Глава шестнадцатая. ПОБЕДНЫЕ ЗАЛПЫ ГРЕНГАМА

Глава шестнадцатая.

ПОБЕДНЫЕ ЗАЛПЫ ГРЕНГАМА

После побед российского флота при Гангуте в 1714 году и при Эзеле в 1719 году боевые действия на Балтике продолжились. Теперь наш гребной флот уже вовсю опустошал побережье Швеции, высаживая десанты в прибрежных селениях, а парусный господствовал в открытом море. Что касается шведов, то их армия и флот были деморазлизованы. Теперь предстояло нанести последний сокрушающий удар по изможденному противнику.

В конце июня 1719 года наши парусный и гребной флоты соединились у полуострова Гангут и направились к острову Лем-ланд, входящему в состав Аландского архипелага 132 галеры, 100 лодок, на борту которых находилось 26 тысяч десанта, прибыли к Лемланду. Тогда же прибыл к острову и наш парусный флот, в составе которого находился 21 линейный корабль. На острове Лемланд была оборудована временная база флотов. К западу и югу от Аландских островов были высланы дозорные корабля под командованием Н.А. Сенявина, но шведский флот, потрясенный поражением при Эланде, не показывался.

Затем русский соединенный флот двинулся к берегам Швеции. Между тем международная обстановка накалялась до предела. В конце июня английская эскадра адмирала Д. Норриса в составе 12 линейных кораблей и двух фрегатов прибыла в Зунд, якобы для охраны своих торговых судов.

Петр немедленно послал к адмиралу Норрису капитана К. Зотова, который объявлял, что Россия не препятствует английскому мореплаванию по Балтийскому морю с условием, чтобы на торговых судах не перевозилась контрабанда. Англичане дали неопределенный ответ, т.к. Норрис имел приказ соединиться со шведским флотом и действовать совместно.

Появление английской эскадры в Балтийском море, впрочем, не повлияло на действия нашего флота. Русское командование приступило к исполнению задуманного плана Галерный флот адмирала Ф.М. Апраксина встал на якоре перед Стокгольмом у острова Капелыпер, находившегося на стокгольмском фарватере от моря к материку. На другой день Апраксин направил отряд генерал-майора П.П. Ласси в составе 21 галеры и 12 островских лодок с 3,5 тысячи человек войска для разведки и высадки десанта севернее Стокгольма. По пути следования им были захвачены три шведа, в том числе лоцман. Они срочно были доставлены в отряд Апраксина

После проведенной разведки главные силы гребного флота в составе 96 галер, 60 островских лодок, свыше 20 тысяч направились вдоль стокгольмских шхер. В середине июля флот Апраксина подошел к крепости Даларе, расположенной на материке в 30–35 км юго-восточнее столицы Швеции. Было решено послать берегом отряд казаков и 500 человек на островских лодках. Отряд на лодках должен был исследовать фарватер. Отрядам приказывалось продвигаться к Стокгольму вплоть до пригородов, но в «азарт себя не давать», а посеять панику, настолько это будет возможно.

Выяснив обстановку, генерал-адмирал Апраксин с главными силами обошел крепость Даларе и достиг городов Нечипенг и Норчепинг. В их окрестностях были уничтожены литейные заводы. Шведские отряды разбегались при приближении наших отрядов. При отступлении шведы сами подожгли Норчепинг, бросив много бронзы и меди, купеческих судов и более 300 пушек различного калибра. Одновременно наши галеры полностью парализовали морские сообщения шведов, захватив более десятка груженных товарами судов.

В это время Ф.М. Апраксин получил от Петра I указание идти к Стокгольму и, выбрав удобное место для стоянки, производить высадку десантов с целью создания угрозы нападения на шведскую столицу, «дабы тем неприятелю отдыха не дать и не почаял бы, что конец кампании».

