Глава 16 Жертвы предательства

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 16

Жертвы предательства

Кровь жертв предателям не снится…

Из газет

В бытность работы по обезвреживанию агента ЦРУ Полякова в ходе проведения агентурно-оперативных и оперативно-технических мероприятий, перечитывая протоколы его допросов, автора особенно потрясли признания «крота» о сдаче известной ему мужественной женщины — капитана ГРУ и легализованного в США нелегала военной разведки.

Итак, первой в этом списке героев хочется назвать именно женщину — Марию Дмитриевну Доброву, действовавшую в США под псевдонимом «Мэйси».

Она родилась в 1907 году и с юности проявила необычные способности к языкам, обладала музыкальным слухом и красивым тембром голоса. Легко овладела английским, французским языками, стала изучать немецкий язык и, получив музыкальное образование, решилась выступать на профессиональной сцене.

Ей, как талантливой певице, прочили блестящее будущее. Ей рукоплескали залы. Она радовалась жизни с перспективой видеть себя чуть ли не Надеждой Васильевной Плевицкой, чьей манере пения она несколько подражала. Мечтала ездить по России, как это делала знаменитая певица, и давать концерты.

А потом вспыхнула большая любовь. Свито семейное гнездышко с любимым человеком, рождение сына, казалось, ее ждет безоблачная и счастливая жизнь. Но все рухнуло в течение нескольких месяцев: заболевает и умирает супруг, а вслед за ним и ребенок. От неутешного горя она теряет голос. Она страдает. Она ищет себя в этом «подлунном мире» и не находит.

Вскоре начинается война в Испании. Мария решается на поступок — она рвется туда и добивается своего: в 1937–1938 годах Доброва в качестве добровольца участвует в войне на стороне республиканцев вместе с тысячами таких же добровольцев-соотечественников. К сожалению, в этой гражданской битве побеждает Франко при огромной помощи Гитлера.

Вернувшись, Мария учится и работает переводчицей. Но с началом Великой Отечественной войны идет работать простой санитаркой в один из ленинградских госпиталей. Убирает, моет полы, перевязывает и утешает раненых. Иногда тихонько поет, а вернее, рассказывает им любимые песни. Знакомый режиссер Леонид Трауберг, услышав об этой истории, берет ее за основу фильма под названием «Актриса», созданного в 1943 году.

Сценарий киноленты таков: известная актриса оперетты, посчитав, что в годы войны ее профессия неуместна, решила оставить музыку. Но желание услышать песню на фронте, в тылу и в госпиталях оказалось для многих естественным и необходимым, а для певицы — стало открытием.

Актриса возвращается в театр.

В главных ролях играли такие мастера кино, как Галина Сергеева и Борис Бабочкин.

* * *

Но вот окончилась война.

Мария возвратилась к любимому делу — языкам и несколько лет проработала референтом-переводчиком в Посольстве СССР в Колумбии. В этой стране она подружилась с 1-м секретарем посольства, который был одновременно и резидентом военной разведки.

В 1948 году, после разрыва дипломатических отношений между СССР и Колумбией, Мария вернулась в Ленинград, где защитила диссертацию на степень кандидата философских наук. Она была уже сорокачетырехлетней, когда ей предложили работу в военной разведке. В пользу этого говорили знание языков, опыт работы за рубежом, умение применяться и приноравливаться к любой обстановке. Мария дала согласие…

С 1951 года работала в кадрах разведотдела Ленинградского военного округа, затем — в Главном разведывательном управлении Генштаба ВС СССР. После окончания курсов она получила легенду, иностранный паспорт, новое имя — Глен Марреро Подцески и, естественно, псевдоним — «Мэйси».

Вскоре американка Подцески, сменив несколько паспортов, через Вену добралась до Парижа. Там ей предстояло овладеть новой профессией. Она поступила в институт косметики Пьеторо и успешно закончила его. Получив диплом, вернулась в Москву, где завершила подготовку к работе в качестве нелегала в Соединенных Штатах.

В служебной характеристике Добровой есть такие слова:

«Деловая и общительная женщина, не любит одиночества. Ее общее развитие, жизненный опыт и кругозор позволяют ей легко заводить знакомства, вести беседы и держать себя с достоинством в любом обществе. Не болтлива. Может быть использована на разведывательной работе под руководством опытного резидента в качестве его помощника».

