286-я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. I и III БАТАЛЬОНЫ (июнь — октябрь 1943 г.)
286-я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. I и III БАТАЛЬОНЫ (июнь — октябрь 1943 г.)
К этому периоду легионеры начали страдать от психологических проблем, которые и были причиной низкой мотивации. 1943 год был в зените, а положение на фронтах не было радужным. Бесконечные операции, зачистки никак не прекращались, на фронт ЛФД не пускали. Партизаны стали чаще устраивать нападения и засады, а легионеры изо дня в день занимались одним и тем же — патрулирование и поддержание порядка, удержание опорных пунктов, блокпостов и вновь патрулирование. Ситуация сильно угнетала молодых (в массе своей) людей. Ростэн вспоминал: «Монотонность такой жизни очень сильно давила на некоторых. Они не останавливались перед совершением диких поступков в попытке прекратить ее. Так, однажды адъюдант-шеф Фузье […] решил атаковать собственный пост своими же подчиненными»{472}.
Командование понимало, что необходимо было что-то делать, как-то «встряхнуть» французов, дать им новый ориентир и выдернуть из той душевной трясины, которая начала затягивать их, словно бесконечные болота Белоруссии.
8 июня 1943 г. французская делегация во главе с Фернаном де Бршюном (президент Центрального комитета ЛФД) отправилась в трехнедельный вояж по Восточному фронту. К путешествию присоединились полковник и будущий глава ЛФД Эдгар Пюо, лейтенант Ги Серван (был вторым адъютантом Лабонна весной 1942 г., позже возглавлял ассоциацию ветеранов ЛФД), а также множество журналистов и писателей. Целью визита была поддержка легионеров, оказание им знаков официального внимания и демонстрации того, что их не забыли. Делегация посетила лагерь в Крушине, место расстрела в Катыни и оба батальона ЛФД в Белоруссии. Было проведено несколько парадов, церемоний награждений легионеров медалями и орденами; помимо этого, делегация посетила кладбище легионеров в Сморках, а также раненых в госпитале. В деревне Студенка делегация, вместе с группой легионеров, возложили венки к памятнику Великой армии Наполеона; видимо, речь идет о той самой памятной стелле.
Вояж делегации по Белоруссии, посещение ими батальонов снимался на пленку и был смонтирован в отдельную ленту. Немецкий оператор из роты пропаганды даже смог запечатлеть легионеров во время антипартизанской операции: в объектив попали 9-я и 11-я роты III батальона. Фильм демонстрировался во Франции, а отдельные части были переведены на немецкий. Антипартизанскую «зачистку» можно увидеть в известном киножурнале «Германское еженедельное обозрение» («Die Deutsche Wochenschau»), в № 670, от 7 июля 1943 г. В целом поездка вышла крайне удачной с точки зрения военной пропаганды и получила широкую известность в Германии и Франции{473}.
Впоследствии дополнительный материал, повествовавший о жизни двух батальонов, вышел во Франции в качестве отдельной киноленты под названием «Форт Камбронн» («Fort Cambronne»)[30].
Стоит отмстить, что отставка Симони также вписывалась в эту «политику оздоровления». О его преступлениях прослышал даже де Бринон, узнав, что бывший командир не стеснялся убивать женщин и детей.
Несмотря на то, что война с партизанами не утихала, были в ней и ситуации временного перемирия воюющих сторон. Один из таких случаев описан в воспоминаниях первого секретаря Чериковского подпольного райкома Г.А. Храмовича. Эпизод относится как раз к лету 1943 г. (предположительно июнь — июль) и произошел в Могилевской области. «Для охраны коммуникаций гитлеровское командование начало шире привлекать армейские части своих сателлитов. С одной такой частью пришлось иметь дело и нам. На восточный берег Сожа прибыла французская дивизия. Штаб ее разместился в Краснополье, а штаб одного из полков — в деревне Ельня — по существу в партизанской зоне. За все время пребывания дивизии здесь ни одной стычки, ни одного боя между французами и партизанами не было. С командованием полка мы заключили джентельменское соглашение. Суть его заключалась в следующем: французы не будут нападать на партизан, а мы не будем нападать на французов. Они просили нас не появляться днем возле их гарнизонов в пределах видимости. Иначе шеф- немец может приказать открыть огонь. Если же произойдет случайная встреча в присутствии шефа-немца, французы поведут бесприцельную стрельбу. Репрессий против населения французы пообещали не проводить. Через месяц гитлеровское командование вынуждено было отозвать французскую дивизию»{474}.
