3
3
В конце 1928 г. А.А. Власов прибывает в Москву (в Лефортово) на курсы усовершенствования «Выстрел». Для непосвящённых следует отметить, что Стрелково-тактические курсы усовершенствования командного состава РККА «Выстрел» — это бывшая Высшая стрелково-тактическая школа командного состава РККА и Высшая стрелковая школа командного состава РККА. В исторической справке о ней говорится следующее: «Высшая стрелковая школа командного состава была учреждена приказом РВСР № 245 от 21 ноября 1918 г. в целях подготовки среднего командного состава для стрелковых подразделений и частей, изучения и испытания новейших видов огнестрельного оружия. Создана в Москве на базе бывшей Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы старой армии с подчинением ГУВУЗу. По положению школа являлась учебно-строевой частью и состояла из учебного отдела, ружейного полигона и управления с отделом снабжения. Учебный отдел включал курсы: тактические, стрелковые, траншейной артиллерии с 6–4-месячным сроком обучения. Приказом Всероглавштаба № 49 от 30 января 1919 г. в школу на правах отдела была передана 1-я Московская школа полковой (траншейной) артиллерии и боевых технических приспособлений. Приказом РВСР № 1151 от 18 июля 1919 г. в школе были организованы временные курсы для подготовки командиров полков.
В целях усиления тактической подготовки комсостава приказом РВСР № 1437 от 7 июня 1921 г. Школа была реорганизована в Высшую тактическо-стрелковую школу командного состава РККА с увеличением срока обучения до 9-ти месяцев. Приказом РВСР № 2293 от 13 октября 1921 г. ей было присвоено имя III Коминтерна, а с 24 апреля 1923 г. она получила наименование Высшей тактическо-стрелковой школы командного состава РККА им. Коминтерна «Выстрел» (приказ РВСР № 824). На основании приказа РВСР № 1591 от 19 июля 1923 г. при школе были открыты педагогические курсы преподавателей, окружные повторительные и курсы начальников школ по подготовке младшего комсостава. Приказом РВС СССР № 1265 от 9 октября 1924 г. школа была реорганизована в Стрелково-тактические курсы усовершенствования РККА им. III Коминтерна (КУКС «Выстрел»). На основании приказа РВС СССР № 590 от 27 сентября 1926 г. на курсах был создан научно-исследовательский отдел. Приказом РВС СССР № 289 от 3 июня 1927 г. при курсах были открыты отделения для подготовки штабных и хозяйственных работников и пулемётные курсы»{261}.
В приказе по Стрелково-тактическим курсам усовершенствования комсостава РККА имени «Коминтерна» № 365 от 28 декабря 1928 г. говорилось:
«…Нижепоименованных лиц, прибывших для прохождения курса, зачислить в списки слушателей курсов и на довольствие: денежное и продуктовое согласно отметок в списке и вещевые, согласно арм. списков…»{262}. Далее в документе перечисляется старший курс — 9 человек (помощники командиров полков — 4, окружной военком, военком стрелкового полка, командир отдельного конвойного батальона, помощник начальника 1-го отдела штаба округа, начальник части ВХС стрелковой дивизии), затем хозяйственное отделение — 3 человека (2 — помощника командира полка и заведующий хозчастью) и, наконец, средний курс — 15 человек (2 командира батальона, помощник командира батальона, 8 — командиров рот, командир пулемётной роты, помощник командира дивизиона и 2 начальника полковой школы). Одним из них в списке самым первым значится: «Власов Андрей Андреевич нач. полкшколы 26 стр. полка. 22/XII…»{263}.
Курс среднего комсостава, на который был принят будущий генерал, имел цель дать квалификацию и усовершенствование в званиях среднего комсостава{264}. Обучающиеся на курсах именовались слушателями и числились в продолжительной командировке, сохраняя за собой штатные должности. Численность командируемых на учёбу устанавливалась отдельно для каждого округа Главным управлением РККА. При этом зачисление кандидатов производилось без предварительных испытаний. Отчисление слушателей до окончания курса происходило в пяти случаях:
— оказавшихся неспособными к усвоению курса;
— получивших два дисциплинарных взыскания за нарушение учебной дисциплины, объявленные в приказе;
— за неудовлетворительное поведение в политическом или моральном отношении;
— по болезни;
— в случае отъезда в командировку на срок более трёх месяцев.
Примечательно, что отчисленные за неуспеваемость в течение первых двух месяцев слушатели среднего комсостава могли быть с разрешения Управления Военно-учебных заведений и Главного управления РККА, направлены в случае изъявления на то ими желания непосредственно в военные школы, на основной курс или повторное отделение{265}. И ещё один факт. С прибывающими слушателями всё же проводились проверочные занятия с целью выявления их подготовки. Например, для курса среднего комсостава они были следующими:
— по циклу тактики;
— по обществоведению и политработе;
— по стрелковому делу{266}.