В начале 1954 года в Нью-Йорке появилась гражданка США Глен Марреро Подцески, вдова, собирающаяся открыть на небольшие сбережения, оставшиеся после смерти мужа, косметический кабинет. Она становится сотрудницей резидентуры «Рубин».

В июле того же года состоялась встреча с ее новым руководителем, — резидентом Кларенс Френсис Хиски (С.П. Лебедев) — псевдоним «Эскулап». Френсис был одним из ценнейших агентов советской военной разведки в Соединенных Штатах. Он получал материалы по широкому спектру

НИОКР: о ходе разработок в США новых типов отравляющих веществ, отчеты о влиянии их на человеческий организм, а также образцы индивидуальных средств защиты. Сообщил о том, что из американских научных журналов исчезли публикации об урановых разработках. Он внезапно из этого делает вывод, что теория кончена, началась, очевидно, стадия практического применения этого перспективного научного направления.

Москва высоко оценила эту информацию.

На встрече Френсис дал Подцески несколько практических советов:

— В ближайшие два-три года оперативными делами не занимайтесь, — говорил он. — Ваша основная задача — прочная легализация в Нью-Йорке. Следует по свидетельству о рождении получить настоящий американский заграничный паспорт и американский диплом косметолога, так как французский диплом здесь недействителен, хотя и может служить хорошей рекомендацией для обучения в США.

Изучите юридические, финансовые и налоговые условия открытия собственного бизнеса. Центр обеспечит оплату учебы. Ведите обычный светский образ жизни женщины, сохранившей деньги после смерти мужа. Чаще бывайте в престижных салонах красоты, заводите знакомства с женами солидных деловых людей и политических деятелей, особенно с теми, кто впоследствии может стать вашим клиентом и представить интерес для нас. Но своим поведением вы не должны вызывать ни малейшего подозрения.

«Мэйси» добросовестно и умело выполнила все указания. В ноябре 1956 года она получила американский диплом и лицензию на открытие салона. Вскоре в одной из нью-йоркских газет в трех номерах подряд появилось рекламное объявление об открытии нового салона. Троекратное повторение означало, что у нее все в порядке и она приступила к работе.

«Мэйси» сама оказалась талантливым косметологом и не поскупилась на то, чтобы нанять двух-трех первоклассных специалисток. Салон, носивший название «Гленс Визитинг

Бьюти Сервис», был оснащен дорогим оборудованием и соответствовал самым современным стандартам. Место расположения, качество обслуживания, высокие цены и желательность рекомендаций для посетительниц сделали его посещение делом престижа и создали нечто вроде женского клуба для дам из нью-йоркского эстеблишмента. Статную, женственную и всегда элегантную миссис Подцески они считали женщиной своего круга, достойной уважения и откровенности. Слушая разговоры клиенток, лично обслуживая какую-нибудь высокопоставленную леди или сидя с ней за чашечкой кофе, «Мэйси» получала интересную, иной раз очень важную информацию.

В одном из документов, оценивающих работу «Мэйси», говорилось:

«…Источниками были жены политических деятелей, военных, журналистов и бизнесменов. Информация, получаемая «Мэйси» в женских разговорах во время обслуживания клиентов, часто подтверждала, а иногда и утверждала данные, добываемые по другим каналам военной разведки…».

Важной оказалась информация «Мэйси» о подготовке США к первому официальному визиту Н.С. Хрущева в 1959 году, в частности, — о пределах уступок, на которые может идти американская сторона в ходе переговоров. А также о тех требованиях, на которых она будет стоять до конца, невзирая на возможные конфликты. Надо сказать, что вопросами охраны и безопасности этого визита советского лидера в США занимался непосредственно П.И. Ивашутин как первый заместитель председателя КГБ.

Еще более ценной была информация, поступившая осенью 1962 года, в период кубинского кризиса, которая сыграла не последнюю роль в решении советского правительства убрать ракеты с Кубы.

Но еще до этого, в июне 1961 года, от «Мэйси» была получена шифровка, что ею интересуется налоговая инспекция

Нью-Йорка. Налоговые полицейские детально изучали историю возникновения ее бизнеса и соответствие налоговых платежек законам местного штата. Конечно, это был тревожный сигнал, — ведь под видом налоговой инспекции вполне могло выступать ФБР.

