Глава 3. Организация охраны и обороны русских границ

В рассматриваемый период самыми проблемны ми для Русской Дежавы являлись восточный, южный, западный и северо-западный рубежи. Особенно тревожной была ситуация на степных «украинах». Включение в состав Московского государства мещерских, рязанских, верхнеокских и северских земель привело к образованию общерусской границы со степью, протянувшейся почти на 1000 верст. Военное прикрытие порубежья от нападений разных кочевых орд стало одной из самых важных задач московского правительства, требовавшей значительных усилий и материальных затрат.

Пристальное внимание изучению обстановки на «Поле» на Руси уделялось начиная со второй половины XIV века. Об этом свидетельствует хорошо известное послание митрополита Алексия «боярам, баскакам, духовенству и мирянам» на Червленый Яр – о подсудности их рязанскому епископу Василию. В этой грамоте впервые упоминаются русские караулы, стоявшие по рекам Хопер и Дон[395]. В дальнейшем охрана юго-восточных границ была доверена рязанским и мещерским казакам, а юго-западного порубежья – путивльским севрюкам[396]. Немногочисленная казачья стража неплохо справлялась с обязанностями до тех пор, пока в степи шло противостояние Большой Орды и Крымского юрта. В погоне друг за другом вражеские армии порой достаточно близко подходили к русским границам, но лишь однажды ордынцы серьезно ударили по Московскому государству. Осенью 1501 года, откликнувшись на призыв союзной Литвы, правитель Большой Орды Шейх-Ахмед напал на Северскую землю и, разорив окрестности Стародуба, захватил и выжег Рыльск и Новгород-Северский[397]. Это был последний успех Волжской Орды, которую в июне 1502 года разгромили войска союзника Москвы, крымского хана Менгли-Гирея. Благодаря этой победе обстановка на южных «украинах» Руси на несколько лет стабилизировалась. Набеги «лихих» ордынских казаков не представляли серьезной опасности: небольшие сторожевые отряды, организованные местным населением, могли справиться с ними. Главным оборонительным рубежом на южном направлении являлся «Берег» – система укреплений и военных лагерей на реке Оке[398].

Ситуация резко обострилась после ухудшения московско-крымских отношений, спровоцированного казанскими событиями 1505–1506 годов. Однако произошедшее тогда первое нападение из-за Перекопа закончилось неудачей. Московские воеводы сумели настигнуть противника, разорившего калужские, белевские и одоевские места, отбить захваченный «полон». Организовать столь быстрый и эффективный отпор нападению многочисленного неприятельского войска без существования хорошо налаженной дозорной и вестовой службы вряд ли было возможно. Хотя в сохранившихся документах того времени она не упоминается, действия русских воевод, точность и своевременность полученных в Москве сообщений о начавшемся татарском набеге свидетельствуют о ее наличии.

Более тяжелые последствия имели нападения 1512 года, когда разграбившим белевские, одоевские, алексинские и коломенские места татарам удалось благополучно уйти в степь вместе с захваченными во время набега полонянниками. Интересно, что и в этом случае Москва заранее получила из Стародуба от князя В. И. Шемячича сообщение о готовящемся вторжении, но не смогла организовать врагу должный отпор: направленные к реке Брыни войска не успели помешать татарской войне, а идти за врагом в степь не имели приказа[399].

Тогда-то и был принят знаменитый «Наказ угорским воеводам», который В. В. Каргалов назвал первым русским уставом пограничной службы. Появлению его предшествовали следующие обстоятельства. Нанеся удар по белевским, одоевским, алексинским и коломенским местам, часть татарских отрядов под командованием «царевича» Ахмед-Гирея осталась на «Поле», выжидая удобный момент для повторного нападения на «украины» Московского государства. Чтобы воспрепятствовать этому, на реке Угре сосредоточилось войско под командованием князя Михаила Ивановича Голицы Булгакова и конюшего Ивана Андреевича Челяднина. Им были даны четкие инструкции («Наказ»), согласно которым переданные в распоряжение воевод войска (в том числе отряды пищальников и посошных людей) необходимо было «розделити по полком, сколько, где пригоже быти на Берегу» реки Угры. В случае нового татарского нападения «угорские» воеводы, «посмотря по делу», должны были контратаковать противника на тульском и зарайском направлениях[400]. Так по рекам Оке и Угре начала выстраиваться «Береговая» линия обороны русских рубежей, именуемая чаще всего просто «Берегом». Свое значение она сохраняла до конца XVI века.