Некоторое представление о курсах «Выстрел» периода обучения на них А.А. Власова даёт «Докладная записка начальника курсов Смолина от 27 августа 1928 г. Начальнику Главного управления РККА за № 5382. Копии: Начальнику Управления военно-учебных заведений. Инспектору пехоты»:
«Целевой установкой Курсов усовершенствования является усовершенствование в управлении в бою соответствующих категорий комсостава как общевойсковых начальников и усовершенствование в организации и проведении обучения и воспитания командного состава и войсковых частей.
Подготовка слагается из следующих этапов:
изучение новостей военной техники;
изучение приёмов применения в бою этой новой техники во взаимодействии с пехотой;
изучение новых методов использования в бою огневых средств пехоты и практика в управлении современными тактическими соединениями;
усовершенствование в организации и проведении политработы в мирное и военное время.
Ни один из этих этапов изучаться и прорабатываться в абстрактной теоретической форме не может, т.к. такая форма обучения даст мало пользы.
Необходимы другие формы обучения, такие, которые на конкретных практических примерах /задачах/ давали бы полную возможность как показать, так и проработать самим слушателям тот или иной вопрос, ту или иную тему. Такой формой с истёкшего учебного года на курсах «Выстрел» избран сугубо практический метод.
Сущность этого метода заключается в том, что все теоретические положения, необходимые для изучения слушателями, вложены в основу логического последовательного ряда практических занятий или ряда задач. Истёкший год показал полную целесообразность такого метода. И этот метод является основой для будущего учебного года.
Первой наиболее доступной формой практической проработки тактических вопросов является карта. На ней можно проработать уяснение поставленной задачи, уяснение обстановки, можно наметать идею решения и постановку задач подчинённым. Путём односторонней и двусторонней военной игры можно проследить частично за динамикой самого боя. Но эта динамика не развивается в тех условиях, в которых она развивалась бы в реальном бою. Она не приучает слушателя к быстрому реагированию на изменившуюся обстановку боя, и принятию новых решений и к быстрому проведению их в жизнь.
Следующей более усовершенствованной формой являются выходы в поле и полевые поездки. Как те, так и другие возможности решать задачи на реальной местности с учётом всех её особенностей. Полевая поездка хорошо организованная, обеспеченная достаточными средствами связи, даёт возможность проработать частично динамику боя.
И, наконец, самой ценной формой занятий будет занятие с войсками. Ценность таких занятий наиболее приближающаяся к боевой реальности проработки динамики боя.
Из перечисленных форм обучения слушателям курсов «Выстрел» доступны лишь карта и выходы в поле. При решении задач в поле без войск динамика оставляет много места для воображения и фантазии. Столь важный в бою учёт времени движения тех или иных войсковых подразделений не может быть в полной мере проведён без войск. Вопросы связи с артиллерией, постановка ей задач, понятие о времени, необходимом ей для изготовления к бою из походного движения, — всё это не может быть вполне реально поставлено без реальных войсковых частей. Полевая поездка при крайне ограниченном числе верховых лошадей и полном отсутствии средств связи не даёт никакой поучительности.
Тактические занятия с войсками слушатели также не обеспечены, ибо «Выстрел» не имеет своих частей, обеспечивающих учёбу всем слушателям, особенно командирам полков.
В столь неудовлетворительном положении находятся и практические проработки использования связи, авиации, артиллерии и всех военно-технических средств: с ними слушателям приходится лишь поверхностно знакомиться на показных занятиях. Такие занятия никаких практических навыков слушателям не дают /«увеселительные прогулки», по словам самих слушателей/. Мнимый сосед, мнимые части, мнимая артиллерия, мнимая техника — всё это создаёт такое положение, при котором слушатель окончательно разучивается реально учитывать боевую обстановку и лишается возможности усовершенствоваться в практике постановки боевых задач всем тем частям, которые в бою будут ему подчинены или его обеспечивать.
Тот непрактический метод требует и по стрелковому делу предоставления слушателям возможности усовершенствования в организации и управлении в бою огневыми средствами пехоты.
Стрелковая немощь в Красной Армии изживается. Комсостав уже достаточно хорошо умеет сам лично владеть оружием. Сейчас идёт в армии ставка на уменье управлять огнём части. Эта же ставка делается и для слушателей курсов «Выстрел». Истёкший год ярко подчеркнул необходимость расширить этот отдел.