«Мэйси» с учетом этих обстоятельств запросила Центр о разрешении срочно выехать на родину.

По указанию Москвы резидент Френсис проверил положение разведчицы и установил, что особых оснований для беспокойства нет: «Мэйси» действительно проверялась налоговой инспекцией за то, что по незнанию законов допустила ошибку в уплате налогов за 1960 год. «Мэйси» успокоили и дали указание продолжать работу.

Френсис, закончив срок командировки, вернулся домой…

* * *

«Мэйси» попала в подчинение другой резидентуры, которой руководил шпион и изменник Дмитрий Поляков. Над ней нависла угроза разоблачения и провала.

После этого американская контрразведка «обложила» «Мэйси». Вскоре был задержан и выдворен из страны полковник военной разведки Маслов, ее оперативный работник, обладавший дипломатическим иммунитетом, которому при задержании американцы показали фотографию его встречи с «Мэйси».

Из Центра в адрес «Мэйси» пришел приказ — немедленно покинуть страну. Это было в 1963 году. Она выполнила приказ незамедлительно, направившись из Нью-Йорка через Чикаго в Канаду. О ее маршруте знал полковник Поляков.

В Канаде она так и не появилась. Поиски продолжались почти четыре года — до 1967 года, но безуспешно.

Преследуя двойную задачу: замаскировать деятельность Поляова и посмертно дезавуировать работу «Мэйси» как разведчицы и как человека, ФБР пошло на несколько подлых дезинформационных ходов.

В 1975 году в одной из нью-йоркских газет появилась заметка о советской «шпионке-нелегале», работавшей в США в 50-х — в начале 60-х годов. Сообщалось, что американской контрразведке удалось удачно с пользой для Америки перевербовать ее. Она якобы честно сотрудничала с ФБР около двух лет, но, не выдержав душевного напряжения, покончила с собой.

В 1979 году вышли в свет мемуары С. Салливана — бывшего заместителя директора ФБР. Вот что в них, в частности, говорилось:

«Мне памятно одно дело, связанное с агентом-женщиной, действовавшей в Нью-Йорке в начале 60-х годов. Ее прикрытием была работа косметологом. Сотрудники нью-йоркского отделения были убеждены в том, что она работает на русских, однако так и не смогли разоблачить ее, применяя традиционные методы.

Нам удалось получить согласие Гувера, и я приказал сотрудникам в Нью-Йорке похитить ее из квартиры, где она проживала, и привезти на конспиративную виллу, расположенную в пригородном районе.

Сначала она утверждала, что является американской гражданкой и располагает документами, подтверждающими это. Официально заявила, что намерена обратиться с жалобой в полицию. Однако наши сотрудники не позволили ей покинуть виллу. Они находились при ней день и ночь: задавали вопросы, представляли ей доказательства ее виновности, вынуждали ее сделать признание. Наконец она убедилась, что сотрудники ФБР действительно располагают против нее серьезными уликами, во всем призналась и рассказала правду.

Она была подполковником ГРУ — советской военной разведки — и дала согласие работать у нас в качестве агента-двойника. Мы разрешили ей вернуться домой в Бруклин (Нью-Йорк). В течение многих месяцев мы поддерживали с ней связь ежедневно. Однажды, когда один из наших агентов попытался связаться с ней по телефону, дома никого не оказалось. Ее не было и на работе. Тогда он позвонил мне.

«Единственное, что мы можем сделать, — сказал я, — это проникнуть в ее квартиру».

Я сразу же позвонил Гуверу, чтобы получить согласие на эту операцию. К моему удивлению, он моментально согласился. Наши сотрудники проникли в квартиру, обнаружили ее там, но она была уже мертва.

Она оставила записку для агентов, написанную в простой и вежливой форме, в которой благодарила их за корректное отношение к ней и объясняла, что у нее не было больше сил играть роль агента-двойника; что она занимала высокое положение среди женщин — сотрудниц советской разведки и гордилась этим. Она знала что, в том случае если она вернется в Россию, не выдержит допроса, подобного тому, которому мы ее подвергли, и расскажет о своем сотрудничестве с нами.