Несомненно, это была не «французская дивизия», а лишь одна из частей ЛФД (вероятно, подразделения III батальона). Немецкое же командование могло отозвать французское подразделение не из-за его «неэффективности», а просто потому, что солдаты могли понадобиться в другом месте, или же по принципу ротации кадров. Тем не менее описанный случай не теряет от этого своей необычности.
Г. А. Кирпич также отмечал, что между отдельными французскими гарнизонами и партизанами была связь: французы пытались занять позицию нейтралитета по отношению к партизанам, передавали им боеприпасы и оружие{475}.
Лето было наполнено бесконечными небольшими рейдами и «зачистками» местных лесов. Положение было по- настоящему тяжелым: в лесах, которые фактически не контролировались французами, действовали отряды партизан по 200–300 человек, у которых было много автоматического оружия. Оба батальона на тот момент представляли собой примерно 1500 бойцов. Рейды малых групп сдерживали ситуацию под временным контролем, напоминая партизанам, что есть и другая сила, но сомнения уже тогда подтачивали некоторых французов. Чаша весов склонится в чью-то сторону рано или поздно. А сейчас легионеры должны были продолжать драться, закрепляться и не сдавать позиции.
26 июля 9-я рота III батальона получила пополнения в составе 52 человек.
1 августа позиции 9-й роты были атакованы партизанами (200 человек, с тяжелым оружием). Французы потеряли 12 человек ранеными, а партизанских тел насчитали около 20{476}. На Дубовое «налетели» партизаны 24-го партизанского отряда под командованием Г.С. Мисника, который, как мы увидим, подчинялся 8-й Круглянской партизанской бригаде. Так, в отчете партизан значилось: «31.07.43 г. Отряд вел наступательный бой на гарнизон французов д. Дубовое Крупского р-на., где пр-к потерял убитыми 2 чел. и ранеными 4. Ввиду превосходства сил пр-ка отряд отошел, потеряв при этом убитыми 3 партизан и ранеными 4»{477}. Обратите внимание на расхождение в датах (1 день) и потерях.
7 августа была атакована теперь уже Ореховка. По французским данным, 3-й взвод Сево держался несколько часов, партизаны в итоге отошли, но французы также понесли потери. Скорее всего, бой произошел ночью, т.к. в партизанском отчете от 8 августа 1943 г. значилось: «В 1.30 отрядами 1-м, 5-м, 15-м, 40-м, бригады “Чекист” Круглянского района произведен налет на гарнизон противника численностью 83 французов в.д. Ореховка. В результате боя убито 2 француза и ранено 3. Бой длился 1 час 30 минут. Все огневые укрепления разбиты. Отряды выведены из боя. Наши потери: 6 человек ранено. Руководил операцией Кирпич»{478}.
Для усиления борьбы с партизанским движением, в соответствии с решением 813-й полевой комендатуры (от 8 августа 1943 г.) 10-я рота усиливала линию Степановичи — Глухая Селиба — Буйновичи — Княжицы — Головчин — Круглое (с 16 августа){479}.
11 августа из Круглого в Дубовое вышел конвой III батальона с продовольствием (60 повозок и около 100 бойцов). Как пишут французы у деревни «Красный» (ее так сокращенно называли легионеры из-за МТС «Красный май», которая находилась там же), конвой попал в засаду, устроенную тремя отрядами партизан (примерно 400 человек) Белоусова. Сопоставляя данные, становится ясно, что правильное название деревни — Павловичи.
К вечеру командир батальона Паннэ стал подсчитывать потери: выяснилось, что минимум 25 человек пропали без вести (на тот момент их судьба была неизвестна) — 2 офицера, 6 унтер-офицеров, 17 капралов и легионеров. В конечном итоге «народные мстители» нанесли ощутимые потери французам, но данные есть разные. Лефевр и Мабир пишут, что 21 погибли, 4 пропали без вести, 40 раненых; по данным Сулы, 20 убитых, 30 раненых{480}.
В руки партизан попало немало оружия: три пулемета МГ-34, миномет, четыре пистолета-пулемета, 11 винтовок, три пистолета и три бинокля{481}.