Тем временем гребной флот Апраксина подошел к фарватеру Стекзунд, и на оба берега пролива были высажены отряды И. Барятинского и С. Стрекалова по три батальона пехоты каждый. Вскоре они были атакованы шведской армией в 17 тысяч человек. После полуторачасового боя шведы бежали.

На другой день для разведки был выслан небольшой отряд русских. Он обнаружил значительные силы шведов, а фарватер — перегороженным затопленными судами. Для разведки других проходов был послан отряд под командой шаутбенахта M.X. Змаевича на 21 галере и 21 лодке. Основные силы флота Апраксина стояли, дожидаясь возвращения разведывательного отряда. Змаевич, не дойдя до крепости Ваксхольм, остановился и, несмотря на пушечную пальбу, обследовал на шлюпках крепость. Под крепостью было обнаружено 5 линейных кораблей и 5 прамов. На одном из кораблей развевался адмиральский флаг. Фарватер к Стокгольму был перегорожен железными цепями. На обратном пути отряд Змаевича, невзирая на присутствие шведской пехоты и кавалерии, при поддержке огня с галер высадился на берег и сжег береговые постройки.

Затем отряд соединился с флотом генерал-адмирала Апраксина. На следующий день русский галерный флот двинулся к острову Лемланд, где в 10 часов вечера был встречен самим Петром I у вновь построенной батареи.

Столь же успешно севернее Стокгольма действовал отряд генерал-майора П.П. Ласси. Энергичный и предприимчивый Ласси шел северным фарватером вдоль берега, высаживая десанты в Эстхаммаре и Эрегрунде, уничтожая литейные заводы и вступая десантными силами в бои с неприятелем на побережье.

Экспедиция 1719 года русского галерного флота была весьма успешной. Она нанесла шведской военной промышленности значительный урон посредством уничтожения большого количества металлургических заводов. Были обследованы и пути в шхерах к столице Швеции. Моральное значение похода также было огромно. Шведы же, наоборот, были потрясены беззащитностью своей территории.

Готовясь к кампании 1720 года, Петр I заявил:

— Надлежит построить столько судов, чтобы оные могли взять на борт 30 тысяч десантников. Кроме того надо построить 10 конных галер, 12 шхерботов, увеличить количество до 150 островских лодок

Надо ли говорить, что такое массовое строительство, да еще в столь сжатые сроки, было делом чрезвычайно трудным, но иного выхода у Петра в тот момент просто не было.

Решение диктовалась чрезвычайно усложнившейся международной обстановкой. Англия стремилась поддержать клонящуюся к упадку Швецию и нейтрализовать растущую мощь России. А потому, планируя боевые действия на будущий год, Петр должен был быть готовым к тому, что их придется вести уже не только против Стокгольма, но и против Лондона.

* * *

Между тем англичане были настроены весьма воинственно. Под влиянием британской дипломатии начавшиеся было русско-шведские переговоры на Аландских островах преднамеренно затягивались. В Портсмуте готовилась к походу на Балтику линейная эскадра адмирала Норриса. Петр был всем этим раздражен и в сердцах не раз говорил:

— Я пошлю сорок тысяч вооруженных уполномоченных, которые подкрепят то, что говорится на Аланде!

Что касается наших солдат и матросов, то именно тогда среди них возникла популярная впоследствии присказка:

— Гличанка, она завсегда русскому человеку гадит!

21 января 1720 года Англия подписала союзный договор со Швецией, гласивший, что английский король пошлет эскадру в распоряжение шведского правительства, чтобы отразить нападение «московитов на Швецию».

Но военные приготовления Англии не обескуражили Петра Новый 1720 год начался с громкой победы российского флота на Балтике. В январе отряд в составе шнявы «Наталия», галиота «Элеонора», пинка «Принц Александр» и двух гукоров под командованием капитана 3-го ранга Франца Вильбоа захватил шедшие из Стокгольма в Данциг два шведских судна, груженных артиллерией. На взятых судах находились пушки, потерянные нашими войсками под Нарвой в самом начале Северной войны.