«У меня нет иного выбора, и я его делаю», — писала она в записке, и почерк ее слабел с каждым словом. Ее записка оборвалась на полуслове, перо прочертило линию до конца листа бумаги, ручка лежала на полу.

Сотрудники ФБР обыскали ее квартиру и изъяли находившиеся там коды, фальшивые документы, в том числе и паспорт, большую сумму в валюте, которая была передана нами министерству финансов. Затем один из моих сотрудников позвонил в полицию, назвавшись жителем этого дома, который якобы не видел ее уже несколько дней и начал «испытывать беспокойство». Полиция обнаружила ее тело, и так как оно никогда не было востребовано, ее похоронили на кладбище «Поттерс Филд».

Автор, принимавший участие в разоблачении «крота» в ГРУ Полякова, доросшего до генеральского звания, хорошо знал материалы этого дела, поэтому считает, что это была умышленная дезинформация спецслужбы. На следствии, а потом и на суде он многое рассказал по поводу этого предательства.

Салливан лгал от начала и до конца. Во-первых, Доброва была не подполковником, а капитаном. Во-вторых, она успела сжечь шифры и коды. В-третьих, ее не могли арестовать в квартире, так как Марию нашли на проезжей части выбросившейся из окна гостиницы…

* * *

А было так: отъезд «Мэйси» оказался настолько поспешным, что ни о каком солидном его легендировании не могло быть и речи. Единственное, что она успела сделать, — предупредила свою помощницу по салону, что направляется на «длинный уик-энд» в Атлантик-сити. Намекнула, что у нее есть друг, с которым она намерена провести несколько дней, и чтобы не волновались, если она немного задержится. Тщательно просмотрела все оставшиеся дома вещи — нет ли каких-нибудь улик, сожгла свои заметки, небольшой блокнот и несколько писем.

После этого она вышла из дома. Тщательно проверилась. Все было спокойно в районе проживания. Машину оставила в гараже. На автобусе и метро добралась до железнодорожного вокзала, а оттуда на ночном экспрессе — до Чикаго. Она не знала, что там, на перроне, ее уже ждут сотрудники наружного наблюдения ФБР. На такси поехала в отель «Мэйфлауер», расположенный в центре города. Там, чтобы не светиться, решила провести весь день, а вечером снова на поезде выехать в Канаду. В номере было душно: старая гостиница еще не была оборудована кондиционерами. Мария подняла фрамугу окна и выглянула вниз. С высоты двенадцатого этажа люди казались ничтожными, как муравьи, а машины игрушечными.

Обед заказала в номер и стала ждать. Его принесли подозрительно быстро, буквально через несколько минут. В дверь постучали. Она на цыпочках, неслышно, подошла к дверному проему и услышала перешептывание людей у лифта, их приглушенные голоса на лестничной клетке. Потом снова постучали:

— Обед, миссис!

— Подождите, я еще не готова, — спокойно ответила Мария, а сама подумала: «Как же такое могло случиться? Это все — конец! Я ведь нигде не наследила. Работала чисто». К сожалению, нам не дано знать, о чем она думала в последние секунды своей жизни.

— Откройте немедленно, это ФБР, — раздался зычный голос. — Будем ломать дверь!

«Почему эти костоломы так спешат? — рассуждала Мария. — Идиоты, неужели думают, что при мне есть улики и я разжигаю костер посреди комнаты, чтобы освободится от них?»

— Откройте! — еще громче заорал тот же человек, и его тяжелое тело бухнуло в дверь. Она затрещала по краям фигурной филенки..

Мария лихорадочно оглянулась по сторонам.

«Окно! Вот оно, разумное и единственное решение!» — прожгла голову мысль обреченной на задержание.

Одним длинным прыжком Мария подскочила к нему, влезла на широкий подоконник, и, согнувшись, выбралась из-под фрамуги наружу. И в тот момент когда дверь, поддавшись ударам, сорвалась с петель и рухнула в комнату и вслед за ней ворвались люди, Мария, прижав обеими руками юбку к ногам, сделала шаг в пустоту.

Именно так поступила «Мэйси» — разведчица-нелегал ГРУ, мужественная, красивая не только внешне, а главное — душой женщина.

Когда на следствии Полякова спросили, чисто по-человечески не жалко ему было выданных агентов, в том числе и «Мейси», он пробубнил что-то невнятное и сразу же попросил чашечку кофе.