Сам Жунин о бое вспоминал так: «К партизанам спешило подкрепление. Свежие силы сразу же бросились в атаку. Бойцы взвода Ирхина оттеснили противника. С правого фланга метко разят врага Шумейко, Сухогтцкий, Коротков, Никулин, Хороходин, Демьянович. Геннадий Пожарицкий схватился врукопашную. Штыком уничтожил гитлеровца и погнался за другим. Враг не выдержал и начал отходить. Фашисты потеряли 56солдатубитыми и 26ранеными. Мы захватит 16 пулеметов, 35 винтовок, 1 миномет, 25 повозок с продуктами и 15 — с амуницией»{482}.
В отчете 28-го партизанского отряда также есть отличия: «Бой в районе Павловичской МТС 12.08.43 г. Во время движения противника по пути Круглое — Н. Полесье в 11.00 с целью забросить продукты в гарнизон Н. Полесье и Дубовое в количестве до 100 чел. и на 60 подводах с вооружением 12 ручных пулеметов, 10 автоматов, 2 миномета, остальные винтовки. Наш отряд совместно с отрядами 12 и 36 завязали бой в районе Павловичской МТС, несмотря на превосходство противника в вооружении и в сложности боевой обстановки с нашей стороны, противник потерял: убитыми 44 француза, ранеными 26. Нашим отрядом взяты трофеи: 1 немецкий миномет, 1 французский пулемет, 12 винтовок, 1 пистолет, 2 верховых коня, почта, адресованная из Франции. Наши потери: убито 2»{483}.
Как мы видим, сводки расходятся почти во всем: во-первых, дата (французы — 11, партизаны — 12 число). Во-вторых, французы говорят в среднем о 20 убитых, а партизаны насчитали 44; раненых, по французским данным, 30 или 40, а партизаны считают, что 26. Есть и иные данные: убито 22 француза, ранено 17.{484} К слову, французские специалисты были в курсе этих партизанских сводок; по их мнению, большое количество убитых получилось из числа потерь именно французов, плюс тех полицейских, что сопровождали конвой{485}. Есть различие и в количестве захваченных трофеев. Единственное, в чем точно сходятся представленные материалы, так это в цифрах французского состава и подвод.
По нашему мнению, вполне вероятно, что потерь могло действительно быть больше, чем 20 человек, т.к. этот бой идет во многих французских источниках и почти неизменно отмечается как провальный, в результате которого мораль ощутимо снизилась.
В середине августа 10-й ротой III батальона стал вновь командовать капитан Беррэ. 10-я рота переехала в деревни Шепелевичи и Павловичи.
197-й взвод этой роты не фазу смог закрепиться в Павловичах (ранее в этой деревне никто не размещался). Лейтенант Бернар Бойе, который и командовал взводом, занял деревню и начал окапываться. В тот же день он столкнулся с партизанами на дороге у этой деревни, которая получила у немцев название «дорога бандитов» («Banditenrollbahn»). Видимо, партизаны, окрыленные вкусом своих августовских побед, решили совсем изгнать французов и немцев из указанной территории. Но не в этот раз: удар они смогли нанести 21 августа, однако пришлось отойти. Французы пишут, что партизаны отступили, оставив несколько десятков убитых за собой{486}.
Приведем иной взгляд (вновь отчет 28-го партизанского отряда): «Бой в д. Павловичи 21.8.43 г. Противник в количестве до 80 французов прибыл и разместился в д. Павловичи, имея на вооружении 37-мм пушку, 1 миномет, 1 станковый пулемет, 6 ручных пулеметов, автоматы и винтовки. По прибытию в деревню противник стал производить земляные работы, отрывка окопов, блиндажей, дзотов. Задача противника: установить гарнизон в данном населенном пункте, конфискации скота, хлеба и имущества у крестьян, борьба с партизанами. 21.8.43 г. в 23.00 наш отряд совместно с отр. 12 и 36 атаковал укрепившегося противника. В результате продолжительного ожесточенного боя уничтожено до 22 французов, до 17 французов ранено. Наши потери: убито — 2, ранено — 3»{487}.
Во французских источниках о потерях не упоминается; остается также неясным, как партизаны смогли подсчитать потери легионеров, если сами отошли. Тем не менее вновь обращает на себя внимание разительное отличие в партизанских потерях: французы (видимо, со склонностью к преувеличению) написали «десятки», партизаны (вероятно, с обратной склонностью к уменьшению) доложили лишь о двух.