В 1720 году произошло важное событие в становлении российского флота — был принят первый Морской устав под заглавием «Книга устав морской, о всем, что касается доброму управлению в бытности флота на море». 13 января 1720 года был объявлен указ об издании Морского устава, а 13 апреля опубликован сам документ. Во введении к уставу Петр определил значение флота в системе вооруженных сил страны, записав ставшую впоследствии знаменитую формулу: «Сие дело необходимо нужно есть государству (по оной пословице, что всякий потентант, который единое войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет…»

С началом кампании адмиралу Ф.М. Апраксину было предписано подготовить парусный флот. В марте 1720 г. Апраксин дал инструкцию капитан-командору В. фон Гофту провести поиск у берегов Швеции. Предписывалось и внимательно следить за приходом английских военных кораблей.

14 (25) апреля 1720 года эскадра Гофта в составе семи кораблей и фрегата вышла на поиск к берегам Швеции. В конце апреля галерный флот из 105 галер, 110 островских лодок, 8 бригантин и десант численностью в 24 тысячи человек вышел из Або к западным островам Аландского архипелага Русское командование решило действовать, опережая противника Петр I уже 11 (22) апреля 1720 года дал указание адмиралу Апраксину о подготовке десантов к боевым действиям. Пока английский флот в составе 21 линейного корабля и 10 фрегатов начал свое движение к Швеции, к неприятельскому побережью, начал действовать и командующий нашим гребным флотом князь Михаил Голицын.

К этому времени он уже сконцентрировал галерный флот и силы десанта на западных островах Аладского архипелага. Как только позволила ледовая обстановка, Голицын направил 35 галер с десантом в 6 тысяч человек на территорию Швеции. Этот отряд под командованием бригадира Мангдена пересек Ботнический залив, подошел к шведскому побережью и высадил десант. При этом на сей раз наш десант действовал не так, как раньше. Мангден не ограничился действиями лишь на побережье — десант прошел в глубь Швеции, практически не встречая никакого сопротивления, на 30 верст, сжег два города и 41 деревню, захватил несколько каботажных судов. Ужас опять овладел всей Швецией Обыватели приморских селений бросали дома и убегали в глубь страны. Крик «Русские идут!» был слышен всюду. В полном отчаянии Стокгольм слал сигналы бедствия своей последней надежде — объединенному английскому флоту.

Что касается английского флота, то он только 12 (23) мая прибыл в Швецию и, соединившись со шведским флотом, двинулся к берегам России, не подозревая, что русский флот уже хозяйничает за его спиной на побережье Швеции. Экспедиция русского отряда показала шведскому правительству, что защита англичан не может избавить Швецию от десантов русского флота. Набег отряда вынудил шведское командование отказаться от активных действий против русских военных портов.

18 мая на острове Котлин Петр I подписал знаменитый указ: «… Оборону флота и сего места иметь до последней силы и живота, яко наиглавнейшее дело». К концу месяца к Ревелю подошла объединенная англо-шведская эскадра в составе 35 вымпелов, в том числе 25 линейных кораблей. Но эта демонстрация не испугала русских, наоборот, они стали действовать еще активнее.

В конце мая 1720 года англо-шведский флот появился у Ревеля, где все было готово к защите. Помимо гарнизона население города вооружилось не только ружьями, выданными губернатором, но и личным оружием. Вскоре англошведский флот приблизился и стал на якорь в трех милях от города. Атаковать Ревель шведы с англичанами так и не решились. Простояв три дня, они ушли в Стокгольм. Тем временем Петр продолжал подготовку к действиям на море. Англичан он нисколько не испугался и отменять активных боевых действий на Балтике не собирался.

12 июня эскадра под командованием Гофта отошла от острова Котлин и приступила к крейсированию между Гангутом и Рогервиком Галерный флот под командованием М.М. Голицына переместился из гавани острова Лемланд к финским берегам залива.