На процессе, когда обвинитель перечислял злодеяния Полякова, автор на какое-то мгновение встретился глазами со шпионом, — тот быстро их опустил. Наверное, увидел в глазах визави презрение — самую утонченную форму мести. Предательство Полякова сломало еще одну судьбу.

* * *

Другой кровавой жертвой шпиона Полякова явился шведский военнослужащий в звании полковника. Американцы щедро поделились конфиденциальной информацией, полученной от своего агента, со шведской контрразведкой СЭПО. Смысл ее заключался в том, что в подразделениях военной разведки генерального штаба Швеции действует агент ГРУ под кличкой «Орел». После этого спецслужбы подключились к поиску «крота»…

Но все по порядку, только с конца.

В марте 2006 года в Швеции в возрасте 99 лет в стокгольмском доме престарелых умер один из ценных агентов ГРУ 50-60-х годов прошлого века в Скандинавии, бывший полковник шведского генерального штаба Стиг Эрик Веннерстрем.

Неслучайно его кличка была — «Орел». Он родился в состоятельной семье. Являлся выходцем из древнего шведского рода, имевшего дальнее родство с одним из шведских королей. У него был богатый круг интересов: он являлся мастером спорта по водным и горным лыжам, занимался фотографией, участвовал в автогонках, был отличным пилотом и чемпионом Швеции по керлингу.

Стиг Веннерстрем владел восемью иностранными языками, кроме родного, — шведского — говорил на норвежском, датском, немецком, английском, финском, французском и русском языках. Его жена тоже была знаменита связью с королевской династией. Она являлась дальней родственницей шведского короля Густава Восьмого Адольфа, что немало способствовало его карьере военного дипломата в Москве и Вашингтоне.

Согласно архивным данным шведской полиции, полковник ВВС Швеции Стиг Веннерстрем был завербован советской военной разведкой в 1948 году — на заре холодной войны, когда он занимал должность военного атташе Посольства Швеции в Москве. Работая в советской столице, он, как и многие другие молодые люди с Запада, проникся симпатией к русскому народу. Под псевдонимом «Орел» он сотрудничал с ГРУ около 15 лет. Но активная работа с ним началась после того, как он стал работать в американской столице.

Передаваемая «Орлом» информация носила исключительно важное значение. Она касалась вооруженных сил США и стран НАТО. Так, он раздобыл материалы с тактико-техническими характеристиками ракеты «Хок». Во время Карибского кризиса Стиг постоянно сообщал сведения о поведении американских войск и приведении в состояние боевой готовности ВМС США, о выходе их в Атлантический океан с целью блокады Кубы.

В переданных им в СССР материалах содержались сведения о планах развития Североатлантического блока. В частности, о размещении подразделений и частей армии США на Европейском континенте, разработках в области авиационной техники и плановых учениях.

Кроме того, по наводке Веннерстрема 13 июня 1952 года был сбит в районе острова Готланд советским истребителем МиГ-15 шведский самолет D^3 с восемью членами экипажа, занимающийся по заданию американцев сбором разведданных. Дело в том, что Пентагону было важно как можно больше узнать о советской ПВО в районе латвийского и эстонского побережий — именно через этот «балтийский коридор» в случае атомной войны должны были идти американские и британские бомбардировщики с атомными бомбами на Ленинград и Москву. На борту этого «ворона» находилось ультрасовременное американское радиоэлектронное оборудование шпионажа. Даже название самолета «Хугин» — одного из воронов бога Одина, сообщавших ему все новости мира, — говорило об истинном предназначении самолета D^3.

Стиг был смел и удачлив, однако при контактах со своими советскими друзьями — военными разведчиками В. Никольским и Г. Барановским — часто пренебрегал правилами конспирации. Он мог среди ночи позвонить советскому военному атташе в Стокгольме и попросить его о немедленной встрече или утром по пути на работу заехать за ним домой и отвезти в советское посольство.

На все замечания разведчиков он отвечал, что как начальнику секции Командной экспедиции министерства обороны Швеции, осуществлявшей контакты с иностранными военными атташе и выполнявшей функции военной разведки и контрразведки, ему нечего боятся. Кроме того, он успокаивал оперативников, что связи советского военного атташе контролируются им лично.