Так что же за партизанские части так исправно наносили удары по французам? Разведка работала хорошо, поэтому легионеры знали, против кого воюют. Так, французские специалисты упоминают 600-й отдельный отряд, а Лаба писал, что против них стояли части под командованием Сергея Жунина; его хорошо организованные бойцы располагались в секторе между Козлом, Кармановкой и Заозерьем{488}.
Что это значит? Это значит, что речь идет о 8-й Круглянской партизанской бригаде, которая находилась под командованием полковника (впоследствии — Героя Советского Союза) С.Г. Жунина. И далее: можно говорить как минимум о 12-м[31], 24-м, 28-м[32] и 36-м отдельных партизанских отрядах, которые нападали на французские гарнизоны.
Не раз во французских источниках упоминается бригада Белоусова. Что это за партизанская часть?
В июле 1943 г. в соответствии с постановлением Могилевского подпольного обкома КП(б) и приказом Могилевской (областной) военно-оперативной группы на базе отрядов 113-го и 121-го 6-й Могилевской бригады и 61-го отдельного отряда была создана Могилевская военно-оперативная группа (ВОГ). При создании оперативной группы управление 6-й Могилевской бригады было упразднено, а ее отряды включены в состав ВОГ самостоятельными боевыми единицами. В декабре 1943 г. по распоряжению Белорусскою штаба партизанского движения из партизан Могилевской ВОГ организован 200-й отряд и передан соединению Южной зоны Барановичской области. В ноябре 121-й отряд развернут в 121-й партизанский полк (позже 121-й им. Османа Касаева), з январе 1944 г. 113-й отряд — в 113-й партизанский полк.
Могилевская ВОГ действовала в Могилевском, Белыничском, Кличевском районах. Соединилась с частями Красной армии 30 июня 1944 г. в составе 2-х полков и бригады общей численностью 2639 партизан.
Ее руководителями были:
Секретарь подпольного райкома КП(б)Б — Иван Павлович Станкевич (август 1943 — июнь 1944);
Командиры ВОГ — Константин Михайлович Белоусов (июль 1943 — апрель 1944), Захар Платонович Гапонов (май 1944 — июнь 1944);
Начальники штаба — Василий Петрович Дрожников (июль 1943 — декабрь 1943), Тимофей Иванович Немоляев, Василий Степанович Кононов (май 1944 — июнь 1944){489}.
До этого К.М. Белоусов командовал 6-й Могилевской бригадой. Французы всех тонкостей партизанской организации знать не могли, поэтому по «старой памяти» Могилевскую ВОГ, которой командовал Бслоусов, называли его бригадой.
6-я Могилевская бригада была образована в ноябре 1942 г. приказом Кличевского оперативного центра на базе 113-го, 121-го, 425-го и 600-го отдельных отрядов. В январе
1943 г. в ее состав включен отдельный отряд «За Родину» (позже 122-й «За Родину»), в мае 1943 г. — отряд 760-й им. М. Березовского 5-й Кличевской бригады. В апреле 1943 г. 425-й отряд передан 11-й Быховской бригаде.
Бригада действовала в Белыничском и Могилевском районах сначала в составе Кличевского оперативного центра, затем — Могилевской (областной) ВОГ. В июле 1943 г. в связи с созданием Могилевской (районной) военно-оперативной группы она расформирована. Отряды 122-й «За Родину», 760-й им. М. Березовского и 600-й переданы Белыничской ВОГ, 1J 3-й и 121-й — Могилевской (районной) ВОГ.
На день расформирования бригада насчитывала 1377 партизан.
Командир бригады — Константин Михайлович Белоусов (ноябрь 1942 — июль 1943).
Комиссар — Захар Платонович Галопов (ноябрь 1942 — июль 1943).
Начальники штаба: Савелий Герасимович Сидоренко-Солдатенко (ноябрь 1942 — апрель 1943), Давид Ильич Федотов (апрель 1943 — июль 1943){490}.
Таким образом, против I и III батальонов 638-го пехотного полка выступали в основном подразделения бывшей бригады Кирпича «Чекист», бывшей 6-й Могилевской бригады Белоусова, 8-я Круглянская партизанская бригада Жунина и Могилевская ВОГ, вместе с другими частями и партизанскими соединениями.
Осенью 1943 г. противостояние разгорелось с новой силой. Партизаны решили тактику изменить и теперь не обстреливали блокпосты и опорные пункты, а просто ставили множество мин на путях следования французских и немецких грузовиков и телег. 11 сентября 1943 г. на такой мине подорвался лейтенант Ален Прево, командир 9-й роты III батальона. Пьер Ростэн был рядом.