Практическая работа в лабораториях, затем на полигоне и в поле со всеми огневыми средствами полка (как его штатными, так и приданными в бою) в виде соответствующих войсковых подразделений — вот этапы стрелкового усовершенствования.
Каждый командир слушатель, должен не только посмотреть, как управляют огнём другие, но сам должен достаточно попрактиковаться в этом. Только тогда он получит соответствующие практические навыки в этом трудном деле.
И, наконец, организационно-методическое усовершенствование в организации и проведении обучения комсостава войсковых подразделений полка, батальона и роты. Никакие теоретические измышления и выкладки в этом сугубо-практическом деле усовершенствования слушателю не давали и не дают. Только непрестанная, под наблюдением преподавателя, практика с реальными войсковыми подразделениями принесут пользу.
Практический метод является основным этапом по пути усовершенствования в методах обучения на «Выстреле». Уже с первого года, при очень скупом материальном и организованном обеспечении учёбы, он дал благоприятные результаты. Этот же первый год его применения указал на ряд предпосылок, без которых невозможно дальнейшее его усовершенствование.
Первой предпосылкой является материальное обеспечение проведения практики. Сюда, прежде всего, относится полное материальное обеспечение оборудования всех лабораторий и их расширение и соответствующее их бесперебойное обслуживание.
В этом году в связи с капитальным ремонтом здания курсов является возможным расширить помещение под учебный отдел в первую очередь необходимо уделить внимание и средства (материальные и денежные) оборудованию кабинетов и лабораторий. При сокращении времени обучения на курсах и взятии курса на практический уклон, кабинеты и лаборатории, хорошо оборудованные должны явиться колоссальным подспорьем в учёбе. Вся военная техника, все достижения, все новые формы боя, управления, обеспечения боя и войсковых организаций должны быть предоставлены здесь. Здесь же слушатель должен иметь в достаточном количестве всё учебное и боевое вооружение и снаряжение как Красной Армии, так и всех иностранных армий, особенно возможных наших противников.
До сего времени курсы, кроме удовлетворительного музея ручного оружия, ничего почти не имели. В связи с капитальным ремонтом много пришлось разрушить и испортить.
Ныне всё придётся организовывать и устраивать заново, на что требуются соответствующие суммы денег /до 15 тыс./ и отпуска соответствующей материальной части. Параллельно с материальным оборудованием кабинетов и лабораторий встаёт вопрос об обслуживании особенно низшим персоналом этих лабораторий. Необходим штат квалифицированных сверхсрочных вахтёров, хорошо знающих своё дело и инструкторов. Двумя-тремя красноармейцами или вольнонаёмными рабочими, связанными 8-часовым рабочим днём, не обойдёшься.
Лучшей практической лабораторией для курсов является полигон. После длительных лет скитания по временным неудобным подвижным лагерям Курсам удалось получить свой собственный полигон. Незначительная сумма денег, отпущенная на его оборудование, всё же дала возможность уже в этом году произвести на нём ряд работ по оборудованию, рационализации его использования. Этим полигоном Курсы будут пользоваться круглый год. Здесь же будут проводить все стрельбы пулемётные курсы при «Выстреле» (…)
Ещё до империалистической войны, когда техника и формы ведения боя и обучение войск имели застывшие формы, ещё тогда бывшая офицерская стрелковая школа при 90 капитанах-слушателях имела свою полигонную роту в 200 человек и обслуживалась бригадой пехоты, дивизионом артиллерии (24 орудия), эскадроном конницы и сапёрной ротой.
«Выстрел» же, имея в своём переменном составе 150 старшего комсостава и 205 среднего, обслуживается полигонной командой из 45 человек, не имеет средств связи, всего 45 верховых лошадей и обслуживается батальоном 2-го стрелкового полка Московской Пролетарской дивизии. Но при этом нужно оговориться, что кадровый батальон этого полка всегда несёт большой караульный наряд, а остальные батальоны, как территориальные, зимой пустые, а летом только начинают обучать переменников; никаких средств связи в полку нет; пулемётчики и артиллеристы обычно летом отсутствуют на специальных сборах, и «Выстрел» получает 2–3 роты, составленные исключительно из стрелковых необученных отделений (…)
Для курсов «Выстрел» необходим такой учебный отряд, который мог бы, хотя бы в минимальной степени, дать возможность и командиру полка и командиру роты проработать тактические стрелковые и методические вопросы с живыми войсковыми соединениями, а не на бумаге. Обозначенный отряд должен иметь достаточное количество средств связи, которые возмещали бы отсутствующие войсковые части и давали бы руководству управлять и руководить занятиями. Это особенно важно для старшего комсостава и отделений штабных работников. При отряде должен быть артдивизион трёх-батальонного состава /одна из батарей гаубичная/. Тогда будет полная возможность прорабатывать и полковую артиллерию и артиллерию П.П.