Как писали в книге «Империя ГРУ» А. Колпакиди и Д. Прохоров, — в 1961 году Веннестрему исполнилось 55 лет, и по существующим законам он вышел на пенсию. Ему предложили две гражданские должности — консула в Испании и советника по вопросам разоружения в МИДе. Было бы рационально направить его в Испанию, но в Москве рассудили иначе и потребовали, чтобы он продолжал работу в Швеции.

Однако в Центре не учитывали, что после увольнения из армии Веннерстрем уже не имел прежних возможностей, и продолжали ставить перед ним задачи военного характера. Теперь же требуемую информацию ему приходилось добывать окольными путями, что неизбежно должно было привлечь к нему внимание контрразведки. Кроме того, он уже не мог, как раньше, свободно посещать дипломатические приемы, что затрудняло контакты с ним…

* * *

Поэтому в Центре решили, что оператором Веннерстрема вместо военного атташе В. Никольского будет Г. Барановский, имевший более низкий дипломатический ранг. Но все эти предосторожности не спасли Веннерстрема от провала. И во многом здесь виновато руководство ГРУ.

Перед увольнением из армии Веннерстрема пригласили в Финляндию на конспиративную встречу с заместителем начальника ГРУ генерал-лейтенантом П. Мелкишевым. Повод для встречи был пустяковый: московский начальник хотел поблагодарить агента за проделанную работу. А ведь это с таким же успехом мог сделать на месте, в Стокгольме, и Никольский.

Но главная ошибка заключалась в том, что для встречи с Веннерстремом Мелкишев воспользовался квартирой заместителя резидента КГБ в Хельсинки А. Голицына, который в декабре 1961 года бежал в США. Так, шведская контрразведка получила очередной сигнал о деятельности советского «крота» в министерстве обороны.

Второй версией кроме сдачи его Поляковым является якобы поступивший сигнал о «кроте» в Швецию из Англии. Дело в том, что всю разведывательную информацию о новых западных вооружениях ГРУ передавало тем, кто в ней больше всего был заинтересован, — советскому ВПК. Поэтому поступавшие от Веннерстрема документы попадали и в Комитет по науке и технике, где с 1960 года работал небезызвестный О. Пеньковский. И, когда в 1961 году он предложил свои услуги англичанам, они достаточно быстро установили, что данные о новейших образцах западного оружия поступают в СССР из Швеции.

Таким образом, кольцо вокруг Веннерстрема начало сжиматься. Дотошные бухгалтеры из контрразведки подсчитали, что за год расходы Веннерстрема превысили его доходы на 17 тысяч крон. (ГРУ выплачивало ему довольно скромную сумму — около 3000 крон в месяц, но его постоянные разъезды по Европе по заданию резидентуры требовали больших расходов.)

После этого в дом Веннерстрема в качестве домработницы была внедрена женщина по имени Карин Росен — агент шведской контрразведки СЭПО. В один из дней во время уборки она обнаружила среди стройматериалов на чердаке его виллы шпионское снаряжение. Но полностью изобличить Веннерстрема в шпионаже контрразведка смогла только тогда, когда ее агенту удалось выкрасть из его дома фотопленку «Щит» с переснятыми им накануне секретными документами…

20 июня 1960 года Веннерстрема арестовали по обвинению в шпионаже в пользу СССР. Улики, предъявленные ему, были неопровержимы, и ему ничего не оставалось делать, как признать свою вину. Назвал он и своих последних операторов — В. Никольского и Г. Барановского. Правительство Швеции немедленно объявило их персонами нон грата, и на следующий день они на сухогрузе «Репнино» покинули Стокгольм.

Суд приговорил Веннерстрема за шпионаж к пожизненному заключению. В своем последнем слове Веннерстрем отрицал свою вину и заявил, что история рассудит, был ли он прав, борясь вместе с русскими за мир. В конце 1980 годов Веннерстрема, достигшего весьма преклонного возраста, освободили, и он написал о своей работе на ГРУ мемуары.

Итак, ляпы Серова по работе с агентом «Орел» и их последствиях приходилось расхлебывать уже команде Петра Ивановича Ивашутина.

