Глава 9 Организация военного похода и выступление отряда в путь

Глава 9

Организация военного похода и выступление отряда в путь

Обязательным элементом организации военного похода и набора его участников было подношение трубки. Это не было чисто военным ритуалом, а являлось лишь церемониальным методом просить чего-либо. Принять трубку и выкурить ее означало откликнуться на просьбу и дать согласие. Если предводитель пытался набрать в поход воинов, он предлагал им трубку. Когда вожди одного племени хотели, чтобы к ним присоединились воины другого племени, они посылали трубку их вождям. Трубка раскуривалась и пускалась по кругу, передаваясь рядом сидящему человеку. Как рассказывал пауни Акапакиш: «Если он (рядом сидящий человек. — Авт.) желал к нам присоединиться, он курил, а затем передавал следующему. Людям, которые не хотели отправляться в поход, курить эту трубку возбранялось». Идти с военным отрядом или нет, каждый решал для себя сам. Ничего постыдного в отказе не было.

Набег за лошадьми мог планироваться в течение нескольких дней или организовывался всего за несколько часов. Организация набега была делом индивидуальным. Человек приглашал своих друзей присоединиться к нему, либо группа воинов, имевших такое намерение, приглашала известного своей удачливостью предводителя. Отряд обычно состоял из членов одной общины, а наиболее желанными участниками были братья, зятья и шурины, ведь при этом захваченные лошади оставались в семье.

Организация большого военного отряда мстителей занимала гораздо больше времени — иногда до нескольких месяцев. Вождь посылал гонца со своей магической трубкой по лагерям соплеменников и союзников. Когда гонец входил в лагерь сородичей или союзников, то преподносил трубку вождю и призывал воинов присоединиться к рейду мести. Если воины лагеря желали присоединиться к отряду, то их вождь доставал свою трубку и предлагал посланцу выкурить ее. Обычно выступление огромных отрядов мстителей (300–600 воинов) откладывалось до наступления теплых времен — конца весны или лета. Все лагеря собирались в заранее назначенном месте, где воины пировали, проводили советы и готовились к предстоящей экспедиции. Как правило, роль предводителя отводилась кому-либо из наиболее опытных и влиятельных людей лагеря хозяев. При этом он не имел полной власти над воинами других общин или племен — они подчинялись своим лидерам. Каждая из общин продолжала жить своей жизнью, и за порядком в их лагерях следили представители собственных военных обществ, не имевшие права вмешиваться в жизнь других лагерей.

^{Обсуждение планов похода}

Организацию отряда мстителей у команчей весьма подробно в 1828 г. описал Берландиер: «Когда целью войны является отмщение за оскорбление или смерть друга, родственник или член пострадавшей группы, в сопровождении вождя племени, проезжает по всем лагерям своего народа, стеная и взывая о помощи в разгроме врагов. Подойдя к входу в жилище вождя племени, которое они хотят пригласить (в поход. — Авт.), гости с плачем проходят вокруг палатки два-три раза, а затем предстают пред вождем, который приглашает их и вводит внутрь. У вождя уже готово его специальное ложе, на котором он восседал в ожидании гостей с того самого момента, как услышал звуки их церемониального вхождения в лагерь. Женщины из его палатки спешили взять у прибывших лошадей и отходили прочь, дабы не мешать и не услышать новости, принесенные опечаленными мужчинами. Тут же собирались старики и воины, чтобы узнать, что же произошло. Они выкуривали трубку, после чего гости произносили долгую речь, в которой объясняли причину, подвигшую их собрать разные племена своего народа. Если после объяснения вождь племени принимал трубку из рук одного из истцов, это означало, что его люди примут участие в карательной экспедиции. Если же он отказывался, то тем самым отклонял предложение, после чего должен был объяснить причину своего отказа. Получив же подтверждение, один из гостей называл время и место сбора отряда и вражеское племя, против которого готовилась экспедиция. После окончания встречи старец, действующий в роли глашатая, обходил весь лагерь, сообщая обо всем, что говорилось на собрании, и о принятом решении… Затем вождь созывал добровольцев, желавших присоединиться к походу. Такая церемония повторялась в каждом лагере, куда прибывали скорбящие… Когда наступало назначенное время, люди, посылавшие гонцов, обычно уже стояли лагерем в оговоренном месте, ожидая прибытия других племен. Все прибывали налегке, прихватив с собой только маленькие походные палатки, оставив обычные (большие. — Авт.) в родном лагере. С ними также приезжало небольшое количество женщин, помогавших по хозяйству своим мужьям, их друзьям и родственникам. Этих бедных существ также посылали охранять табуны и помогать увозить награбленное во время экспедиции. Когда прибывает новый лагерь, его капитан (вождь, предводитель. — Авт.) и воины, украшенные перьями и покрытые своими военными орнаментами, садятся на своих коней, выстраиваются в две шеренги и так едут к лагерям уже прибывших, распевая по пути (военные песни. — Авт.). Они клянутся проявить себя в предстоящих схватках и оказать всю возможную помощь тем, кто не побоится опасности. Племя хозяев отвечает им такой же церемонией, и подобная сцена повторяется в лагере каждого племени, которое прибывает, чтобы присоединиться к скорбящим на тропе войны. Такие встречи порой происходят в одной-двух сотнях лиг от вражеской территории. Иногда проходит от двух до трех месяцев, прежде чем все откликнувшиеся добираются до места встречи… Все это время вожди и старцы племен собираются на советы».