Русское командование считало необходимым сосредоточить галерный флот и десантные войска в одном месте под прикрытием парусного флота впредь до выяснения направления дальнейших действий соединенного англошведского флота. Но это решение не означало отказа от активных действий.

После ухода русского галерного флота от острова Лемланд там появились разведывательные шведские галеры. Петру донесли, что три шведские галеры захватили одну из семи русских лодок, севшую на мель. Несмотря на то что никто не попал в плен, Петр I выразил недовольство потерей лодки. Он приказал М.М Голицыну провести разведку и очистить Лемланд и все Аландские острова от неприятеля.

— Неполезного мира не учиним! — заявил он со всей решимостью.

24 июля русская флотилия под командованием Голицына в составе 61 галеры, 29 лодок, на которых находилось 11 тысяч десанта, вышла к Або, намереваясь достичь Аландского архипелага. Недалеко от острова Лемланд уже находились две шведские эскадры: под командованием К. Шеблада (линейный корабль, 2 фрегата, 2 галеры, галиот и 2 шхер-бота), вторая эскадра под командованием К. Вахмейстера (3 линейных корабля, 12 фрегатов, 8 галер, 2 бригантины, 3 шхербота, галиот, шнява и брандер).

26 июля русские галеры подошли к проливу близ Лем-ланда и у острова Фрисберг обнаружили эскадру Шеблада. Сильный ветер и большие волны помешали ее атаковать. Русские галеры стали на якорь у берега в затишье и выжидали удобного момента для атаки. Однако ветер не стихал. На следующий день было решено отойти к более удобной стоянке у острова Гренгам и, «когда погода будет тихая, а оные суда далече не отступят, чтоб абордировать».

План Голицына был и прост и гениален. Ввязываться в бой с корабельной шведской эскадрой на «большой воде» было бы безумием, а потому Голицын решил пойти на хитрость.

— Дадим сражение у острова Гренгам, где место для наших галер способное! — объявил он свое решение младшим флагманам.

Гребная флотилия начала медленно отходить к тесному плесу острова Гренгам, демонстрируя шведам свою «слабость». Хитрость удалась, и вице-адмирал Шеблод потерял осторожность.

Как только наши галеры начали отходить к Гренгаму, эскадра вице-адмирала Шеблада, усиленная кораблями из другой эскадры, снялась с якоря и устремилась в погоню за «убегающим» русским гребным флотом. Между тем наши галеры втянулись в узкий пролив между островами, изобилующий мелями. Теперь тактическая ситуация переменилась, и все преимущества были уже на нашей стороне. Можно лишь представить напряжение Голицына в те минуты, когда он вглядывался в подзорную трубу в ожидании действий противника. И шведы его ожиданий не обманули! Сразу четыре передовых шведских фрегата, увлекшись погоней, втянулись один за другим в шхерную узкость, где с трудом могли маневрировать.

Увидев это, ММ. Голицын приказал галерам немедленно атаковать шведов. К. Шеблад, шедший на линейном корабле вслед за фрегатами, наконец понял всю опасность, которая ему угрожает. Он дал сигнал фрегатам развернуться бортами к галерам, чтобы встретить их залпами бортовой артиллерии. Но было уже поздно, и шведы ничего не успели. Фрегаты «Венкерн» и «Шторфеникс», разворачиваясь, уклонились от фарватера и сели на мель, после чего сразу же были окружены нашими галерами. Чтобы не попасть под бортовой залп фрегатов, галеры на усиленной гребле подскочили к фрегатам, сцепились с ними, после чего на борт шведских судов устремились армейские команды. Закипел ожесточенный абордажный бой. Ни высокие борта, ядра, ни абордажные сетки не остановили порыв наших моряков. Некоторое время шведы еще кое-как отбивались, но потом русские абордажные партии их просто смели с палуб. Оба шведских фрегата были взяты в плен в течение какой-то четверти часа. Таким поворотом событий шведы были потрясены, однако изменить ситуацию уже не могли.