* * *

В Лондоне военным разведчикам удалось завербовать писаря военно-морской базы США в Нью-Порте Корнелиуса Дрюммонда. Он передавал своему оперативнику секретную информацию по американским средствам ПВО, за что получил в общей сложности около 50 тысяч долларов.

Его материалы докладывались высшему военно-политическому руководству Советского Союза. Агент работал стабильно. Но неожиданно он был задержан британской контрразведкой.

В 1962 году в результате предательства Полякова после короткого по времени срока следствия его судили и приговорили к пожизненному заключению.

Это была еще одна жертва «крота» в погонах.

* * *

Интересная по событиям и концовке была работа сотрудников ГРУ с другим американцем — Джеком Э. Данлапом сотрудником Агентства национальной безопасности (АНБ), занимающимся перехватом и дешифровкой всех без исключения радио— и прочих сообщений зарубежных стран. Существовала версия, что наводку на этого агента американцам тоже дал Поляков.

Несомненной заслугой военных разведчиков была смелость веры в этого незаметного на первый взгляд американца для ФБР, но, как оказалось, с большими потенциальными возможностями для ГРУ. Это была иголка в стоге сена, которую портному принес случайный человек, но не случайным он оказался для мастера. Военным разведчикам в конечном счете сопутствовал успех, окрашенный удачей или везением, какая разница. Оперативники нашли курицу, несущую золотые яйца.

Штаб-квартира АНБ располагалась в Форт-Миде под Вашингтоном. Джек был участником войны в Корее. Зарекомендовал он там себя только с положительной стороны, а поэтому был отмечен командованием правительственными наградами — орденом «Пурпурное сердце» и медалью «Бронзовая звезда».

В 1958 году он становится шофером генерал-майора Гаррисона Б. Ковердейла, начальника мозгового центра АНБ — секретариата его штаба. В обязанности Данлапа входила доставка секретных документов в различные подразделения АНБ, благодаря чему он мог выезжать за пределы Форт-Мида, не проходя досмотра. Для него как бы существовала «зеленая линия».

Будучи женатым и имея семерых детей, Данлап был по природе большим жизнелюбом и постоянно нуждался в деньгах. Поэтому поздней весной 1960 года он пришел в советское посольство в Вашингтоне и предложил продать документы АНБ.

Принявший Данлапа сотрудник ГРУ, работавший под дипломатическим прикрытием, сразу оценил открывшиеся перспективы и немедленно выплатил ему аванс, обговорив условия дальнейшей связи. Это был тот случай, когда удача, а не мудрость направляет человеческую жизнь, а с другой стороны, человек никогда не подвергается большему испытанию, чем в момент исключительной удачи. Ведь могла быть и подстава!

Сведения, поступающие от Данлапа, имели огромную оперативную ценность. Так, с его помощью были получены разные наставления, математические модели и планы НИОКР по самым секретным шифровальным машинам Агентства. Отправленные в Центр копии материалов от Данлапа получили высокую оценку в Информации ГРУ. Руководитель управления стратегической агентурной разведки всячески поощрял дальнейшую разработку агента и указывал на строжайшее соблюдение конспирации в работе с ним.

На следующий раз инициативник передал разведчику очень важные документы американской разведки — ЦРУ, касающиеся оценки численности, степени вооруженности и состава советских войск в странах Восточной Европы и прежде всего в Группе советских войск в Германии (ГСВГ) — на территории ГДР.

Каждая встреча с агентом приносила для оперативника радость, он ведь получал важные материалы, а не дезинформацию. Это был для разведчика момент истины, когда, прикасаясь к ней, он слышал исходящую из нее музыку ликования. Но в разведке, как и в самой жизни, человеческая радость бывает сильной и глубокой лишь тогда, когда человек не знает, когда она кончится, не знает будущего или не может определить рубежи встречи с ним — его наступления.

* * *

Летом 1960 года Данлап неожиданно разбогател, что являлось демаскирующим признаком. На полученные от ГРУ деньги он купил прекрасно оборудованную моторную крейсерскую яхту и… несколько дорогих автомобилей. И хотя его оклад в АНБ составлял всего 100 долларов в неделю, столь дорогие покупки, к счастью для разведчиков, никого из окружающих не удивил. Более того, одна из любовниц Данлапа знала, что он регулярно посещает какого-то то ли бухгалтера, то ли бизнесмена, и возвращается от него с толстыми пачками банкнот.