С увеличением удельного веса танков в пехоте, необходимо иметь свой взвод лёгких танков»{267}.
2 января 1929 г. была закончена разбивка зачисленных на Курсы слушателей по отделениям{268} и началась учёба. Для Власова и его товарищей она закончится в апреле 1929 г.{269}, после чего командиры разъедутся по своим частям.
Всё военное образование будущего генерала Власова, как это видно из его личного дела, весьма скромное, что, собственно, характерно для многих командиров того времени:
— 6.1920–11.1920 — курсант 24-х Нижегородских пехотных курсов.
— 11.1928–4.1929 — слушатель курсов усовершенствования «Выстрел»{270}.
Кроме этих десяти реальных месяцев обучения военному делу, Андрей Андреевич сдал экстерном за нормальную школу при Владикавказской пехотной школе в 1924 г. и окончил 1-й курс Военно-вечерней академии РККА в Ленинградском отделении в 1935 г.{271}. Откровенно скажем, не густо. При этом какое образование на «Выстреле» получил Власов, можно предположить из вышеупомянутой докладной записки начальника курсов Смолина. Но точно так же, как и на курсах, непросто было и во всей Красной Армии. Например, в своих тезисах доклада в РВС СССР о состоянии боеготовности стрелковых частей и подготовке командного состава начальник Командного управления ГУ РККА Н.В. Куйбышев писал (24 октября 1927 г.):
«Нормальному выполнению задач мешали нижеследующие общие условия и причины:
1. Задержка в издании Боевого устава пехоты, ч. II и Боевого устава артиллерии, ч. II.
2. Текучесть личного состава (до 60%), перегрузка нарядами (до 20 000 на дивизию в 1 мес.) и несоответствие штатов требованиям службы и обучения в кадровых частях.
3. Пестрота в качестве оружия и патронов, с большими процентами изношенного, недоброкачественного, и недостаток вооружения, боевых приборов, снаряжения и учебного оружия и учебных пособий.
4. Неполная обеспеченность тирами, стрельбищами, учебными полями и в большинстве — примитивным оборудованием их.
5. Ограниченность средств связи, кроме проволоки, почти ничего нет.
6. Отсутствие противогазов в должном количестве.
7. Невозможность для подавляющего большинства частей ознакомиться с многочисленными видами боевой техники: танки, броневики, пехотные пушки и миномёты, ружейные гранаты и т.п.
8. Пестрота в руководстве штабов боевой подготовкой.
9. Перезагрузка начсостава и связанный с этим недостаточный рост активности и инициативы его в руководстве обучением и боем»{272}.
Подводя итоги подготовки по категориям, Куйбышев фиксирует:
«в) В качественном уровне старшего и среднего начсостава кадра частей разнородность по своей подготовке значительно сгладилась. В тактической подготовке старшего командного состава отмечается увеличение знаний в умении оценивать обстановку, принять правильное решение, поставить задачу подчинённым частям и артиллерии, правильно использовать имеющиеся технические средства борьбы, организовать наступление и оборону. Слабым местом является неумение сохранить непрерывность в управлении в процессе боя, отчасти — по причине недостатка технических средств связи.
Средний командный состав теоретически по тактике подготовлен удовлетворительно, но в практическом применении не умеет быстро оценить обстановку, излишняя осторожность, нерешительность и отсутствие уверенности в своих действиях. Слабо усвоен вопрос организации огневой системы и выбор целей для обстрела. Особенно существенный недостаток — неумение командовать»{273}.
К слову сказать, низкий уровень боевой подготовки Красной Армии оставался и в 30-е годы. Кандидат исторических наук А. Смирнов объясняет это так:
«Главная причина заключалась в слабой подготовке и крайне слабом воинском воспитании младшего, среднего и старшего командного состава — от отделённого командира (соответствующего нынешнему младшему сержанту) до полковника.
Кажется, у нас до сих пор не осознают, насколько низок был уровень общего образования командиров РККА в 30-е гг. — не только после репрессий, но и раньше таковых. Например, в 1929 г. у 81,6 процента (а в пехотных школах — 90,8 процента) принятых в военные школы сухопутных войск было лишь начальное образование или не было вовсе никакого! В январе 1932 г. начальное образование было у 79,1 процента курсантов военных школ, в январе 1936-го — у 68,5 процента (но в бронетанковых — у 85 процентов). Таковы были плоды погони за «процентом рабочих и крестьян»… Но, «как известно, — отмечал в 1935 г. комкор С.Н. Богомяков, — тактически грамотные командиры — это на 99 процентов люди с хорошим общим развитием и широким кругозором. Исключения единичны»{274}.
