеобеспечения, предполагалось привести в действие сразу после того, как последние подразделения войск НКВД покинут территорию Кремля. Если бы что-то не сработало, то мины обезвредили бы немецкие саперы. Минировать объект могли даже армейские саперы. В?случае если кто-то из них попал в плен противнику, а такое случилось под Харьковом и Киевом, то он бы ничего не смог рассказать о планах Павла Анатольевича Судоплатова и его коллег с Лубянки в отношении Адольфа Гитлера. А?«смертоносный сюрприз» для фюрера должны были смонтировать бойцы ОМСБОНа.

Сейчас можно только лишь предполагать, как должна была развиваться драма в Кремле. Вот один из возможных сценариев.

…Из Москвы под охраной бойцов подразделений Кремлевского гарнизона (полк специального назначения, отдельный офицерский батальон отдельной роты специального назначения, отдельного автотранспортного батальона и военно-строительного батальона)[125] вглубь страны эвакуируется руководство СССР во главе с Иосифом Сталиным.

Все промышленные предприятия, высотные здания и другие объекты, по мере отхода частей Красной армии, уничтожаются. В?центре города идут кровопролитные и многодневные уличные бои. Костяк обороняющихся составляют военнослужащие 2-й дивизии войск НКВД и истребительных батальонов.

Подразделения ОМСБОНа получили приказ заминировать не только дальние и ближние подступы к столице, но и стратегические объекты в самом городе, в т. ч. все трассы, по которым немцы могли пройти к Кремлю. В?первую очередь речь шла о Ленинградском шоссе, Ленинградском проспекте, улице Горького (Тверской) и других «танкоопасных» улицах?— это нынешние Большая Дмитровка, Большая Никитская, Воздвиженка и, возможно, Знаменка[126]. Ветераны ОМСБОНа утверждают, что они работали по всей улице Горького (сейчас Тверская), начиная от подступов к Кремлю и заканчивая площадью около Белорусского вокзала[127]. Если бы моторизированные части вермахта смогли прорваться к площади Белорусского вокзала, то дальнейший путь их к центру города был бы невозможен из-за многочисленных каменных завалов. Их расчистка заняла бы недели или месяцы.

Были бы разрушены не только отдельные жилые и административные здания, но и стратегические и промышленные объекты. Процитируем одного из участников операции по минированию Москвы?— ветерана ОМСБОНа Леонида Александровича Болотова:

«Весь город был заминирован. По-моему, не тронута была только дача Сталина. Особое внимание уделялось тем зданиям, где предположительно могло разместиться командование немецких войск, если бы они все-таки вошли в Москву. А?сам я минировал электрозавод, хотя он продолжал работать. Знал о нашей операции только директор завода. Взрывчатки ушло 20 тысяч килограммов! Потом выполняли “обратную” работу?— разминировали…»[128]

По утверждению этого человека, на минирование центра столицы было израсходовано около двадцати тонн тротила[129].

Когда Москва, а вернее лежащий в руинах город, полностью захвачена противником, начинают действовать многочисленные группы подпольщиков. Выявить их крайне сложно, поскольку боевики, выступающие под видом «врагов» советской власти (уголовники, белогвардейцы, эмигранты и т. п.), на самом деле являются надежными агентами НКВД. Или, скажем, люди престарелого возраста?— ветераны Гражданской войны, имеющие богатый опыт подпольной деятельности. Начинают работать несколько подпольных радиостанций.

Немецкие саперы тщательно обследуют территорию Московского Кремля. Вероятнее всего, часть или все указанные выше объекты жизнеобеспечения взорваны.

Проходит еще несколько дней или недель. В?город торжественно въезжает сам Адольф Гитлер. Об этом подпольщики узнают от тех лиц, кто имеет реальный шанс пообщаться с окружением фюрера. Во время экскурсии диктатора по Московскому Кремлю звучит мощный взрыв…

Осенью 1941?года Москву удалось отстоять, и план уничтожения фюрера в Кремле так и не был реализован. Подчиненные Павла Судоплатова могли бы проявить свои профессиональные навыки разведчиков и диверсантов в 1942?году и попытаться уничтожить Адольфа Гитлера в одной из его Ставок, если бы получили такой приказ. А?его не последовало, или он прозвучал слишком поздно.

Считается, что первым о месте дислокации Ставки фюрера в Москву доложил один из подчиненных Судоплатова?— легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов (оперативный псевдоним «Пух»). На самом деле это не совсем верно. На Лубянке о расположении этого объекта узнали в то время, когда «Пух» только готовился к своей командировке за линию фронта.