Прямых свидетельств о существовании в этот период сторожевой службы не сохранилось, хотя Герберштейн упоминал о русских караулах, стоявших в двух днях пути от Азова, преследовавших и ловивших беглецов из Московского государства[401]. Поэтому в отечественной науке образовалось два противоположных взгляда на проблему. В. В. Каргалов полагает, что «применительно к 20-м гг. XVI в. можно говорить уже о создании постоянных сторожевых застав в направлении Азова и возле «северской украины»». Ряд серьезных неудач в борьбе с татарскими нападениями, с его точки зрения, объясняется тем, что в это время станичная и сторожевая служба в России была «не на высоте»[402]. Каргалову резко возражает В. П. Загоровский, считающий, что в первые десятилетия XVI века никакой станичной и сторожевой службы на Руси еще не существовало[403]. Подобный вывод представляется излишне категоричным, так как известно о существовании рязанских сторож, стоявших «у Поля», уже в первой четверти XVI века (в 1519/1520 году)[404]. Однако немногочисленные отряды, находившиеся на границе и почти не выдвигавшиеся на разведку в «Поле», не могли своевременно оповещать командование о готовящихся нападениях. Уже в царствование Ивана Грозного сторожевая служба на рубежах была дополнена войсковой разведкой, осуществлявшейся специальными станичными разъездами.

В том случае, когда выдвинутым к рубежам страны дозорным караулам удавалось получить достоверные сведения о действиях врага, они сообщали об этом наместникам и воеводам близлежащих городов. Те, в свою очередь, извещали государя и принимали все возможные меры к защите городского и уездного населения. Помимо максимально надежно укрепленных городов, монастырей и острогов, местом укрытия населения во время военной опасности становились заповедные засечные леса, укрепленные завалами и надолобами не только со стороны «Поля», но и с «русской» стороны. Засечные «крепости» известны на Руси с давних времен, но по-настоящему большое засечное строительство на южных рубежах началось после трагических событий 1521 года, когда татарская конница смогла прорваться к Москве. Оно продолжалось до 1566 года, то есть 45 лет. В дальнейшем этот первый рубеж обороны страны неоднократно совершенствовался и поновлялся.

Огромное значение имела основная на тот момент линия обороны, проходившая по так называемому «Берегу» – естественной речной преграде, которую являли тогда Ока и ее приток Угра. На Оке и ее притоках располагались города-крепости Козельск, Белев, Любутцк, Калуга, Серпухов, Ростиславль, Коломна, Перевицк, Рязань (Переяславль-Рязанский), Касимов, Муром, Нижний Новгород и другие. Южнее «Берега» засеками были прикрыты Новгород-Северский, Путивль, Мценск, Пронск.

Следует отметить, что соседнее с Русской Державой государство – Великое княжество Литовское – в то время не смогло создать эффективную модель защиты от набегов крымских татар, хотя на Волыни возводились пограничные замки, из которых на южный рубеж высылались «сторожи». Их задачей было наблюдение за опасными местами и получение информации о приближении татар. Однако мобильные отряды крымцев легко прорывались к населенным местам, захватывая и уводя большой «полон». Только в XVII веке, благодаря деятельности местных князей, прежде всего Острожских, построивших новые укрепленные города с замками, защита порубежья существенно улучшилась, но полного решения проблемы обеспечения безопасности южных границ найдено так и не было[405].

Подобную систему обороны рубежей имела и Русская Держава, но там, где возможность встречи с многочисленной и подвижной конной армией исключалась. Так в XV – начале XVI века не существовало сплошной линии обороны на западных и северо-западных русских границах. Литовский и немецкий рубежи надежно прикрывала цепь мощных каменных крепостей, способных остановить или надолго задержать вражеские войска. Прежде всего укреплялись Псков и его «пригороды», находившиеся на направлении главного удара немецких и литовских армий. Важнейшими твердынями на этом рубеже являлись сам Псков, а также Изборск, Остров, Гдов. Долгое время хорошо защищенной Псковской землей, как щитом, пользовалось Новгородское государство, считая излишним укрепление своих западных границ в местах соприкосновения с псковскими пригородами. Основное внимание новгородцев было приковано к немецкому и шведскому рубежам, где они выстроили «каменные города»: Ладогу, Орешек, Корелу, Копорье, Тиверский городок и Ямгород[406].