«В середине колонны я тихо переговариваюсь с Прево:
— Эта война не удивляет меня, скажу я тебе. Я…
Взрыв прервал мое предложение. […] Лейтенант лежит прямо в воронке от мины. Обе ноги оторваны до ягодиц. Его собака бежит. Четвертый взрыв. Мы так и не найдем ее хвост. Прекрасный черный хвост. Прево поднимает свой пистолет. Он приставляет его к виску и жмет на курок. Затвор щелкает. Обойма пуста. […] Лейтенант протягивает свой пистолет и говорит: ‘‘Выстрели мне в голову”. Он собирается подчиниться, когда я вырываю оружие из его рук. Прево медленно поворачивает свое лицо ко мне. Он говорит с какой-то болезненной радостью, от которой у меня потекли слезы:
— Ростэн, Франция вполне стоит того, чтобы я потерял ради нее свои ноги и жизнь. Расскажи моей жене, как я умер. Господи, до чего же легко, когда у тебя нет ног!
Сказал и умер».
Прево похоронили в Борисове, на кладбище, где хоронили всех легионеров, павших в бою, прежде чем их переправляли во Францию{491}. Во главе 9-й роты встал Раймон Геляр; штабной ротой вместо Геляра стал командовать лейтенант (позже повышен до капитана) Эстей{492}. Смерть Прево огорчила многих легионеров: «Его исчезновение ознаменовалось снижением морали. Если бы он погиб в бою, то это другое дело, по таким образом! Это было так глупо»{493}. Руско писал, что они начали пользоваться таким способом: пускали впереди себя повозку, которую вел возница, известный своими связями с партизанами. После нескольких подрывов этот жестокий метод позволил значительно снизить количество минирований на дороге. Лаба вспоминал, что французы из 10-й роты Беррэ в свою очередь сами стали минировать маршруты партизан, что тоже в итоге позволило снизить потери от подрывов{494}.
Партизаны доносили в центр о действиях диверсионных групп: «Дер. Сморки, Борисовский район, где находился военный склад батальона французов. Диверсионной группой в количестве 3 человек ст. […] было дано задание взорвать этот склад. В сентябре месяце 1943 г. склад был взорван, в нем сгорело 200 ящиков мин и снарядов, 100 ящиков патронов, 86 ящиков гранат, около 20 велосипедов и др. военное имущество»{495}. Помимо этого, агент и диверсионная группа в Негновичах убили коменданта гарнизона французов лейтенанта Лили в октябре 1943 г.{496}
1 октября 1943 г. полковник Эдгар Пюо стал командиром 638-го пехотного полка{497}. Как пишет один историк, Пюо присоединился к полку еще 17 августа: в его характеристике отмечено, что он был 11 441-м французом, подавшим заявление в ЛФД. В тот же день, 17 августа, он покинул Францию и прибыл в Крушину. Официально его назначение было утверждено немцами лишь 22 ноября 1943 г.: в документе должность командира полка ему присваивалась от 1 ноября{498}.
По случаю своего назначения 1 октября Пюо выпустил приказ по ЛФД, в котором обратился ко всем легионерам: «Вы были одиноки. Это стало моим долгом, прийти к вам. […] Вести вас в бой — вот лучшая награда для меня за и без того слишком долгую военную карьеру. […] В бою вы показали себя достойными своих предков. […] Вы страдали, мы все страдали вместе, ведь это было ради нашей страны и ради Новой Европы, гордой, пылкой, человечной, под эгидой Великой Германии. […] Вы являетесь мужчинами в полном смысле этого слова. Дорога впереди вновь будет трудной, но следуйте за мной, и я сделаю из вас лидеров, в которых так отчаянно нуждается наша страна. Мои мысли уносятся к тем, кто пал на поле брани. Мы не должны их подвести. Они отдали все, что у та было, я преклоняюсь перед их жертвой. Так давайте же сражаться вместе, чтобы их благородная кровь не оказалась пролитой напрасно. Я рассчитываю на вас, рассчитывайте и вы на меня»{499}.
В своем первом приказе Пюо также говорил, что назначения командиром полка он ждал более года; в таком случае неудивительно, что он еще в августе прибыл в Крушину и начал готовиться. Теперь перед ним стояла задача переформирования полка.