Два других фрегата — «Кискин» и «Данскерн» — пытались было вырваться из западни, но им помешал уже сам вице-адмирал Шеблад. Увидев решительную атаку галерного флота, Шеблад попытался, повернув по ветру, вывести в открытое море свой флагман. Громоздкий линейный корабль совершил разворот на месте, чтобы не выскочить на мель, и тем самым перегородил своим фрегатам выходной фарватер.

«Кискин» и «Данскерн» оказались в ловушке. Пока Шеблад разворачивался, пока он ловил ветер в паруса и пока, наконец, вытягивался из узкости на открытую воду, фрегаты подверглись яростному абордажу наших галер.

И хотя с «Кискина» и «Данскерна» отчаянно взывали о помощи, но флагману было уже не до них. Видя стремительный захват первой пары фрегатов и понимая обреченность второй, Шеблад думал лишь о том, как самому вырваться из устроенной ему ловушки. И вскоре над «Кискином» и «Данскерном» взвились Андреевские флаги.

К этому времени Шеблад наконец-то сумел развернуть линейный корабль и теперь что есть сил уходил с Гренгамского плеса. Но Голицын не желал ограничиться четырьмя призами, он рассчитывал на большее. А посему по его сигналу десяток галер под началом полковника Чубарова немедленно бросились в погоню за шведским флагманом. Одновременно галеры вели огонь из носовых «погонных» пушек. Стреляли русские бомбардиры точно, и вскоре золоченая корма шведского корабля была разбита в щепы. С наших галер хорошо видели, как ядра отрывают доски с кормы шведского линейного корабля. Однако, к этому времени Шеблад все же вырвался из губительной узкости. Теперь ситуация переменилась, и перед галерами Чубарова находилась уже вся готовая к обороне шведская эскадра. К тому же свежий ветер развел большую волну, на которой галерам было очень трудно выгребать. В таких условиях атака ее могла стоить нам большой крови при весьма сомнительных перспективах успеха. А потому Чубаров поступил совершенно правильно — отвел свои галеры в шхеры. Впрочем, шведам было уже не до наших галер…

Бой при Гогланде длился около четырех часов и завершился полной победой нашего гребного флота.

О своей победе князь Голицын докладывал графу Апраксину следующее: «…а, осмотря и призвав генералитет, полковников и подполковников, имели совет и предложили, чтоб того дня выйти в гавань к острову Грейнгам и, когда погода будет тихая, а оные суда далече не отступят, чтоб абордировать. И как мы в тое гавань стали, то оныя суда и еще прибылыя с вице-адмиралом Шеблат, на парусах шли к нам в пролив, чего невозможно было наняться; однако ж для погоды имели отступить в прежнюю свою гавань, а оные за нами ж азартовали. И усмотря, что так далеко к заливу пробились, а отмели и каменья много, принуждены в надежде поиску абордировать и, как стали к ним пригребать, и оных, во оборотах, для пушечной стрельбы и в ретираде и что снасти перебиты, стало на мель два фрегата, которые хотя не с жестоким только абордирунгом достали, а два фрегата взяты абордирунгом на парусах на свободной воде. А остальные вице-адмиральский корабль и прочие ретировались, однако ж по возможности гнали и от вице-адмиральского корабля от кормы видели в воде доски; а нам за ним больше следовать не допустило за погодой, а паче что близко к морю и место широко, тако ж и с моря еще два судна показались, а ежели б затихло, то бы ни одного судна весьма не упустили».

В результате сражения при Гренгаме наши взяли в плен четыре фрегата и 407 человек команды, еще 103 человека шведы потеряли убитыми. Наши потери составили 82 человека убитыми и 246 ранеными. Бой был настолько ожесточенным, что более сорока человек были обожжены пушечными газами. О напряжении сражения красноречиво говорит и расход боезапаса: с галер было выпущено 31 506 патронов и 23 971 заряд картечи.