Таким образом, создавалось впечатление, что этот человек совершенно пренебрегал вопросами личной безопасности. Жил, как говорится, одним днем, и его интерес, его внимание были сфокусированы на одной стороне жизненного существования — получение денег и неразумная их трата в дальнейшем. Жил, забывая правила конспирации. Ведь деньги без ума — дырявая сумка.

Позднее было установлено, что всего Данлап получил от ГРУ более 60 тысяч долларов, что по тем временам составляло приличную сумму. Первые подозрения в отношении Данлапа возникли, скорее всего, в начале 1963 года, после того как он из опасения, что по окончании срока службы его могут перевести в другое место, решил стать гражданским служащим. Дело в том, что все гражданские работники, поступающие на службу в АНБ, проверялись на полиграфе — детекторе лжи. И вот во время проверки Данлап признался «в мелких хищениях и фактах аморального поведения».

В результате в отношении него было начато расследование, которое установило, что его расходы не соответствуют доходам. Поэтому в мае 1963 года он был переведен в службу суточного наряда Форт-Мида. Понимая, что кольцо вокруг него сжимается, Данлап 14 июля 1963 года попытался покончить с собой при помощи снотворного. Но эта акция суицида оказалась неудачной.

20 июля он повторил попытку самоубийства при помощи револьвера, но вмешательство приятелей и на этот раз спасло ему жизнь. И лишь третья попытка удалась. 22 июля он подсоединил кусок резинового шланга к выхлопной трубе своей автомашины, второй конец просунул в щель правого переднего окна, завел мотор и отравился выхлопными газами.

Через три дня его со всеми воинскими почестями похоронили на Арлингтонском кладбище, где через несколько месяцев — 25 ноября того же года, найдет тут же упокоение тридцать пятый президент США Джон Кеннеди.

Вполне возможно, что о предательстве Данлапа так бы никто и не узнал, если бы через месяц после его смерти вдова не обнаружила в доме тайник с совершенно секретными документами, которые тот не успел передать сотруднику ГРУ, поддерживавшему с ним связь.

Она незамедлительно принесла их начальству по месту его работы. Началось расследование, установившее факт сотрудничества Данлапа с сотрудниками ГРУ.

* * *

Сильным ударом по агентурной сети ГРУ явилась сдача предателем Поляковым ценнейшего агента — подполковника Уильяма Генри Валлена (Уаллена). Он был завербован в 1962 году под псевдонимом «Дрон». Валлен являлся начальником шифровального отдела в Комитете начальников штабов министерства обороны (КНШ МО) США.

Вербовка в период разгара холодной войны была настолько удачной, что от него в течение двух лет шел в буквальном смысле информационный вал. Причем он выдавал «на-гора» не столько широкомасштабную, сколько глубокую разведывательную информацию. Она касалась многих аспектов деятельности мозгового центра в системе обороны Соединенных Штатов.

На столы руководителей советской военной разведки, Министерства обороны СССР, КПСС и советского правительства ложились шифровки о состоянии и планах применения американцами ядерного оружия, ракетах, детальные планы командования по использованию стратегической авиации США и планы по использованию американских войск на вероятном европейском театре военных действий.

Информация от него оценивалась всегда высоко. Это был агент, работавший в «десятке» информационной мишени. Все те офицеры ГРУ, кто имел отношение к его вербовке и последующей работе с ним, были поощрены командованием: награждены ведомственными и правительственными наградами, повышены в званиях и должностях.

Работа с «Дроном» не предвещала никаких сбоев. Но в 1966 году наш ценный источник информации внезапно исчез из поля зрения оператора. А через некоторое время стало известно, что он арестован американской контрразведкой — агентами ФБР.

Только после ареста Полякова стало ясно, что «крот» сдал его американцам осенью 1965 года.

В 1966 году суд приговорил Валлена 15 годам тюремного заключения.

Итак, даже этот неполный перечень жертв со стороны нашей агентуры, сданной предателем противнику, говорит о том, как опасна была деятельность разного рода оборотней и «кротов» в военной разведке, на страже которой стояла плеяда высоких профессионалов военной контрразведки 70-80-х годов прошлого столетия.

О, как неумолим бег времени!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.