Перечисленные крепости стояли на важных стратегических путях, ведущих вглубь Новгородской земли. Копорье прикрывало Водскую дорогу. Позднее, при усилении контактов с Прибалтикой, на этом же направлении был построен Ям-город на реке Луге. Дорогу в Карелию, Каянскую землю и к Выборгу защищали Корела и Орешек. Невско-Ладожско-Волховский озерно-речной путь стерегли Орешек, возведеный на небольшом острове в истоке Невы у Ладожского озера, и Ладога, построенная на мысе, образованном реками Волховом и Ладожкой. Со стороны Литвы новгородскую границу прикрывали каменная крепость Порхов и деревянные города – Великие Луки, Старая Руса и Холм[407].

После присоединения Новгородской земли к Московскому государству указанные крепости подверглись серьезной реконструкции, усилившей их в военном отношении. В дополнение к существующим был построен ряд укрепленных городов. При Иване III были возведены новые деревянные укрепления во Владимире-на-Клязьме (1492) и в Великих Луках (1493), каменная крепость в Новгороде Великом (1484–1492) и «на Девичьи горе противу города Ругодива Немецкого» – каменная же крепость Ивангород. Первое укрепление, так называемая «четвероугольная крепость», была поставлена здесь в 1492 году; к этому сооружению впоследствии пристроили «Большой Боярший город» (по документам XVI века – «Большой город»), «Замок» (по документам XVI столетия – «Вышгород»), «Передний город» (по документам XVI века – «Новый каменный город» или «Середний город») и горнверк (по документам XVI столетия – «Земляной город»). После возведения Ивангорода эта крепость включилась в оборонительное полукольцо псковских форпостов, прикрывавших русские границы со стороны Швеции и Ливонии.

К этому времени относится и возведение самой знаменитой русской крепости, сохранившейся до наших дней и ставшей одним из символов России – Московского Кремля. Он была построена на месте старой, утратившей свое значение белокаменной крепости XIV века. В 1485–1495 годах на Боровицком холме поднялись новые кремлевские стены и башни, выше и толще прежних; их облицовали красным кирпичом. Строили Кремль итальянские («фряжские») мастера: Антон Фрязин Марко Руффо, Пьетро Антонио Солари, Алевиз Фрязин (Миланец), Алевиз Фрязин (Новый). Поставленные по кромке Боровицкого холма 17 башен (7 из них были проездными) соединялись несколько изломанной по линии стеной с меньшими стрельницами и характерной формы узкими двурогими зубцами. Новый Московский Кремль заметно отличался от прежних русских каменных крепостей – он был рассчитан на активную оборону, на боевые действия с применением огнестрельного оружия.

Строительство завершилось уже после кончины Ивана III. В 1508 году миланец Алевиз Фрязин руководил работами по прорытию глубокого (около 8,5 м) и широкого (около 37 м) рва вдоль восточной стены Кремля, соединившего Москву-реку с Неглинкой. В результате новая цитадель на Боровицком холме надолго превратилась в окруженный водой неприступный остров. В 1516 году в начале Троицкого моста по проекту того же Алевиза Фрязина сооружается Кутафья башня – невысокая, окруженная рвом и рекой Неглинной, с единственными воротами, которые в минуты опасности наглухо закрывались подъемной частью моста. Она имела бойницы подошвенного боя и машикули. Эта башня, единственная вне периметра кремлевских стен, могла стать серьезной преградой для любой армии посмевшей осадить главную московскую крепость.

Также при Василии III, в 1523 году, на восточной окраине страны, в 150 верстах от Нижнего Новгорода, на месте марийского городка Цепель, была построена каменная крепость, получившая название в честь правящего государя – Васильсурск (первоначально – Васильев Новгород, затем Васильгород). Освящение возведенного в устье реки Суры города свершилось в первый день нового 7032 года, то есть 1 сентября 1523 года. В 1524 году здесь, на восточном рубеже страны, была открыта постоянная ярмарка, которую впоследствии перевели ближе к Нижнему Новгороду, в Макарьево.

Также при Василии III на южном рубеже были построены крепости Тула и Зарайск. Тульский каменный кремль заложили на левом берегу реки Упы еще в 1507 году, но из-за возрастания угрозы со стороны Крыма на подготовленном основании к 1509 году поставили деревянные дубовые стены. Небольшую по размерам каменную крепость с девятью башнями, в том числ четырьмя проездными, поставили позднее – в 1514–1520 (1521) годах – внутри деревянного города. Зарайск начали возводить в 1528 году на реке Осетр, правом притоке Оки, завершили же строительство «града каменного» с четырьмя угловыми и тремя проезжими башнями в 1531 году.