^{Матотопа, вождь манданов. Худ. К. Бодмер}

Не любой человек мог стать предводителем военного отряда. Только тот, чьи прежние деяния свидетельствовали о его способности повести отряд, найти вражеский лагерь, увести лошадей или убить врагов и вернуться назад с добычей и без потерь, мог надеяться привлечь к своему походу воинов. Чем больше успешных набегов или рейдов он совершал в прошлом, тем скорее он мог найти последователей. К предводителю, чьи воины постоянно гибли от рук врага, желающих присоединиться не было. Тиксир писал: «Предводитель, который приводит обратно всех своих воинов, заслуживает большего почета, нежели тот, чей отряд убил нескольких врагов, но потерял одного из своих».

^{Головной убор сиу. Ок. 1860 г.}

Функции предводителей во время похода и их власть над воинами в разных племенах были схожи, но не одинаковы. Например, функции предводителя черноногих в набеге состояли в основном в обеспечении обыкновенных мер предосторожности — запрете разведения костра для приготовления пищи или охоты с ружьем на вражеской территории, хотя если предводитель был очень авторитетным и влиятельным человеком, воины подчинялись ему беспрекословно. У команчей предводитель военного отряда был абсолютным диктатором. Во всем, что касалось деятельности воинов во время похода, они безоговорочно подчинялись ему. Каждый из них знал, что храбрый предводитель никогда не попросит своих людей сделать то, чего не смог бы сам. В его обязанности входило определение цели похода, составление плана действий, выбор места для отдыха, назначение разведчиков, повара и водоносов, общая стратегия нападения, раздел добычи, установление порядка отхода или заключения перемирия с врагами. Обязанности предводителя очень точно отражены в словах одного сиу: «Быть предводителем отряда — тяжелая работа… Он всегда должен быть в гуще схватки. Он должен стрелять, уводить лошадей и атаковать врага. Если его убьют, друзья назовут его храбрецом».