Проблема командира Власова, как и многих его товарищей, заключалась в том, что «военные школы не могли подготовить из малообразованных курсантов знающих дело средних командиров. Кроме того, в отличие от германских юнкера и фенриха, советскому курсанту конца 20-х — начала 30-х гг. не преподавали военную психологию, военную педагогику, дидактику. В результате ещё в конце 20-х отмечалось «отсутствие у выпускаемых курсантов… командирских навыков и методических приёмов. Вследствие этого средний комсостав не мог как следует обучить младшего командира, на котором лежала основная работа по одиночной подготовке бойца»{275}.
А. Смирнов называет безобразной и тогдашнюю методику обучения:
«Повсеместно нарушался её основополагающий принцип: «учить не рассказом, а показом». Имевшиеся учебные пособия младшим комсоставом упорно не использовались (…)
Принятый в русской армии индивидуальный метод подготовки стрелка был забыт… И наконец, повсеместно пренебрегали тщательной и настойчивой отработкой деталей, не добивались чистоты выполнения тех или иных приёмов (изготовки к стрельбе, прицеливания, перебежек, переползания и т.п.)»{276}.
По авторитетному мнению доктора исторических наук О. Будницкого, боеспособность Красной Армии и качество работы промышленности того времени были в значительной мере обусловлены степенью урбанизации и уровнем образования населения. Как считает профессор, причины были следующими:
«Во-первых, СССР оставался крестьянской страной. Сельское население вдвое превосходило городское (114 млн. и 56 млн. соответственно, цифры округлены), две трети населения (67,1%) жило в сельской местности…
Во-вторых, уровень образования населения был весьма невысок. На январь 1939 г. почти пятая часть населения страны (18,8%) была неграмотна. Правда, уровень неграмотности у населения в возрасте 9–49 лет был ниже — 10,9%. Критерии грамотности, которыми руководствовались переписчики, были своеобразными: умение читать по слогам и написать свою фамилию на родном или русском языке. На 1000 человек приходилось 6,4 человека с высшим образованием и 77,8 со средним (причём в графу «среднее образование» включались и те, у кого было неполное среднее — 7 классов){277}.
Что касается армии, то на «1 января 1941 г. высшее и среднее военное образование имели, соответственно, 7% и 56% командно-начальственного состава. То есть Красная Армия испытывала настоящий кадровый голод. Да и профессиональная подготовка командного состава оставляла желать лучшего: не хватало квалифицированных преподавателей (…)
В половине 1941 г. дефицит квалифицированного комсостава усугубился: численность ВС выросла более чем на 1150 тыс. человек (с учётом призванных на сборы из запаса) — с 4207 тыс. на 1 января 1941 г. до 5373 тыс. на 1 июня 1941 г.
Опыт приобретался дорогой ценой: потери среди комсостава были чудовищными. В 1942 г. на фронтах погибло (в том числе от ран) около 162 тыс. средних и старших командиров ВС, пропало без вести около 125 тыс. Среди погибших были 11 командиров корпусов, 76 командиров дивизий и 16 командиров бригад. Всего же за годы войны погибли, умерли от ран и болезней, пропали без вести или пропали в плен 35% общего числа офицеров, служивших в Вооружённых силах СССР. В абсолютных цифрах — 1 023 100 человек»{278}.
Печальной оказалась и судьба некоторых однокашников Власова по курсам «Выстрел»: помощника командира дивизиона 83-го стрелкового полка Критина Ивана Авксентьевича, помощника командира батальона 135-го стрелкового полка Шилова Фёдора Николаевича, начальника полковой школы 135-го стрелкового полка Верзина Сергея Владимировича и командира пулемётной роты 31-го стрелкового полка Эйтингона Саула Абрамовича{279}.
Подполковник Критин И.В. (1901 г.р.) помощник по тылу начальника штаба 2-го механизированного корпуса пропал без вести в июне 1941 г.{280}.
Генерал-майор Шилов Ф.Н. (1903 г.р.) командир 218-й стрелковой дивизии умер от ран 4 сентября 1941 г. Похоронен на восточной окраине Твери{281}.
Генерал-майор Верзин С.В. (1898 г.р.) командир 173-й стрелковой дивизии пропал без вести 19 сентября 1942 г. Известно, что он застрелился во избежание плена{282}.
Бригадный комиссар Эйтингон С.А. (1904 г.р.) военный комиссар 6-го механизированного корпуса пропал без вести в 1941 г.{283}.