Подобно Ивангороду, Тула и Зарайск имели строго прямоугольный план и были сравнительно невелики. Протяженность крепостных стен Зарайска составила 648 м (134?190 м), в Туле стены построили большей длины – 216?304 м, с общей протяженностью прясел в 1040 м. И Тульская, и Зарайская каменные крепости были выстроены из одинакового материала, красного кирпича – «железняка», частично облицованы белым камнем (в Зарайске им покрыли цоколь, частично башни и стены на 2/3 высоты). В один год с Зарайском «доделан бысть град Коломна каменъ», поставлены новые деревянные стены и башни в Кашире и Чернигове[408].

Важную оборонительную функцию выполняли монастыри, крепостные укрепления которых могли остановить продвижение врага. Особенно много таких обителей строилось на южном и восточном порубежье страны. Об одном из основанных при Василии III мужских монастырей – Успенском Шеренском – так и говорилось, что построен он был недалеко от городка Любима для обороны от нападений казанских татар – «от татарского збега»[409].

Западная и северо-западная границы Московского государства также не оставались неизменными. В ходе победоносных войн конца XV – начала XVI века с Великим княжеством Литовским и после присоединения Псковской земли ее удалось отнести далеко на запад, укрепить старый «свейский» (шведский) рубеж. Главной крепостью и при Василии III здесь оставался Псков, основательно укрепленный во время десятилетней войны 1512–1522 годов с Великим княжеством Литовским. Начало работ было связано с обрушением в 1517 году 40-саженной стены псковского Крома. Для ее восстановления Василий III прислал 700 рублей и архитектора Ивана Фрязина. Под его руководством псковичи возвели на месте разрушенной новую стену. Также были достроены начатые еще в 1507 году укрепления у Гремячей горы в Запсковье. Городские укрепления поновлялись и усиливались и в дальнейшем – в 1524, 1525–1526 годах. Благодаря мастерству русских зодчих ни в XVI, ни в XVII веках, ни поляками при Батории, ни шведами при Густаве II Адольфе, несмотря на все старания врагов, Псков так и не был взят, как и Псково-Печерский монастырь, после фортификационных работ 1519–1523 годов превратившийся в мощную крепость на границе с Ливонией[410].

К середине 30-х годов XVI столетия западный и северозападный рубеж Русской Державы проходил по линии: Печенгский монастырь – Сердобольский острог – Корела – Копорье – Ям-Ивангород – Гдов – Псково-Печерский монастырь – Псков – Изборск – Остров – Красный – Опочка – Себеж – Заволочье – Невель – Велиж – Смоленск – Рославль – Попова гора – Гомий (Гомель) – Новгород-Северский – Чернигов – Путивль. Все пограничные города являлись первоклассными крепостями, способными выдержать длительную осаду. Они имели каменные или дерево-земляные укрепления, имевшие определенные преимущества. Это обстоятельство подметил в более позднее время наблюдательный Рейнгольд Гейденштейн, писавший: «Вследствие большого богатства лесного запаса у них (русских – В. В.) выстроены почти все крепости из дерева, из собранного в кучу множества огромных бревен, обыкновенно покрытых дерном; притом все крепостицы снабжаются больверками и башнями и кроме того окружаются искусственными рвами, если не было природных, валом и забором; вследствие чего эти строения не только не оказываются по виду некрасивыми, но до последней войны (Ливонской войны – В.В), во время которой большая часть их была взята королем вследствие воспламенения от падавших бомб, считалось, что эти строения более безопасны для обороны и представляют большую выгоду, нежели каменные, так как, с одной стороны, таковое строение больше противится действию орудий, а с другой, если оно и пробито, то это не ведет за собой большого разрушения стены, что обыкновенно бывает с каменной постройкой»[411]. Не стоит забывать, что даже принадлежавшая тогда шведам мощная крепость Выборг до середины XVI века с восточной и северо-восточной сторон была прикрыта дерево-земляными укреплениями[412], что не помешало ее гарнизону успешно выдержать все русские осады того времени. Северные рубежи страны на побережье Белого моря и Кольском полуострове стали укрепляться лишь с середины XVI столетия.