^{Ассинибойны}

Но наиболее почетным у всех равнинных племен считалось отомстить за погибшего, отправившись в поход в одиночку, выследив и прикончив именно того врага, который убил соплеменника. Очень интересна история вождя манданов Матотопы. Она была записана Джорджем Кэтлином и подтверждена несколькими другими белыми людьми, которые жили в поселении манданов в то время, когда все произошло. После схватки с арикарами брат вождя пропал на несколько дней, а затем был обнаружен Матотопой с торчащим в теле копьем. Он принес обагренное кровью брата копье в селение, жалобно причитая и клянясь найти и убить арикара его же собственным копьем. Многие воины узнали копье — оно принадлежало выдающемуся воину арикаров по имени Вонгатапа. Четыре года вождь хранил его у себя в жилище, ожидая случая исполнить обет. Однажды он не выдержал и в ярости снова пронес копье по селению со словами, что кровь брата все еще не высохла на нем, и громко взывая к отмщению: «Пусть все манданы молчат и никто не произносит имени Матотопы. Пусть никто не спрашивает ни о нем, ни о том, куда он ушел, пока не услышат его военный клич у своего селения, когда он войдет в него и покажет кровь Вонгатапы. Острие этого копья выпьет кровь из сердца Вонгатапы, или тень Матотопы присоединится к своему брату». Он отправился к селению арикаров, и все смотрели ему вслед. Никто из соплеменников не посмел произнести ни слова, пока вождь не скрылся за отдаленным холмом с копьем в руках. В одиночестве он прошел 200 миль, имея при себе лишь небольшой мешочек с сушеным маисом, укрываясь днем и передвигаясь по ночам, пока не оказался у селения арикаров. Между племенами иногда устанавливался мир, и Матотопа знал расположение, обычаи и привычки врагов, а также место, где находился земляной дом Вонгатапы. Он проследил за убийцей брата, видел даже, как тот выкурил свою трубку и отправился с женой спать. Когда селение утихло, Матотопа неслышно, но и не скрываясь, вошел в жилище врага и сел у костра, над которым висел котелок с едой, а рядом лежала трубка, которую еще недавно курил Вонгатапа, и табак. Света от костра было недостаточно, чтобы разглядеть лицо сидящего, и Матотопа хладнокровно начал есть. За неделю путешествия он почти ничего не ел и был очень голоден. Затем закурил и помолился Великому Духу. Пока Матотопа ел и курил, жена Вонгатапы несколько раз спрашивала мужа, что это за человек ест в их жилище. «Какая разница. Пусть поест, если голоден». Мандан знал, что другого ответа и быть не могло, потому что по обычаям индейцев Северных равнин любой голодный человек мог зайти в любое жилище и поесть. Покурив, Матотопа встал с копьем в руках и вогнал его в тело врага, после чего срезал скальп и выскочил из жилища со скальпом в одной руке и копьем в другой. Шум поднялся в селении арикаров, но смелый мандан уже бежал в ночную прерию.

^{Украшение волос воина. Кроу. Ок. 1860 г.}

Церемонии, проводимые перед выступлением военного отряда, зависели от цели похода. Если индейцы отправлялись мстить врагу, обязательно проводились военные пляски, название и ритуал которых у разных племен несколько отличались. Целью церемоний было поднять боевой дух воинов и обеспечить им помощь и защиту духов. При набеге за лошадьми общественных церемоний, как правило, не было.

^{Вожди кроу}

Отправляющиеся в набег воины поодиночке выбирались из лагеря и собирались в заранее назначенном месте. Это делалось для того, чтобы предотвратить присоединение к отряду нежелательных людей, например слишком молодых. Но крупные отряды мстителей выступали торжественно и открыто, парадом выезжая из лагеря в дневное время. Воины были одеты в лучшие одежды и головные уборы из орлиных перьев, держали в руках оружие. Впереди колонны ехали вожди, за ними следовали наиболее влиятельные воины, а затем обычные бойцы, еще не успевшие проявить себя в схватках с врагами. Те из них, у кого не было своего скакуна, шли в самом конце. Вокруг колонны ехали представители военных обществ, выполнявших «полицейские» функции. В их задачи входило следить за порядком и не допустить того, чтобы кто-либо из амбициозных юнцов тайно покинул ряды, намереваясь атаковать врага самостоятельно, что могло сорвать планы лидеров отряда.

Снаряжение воина также различалось в зависимости от цели похода. Но и в том и в другом случае он обязательно брал с собой амулеты, дарующие ему магическую защиту от врагов и разного рода неудач. Зачастую дополнительными амулетами отправляющегося в поход воина снабжали его друзья или родственники.

^{Леггины оглала-сиу}

В поход за скальпами приходилось брать довольно много поклажи. В седельные сумки клали лучшие леггины, нагрудные украшения из полых трубок, шкурки выдры для обертывания кос, дополнительные мокасины, пеммикан или сушеное мясо. Кроме того, с собой везли бизоньи накидки, военные головные уборы из перьев в контейнерах из сыромятной кожи или другие уборы, обладающие магической защитной силой, сумки с жиром и краской, щетки из хвоста дикобраза, трубки, веревки, миски, чашки из бизоньего рога и кухонные принадлежности. Помимо этого, воины везли оружие — луки, стрелы, ножи, копья, щиты, дубинки и ружья. Новички обычно не имели ружей и брали с собой луки. Если отец новичка не был очень богат и великодушен, юноша не имел собственного ружья, пока не мог заплатить за него или пока ему не удавалось отобрать его у врага. По словам Ричарда Доджа, как правило, индеец обычно приобретал свое первое ружье годам к двадцати пяти. В стандартный набор мстителя из племени черноногих обязательно входили нож, военная дубинка и лук со стрелами. Он также мог взять ружье, щит и копье. Военный отряд сиу брал с собой необходимые лекарства для лечения раненых. Каждый участник имел хлыст. Воин ехал на обычном коне, ведя на поводу боевого скакуна, чтобы использовать его в битве или пересесть на него в момент опасности и в зависимости от обстоятельств либо нагнать врага, либо скрыться. Поскольку во время стрельбы из лука тетива иногда сильно била по левому запястью, отправляясь в битву, воин обычно защищал руку щитом или перевязью из жесткой оленьей кожи. Тетивы иногда рвались, и индейцы везли с собой дополнительные. Если у кого-то из воинов была подзорная труба или бинокль, их брали с собой.