Об этой победе Петру П I сообщили в день Преображения (6 августа) при выходе его из церкви Святой Троицы. Царь тут же возвратился в храм и приказал служить благодарственный молебен. Особенно обрадовало Петра, что дата гренгамской победы совпала с датой победы при Гангуте в 1714 году. В этом Петр видел волю Провидения. О результатах новой победы Петр не без иронии писал А.Д. Меншикову: «Правда не малая виктория может причесться, а наипаче, при очах английских, которые равно шведов обороняли, как их земли, так и флот».

— Победили шведов при очах английских! — говорили в те дни наши моряки.

* * *

Победа при Гренгаме произвела оглушительное впечатление во всей Европе. Она наглядно продемонстрировала, что мощь русского флота отныне такова, что даже помощь англичан не спасает Швецию ни от новых десантов на ее побережье, ни от новых поражений на море. Бессилие Стокгольма в битве с Петербургом стало очевидно для всех и, прежде всего, для самих шведов. Что касается англичан, то после известия о Гренгаме английский флот уже не решился открыто выступить на стороне шведов.

Адмирал Норрис со своей эскадрой некоторое время простоял перед Ревелем, не предпринимая, впрочем, никакой попытки высадить десант. Норрис прекрасно понимал, что его десант будет сразу же уничтожен русской пехотой, а потому и не рисковал. Более того, поняв, что русских на испуг не взять, он постоянно писал в Петербург слезные письма, что, дескать, послан королем исключительно для того, «дабы предложить свое посредничество для заключения умеренного и справедливого мира между Россией и Швецией».

Читая сии слезницы, генерал-адмирал Апраксин лишь хмыкал:

— Сдается мне, что согласно европейской политике следовало прежде прислать в Санкт-Петербург полномочного министра, а не тащить свой флот к берегам нашим!

Когда же Норрис получил известие о разгроме шведов при Гренгаме и начавшемся походе нашего гребного флота к берегам Швеции, то поспешно снялся с якоря и поспешил к Стокгольму. Впрочем, и там англичане ограничились лишь демонстрацией.

Что касается шведского правительства, то оно было потрясено не только очередным поражением своего флота, но и выжидательной позицией англичан, которые после Гренгама явно не горели желанием ввязываться в бои с русским флотом, с весьма вероятным сомнительным исходом для себя.

Петр I же особенно гордился тем, что под Гренгамом русский флот доказал свою способность брать в плен шведские суда, даже тогда, когда их поддерживала английская эскадра адмирала Норриса.

Шведские плененные фрегаты были приведены в Петербург. Петр I наградил всех участников боя. Князь Голицын получил усыпанные бриллиантами шпагу с надписью «за добрую команду» и трость.

На этом все военные действия Северной войны, собственно, и закончились. Стокгольм, окончательно поняв, что любое промедление с заключением мира с Россией лишь ухудшит его положение, принял решение начать мирные переговоры.

Ну а чтобы шведы стали сговорчивее, в мае 1721 года к берегам Швеции был направлен отряд генерала Петра Ласси из 30 галер, 40 других судов и 5 тысяч десанта.

Миновав Ботнический залив, Ласси приблизился к крепости Евле и произвел высадку десанта. Шведские войска, не приняв боя, постыдно бежали. Десант начал успешно продвигаться вдоль побережья, когда Ласси пришло известие о начале мирных переговоров и приказ прекратить всякие военные действия.

Тогда же генералу Михаилу Голицыну вручили и приказ Петра: «Галерному флоту принять десант, следовать к Ништадту и действовать по указанию русских уполномоченных на переговорах». Сто тридцать русских галер устремились к бухте Ништадта. Русская эскадра, направлявшаяся к шведским берегам, выглядела более чем внушительно — это был весьма серьезный аргумент для прибывших в Ништадт на переговоры шведских дипломатов.

30 августа 1721 года Россия и Швеция подписали долгожданный мирный договор, «вечный, истинный и нерушимый мир на земле и на воде». Отныне Россия навсегда утверждалась на берегах Балтийского моря.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.