Известно, что в это время французы приняли участие в двух акциях — «Охота на зайцев» («Hasenjagd»){500}, проводившейся 14–15 октября 1943 г. и «Охота на уток» («Entenjagd»){501}, проводившейся с 16 по 19 октября. Операции проводились в Белыничском, Круглянском, Шкловском районах Могилевской области. В операциях участвовали боевые группы Штурма и Фишера, 2 батальона 350-го полка и оба батальона 638-го французского полка.
«Охота на зайцев» проводилась по приказу командования 4-й немецкой армии: штабу охраны тыла армии было приказано навести «порядок» в районе Орша — Толочин — Белыничи — Могилев и обеспечить бесперебойное движение на коммуникациях армии, т.к. партизаны мешали строительству оборонительных объектов (как раз в это время немцы начали форсированным темпом строить оборонительный рубеж «Дора»),
Операция началась с прочесывания района; в результате немцам удалось оттеснить партизан от дороги Коханово — Староселье и одновременного укрепить крупные гарнизоны в деревнях Староселье и Кувечино новыми подразделениями. Однако принятые меры не обеспечили оглаженной работы коммуникаций, и был отдан приказ на проведение еще одной операции{502}.
«Охота на уток» изначально планировалась как операция по окружению партизан. Усилив подразделения на северо-восточном участке Белыничского района, оккупационные войска должны были нанести одновременный удар с четырех сторон по району от Толочина до Крутого, в результате чего образовался бы «котел», который должен был быть ликвидирован при помощи авиации и артиллерии. В результате боестолкновений партизаны понесли тяжелые потери; также было захвачено в плен около 300 человек мирного населения, которых угнали на работы в Германию (по другим данным, их заставили работать на строительстве оборонительных сооружений){503}.
Штаб III батальона и 11-я рота, оставив Ореховку и Воронцевичи, в ноябре 1943 г. переехали в местечко Михейково{504}. Капитан Жан Бриду временно встал во главе штабной роты{505}. Также в ноябре этот капитан (позже повышенный до майора) возглавил I батальон{506}.
В ноябре партизаны попытались отбить Мурово у I батальона, деревню, которую бывший командир Симони захватил в апреле. Удар был нанесен силами от 400 до 500 партизан; в самой деревне на тот момент находился лишь взвод французов. Легионерам удалось удержаться. Возможно, благодаря тому, что на октябрь 1943 г. в Мурово было сооружено 5 дзотов, соединенных между собой траншеями{507}.
В плане кадровых перестановок осень 1943 г. для французов оказалась крайне важной. Пюо взялся за переформирование полка самым непосредственным образом: в октябре он начал создавать IV батальон, который появился в боевом расписании легиона только в апреле 1944 г. Полностью батальон (который иногда обозначают как III/2, т.е. «второй» третий батальон) так и не был сформирован. По сути, подразделение представляло собой одну, 13-ю роту, которой командовал капитан Оффрэ и которая была направлена в Белоруссию в мае 1944 г. В ней служили 3 офицера, 26 унтер-офицеров, 134 бойца. В этой роте было много «хиви» («Hilfswilliger» — «добровольный помощник»){508}.
К началу декабря в ЛФД начали прибывать «восстановленные» части II батальона (5-я, 6-я, 7-я роты) под командованием майора Трамю{509}. Тем не менее людей и офицеров катастрофически не хватало, особенно большие проблемы были со II батальоном. Отчасти недобором во II батальон объясняется то, что в IV батальон набрали не французов, а бывших советских военнопленных. Если ранее, в течение
2 лет, было два более-менее укомплектованных батальона, то теперь их было три, но сами по себе они были очень слабы{510}.
Наполнить ЛФД «новой кровью» не получалось. Во Франции была запущена мощная пропагандистская кампания: тысячи писем были написаны бывшим офицерам и бойцам, в попытке убедить их принять участие и вступить в легион. Практически все они были либо проигнорированы, либо (меньшая часть) адресаты получили их и ответили самым резким отказом. Так, один из офицеров написал: «Это противоречит военной чести — служить в чужой униформе»{511}.
Как утверждает историк Бенэ, Пюо был одержим желанием получить генеральское звание. Но генерал не мог командовать полком; дивизии было не создать, а вот бригаду можно было попытаться. А значит, нужно было расширить количество подразделений внутри части. Именно этим объясняется попытка создания IV батальона, который должен был служить базисом для будущего второго полка.
Так или иначе, теперь все три батальона оперировали вместе и под общим командованием.