^{Трубка была неотъемлемой ритуальной частью организации военного похода}

Одежда воина, естественно, различалась в зависимости от времени года. В теплое время она состояла из мокасин, леггин, набедренной повязки и рубахи, которая днем защищала от солнечных ожогов, а ночью от холода. Кроме того, они могли захватить одеяла, но не всегда. Зимой обязательно брали с собой бизоньи накидки, носимые шерстью внутрь. На Северных равнинах большой популярностью пользовались шерстяные одеяла, продаваемые Компанией Гудзонова залива. Они в основном были белого цвета, с черными, желтыми или красными полосками по краям. Такие одеяла кроме тепла давали еще и хорошую маскировку на снегу. Один из черноногих вспоминал, что в свои боевые дни он предпочитал одеяла с желтыми или красными полосками, потому что они были менее заметны на расстоянии, чем черные. Из таких одеял индейцы также делали капоте — своеобразный плащ с рукавами и капюшоном. Если погода была очень холодной, поверх капоте набрасывалась бизонья накидка. Мокасины иногда шили из кожи мехом внутрь, порой дополнительно набивая их сухой травой, чтобы ногам было теплее. В холодную погоду воины надевали рукавицы, к которым пришивалась веревка, пропускаемая через рукава, чтобы они не терялись, когда человек их снимал. На Северных равнинах иногда использовали снегоступы. Черноногие пользовались ими крайне редко, кроме самых северных общин. Снегоступами также пользовались шайены, ассинибойны и кри. Старики рассказывали, что во время зимних военных походов люди часто проваливались в снег по пояс. Команчи на зиму делали своеобразные «арктические сапоги» из шкуры бизона мехом внутрь, которые достигали колена. Они были достаточно свободными, позволяя в лютую стужу дополнительно оборачивать вокруг ступней материю и заправлять в них леггины. Подошву и верхнюю часть сапог мазали жиром, чтобы отталкивать воду. Бедняки не имели таких сапог и очень мерзли. Они носили обычные мокасины и обматывали ноги тканью.

^{Военная пляска манданов. Худ. К. Бодмер}

В пеший поход за лошадьми военный отряд иногда выступал, как только было готово достаточное количество пар мокасин, так как в таких походах они быстро изнашивались. Ассинибойны брали в набег от трех до восьми пар мокасин, а воин пауни — не менее трех. Черноногие говорили, что мокасины выдерживали всего двухдневный переход по пересеченной местности, после чего требовалась их починка. Дополнительными мокасинами воина обычно снабжали жена и родственницы, которые также давали ему в поход шила, нитки из сухожилий и необходимые для починки куски кожи. Некоторые брали с собой более дюжины дополнительных мокасин. Их несли за поясом, привязывали к поясу или складывали в тюк с другими вещами. Некоторые черноногие пришивали одну-две пары дополнительных мокасин к своей кожаной рубахе в районе плеч. Если во время неожиданной вражеской атаки тюк с пожитками терялся, они могли в пути воспользоваться пришитыми к рубахе мокасинами.

^{Щит кроу}

Воин пешего отряда брал только самое необходимое. Оружия в набег брали меньше, чем в рейд за скальпами. Воин мог попросить кого-нибудь из друзей или родичей дать ему в поход ружье или боеприпасы, но никто не был обязан снабжать его ими. Черноногие не брали в набег за лошадьми ни копий, ни военных дубинок, ни даже щитов. Их обычное оружие составляли луки, ружья и ножи. Ассинибойны 1850?х гг., в зависимости от своих возможностей, брали в набег луки, ружья, копья и военные дубинки. Но и они говорили, что старались брать поменьше оружия, поскольку не предполагали вступать в бой, а лишний груз только мешал. По словам Гриннела, многие пауни говорили ему, что оставляли ружья дома, предпочитая брать с собой лук со стрелами. Заметив отдалившегося от лагеря врага, воин мог не сдержаться и звуком выстрела из ружья подвергнуть опасности и себя, и членов своего отряда. А лук — бесшумное оружие.

Обязательным атрибутом набега были веревки и уздечки. Так называемая военная уздечка представляла собой длинную сыромятную или волосяную веревку длиной в 5–9 м. На одном ее конце была сделана небольшая петля. Веревка завязывалась на челюсти лошади так, чтобы ее короткий конец с петлей свободно достигал холки лошади и служил одной частью поводьев. Другой конец — длинный — шел от челюсти лошади, продевался в петлю короткого конца, после чего получались поводья. Поскольку конец без петли был очень длинным, его складывали и засовывали за пояс. Если воина сбивали с лошади, свободный конец веревки выскальзывал из-под ремня и человек мог ухватить его, чтобы лошадь не убежала. Однако, по словам индейцев, всегда была вероятность того, что она спутается и воин при падении или необходимости быстро спешиться получит травму или убьется.

Как правило, с собой обязательно брали пеммикан или другой малопортящийся продукт. Эдвин Дениг писал, что ассинибойны никогда не брали с собой провизию, охотясь по дороге. У отправлявшихся в набег понков «неприкосновенным запасом» был пеммикан. Готовили его так: кости варили до тех пор, пока на поверхность не поднимался костный мозг. Его снимали, смешивали с толченым сушеным мясом, сушеными ягодами и хранили в кишке. Пеммикан команчей состоял из следующих сушеных продуктов: мяса, костного мозга, ягод, вишни, слив, орехов пекан и пиньон, а также грецких. При правильном хранении этот продукт мог оставаться пригодным в пищу годами. У пауни воины брали с собой толченый маис и перемешанное с жиром толченое мясо. Эти продукты упаковывали в запасные мокасины, которых воин порой нес с собой до 10 пар, и каждый из них был набит до отказа. Их клали в так называемый плоский тюк, который воин нес у себя на спине. Иногда груз был так тяжел, что сперва отряд проходил небольшие расстояния и останавливался на отдых. Предводитель отряда следил, чтобы молодые воины не перетруждались. Любимой едой, которую брали с собой в поход черноногие, было сушеное мясо и пеммикан. Обычно они несли пищу не в тюке, как представители многих других племен, а отдельно. Многие воины предпочитали прямоугольные контейнеры из сыромятной кожи, которые несли на ремне через плечо или наверху тюка за спиной. Этими же контейнерами пользовались и на обратном пути, чтобы быстро перекусить во время бегства, не слезая с лошади.

Принц Максимилиан встретил в форте Юнион отряд ассинибойнов, члены которого несли на спинах «маленькие тюки», в которых находилось мясо, мокасины и табак. Тюки черноногих содержали дополнительные мокасины, шило, сухожилия, одну-две веревки из сыромятной кожи с петлей на конце для захвата и перегона вражеских лошадей, священные связки, маленькую трубку и табак. Некоторые воины несли в них также хлысты. Разведчики клали в них волчьи шкуры либо надевали их поверх одежды. Все содержимое упаковывалось в часть старой палаточной покрышки, огромный кусок сыромятной кожи или торговое одеяло. Тюк несли, закрепляя его на спине при помощи перевязи. Куски кожаной упаковки при необходимости могли использовать для починки мокасин. Джеймс Мид описал снаряжение пешего отряда пауни, отправившегося в набег около 1860 г. По словам Мида, большинство из них были вооружены луками и ножами, но некоторые несли ружья и легкие топорики. За поясом каждого были заткнуты 4–6 пар новых мокасин и одна или несколько веревок. На спинах они несли тюки весом в 20 фунтов и более, в которых было упаковано жирное и постное сушеное мясо и куски и полоски выделанной кожи, необходимой для починки мокасин и одежды, а также для нарезки уздечек. Всего вышеперечисленного, по словам Мида, им «было достаточно для путешествия в тысячу миль».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.